Текст книги "Снова на привязи (СИ)"

Автор книги: Гульнара Черепашка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Страх ушел. Увел с собой тревогу, а вместе с тем накатила усталость.

Вокруг загудели тамтамы, а Накато сама не заметила, как их гул слился с гулом в голове. Тусклый свет костров померк окончательно, отдалился.

Что будет дальше?

Ничего необычного. Будет жизнь в этом кочевье – раз уж оно так колдуну приглянулось. И его приказы, и тянущиеся один за другим дни. И визгливый голос Рамлы, и раздраженные взгляды Фараджа.

Мир кувыркнулся.

Руки, больше не связанные над головой, лежали поверх теплого покрывала. Холод не пронизывал насквозь, ноги согрелись. Она не под открытым небом – в шатре. Лежит на подушках, прикрытая теплым. Слух улавливает потрескивание горящих веток – но это не костры. Жаровня.

– И надолго это? – резкий голос Фараджа прозвучал совсем рядом.

– Нет, – и в голосе Бомани послышались сухие интонации, свойственные Амади. – Мне эта девка в моем шатре не нужна. Пробудет до тех пор, пока я не уверюсь: ведьма-хиу покинула ее.

– Зачем мы ведьмам-хиу? Зачем им мое кочевье?!

– Искать ответов у хиу бессмысленно, – отозвался Амади после некоторого раздумья. – Во всяком случае, не теперь. Да и искать их будет хлопотно. Сейчас зима. Куда идти зимой?

– Значит, мы оставим это так? – гневно вопросил вождь.

– Оставь это пока, – мягко отозвался колдун. – Я не забуду о произошедшем – уж поверь. И сделаю все, чтобы выяснить: кто хочет твоей гибели. Это задевает и мою честь! Но суета в таких делах лишняя.

– Что ж. Я доверю это тебе, – уронил хмуро Фарадж после некоторого молчания.

Шорох и тишина.

– Фарадж ушел, – поведал Амади. – Можешь больше не притворяться. Открывай глаза. Хочешь есть?

Накато поднялась на ложе. Странно – и слабости как не бывало! Взглянула на колдуна. Тот выглядел здоровым и даже вроде как довольным. Амади хмыкнул, подвинул к ней поднос с едой. И она поняла, что невообразимо проголодалась. А еще – что силы, хоть и частично, но вернулись к ней.

Глава 37

– Занять твое или мое тело для них было бы лучшим выходом, – заговорил Амади. – В смысле – тело Бомани, из которого меня выдернули. А еще ведь оставалось и мое тело, которое я оставил. Вот только у них возникли сложности. В твое тело дух шамана не пускала печать. Моя печать, – пояснил он. – Мое настоящее тело им не подходило... словом, долго объяснять. Не подходило по определенным причинам. Ну, а вот это тело, – он усмехнулся криво. – Я успел обжить. Сделать телом мага, а не шамана. Так что занять его тоже не вышло.

– Так просто, – с легким удивлением заключила Накато.

– Просто? – переспросил колдун. – То, чего не понимаешь, может казаться простым, – он кивнул.

Понятно. Намек на ее глупость и недалекость. Об этом она и сама знает.

– Значит, тебе удалось вырваться?

– Это Иму, – отрывисто отозвался Амади. – Наша удача, что шаманы не обратили на него внимания. Не заподозрили, о чем им следует побеспокоиться и на что смотреть. А еще нам повезло, что им не удалось дозваться Рамлы. Так что никто во всем кочевье не знает, что на деле произошло с шаманом и служанкой шхарт.

– Ты сказал, что я была одержима.

– Я поговорю с Адвар. Зря она это наболтала. Но она испугалась.

Значит, защищает ее. Накато кивнула. А еще колдун сам не заметил, насколько часто поминает удачу. Указать ему на это?

«Не надо. Мне нужна ты, не он».

Нефер! Накато замерла, не веря сама себе. Означают ли услышанные слова, что...

– В чем дело? – Амади пронзительно взглянул на нее. – Ты вдруг застыла, словно призрака увидела, – пояснил он на ее недоумение.

– Не знаю, – выдавила Накато. – Сквозняк почудился, – поежилась.

– Сквозняк? – задумчиво протянул он.

Одним текучим движением поднялся на ноги, скользнул к пологу. Провел ладонью сверху донизу. Потом таки отдернул, выглянул наружу. Осмотрелся. Прошелся по шатру вдоль стенок. Покачал головой.

– Никого, – поглядел на нее.

– Хвала богам, – Накато кивнула. – Может, почудилось?

– Ты много боялась в последнее время, – заключил Амади. – Это, должно быть, сказалось на твоем душевном состоянии. Со временем должно пройти.

– Да, наверное, – пробормотала она.

Уф! Чуть не выдала себя. Не хочет почему-то Нефер, чтобы она говорила о ней колдуну. Что ж – богине виднее. У нее свои резоны.

Нефер сказала, что ей нужен не колдун, а его безвольная игрушка.

Нет, думать об этом сейчас не нужно. Преждевременно. Придет время – и богиня сама скажет, что ей требуется. Накато сама не сказала бы, откуда к ней пришла такая уверенность.

– Как они, – она запнулась, увидев, как он перекладывает мешочки с какими-то травами. – Как они исхитрились добраться до тебя?

Амади хмыкнул.

– Шаманы, – протянул он. – Мы, маги, сильнее. Но у них есть свои хитрости. Мы, маги, о многих не знаем и даже не догадываемся. Мне выпала редкая возможность, – он усмехнулся. – На своей шкуре ощутить кое-что из их арсенала! Возможно, когда-нибудь я займусь изучением их способностей более тщательно. Возможно даже – именно здесь, пока мы вынужденно бездействуем, – задумчиво прибавил он.

– Больше они нас не побеспокоят? Таонга, Бомани и их ученики.

– Да кто ж их знает, – хмыкнул колдун. – Они ребята непредсказуемые! От них всего можно ожидать.

Девушка заморгала, силясь понять – это он шутит или всерьез?!

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– А что я, по-твоему, должен делать? Метаться по шатру, вопя, что все пропало? Пытаться удрать через заснеженную степь? Нет, – он покачал головой. – Умение выжидать и сохранять хладнокровие необходимо тому, кто хочет чего-то добиться в этой жизни. Как и умение предвидеть возможные неприятности и заранее смиряться с ними.

– Странно слышать от тебя о смирении, – созналась она.

– Вот как? – он странно поглядел на нее. – Считаешь, у меня не было причин постичь его, научиться жить в гармонии с миром и его обстоятельствами?

Накато пожала плечами. Слова колдуна вызвали растерянность.

Гармония с миром – о чем он? Со всеми ли обстоятельствами можно смириться? Иногда Амади говорил что-то, что не укладывалось у нее в сознании. Впрочем, на то он и колдун, обучавшийся некогда в башне Ошакати. Невозможно, должно быть, жить там – и не научиться непостижимым вещам.

– Тебе не нужно бояться, – он по-своему истолковал ее молчание. – Рано или поздно – но мы всегда оказываемся в победителях. Так или иначе. Нет причин для волнений.

– Ну, если ты так говоришь, – спорить ей не хотелось.

– Я так говорю, – он кивнул. – Некоторое время ты пробудешь в моем шатре. После – вернешься к шхарт. Я сказал Фараджу, что изгнал дух хиу. И Рамла сказал, что готова принять тебя обратно. Она привыкла к тебе.

Накато кивнула.

– Мастер! – окликнула она. – Почему Иму вернулся? Точнее – почему он решил к тебе присоединиться здесь? Это он тогда срезал мою печать, чтобы добраться до твоего тайника в том доме, – она сама не знала, зачем напомнила об этом. – И ты уверен в его верности?

– Уверен, – Амади криво усмехнулся. – Я давно знаю Иму. Знаю, каков он, и чего ждать от него. Потому я уверен.

Что ж, ему видней.

Накато прикрыла глаза. Иму! Даже странно немного. Теперь все совсем, как несколько лет назад, когда она только-только присоединилась к двум колдунам. Когда Иму и Амади были друзьями, и могли подолгу вести беседы, сидя у костра. Или спорить. Или обсуждать планы. Когда Иму был жив...

Вспомнилась жуткая ночь, когда тот умер. От ее руки.

И еще одна жуткая ночь, когда он внезапно вернулся – в ее снах. И стал душить ее. Месть за то, что убила его.

– Спи, – прервал Амади череду воспоминаний. – Нынешний день тебе на отдых. А завтра с утра отправишься к Рамле.

Накато вздохнула. Не спорить ведь! Завтра начинаются привычные дни. А над степью царит зима... на этом мысли прервались, и ее утянуло в сон без сновидений.

*** ***

– Не веришь мне?! – взвизгнула Рамла.

– Не верю твоему видению, – поправил невозмутимо Амади. – Вождь, – обернулся к Фараджу. – Не мне спорить с шхарт – она много раз доказывала, что и правда ей открыто то, что недоступно простым людям. Но дар ее пробудился не так давно.

– Я верю шхарт, – резко отозвался Фарадж.

– Да, – колдун склонил голову. – И все же – я не нашел следов пребывания хиу в теле ее служанки. Да, девчонка была одержима. Но не хиу. Эти оставляют весьма узнаваемые следы. Быть может, почтенная шхарт, – тут он обернулся к Рамле, – сумеет отыскать следы хиу, и указать на них мне – невежде?

– Я ведь не шаман, – хрипло прошептала та.

Лицо побелело – не то от ярости, не то от страха. Скорее, от того и другого разом. Плечи мелко дрожали, в глазах горело бешенство. Она переводила взгляд с Фараджа на Бомани и обратно.

– Верно, – мягко отозвался колдун. – А я – шаман, так оставь мне то, чем мне по праву рождения положено заниматься. Я не сомневаюсь в тебе и твоем даре. Но ты сама знаешь – он пробудился совсем недавно. Ты уже не единожды помогала всему кочевью, рассказывая о своих видениях. Но ты наверняка помнишь и о том, как тебя мучили ложные и лишние видения. Ты очень хотела помочь. Надо всем кочевьем нависала угроза – твоя любимая служанка впала в беспамятство, оказалась одержима. Кочевье осталось без шамана – меня тоже поразило...

– А ты ли это сейчас, Бомани? – оборвала его резко Рамла.

Амади смолк, задумчиво глядя на нее. Вот так-так! Да, шхарт не так-то проста. И она будет защищать свое положение всеми силами. Вон как лихо повернула – и даже не представляет сама, насколько права.

– Хороший вопрос, шхарт, – колдун невозмутимо кивнул. – Не знаю. Мне кажется, что я – это я. Но... кто может знать наверняка? Сумеешь проверить – не одержим ли я? Быть может, во мне ты увидишь признаки ведьмы-хиу? – и пристально вгляделся в лицо ведуньи.

Та с вызовом уставилась на него в ответ. Но долго его взгляда не выдержала – смутилась. Опустила голову.

– Рамла? – окликнул встревоженный Фарадж.

– Рамла – ведунья, – заметил Амади. – Дар не одну декаду сопутствует ей. И она привыкла верить ему. Свыклась с ним – сколько пришлось перенести из-за него! Верно? – он сочувственно поглядел на шхарт.

Та кивнула, недоверчиво глядя на него.

По-прежнему не верит, что это – шаман? Или недоумевает его поведению? Накато попыталась вспомнить, как вели себя Таонга и Бомани с ней. Таонга даже не глядел в сторону Рамлы. Бомани обращался с ней мягче. Но и его она пыталась задобрить. Не выдал ли себя Амади? И как поступит Фарадж, если Рамла сумеет убедить его в своей правоте...

– Ты всегда презирал меня, – глухо проговорила шхарт, глядя в землю. – Но мой дар – не выдумка! – она гордо вскинула голову, снова взглянула с вызовом. – Я явственно помню, как мне сказали – моя служанка одержима ведьмой-хиу. Ведьма вероломно напала на шамана. Быть может, ты и правда – ведьма-хиу?! – выкрикнула она, вскинув руку и указав вытянутым, дрожащим от напряжения пальцем на шамана.

Амади недоуменно уставился на нее.

Фарадж подобрался. Настороженно переводил взгляд с Рамлы на шамана. Накато ощущала, что и ее он не выпускает из виду, поглядываем краем глаза.

Сама она застыла, сидя на полу на коленях. Таращилась на ведунью и шамана широко распахнутыми глазами. Вроде как в испуге от неожиданного спора между своими господами.

– Я все-таки – ведьма-хиу? – с легким изумлением переспросил Амади. – О шхарт, – он склонил голову. – Твоя воля. Если вождь прикажет – можешь провести ритуал изгнания из меня духа ведьмы.

Ого! Готов подвергнуть себя ритуалу... хотя над нею он проводил такой же ритуал – не иначе, чтоб создать видимость. На деле-то она не была одержима. Как и он.

То-то удивились бы ведьмы-хиу, узнав, в чем их обвиняют! А ведь Амади, помнится, говорил с Фараджем о том, чтоб идти к ним за разъяснениями.

– Рамла? – окликнул растерянную ведунью Фарадж.

– Нет, – та мгновенно растеряла запал. Прикрыла ладонями лицо, замотала головой. – Нет, я не готова. Нет, если ты готов подвергнуть себя ритуалу – значит, ты и есть ты, – прибавила, обращаясь к Амади. – Будь ты одержим – ни за что не сказал бы такого. Я ошиблась, поддалась чувствам, – опустила голову.

И чего она так стушевалась? Словно ей самой предложили подвергнуться ритуалу!

– Что ж. Я не сомневался в своем верном соратнике, – Фарадж кивнул. – Я давно знаю Бомани, и вижу, что он не одержим!

Колдун на это лишь скупо усмехнулся, слегка склонил голову.

Накато глядела, присматриваясь к поведению. Шаману не подобало пресмыкаться перед вождем. Но и обращаться фамильярно колдун себе не позволял – видимо, опасался вызвать гнев. И подозрения.

– Прости нас, Рамла, – обратился Фарадж к ведунье. – Мы пойдем, а ты отдыхай.

Накато перевела дух, когда двое мужчин покинули шатер. Ох, и зла сейчас, должно быть, Рамла! После того, как Амади усомнился вслух в правдивости ее видений. И посрамил ее... даже представлять не хотелось, что сейчас начнется.

– Бомани не говорил, что хочет увидеть тебя нынче вечером в своем шатре, – тихо проговорила Рамла, обращаясь к Накато. – Но он должен был привыкнуть к тебе. Ты сегодня все же сходи к нему. Слышишь?

– Как прикажешь, госпожа, – с легким удивлением отозвалась Накато.

– Фараджу сейчас не до меня, – прошептала ведунья, опустилась на ложе. – У него много забот... Послушай. Ты иди, приведи до вечера себя в порядок. Обо мне есть, кому позаботиться, – она кивнула на вторую служанку. Тебе помыться стоит.

Не спорить ведь с ведуньей?

– Как скажешь, госпожа, – Накато поклонилась и заторопилась из шатра, пока та не передумала или не вышла из себя за медлительность.

Вторая служанка проводила ее не то насмешливым, не то завистливым взглядом.

*** ***

– Чего трясешься? Госпожа спит! Ее утомили последние дни. Да где тебе знать!

– Я ведь не виновата, – проговорила Накато.

– Ну да, как же! Что-то больно часто беспокойные духи выбирают тебя, чтоб взять над тобою власть. Не успел шаман тебя толком очистить – как ты снова одержима!

– Я сама не знаю, почему так, – она изобразила понурый вид. – Я и сама устала от этого...

– Пф! Устала она, – передразнила вторая служанка. – Значит, снова пойдешь нынче к шаману?

– Госпожа приказала...

– Приказала, – та сморщила нос. – Можно подумать, ты сама против! Уж меня-то твоя пресная рожа не обманет, а? – и хитро улыбнулась. – Скажи! Каков шаман?

Накато заморгала в недоумении. Опять она! Снова начнет выспрашивать по множеству раз одно и то же, пытаясь доковыряться... до чего? Понять бы! И не ссориться ведь с ней – она мстительна. А еще она может быть полезна впредь. Так что отвечать придется как следует.

– Ну, – протянула Накато, судорожно пытаясь сообразить – что ж хочет услышать неуемная девица. – Ну, он, – и смолкла.

Как говорить вслух о таком? И что она все-таки хочет слышать?!

– Да ты чего, как скромница? – захохотала вдруг та. – Что, слова забыла? Скажи хоть, хорошо в шатре у шамана?

– Ну, тепло, – вырвалось прежде, чем успела подумать. – И подушки мягкие, – прибавила, поняв, что глупее ее ответ уже не станет.

– Что, неужели правда все равно? – изумилась девица.

– Ну, госпожа мне приказала, – повторила Накато. – А я выполняю приказ...

– А, ну-ну. То-то ты Бомани вроде как уже наскучила, – девица покачала головой. – Рыба ты снулая, а не женщина с горячей кровью! – и махнула рукой. – Ну, а с духами как? – тут же сменила тему. – Каково оно, когда становишься одержимой? – и снова уставилась с жадным любопытством.

Боги и духи! А она обрадовалась было, что несносная девица бросила затею выпытать у нее невесть что. Оказывается, нет – просто решила выпытывать теперь другое. Про духов и одержимость. А может, это она так по приказу Фараджа или Рамлы старается? – озарило вдруг. А про шамана сперва спросила, чтоб с толку сбить, смутить и запутать.

– Духи, оно, – Накато запнулась, не зная, как сказать. – Муторно, – решила наконец не выдумывать. – Глаза открываешь – и не понимаешь: кто ты, где ты, почему все? И все тело болит, и тошно...

А каково было бы, будь она прежней – такой, как до встречи с Амади? Обычной девчонкой кочевницей. Бесправной рабыней.

Наверное, сошла бы с ума. Сделалась бы такой, какая она сейчас – молчаливой, ходящей с вечно опущенной головой. Накато с трудом подавила усмешку.

– Скажи, почему ты все время так странно расспрашиваешь? – не удержалась она. – Так... настойчиво, подробно? Так, – она замолчала, силясь подобрать слова, которые не показались бы странными и слишком сложными для рабыни в степном кочевье. – Ну, когда вроде бы я все уже сказала – а ты как будто хочешь услышать что-то еще.

Та некоторое время глядела на нее, словно увидела червяка у себя в куске мяса.

– Я порой завидую тебе, – выговорила она наконец. – Ты родилась в горах, но очутилась здесь, в степи. Побывала в нескольких кочевьях, пережила столько всего! И очутилась в шатре шхарт, на чистой работе. Я же, – запнулась на миг. – У меня, как и у многих в этом кочевье, каждый день одно и то же. День за днем. Декада за декадой, год за годом. Ничего не меняется!

– Ты сейчас тоже в шатре, на чистой работе. Рядом с шхарт.

– Ах, ничего ты не понимаешь! – в сердцах всплеснула руками девица. – Иди уже, куда там тебя шхарт послала!

– Она послала меня мыться, – вздохнула Накато.

Пожала плечами и послушно поплелась прочь. Хвала богам, эта пытка вопросами закончилась. О чем девица пыталась ей поведать – что ей наскучило однообразие? Хочется увидеть новые земли и лица?

Накато вспомнила, какой восторг некогда вызвали у нее новые места. Как изумлялась, увидев города после долгого путешествия через горы.

Может, рассказать этой девице о горах? Как-нибудь невзначай. Интересно, удастся ее задобрить таким образом?

Никто не мешает попытаться. А еще ей, вроде, тот пастушонок нравился – который тогда обнаружил первым учеников шаманов, прирезавших друг друга. Как его там звали? Не так важно. Сейчас нужно вымыться и причесаться, чтобы Рамла не злилась. А вечером она сможет отдохнуть в шатре у Амади. Она-то знает, что это ее мастер, а не шаман! Вечер будет спокойным.

Мысль взбодрила и развеселила. Так что даже мытье в холодной воде не показалось слишком противным.

Глава 38

– На равнине с пустыми руками делать нечего, – тяжело уронил Амади. – Я попытался. И к чему это привело? – он криво усмехнулся. – Два года! Два года шакалу под хвост.

– Можно подумать, для тебя эти два года имели значение, – фыркнул Иму.

– Не имели, – Амади пожал плечами. – А может, и имели. Смотря, как глядеть на это.

– Вечно это твое – смотря, как глядеть! Да как ни гляди.

– Ты неправ. Да, двумя годами раньше или двумя годами позже я возьмусь за осуществление своих планов – не суть важно. Но я прохлопал эти два года. Был нигде, запертый в безвременье. Опять же: окажись мы здесь на два года раньше – все было бы куда проще.

– И на кой тебе эти два года? Считаешь, они что-нибудь решили бы?

– Решили бы, поверь. Оглянись вокруг! Мы сидим и ничего не можем сделать. Я в своих расчетах не учел извержения вулкана на севере, – с грустью говорил Амади. – Никто бы не мог такого предвидеть! Соленые озера сделались кислыми до самых своих южных берегов. И теперь несколько лет не будет ни червей, ни желтой краски, ни цвета червей, – он тяжко вздохнул. – Все начинать заново! С гор, от Тафари, приходят сведения, что торговцы прекратили возить кристаллы.

– Значит, все сворачиваем? – каркнул Иму.

Второй колдун сидел практически возле самой жаровни, и Накато видела, как пламя просвечивает слабо сквозь его тело. Еще не человек, но уже и не бесплотный призрак. Он застрял между миром явленным и миром потусторонним. Каково-то ему существовать в таком виде?

Впрочем, Иму не выглядел особенно недовольным или страдающим. Он живо обсуждал с бывшим другом ситуацию и дальнейшие планы.

– Ну нет, – протянул Амади. – Зря я, что ли, столько времени и сил потратил на то, чтобы раскинуть сети по степи и горам? Влезть в сердце одного из самых могущественных кочевий? И что – все жертвы напрасны?

– Ты раскинул сети, а рыба ушла, – Иму хрипло рассмеялся.

– Рыба уходит и приходит, – рассудительно отозвался Амади. – Бегать за ней с сетями – пустая суета. Наша рыба придет, друг. И тогда ты обретешь новое воплощение в этом мире. А я осуществлю свои планы.

– Планы – туманные, как болота Хвоста, – ехидно ухмыльнулся Иму.

Амади на это лишь пожал плечами. Накато задумчиво глядела на него. Действительно не обиделся и не разозлился на едкое замечание? Или ему безразлично.

– Ты же сам говоришь – два года потеряны. Сколько ты еще намерен потерять?

– Не потерять, а выждать. И ты сам перед тем сказал – что за разница, сколько времени потребует осуществление моих планов? Я сделаю все, что задумал.

– И никто тебя не остановит, – ехидно протянул Иму.

– А кто может это сделать? Сейчас потеря времени нам даже на руку. Энистан сидит в своей башне, пытаясь восстановить ее. Его соглядатаи рыщут по Желтому югу, пытаясь отыскать меня в одном из городов. Заглянуть в степь им не придет в голову. А и придет – степи куда больше земель Желтого юга! Где нас станут здесь искать? Тем более, – Амади вдруг едко рассмеялся, – они даже не знают, кого им теперь следует искать! У меня новое тело, и никто об этом не знает. И новое лицо, незнакомое моим бывшим знакомым...

– Как только они заметят знакомую манеру действий, они сообразят, что к чему.

Глумливая гримаса выглядела странно на высокомерном лице Бомани. Для изгнанного из собственного тела шамана такое выражение лица точно не было привычным.

– Они забудут обо мне за те годы, что пройдут, – усмехнулся Амади. – И вспомнят, когда я успею основательно наследить. А это будет означать, что я неплохо продвинулся в осуществлении планов. К тому же они там, на равнине, слишком медлительны. Пока сообразят, что к чему...

Иму хмыкнул, потом вздохнул. Поморщился недовольно.

– Ты беспокоишься не о том, что я привлеку внимание, – проницательно заметил Амади.

Иму лишь пожал плечами. Глядел он теперь невидяще в стенку шатра.

Накато слышала лишь обрывок предыдущего их разговора, пару дней назад. Ей тогда пришлось уйти – звала Рамла. И она уловила лишь несколько фраз.

Существование Иму поддерживали кристаллы. Один украла для него Накато – еще давно. Второй он сам достал из тайника Амади, вскрытый в отсутствие хозяина. Иссякнет их сила – и Иму станет тем, кем был уже несколько лет: призраком, бесплотным духом. Неприкаянной душой умершего колдуна. Вот только душа эта развеется прахом в потустороннем мире куда быстрее, чем хочет сам Иму. И произойдет это помимо его воли. После воздействия кристаллов его воли не хватит, чтобы удержать собственную душу, потерявшую телесную оболочку.

Иму теперь зависел от кристаллов. Они необходимы были ему чтобы существовать. Вообще существовать – быть призраком он отныне не сможет.

И он тревожился, что Амади не сумеет достать новые кристаллы. Что привлечет внимание недругов раньше, чем это произойдет. И тогда ему, Иму, конец. Потому что сам он не в силах добыть для себя кристаллы. Не хватает ума или сил.

– Башня, – уронил он после долгого молчания. – Времени прошло немало, только Энистан еще не восстановил ее.

– О, а я все ждал – когда ж ты заговоришь об этом, – рассмеялся Амади. – Это ведь так очевидно, верно? Отправиться к башне, пока она разрушена. Пока ее обитатели растеряны и уязвимы. Ведь когда они все восстановят, пробраться туда будет куда как сложнее!

– Можешь не продолжать: есть какие-то препятствия, которых я не вижу, – проворчал Иму.

– Ты же сам сказал: они не поймут, кто я есть, пока не приметят знакомую манеру действий. А они приметят, если я там появлюсь!

Иму, нахохлившись, покивал.

– Клятые кристаллы, – глухо проговорил он. – Они, кажется, дают такую силу... такие возможности. Но отнимают, – запнулся, не договорив.

– Нет под небом истинного совершенства, – пожал легкомысленно плечами Амади. – Что-то приобретаешь. И неизбежно при этом что-то теряешь. Так устроен мир. И это дает причины думать, что даже из самой глубокой ямы можно дойти до вершины. Если приложить достаточно усилий. Можно и сорваться с обрыва, само собой, – он усмехнулся. – Без риска нет выигрыша! Ты опасаешься, что мы не успеем заполучить очередной кристалл до того, как он понадобится тебе. Но времени достаточно. А ты всегда можешь отправиться на равнину. К той же самой башне Ошакати, – со смешком прибавил он.

– К башне Ошакати! – каркнул Иму, сверкнул гневным взглядом. Поднялся. – Пойду я. Мне пора, – не дожидаясь ответа, растворился в воздухе.

– Ты сам решил сделаться зависимым от кристаллов, друг, – тихо проговорил Амади. – Он ведь сам хотел этого? – проницательно взглянул на Накато.

Та беспомощно пожала плечами. То, о чем они сейчас говорили, вообще оказалось для нее новостью.

– Я, – она запнулась. – Он стал приходить по ночам во снах. Душить меня...

– Видно, почуял, что скоро и так развеется прахом по потустороннему миру, – проговорил колдун. – Умерший маг теряет свой дар. И ему становится трудно удержать самого себя целостным. Иму вцепился в средство продлить свое существование хоть как-то. И неважно, что будет за цена.

– Безумец Чима, – тихо проговорила девушка. – Сколько он был мертв?..

– Ха! – кажется, Амади понял ее без объяснений. – Чима – безумец, этим все сказано. Кто знает, почему его неприкаянный дух не развеялся? Какой бы ни была причина – Иму это не поможет. Не помогло бы, – поправился он. – Считается, что сильные чувства позволяют задержаться неприкаянной душе подольше в потустороннем мире. Но бывает ведь иначе: слишком сильные чувства заставляют неприкаянную душу слишком сильно волноваться. И это волнение развеивает ее.

Повисло молчание. Амади сидел на ложе, уставившись невидяще перед собой. Накато глядела в пламя жаровни, не заслоняемое больше полупрозрачным силуэтом Иму.

– Иму не ждал своей смерти, – медленно заговорил колдун после долгого молчания. – Он наверняка злился.

– А ты? – чуть слышно спросила девушка.

– Ты пыталась спасти мне жизнь, – он покачал головой. – Вероятно, был другой способ. Но ты сделала то, что сделала. То, что смогла.

Накато раскрыла рот, но не смогла выдавить ни слова. Она до сих пор помнила, каким был колдун после гибели друга! И она не могла решиться, напомнить об этом.

– Тебе пора, – голос его прозвучал резко. – Ступай к Рамле!

– Гонишь меня? – проговорила она.

– Рамла потеряет тебя. Будет злиться. А в ближайшие декады тебе ее лучше не злить.

Ну да, конечно. Само собой, он прав.

Хоть, может, Рамла и не хватилась бы ее до утра. Она ведь сама последние разы гнала ее к шаману! Напротив – может и спросить, почему так скоро вернулась. Подумает, что служанка не угодила шаману.

Но не спорить ведь с колдуном. Она ощущала, что сейчас делать этого не стоит.

Накато поднялась. Снаружи бушевала снежная буря. Зима – до тепла далеко. Так далеко, что, кажется, оно никогда и не придет. Она накинула толстое стеганое покрывало на плечи, завернулась в него и выскользнула наружу. Ледяной колючий ветер обрушился на нее. Даже здесь, среди шатров в защищенной пологими холмами низине, он бушевал, так и норовя сбить с ног.

Накато побрела сквозь снежную завесу к шатру ведуньи.

*** ***

Шхарт спала.

Рядом с ложем валялись сорванные второпях украшения. Второй служанки не было – вышла куда-то. Накато, повинуясь безотчетному порыву, выбрала несколько ниток жемчуга. Эти – из любимых украшений Рамлы. Хотела, прихватив их, выскользнуть из шатра – но передумала. И, свернув плотно, запихнула в прореху одной из подушек. Запрятала как следует среди перьев, достала швейные принадлежности и принялась чинить подушку. Когда Рамла проснется, та окажется целой. А жемчуг она не найдет.

Девушка слегка улыбнулась. Конечно, ведунья будет в бешенстве. Снова станет вопить и даже может поколотить ее. Только бесполезно. Она уже однажды украла так же собственный браслет. И с жемчугом ей все сойдет с рук.

Накато сама не знала, откуда ей пришла мысль – украсть его, чтобы сделать подношение для Нефер. Возможно, сама богиня вложила это ей в ум?

Капризная богиня удачи любит побрякушки. И особенно ей по нраву побрякушки краденые. То, что было похищено у законных хозяев или отобрано, она принимала особенно охотно. А человек, сделавший такое подношение, мог рассчитывать на особое расположение Нефер.

Она давно не слышала голоса богини.

Нужно принести ей подарок. Поблагодарить за благополучие, сопровождающее ее последние пару декад. За то, что и прежде не бросала ее.

Боги любят не только жертвоприношения. Они любят, чтоб о них помнили. Чтобы их чтили, не забывали о них. Обращались даже тогда, когда ничего не просят у них. Особенно – когда ничего не просят, и ничего не нужно.

*** ***

– Благодарю тебя, – Накато поклонилась, коснулась лбом земли. – За помощь. За то, что не дала пропасть, сгинуть. Ни мне, ни моему хозяину.

Богиня звонко рассмеялась.

– Так ты и за хозяина своего мне благодарна? – переспросила насмешливо. – А я думала – досадовать будешь, что не избавила тебя от него.

– А ты могла бы? Я хочу сказать – для тебя это выгодно? – торопливо поправилась Накато.

– Как сказать, – Нефер хмыкнула вроде как задумчиво. И смолкла.

Накато терпеливо ждала, но богиня не торопилась продолжать. Настаивать и поторапливать ее девушка не решилась.

– Ну, что же, – рассмеялась снова Нефер. – Давай, жги жемчуг! Бросай в костер – для этого ведь разводила.

– Красивый, – протянула Накато. – Он ведь сгорит! Я знаю, что богам жертвы приносят, бросая их в огонь. Но этот жемчуг точно окажется у тебя? Ты ведь можешь взять его так, если пришла.

И застыла – как бы не разгневалась богиня за возражения. Но та лишь покачала головой.

– Он будет у меня, – заявила капризно. – Да и что тебе за разница? Пусть даже сгорит, дымом развеется – ты ведь мне его принесла!

И правда. Тут не поспоришь.

– Как скажешь, могущественная Нефер, – девушка еще раз поклонилась до самой земли. – Тогда – этот жемчуг для тебя! Во славу твою предаю его огню, – и решительно кинула длинные сияющие нити в пламя.

На миг кольнуло острое сожаление. И Накато тут же отогнала его прочь. Верно Нефер сказала – жемчуг принадлежит ей! Это дар, предназначенный для нее. А значит – не Накато решать, как с ним поступить.

Несколько коротких мгновений нитки, унизанные небольшими сияющими шариками, мерцали алым светом. Потом языки пламени поглотили их.

– Во славу твою, Нефер, – шепнула Накато еще раз.

– Именно так, – голос богини звучал довольно, словно мурлыкала насытившаяся львица.

Девушка обернулась к ней. С шеи Нефер свисали нитки жемчуга. Богиня с лукавой улыбкой накручивала их на палец. Значит, не сгорели!

– Довольна? – мурлыкнула Нефер.

И еще больше показалась Накато похожей на сытую львицу. В довольном и ленивом голосе звучала скрытая угроза.

– Могущественная богиня, – девушка замялась. – Скажи, позволено ли мне говорить о тебе моему хозяину? Или он не должен знать, что я тебя вижу и служу тебе?