Текст книги "Снова на привязи (СИ)"

Автор книги: Гульнара Черепашка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Глава 33

– Ты их правда видела вблизи?! – вторая служанка схватила Накато за руку.

Та в недоумении обернулась, уставилась на нее. До сих пор девица ни разу не обращалась к ней – вела себя так, словно ее и не существовало. И вот поди ж ты – сама хватает за руку, останавливает!

Оглянулась на мирно спящую Рамлу.

– Ну, что ты, – девица проследила за ее взглядом. – Госпожа спит, а мы рядом! Давай выйдем за полог, чтобы не разбудить ее ненароком! И ты все расскажешь.

– А ты не замерзнешь? – Накато с сомнением оглядела ее.

Та фыркнула, накинула на себя плотное покрывало. Второе такое же протянула ей. Ты гляди! Пятки морозить готова, лишь бы услышать что-то интересное. И с чего она так любопытствует случившимся?

Она принялась повторять то же самое, что уже говорила поутру.

Та жадно слушала. Иногда переспрашивала – и приходилось по нескольку раз повторять про застывшую на телах и вокруг них кровь, про порезы ножами, про тела, лежащие неподвижно на мерзлой земле, припорошенные инеем. И про бледные, застывшие лица с мелкими снежинками на широко распахнутых глазах, невидяще таращащихся в небо.

– Зарезали друг друга, – прошептала девица.

Глаза лихорадочно блестели. Боги и духи, ведет себя так, словно госпожа бусы или серьги ей подарила! И что могло вызвать столько восторга?

– Я-то думала, ты – бестолковая, – поведала наконец девица, когда Накато пересказала все подробности. – А ты вон как – ближе всех оказалась, все видела!

– Мне госпожа приказала узнать, в чем дело, – отозвалась Накато.

– Но ведь могла испугаться и убежать, – та пожала плечами. – А ты пошла! И смотрела, и все запомнила. Скажи, и тебе не было страшно? – она подалась вперед.

– Было, – выдавила девушка, понимая, что рабыня не может быть бесстрашной – это неправильно. – Я очень испугалась. Но ведь госпожа приказала мне, я не могла ослушаться. И уйти было нельзя – всем, кто там оказался рядом, приказали остаться. И отвечать на расспросы. Шаман, обо Бомани, и обо Фарадж – они оба спрашивали, кто что видел.

– Но ты говорила, что тебя не спрашивали!

– Меня не спрашивали. Зачем, я ведь ничего не знаю? Я пришла, потому что меня госпожа отправила. А расспрашивали парня из пастухов – он первым нашел их.

– О, – протянула служанка благоговейно. – Из пастухов? А как его зовут?

– Джикони, кажется, – отозвалась Накато, припомнив имя парнишки. – Ну да, Джикони!

– О, – повторила девица. – Значит, он первым нашел их! – взгляд сделался мечтательным. – Он, наверное, так испугался, когда увидел!

– Да, он и там, возле шатра, был такой испуганный, – подтвердила Накато. – Весь трясся, когда его расспрашивали.

– А я немного знаю этого Джикони! Пару раз даже разговаривала с ним, – служанка смущенно хихикнула.

– Значит, ты его можешь расспросить тоже.

– Глупая ты! – та метнула в Накато рассерженный взгляд. – Много ты понимаешь! Как это я пойду его расспрашивать? Сама подумай!

– Хорошо, как скажешь, – Накато кивнула.

Что имела в виду девица – она не поняла. Что той мешало расспросить пастуха? Ладно, что за разница – что там у нее в мыслях!

– Расскажи, – девица снова схватила ее за руку. – А ты ведь и раньше видела мертвых?

– Что? – удивилась Накато.

Нет, решительно – что-то с этой девицей не так! Что она такое расспрашивает? На что ей мертвые?

– Ну, тебя ведь продали из горной деревни. И ты потом переходила из кочевья в кочевье – я слышала об этом. А когда ты оказалась с госпожой – тебя в кочевье захватили разбойники! Они ведь напали, и с ними сражались. Ты ведь видела убитых, верно?

– Видела, – недоуменно подтвердила Накато, хмуря лоб. – Но зачем тебе они?

– Расскажи! Как это.

– Ну, – она замялась – решительно не могла сообразить, к чему клонит служанка. И что хочет услышать. – Была ночь, я спала. И все кругом тоже спали. И вдруг начался шум. Крик, грохот, беготня. Потом вспыхнул огонь, – она примолкла.

Как бы она рассказывала о таком, случись подобный налет на ее кочевье?

– Я сначала ничего не поняла. Спала в загоне для зубров с остальными. Они подскочили, стали метаться, я вышла из загона. Все бегали, кричали, и горели факелы. А потом стали загораться шатры…

– А люди? Они тоже, наверное, попадали в пламя. А в других попадали стрелы?

Накато несколько мгновений глядела ей в лицо, силясь понять – что находится в мыслях у этой женщины. Лицо выражало только острое, жадное любопытство.

– Откуда в тебе столько кровожадности? – выговорила она наконец.

Лицо второй служанки вытянулось. Словно на голову ей внезапно опрокинули котел с холодной водой. На несколько мгновений взгляд отразил обиду и растерянность. А потом черты исказила пренебрежительная гримаса.

– А в тебе-то откуда столько малахольности?! – шикнула она с раздражением.

Накато моргнула.

– Я не хотела тебя обидеть, – проговорила она, сообразив, что хватила через край – и безо всякой надобности. – Я бы хотела подружиться с тобой…

– Ты видела бы сейчас свою физиономию, – фыркнула та. – Грустная-грустная, как дряхлый зубр-кастрат.

– Пойду скажу, чтоб молока подогрели, – Накато вздохнула. – Госпожа скоро наверняка проснется. А она любит, чтоб молоко подогретое было с медом. И не любит ждать.

– Вот и иди, – бросила девица ей вслед и нырнула снова под полог шатра.

*** ***

Среди ночи разбудил неясный шум.

Накато распахнула глаза, таращась во мрак, туда, где едва заметно проступали очертания купола шатра. Вслушалась.

Снаружи что-то происходило. И это что-то внушало смутную тревогу. На налет не похоже. Так к чему же такая суета, беготня и крики в ночи? А в том, что снаружи царит глухая ночь, Накато не сомневалась.

Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, что именно ее разбудило.

Кажется, она услышала крик. Даже не крик – вопль. Надсадный, полный ярости и боли. Кто мог так вопить?

Хвала богам – Рамла, кажется, спала. Не услышала. А то бы уже подскочила, принялась метаться. Ее бы услала глядеть, что стряслось.

Хотя Накато и сама не прочь была выбраться да узнать, что же происходит. Тревожно было лежать, таращась в темноту, и не зная, чего ждать. Может, таки выйти потихонечку? А проснется Рамла да начнет расспрашивать – сказать, как есть: разбудил шум снаружи, вышла поглядеть. Мало ли! Она уже хотела подняться.

– Лежи! – вздрогнула, когда на нее шикнула Рамла.

– Госпожа? – пролепетала девушка.

– Лежи, я сказала, – та зашипела, словно змея. – Не вздумай никуда тащиться и оставлять меня здесь одну! Сюда иди, – раздался отчетливый хлопок.

Словно шхарт шлепнула ладонью по покрывалу рядом с собой.

Делать нечего – пришлось идти и усаживаться рядом с ней на край ложа. Рамла вцепилась в ее руку. Что ее так напугало-то? Поведение ведуньи заставило Накато встревожиться еще больше.

– Что-то случилось, госпожа? – осмелилась она спросить.

– А я почем знаю! – тут же вспузырилась та. – Я только что проснулась, и сижу в шатре! Как и ты.

– Госпожа, хочешь, я схожу и узнаю – что там такое?

– Сиди! – Рамла даже по спине ее больно стукнула кулачком. – Ты уйдешь и пропадешь, как в тот раз. А я – сиди здесь и терзайся от страха!

Накато открыла было рот – и захлопнула. Что-то ведунью тревожило, вот только – что именно, она сказать не могла. Или не желала. Так Накато и сама ощущала разлившуюся в воздухе тревогу! Она потому и хотела выйти наружу, чтобы узнать – что ее разбудило.

Но не получится, пока Рамла не заснет. Или пока утро не наступит.

Время тянулось медленно, муторно. Ведунья не спала – сидела, блестя тревожно глазами в темноте. Накато сидела на краешке ложа, скрючившись. Ни выйти и узнать, что стряслось, ни прилечь да заснуть. Изредка она задремывала, клевала носом и тут же вскидывалась. Рамла в такие моменты зло шикала на нее.

Снаружи, как назло, все стихло. Можно было бы подумать, что шум и суета почудились.

Девушка сама себе не поверила, когда услышала, как просыпаются снаружи животные, как начинают понемногу шевелиться, вздыхая. Вот проснулся кто-то из рабов – послышались первые шаги, шорох.

Боги и духи, неужто тягостное ожидание закончилось!

Точнее – совсем скоро закончится. Когда появится вторая служанка, а Рамла вспомнит, что пора умываться, причесываться и завтракать. Тогда она наконец сможет выйти из шатра. Возможно – удастся улизнуть ненадолго, а возможно – услышать из разговоров, что стряслось нынешней ночью.

Шум всполошил немалую часть кочевья. Не может быть, чтобы совсем не было об этом разговоров.

Только дождаться.

И все-таки – откуда у нее такое дурное предчувствие? И сердце ни с того ни с сего вдруг начинает колотиться быстрее, чем обычно. И в животе скручивается противный комок. И нет никаких сил усидеть на месте…

*** ***

– И он лежит – безжизненный и неподвижный, – рассказывала взбудораженная девица, размахивая руками.

– Безжизненный? Мертвый, что ли? – Рамла нахмурилась.

– Нет же, госпожа! Безжизненный – бледный и совсем-совсем не шевелится! И почти не дышит. Но чуть-чуть все-таки дышит. Еле-еле заметно. Глаза закрыты, а когда веки поднимают – они подкатаны под лоб, одни белки видать.

– Ты что, сама ему веки поднимала? – с трепетом спросила Накато.

– Заткнись, бестолочь! – шхарт закатила ей такую затрещину, что она от неожиданности завалилась набок.

В голове на пару мгновений зазвенело. Она хотела подняться, но передумала. Вместо этого прижала ладонь к щеке и жалобно заскулила.

– Не скули! – зло швырнула ведунья. – Сама не поймешь, что мелешь. Умом не вышла – так молчи, когда говорить не разрешали! Поделом тебе, – и отвернулась. – Так что – кто ж глядел, что с шаманом? – нетерпеливо переспросила она вторую служанку.

– О, там был и сам обо Фарадж, и воины, и лекарку позвали, – охотно поведала та.

Она-то спала не в шатре ведуньи! Вот и сумела вызнать все еще ночью, когда суета и шум только начались. Теперь и рассказывала, а Рамла жадно слушала.

Накато тоже слушала жадно – ее-то услышанное встревожило куда сильнее, чем могло бы встревожить кого угодно в этом кочевье.

Что-то стряслось ночью с Амади. Именно его крик услышала в ночи Накато – сейчас она была в этом уверена. Кто-то напал на него – и не узнать, кто. Мало ли врагов у неуемного колдуна? Только теперь прибавилось минимум двое – двое погибших шаманов, чьи души остались неупокоенными, потому что слишком много дел держало обоих в мире явленном.

И теперь колдун лежит, не подавая признаков жизни.

Долго ли пробудет он в таком состоянии? Придет ли в себя… а ей-то что делать?! По всему – пока что ничего. Продолжать прислуживать и делать вид, что она все та же туповатая бессловесная рабыня.

– Ты-то чего разлеглась?! – прикрикнула Рамла. – Поднимайся и иди за водой. Или я должна неумытой ходить из-за твоей лени?

Пришлось подыматься и идти куда послали.

Еще до прихода второй служанки Накато сама мечтала выйти наружу поскорее. Теперь же ноги не желали идти – хотелось расспросить ту получше.

Только кто ж ей позволит? Да и ни к чему вызывать лишние подозрения. Если с Амади все в порядке – ей придется и дальше прислуживать ведунье. А если с ним расправились, или он сам умрет – она всегда успеет удрать из кочевья. И никто ни увидит этого, ни следов не найдет!

Эти мысли помогли немного успокоить растревоженный разум. День только начался, и от повседневных хлопот никуда не деться.

*** ***

– Ты-то мне ничего не рассказала, а сама расспрашиваешь? – мстительно фыркнула вторая служанка.

– Да как же не рассказывала, – Накато чуть не расплакалась. – Я рассказала – что могла и знала. Но ты стала расспрашивать… странное, – подобрала она слово.

– Ну, а теперь – ты расспрашиваешь странное.

Ясно. Обозлилась на нее. Вот же пакость мстительная! И повод досадить ей пришелся куда раньше, чем можно было ожидать. Ведь только вчера расспрашивала ее про мертвых учеников шаманов! Надо было, должно, поддержать разговор про кровь, кишки, пожары и стрелы, втыкающиеся в живых людей.

В самом деле – что она, стычек никогда не видела? Расписать любую. Этой, видать, лишь бы слушать про всякую кровавую жуть. Или рассказывать самой.

Нет, про шамана, который лежит безжизненный, она очень живо все рассказала. Как лежит, как еле дышит, как подняли суету вокруг. Вот только ничего из этих рассказов не понятно.

С другой стороны – может, ничего толкового на самом деле она и не знает?

Ведунье-то хватило досужих сплетен. Хотя сама она тоже волнуется – боится, видать, что последует за странным недугом шамана. Всякому ведь понятно – это неспроста! Такие вещи просто так не происходят.

Накато, хоть и выходила из шатра, а ничего толком узнать не сумела. Жилище шамана охраняли, а все кругом были уж заняты своими делами.

Ясно было одно: кочевье пробудет какое-то время еще на месте. Но сколько именно – знает разве что сам Фарадж и его приближенные.

Вернувшись в шатер, с трудом дождалась обеда, чтобы шхарт улеглась отдохнуть, и попыталась еще раз расспросить вторую служанку. А та уперлась – мол, не станет ничего рассказывать бестолочи, из которой самой ничего не вытянешь.

Еще и щурилась презрительно – мол, с чего любопытство-то такое, на что выведывать?

И равнодушие ее ко всяким происшествиям припомнила. Мол, пеняла за кровожадность – а сама-то?! И не поспоришь – все верно.

Пришлось смолкнуть и отстать. Настаивать на своем – слишком странно и необычно для безответной рабыни, всему кочевью известной своей глупостью. Вызовет подозрения. Нет уж, тише едешь – дальше будешь. Спешка – враг всяческого дела. Нужно выждать. Может, колдун еще придет в себя.

*** ***

Дни потянулись муторно, тягостно.

В кочевье было тревожно. Все ходили притихшие, пришибленные. Детишки – и те шумели и баловались не так, как обычно. Фарадж не показывался, лекарка обжилась в шатре шамана.

А шатер его взяли в кольцо воины. Они день и ночь жгли костры, бодрствуя по очереди. Не подступишься!

Накато не удалось даже глазком взглянуть, что с Амади.

Она знала только из разговоров, что шаман лежит по-прежнему, еле дышит и не шевелится. Не подает признаков жизни, и лишь слабое-слабое дыхание и биение сердца указывают, что он еще не умер. Что с ним? Никто не понимал. Лекарка говорила, что не видит признаков обычной болезни. Оба ученика шаманов – и бывшего, и нынешнего – были мертвы, и ничем не могли помочь. Да и были бы они живы, много ли проку? В этом-то случае они вполне могли увидеть подмену – не зря ведь Амади решил от них избавиться!

Кочевье стояло на месте. Фарадж ходил мрачнее тучи. Служанки болтали, что даже в шатер новой жены прекратил наведываться – а ведь проводил там все ночи после свадьбы!

Оно и понятно – до жены ли?

Шутка ли – кочевье осталось без шамана! Тот лежал еле живой, и сколько так будет продолжаться – никто сказать не мог. По слухам – лекарка лишь разводила руками, признавая свое бессилие. Ученики шаманов погибли накануне. И можно ли считать, что это – случайность?

Правда, Фарадж не знал истинной подоплеки произошедшего.

Он не знал, что тело шамана занял колдун. И что именно этот колдун столкнул лбами двоих учеников, которые могли бы разоблачить его.

Вопрос – что стряслось с Амади. И вернется ли он.

Накато с удивлением обнаружила в себе противоречивые стремления. С одной стороны – она тревожилась за колдуна, и пыталась отыскать способ понять – что же с ним. И, насколько в ее силах, помочь. С другой – она подспудно надеялась, что он не придет в себя. Потому что это будет означать: она снова на свободе. Трудно сказать, правда – надолго ли.

А может, ее тревога объяснялась тем, что она боялась – он все-таки придет в себя?

Да, ясно, что с ним стряслось что-то скверное. Чего он не предвидел – в противном случае предупредил бы ее. Но… окажется ли он достаточно силен, чтобы сладить с напастью?

Глава 34

Затрещина оказалась громкой, похожей на удар хлыста. И такой же болезненной.

– Почему я четвертую ночь не могу до тебя дозваться?! – голос Адвар звенел от гнева.

Накато инстинктивно отшатнулась, держась за горящую щеку. Глаза товарки метали молнии, лицо подергивалось.

– Я не знаю, – растерянно проговорила она. – Возможно, дело в амулете, который дал мне мастер, – она коснулась оберега на шее. – Это от духов – чтобы не докучали мне.

– Что ты вообще вытворила, – зашипела Адвар, зло щуря глаза.

– Это неважно, – Накато нахмурилась – что эта девица себе позволяет! Бить ее, требовать отчета. – Это не твое дело. Ты-то чего бесишься – что сама натворила?

– Я?! – задохнулась южанка от возмущения. – Я здесь, сидя в шатре разбойника, узнаю, что наш хозяин при смерти!

– Насколько знаю я – не при смерти, а лишь без сознания, – хмуро отозвалась Накато. – Меня не пускают к нему – я всего лишь рабыня. Шатер, где он лежит, окружили воины. Я могу лишь слушать разговоры – если попытаюсь сунуться туда, ничего не узнаю. Только навлеку подозрения. Мастер разозлится, если так будет.

– Он разозлится, если вернется из мира духов!

– Он уже возвращался один раз, – Накато пожала слегка плечами. – Вернется и в этот. Я в любом случае ничего не могу поделать – могу только ждать и наблюдать.

– Сними свой клятый амулет! Из-за него я не могла тебя дозваться.

– Я не могу, – девушка коснулась снова оберега на плетеном шнурке. – Его мне дал мастер. Если сниму – духи не дадут покоя. Духи умерших шаманов – а теперь еще, может, и их учеников.

– Духи? – Адвар сощурилась. – Мастер не рассказывал ничего. Лишь обмолвился, что ты что-то ухитрилась сотворить с подменой душ. Боги и духи – ты! Тупая степнячка. Как тебе вообще в голову взбрело лезть в это? Впрочем, неважно, – она уставилась пристально на Накато. – Возможно, именно в твоих выходках дело, тем более, что преследуют тебя именно духи тех, из-за кого у нашего хозяина были неприятности.

– Учеников шаманов он мне сам приказал столкнуть лбами, – запротестовала Накато.

– Не так важно, – пробормотала Адвар. – Слушай! Ты же понимаешь, что не так просто наш хозяин впал в беспамятство?

Накато неохотно кивнула. Не просто так – уж само собой! И она была согласна с южанкой – наверняка руку к этому приложили умершие шаманы. Кто уж знает, как им это удалось – из потустороннего мира! Вот только Адвар не успокоится.

Это для Накато исчезновение Амади могло означать свободу. А южанка осталась в шатре разбойника, горца. И по силам своим она – обычная женщина. Ей никуда не деться. И за возвращение колдуна она будет биться всеми доступными средствами.

Другой вопрос – что за средства ей доступны?

Только одно, по сути: сны. И те – не слишком. Она сама проболталась, что не могла дозваться из-за амулета.

То есть – Адвар тоже не сможет слишком уж донимать ее. Как и духи.

Накато с трудом сдержала злорадную усмешку. Не стоит раздражать Адвар – та и без того не в духе. А кто знает, как оно повернется дальше?

– Слушай, – глаза у Адвар разгорелись. – Если духи шаманов донимали тебя – значит, им есть до тебя дело! Сними свой амулет. Пусть они дозовутся и скажут, чего им нужно.

– А проку? – Накато нахмурилась – идея южанки ей по вкусу не пришлась. – Я могу впасть в беспамятство так же, как и хозяин. И проку после этого от меня не будет.

Она и возвращать Амади не горит желанием. Но говорить об этом вслух ни к чему. Если колдун вернется – лишняя болтливость выйдет ей боком.

– Нет, – протянула Адвар. – Хозяина они усыпили, потому что он опасен для них. А в мире духов он беспомощен. В сравнении с шаманами…

– Адвар! – окликнула девушка. – Чем наши шаманы так отличаются от колдунов с равнины, что могут в потустороннем мире, после собственной смерти, то, что колдунам недоступно? Ты, кажется, знаешь об этом больше, чем я…

– Да уж конечно! Ты же необразованная степнячка, – фыркнула та пренебрежительно.

Да-да, в этом нет ничего нового. Что южанка думает о ней и ее умственных способностях – Накато превосходно знала и так.

– Колдуны проходят обучение в башне Ошакати, – заговорила Адвар, не дождавшись ответа на свой выпад. – Искру дара развивают с младенчества! Дисциплина и контроль – вот на чем держится дар мага! Благодаря этому они умеют усиливать свой дар с помощью кристаллов…

– Тех самых, за которыми охотится мастер, я поняла, – Накато кивнула. – А шаманы?

– А шаманы, – Адвар примолкла на несколько мгновений. – Дар любого шамана много сильнее дара обычного колдуна. Искрамагии в них раскрывается в отрочестве. Да, шаман в открытой битве проиграет колдуну Ошакати – потому что его дар не сдерживается и не направляется дисциплиной.

– А после смерти…

– А после смерти остается только то, что имел! Колдуны направляют свой дар особыми приемами. Смерть – это потеря тела. А с ним – и многих навыков, умений и возможностей, – с раздражением закончила Адвар. – А шаманы этим не связаны – их дар не зависит от бренного тела! Свой дар душа целиком уносит с собой за грань.

– Почему мастер не рассказал мне об этом, – шепнула Накато.

– Потому что не думал, видно, что ты нарушишь его приказы!

– Приказов я не нарушала, – отозвалась девушка. – Лишь сделала то, – она задумалась, – то, что казалось мне… что мне поможет. Таонга помог мне, когда я не могла дозваться до мастера. И я решила ему помочь… кто ж знал, что так обернется?

Адвар лишь пренебрежительно фыркнула. Но говорить ничего не стала.

– Маг, который обучался в башне Ошакати, может дойти до невероятных вершин дара – самому сильному шаману такое и не снилось, – вместо этого продолжила она. – Но кое в чем шаманы сильнее. Например, в смерти. Правда, об этом мало знают. Шаманы не делятся своими секретами, ученики башни Ошакати собирают знание по крупицам. Я читала свитки и манускрипты в библиотеке обо Бабатанда.

Накато только покивала. В последних словах Адвар прозвучала неимоверная гордость.

Если бы Накато еще могла взять в толк, чем ей поможет все то, о чем поведала южанка! А та снова завела прежнюю песню: сними амулет да впусти в свои сны духов.

Ну уж нет! Ей мастер велел – носить не снимая. Вот она и будет носить. Она обязана выполнять только приказы мастера. А Адвар – откуда ей знать, что за замыслы у него! Ее Амади главной не назначал.

– Мне почему-то кажется, что ты головой своей пустой киваешь только для вида, – Адвар нехорошо прищурилась. – А на деле так и будешь ходить с амулетом!

– Мне мастер запретил его снимать, – угрюмо поведала Накато.

– Ты, – лицо Адвар вытянулось. – Ты тупая степнячка, бестолочь! Ты совсем не слышала, что я тебе говорила? Я не могу тебя дозваться из-за твоего амулета! А от шаманов ты, возможно, сможешь что-то важное узнать. А ты… ты просто трусиха!

– Я делаю то, что велел мастер…

– Давно ли! – зло выкрикнула та.

Лицо исказилось в гримасе раздражения. Накато вгляделась внимательнее. За весь разговор южанка ни словом не обмолвилась о том, как дела идут у нее.

– Твой разбойник тебя обижает? – осведомилась она.

– Кто, Тафари? – та моргнула, разом растеряв пыл. – Нет, – Накато показалось – она смутилась. – Нет, он меня не обижает. Я вовсе – единственная женщина в его шатре! Ну, иногда появляются всякие – но это не имеет значения… почему я тебе это рассказываю?! – снова вспузырилась она, светлые брови сошлись на переносице. – Разве об этом разговор?

– Мне показалось, ты торопишься вернуть мастера скорее из-за того, что тебе плохо у Тафари, – мягко заметила Накато.

Адвар фыркнула презрительно.

– Я тороплюсь вернуть хозяина, потому что вижу – ты не торопишься вовсе. Можно подумать, что ты и вовсе будешь рада, если он не вернется!

Мысли она читает, что ли? Или она, Накато, так глупа, что у нее мысли на лбу написаны?

– Я лишь не вижу пользы от того, что сниму амулет, – как могла, мягко отозвалась она. – И думаю, что не стоит спешить. Надо выждать хорошего момента. Возможно, мне удастся пробраться к мастеру…

– Ты еще и думать умеешь, – прошипела южанка. – Не смеши! Если б умела – сообразила бы, что тебе же лучше будет поторопиться с возвращением хозяина! И не нужно бояться мертвых шаманов: уж он-то найдет способ вернуть тебя, даже если они и попытаются тебя удержать за гранью!

Накато похолодела. Удержать за гранью! Значит, Адвар допускает и такую возможность.

– Хватит, – уронила она тихо. – Я услышала достаточно. Вон из моего сна!

Адвар попыталась завопить, подняла руку – не иначе, для очередной оплеухи. Нет уж, довольно. Накато и не помнила, когда в последний раз ощущала такую непоколебимую решимость.

Хватит играть с нею! Да, для Амади она – игрушка. Орудие в осуществлении его замыслов. Да только и у нее есть воля.

– Дура! – истошный крик Адвар прозвучал глухо, издалека.

А Накато помимо воли возликовала: и ее воля что-то да означает! А ярость может быть не только бессильной и тщетной. Она порою дает силы к тому, что казалось недоступным. Прежде она и подумать не могла, что может управлять своими снами. И изгонять из них тех, кого не желает видеть.

– Глупо, – прозвучал голос Нефер так же глухо и отдаленно, как только что – последний вопль Адвар. – Мои усилия пропали втуне…

К чему это? Чернота окутала раньше, чем сумела отыскать ответ на вопрос. Да она, по правде, и не пыталась. Наверняка голос богини ей всего лишь почудился.

*** ***

– Мой голос тебе почудился. Очень удобно считать голос бога игрой воображения, верно?

Нефер.

Накато зажмурилась. Вчера ночью она слышала голос Нефер, которая ясно дала понять: ее решение пренебречь требованием Адвар – глупость. Она решила не придавать этому значения. Решила считать, что ей почудилось.

И вот расплата.

Богиня пыталась предупредить ее. Возможно, именно она помогла Адвар до нее дозваться, несмотря на противодействие амулета. Но она, Накато, вздумала поступить по-своему. И поплатилась за самонадеянность.

Дернулась, силясь разорвать путы. Тщетно.

Хорошо ее скрутили! Знали, с кем дело имеют. Подобрались во сне, еще и, кажется, обкурили дымом цвета червей – судя по чудовищной слабости. А чем еще объяснить то, что она не заметила, как ее связывают?

– Нефер, – губы едва шевелились, не слушались. Голоса не было.

Тишина в ответ. Все верно – что за дело богине до бестолковой смертной, пренебрегшей ее предупреждением?

Накато попыталась приоткрыть глаза. Тщетно – веки слиплись. В горле пересохло. Руки, стянутые за спиной грубой веревкой, ныли.

В памяти болтались бессвязные обрывки разговоров.

«Она убила шамана и двух учеников, – слышался вдали высокий голос Рамлы. – Дух шамана изгнала за грань, и теперь он потерял связь со своим телом».

«Просмолить веревки как следует! Тогда ведьма не сможет их так легко разорвать».

Ведьма – это про нее. Они знали, что она способна разорвать веревку, если просто связать ее – знали о ее нечеловеческой силе!

Просмолить. Ну да, узлы они полили расплавленной смолой – потому так и болят руки. От ожогов. Смутно вспомнилось, как лилась горячая струя, обжигая кожу – только она была одурманена, не соображала, что происходит. И на плечах, на спине остались следы от капнувшей смолы. С ней особенно не церемонились.

Вот только… что же произошло?

О разговоре с Адвар во сне Накато не вспоминала целый день – не до того было. Набегавшись за день, улеглась и почти сразу уснула.

А пришла в себя уже связанной, ничего не помнящей и не понимающей.

Выходит, Рамла как-то узнала о ней – кто она такая. И об Амади, и о том, как изгнала дух шамана Бомани. Откуда?! Амади ведь говорил – она не скоро освоится с пробудившейся силой и даром предвидения. Выходит, он ошибся?

Мысли путались.

Цвет червей. Это все-таки цвет червей – больше неоткуда взяться такой слабости. А ей необходимо понять, как так могло произойти.

Она снова открыла глаза, но перед ними по-прежнему болталась чернота, в которой плавали разноцветные круги. Вслушалась. В ушах шумело.

День сейчас или ночь? Сколько времени прошло с момента, как она услышала голоса и ощутила, как ее вяжут веревками? Нет, бесполезно.

Все, что она может – только ждать. В конце концов, ее не убили сразу – значит, что-то им от нее нужно. И совсем скоро она узнает – что именно. Не станет ведь никто ждать, чтобы она пришла в себя после дурманящего дыма?

*** ***

– Эй! Я знаю, ты меня слышишь, – голос Рамлы. – Отзовись!

Накато попыталась шевельнуть губами. Те не слушались – одеревенели, слиплись.

– Не прикидывайся! – в тоне ведуньи послышалось нетерпение. – Я вижу, что ты слышишь меня. Ну же, не будь упрямой!

Да она и не упрямится! Пытается ответить – только сил совсем нет. А Рамла быстро потеряет терпение – ей ли не знать?

– Госпожа, – попыталась выдавить.

– Что? Что ты там бормочешь?! – пальцы ухватили ее за подбородок. – Говори ясно!

– Госпожа. Может, она пока не может говорить? – почтительно произнес мужской голос. – Может, ей воды немного дать?

– Воды, – с сомнением протянула та. – А она не подскочит, не убежит? Не вернула бы ей вода сил!

– Это ведь цвет червей, – это, кажется, голос Фараджа. – Помнится, она как-то надышалась его. И ей потом не один день было скверно. Так что от воды большого несчастья не будет. Дай ей попить, – приказал кому-то. – Случайность ли то была, – прибавил он. – Тот случай, когда она в первый раз цвета червей надышалась. Когда вы обе, – не договорил.

– Боги, – шепнула Рамла. – Я ведь доверяла ей как себе! Я держалась за ее руку, когда меня глодала тревога…

– Ты уверена в этом своем видении?

– Уверена. Таких явственных знамений мне еще не приходило.

Видения? На лицо полилась вода, и Накато попыталась приоткрыть губы, чтобы в рот попало хотя бы немного.

Рамла сказала о видениях. Ей пришло какое-то видение, указавшее на нее, Накато – что это она враг, затаившийся в кочевье.

Адвар, ну конечно! Понимание резануло неожиданно отчетливо. Адвар жаловалась, что не могла четыре ночи дозваться до нее. С трудом ей это удалось. Обругала за то, что отказалась снять амулет, отгоняющий духов.

Но на Рамле такого амулета не было. И она решила дозваться до ведуньи. Возможно ли такое?

И что она ей наболтала… неужели правду?!

А что – с Адвар сталось бы. Чтобы дотянуться до Накато – она могла бы и рассказать, кто та на самом деле.

Вот только… чем это Амади-то поможет?! Нет, нелепость.

Впрочем, Адвар могла сказать правду лишь частично. Или вовсе солгать. Что она могла сказать, чтобы это помогло колдуну? Рассказывать о том, что тот на самом деле – колдун, захвативший тело шамана, было явно ни к чему.

Изгнала за грань, да. Рамла сказала – дух шамана изгнан из его тела.

Любопытно, кем назвалась сама Адвар. Ведь если она появилась перед Рамлой во сне – значит, ей следовало как-то объяснить, кто она такая. И зачем рассказывает то, что рассказывает.

– Эй! – ее грубо встряхнули за плечо. – Пей, пока дают. Не засыпай!

Да, вода. Как же пить, когда ее просто льют на лицо? Накато слегка повернула голову набок, чтобы поймать хоть малую часть утекающей влаги.

– Ну? Напилась? – нетерпеливо спросила ведунья, когда вода перестала литься.