Текст книги "Руж (ЛП)"
Автор книги: Грир Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)
Сцена 10
ФЛЕШ-РОЯЛЬ
Лейси
Рука Кайана на моем горле.
Я никогда не видела, чтобы кто-то двигался так быстро. Аромат и гладкость кожи поражают меня прежде, чем я осознаю, что утыкаюсь лицом в диванную подушку. Твердые бедра Кайана каменеют подо мной, моя грудь задралась к подбородку из-за дурацкого корсета, а моя подтянутая задница развевается в воздухе, как белый флаг капитуляции.
Его большая рука задирает мне платье, и я задыхаюсь от холодного воздуха, овевающего мою обнаженную задницу. Однако озноб длится недолго, когда его ладонь сжимает мою правую ягодицу.
– Кайан, – фыркаю я. – Что ты...
Прежде чем я успеваю дать отпор, его рука перемещается по моей периферии, и в воздухе раздается резкий звук. Шлепок по моей заднице далеко не так силен, как мой удар по нему, но я все равно вскрикиваю от боли.
– Кайан!
– Никогда... – Он снова бьет меня, заставляя взвыть. – Не смей...
Шлепок!
– Бить меня...
Шлепок!
– Вновь, жена.
Шлепок!
Это всего лишь пять ударов, один за другим, нанесенных слишком быстро, чтобы мое тело успело их осознать. Но мой разум прекрасно понимает, что происходит. Поток стыда разливается по моим венам и превращается в раскаленные добела слезы, которые искажают мое зрение. Я отказываюсь позволить им скатиться по моим щекам, даже когда моя нижняя губа дрожит. Я стискиваю зубы, чтобы не закричать, и сжимаю в кулак диванную подушку, вибрируя от ярости.
Это чертовски унизительно.
Мой так называемый муж шлепает меня.
Как бы ни были хороши секреты Гвардии, самый скрытый из них – это то, как мужчины обращаются со своими женами. Они не сдерживаются, когда дело доходит до физического наказания своих женщин. Если насилие когда-нибудь выходит из-под контроля, Гвардия просто прикрывает это. Мой отец был аномалией. Он мог кричать, но я никогда не видела, чтобы он поднимал руку на мою маму. Однако Барон пообещал править мной твердой рукой.
Я думаю, Кайан такой же, как все остальные гвардейцы.
Я не знаю, почему осознание этого причиняет боль больше всего. От этой мысли я всхлипываю, и мое тело горит от смущения, пока... пока я не понимаю, что тепло превратилось во что-то... другое.
Его ладонь ласкает те места, куда он наносил жгучие удары. Сильные пальцы нежно массируют чувствительную кожу, возбужденную от его сбивающих с толку мучений. Когда я пытаюсь встать на колени, он решительно толкает меня обратно, положив руку мне на затылок. Я поражаюсь своему телу, когда оно слушается и снова молча ложится поперек его бедер. Он одобрительно сжимает мой затылок, и чувственное давление как там, так и на ягодицах вызывает унизительный стон, срывающийся с моих губ.
– Это приятно, не так ли? Именно таким должно быть наказание между мужем и женой.
Боже, если это то, как он собирается наказывать меня, я не могу дождаться, когда снова стану плохой.
Слегка надавливая пальцами на мой затылок, он дает знак повернуть голову к нему, чтобы я могла увидеть его лицо, несмотря на неудобный угол наклона. Его твердая челюсть сжата, а на нахмуренных темно-каштановых бровях виднеется капелька пота, как будто он пытается сохранить над собой контроль. Хотя эти карие глаза говорят обо всем. Они расплавлены от желания, и я прикусываю язык, чтобы не умолять его трахнуть меня снова.
– Никогда не бей меня в гневе, Лейси. Хотя Гвардия может поощрять оскорбительное поведение, ты поймешь, что мне плевать, что думает Гвардия. Я не хочу укрощать этот огонь в тебе, но и не позволю ему выйти из-под контроля.
– О, но ты можешь ударить меня в гневе? – Выплевываю я.
Он качает головой и еще сильнее мнет одну из моих ягодиц, приближаясь в опасной близости к моему ноющему центру. Моя киска пульсирует, и извращенное желание пронизывает возбуждение до глубины души. У моего тела есть свой разум, когда моя задница слегка приподнимается, умоляя его опуститься ниже. Твердая плоть упирается мне в бедро, и моему затуманенному похотью разуму требуется слишком много времени, чтобы осознать, что он тоже наслаждается этим.
– Тебе кажется, что я злюсь, tine?
Он слегка прижимается ко мне, заставляя меня ухватиться за его бедра, чтобы не упасть. Мои ноги раздвигаются, и его умелые пальцы наконец находят мою сердцевину.
– Ммм, нет. Нет, я... я так не думаю.
Его пальцы лениво играют с моим влажным входом, прежде чем один из них начинает кружиться у моего пульсирующего клитора в быстром темпе. Из меня вырывается стон, и я отворачиваю от него голову. Его пальцы сжимаются на моем затылке, пока мой подбородок не упирается в кожаную обивку, как будто он боится, что я попытаюсь сбежать. Когда я устраиваюсь поудобнее, от его низкого ободряющего рыка у меня сжимается низ живота, и в ответ его хватка на моем затылке ослабевает.
– Насколько я понимаю, я никогда не сделаю ничего такого, за что ты действительно можешь меня ударишь. Обещаю, мне никогда не понадобится твое наказание, но как насчет тебя? Что ты думаешь о моем способе наказания, жена? – титул с шипением вырывается из него, переполненный чувством обладания.
– Я не твоя жена, – я хотела, чтобы это прозвучало с упреком, но, помоги Бог, вместо этого из меня вырвался стон.
Внезапно мой клитор лишается его прикосновений, а левая ягодица горит от очередного шлепка.
– Кайан! – я извиваюсь, пока его пальцы не возвращаются, чтобы массировать мой клитор.
– Ты моя жена, Лейси. Ты видела бумаги, видео, и у тебя есть мое кольцо. Возможно, ты не помнишь нашу полуночную свадьбу, но я никогда не позволю тебе забыть, за кем ты замужем. За мной. А не за гребаным Бароном Монро. Поняла?
– Кайан, я не...
Шлепок.
– Сукин сын, ладно! – мое освобождение так мучительно близко, что я готова признаться в чем угодно. – Я твоя жена, ясно?
– Это то, что мне нравится слышать, tine. – Кайан бормочет заверения себе под нос, заставляя меня дрожать. – Но однажды я заставлю тебя поверить в это.
Его рука оставляет мою шею, в то время как другая продолжает дразнить мой пульсирующий клитор. Теперь меня ничто не удерживает, кроме его поглаживающих кончиков пальцев, и мне требуется секунда, чтобы осознать, что мы оба знаем, что я именно там, где он хочет. Я никуда не собираюсь уходить.
Я извиваюсь под его пальцами, ища освобождения, и мое тело лихорадит от желания. Он подводит меня прямо к грани оргазма, но моя пустая киска болит, и я не могу полностью достичь этого.
– Кайан, – хнычу я.
– Послушай, как ты плачешь из-за меня. Я насытил тебя прошлой ночью, и ты уже мечтаешь, чтобы я трахнул тебя снова. Ты хочешь, чтобы я наполнил тебя своим членом, не так ли? Изливал сперму в тебя, пока она не вытечет из этой сладкой киски?
Мои щеки горят от его грязных слов, но я соглашаюсь, затаив дыхание.
– Д-да.
– Мне понравилось, как твоя тугая киска доила меня, чертовски жадная до моей спермы. – Он наклоняется вперед, пока его горячее дыхание не щекочет мое ухо. – Я не хотел покидать твою теплую киску, tine. Я хотел остаться похороненным внутри тебя до конца своей жизни. И теперь я могу доставить тебе такое удовольствие в любое время, когда ты захочешь. Разве тебе не понравилось бы это, жена? Если бы я так хорошо тебя трахнул, ты бы никогда не захотела сбежать?
От его слов мне становится жарко и больно, и я не могу ответить ему ни за что на свете. Все, что имеет значение, – приближающейся оргазм.
Он садится, оставляя холод на моем лице без его теплого дыхания. Его пальцы яростно потирают мой клитор, и это ощущение заставляет меня кружиться, пока, наконец...
Наконец-то...
Он отрывается от моей сердцевины и сильно шлепает по ягодице, выводя из чувственного оцепенения.
– Кайан!
Он быстро выбирается из-под меня, и, прежде чем я успеваю опомниться, я снова утыкаюсь лицом в диван, в то время как Кайан встает. Я с трудом сажусь и разглаживаю свою помятую юбку, используя это простое движение, чтобы попытаться сориентироваться.
Когда я, в конце концов, снова поднимаю взгляд, раздраженная и возбужденная, карие глаза Кайана пристально смотрят на меня сверху вниз.
– Я не... эм... – Я уклоняюсь, давая ему возможность усомниться в том, что это не жестокая шутка. Но его мрачный смех говорит об обратном.
– Ты не кончила? О, я прекрасно понимаю это, Лейси. Теперь я знаю, каково это – чувствовать, как ты распадаешься на части в моих объятиях, и ты была как раз на грани этого, вот почему я остановился.
– Кайан, – усмехаюсь я. – Что за черт?
– Я почувствовал твою покорность. Твою настоящую покорность, а не то притворное дерьмо, которое ты изображаешь, чтобы успокоить Гвардию. Но ты должна знать, каково это, когда тобой по-настоящему доминируют, и доверять мне, когда я это делаю.
– Доминировать? Что? И как я могу доверять тебе, если ты оставляешь меня в подвешенном состоянии?!
– Тебе придется поверить, что я позволю тебе кончить, когда вернусь. – Его длинные пальцы расправляют рукава и теребят серебряные, рубиновые и бриллиантовые запонки, как будто его совершенно не волнует то, что только что произошло. Но огромный стояк, почти вырывающийся из его брюк от Армани, выдает его.
– Ну, ты тоже не кончил, – указываю я, бросая взгляд на его член. Однако я быстро отвожу взгляд, как только понимаю, что пыталась найти его пирсинг под тканью.
– О, не беспокойся обо мне, Лейси. Это Вегас. И, учитывая, что я неженатый мужчина, у меня будет еще много возможностей намочить свой член. – Говоря это, он не смотрит на меня, но его слова все равно отбрасывают меня назад.
Я потрясена, почувствовав на языке едкий привкус ревности. Моя рука потирает грудь, когда он наконец поднимает на меня взгляд от своих запонок и засовывает руки в карманы.
– У меня есть дела, которыми я должен заниматься.
– Подожди. Куда ты идешь? – я пытаюсь встать, но моя киска протестующе трепещет, и я передумываю. Я также точно знаю, что оставила влажное пятно на этом кожаном диване, которое отчаянно не хочу, чтобы он видел.
Хотя так этому ублюдку и надо.
– Ты моя жена? – спрашивает он, отталкивая меня.
– Нет. – Слово вырывается у меня рефлекторно, и я сразу понимаю, что это была ошибка.
Он кивает, почесывая свою жесткую щетину, прежде чем указать на меня трясущим пальцем.
– Тогда я не понимаю, какое тебе дело до того, куда я направляюсь.
У меня отвисает челюсть, когда он использует мои же слова против меня. Он игнорирует мой шок, хватает мой телефон с мягкого белого ковра, где я, должно быть, его уронила, и засовывает к себе в карман.
– Кайан, подожди, это мое!
– Ты можешь вернуть его позже.
– Мне он нужен сейчас. Что, если кто-нибудь позвонит?
– Не волнуйся, я передам сообщение.
Мое сердце уходит в пятки.
– Но что, если это...
– Барон? – голос Кайана повышается, он передразнивает титул. – Если это твой драгоценный Монро, я с большим удовольствием отвечу на этот звонок.
Он разворачивается и направляется к двери, заставляя тревожные звоночки звенеть у меня в голове, когда я наконец понимаю, что он не шутит.
– Подожди, серьезно, Кайан. Ты не можешь оставить меня здесь! Мне нужно идти.
Он хватает свой телефон со столика у входа и снова смотрит на меня с сексуальной, дразнящей ухмылкой, от которой мне снова хочется запрыгнуть к нему на колени.
– Это твое наказание за то, что ты ударила меня. Ты будешь сидеть со своей неудовлетворенной похотью и чувствовать вину за то, что ты сделала со своим бедным, щедрым, потрясающе красивым мужем. Может быть, в следующий раз, когда ты откажешься проявлять уважение, ты вспомнишь, в чем я могу тебе отказать.
Я усмехаюсь:
– Значит, ты отказал мне, но пойдешь отрываться в какой-нибудь клуб?
– Тебя это беспокоит... – он делает паузу, сверкнув все той же чертовой ухмылкой, —...жена?
– Нет! – и это не должно меня беспокоить. Все, чего женщина Гвардии может требовать от своего мужа, – это благоразумия, а не верности.
Не то чтобы Кайан был моим мужем. А поскольку это не так, я даже не могу настаивать на благоразумии.
– Жаль, – вздыхает он, как будто это он разочаровался во мне. – О, прежде чем я уйду, я сделал несколько копий нашего свидетельства о браке, так что уничтожь его, если хочешь, мне все равно. Но не пытайся сбежать, пока меня не будет. Я узнаю, – приказывает он раздражающим певучим голосом, поворачиваясь и открывая дверь.
Я вскакиваю с дивана.
– Кайан, подожди...
– И постарайся не думать обо мне слишком много, если все равно планируешь ослушаться.
Он подмигивает мне, когда я бросаюсь к двери, но закрывает ее за собой прежде, чем я успеваю туда подойти.
– Кайан? – я стучу в дверь тыльной стороной ладони. – Кайан!
– Ты в моем номере в отеле Маккеннонов. – Голос Кайана доносится до меня эхом, и я отшатываюсь от динамика, который не заметила рядом с дверью. – Изоляция и звукоизоляция безупречны. Я сам наблюдал за его установкой. Так что кричи, сколько хочешь, Лейси Маккеннон. Тебя никто не услышит.
Правдивость его слов окутывает меня, как холодный туман, и я смотрю на говорящее устройство несколько долгих минут. Как только его угроза перестает звенеть у меня в ушах, я медленно поворачиваюсь к дорогой мебели в гостиной, не имея выхода.
И тут до меня доходит.
Он сказал, что хочет освободить меня, но это всего лишь еще одна позолоченная клетка. Ключ есть только у моего мужа... и у него нет абсолютно никакого желания выпускать меня.
Я в еще большей ловушке, чем когда-либо.
Сцена 11
ВСЕ Включено
Кайан
– Никаких телефонов, – раздается низкий голос среди шума в зале казино, и я отрываю голову от экрана. Бледное лицо высокого черноволосого вышибалы наливается румянцем, и этот цвет становится еще хуже в свете мигающих огней ближайшего игрового автомата. – Черт, мистер Маккеннон, извините. Здесь темно...
– Не допусти, чтобы это повторилось, – приказываю я, прежде чем опустить мобильный в карман и обменять его на фишку.
Очевидно, что правила в казино моей семьи на меня не распространяются, но наблюдение за моей маленькой женой в приложении безопасности официально стало новой любимой навязчивой идеей. А это значит, что мне нужно отвлечься и с головой погрузиться в игру.
Я не узнаю вышибалу из зала для крупных игроков, но страх в его глазах мне знаком. Гвардия прошла долгий путь от своих мафиозных корней, но мы все еще не отказались от старых обычаев. Мои собственные методы могут напугать до смерти даже самых матерых преступников.
– Ты новенький. – Это не вопрос, я уже знаю ответ. – Как тебя зовут?
– Л-Лоренцо, сэр. Извините, мистер Маккеннон. Я не узнал вас с опущенной головой.
Осматривая казино, мне не требуется много времени, чтобы найти проблему.
За ближайшим игровым столом танцует женщина, но она старательно отводит от нас взгляд. Вышибала, однако, виновато смотрит на женщину, прежде чем вернуться ко мне.
Я бочком подхожу к нему поближе, небрежно подбрасывая серебряную фишку и занимая пространство между нами. Мои губы растягиваются в кривой усмешке.
– Хорошенькая, не правда ли? – Я наклоняю голову в сторону женщины с сиськами, поднятыми до подбородка блестящим черным лифчиком, и засовываю свою фишку обратно в карман пиджака.
Вышибала немного расслабляется и наблюдает за ней, как идиот, с глупой улыбкой на лице.
– Да, босс, она просто прелесть...
Он кряхтит, когда дуло моего пистолета упирается ему в ребра. Под тем углом, под которым я стою, никто не может увидеть мое оружие в темном коридоре. Я хлопаю его рукой по плечу, когда его широко раскрытые глаза встречаются с моими.
– Теперь представь, что это нож. Представь, что я вонзаю это лезвие тебе между ребер в твои драгоценные легкие. Я мог бы отнести тебя в одну из уборных швейцара, и никто не узнал бы, что ты захлебываешься в собственной крови, пока не станет слишком поздно. Стоит ли тебе жизни пялиться на эту киску?
– Н-нет.
– Умный человек, потому что оно действительно того не стоит. Ты здесь для того, чтобы обезопасить Маккеннонов и всех, кто верен их имени.
Я отстраняюсь и сжимаю его плечо достаточно сильно, чтобы заставить его вздрогнуть, когда убираю оружие в кобуру. Капелька пота стекает по его виску и капает на пиджак.
– Маккенноны не из тех, кто дает второй шанс, но ты новичок, так что пусть это будет твоим предупреждением. Это Вегас, Лоренцо. Если ты позволишь чему-то столь банальному, как киска, помешать своей работе, в следующий раз, когда начнется засуха, ты всплывешь на поверхность озера Мид. Понял?
Он с энтузиазмом кивает мне, и я еще раз для пущей убедительности сжимаю его плечо, заставляя его вздрогнуть от хватки.
– Удачи тебе с этим блуждающим взглядом, солдат.
Я прохожу мимо него в зал для крупных игроков, где атмосфера мгновенно становится тише и менее задымленной. Настольные игры более сдержанны, поскольку ставки выше, а игроки опытнее обычного туриста. Я подхожу к красной занавеске в глубине зала.
Мерек встречает меня там с таким свирепым видом, что морщины проходят от его лба до блестящей коричневой головы. Его губы хмурятся под короткой козлиной бородкой цвета соли с перцем, а огромные руки скрещены на груди, почти полностью разрывая его черный костюм.
– Ты это видел? – Я знаю, что видел. Мерек собирается надрать задницу бедному Лоренцо.
– Лучше бы я этого не видел.
– Ты должен следить за своими людьми, приятель. Я не хочу топить собственных солдат.
– О, этого больше не повторится. Я позабочусь об этом сам. – Прежде чем отодвинуть занавеску, он кивает в сторону комнаты, и я слегка наклоняюсь, чтобы услышать его тихий шепот. – С твоим отцом их там пятеро. Муньос, Милтон, Томсон и тот итальянец, Лучиано, со своим капо из Нью-Йорка.
Не считая отца, троим из этих людей я доверяю свою жизнь. Другой предан богатству и власти Маккеннонов, и последнего даже не должно быть в этой чертовой комнате, но его босс будет держать его в узде.
– Значит, обычные подозреваемые. Они знают?
Он кивает.
– Хотя пока никто ничего не сказал. Я думаю, они ждут твоего прибытия, чтобы обсудить последствия. Предупреждаю, что секундант Лучано уже успел пару раз выпить, прежде чем пришел сюда. Я подозреваю, что он будет буйствовать.
– Идеально. У меня есть некоторая сдерживаемая агрессия, которую я до смерти хочу выплеснуть.
Мерек фыркает.
– Предполагается, что женитьба, э-э, снимает это напряжение. По крайней мере, мне это помогает.
– Ну да, ты нравишься своей жене, приятель. Не все мы можем совершить первый удачный шаг.
– Постарайся в следующий раз не похищать ее. Я слышал, это помогает.
– Чертова задница, – бормочу я себе под нос, когда Мерек тихо смеется надо мной и отодвигает занавеску, чтобы я мог войти.
Красная комната небольшая, всего с четырьмя столами для баккары, блэкджека, рулетки и покера. Сигарный дым наполняет комнату, щиплет глаза, несмотря на то, что я уже должен был бы к нему привыкнуть. Игроки есть только за крайним правым покерным столом, и их болтовня прерывается звуками стука покерных фишек о карточный стол.
– Сын мой! Я занял тебе место, парень, – кричит папа с длинной сигарой «Royal Courtesan» во рту. Ее золотая обертка и ободок, усыпанный бриллиантами, поблескивают в свете витражей от Тиффани над головой.
Я прохожу мимо стола с рулеткой и сажусь на свободное место рядом с отцом и Муньосом, которые уже уставили стол сельтерской водой и покерными фишками. На столе расставлены шесть высоких бокалов с разной степенью наполненности, и бокал Муньоса превращается в подставку для отеля и казино Маккенонов из тикового дерева.
Сосредоточься.
Пересчитав лежащие передо мной фишки, я засовываю руку в карман и провожу большим пальцем по рисунку на фишке, которую храню там. Я делаю глоток прохладной газированной воды, которую заказал для меня отец, и даю ей пошипеть во рту, прежде чем проглотить. Глубоко вдыхая аромат сигар, наполняющий воздух, я позволяю ему наполнить мои ноздри, избавляясь от аппетитного запаха виски отца, находящегося в двух футах от меня.
Мы оба быстро поняли, что помогает мне сконцентрироваться. Анализируя свое окружение, выявляя крошечные подсказки, которые каждый пропускает мимо ушей, и запоминая людей, которые важны для меня больше всего, – вот три моих лучших метода борьбы с любыми страстными желаниями. Игнорировать искушение стало намного проще, чем год назад, до того, как моя миссия с Лейси дала мне цель. Сейчас я использую эти методы, добавляя восхитительное видение Лейси, которая, черт возьми, восхитительно злится на меня наверху. После того, как мой пульс снова успокаивается, я, наконец, сажусь поудобнее, чтобы оценить других игроков и вернуться к выполнению поставленной задачи: встрече семей, преданных нашему имени.
Мерек хорошо проинформировал меня о посетителях. Пока никаких сюрпризов, кроме того факта, что каждый из них курит те же сигары стоимостью в миллион долларов, что и мой отец.
– Я вижу, ты разгромил Гуркхов.
– Такие праздники, как этот, идеально подходят для них, ты не думаешь? Вот... – Обеспокоенный взгляд моего отца мимолетен. Никто другой за столом не увидел бы ее, и она исчезает, когда он достает длинную сигару из портсигара справа от себя. Он протягивает ее мне вместе с коробком спичек от отеля и казино Маккенонов. – Я уже вырезал это для тебя.
– Спасибо, папа.
Я достаю из кармана фишку и чиркаю спичкой, чтобы поджечь кончик сигары. Немного подождав, я кладу фишку в рот и втягиваю в себя дымный, насыщенный вкус каштана, ванили и карамели. Вкус кружится у меня на языке, и я наслаждаюсь им, прежде чем позволить ему медленно просочиться между моих губ.
– Черт возьми, это хорошо.
Я больше не позволяю себе многих пороков, но, черт возьми, хорошая сигара за игрой в покер стоит каждого вдоха.
Бенецио Муньос поднимает свой и доброжелательно улыбается мне.
– Я слышал, что можно поздравить нашего дикого туза.
– Это прозвище определенно подходит к этому последнему трюку. – Винни Флорес, секундант Лучиано, ухмыляется с уверенностью, которая может быть только у плохо причесанного мужчины в спортивном костюме. – Давненько вы не удостаивали нас своим присутствием.
Все остальные разодеты в пух и прах в своих костюмах и, очевидно, все еще не теряют рассудка. Но вместе с невнятными словами Винни до меня доносится острый запах выпивки.
Я терпеть не могу этого парня, но его пьяное состояние не только помогает мне воздерживаться, но и облегчает задачу победить его в этой игре. По какой-то причине у него всегда были разногласия со мной, но он верен имени Лучиано, а они верны нашему, так что я прикусываю язык по этому поводу, пока мне не придется обращаться к нему соответствующим образом. Мерек предупредил меня, что тот ведет себя неподобающе, так что посмотрим, получится ли у него сегодня вечером.
– Женитьба на Красной Камелии. Смелый ход, – отмечает Милтон, наклоняясь вперед, обхватив свой толстый живот и бросая фишки в стопку, чтобы увеличить ставку. – Та, которая была... разрешена, я полагаю?
– Мой выбор был в рамках приказа, данного моим отцом, – говорю я, не споря. Я знал, что мое решение подвергнут сомнению, как только я его приму, но я, черт возьми, не отвечаю на него. – Как только я получу карточку, я могу играть так, как мне заблагорассудится.
– Какие были другие «варианты»? – спрашивает Лучиано. Его семья работает в компании на северо-востоке. Исторически сложилось так, что их связи все еще пересекаются с мафией, поэтому их следует опасаться. Но Лучиано поклялся в верности нашей стороне, поэтому мы его впустили. По крайней мере, на данный момент.
– Я думаю, это было осквернение или передозировка, – небрежно предлагает Томсон. Глубокие морщины на его темно-коричневой коже – это в основном морщины от улыбки, но прямо сейчас они отчетливо выражены. Его лояльность почти так же неоспорима, как у Муньосов и Милтонов, но его дружба с Лучиано крепка, и, вероятно, именно поэтому он задал этот глупый вопрос раньше, чем пришлось бы мне.
Мы все знали ответ. Я должен был либо убить Лейси, либо испортить Красную Камелию, отправив Монро видео, на котором незнакомец в маске лишает девственности его невесту. Монро выбросил бы ее из головы, как дурную привычку, и это разрушило бы «чистоту» Лейси для остальных браков в Гвардии. Отсутствие женихов, по сути, уничтожило бы родословную ее семьи, как они пытались сделать с моей.
Винни хихикает.
– Полагаю, Кайан хотел снять свадебное, а не секс-видео.
Игнорируя эту чушь, я киваю единственной женщине в комнате, терпеливо ожидающей с колодой карт в руке.
– Сдавай мне.
Она кивает и быстро раздает карты каждому из нас по очереди. Когда начинается новая игра, я отвечаю на вопрос, который все они до смерти хотят узнать.
– Убийство Красной Камелии погасило бы ее родословную, вернув все деньги обратно в гвардейский банк. Но горе приносит далеко не такое удовлетворение, как унижение, и Чарли О'Ши заслуживает последнего.
– Однако ты не унизил его. Ты женился на его дочери, – указывает Лучиано, твердой рукой отодвигая свою аккуратную стопку дальше на стол.
– Третий вариант, которого мы не предусмотрели. Я проверю этот раунд, – отвечает мой отец, небрежно держа свои карты. Это его главный козырь. Его рука всегда дрожит, когда у него хороший расклад, поэтому он принимает расслабленную позу, чтобы уменьшить дрожь. – Мой сын доказал, что он дисциплинирован и способен здраво рассуждать. Если он решил вести игру таким образом, я ему доверяю.
– Значит, все эти танцы, как шлюха, прошлой ночью, были здравым смыслом? – Винни фыркает, но в комнате становится прохладно, и его невозмутимый босс напрягается. – Твои дни бокса в Дублине помогли тебе раскрепоститься? Тебе придется доказать, что ты все еще можешь наносить удары как мужчина, прежде чем кто-нибудь позволит тебе вернуться на ринг.
– Будь осторожен, – спокойно предупреждаю я и затягиваюсь сигарой. – Мне бы не хотелось разоблачать твой блеф, Винни.
Краем глаза я вижу, как он хмурится и ерзает на своем стуле. Однако в углу он хмурится сильнее, и краем глаза я замечаю, как он ерзает под столом.
Меня не волнует, что этот ублюдок испытывает меня прямо сейчас. Конечно, после столь долгого отсутствия наступает противодействие. Выяснить, как оставить чрезмерно защищенную дочь Хранителя одну, было моим главным заданием, что фактически вывело меня из строя на большинстве других работ в прошлом году. Чтобы вернуться в строй, может потребоваться раскрошить пару черепов, чтобы напомнить всем, кто я такой. Если Винни хочет стать первой жертвой, пусть будет так.
Помимо работы, прошло много времени с тех пор, как я посещал игру с таким количеством семей гвардейцев в качестве игроков. Редко бывает, чтобы мы все были в одном месте. Традиция Гвардии заключается в том, что мы собираемся вместе только для благотворительных мероприятий, которые являются священными моментами хорошего пиара для семей, и очень обеспеченных встреч, таких как эта, благодаря Мереку и его команде. Если бы мы собирались слишком часто, нашим врагам было бы легко уничтожить нас всех одним ударом.
Вот почему мой отец настоял, чтобы я провел большую часть своей жизни в Ирландии, и вот почему наследникам двух самых богатых и влиятельных фамилий, О'Ши и Маккеннонов, никогда не разрешалось находиться в одной комнате. Предполагалось, что наш союз станет монументальной попыткой воссоединить две враждующие группировки в Гвардии. Я думал, что О'Ши были слишком жадны, чтобы позволить сделке состояться, но реакция Лейси заставляет меня задуматься.
Я оглядываю сидящих за столом, оценивая наши союзы и улавливая их слабые подсказки. Есть ли здесь что-то еще?
– Каким бы тупым ни был мой помощник... – Раздраженный взгляд Лучиано метнулся к Винни. По крайней мере, у босса есть здравый смысл, даже если у его капо его нет. – Ты не можешь уклониться от ответа. Почему ты женился на ней, если это не входило в план?
Выпустив побольше дыма из своей сигары, я медленно выдыхаю его через губы, выдерживая столько времени, сколько мне нужно, прежде чем повторить за этим ублюдком.
– Я действовал в рамках своих приказов, других объяснений я тебе не должен.
– Возможно, это правда. Но если моя фамилия поддержит твою в будущем Гвардии, то...… меняя позицию, мы должны знать, что не имеем дело с, ну, с дикой картой.
Игроки за столом ерзают на своих местах, пока он продолжает, но мы с отцом продолжаем играть, как будто он не бросает нам вызов в нашем собственном гребаном казино.
– Многое изменилось за последние несколько месяцев, пока ты был увлечен своим заданием, – продолжает он. – В Новом Орлеане близнец Бордо уничтожил линию Шателайнов и убил двоюродного брата Монро, Жака. Скорее всего, в какой-то момент Барон захочет отомстить.
– Потеря Шателайна не стала для меня большой встряской. – Лицо отца остается расслабленным, но он вытягивается на своем стуле. Это движение заставляет его выглядеть крупнее, и при моем росте он уже внушительного размера. – А кузен Барона был змеей в траве, играя на всех сторонах. Бордо не гвардейцы, но у них нет намерения превращать свою территорию в одну из наших. Если Барон решит нанести ответный удар, это произойдет за его счет.
Лучиано хмыкает, и мой отец прищуривается, глядя на него.
– Хотя, это может тебя беспокоить… Бордо предупредил меня, что у владельца Шателайна были дела с синдикатом на северо-востоке. Поскольку он и Барон заинтересованы в вашей лесной глуши, я бы предостерег, чтобы ты беспокоился о своей собственной территории, а не о Луизиане.
– Я ничего не знаю о делах покойного владельца Шателайна. – Лучиано пожимает плечами, его лицо ничего не выражает. Со стороны это выглядело бы невинно или невежественно, но итальянец – эмоциональный игрок. Бесстрастность говорит сама за себя.
– Тогда лучше узнай, парень, пока это не коснулось тебя, – бормочет мой отец, не хуже меня зная, что итальянец лжет.
Я почти уверен, что вышвырну обоих Лучиано вон прямо сейчас, но даже враги могут стать союзниками при определенных обстоятельствах. Мы просто должны сохранить их для Лучиано на случай, если он попытается сбросить карты.
Я изучаю карту «бубновой королевы» в своей руке, совершенно новую по сравнению с той, что я носил в кармане в прошлом году. Делая вид, что меня интересует только ее оформление, я слушаю и наблюдаю за своими оппонентами из-за угла. В нашем казино используется только та колода, которую я разработал, и на этой карте с королевой справа вверху изображен красный цветок, а перевернутая королева сжимает меч. Краем глаза я замечаю, как Винни делает то же самое движение под столом. Я молча добавляю это второе нарушение к своему списку претензий к нему, прежде чем заговорить снова.
– Отвечая на твой вопрос, не являюсь ли я дикой картой. – Я прочищаю горло. – Моя репутация, очевидно, опережает меня, но я не из тех, кто теряет самообладание. Как раз наоборот, я выполняю собственный указ Хранителя.
