Текст книги "Руж (ЛП)"
Автор книги: Грир Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Сцена 34
Жестокий КОНЕЦ
Лейси
Слезы текут по моим щекам, и когда Барон забирает у меня телефон, экран прилипает к коже.
Его лицо искажается от отвращения.
– Посмотри на весь этот макияж. – Он показывает мне на телефон, прежде чем стереть тональный крем с моего платья Valentino. – Ты больше не будешь носить это развратное дерьмо.
Я ничего не говорю. Я побеждена и опустошена. После всего, что мне пришлось вынести от Гвардии, Барона, ожиданий, изоляции... ничто из этого не сравнится с потерей Кайана. Ложь ему погасила последнюю искру энергии, которую я могла собрать.
Барон пишет сообщение на свой телефон, прежде чем хмуро посмотреть на мой.
– Странно, здесь есть Wi-Fi. – Он сердито смотрит на меня. – У тебя все это время был доступ в Интернет?
Мои глаза сужаются, когда я качаю головой, и он фыркает.
– Ну, это не имеет значения. Я собирался попросить своих телохранителей включить его, но поскольку он у нас уже есть, надеюсь, нам не придется ждать слишком долго, чтобы увидеть, сдержит ли Кайан свое слово.
Дождь барабанит в окно позади меня. Стекло холодит мне спину там, где перекрещивающиеся ленты обнажают мою кожу, и я прислоняюсь к нему. Часть меня желает, чтобы оконная рама поддалась, даже когда мой желудок сжимается от этой мысли.
Между нами жужжит телефон, и Барон заливается смехом.
– Ах, он действительно отправил это. Давай посмотрим на эту катастрофу.
Он хватает меня за волосы, заставляя взвизгнуть. Я держу его за запястье, когда он тащит меня к дивану, где плюхается на подушку и бросает меня к своим ногам, как собаку.
– Ты увидишь, как он использует тебя в своих интересах, и поймешь, что такова природа нашего общества. Твои родители купились на это, как и родители их родителей, и ты наслаждалась привилегиями до тех пор, пока тебя не призвали сыграть свою роль. Теперь пришло время сделать шаг вперед и выполнять свою чертову работу. У тебя в голове фантазия, что Кайан Маккеннон олицетворяет свободу и любовь. Но в Гвардии этого не существует, и Кайан ничем не лучше остальных из нас. У него нет власти освободить тебя, и он не любит тебя. Он любит твои деньги и твой статус. Трахаться с тобой – это бонус.
Он поднимает мою голову, и я шиплю, когда он использует мое лицо, чтобы разблокировать мой телефон. Это срабатывает, несмотря на мою гримасу, и он нажимает на уведомление от «Рокси».
– Я должен был догадаться, что ты выкинешь что-нибудь подобное, маленькая сучка, – бормочет он скорее себе, чем мне, и стирает сообщение.
Появляются мои сообщения с Кайаном, и страх пробегает по моему позвоночнику, когда я понимаю, что не могу вспомнить, когда в последний раз удаляла наши сообщения в качестве меры предосторожности. К счастью, Монро сейчас сосредоточен исключительно на видео, поскольку свадьба захватывает весь экран.
Гремит гром, дождь барабанит по стеклу, и как только начинается воспроизведение видео, Монро на этот раз замолкает. Я тоже очарована, настолько сильно, что боль, терзающая мое тело, затихает на задворках моего сознания, пока я погружаюсь в слабые воспоминания, которые всплывают на поверхность. Сочетание выпивки и того, что было в шприце Кайана, делает нашу свадьбу туманной, но там, где я не могу вспомнить всего, видео заполняет пробелы.
Я стою напротив него в одной из роскошных полуночных часовен, которые я когда-либо видела изнутри только по телевизору. Он переоделся в черный костюм, и, кроме моего костюма сбежавшей невесты, больше ничего не выглядит неуместно. Место проведения не безвкусно и не глупо, а вокруг белой решетчатой свадебной арки растут красивые красные цветы, хотя и искусственные. Когда я смотрю на него снизу вверх, я совершенно спокойна, на моих губах играет блаженная улыбка.
Все начинается с того, что священник спрашивает, есть ли у нас собственные обеты и кольца. Я морщусь при виде Кайана и отвечаю «нет». Он только посмеивается над этим признанием, поэтому я возвращаюсь к явному волнению, пока священник зачитывает мне традиционные тексты. Когда я повторяю: – Я, Лейси О'Ши, беру тебя, Кайан Маккеннон, в мужья, – я и глазом не моргаю, и моя улыбка практически ослепительна.
В начале ночи он был незнакомцем в маске, который не имел ничего общего с обществом, которому было наплевать на меня. Я была женщиной, которая защищала себя, прячась за маской, которую общество научило ее носить. Но к тому времени, когда мы предстали перед священником, обе наши маски были сняты. Я знала, что это Кайан, и мы держались за руки все то время, пока я посвящала ему свою жизнь.
Я радостно повторяю каждую фразу, обещая, что с этого дня Кайан останется со мной и я буду беречь его, в радости или в горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии. Я сияю, когда клянусь любить и лелеять его до самой смерти. Эмоции той ночи нахлынули на меня, переполняя, напоминая о надежде и свободе, которые я почувствовала, выйдя за него замуж. В то время он был моим спасением от Гвардии, ответом на мир и свободу, которых я так жаждала.
Когда священник поворачивается к Кайану, чтобы сказать: – Повторяй за мной, – Кайан качает головой и шокирует меня.
– У меня есть своя собственная.
Пока я смотрю, боль, которую мой разум пытался обманом заставить мое тело забыть, начинает медленно возвращаться. Я задерживаю дыхание, отчасти для того, чтобы заглушить боль, которую вызывает любое движение, а отчасти потому, что мне нужно слышать каждое слово.
Священник кивает и отступает назад.
Кайан глубоко вдыхает, по-видимому, собираясь с мыслями, прежде чем прочистить горло.
– Я… Я хотел тебя, Лейси, с того момента, как твой отец пообещал мне тебя. Когда наш брак был расторгнут, я оплакивал будущее, которого у нас никогда не будет вместе, и пытался забыть. Я на некоторое время потерял себя после того, как потерял тебя. Но потом мой отец дал мне эту возможность.
Должно быть, он сжал мои руки, потому что я взглянула на них, прежде чем снова улыбнуться ему. Теперь мои пальцы покалывает, как будто они помнят лучше, чем я.
– Сегодня вечером у меня был выбор, как использовать эту возможность, и я выбираю тебя. Is tú mo rogha. Ты – мой выбор, tine.
Рядом с Монро у меня перехватывает дыхание, и я изо всех сил стараюсь не издавать ни звука. В обществе, где нам так много диктуют, выбирать свою собственную судьбу – это мощный бунт. Но слезы свободно текут по моим щекам, когда я вспоминаю каждый раз, когда Кайан признавался, что выбрал меня. Все, чего он хотел, это чтобы я сказала это в ответ... Но я так и не сказала.
– Несмотря на то, что мы никогда толком не встречались, – он отпускает мою руку, лезет во внутренний карман своего пиджака и достает маленькое серебряное кольцо. Оно поблескивает на свету, когда он легко надевает его на мой левый безымянный палец. – Cha robh dithis riamh a’ fadadh teine nach do las eatarra.
– Что это значит? – спрашиваю я на видео, когда он снова берет меня за обе руки.
На его лице появляется обнадеживающая улыбка.
– Это значит, что, хотя мы никогда не встречались, между нами все еще горит огонь. Я понял это сегодня вечером, во время нашего танца, и снова, когда ты поцеловала меня. Ты mo thine, мой огонек. Мы были созданы друг для друга, а когда двум людям суждено быть вместе, никто не может объяснить, почему между ними вспыхивает огонь, но он все равно разгорается.
Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, и, без сомнения, мой пульс учащается. Даже сейчас, когда я смотрю это, мое сердце трепещет в груди, тело кажется бодрым и воздушным, и меня наконец осеняет.
Он всегда говорит о том, как мечтал о любви и знал, что она может вспыхнуть между нами. И вот она, прямо перед моими глазами. Той ночью мы почувствовали, как это вспыхнуло в чистом виде, и пламя только усилилось по мере того, как мы вместе проходили через эти испытания.
Даже когда мы были порознь, он подбадривал меня текстовыми сообщениями и звонками, дарил мне покой во время наших тайных встреч, поддерживал меня, когда я была подавлена. Он был уязвим и доверял мне свои секреты, даже зашел так далеко, что подарил мне физическое напоминание о чем-то, что так для него важно, – о своей фишке от анонимных алкоголиков, – чтобы пообещать свою преданность и защиту.
Я обманывала себя, думая, что все, чего я хотела, – это независимость, которую олицетворял Кайан. Но с ним я надеялась не только на свободу. Это была любовь. И он дал мне это и даже больше с того момента, как мы встретились.
Священник улыбается нам обоим, а пожилые женщины, наблюдающие за нами, вздыхают с мечтательными улыбками, почти такими же широкими, как у меня и Кайана. Сейчас я замечаю их, но тогда я была слишком очарована тем, как Кайан смотрел на меня, как будто ему не терпелось съесть меня и поклониться мне одновременно.
Священник поднимает руки и объявляет:
– То, что Бог соединил вместе, да не разлучит человек. Sliocht sleachta ar sliocht bhur sleachta! Пусть у вас будут дети, и у ваших детей будут дети, и пусть Господь благословит этот брак на все ваши дни. Теперь вы можете поцеловать невесту...
Прежде чем священник успевает закончить фразу, я уже бросаюсь к своему новому мужу, чтобы поцеловаться с ним. Кайан быстро ловит меня и обхватывает ладонями мой затылок. Каким-то образом он продолжает поцелуй, обхватывая меня за бедра. Как только он обнимает меня по-свадебному, он несет меня по проходу, поддерживая одной рукой мой позвоночник, чтобы он мог массировать мой затылок, как он делал много раз с тех пор.
Экран становится размытым, когда слезы застилают мне зрение. Мои пальцы скользят по экрану, когда он останавливается на Кайане, улыбающемся мне в ответ...
Телефон внезапно исчезает у меня из рук. Два удара раздаются один за другим, прежде чем я понимаю, что Барон швырнул мой телефон в стену, и осколки разлетелись по мраморному полу.
– Ты думала, что сможешь разыграть меня, выйдя замуж за этого дурака? Ты попросишь аннулировать брак и получишь его. Я обещаю тебе это. – Злая улыбка медленно расползается по его лицу, и мой живот скручивается от тошноты. – И если тебе нужна еще какая-то мотивация, чтобы покончить с этим, я рад сообщить, что Кайан уже изменял тебе.
– Что? – слово вырывается задыхающимся всхлипом, как будто он ударил меня.
Нет...
– Сегодня, во время нашей игры в покер, пока ты была заперта здесь без своего телефона, он отправлял сообщение одному из своих завоеваний. Фактически, он ушел, не взяв денег, чтобы встретиться с ней, и отказался от реванша. Кто, черт возьми, это делает? Только мужчина, собирающийся потрахаться, мог подумать об этом.
«Я даже не играю в азартные игры. Я выигрываю и отдаю все дому.»
Признание Кайана всплывает в моей голове, и я тянусь за фишкой в кармане платья, когда мое сердцебиение снова начинает замедляться до нормального. Я знаю без тени сомнения, что он не изменял мне. Он работал над поиском ответов, чтобы освободить моего отца. Судя по нашему разговору несколько минут назад и по тому, сколько раз мне приходилось прерывать его, чтобы защитить, он кое-что нашел. Все это время он был на моей стороне.
По крайней мере, то, что я его отпустила, обеспечивает его безопасность.
Что бы ни случилось сегодня вечером, я верю, что он сделает все возможное, чтобы освободить моего отца, и Кайан будет в безопасности от гнева Барона теперь, когда я положила этому конец. Но я все еще заточена здесь, с Монро. После того видео… Не думаю, что когда-нибудь выберусь.
Я больше не хочу притворяться и не могу больше лгать. Если Барон убьет меня сегодня вечером, я хочу сказать это вслух, по крайней мере один раз, прежде чем уйду.
Кайан любит меня. И я...
– Я люблю его. – Я слегка качаю головой и сжимаю фишку в ладони, встречаясь взглядом с широко раскрытыми глазами Барона. Молния вспыхивает в окне, освещая багровое от ярости лицо Монро. – Я люблю Кайана.
Как только откровение слетает с моих губ, Барон набрасывается на меня и снова дергает за волосы. Я кричу и пытаюсь зацепиться за его воротник. Его карие глаза полны ярости, а зачесанные назад грязно-светлые волосы растрепались.
– Как только Кайан удовлетворит свою страсть к тебе, он оставит тебя. Твой отец будет в тюрьме – или мертв, – а ты пожертвуешь его жизнью, чтобы с тобой обращались как со шлюхой, которой ты и являешься.
Он выворачивает мне запястье, посылая ослепляющую боль в руку, прежде чем швырнуть меня на землю. Я приземляюсь на него под самым неподходящим углом и чувствую хлопок, прежде чем волна агонии захлестывает меня. Мое зрение снова затуманивается. Меня подташнивает, и я выплескиваю водянистое содержимое своего пустого желудка на ковер рядом со мной. Но Барон не дает мне спокойно сделать даже это.
Не закончив, он снова пинает меня, крича, что я обманула его. Что мой отец никогда больше не увидит дневного света. Что он убьет Кайана. Он не клянется убить меня, хотя это единственная угроза, о которой я мечтаю прямо сейчас.
С каждым ударом Монро я все плотнее сворачиваюсь калачиком на холодном мраморном полу рядом с окном. Он выбил из меня все силы, и дымка застилает мне зрение.
Раскат грома разбудил меня, и я обнаружила Монро, оседлавшего меня на талии.
– Нет, нет...
Его руки сжимают мое горло, обрывая мои слабые мольбы. Я брыкаюсь и извиваюсь, но даже когда мне удается втягивать крошечные глотки кислорода, боевой настрой медленно покидает меня. Мои ноги подкашиваются, лицо становится горячим и напряженным, и тьма надвигается на меня. Когда мой разум насмехается надо мной, что я умру с Кайаном, веря, что он мне не нужен, я сдаюсь и ускользаю.
Этот удар причиняет больше боли, чем что-либо другое. Больнее, чем то, как Барон трясет меня так сильно, что я ударяюсь о мраморный пол. Сильнее, чем когда моя голова ударяется о твердую землю.
Слова моей матери всплывают в моей голове с этим последним ударом.
«По крайней мере, он не трогает твое хорошенькое личико...»
... но никого не волнует хорошенькое личико в закрытом гробу.
Сцена 35
ОРФЕЙ И АМУР
Кайан
Огоньки от игровых автоматов позади меня мерцают на янтарной жидкости в стакане. Мой глаз дергается от долгого разглядывания напитка, который стоит в нескольких дюймах от меня. Пот покалывает мне затылок, пока я борюсь с желанием выпить его залпом, чтобы забыть.
– Спиртное само по себе не выпьется, сынок.
Я поворачиваюсь на туле и вижу, как отец стряхивает капли дождя со своего пиджака. Он выдвигает стул рядом со мной и кивает бармену.
– Я буду то же, что и он, Арчи.
Как будто Арчи ожидал этой просьбы, он уже наливает моему отцу Midleton в такой же бокал «Гленкэрн», как у меня. Когда он ставит бокал, мой отец хватает его и взбалтывает виски, прежде чем сделать глоток.
– Ах, оно всегда так вкусно пахнет, когда его наливают в первый раз. – Он наклоняет бокал в мою сторону. – Теперь… мы собираемся это сделать или нет, парень?
Его карие глаза оценивают меня так, как может оценить только отец. Гвардия, похоже, забыла, что Финнеас Маккеннон – один из ее самых грозных членов. Один только его взгляд заставлял более слабых людей сбрасывать карты за покерным столом, и это хорошо, поскольку в остальном мой отец дерьмовый игрок.
– Оставь меня в покое. – Я отмахиваюсь от него и возвращаюсь к своему состязанию в гляделках с виски. Но после минутного молчания я смотрю на него. – Как ты узнал, что я здесь?
– Арч, – его кустистые седые брови приподнимаются, когда он кивает в сторону бармена, старательно протирающего стаканы на противоположном конце стойки.
Я чертыхаюсь, прежде чем крикнуть:
– Эй, Арч!
Арчи оборачивается, как будто все это время его не слушал.
– Да?
– Ты позвонил всем в Вегасе и сказал, что я на грани, или только этому ублюдку? – Я хмуро смотрю на него, но он, кажется, не смущен.
– Еще позвонил Мереку. Он сказал, что уже в пути. – Арчи ухмыляется.
Я закатываю глаза и откидываюсь на спинку стула, чтобы выслушать нотации отца.
– У тебя есть люди, которым ты небезразличен, парень. То, чего Гвардия никогда не поймет.
– Великолепно. Вот если бы только женщина, которую я люблю, сделала то же самое.
– Я боялся, что все дело в этом. Ей не понравилась новая татуировка? – он со смехом смотрит на мое предплечье. Его шутка больно ударяет мне в грудь, и я потираю ожог.
– Отвали. Она даже не видела ее.
– Я просто прикалываюсь над тобой, парень. – Сначала он хихикает, но, изучив меня с минуту, прочищает горло. – Я знаю, что это деликатная ситуация, сынок, но вы двое хорошо справились с той участью, которая вам выпала.
Когда я не отвечаю, он вздыхает и наклоняет голову в мою сторону.
– Ты понял, почему мы с твоей мамой решили, что вам с Лейси следует пожениться?
– На благо Гвардии, – бесстрастным тоном повторяю я фразу, которую слышал уже тысячу раз. – У мамы была идея, что наш брак может разрешить разногласия в Гвардии, вызванные ненавистью между двумя семьями. Хотя сегодня вечером, благодаря наблюдению Мерека, я узнал, что многие семьи были не слишком в восторге от этой идеи. У меня есть список идиотов, которые сговорились с Монро, чтобы разлучить нас и отправить О'Ши в тюрьму.
– Хм. – Лицо моего отца краснеет от гнева. – Я должен увидеть этот список. Возможно, нам придется раздать карточки нескольким главам семей, и чем раньше, тем лучше. – Он фыркает, прежде чем продолжить. – Но в любом случае, именно по этой причине я обратился к О'Ши. У нас с твоей мамой была другая цель.
Я хмурю брови.
– Тогда какова была настоящая причина?
– Величайшие лидеры – самые упрямые. Много лет назад я мог бы сказать, что наш Хранитель теряет поддержку среди гвардейцев. Общество упустило из виду тот факт, что мы нуждаемся в людях снаружи так же сильно, как и внутри. Но т ы... – Он указывает своим виски на спину Арчи. – Ты самостоятельно собрал сторонников с обеих сторон. Тебе не нужна Гвардия, и это пугает общество больше, чем любой союз между семьями. Мысль о руководителе, который на самом деле хочет лучшего для всех, а не только для элиты? Вот это опасно.
– Если это не то, чего хочет Гвардия, почему ты хочешь, чтобы я был главным?
– Вот еще, не будь тупицей, парень. Это было сделано для того, чтобы ты мог все изменить! Старики устали. Наши идеи тоже. Новый мир, новая Гвардия должны стать тем, к чему мы на самом деле стремились с самого начала, одним из высших идеалов. Ты и эта твоя маленькая жена-огонек – наша лучшая надежда на то, что весь причиненный нами вред будет исправлен.
– Но теперь все это ушло. – Я качаю головой. – Лейси выбрала Монро.
Мой отец хмурится, и его голос становится грубым.
– Что случилось? Сомневаюсь, что это что-то такое, о чем не сможет позаботиться твоя дикая карта.
– Она покончила со мной. – Я сглатываю и пожимаю плечами. – Так и сказала мне сегодня вечером. Она использовала меня, чтобы помочь своему отцу, а теперь хочет того, что может дать ей Монро, – статус в гвардии. Она сказала, что не хочет в мужья никчемного пьяницу. Я думал, что я ей небезразличен, но, видимо, все это придумало мое сердце.
Мой отец заливисто смеется.
– Может быть, мы все-таки обречены, если ты действительно веришь в эту чушь.
– Что ты имеешь в виду?
– Я видел вас двоих на танцполе сегодня вечером. Было ошибкой вести себя как собака и вот так пометить ее, сынок. Но когда вы танцевали, было чертовски очевидно, что вы созданы друг для друга. Два пламени...
– Все равно зажглись, – заканчиваю я. Надежда разжигает огонь в моей груди.
– Я не знаю, что нашло на твою жену, но когда с твоей женщиной что-то не так, твоя работа – это исправить. Любовь не для слабых или бессердечных. Возможно, тебе придется сражаться за нее. Как ты думаешь, у тебя хватит мужества для битвы?
Я выпрямляюсь на стуле при этом вопросе.
– Если моя жена в конце концов вернется ко мне, чего бояться?
– Вот это молодец. Кроме того, ты однажды похитил ее и сумел убедить влюбиться в себя за считанные часы. Что плохого в том, чтобы повторить это снова? В конце концов, это в духе Маккеннонов. – Мой отец усмехается и поднимает бокал с виски, говоря тосте. – Делай свой выбор, но как только сделаешь, никогда не оглядывайся назад. Если ты это сделаешь, ей будет только больно.
Я бросаю взгляд на поднятый бокал, прежде чем изучаю уверенное выражение его лица. Уверенная улыбка, слегка приподнятые кустистые брови, и он ждет ответа, который, кажется, уже знает. Он никогда не осуждал меня за мои пороки или мою зависимость. Но он больше, чем кто-либо другой, беспокоился о том, как много я мог потерять, если бы продолжал идти по этому пути.
Мои глаза сужаются.
– Ты знал, как я буду играть бубновой дамой, когда год назад давал мне эту работу?
Понимающая улыбка появляется на его губах, прежде чем он пожимает плечами.
– Да ладно, ты же знаешь, что я дерьмово играю в карты.
– Черт возьми. – Я усмехаюсь, устраиваясь на стуле.
Он ухмыляется и снова наклоняет стакан.
– Так что же это будет, сынок?
Мой отец верит в меня. У меня есть друзья, которые меня поддерживают. Возможно, у меня больше нет моей фишки, которая напоминала бы о том, как усердно я работал. Но я достиг трезвости не только ради Лейси, я сделал это и для себя тоже. Будь я проклят, если сейчас потеряю нас обоих.
Когда я снова смотрю на нетронутый бокал с виски, то понимаю, что ничья и близко не похожа на, что было раньше.
Я отодвигаю от себя бокал и встаю со стула, прежде чем встретиться взглядом с отцом. Гордость заменяет беспокойство, которое затаилось по краям.
– Я собираюсь найти Лейси и заставить ее передумать. Мерек сказал, что она была одна в Elephant Room, но, возможно, ее мама или Монро сказали что-то, что напугало ее после того, как мы танцевали на репетиции ужина... – Мои слова замедляются, когда слова отца наконец доходят до меня. – Подожди, ты сказал, что видел, как мы танцевали? – Когда он кивает, я чертыхаюсь. – Ты думаешь, Монро тоже танцевал?
Отец поджимает губы, следуя моей логике.
– Если это так, то у него более непроницаемое лицо, чем мы думали. Но я следил за ним, как волк, всю ночь, и он ничего не заметил, я уверен в этом. Хотя ты сам только что сказал, что у него есть сторонники. А потом была его сестра...
– Черт. – Я дергаю себя за волосы и тянусь за мобильником. – Я должен позвонить Мереку и...
Устройство мигает в моей руке, и когда я читаю имя Мерека вверху, я быстро принимаю вызов.
– Что у тебя есть для меня?
– Кей, я пытался до тебя дозвониться, чувак. Это про Лейси, – быстро говорит он, и его осторожный тон заставляет меня сесть обратно.
Мой пиджак падает со стула, но отец ловит его прежде, чем он падает на пол. Он держится за него и хмуро смотрит на меня, но все мое внимание сосредотачивается на дрожащем голосе Мерека.
– Я направлялся в Elysian, поэтому не сразу увидел, но охрана отеля уведомила меня, что на этаже Монро Барона произошли беспорядки.
– Как ты думаешь, он знает, что мы взломали дверь?
– Я тоже задавался этим вопросом, поэтому проверил систему наблюдения, которую мы установили сегодня вечером. Но, Кайан, после того, как я решил, что Лейси вне подозрений, он вернулся в дом...
Я вскакиваю со стула и выбегаю из бара, но продолжаю прислушиваться на бегу.
– Я наблюдал всего секунду, прежде чем позвонить тебе. Но я видел эту ярость раньше. Черт. Я уже позвонил в 911. Это все, что я мог сделать, находясь так далеко. Я не могу наблюдать, пока говорю по телефону, но если он еще не...
– Наблюдать за чем? – мое сердце замирает в груди, но я продвигаюсь вперед на слишком медленных ногах. – Мерек, что случилось? Что он делает с Лейси?
Пауза Мерека длится целую вечность, пока он не сглатывает и, наконец, не отвечает:
– Он собирается убить ее, Кей… если он этого еще не сделал.
