Текст книги "Руж (ЛП)"
Автор книги: Грир Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)
– Лейси, ты не можешь так говорить, и тебя также не должны видеть с Кайаном Маккенноном. Это только распускает слухи.
– Было бы так плохо, если бы я вместо этого была с Кайаном?
Она усмехается.
– Для тебя? Нет. Не сразу. Но как только эти щенячьи влюбленные глаза затуманятся и ты увидишь его таким, какой он есть, таким же безжалостным ублюдком, как его отец и все остальные, ты оглянешься вокруг и поймешь, что у тебя никого не осталось, потому что из-за твоих действий твой отец погиб в тюрьме.
Мои глаза расширяются, а грудь сжимается.
– Мам... это было бы не по моей...
– Будь осторожна. Это все, что я хочу сказать. Что бы вы ни делали с Кайаном. Покончи с этим. Ты же не хочешь жертвовать жизнью своего отца только для того, чтобы с тобой обращались как со шлюхой. Как только твоя красота увянет, тебя заменят на более новую, красивую модель. Если ты хочешь разрушить свою жизнь, прекрасно. Теперь ты взрослая, и я не могу тебя остановить. Но не подводи своего отца и меня вместе с собой. А теперь улыбнись и притворись, что ты потенциально не стоила жизни своему отцу.
Она ошеломленно тащит меня обратно к группе. Ее предупреждения звучат в моей голове, заглушая все остальные разговоры, пока Барон не кричит в мою сторону.
– А, вот и мой танцующий цветок. – Он протягивает мне руку, и я машинально вкладываю свою в его, позволяя ему притянуть меня к себе.
Многие мужчины в группе носят маскарадные маски. Дьяволы, шуты и различные другие существа смотрят на меня с отвратительными, знающими ухмылками. Я не знаю, что Монро говорил обо мне, но я сильно сомневаюсь, что моя мать должна была это слышать.
Его козлиная бородка задевает раковину моего уха. Мои мышцы напрягаются, и я пытаюсь не отшатнуться, когда он шепчет.
– Ни слова. Я скорее забуду тебя, чем услышу. Ты понимаешь?
Я прикусываю язык, чтобы удержаться от ответа, и встаю позади него и его сестры.
– Итак, о чем я говорил?
Я на тысячу процентов уверена, что он не забыл ни слова из того, что сказал, но человек в маске шута напоминает ему, как будто он ждет печенье за то, что запомнил, и Барон возвращается к своей истории.
Я потеряла след Кайана, и яма беспокойства гложет мой желудок, пока я не замечаю Рокси. Она теребит волосы, пытаясь пофлиртовать с барменом, но тут же ловит мой взгляд. Бармен протягивает ей напиток, и она выпивает его одним глотком, прежде чем подойти ко мне, замедляя шаг только для того, чтобы смешаться с группой. Добравшись до меня, она шепчет достаточно тихо, чтобы никто другой не услышал.
– Я видела, как сама-знаешь-кто направился в коридор. Может, мне нужно немного отвлечься? Как в старые добрые времена? С этими людьми гораздо проще, чем с твоими телохранителями.
Мне хочется смеяться, но я на грани слез после разговора с мамой. Дополнительное бремя, которое ложится на мои плечи жизнью моего отца, заставляет меня сгибаться под этим давлением.
Оглядевшись, я быстро нахожу коридор, о котором она говорит. Я снова поворачиваюсь к группе и анализирую их позы и лица. Моя мама и Мэйв в восторге от того, чем сейчас хвастается Барон, и я снова невидима рядом со своим будущим мужем. Это идеально.
Я едва заметно киваю ей.
Она подмигивает мне в ответ и одними губами произносит:
– Шоу начинается.
Сцена 31
ПОТЕРТОСТИ ПО КРАЯМ
Кайан
Взгляд Лейси устремляется в коридор, где я жду ее в тени. Я стою за поднятым занавесом, который клуб использует во время выступлений, чтобы свет не мешал постановке.
Гримерки за кулисами были бы лучшим выбором, но я не хотел подвергать ее тому, что всего несколько недель назад было местом преступления. К счастью, участники подобных вечеринок полностью поглощены собой и все равно не обращают внимания на мои приход и уход.
Что позволило подслушать кое-что интересное.
Везде, где я был сегодня вечером, я слышал слухи о Нью-Йорке и семьях на Северо-Востоке. Я не могу опознать всех присутствующих из-за их масок, и мне интересно, было ли это намерением Монро с самого начала.
До сегодняшнего утра я бы никогда не догадался, что у него есть нечто большее, чем поддержка семьи О'Ши. Но сегодня он намекнул, что многие семьи с самого начала были против нашего брака. Помогли ли его связи на Северо-Востоке каким-то образом ему захватить власть в Гвардии?
Черт возьми, я должен это исправить. Лейси в слишком большой опасности и слишком близко подошла к проблеме, чтобы самой найти ответы.
Я молча умоляю ее подойти ко мне, когда Роксана заводит разговор с группой. Я ухмыляюсь при виде разочарования мужчин и унижения женщин из-за того, что женщина говорит вне очереди, но я знаю, как отвлечь внимание, когда вижу таковое.
Лейси протискивается сквозь толпу и медленно пробирается ко мне. Даже когда мое сердце учащенно бьется от желания остаться с ней наедине, в моей голове звенят тревожные колокольчики от ее осторожной походки. Обычно она скользит, куда бы ни пошла, ее равновесие и тело танцовщицы работают с силой тяжести и воздухом вокруг нее, чтобы все, что она делает, выглядело легким. Но сегодня вечером она сгорблена, и ее шаги слишком размеренны, чтобы быть естественными.
Что-то точно не так, и мне нужно разобраться в этом. Сегодня вечером она трезва, поэтому я знаю, что ее обдуманные действия не из-за алкоголя. Я не знаю, что произошло за последние двадцать четыре часа, и этот слишком короткий вальс дал мне больше вопросов, чем ответов.
Мне не следовало приглашать ее танцевать, но, черт возьми, было чертовски приятно снова держать жену в своих объятиях... пока я не понял, что ей больно. От ее сдавленных всхлипов меня чуть не стошнило, и я не могу снова расстаться с ней, не узнав, что – или кто – причинил ей боль.
Наконец-то она достаточно близко, чтобы я знал, что она может меня видеть, поэтому я разворачиваюсь и иду по коридору, пока не достигаю шкафа для верхней одежды в конце. Я проскальзываю внутрь, прежде чем тихо закрыть дверь, и моим глазам требуется минута, чтобы привыкнуть к свету, проникающему сквозь щели в дверном проеме.
Как только они привыкают к темноте, я могу разглядеть экстравагантные меха и длинные пальто, висящие в несколько рядов. Между первыми двумя вешалками с одеждой стоит металлический стул, но я нетерпеливо расхаживаю перед ним, не в силах усидеть на месте, пока мои мысли лихорадочно крутятся.
К горлу подкатывает тошнота от страха, что мы снова попадем в эту богом забытую петлю. Я собираюсь потребовать, чтобы она уехала со мной. Она будет настаивать на том, чтобы остаться. Мне придется согласиться, чтобы она не винила меня как придурка, из-за которого убили ее отца. Тогда мое сердце разобьется, когда я буду смотреть, как она уходит, и я буду продолжать беспокоиться, смогу ли я когда-нибудь спасти ее, не заставив ее также возненавидеть меня.
Но на этот раз это приводит в еще большее бешенство, чем все остальное. Потенциально я в нескольких часах езды от того, как Мерек напишет мне, что мы наконец получили ответы на некоторые вопросы, но я знаю, что ничто не будет достаточно хорошим для нее, пока они не окажутся у меня в руках.
Я засовываю руку в карман и провожу пальцами по потертым краям карточки с бубновой королевой. С тех пор как мой отец сделал ее моей меткой, я храню ее в нагрудном кармане своего костюма. Но я усвоил свой урок, когда сегодня у меня не было фишки, поэтому я использую ее в качестве замены, чтобы сохранять спокойствие перед такими, как Монро Барон. Это измотает карточку еще больше, но я надеюсь, что она продержится немного дольше.
– Эй? – голос Лейси приглушен рядом пальто, когда она закрывает дверь. – Я... я ничего не вижу.
Я выныриваю из первого слоя пальто, чтобы подхватить ее, и обхватываю рукой ее запястье.
– Это я, – бормочу я, чтобы не напугать ее, и осторожно веду ее вместе с собой между двумя рядами.
Когда она, наконец, оказывается передо мной, света, просачивающегося сквозь щели закрытой двери, достаточно, чтобы увидеть, как ее голубые глаза блестят от непролитых слез.
– Господи, что он с тобой сделал?
– Ничего. Это просто месячные, и это делает меня эмоциональной. – Она качает головой, но ее голос дрожит, когда она шепчет: – Т-ты сказал, что у тебя что-то намечается. Пожалуйста, скажи мне, что мне нужно сделать это только еще одну ночь. Я не знаю, сколько еще я смогу терпеть это...
Прежде чем она успевает сказать что-нибудь еще, я прижимаю ее к себе. Ее сладкий цветочный аромат наполняет мои ноздри, когда она обнимает меня и сжимает мой пиджак, как спасательный круг.
Черт возьми, я знаю эту женщину всего несколько недель, а уже готов убить ради нее в мгновение ока. Честно говоря, это заняло даже не так много времени. Мир оказался в опасности в тот момент, когда она впервые взяла меня за руку.
– Tine, тебе совсем не обязательно это делать. Пойдем со мной. Мы отправимся прямо сейчас. Мой человек ищет ответы в эту минуту. Они должны быть у него к концу ночи.
Она высвобождается из моих объятий и поднимает взгляд, ее глаза блестят от влаги, как бриллианты.
– Значит, у тебя пока ничего нет?
Мои зубы сжимаются, и я удивляюсь, что они еще не раскололись на куски.
– Я сделаю это в любую секунду.
– Но не сейчас. – Она глубоко вздыхает. – Хорошо… хорошо, у тебя пока нет ответов. Но ты получишь. Еще одна ночь лжи. Я... я могу это сделать.
У меня сжимается грудь, когда мое предсказание начинает сбываться.
– Ты идешь со мной. Больше этого не будет. Ты не можешь туда вернуться.
– Ты уверен, что твой мужчина что-нибудь найдет?
– Я уверен, что он...
– Это значит «нет». Что означает, что я пока не могу пойти с тобой! Послушай, я знаю, ты беспокоишься за меня, но я видела своего отца на больничной койке. Монро показал мне его фотографию. Я должна вытащить его отсюда.
– Что, если ты будешь следующей на больничной койке? – мой голос дрожит, когда я вслух признаюсь в своем худшем кошмаре, но я пытаюсь оправдать свои подозрения. – Я знаю, власти думают, что поймали подозреваемого, но что, если Монро на самом деле стоит за убийством той женщины здесь, в «Руж»? Я читаю людей. Это то, чем я занимаюсь, и у меня это чертовски хорошо получается. Я не думаю, что это дело такое однозначное, как они говорят.
Она медленно качает головой и вздрагивает в моих объятиях. Когда она наконец заговаривает, в ее голосе становится меньше силы, как будто она сама не верит своим словам.
– Это просто паранойя. Барон не убьет меня, но он будет причинять боль моему отцу снова и снова, если мы не спасем его. Мой отец может умереть за решеткой, и я не смогу жить, зная, что могла бы остановить это, проявив терпение еще на одну ночь.
– И ты умираешь внутри. Я не могу жить, зная, что я стал причиной этого. Я чувствую, что теряю тебя прямо на глазах, и я не могу этого вынести. Я хочу, чтобы ты была в безопасности в нашем доме. Я больше не могу стоять в стороне и смотреть на это.
– Я... все в порядке. Нам просто нужно набраться терпения, и не успеешь оглянуться, как мы вернемся в постель и будем делать все, что ты захочешь. – Она пытается рассмеяться, но я не поддаюсь на ее попытки увильнуть.
– Дело не в этом. – Я хватаюсь за пряди своих волос и в отчаянии дергаю их, пытаясь достучаться до нее. – Я люблю тебя, разве ты этого не видишь? Разве ты не чувствуешь это? Возвращение к нему убивает тебя, и это убивает меня. Почему ты продолжаешь настаивать...
Закрадывается сомнение в том, что, как я надеюсь, является настоящей паранойей, и я задаю вопрос, прежде чем успеваю остановиться.
– Ты же не хочешь этого. Правда? Ты хочешь быть с Монро?
– Что? Нет, конечно, нет. Я тоже это ненавижу! Но, пожалуйста, посмотрим, что ты найдешь через двадцать четыре часа. Надеюсь, это будет всего лишь еще одна ночь.
Я прикусываю язык почти до вкуса крови. Останавливаюсь только потому, что ее руки обхватывают мое лицо и притягивают для поцелуя. Я хватаю ее за запястья и качаю головой.
– Нет, Лейси. Сейчас не время...
– Пожалуйста, – шепчет она мне в губы. – Мне это нужно. Еще один поцелуй, пока я снова тебя не увижу. Ты – моя свобода, и я собираюсь снова запереть себя в клетке. Позволь мне снова ощутить вкус свободы.
Я бы предпочел перекинуть ее через плечо и сказать: «к черту Гвардию, ее отца и Монро». Но когда моя жена просит у меня поцелуй свободы, я даю его ей.
Ее мягкие губы ласкают мои, и я больше не могу сдерживаться. Ее язык играет с уголком моего рта, и это прикосновение – все, что нам нужно, чтобы дать нам обоим разрешение забыться.
Мои руки скользят вниз по ее бокам, и я собираюсь поднять ее, но она мягко толкает меня в грудь, пока стул позади меня не касается моих икр.
Я устраиваюсь на стуле и задираю струящуюся юбку ее бального платья, чтобы помочь ей оседлать меня. Ткань струится вокруг моих ног, и ее сердцевина нагревает мой член через штаны. Мои руки блуждают по ее обнаженной коже, обхватывая пальцами внешнюю сторону бедер, и я притягиваю ее ближе к себе. Она сжимает мой затылок, и ее ногти царапают мою шею достаточно сильно, оставляя на мне отметины, напоминая мне о новых чернилах на моем предплечье.
На этот раз я позволяю ей командовать. Она прижимается к моему члену, и я толкаюсь навстречу ее центру в том же медленном, перекатывающемся, обдуманном ритме, который она задала. Под ее контролем движения наших языков становятся долгими и чувственными, за ними скрывается больше чувств, чем когда-либо было между нами раньше. Но в этом есть что-то такое, что кажется… Финалом. Я буду смаковать этот поцелуй так долго, как смогу, но будь проклят весь мир, если он будет нашим последним.
Грохочущий звук заставляет нас обоих замолчать. Она отстраняется, и когда я встаю, я хватаю ее за бедра, чтобы осторожно поднять и поставить позади себя на случай, если кто-нибудь войдет.
Мы ждем несколько мгновений в тишине, пока группа женщин за соседней дверью не разражается смехом, и мои напряженные мышцы, наконец, расслабляются.
– Это было в женском туалете, – выдыхает она, и мой страх уходит вместе с ее вздохом облегчения. – Черт, они были близко. Мне пора возвращаться...
– Сейчас? – я поворачиваюсь к ней лицом. – А что, если нас кто-нибудь услышал?
– Это были те девушки. Кроме того, в открытом винном баре люди, вероятно, уже слишком пьяны, чтобы помнить их имена. Я подожду, пока мы не услышим, как открывается дверь женского туалета, и тогда я тоже пойду. – Она хватает меня за лицо и хрипло шепчет. – Послушай, со мной все будет в порядке. Я клянусь.
– Что бы ты мне ни говорила, жена, я не позволю тебе пойти к алтарю с другим мужчиной. – Моя клятва звучит более убедительно, чем я намеревался, но я не отступаю.
Она кивает.
– Я… Я не пойду с ним к алтарю.
– Пообещай мне.
– Я обещаю. Только еще одна ночь.
– Еще одна ночь... – Я рву на себе волосы одной рукой, а другую сжимаю в кулак. – Черт возьми. Я не хочу этого делать.
– Но ты сделаешь это. Ради меня. Не так ли? Пожалуйста? Твое участие в этом было единственным, что поддерживало меня. Я не смогу сделать это без тебя.
– Я вообще не хочу, чтобы ты этим занималась! – шиплю я.
Ее поза выпрямляется, губы поджимаются, когда она медленно делает шаг назад, открывая пропасть между нами. На одно короткое мгновение я потерял самообладание, а вместе с ним и всякую способность убедить ее уйти со мной. Она не сдается.
– Мне нужно идти, Кайан.
На этот раз она не целует меня на прощание, и я позволяю ей уйти раньше меня. Я не могу уйти первым, потому что не смогу оставить ее здесь. Но у нее нет такой проблемы, поскольку она выходит за дверь, даже не оглянувшись.
Я падаю в кресло и дергаю себя за волосы, заставляя не чувствовать себя преданным, верить, что она принимает правильное решение, и молиться, чтобы Мерек нашел неопровержимый довод. После того, как я перевожу дыхание, я, наконец, ухожу. Коридор пуст, когда я выхожу. Но в бальном зале все еще шумно, когда я вхожу в него.
Мой взгляд сразу же останавливается на Лейси, но ее внимание приковано к Монро, безмятежная маска приклеена к ее лицу так надежно, что я сомневаюсь, сможет ли она снова ее снять. У сестры Монро и миссис О'Ши похожие выражения лиц. Женщинам в этом бальном зале не нужно было покупать маски для маскарада. Они могли бы просто воспользоваться теми, которые носили со дня своего рождения.
Пока смотрю, я беру бутылку воды и собираюсь с силами, чтобы не дуться в углу и не вызывать подозрений. Она ни разу не смотрит на меня. Каждая секунда, проведенная вдали от нее, отламывает от меня кусочек за кусочком, в то время как она укрепляет свою защиту. Она преуспевает в том, чтобы жить этой ложью.
Может быть, Лейси О'Ши все-таки создана для этого мира.
Мой отец медленно подходит и встает рядом со мной. Никого из нас здесь быть не должно, но здесь слишком много людей, чтобы О'Ши и телохранители Барона могли за нами уследить. Я уже подозревал, что эти маски помогли Монро заполучить союзников, не являющихся членами Гвардии, но, по крайней мере, это помогло Маккеннонам также обнаружить наших врагов.
– Ты пялишься, – напоминает он мне, но мне плевать.
– Я так больше не могу, папа. Мне нужно, чтобы она вернулась ко мне.
– Не теряй из виду. Если то, что ты думаешь, правда, то мы слишком долго охотились не за той семьей. Позволь этому случиться. Есть новости от твоего человека?
– Пока ни слова, – ворчу я, все равно проверяя свой мобильный. Новых уведомлений нет, и я засовываю его обратно в карман. – По-прежнему ничего.
– Тогда наберись терпения. Ты ждал эту женщину год. Можешь подождать еще одну ночь.
Я выдыхаю и хмуро смотрю на Монро из-под маски, пока взгляд Мэйв не встречается с моим. Стараясь не привлекать к себе внимания, я медленно поворачиваюсь лицом к отцу.
– Еще одна ночь, – наконец соглашаюсь я. – Но несмотря ни на что, завтра она снова моя.
Акт 4
Сцена 32
ОНИ СПОТЫКАЮТСЯ, КОГДА БЕГУТ
Лейси
Барон пугающе тих. Он был таким с тех пор, как мы покинули бальный зал. Как только он попрощался со всеми, он взял меня за руку и крепко прижал к себе. С тех пор он не отпускает меня, даже чтобы сесть в лимузин или нажимать на кнопку своего телефона всю поездку. Я даже попыталась заговорить о надвигающейся буре, о которой столько гостей говорили всю ночь, но он промолчал. Когда мы приехали в отель, он схватил меня за запястье и почти потащил в свои апартаменты. И все это без единого слова.
Я чертовски напугана.
Страх пронзает меня, и мне приходится сжать руки в кулаки, чтобы не заламывать их. Кровь в моих венах стынет к тому времени, как мы добираемся до Elephant Room, и совсем застывает, когда вместо того, чтобы высадить меня, Монро останавливается прямо перед приоткрытой дверью, чтобы поговорить с телохранителями.
Я занимаюсь тем, что снимаю плащ и навожу порядок в комнате, как ни в чем не бывало. Проходят минуты, и все двести тридцать семь слонов пялятся на меня так, словно ждут, когда опустится гильотина. Но если я продолжу наводить порядок и достаточно хорошо изображать образцовую домохозяйку Гвардии, возможно, ему станет скучно, и он уйдет, просто пожелав спокойной ночи...
Дверь захлопывается за мной, заставляя подпрыгнуть. Надежда на то, что меня оставят в покое, отливает вместе с кровью от моего лица, когда я разворачиваюсь на каблуках и вижу Барона, стоящего перед моим единственным выходом.
Он хмуро поджимает губы, а его карие глаза изучают меня, задумчиво прищурившись. Проходят мгновения, и я не могу выносить этой удушающей тишины.
– Ты... э-э... хорошо провел время?
Он всю жизнь притворялся перед публикой, точно так же, как и я. Сейчас я должна была бы лучше понимать его, но все происходящее сегодня выбивает меня из колеи. В прямом и переносном смысле.
– Ммм, – отвечает он, медленно кивая. – Это было очень... поучительно, особенно ближе к концу.
– Что ж, это здорово.
– Да, это так.
Он крадется ко мне по мрамору, и мое сердце бешено колотится, когда он ступает на серый ковер в форме слона, на котором я тоже стою. Он ненамного выше меня, но он крупнее, и недовольная складка на его губах, когда он смотрит на меня свысока, заставляет меня чувствовать себя неловко.
Это была плохая идея. Я должна была уйти с Кайаном, когда у меня был шанс.
– К-как долго ты пробудешь в Лас-Вегасе после... э-э... свадьбы?
Он издает мрачный смешок.
– О, я не думаю, что тебе стоит беспокоиться об этом. Я не думаю, что тебе сейчас следует беспокоиться о чем-либо, кроме себя.
Черт. Мне нужен Кайан.
– Ч-что это значит?
– Это значит, что… У меня был интересный разговор с моей сестрой прямо перед нашим отъездом. Видишь ли, она мало что помнит о твоем девичнике. Но когда Кайан Маккеннон пригласил тебя на танец, его дьявольская маска пробудила нейроны в ее помутившемся мозгу. Только когда вы двое потанцевали, все встало на свои места. Она утверждает, что он был тем, с кем ты танцевала на сцене в ночь вашего девичника.
Я медленно качаю головой и пытаюсь отшутиться, как будто это смешно, но все, что получается, – это хриплое фырканье.
– Это обычная часть шоу в «Руж». Я понятия не имею, кто был этот парень, но Кайан не входит в актерский состав. Почему это должен быть он?
Широкая зловещая улыбка растягивается в его козлиной бородке, и он смеется гораздо искреннее, чем я, делая еще один шаг вперед.
– Я знаю, я знаю. Я тоже думал, что это безумие. Но у меня до сих пор есть эта фотография в телефоне. Я мельком увидел его прямо перед тем, как он ушел, и ты знаешь? Моя глупая, подхалимская сестрица, возможно, хоть раз в своей идиотской жизни права.
– Я... она, должно быть, ошиблась...
– Не лги мне, шлюха!
Он бросается на меня, и я отползаю назад, приваливаясь к окну от пола до потолка, которое занимает всю заднюю стену номера. Мой желудок подкатывает к горлу при осознании того, что всего несколько дюймов стекла отделяют меня от падения с высоты пятидесяти этажей.
Что бы он ни кричал мне, я теряюсь, когда его кулаки взлетают. Они врезаются мне в живот, и я сгибаюсь пополам с воплем, который вырывается из моего горла. Когда я отодвигаюсь от него, бриллиантовые запонки на моем платье царапают мне руки. Он хватает меня за бретельки и, прежде чем шнурки успевают распутаться, швыряет на стеклянный кофейный столик, разбивая его вдребезги о мою спину. Жгучие порезы рассекают кожу, и боль пронзает позвоночник. Мое зрение затуманивается, когда я пытаюсь дышать.
Я свернулась калачиком на земле, колющие стеклянные иглы сейчас удобнее, чем двигаться куда-либо еще. Все это время он бродит вокруг меня и кричит.
Я неблагодарная.
Я шлюха.
Я использовала его.
Я жалкая.
С каждым обвинением, правдивым или нет, он пинает меня по спине, заставляя развернуться и давая ему пространство, чтобы пнуть меня и спереди. Агония пробегает рябью по моему телу, но не по лицу. Мое лицо – никогда.
Даже сейчас, когда он в ярости, он думает об фотографиях, стараясь не повредить. Я лживая стерва, но он избегает моего лица, потому что верит, что я спрячу доказательства его ярости под одеждой. Как бы больно это ни было, он не хочет убивать меня. Он хочет разбить мой дух на миллион крошечных осколков. Он тоже на пороге успеха, и я боюсь, что даже Кайан не сможет собрать меня по кусочкам.
Наконец, он успокаивается настолько, что просто кричит на меня, сжавшуюся в комок. Я делаю вдох, вызывая кашель из глубины груди, и стону, когда он пронзает мое тело. Мучительная боль пронзает меня изнутри и снаружи. У меня болит поясница, а желудок сводит от тошноты.
Он снова швыряет меня об окно, и все мое тело сковывает ужас, я готовлюсь пройти весь путь до конца, пока не сталкиваюсь с тошнотворным глухим стуком. Я хочу отползти, но он хватает меня за волосы прежде, чем я успеваю сесть.
Его насмешливое лицо и дикие глаза заполняют мое видение.
– Мэйв последовала за тобой, когда ты прокралась в гардероб, как гребаная крыса. Она не заходила внутрь, но слышала достаточно за дверью. Кайан сказал, что не позволит тебе – своей жене – пойти к алтарю с другим мужчиной.
Он стягивает перчатку с моей левой руки и встряхивает запястье, свирепо глядя на кольцо на моем пальце.
– Это правда?
Прежде чем я успеваю ответить, он срывает с моего пальца обручальное кольцо, порезав кожу на костяшке.
– Нет! Пожалуйста! – я задыхаюсь, заставляя себя кашлять еще сильнее.
Он крепче сжимает мои волосы, прежде чем сесть на корточки и ткнуть кольцом мне в лицо.
– Ты на самом деле вышла за него замуж, тупая сука? Как это вообще возможно? Когда это случилось?!
– Я… все произошло так быстро. М-мой девичник. Это е-ерунда. Ошибка. Он о-одержим мной и... и я позволила ему притворяться какое-то время. Все кончено. Я покончила с этим с-сегодня вечером.
Ложь обжигает мне язык, но я скажу все, что должна, чтобы защитить Кайана от гнева, который испытываю на себе прямо сейчас.
– Вы, гвардейские сучки, все одинаковые. Всегда ищете самый богатый член, чтобы переспать с ним. Позволь мне спросить тебя. Ты завершила роман? Он забрал то, что принадлежит мне?
– Это... никто... не может забрать. – Я вкладываю весь свой гнев в последнее слово, но оно выходит только с хриплым вздохом.
– О, видишь, вот тут ты ошибаешься, ты, драгоценный цветок. Ты забыла, что ты Красная Камелия Гвардии? Тебя купили и за тебя заплатили. Сорвали для моего удовольствия. С тобой можно поступать так, как я посчитаю нужным.
Он хватает мою киску через атласную ткань платья и впивается в мой центр, заставляя меня вскрикнуть.
– Какой бы свободой, по твоему мнению, ты ни обладала в этом обществе, ее больше нет. Если ты не начнешь слушаться меня, можешь попрощаться и со свободой своего несчастного отца. Я буду натравливать на него своих людей в тюрьме снова и снова, пока он не будет висеть на волоске от смерти. Мне просто нужно, чтобы он дышал, пока у тебя не родится мой наследник, тогда я смогу стать Хранителем. И если ты не скажешь Кайану Маккеннону, что расторгаешь брак, я пойду и за ним.
Я качаю головой.
– Т-ты н– не можешь. Он слишком силен.
Барон заливисто смеется мне в лицо, отчего слюна летит мне на щеку.
– Я думал, ты, по крайней мере, умна, но, похоже, ты такая же тупая, как и все остальные, – хвастается он, указывая на свою грудь. – Я заручился поддержкой на Северо-Востоке и Гвардии, чтобы свергнуть твоего отца. Я организовал арест твоего отца. Дважды. Я подделал бухгалтерские книги твоего отца и использовал его собственные деньги, чтобы заплатить полиции, прокурору и судье за то, чтобы они держали его в тюрьме. Удивительно, чего можно добиться, обманом получив миллиарды от других людей. Верность и предательство с помощью одной транзакции. Теперь я решаю, страдает ли твой отец или процветает, с помощью одного сообщения. Ты действительно думаешь, что я не могу сделать то же самое с Кайаном гребаным Маккенноном? Он никто в Гвардии. Никаких активов. Никакой поддержки. Он разгуливает здесь так, словно это чертово заведение принадлежит ему, но он прославленный наемный убийца, и у меня на руках все козыри.
Стены вокруг меня прогибаются. Откуда-то издалека доносится низкий гул, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что это гром, а не моя грудь. Я дышу ртом, чтобы остаться в живых. Но каждое его слово словно вбивает гвоздь в мой гроб.
Кайан сказал, что у него есть поддержка от семей в Гвардии, что он может узнать, как помочь моему отцу. И все же, он ничего не придумал. У него действительно так много власти, как он думает? Или люди отвернулись от его семьи, как они отвернулись от моей?
Может ли Барон убить его?
Это кажется невероятным, но даже когда я думаю об этом, у меня в груди болит даже от малейшей возможности. Я неудержимо дрожу, и слезы текут из моих глаз по щекам.
Барон насмехается надо мной и отпускает мои волосы, отодвигая их от себя.
– Видишь, вот почему я ненавижу косметику. Ты выглядишь как чертова катастрофа. Ты приведешь себя в порядок, но сначала нам нужно сделать звонок.
Мои глаза расширяются, когда Барон лезет в карман, чтобы вытащить два телефона, свой и мой, сверкающий красно-серебристым. Зловещая улыбка появляется на его губах, и он поднимает мой.
– Я заметил, что Роксана постоянно звонит и пишет тебе сообщения в течение дня. Но потом Рокси, с одним крестиком, написала тебе на обратном пути сюда. Сначала я подумал, что другое сообщение было какой-то ошибкой. Но теперь у меня появилась новая теория...
Он нажимает кнопки, прежде чем поднести экран к моему уху.
– Поздоровайся, и больше ничего, или, клянусь, это будет последний телефонный разговор кого-либо из вас.
Гудок раздается только один раз, и мое сердце замирает, когда он берет трубку. Я облизываю губы и сглатываю, прежде чем заговорить.
– П-привет.
Прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще, Барон нажимает кнопку отключения звука, и из динамика доносится голос Кайана.
– Лейси, наконец-то. Монро вернул тебе мобильный?
– Скажи ему, что все кончено, – приказывает Монро и поднимает другой телефон с номером на экране. – Скажи ему прямо сейчас. Или я пошлю за ним одного из моих людей. Я чуть не отключил твоего отца от системы жизнеобеспечения, даже пальцем не пошевелив. Ты думаешь, я не могу поступить хуже с подонком Маккенноном?
Мое сердце разрывается в груди. Боль сильнее, чем любая из травм, нанесенных Бароном до сих пор, и быстрый свист моего учащенного пульса заглушает все мои мысли. Все мечты, которые я начала лелеять о жизни с Кайаном, рушатся.
– Tine? – его акцент усиливается от беспокойства, и это слово заставляет меня рухнуть на землю, когда вся борьба покидает меня.
– О-он мне не поверит. – Я качаю головой. Мои слезы пропитывают ковер подо мной, как будто я теряю последние капли надежды.
– Тебе лучше разыграть лучшее в своей жизни представление и заставить его поверить. Предупреди его, или я все равно уберу его. Твой звонок. Жизнь твоего отца и Кайана в твоих руках.
Барон включает телефон, и когда холодный экран касается моей щеки. Я знаю, что мне нужно делать.
