Текст книги "Руж (ЛП)"
Автор книги: Грир Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
Сцена 22
БЕДНЫЙ ЗАКЛЮЧЕННЫЙ
Кайан
У меня было предчувствие, что Лейси не ответит сегодня утром, но от этого ее молчание не становится легче. Даже при том, что я не был в восторге, услышав, что в ближайшее время вокруг меня не будут бегать крошечные рыжевато-белокурые Маккенноны, я бы хотел, чтобы ее месячные были единственной причиной, по которой она стала еще более отдаленной за последние несколько дней. Я беспокоюсь, что ее отказ отвечать на мой третий звонок подряд подтвердил мои опасения.
Лейси потеряла надежду, а это значит, что я теряю Лейси.
Чувство вины пронизывает мои мысли, пока я нетерпеливо сижу на тюремной парковке. Если бы это зависело от меня, я бы в мгновение ока выпроводил ее к чертовой матери из номера Монро. Но она права. Если бы я украл ее обратно, я бы начал войну с Монро, ее семьей и любым членом Гвардии, преданным кому-либо из них.
Я признаю, что, когда женился на ней, я действовал отчасти импульсивно. Но то, что я чувствую к Лейси, повысило ставки, особенно учитывая то, что я знаю сейчас. Я не могу допустить, чтобы моя жена ненавидела меня до конца наших дней, потому что из-за моих действий ее отец попал в тюрьму, и я никогда не прощу себе, если она пострадает в результате этого.
Даже сегодня у меня не хватило духу раскрыть ей свои планы, потому что я не хотел говорить ей, почему моя встреча была отложена почти на две недели. Помощник по административным вопросам был туманен в деталях, но то немногое, что я знаю, сокрушило бы Лейси.
Жизнь в Гвардии означает, что всегда есть вероятность попасть в тюрьму, но у каждого из нас есть что-то на кого-то, так что вероятность того, что это произойдет, равна нулю. Однако, если я когда-нибудь окажусь в камере, я прикончу каждого ублюдка, который посадил меня туда, прежде чем решетки захлопнутся.
Как только стрелка часов на моем мобильном переводится на следующий час, я вздыхаю, поправляю свой гранатовый шелковый галстук в зеркале заднего вида, хватаю свой кожаный портфель и выхожу из Ауди, не дожидаясь больше ни минуты. В это время года воздух, как всегда, свежий и сухой, но эта невыносимая летняя жара не обрушивается на вас, когда вы выходите на улицу. Я ожидаю, что сейчас меня встретит более прохладный воздух, но моя кожа горит от дурного предчувствия.
Тонированные стеклянные двери тюрьмы действуют как зеркало, когда я направляюсь к ним. Моя спина прямая, одна рука в кармане, в то время как другая небрежно прижимает портфель к боку, и, в отличие от обычного, ни один каштановый волос не выбивается из прически. Внешне я играю свою роль.
Но внутри мое сердце бешено колотится, мысли мечутся, а пальцы сжимают фишку в кармане все крепче и крепче, чем ближе я подхожу к дверям. Вхождение в тюрьму, место, где я убивал, чтобы не попасть туда, само по себе похоже на смертный приговор, и моя походка замедляется с каждым неторопливым шагом.
Год назад я был пленником своих пороков и до сих пор каждый день борюсь за то, чтобы остаться свободным. Запертый в этой адской дыре – тесных комнатах, без возможности вдохнуть свежий воздух или побыть на свободе – это был мой худший кошмар. Это то, что чувствует Лейси в своей позолоченной клетке?
Я должен вытащить ее оттуда к чертовой матери.
Я стараюсь не думать о том, каким обнаженным чувствую себя без оружия, когда вытряхиваю содержимое карманов в лоток, прохожу через металлоискатели и регистрируюсь. Закончив, я хватаю свою фишку и прижимаю ее к ладони с такой силой, что уверен: номер отпечатался у меня на коже.
Тюремный охранник проводит меня в отдельную комнату, как я и просил, когда договаривался о встрече. Это маленькое помещение без окон со стенами из крашеных шлакоблоков, от которых у меня мурашки бегут по коже от клаустрофобии. Единственная мебель, о которой можно говорить, – металлический стол со стулом по бокам.
Когда я выдвигаю стул, стоящий лицом к двери, ножки скребут по бетону с ужасно резким звуком, который действует мне на нервы. Изо всех сил стараясь не обращать внимания на это чувство, я плюхаюсь на стул, кладу портфель рядом с собой и закидываю ноги на стол, прежде чем притвориться, что играю в игру на своем мобильном телефоне.
Скрежет металла о металл привлекает мое внимание к двери. Я откидываюсь назад и балансирую на двух ножках своего стула, прежде чем сцепить пальцы за головой, чтобы продолжить свою беззаботную шараду. Но как только я вижу своего «клиента», все притворства улетучиваются.
– Чарли? – мой грубый голос почти заглушается грохотом, который издает мой стул, падая на землю, и мои глаза расширяются при виде мужчины, стоящего в дверях.
Наш Хранитель Чарли О'Ши – тень короля Гвардии, которым он когда-то был, одет в грязно-серый больничный халат и мешковатые оранжевые брюки. Цепь обвивается вокруг его талии, соединяясь с наручниками на ногах и забинтованными руками, из-за чего ему трудно передвигаться внутри. Но меня так шокировал не новый наряд.
Один острый темно-синий глаз Чарли прищуривается, глядя на меня, в то время как другой припух и закрыт. Его каштановые вьющиеся волосы и густая борода были выбриты наголо, а сильная челюсть слегка искривлена, как будто ее сломали. Гордость усиливает его проницательный хмурый взгляд, даже когда он хромает и его скованные руки дрожат.
– У вас и вашего адвоката есть тридцать минут, – кричит охранник и захлопывает за собой дверь, заставляя Чарли вздрогнуть на месте.
Я опускаю руку в карман и протираю свою фишку, как только закрывается дверь, пытаясь напомнить себе, зачем я здесь, и не растеряться. Но при суровом напоминании о том, кем я мог бы стать однажды, черт возьми, отрезвляет самым ужасным образом.
Чарли осторожно садится на жесткое металлическое сиденье напротив меня, и я пытаюсь сохранять невозмутимость с улыбкой, которая, я уверена, не более чем гримаса.
– Иисус, Мария и Иосиф, ты ужасно выглядишь, Чарли. Неудивительно, что они сказали, что я не смогу увидеть тебя две недели.
– Я был в лазарете. Меня втянули в разгар пары драк. – Его голос более хриплый, чем я помню, но он одаривает меня своим фирменным взглядом. Тот, который я сейчас вижу на его собственной дочери. Эта мысль заставляет меня ухмыльнуться, и мое тело расслабляется от близости.
– Я могу показать тебе апперкот или два, если нужно.
Он прочищает горло, но хриплый тембр не меняется.
– Вы новый сотрудник?
– Что? – спрашиваю я, нахмурив брови.
– Поскольку вы мой юрист… Я познакомился со всеми сотрудниками фирмы. Вы, должно быть, новенький, я так понимаю?
Его тщательная подача, наконец, бросается в глаза.
– А, комната не прослушивается. Нет необходимости продолжать в том же духе.
Я поворачиваю свой мобильный, чтобы показать зеленый индикатор «ОЧИСТИТЬ» в приложении безопасности, с которым я возился до того, как он вошел.
Он с облегчением сгибается.
– В таких местах, как это, никогда не знаешь наверняка.
– Кстати о... – Я указываю на его фингал. – Что за ерунда? Я думал, здесь с тобой обращаются как с белым воротничком. Измененное разрешение на работу, шикарное питание, контрабандные устройства… то дерьмо, которое достается всем могущественным ублюдкам.
Он фыркает.
– Больше нет. Недавно все пошло наперекосяк. Должно быть, стало действительно плохо, если дикий туз пришел навестить меня. Что здесь делает наследник Маккеннонов, а? Кто-нибудь, наконец, подарил тебе короля пик?
– Никто еще не прислал мне твою открытку, чтобы избавить тебя от страданий.
– Так кто же тебя послал?
– Ну, в каком-то смысле так сделала наша бубновая королева.
Его болезненно-бледное лицо краснеет.
– О чем ты говоришь? Что ты сделал с моей дочерью?
– Расслабься, Хранитель. В какой бы опасности она ни оказалась, это не моя вина, я могу тебе это обещать.
– Кайан, где, блядь, Лейси?
Мои пальцы постукивают по металлическому столу, отдаваясь низким, зловещим эхом, пока я размышляю, как я хочу это разыграть.
– Монро Барон запер Лейси в одном из своих апартаментов.
– Она... – Его лицо переваривает информацию. – Значит, она со своим женихом? Подумаешь. Я так и думал, что она там. С ней все в порядке. Я говорил с ней.
– О, ты говорил с ней, не так ли? – я приподнимаю бровь. – У меня есть достоверные сведения, что в последний раз вы разговаривали в присутствии самого Монро. Не совсем разговор отца и дочери по душам, не так ли? Последние две недели она была заперта за то, что просто танцевала на сцене во время своего девичника в «Руж».
– Она, эм... – Он ерзает на стуле. – Мы с ее матерью не думали, что у нее может быть столько неприятностей в нашем собственном заведении, но, насколько я понимаю, она смутила Монро.
Я чуть не расхохотался.
– Как ни странно, никто из вас не знает и половины неприятностей, в которые она попала. Но теперь она несчастна.
Он хмурится.
– Она в безопасности в пентхаусе. Чего еще может желать женщина Гвардии?
Я в отчаянии дергаю себя за волосы.
– В безопасности? Черт возьми, Хранитель, ты ни черта не понимаешь, не так ли? Как ты можешь быть лидером общества, не зная ни черта из того, что в нем происходит?
– Осторожнее, – рычит Чарли.
– Монро не только сам по себе опасный, жестокий распущенный ублюдок, но и такую девушку, как Лейси, нельзя держать в высокой башне совсем одну. Она не чертова принцесса из сказки. Девушке нужно двигаться и быть рядом с людьми, которых она любит. Твоя так называемая Красная Камелия вянет.
Он склоняет голову набок и изучает меня.
– Значит, ты хорошо знаешь мою дочь, не так ли?
Дерьмо. Я слишком быстро раскрыл свои карты.
Я прикусываю язык, не уверенный, стоит ли отвечать.
– Кайан, послушай, я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Я не вижу вреда в том, что ее защищают.
– Ее не защищают. Ее посадили в тюрьму. Мы с тобой оба понимаем разницу. Этот идиот хочет держать ее там до дня их фиктивной свадьбы.
– И это проблема, потому что?
Я тяжело вздыхаю и решаю сделать ставку.
– Потому что она уже замужем, мистер О'Ши. Или мне следует называть тебя папой?
Сцена 23
СКРУЧЕННЫЕ ИЗВИЛИНЫ
Кайан
Рот Чарли О'Ши отвисает настолько, насколько позволяет его сломанная челюсть.
– Она уже замужем? За тобой? Как, черт возьми, это произошло?
– Спустя несколько часов после дня рождения Лейси я воспользовался своим правом на нашу помолвку. Я уверен, что ты ужасно переживал из-за ненадлежащего нарушения нашего контракта без уважительной причины, но не волнуйся, Хранитель. Я позаботился об этом, и твоя честь не пострадала.
– Это безумие, – ворчит он.
– Может быть. Но то же самое можно сказать и о браке твоей дочери с этим психопатом Монро.
– Ты наемный убийца, Кайан. Тот факт, что ты не считаешь себя сумасшедшим, вызывает беспокойство.
– Есть много разных типов сумасшедших, Чарли. Так уж случилось, что мой одержим твоей дочерью.
Предполагается, что я не должен знать, что Монро дает показания от имени семьи О'Ши. Секреты – это не только валюта в Гвардии, но и признак надежности. Я не предам Лейси, сказав ее отцу, что она доверилась мне, поэтому тщательно подбираю следующие слова.
– Монро не потребуется игральная карта, чтобы причинить вред Лейси, так почему ты хотел, чтобы она вышла за него замуж?
– Были... смягчающие обстоятельства.
– «Смягчающие обстоятельства», черт возьми. Что он имеет против твоей семьи, Чарли? Если я смогу выяснить, какую власть он имеет, тогда я смогу вернуть Лейси туда, где ей самое место. Фактически в безопасность. Со мной.
Его манжеты звякают, когда он осторожно потирает лицо пальцами. Когда он снова кладет руки на стол, то издает измученный вздох, от которого откидывается на спинку стула. Это самый поверженный из всех Хранитель, которого я когда-либо видел, даже на фотографиях ареста, выступлений в суде и фотографиях с портретами, которыми пестрели мировые новости.
Это тревожно и... интересно.
– Что это? —спрашиваю я.
– Я никогда не хотел, чтобы моя дочь вышла замуж за Монро Барона. – Слова выдавливаются с трудом, и он прочищает горло. – Вступление в вашу семью, очевидно, было лучшим выбором для О'Ши, Маккеннонов и Гвардии в целом.
– Но...
– Но, по-видимому, у одной из семей на меня зуб. Я подозреваю это потому, что пытался выстроить свой бизнес по всем правилам.
– Я мог бы понять, что это не принесло бы тебе никакой пользы. Гвардия никогда не играла честно, даже с самого начала. Мы ничем не лучше той толпы, которую пытались оставить позади.
Он соглашается, пожимая плечами.
– Ну, тогда ты понял это раньше меня. Кто-то сообщил в полицию, заявив, что я совершил мошенничество, вымогательство, взяточничество, торговлю людьми… все это происходило прямо у меня под носом здесь, в Лас-Вегасе, а я понятия не имел. Не успел я опомниться, как власти обвинили меня в рэкете.
– Как ты мог не знать, что происходит в твоем собственном проклятом городе, Хранитель?
– Как только ты пытаешься идти прямо, враги появляются из ниоткуда, потому что они думают, что ты либо сдашь их, либо заставишь тоже пойти прямым путем. Я защищал секреты, но как только я начал действовать открыто, они иссякли вместе с моей властью управлять Гвардией. Информация, использованная против меня, должна была быть известна только Хранителю и вовлеченным в это людям, а я ни о чем из этого не имел ни малейшего представления.
– Значит, настоящие преступники – другие члены Гвардии... не ты? – я хмурю брови. – Кто эти семьи?
– Если я не донес властям, почему ты думаешь, что я донесу своему врагу? – он усмехается.
Я поднимаю руки.
– Ладно, ладно… это был просто вопрос, Хранитель. Не переживай. Это не Маккенноны отправили тебя сюда.
– Пошел ты. – Он качает головой.
– Послушай, Чарли, нравится тебе это или нет, но мы с тобой теперь семья. Все, что я хочу сказать, это то, что если ты назовешь мне эти имена, я смогу списать их со счетов как подозреваемых. Никто не стал бы рисковать, вытаскивая на свет свои преступления только для того, чтобы повесить их на тебя.
Он долго смотрит на меня, оценивая, прежде чем качает головой.
– Если дойдет до этого, я расскажу тебе, но только если это будет на благо Гвардии. Хотя прямо сейчас я храню этот секрет. И это одна из причин, почему я все еще здесь.
– Каким образом?
– С тех пор, как меня снова бросили в тюрьму по новым сфабрикованным обвинениям и заставили ждать суда здесь… окружной прокурор оказывал на меня давление, требуя дать показания против других семей. Она пригрозила обрушить на меня все, что сможет, если я этого не сделаю.
– Хм, ну, тот факт, что она так долго тянула, свидетельствует о том, как мало она имеет против тебя напрямую, верно?
Чарли кивает.
– Да, но она также ждет, пока некий судья, не относящийся к Гвардии, не сможет вести дело.
– Черт возьми, откуда она вообще знает о его принадлежности? Или о твоей, если уж на то пошло?
– Кто-то шепнул ей на ухо. Она приукрасила все возможные обвинения, какие только можно придумать, от мелкой кражи до убийства. Если сложить все это вместе, мне грозит пожизненное заключение.… но она добивается смертной казни.
– Смертная казнь? – мои глаза вспыхивают. – Лейси этого не знает.
– Нет, и я бы никогда не сказал ей об этих ставках. Она и так достаточно натерпелась благодаря мне и моим отношениям. Я не хочу обременять ее еще и этим.
– Итак, чтобы избежать жизни и смерти ты разорвал наш брачный контракт и отдал его Монро.
– Мне пришлось. Как только отец Монро умер, сделав Монро новым Бароном, он пришел ко мне с предложением. Это было слишком заманчиво, когда я представлял себе жизнь за такими стенами. Он сказал, что воспользуется своими знаниями как мой финансовый менеджер, чтобы показать все, что сможет, но только если я обещаю Лейси выйти за него замуж. Я солгал Лейси, потому что знал, что она попытается отказаться выходить замуж за Барона, если я не выставлю тебя злодеем и не скажу ей, что она больше никому не нужна из-за меня. Я также не хотел, чтобы она знала, что я прибегаю к шантажу потенциального невиновного ради свободы, которой я не заслуживаю.
– Шантаж?
– У знакомых Барона на Северо-востоке есть секреты о судье. Мы используем их против него только после начала судебного разбирательства.
– Судья не Гвардеец. – Я указываю, собирая все воедино. – Значит, у него есть секреты, о которых не знает даже Хранитель, но у контактов Монро вне Гвардии они есть.
– Совершенно верно. Мой адвокат говорит, что показания Монро снимут с меня обвинения в финансовых преступлениях, а шантаж должен покончить со всем остальным. Конечно, это только в том случае, если Монро решит перестать быть мудаком и возьмет на себя обязательство давать показания.
– Значит, ты обменял будущее своей дочери, ее счастье, ее жизнь на то, что человек, который, вероятно, убил своего проклятого отца, будет относиться к вам?
– Ты думаешь, моя дочь была бы счастливее с тобой, чем с Бароном? – он заливисто смеется, и мне приходится приложить все силы, чтобы не нанести хук справа и не подбить ему второй глаз.
– Я бы предположил, что она была бы счастливее живой, чем мертвой. Стоила бы того цена свободы, если бы на твоих руках была кровь твоей дочери?
– О чем, черт возьми, ты говоришь?
– Ты знал, что Монро уже кого-то убил, просто чтобы запугать ее и заставить подчиниться? В твоем собственном заведении, не иначе?
Лицо О'Ши бледнеет, отчего синевато-фиолетово-желтые кровоподтеки становятся еще более заметными.
– Что он сделал?
Я, конечно, блефую. Все признаки, кроме моей интуиции, указывают на то, что я ошибаюсь. Полиция уже арестовала жениха жертвы, что делает мою догадку всего лишь теорией заговора. Но я не прочь немного соврать, чтобы выбить правду из Хранителя. Кроме того, теории заговора чаще всего оказываются верными, чем нет, когда в дело замешана Гвардия.
– Перед девичником Лейси Монро предупредил ее, чтобы она не напивалась и не ставила его в неловкое положение. Затем той ночью рыжеволосая женщина, одетая как невеста – совсем как Лейси, – была найдена убитой в «Руж».
– Моя жена никогда не рассказывала мне ничего из этого.
– Мойра тебе не сказала? Или ты не звонил ей, как не звонил своей дочери?
Он фыркает.
– Охрана в лазарете не так разбирается в контрабандных телефонах. Они конфисковали мой последний, и я жду, когда они перестанут следить за мной, как ястребы, прежде чем послать за другим. Держу пари, Мойра с ума сходит от беспокойства. Ты действительно думаешь, что Монро убил невинную?
– Я думаю, это было предупреждение Лейси, чтобы она следовала правилам. Если он совершил убийство, чтобы напугать твою дочь, что помешает ему убить ее, если она встанет у него на пути?
– Черт возьми, так не должно было быть. Предполагалось, что это будет брак в обмен на быстрое судебное разбирательство, прежде чем прокурор сможет выдвинуть все эти другие обвинения. Барон даст показания, и я буду свободен. – Хранитель тихо ругается, прежде чем встретиться со мной взглядом. – Ты… ты должен вытащить ее оттуда, Кайан.
– Я знаю. Но я не могу, не начав войну с Гвардией, не говоря уже о войне с моей собственной маленькой женой. Она никогда не простит мне, если узнает, что я добился для тебя смертной казни.
– Она похожа на свою мать. Эта женщина поддержала бы меня любой ценой, – отвечает он без тени юмора в голосе. Тогда это факт. Без сомнения, это было доказано слишком много раз.
Когда я кладу руки на стол, холодный металл просачивается сквозь ткань костюма.
– Так что не злоупотребляй этим доверием, Чарли. Расскажи мне как можно больше о том, что знает Монро, с кем он знаком, обо всем, что он планирует засвидетельствовать, и я придумаю, как вытащить тебя отсюда так быстро, как я смогу.
Он качает головой.
– Я… Я не знаю. Хотел бы я знать. Мои адвокаты и семьи, которым я доверяю, уже провели обыск. Но все доказательства моей невиновности были уничтожены.
– Вы ничего не нашли? Иисус, Мария и Иосиф, чем занимался твой адвокат, пока ты гнил здесь последний год, а? Если они не смогли найти улик, как ты можешь рассчитывать на то, что Монро вообще что-то знает?
– Помимо показаний Барона, у него также есть компрометирующие судью фотографии. Судя по всему, что выяснили мои люди, в остальном судья чист как стеклышко. Снимки размыты, но по тому, что видно, они достаточно разрушительны, чтобы заставить его отвергнуть решение присяжных, если они признают меня виновным.
– И они настоящие? Он сказал тебе, как он их получил?
Он колеблется, прежде чем ответить:
– Настолько реальны, насколько я могу надеяться, что они будут.
– Черт возьми, Чарли, ты сделал все это с надеждой и молитвой? Чертов ад. – Я сильно хлопаю ладонью по столу, заставляя Чарли подпрыгнуть на своем стуле, но я не чувствую ни капли вины из-за этого. – Прокурор, очевидно, хватается за соломинку и выдвигает угрозы, которые она не может подтвердить, поэтому просто позволь судебному разбирательству происходить естественным образом, и пусть твой адвокат ведет честную борьбу. Я забираю Лейси оттуда и говорю ей, что все кончено. К черту войну. Ты предоставлен сам себе.
– Ты не можешь этого сделать!
– А почему, черт возьми, нет? – я делаю выпад вперед, оказываясь в нескольких дюймах от его головы, прежде чем успеваю остановиться. – Скажи мне, почему я должен позволять моей жене жертвовать собой ради тебя и всех этих придурков-гвардейцев.
На этот раз сукин сын не дрогнул, но желание убить его отступает, когда я вижу полное поражение в обмякших чертах лица этого когда-то сильного человека.
– Потому что, если до Барона дойдет, что Лейси больше не его невеста, а я все еще здесь, я не доживу до суда.
Он задирает рубашку, обнажая синяки, которые я видел только после худших драк, и большую повязку под легкими. Одна из самых эффективных областей для нанесения удара, если вы хотите убить.
– Барон будет продолжать посылать нападающих... пока однажды не убьет меня.
