Текст книги "Безымянная тропа (ЛП)"

Автор книги: Говард Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Глава 52

1936 год

― Ты больше не стучишься? ― спросила Мэри.

– Я рада, что не постучала, ведь увидела это, ― возразила миссис Харрис.

Она вошла в спальню Мэри и увидела, как та пакует чемодан.

– Это тебя не касается, ― сказала ей Мэри, ― ты не моя мать.

– Может и так, но это огорчило бы твоего отца, если бы он был здесь.

– Его здесь нет. Он остался у Дина, и не важно, даже если бы и был здесь.

– Он бы запретил.

– Да, ― согласилась Мэри, ― а я бы все равно уехала.

Миссис Харрис тогда, казалось, растеряла все свое желание ссориться.

– Пожалуйста, Мэри, я прошу тебя не уезжать с этим мужчиной. Он не тот, кто тебе нужен.

– Почему? Потому что он не англичанин, потому что он не получил такого же образования, как и я, потому что он не хочет быть школьным учителем?

– Потому что он устанет от тебя! ― закричала она на молодую девушку, но затем ее плечи поникли, и она продолжила умоляющим тоном. ― И тогда где ты окажешься? Погибнешь, вот где.

– Он не устанет от меня.

– Он достаточно быстро устал от Бетти.

– А какой бы мужчина ― нет?

– Разве так говорят о своих подругах? Ты можешь быть какой угодно Мэри, но ты никогда не была жестокой. Мы не воспитывали тебя такой. Ты стала такой, как повелась с ним. И, что станет с Генри? Ты разрушишь и его жизнь тоже. Ты уже сломала его.

– Ничем не могу помочь! ― запротестовала Мэри. ― Должна ли я выходить замуж за человека, которого я не люблю, только, чтобы избавить его от разбитого сердца? Ты стоишь там и говоришь, что я жестока, но у меня есть мнение не хуже о тебе или Бетти. Я знаю, что говорят обо мне в деревне, и я не останусь здесь. Не останусь!

– Так ты приняла решение? ― спросила она. ― И сейчас уедешь?

– Не сейчас.

– Тогда, когда?

Мэри вздохнула.

– Скоро. Отправляйся в постель. Когда ты встанешь утром, меня уже не будет.

– Не делай этого, ― взмолилась миссис Харрис, ― он растопчет твои чувства, я знаю, так и будет.

– Откуда? ― спросила Мэри. ― Откуда ты это знаешь? Потому что кто-то разбил твое сердце давным-давно, и с тех пор у тебя не было личной жизни? Ты ревнуешь, потому что у меня есть шанс на счастье, а у тебя его никогда не было?

– Да, мужчина разбил мне сердце давным-давно. Я ему достаточно быстро наскучила, он стал выпивать, как и многие другие, и да, Шон Доннеллан напоминает мне его, но это не единственная причина. Сейчас у тебя горят глаза, Мэри, и ты не можешь видеть ясно. Не бросай свою жизнь. Не поворачивайся спиной к своей семье из-за мужчины, которого ты едва знаешь.

– Я знаю его, ― заплакала Мэри, ― и он хороший мужчина. Он делает меня счастливой. Он сделает меня счастливой. А теперь оставь меня одну!

– Я оставлю, если это то, чего ты хочешь. Я вижу, что тебя не переубедить, и мне жаль, что ты думаешь, что у меня не было счастливой жизни, она была, живя здесь с тобой и твоим отцом, и вот почему я не хочу, чтобы ты разрушила все из-за него. Но, если ты так решительно настроена, нет ничего, что я могу сделать, чтобы предотвратить это. Я не запру тебя здесь, но буду молиться за тебя, Мэри. Я буду молиться за тебя.

Мэри развернулась к ней в ярости.

– Ты будешь молиться за меня! Как ты смеешь предлагать мне свои молитвы, как будто я какая-то падшая женщина!

Миссис Харрис вздрогнула от ярости в ее словах.

– Ты думаешь, что я не знаю о тебе? Ты на самом деле считаешь, что я все еще верю, что ты крадешься по дому по ночам, потому что не можешь уснуть. Я знаю, ты греешь постель моего отца, вот почему он позволяет тебе оставаться, но не женится на тебе, так ведь? Он доволен тем, что спит с тобой, но не считает, что ты достаточно хороша, чтобы стать женой викария? Следи за своими собственными грезами и побереги свои молитвы для вас обоих. Вы оба лицемеры, а он ― самый худший из них!

Миссис Харрис отпрянула при словах Мэри, вздрагивая от них, будто они были ударами. Мэри наступала на нее, пока та не вышла из комнаты, а затем закрыла дверь перед лицом экономки, повернулась и бросилась на кровать, схватила подушку и прижала ее к лицу, чтобы заглушить рыдания.

Минутой спустя она услышала, как хлопнула дверь, но она не пошла за миссис Харрис. Вместо этого, она лежала там какое-то время, вновь вспоминая те слова, которые они сказали друг другу в гневе, и поняла, что теперь для нее нет пути назад.

Мэри встала и промокнула глаза носовым платком, а затем заставила себя сконцентрироваться на своей задаче. Спор с миссис Харрис задержал ее, а она еще даже и наполовину не собралась. Она опоздает, если не займется делом.

Полчаса спустя Мэри упаковала, а затем переупаковала единственный чемодан, это было все, что ее возлюбленный разрешил ей взять с собой. Когда она, наконец, удовлетворилась его содержимым, то обернула шаль вокруг плеч, подхватила чемодан, а затем тихо выскользнула через заднюю дверь дома викария, чтобы присоединиться к Шону, испытывая странное сочетание страха и восторга от мысли об их новой жизни вместе, далеко-далеко отсюда.

Она шла по пустынной, тускло освещенной дороге, пока не добралась до холма, прошла мимо церкви, а затем вниз по другой стороне. Там не было уличных фонарей. Мэри споткнулась в темноте и почти упала, но, когда выпрямилась, обнаружила себя у входа на Безымянную Тропу. Ее глаза привыкли к темноте к этому моменту, и луна светила достаточно той ночью, чтобы осветить ей путь. Мэри ходила по тропе так много раз, что знала каждый ее поворот, даже в темноте. Единственным звуком был шум реки, спешащей рядом с ней с огромной скоростью, который заглушал все животные звуки и ветер, треплющий листву.

У Мэри ушло несколько минут, чтобы добраться до их места встречи, о котором они договорились: у кривого старого дерева, которое нависало над рекой, будто наклонившись, чтобы выпить из нее воды. Она повернула за поворот, полностью ожидая увидеть Шона, стоящего там, так как знала, что должно быть опоздала на несколько минут и предполагала, что он придет рано, чтобы дождаться ее. Мэри прищурилась во мраке, но там никого не было, и она сразу же почувствовала прилив паники. Она приказала себе, не быть такой глупой. Она опоздала, и Шон должно быть тоже задерживался. Он будет тут в скором времени, ведь не поклялся бы ей, что придет, если бы не пришел? Эта мысль успокоила ее, и она стала ждать у дерева.

Мэри сказала себе не беспокоиться. Шон, все же, был мужчиной и даже лучшие из них не были настолько надежными. Он задержался, покидая свои меблированные комнаты, ждал, пока его хозяйка не уснет, и встретил кого-то по пути, и даже теперь прячется за изгородью, пока они не пройдут мимо или вместо этого, как-то объясняет им свои ночные странствия. Она даже не осмеливалась развивать идею, что он может не прийти. Она должна верить, что придет, так как альтернатива этому была слишком ужасающей, чтобы о ней и помыслить. Мэри никак не сможет вернуться в дом викария, не после того, что она сказала миссис Харрис. Она сказала вещи, которые никогда не стоило произносить, и четко обозначила, что считает пожилую женщину дурой. Она объявила Шона своим спасителем. Мэри заставила себя отбросить в сторону неуверенность и отвергнуть мысль об унижении, которое она испытает, если Шон каким-то образом передумает. Будет слишком невыносимо, если он такой безответственный, как высказывала свое суждение о нем миссис Харрис.

Нет, ни за что она не должна так разочаровываться в нем. Мэри знала Шона слишком хорошо, и он не был тем типом мужчин, которым не хватало заинтересованности, чтобы довести что-либо до конца. Они уезжают сегодня ночью, и ничто не остановит их. Она повторила это про себя, когда прошли четверть часа, а затем снова после получаса, а все еще не было никаких признаков Шона. У него есть причина, заверяла она себя, он все еще придет.

Затем начался дождь, и Мэри пришлось стоять под дождем, так как старое, покореженное дерево предоставляло мало укрытия. Шел ливень, и уже скоро ее шаль промокла насквозь. Ночью похолодало, и она обняла себя, чтобы согреться. Где он? Она начала чувствовать себя там на виду и горела желанием уехать раньше, чем они потеряют полночи, но где же Шон?

Через час, Мэри пришлось признать, что он не собирается появляться. Все же, она осталась: страх унижения, которое ожидало ее дома, удерживало ее на месте у дерева. Дождь продолжался с перерывами всю ночь, и несколько раз она промокала заново, ее охватывала неконтролируемая дрожь.

Только, когда она промокла до нитки, замерзла до костей, и небо начало светлеть, только тогда Мэри пришлось сдаться неизбежному. Она взяла свой чемодан в замерзшую руку и медленно поплелась домой, пока «жаворонки» не стали свидетелями ее глупости.

Она, по крайней мере, надеялась проскользнуть обратно через заднюю дверь незамеченной, но миссис Харрис уже встала и ждала на кухне. Она выглядела так, как будто и не ложилась в постель. Лицо старой женщины приобрело выражение подобие облегчения при виде Мэри, стоящей там, с которой стекала на пол вода.

– Ты вернулась, Мэри, ― это было сказано без зла. ― Ты не поехала с ним.

Миссис Харрис встала, чтобы поприветствовать ее.

– Он не пришел, ― ответила она безэмоционально. ― Шон не пришел, так что теперь можешь сказать мне, что на свете не было более глупой девчонки.

– Ох, Мэри, и не думала говорить. Ты промокла до нитки. Ты простудишься, если мы не вытащим тебя из этой мокрой одежды. Иди сюда.

Она полуобняла, полуповела ее к огню, снимая с нее промокшую шаль.

– Я принесу сухие вещи и полотенца, ― сказала она замерзшей девушке, подхватила чемодан Мэри и унесла его с кухни, как будто убирала улику с места преступления.

Миссис Харрис принесла Мэри чистое платье и помогла ей переодеться в него. Ни одна из женщин долгое время не говорила, пока экономка тщательно просушивала ее мокрые волосы свежим полотенцем, пока те наконец не стали готовы для расчесывания. Мэри смотрела в пространство, пока миссис Харрис взяла серебряную расческу и очень медленно начала проводить ей по длинным, влажным волосам Мэри. Через некоторое время она начала напевать старую мелодию, которую Мэри едва узнала. Пока миссис Харрис проводила расческой по волосам Мэри, напев превратился в успокаивающую колыбельную, которую должно быть пели, чтобы убаюкать ребенка.

Когда миссис Харрис закончила расчесывать ее волосы, они обе повернулись одновременно и остро осознали, что отец Мэри стоит на пороге, с недоумением взирая на них. Ни одна из них не слышала, как вернулся преподобный Райли. Миссис Харрис быстро встала на ноги и начала взволнованно объясняться.

– Вот тебе на, ты вернулся так скоро, ― заявила она с притворной веселостью, ― мы не ожидали тебя. Мэри выходила, под проливным дождем, глупышка, я заставила ее переодеться и просушила ей волосы...

Она замолчала, когда поняла, что преподобный Райли не слушал и слова из того, что она говорила. Он выглядел так, как будто было что-то, что он не мог понять, но инстинкт подсказал миссис Харрис, что это что-то не имело отношения к ней или даже с растрепанным видом Мэри. Ее взгляд упал на небольшую деревянную коробку, которую он слабо держал в руках. Она была пустой.

– Я банкрот, ― сказал он.

Глава 53

Когда Мэри рассказала свою историю, все молчали какое-то время. Хелен впервые поняла, что эта несчастная женщина провела всю свою жизнь, чувствуя себя невестой, брошенной у алтаря. Она попыталась представить, каково это должно быть было: прибыть на место на Безымянной тропе с надеждой в сердце, а затем наблюдать, как она постепенно угасает, пока ты ждешь мужчину, который никогда не придет. Ты не знаешь, что, наиболее вероятно, он уже мертв и похоронен в нескольких сотнях ярдов от того самого места.

– Остался всего один вопрос, Мэри, ― и когда та не поняла, Том спросил: ― Вы рассказывали кому-либо еще, что уезжаете?

– Нет, ― ответила она.

– Что насчет Шона? Рассказал бы он кому-нибудь? ― надавил Том.

Она покачала головой.

– Шон никогда не доверял никому в деревне, ― произнесла она, ― и у него были на то причины.

– Так, значит, вы рассказали только миссис Харрис?

– Да, ― тихо ответила Мэри, будто только сейчас осознавая всю серьезность своего решения.

– Тогда она предала вас, ― сказал он ей. ― Подумайте об этом. Вы никогда больше не видели Шона, так что его должно быть убили в ту ночь, вы просто не знали этого тогда.

– Думаю, вы правы, ― согласилась она.

– Кому она могла сказать?

– А кому вы думаете? ― ответила Мэри.

– Не вашему отцу, если он был у Дина, ― сказал он. ― Предположу, что она пошла прямиком к Генри или Джеку Кольер, вероятно, к ним обоим.

– Больше не к кому, ― согласилась она. ― А я думала, что она простила меня, когда я вернулась. Я помню, что благодарила Бога за ее доброту ко мне, и думала, подумать только, она отправилась в могилу годы спустя, все еще притворяясь моим другом.

– Но откуда они могли узнать, где вы встречаетесь с Шоном и когда? Вы рассказывали об этом миссис Харрис? ― спросила Хелен.

– Нет, ― просто ответила она.

– Ей и не надо было, ― объяснил Том. ― Все, что им надо было сделать ― подождать, пока Шон покинет свои апартаменты и проследовать за ним. Если вы встречались с ним на Безымянной Тропе, тогда было бы легко свести с ним счеты там или до того, как он туда дойдет.

– Я опоздала на несколько минут, ― сказала она помертвевшим голосом, ― только на несколько, ― и они поняли, что она задается вопросом, могли ли эти несколько минут стоить Шону жизни и изменить ее будущее навсегда.

– Такой мужчина, как Джек Кольер, мог легко проследовать за Шоном и припугнуть его, ― сказал он. ― Если Шон воспротивился ему, могла завязаться драка. Если она вышла из-под контроля, может, Джек мог использовать нож, чтобы покончить с ней. Он убивал людей раньше на войне.

– Возможно, ― ответила Мэри.

Том заметил, что чем ближе они подбираются к правде, тем более усталой выглядит Мэри.

Именно Хелен была достаточно смелой, чтобы задать Мэри вопрос.

– Мог Генри убить Шона?

– Я не знаю. Честно, не знаю. Это вопрос, который я не перестаю задавать себе с тех пор, как они нашли Шона, ― сказала пожилая женщина к удивлению Хелен.

– Он не был бойцом, ― напомнил им Том. ― Может, то был единственный способ остановить Шона от того, чтобы он забирал вас с собой.

– Ножом в спину, ― заметила Хелен, почти про себя.

– И вы честно не знаете? ― спросил Том от отчаяния.

– Откуда я могу знать? ― спросила она его. ― Я пошла встретиться с Шоном. Он так и не пришел. Я прождала намного дольше с того момента, когда я поняла, что он не придет, потому что стыдилась идти домой.

– Но, в конце концов, вам пришлось. И вот тогда вы поняли, что золотые соверены исчезли, ― сказала Хелен.

– Да, ― ответила Мэри, ― все они. Как только отец вошел в дом, он сразу же понял, что кто-то был в его офисе и забрал их.

– И он обвинил Шона?

– Все обвинили его, ― подтвердила она. ― Я не могу объяснить, почему я сидела там, промокшая, а миссис Харрис призывала меня рассказать правду, потому что она считала, что Шон одурачил меня и, к тому времени, я тоже так думала. Мне пришлось рассказать моему отцу, что произошло.

– Должно быть, это было ужасно для вас, ― произнесла Хелен.

– Так и было, ― быстро ответила пожилая леди, будто у нее не было никакого желания вновь переживать тот момент, даже сейчас. ― Вызвали полицию. Они были уверены, что поймают Шона, в конце концов, но им этого не удалось. Он часто говорил об Америке, так что все предположили, что он уехал туда с отцовскими деньгами. Его больше не видели. Никто не знал, что он уже мертв.

– Никто, за исключением человека, который всадил в него нож, ― сказал Том. ― Я не понимаю, как Шон мог украсть соверены, пока вы находились в доме. Кто бы ни убил его, должно быть сделал это после, как будто Шон убежал с деньгами. Это было гениально, ― заметил он, и Хелен бросила на него взгляд, чтобы напомнить ему, что они имеют дело с чувствами пожилой женщины. ― Кто это был, Мэри? Вы сказали, что вы говорили только Генри о соверенах.

Она кивнула.

– А он в свою очередь мог рассказать своему брату.

– Думаю, что теперь мы знаем большую часть произошедшего, ― сказала Хелен, ― но нам придется принять тот факт, что мы можем никогда не узнать, кто, на самом деле, убил Шона.

– Но кажется верным, что это был Джек или Генри, ― сказал Том, ― поодиночке или вместе. Джек, определенно, был способен проследовать за Шоном и одолеть над ним верх. Он мог вломиться в ваш дом ночью, пока вы ждали Шона, и украсть те соверены.

– Ему не пришлось вламываться, ― сказала ему Мэри, ― мы никогда не запирали дверей. Я знаю, сейчас это сложно представить. Все, что ему нужно было сделать ― взломать ящичек и вытащить коробку.

– Как Генри вел себя с вами после, поначалу? ― просила Хелен.

– Он был..., ― она подбирала подходящие слова, ― ...добрым, ― выбрала она, ― ...и понимающим. Он знал, что половина деревни смотрит на меня, как на шлюху, а другая половина, как на дурочку, но его это не волновало. Он все еще хотел быть со мной.

– Уверен, что был, ― сказал Том. ― Значит, вы вышли за него замуж.

– Спустя несколько месяцев, ― подтвердила она, ― у нас была скромная свадьба.

Том затем встал на ноги и прошел к эркерному окну. Хелен наблюдала за ним, пока он пристально вглядывался в Капперз Филд.

– Джек присутствовал на свадьбе? ― спросил он.

– Нет, ― сообщила она,― он неделей ранее вновь поступил на службу.

– Оставив вам Стефана, за которым надо было присматривать?

– Да, ― ответила она с вызовом, ― чем мы и занимались многие годы.

– Пока не отправили его в психушку, ― добавил Том.

– Это было не наше пожелание, ― сказала она ему.

– Но вы не спорили.

– Мужчина подглядывал в окна за людьми. Половину времени, он не понимал, что он делает. Он часто пугал меня.

А затем ее голос стал с оттенком вызова.

– Мы присматривали за ним в нашем доме в течение пятнадцати лет. Вы понятия не имеете, каково это было. Впоследствии, я не хотела иметь с ним никаких дел.

Не поворачиваясь к ним лицом, Том резко сменил тему.

– У Генри был перочинный нож, Мэри?

Пожилая леди нахмурилась, Хелен не могла сказать пытается ли она вспомнить или занята сочинением лжи.

– Был, да, ― наконец, признала она, ― для рыбалки и других дел на природе.

Том все еще смотрел в окно.

– Они обнаружили такой в спине Шона.

Опять наступило молчание, пока Мэри думала.

– Я помню... ― начала она, но ее голос дрогнул, и Том повернулся тогда к ней.

– Что вы помните?

– Нож, ― сказала она, будто неожиданно вспомнила нечто важное. ― Джек забрал его у него.

– Что? ― спросила Хелен, поскольку это звучало слишком удобно.

– Джек Кольер остановил меня на улице и сказал мне, что я виновата в том, что довела моего брата до отчаяния. Он сказал, что ему пришлось забрать у него нож на случай, если он вытворит что-нибудь глупое. Рассказал мне, что Генри вонзал его в рабочий стол раз за разом абсолютно без причины, так что он забрал его у него.

– Вы поверили ему? ― спросила Хелен.

– А почему бы мне не верить ему? ― тогда ее лицо помрачнело ― Я верила большинству из того, что мне говорили в те дни, дурья голова.

Хелен и Том обменялись взглядом. Они закончили здесь.

Прежде чем они ушли.

– Мы принесли вам кое-что, ― и это было намеком для Хелен, чтобы она открыла сумку и вытащила большой, свернутый в трубочку листок толстой бумаги.― Родди Монкур подумал, что вам это может понравиться.

Мэри развернула его и была шокирована тем, что обнаружила, что смотрит на свой портрет работы Шона Доннеллана.

– О, мой, ― и она инстинктивно поднесла одну из рук к лицу.

– Родди сказал, что схожесть огромна, ― сказал ей Том.

***

Они поплелись обратно к машине Хелен. Она все еще была припаркована в нескольких ярдах от места жестокого избиения Фрэнки Тернера от рук Тома, и он наполовину ожидал увидеть мужчину, лежащим там.

– Я думаю, что мы узнали все, что было можно, ― неохотно признал Том.

– Но разве этого достаточно для статьи? Я не думаю, что Малколм так посчитает. Он будет слишком беспокоиться из-за публикации этого материала.

– Ты можешь попытаться, ― сказал он нерешительно, а затем напомнил ей: ― ты не можешь оклеветать мертвых, ― но потом он задумался на мгновение. ― Нет, ты права, Малколм не захочет, чтобы «Вестник» публиковала статью, вовлекающую бывшего директора и его брата героя-войны в Дюнкерке в убийство, когда абсолютно нет никаких доказательств. Все, что у нас есть ― догадки, основанные на показаниях Бетти, Сэма и Мэри, ни один из которых, на самом деле, не были свидетелями убийства Шона. Малколм скажет, что мужчина был заколот кем угодно, и это может быть и даже не Шон.

Его голос звучал упадническим.

– Не могу сказать, что виню его.

– Что? ― она была удивлена. ― Ты изменил свое мнение.

– Малколм ни разу за свою карьеру не писал опровержений, и он является редактором в той газете на протяжении многих лет. Посмотри на меня, я однажды сунул нос куда не следует, и со мной уже покончено.

– Не думай так, ― подбодрила она его, ― ты в десять раз лучше, чем кто-либо в «Вестнике». Пожалуйста, не сдавайся. Все может стать лучше.

– В прошлый раз, как ты сказала мне это, меня ударили по голове, ― она бросила на него неловкий взгляд. ― Ладно, нельзя не признать, что в данный момент все не совсем безнадежно. Я узнал одну историю этим утром.

Он рассказал ей все о его встрече с инспектором Кейном.

– Вот видишь, ― сказала она, ― это замечательно, ― а затем быстро добавила: ― то есть, с новостной точки зрения. Очевидно, что это не поможет бедной Мишель Саммерс или кому-либо еще, на кого нацелился Ловец детей.

– Да, ― сказал он, ― нам стоит поговорить об этом еще.

– Сейчас я не могу, ― быстро сказала она, ― мне нужно идти.

– Тогда завтра?

– Не думаю, что смогу завтра.

– Почему? Что крупный материал?

Она состроила гримасу.

– Конкурс по выпечке в женском институте. Мне полагается провести все утро в деревенском клубе, любуясь тортами и печеньями, а затем провести интервью с победителями. Они даже попросили меня быть судьей, но я сказала им, что мне нужно оставаться беспристрастной, если я собираюсь писать об этом объективный репортаж, ― сухо добавила она.

– По меньшей мере, это поможет заполнить твою страницу по району, ― сказал он. ― Мне тоже нужно ехать. Моя бабушка часто пекла ванильные коржи, и я знаю путь к сердцу подружки невесты.

– Охотно верю.

***

Было поздно, и инспектор Пикок уже готовился закончить дела на сегодня и пойти домой к своей жене, когда Брэдшоу и Винсент неторопливой походкой прошествовали со своими новостями.

– Так, значит, ты был прав, ― сказал он Брэдшоу, ― у Дэнни есть секрет. Он трахается с официанткой тинейджером.

– Мы проследили за ними, ― сказал Брэдшоу, ― у нее квартирка на первом этаже. Я так думаю, что Дэнни помогает ей с уплатой аренды.

– Похоже, что он переехал к ней, ― добавил Винсент.

– Мы сходили обратно и перекинулись словечком с владельцем кафе, ― сказал Брэдшоу Пикоку, ― Дэнни живет там какое-то время. Она совершеннолетняя, но едва. Владелец не знал, встречается ли она с ним или нет, но он выглядит так, будто ему наплевать, так или иначе.

– Ты рассказал его женушке? ― спросил Пикок таким тоном, который не показывал его чувств по этому поводу.

– Мы подумали, что стоит, ― сказал Брэдшоу, ― если она защищала его или отказывалась плохо думать о нем, это может быть просто тем, что нужно, чтобы она мыслила более ясно о нем и о Мишель.

– Как она восприняла это?

Винсент пожал плечами.

– Не очень, но...

– Она мало что сказала, ― признался Брэдшоу, ― просто рухнула на диван и стала выглядеть слегка уставшей. Может, она уже что-то подозревала, или это больше уже не важно, так как у нее пропала дочь.

– Она не сказала нам ничего нового, ― признался Винсент.

– Он тот еще тип, не так ли, этот Дэнни? ― спросил Пикок, будто говорил сам с собой.

― Проблема в том, что я не знаю, что именно это говорит нам о нем, кроме того факта, что ему нравятся малолетки, ― добавил он, ― и он уже до них дорвался. Сейчас мы можем доказать, что Дэнни ― старый извращенец, но не то, что он убил свою падчерицу.

– Что еще нам нужно? ― спросил Винсент, но он сказал это тихо, как будто про себя.

– Нам нужно тело, ― ответил ему Пикок.