Текст книги "Безымянная тропа (ЛП)"

Автор книги: Говард Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Глава 40

Том вывернул машину с главной дороги на обочину, паркуясь. Дом Сэма Армстронга располагался на конце длинной изрезанной колеями дороги на вершине холма. Он был крутым, с кучей луж из-за дождя и скользким от грязи. Очевидно, что Сэм не смог совсем расстаться с сельской местностью.

– Я не думаю, что моя машина поможет нам приблизиться, – сказал он, и они переглянулись.

– Мы справимся, – сказала Хелен ему, не желая сейчас поворачивать назад.

Они оставили машину, там, где она была, и стали подниматься по холму. В считанные секунды, их брюки оказались заляпаны грязью. Пока они шли, им пришлось осторожно ступать, чтобы избежать лужиц воды в разрушенном полотне дороги. На полпути к дому, Хелен поскользнулась, и Том инстинктивно выбросил вперед руку, чтобы предотвратить ее падение.

– Спасибо, – сказала она, – не самая моя практичная обувь.

Она сделала еще один осторожный шаг, но ее нога начала скользить снова.

– Сюда, – он взял ее за руку, и они начали медленный и неуверенный подъем к дому. Дорога становилась все круче, и они оба почти поскользнулись пару раз. Когда они приблизились к вершине холма, Хелен пришлось подавить желание захихикать, когда она поняла, как это должно все выглядеть, они вдвоем идут по дороге, держась за руки как парочка слащавых подростков.

Том наконец отпустил ее руку, чтобы постучать в дверь. Сразу же, собака начала дико лаять где-то внутри дома.

– Я надеюсь, что он, черт возьми, дома, – пробормотал он, пока рассматривал их грязную обувь.

Дверь была открыта пожилым мужчиной с густо испещренным морщинами лицом и грубыми мозолистыми руками от многих лет работы на улице. Он оглядел их с головы до ног и сказал в качестве приветствия:

– Родди должен был сказать вам захватить резиновые сапоги, вы забрызганы грязью.

Хоть дом Армстронга и не был таким же заваленным, как дом Родди Монкура, дом Сэма Армстронга также говорил об уединенном существовании. Сэм был вдовцом, который казалось проявлял мало интереса в делах по дому. Он оставил на время Хелен и Тома, чтобы унять собаку, затем вернулся и принялся убирать вещи, чтобы они могли сесть. Несколько газет, кучка одежды, отложенная в сторону для стирки, и несколько мелких, маслянистых механических деталей от старого автомобиля, с которыми он возился за кофейным столиком, были убраны. Комната была прохладной, но он не стал использовать старый парафиновый обогреватель в углу.

Старик молча слушал, пока они объясняли цель своего визита.

– Шон Доннеллан, – произнес он медленно. – Пока Родди не упомянул его, я не слышал это имя долгое время. Вы считаете, что он тот самый парень, которого выкопали на Капперз Филд?

– Мы не уверены, – сказала Хелен, – но похоже на то.

– Я не удивлюсь, – спокойно сказал старик.

– Почему вы так говорите?

– У того мужчины был талант пробуждать в людях все самое плохое, – сказал Том. – Он был дерзким и умел обращаться со словами. Девки здесь никогда не слышали ничего подобного прежде. Они вели себя с ним, как будто он был кинозвездой или кем-то подобным, а парням это не слишком нравилось.

– Мы слышали, что Бетти Тернер влюбилась в него, – сказал Том.

– Она была не единственной, – многозначительно ответил фермер, будто собирался выслушать, что они знают, прежде чем раскрыть больше.

– Мэри Кольер тоже, – заявила Хелен.

– Да, и она, как и все, да еще одна или две, кроме того. Некоторые были предприимчивы, а другие так не умели. Вся деревня знала, что он ухаживает за несколькими из них, пока был там.

– Так, значит, Мэри просто была одной из тех, кому он морочил голову? – спросил Том.

Старик на какое-то время задумался, как будто пытался вспомнить или, вероятно, тщательно подбирал слова.

– Нет, она была большим, чем это. Что бы они там не делали, этого было достаточно, чтобы она бросила своего жениха, что в то время вызвало огромную бурю. Немногим в деревне из-за этого нравился ирландец: сбить дочь викария с праведного пути в таком маленьком местечке, как наша деревня…

И он покачал головой, как будто они не могли в полной мере осознать всю серьезность такого события в те дни.

– Звучит так, будто вы все это хорошо помните? – спросила Хелен.

– Помню, – сказал фермер, – Генри Кольер был моим хорошим другом. Мы часто вместе рыбачили.

– По тому, что вы говорите, было немало людей, затаивших злобу против Шона Доннеллана.

– Так и было, – согласился он, – но не так много тех, кто убил бы его за это.

– Тогда, кто, вы думаете, сделал это? – спросила Хелен.

– Это мог быть только один из двух людей, – сказал Сэм, – если вы спросите меня.

Хелен и Том оба были удивлены его уверенностью.

– Мы вас спрашиваем, – сказал ему Том, – кто, как вы считаете, убил Шона?

– Либо Генри Кольер, – назвал он достаточно спокойно имя своего старого друга, – или его брат Джек.

Глава 41

У Сэма Армстронга была история, которую можно поведать, но он решил, что ему сперва нужно выпить. Том отказался, потому что был за рулем, Хелен тоже, потому что не была фанаткой виски. Сэм пошаркал к покосившемуся старому деревянному шкафу, который открылся и обнажил наполовину выпитую бутылку «Беллз» и маленький стеклянный графин с непрозрачной водой и пробкой в нем. Он налил себе щедрую порцию виски и добавил немного воды, прежде чем вновь занять свое место и сделать глоток.

– Генри Кольер поставил все на Мэри, – объяснил он. – На самом деле, всю свою жизнь. Мы были просто детьми, когда она переехала в Грейт Мидлтон со своим отцом, и она даже тогда была настоящей принцессой, надменной и вся из себя. Я видел ее насквозь, но Генри нет. Он думал, что она была самым лучшим, что может быть, после нарезанного хлеба, – и он сделал большой глоток виски. – Он планировал заполучить ее с самого первого дня, начал учиться, типа уехал в Оксфорд или вроде того. Большинство парней посчитали это бессмысленным. В любом случае, все они окажутся в шахтах, так что зачем утруждаться. Все молодые парни в деревне шли туда, когда оканчивали школу. Я бы пошел тоже, если бы у нас не было фермы. Не поймите меня неправильно, жизнь фермера не легкая, но она лучше, чем жизнь шахтера. По крайней мере, воздух свеж, и ты не под землей, постоянно беспокоясь о том, что на тебя рухнет потолок в любое время.

– Как Генри избежал шахт?

Фермер с грустью улыбнулся.

– Получил стипендию, как иначе? Оказалось, что у него все-таки есть мозги, но именно она была той, кто вдохновила его, а ее отец замолвил за него словечко в школе. Тогда их очень уважали, как видите: викарий и директор, никто не задавал им вопросов, так что, если они считали, что Генри Кольер достаточно умен, чтобы преподавать детям в деревне, так и должно случиться. Поначалу, он начал преподавать самым маленьким, доработался до детей постарше, пока, наконец, не стал директором в свои пятьдесят.

– Расскажите мне о его брате.

– У него было два брата, по правде говоря: Джек и Стефан. Стефан был средним братом, он был тронутым.

– Простите? – непонимающе спросила Хелен.

Фермер постучал по голове пальцем.

– Он был глуповатым, у него были не все дома, он таким родился, ― сказал он, будто каким-то образом это была вина самого Стефана.

– Что с ним случилось? – спросила Хелен.

– Его увезли в Спрингтон много лет назад.

– Где это?

– Это дурдом, любимица, – объяснил фермер. – Он был пойман за подглядыванием, и это стало последней каплей.

– Подглядыванием?

– Заглядывал в окна, – сказал ей Сэм, – подсматривал как девки раздеваются в постель или в душ. Однажды он попался, получил хорошую трепку от отца девушки и признался, что занимался этим годами, а затем они увезли его.

– Когда это было? – спросил Том.

– Через несколько лет после окончания войны.

– Так, значит он все еще жил со своей семьей в 1936 году?

Фермер кивнул.

– Они закрыли то старое место давным-давно, – сказал Том. – Жив ли он еще?

– Сомневаюсь в этом, – сказал фермер, – ему бы было…, – он сделал подсчеты в голове, – …около восьмидесяти. Это возможно, но маловероятно.

– И Генри Кольер позволил им увезти его? – спросила Хелен.

– Конечно: он был учителем, который хотел стать директором, а Стефан был позором. Нельзя же, чтобы брат директора подглядывал за девушками, когда они в чем мать родила? – он говорил так, будто поместить его в клинику для умственно отсталых было единственным разумным выходом.

– Он когда-либо причинял кому-то вред? – спросила она.

– Ничего серьезного, – нехотя признал он, – но он закатывал истерики, как ребенок, а после них не мог ничего вспомнить.

– Что конкретно было с ним не так? – спросила Хелен, надеясь получить более точный диагноз.

– Я же сказал вам, – пришел в раздражение старик, – у него было не все в порядке с головой. Я так думаю, что он был достаточно безобидным, за исключением его склонности подглядывать. Я сомневаюсь, что он убил Шона Доннеллана, если вы спрашиваете поэтому. Его старший брат Джек был опасным типом. То был человек, с которым не стоит связываться, – скрестил руки фермер, – самый сильный парень на деревне.

Том прищурил глаза.

– Ставлю на то, что он доказывал это несколько раз.

Фермер кивнул.

– В месте полном шахтеров? О, да, Джек Кольер разбил несколько голов, прежде чем доказал себе, что он хозяин севера. Где-то в субботу вечером почти всегда случались драки, и Джек участвовал больше чем в нескольких. Он был солдатом, как видите, обученным и закаленным в Великой Войне, твердым, как чертовы гвозди. Если вас интересует кто-то, кто способен убить человека, тогда не ищите дальше Джека. Он делал это раньше.

– Он убил кого-то? – спросила Хелен в удивлении.

– На войне, – объяснил Сэм.

– Так, значит, Джек Кольер был твердым, как гвозди, но в каждой деревне есть такой. Зачем бы он стал убивать Шона Доннеллана? Он не выглядит тем типом парня, который будет драться вместо брата в его битвах. Стал бы он говорить Генри быть мужчиной и сам драться с ирландцем?

Фермер усмехнулся.

– Он, вероятно, и сказал бы, если Генри Кольер был бойцом, но, как я и говорил вам, он был ученым. Он и его старший брат были полными противоположностями. Между ними было более пятнадцати лет разницы, для начала. Я не думаю, что кто-то был больше удивлен Генри, чем старая Мамаша Кольер. Она уже потеряла двух детей, затем родила Стефана, который вышел неправильным, так что один Бог знает, откуда Генри получил мозги, но нет, – сказал он, – Генри Кольер не смог бы пробить даже мокрый бумажный пакет.

– Но почему закаленного в боях ветерана войны вообще будет не наплевать на молодую девушку, такая как Мэри, которая бросила его брата, – спросил Том, – семейная гордость?

Фермер хитро улыбнулся.

– Может быть, но, возможно, Генри Кольер был не единственным, кто возлагал все свои надежды на Мэри.

– Что вы имеете в виду?

– Джек Кольер мог быть суровым мужчиной, но была одна вещь, которая его пугала.

– Что это было?

– Шахта: поговаривали, что он по этой причине присоединился к армии. Он был солдатом на войне, но не хотел быть шахтером. Тем не менее, он был из шахтерской деревушки и остался с двумя братьями на иждивении, когда его мать и отец умерли.

– Что он тогда сделал?

– Изучил ремесло кузнеца. Тяжело это представить теперь, когда у всех есть автомобиль, но в каждой деревне раньше такой был.

– Он мог заработать на жизнь будучи кузнецом?

Старый фермер кивнул.

– По началу, да, для него было много работы. Шахтерских пони нужно было подковать, – сказал он в качестве примера, – но годы шли, и спрос на услуги кузнеца падал. Джек не был глупым. Он мог видеть, что так дело дальше не пойдет, но он был слишком молод, чтобы отступиться и слишком стар, чтобы научиться чему-то новому, – он посмотрел на Тома. – Вы видите?

– Вижу что?

Старик вздохнул.

– Если бы у его брата дела пошли хорошо, у него был тоже. Если бы Генри стал школьным учителем и женился на дочери викария, Джек получил бы точку опоры в деревне.

– Я не понимаю, – сказала Хелен.

– Работу можно будет найти, школа нуждается в ремонте, может, даже в охране. Викарий имел тогда влияние, он мог замолвить кому-нибудь словечко, убедиться, что брат его зятя устроен, – он улыбнулся. – Вы когда-нибудь слышали, чтобы викарий или школьный учитель голодали или были выселены? – спросил он.

– Так, значит, если его брат не женится на Мэри, – сказала Хелен. – Они все обанкротятся?

– Хуже, – объяснил старый Сэм. – Когда Мэри сказала Генри, что все кончено, он сдал.

– Сдал что? – спросила она.

– Все, – заметил он, – будто бы ничего больше не имело значения. Я видел его однажды, гуляющего на полях. Он выглядел как кто-то, перенесший тяжелую утрату, и я спросил его: «Разве ты не должен преподавать?», он просто пробормотал что-то и ушел, будто едва знал меня. Это был мой лучший друг, – вспоминал он, его лицо выдавало насколько шокирован он тогда был. – Я думал, что он сойдет с ума от ревности. Конечно же, все считали, что ирландец уже ее оприходовал.

– Так вы на самом деле думали, что Джек Кольер убил Шона Доннеллана, потому что его брат, слетевший с катушек, разрушал какой-то масштабный план на их будущее? – спросил Том.

– Вы умный парень, репортер: сын шахтера, как Родди рассказывал мне, который поработал над собой, чтобы не пачкать руки, как работяга. Вам повезло, я не виню вас за это, но вы действительно не понимаете, как тяжело было тогда для парня из рабочего класса, такого как Генри Кольера, подняться по социальной лестнице. То был другой мир, мужик, – его тон изменился, когда он начал цитировать:

«И бедного достатки,

И богача сундук,

И нищего объедки –

Все дал Всевышний Друг».

Он многозначительно посмотрел на Тома.

– Знаете, откуда это?

– «Весь мир земных творений», – ответил Том.

– Верно. Они даже говорят вам в ваших чертовых церковных гимнах, что вы там, где вы есть, потому что так задумал Бог. Вам не полагается менять этого, но Генри Кольер был достаточно умен и достаточно обходителен, чтобы изменить это так, что они даже не заметили или их не волновало, кем он был, когда он начинал. Даже с двумя братьями, такими как Джек и Стефан Кольер, он был принят, из-за этой стипендии, – сказал он им. – Затем Мэри променяла его на ирландца, и все стало рушиться.

– Все же, в конце концов, он женился на Мэри, – сказала Хелен.

– Да, – признал Сэм, – ни один мужчина не женился бы на ней после того как Доннеллан оставил ее на произвол судьбы.

Затем он нахмурился, будто вспомнил, что Шон Доннеллан на самом деле не оставлял никого на произвол судьбы, потому что был убит.

– По крайней мере, так все посчитали.

– Люди думали, что Шон сбежал и бросил Мэри? – спросил Том.

Сэм кивнул.

– Именно так они и подумали.

– Они также посчитали, что он украл деньги ее отца?

– Вы двое схватываете на лету! Откуда вы об этом услышали? – он должно быть заметил, что при этих словах Хелен выпрямилась. – Это была ты, так, любимица? Я должен был знать. Знаете, что говорят: если хочешь, чтобы секрет узнали все: позвони, телеграфируй или расскажи женщине, – и Сэм начал смеяться, пока не закашлялся, и запил кашель еще одним глотком виски.

– Однажды он пропал вместе с деньгами ее отца. Они знали, что викарий не доверяет банкам, немногие тогда им доверяли, если они пойдут ко дну, то ты потеряешь все, так что вместо этого у него была коробка с золотыми монетами. Полиция обыскала в поисках ирландца все вдоль и поперек, но не смогла найти его. Они посчитали, что он ограбил викария, затем проскользнул на борт корабля и смылся. Он убедил Мэри Кольер, что заберет ее с собой, но он охотился лишь на деньги ее отца. Уехал в Америку, или так они говорили. Он часто поговаривал, что уедет туда.

– Только вот он так и не покинул деревню, – напомнила ему Хелен.

– Нет, не покинул, – признал старик. – Он был убит.

– Джеком или Генри Кольер, – сказал Том, – вы так считаете?

– А кто еще мог сделать это? – спросил фермер, – и так как они оба давно мертвы, мы никогда этого не узнаем, не так ли?

– Вероятно, нет, – согласился Том. – Когда умер Джек Кольер?

– На второй войне. Он поступил на сверхсрочную службу и так и не вернулся.

На какое-то время установилось молчание, затем старый фермер сказал:

– Я не думаю, что мне есть, что еще рассказать вам.

В его заявлении звучала категоричность, и Том сказал:

– Тогда мы вас покинем.

Сэм прошел с ними к двери и выпустил их. Когда они уже собирались уйти, Том повернулся и спросил:

– У Джека Кольера был нож?

– Нож?

– Шона Доннеллана закололи в спину.

– Он мог это сделать, – сказал фермер. – Он был кузнецом, вероятно, носил с собой много чего, я не знаю.

– Намного вероятнее, что он носил с собой перочинный нож, а не Генри, – резонно заметила Хелен, – учителю он не нужен.

Том заметил перемену в лице Сэма, едва уловимую.

– Нет, не нужен, – согласился Том, – но у рыбака может быть при себе перочинный нож, а, Сэм, и вы сказали нам, что Генри ходил рыбачить с вами?

Фермер ничего не сказал, но пожилой мужчина, казалось, слегка прищурил глаза.

Глава 42

– Кто по твоему мнению сделал это? – спросила Хелен. Она снова цеплялась за руку Тома, чтобы не заскользить вниз по холму. – Солдат или школьный учитель?

– Мои деньги на солдата, – сказал он. – Старый Сэм сказал все сам, Генри Кольер не был бойцом.

– Это была не драка. Шона закололи в спину.

– Я был лишь ребенком, когда умер наш старый директор, но мне кажется, я помню, что Генри Кольер был спокойным парнем.

– Который наполовину сошел с ума от ревности, когда был молодым парнем, – сказала Хелен, – и плюнул на свою жизнь, потому что ничто больше не имело смысла, согласно словам его лучшего друга. Разве это не похоже на человека, способного на убийство?

– Я не знаю, – признался Том, – но ты кажешься чертовски уверенной.

– Просто, – ее голос стал раздраженным, – если Сэм прав… даже если это был его старший брат, а не он, Шон Доннеллан умер из-за Генри Кольера и его глупой ревности.

– Верно. По тому, как это рассказывает Сэм, не имеет значения, какой из братьев воткнул в него нож, он умер из-за одной и той же причины, – затем он добавил, – и в любом случае, они оба уже мертвы.

– Что означает, что им все сошло с рук.

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – сказал он ей, когда они дошли до машины.

– Ну, я зла. А ты нет? Это могло случиться давным-давно, но Шон Доннеллан был просто молодым парнем в то время, а его жестоко убили. Он лишился жизни, которой наслаждались братья Кольер, и все из-за женщины, которая выбрала его, а не другого мужчину. Такое случается постоянно. Обычно это не приводит к убийству.

– Джек Кольер прожил не так уж долго, и Генри Кольеру было всего пятьдесят, когда он крякнул.

Он пристегнул ремень безопасности и молча молился, чтобы машина завелась.

– Генри прожил на тридцать лет дольше, чем Шон Доннеллан, – сказала она с негодованием, – и единственное преступление Шона было в том, что он был популярен у женщин.

– Как мне кажется, все еще популярен, – сказал он ей, но она не поддалась на провокацию.

К великому облегчению мужчины двигатель завелся в этот раз.

***

– Я думал, что мы команда, – напомнил ему Брэдшоу. Винсент Эддисон буквально стоял на коленях, он посмотрел на своего коллегу-детектива и моргнул. – Ты и я ― мы хорошо работали вместе, забрались под кожу этому Дэнни.

– Да, – согласился Винсент. – Так и было.

И он сразу же перевел свое внимание обратно на торговый автомат. Брэдшоу наблюдал, как тот полез рукой в защитную дверцу внизу машины, затем просунул ее дальше и согнул в попытке достать шоколадный батончик, за который он заплатил. Этот несчастный каким-то образом застрял между металлической спиралью, которая прежде его держала, и передним стеклом автомата.

– Я не видел тебя пару дней.

Шоколадный батончик, который они оба изучали, казалось, теперь повис в воздухе против всех законов гравитации, и Винсент пытался дотянуться до него своей громадной рукой, но Брэдшоу уже мог сказать, что он вне пределов его досягаемости.

– Ты же не все еще дуешься из-за того, что я раскритиковал тебя за то, что ты ничего не сказал в нашу защиту? – спросил Брэдшоу. – Потому что, если так…

Он уже был готов защищать свой предыдущий комментарий, но прежде чем он смог, Винсент покачал головой.

– Я не дуюсь, – сказал он тихо. – Я никогда не дуюсь.

Винсент потянулся дальше и распластал пальцы, но без толку.

– Ладно, тогда в чем дело?

Винсент тяжело вздохнул и вытащил руку. Он все еще не смотрел на Брэдшоу. Вместо этого он печально взирал на свой потерянный шоколадный батончик.

– Сейчас я переживаю трудные времена, вот и все.

Брэдшоу мог сказать по поведению Винсента, что он был товарищем по несчастью. Он должен был заметить это раньше. Отчасти все дело было в том, как тот уклонялся от разговоров или, казалось, отступал в свою защитную раковину, когда руководство рвало его на кусочки, но также дело было в том, как тот вел себя, словно не представлял большой значимости. Винсент часто ходил с опущенной головой и смотрел на свои ботинки, когда говорил с людьми, избегая зрительного контакта. Можно с уверенностью сказать, что он чувствовал себя ничтожеством большую часть времени.

– Решил оставаться в тени последнее время? – спросил Брэдшоу.

– Да.

– Мне нравится иногда так делать, – приободрил он старика. – Но мне бы пригодилась твоя помощь, ну, знаешь, когда ты почувствуешь себя лучше.

– Конечно, – Винсент поднял взгляд и встретился с ним глазами. – Помогу.

– Так между нами все нормально?

Винсент кивнул.

– Однако мне пора идти домой.

– Все в порядке, – сказал Брэдшоу, – я сейчас тоже ухожу. Мне нужно кое с кем поговорить, – и Брэдшоу сильно наморщил лоб при этих словах.

– В чем дело? – спросил Винсент.

Без предупреждения, Брэдшоу на шаг приблизился и выбросил ногу в пинке с огромной силой. Винсент вздрогнул, когда ботинок молодого мужчины пролетел мимо него и сильно ударил по металлической пластине, через которую в торговый автомат бросают деньги. Автомат выдержал удар, но тревожно отклонился назад и ударился об стену позади, а затем почти сразу же принял исходное положение. Как только он выпрямился, беглый шоколадный батончик избавился от захвата металлической спирали и спокойно упал в раздаточный лоток внизу автомата.

– Вот видишь, – Брэдшоу улыбнулся Винсенту, – командная работа.

***

Когда Том вышел из мужской уборной в «Красном льве», все еще застегивая молнию, его поджидал Йен Брэдшоу. Он сделал шаг по направлению к Тому, схватил журналиста за горло и ударил его об стену.

– Какого черта? – запротестовал он, слова слегка исказились из-за хватки полицейского на его горле.

Он схватил Брэдшоу за запястье, но более крупный мужчина держал крепко.

– Я искал тебя! – прорычал Брэдшоу. – Я прочитал ту гребаную статью в «Миррор»!

– Это не я, – прохрипел Том, и в искре сомнения в глазах Брэдшоу он увидел свой шанс избавиться от руки детектива. – Это не моя вина, – сказал он, потирая шею, – они переписали эту чертову штуку, чтобы все звучало негативно.

– Ты говоришь, что это сделали они, – глаза Брэдшоу дико блестели. – Моя судьба под ударом из-за них.

– Мне жаль. Я все исправлю. Я обещаю.

– Как? – потребовал ответа Брэдшоу.

– Я пока не знаю, – сказал Том, – но исправлю. Я перед тобой в долгу, Йен, хорошо?

И Брэдшоу посмотрел на него таким взглядом, который говорил, что все, определенно, не в порядке.

***

– Все в порядке, Том? – спросила Хелен.

Ни один из них не слышал, как она подошла сзади, но теперь оба мужчины повернулись и увидели, что она неуверенно смотрит на них.

– Все хорошо. Это констебль Йен Брэдшоу, – сказал он ей, – старый друг со школы, – и он принялся поправлять куртку, которая собралась в кучу, когда офицер полиции схватил его.

– Это – Хелен Нортон, – сказал он Брэдшоу. – Талант из «Вестника».

– Рад познакомиться, Хелен, – смущенно пробормотал Брэдшоу.

– Однако мне пора идти.

– Я услышала крики из бара. Из-за чего? – спросила Хелен, когда констебль ушел.

– Я расстроил его, – сказал Том, – ненамеренно.

Он покачал головой, будто это было не важно.

– Пойдем выпьем.

***

Констебль Скелтон и сержант О’Брайан наблюдали за входной дверью «Красного льва» с интересом. Они только что видели, как констебль Брэдшоу покинул место, но их текущая цель все еще была внутри.

– Он может проторчать там часы, – заметил Скелтон.

– Прекрати ныть, – сказал ему О’Брайан.

– Он распушит перья перед этой юбкой из «Вестника», – вздохнул Скелтон. – Я просто говорю, что внутри будет намного теплее.

– Мы не будем вести наблюдение из чертового бара, – сказал ему О’Брайан.

– Почему нет? – спросил Скелтон. – Он не знает, как мы выглядим.

– Он работал в «Вестнике» долгие годы. Как часто ты давал показания в суде, когда на слушании присутствовали журналисты?

При этих словах Скелтон застонал, что О’Брайан принял за признание, что Том, вероятно, узнает их по тем дням, когда он освещал заседания суда.

– Послушай, Кейну нужно имя, и мы не можем заставить Брэдшоу сознаться, так что нужно подойти к делу с другой стороны.

– Ну, я надеюсь, что он не проведет всю ночь, пытаясь затащить эту пташку в постель.

– Она не такая, – сказал О’Брайан.

– Откуда ты знаешь? – спросил Скелтон.

– Я знаю, – возразил О’Брайан, – интуиция, – и он постучал пальцем по виску.

– Файвер говорит, что ты ошибаешься, и он займется с ней сексом к концу вечера.

– Спорим.