Текст книги "Безымянная тропа (ЛП)"

Автор книги: Говард Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Глава 37

День шестой

Суперинтендант Трелоу добрался до своего офиса в привычный ранний час. Ему нравилось начинать работу над документами до того, как все пришли. Трелоу пошел положить свой портфель на стол, но остановился, когда понял, что там уже что-то лежит. Копия газеты была аккуратно размещена на столе, так, чтобы нашедший мог увидеть первую страницу, только когда сядет. Трелоу замер, будто все еще ждал, что злоумышленник все еще прячется поблизости. Когда он удовлетворился тем, что это не тот случай, он сел, а затем взял газету.

Там, на первой полосе «Дейли Миррор» была эксклюзивная статья о последних новостях в деле поисков пропавшей школьницы Мишель Саммерс, сопровождаемая услужливым заголовком: «Психо-Охотник» и подзаголовком: «Отчаявшиеся полицейские привлекают к работе Супер-Психолога из ФБР, чтобы поймать Жнеца.

Трелоу быстро прочитал статью, надеясь на то, что она изложена в позитивном ключе, так как это было его личным решением заручиться помощью зарекомендовавшего себя судебного психолога, чтобы он помог выследить этого серийного похитителя детей. Ему придется пережить разочарование.

***

Журналист из «Миррор» Том позвонил старому знакомому с Северо-востока, который, как и он, переехал в столицу. Он дал Тому свой номер, чтобы они могли иногда встречаться и выпивать по пинте. Пол Хилл с интересом выслушал историю Тома о том, как Констебулярия Дарема наняла профессора, и пообещал перезвонить ему. Один из контактов «Миррор», детектив на службе, подтвердил заявление Тома и, двадцать минут спустя, Хилл позвонил ему в «Грейхаунд», чтобы купить его историю при условии, что имя Тома не будет упоминаться, так как он все еще связан контрактом с газетой конкурентом, которая отстранила его от работы. После тщетного ожидания в течение нескольких часов проявления интереса от Дока, процесс пошел удивительно быстро. Хилл даже заявил, что это может попасть на первую полосу, так как сегодня был день небогат на новости.

К несчастью для Трелоу, редактор Пола Хилла решил, что история не слишком пикантная, так что он переписал ее полностью, пока она не превратилась в уничижительную критику неудачливых полицейских сил, которые так отчаялись, что тратили деньги налогоплательщиков на мозгоправа из ФБР, использующего псевдонаучные техники, эффективность которых еще не совсем доказано в Великобритании. «Миррор» даже заплатила бывшему столичному полицейскому детективу с некоторой репутацией, чтобы он развенчал новомодные методы, как «полностью бредовые». Последним гвоздем в гроб стало изображение Энтони Хопкинса, играющего Ганнибала Лектора, которое было услужливо вставлено следом за статьей, которое сделало все выглядящим так, как будто на Трелоу, который был упомянут в статье, больше повлиял Голливуд, чем наука в его выборе эксперта.

– О, Боже, – пробормотал Трелоу, потому что он знал, что его карьера пойдет под откос быстрыми темпами.

***

Йен Брэдшоу сделал перерыв в своем последнем подверном обходе, чтобы купить сигарет. Пока он ждал своей очереди, его взгляд упал на стойку с газетами и, в частности, на первую полосу «Дейли Миррор».

– Господи Иисусе, – воскликнул он, когда увидел, что они наделали.

– Вы в порядке? – спросил продавец газет, когда вручал ему сигареты.

Брэдшоу выхватил копию газеты и бросил кое-что из сдачи на прилавок, чтобы заплатить за нее, прежде чем поспешно покинуть магазин, не сказав ни слова. Мгновение спустя, он сидел в своей машине, перечитывая статью второй раз, надеясь, что она не так уж плоха.

Его надежды не оправдались.

Как, черт возьми, газета выбрала такую безобидную информацию, как наем эксперта из ФБР, и превратила его в такое негативное событие? Брэдшоу знал, что, если это отследят до него, с ним будет покончено. Он собирался убить Тома Карни.

***

– Пожалуйста, скажите Хелен Нортон, что звонил Том, – сказал он человеку на ресепшене в «Вестнике Дарема», с рукой зажатой между его губами и трубкой, чтобы изменить голос, – брат мисс Дарлингтон. Я буду этим утром в кафе «Роузвуд», если она захочет заскочить. Скажите ей, что я «на седьмом небе».

Озадаченный администратор принял сообщение. Том завершил вызов и пошел в кафе с бумагами, зажатыми под мышкой. Он заказал кофе и бутерброд с двойным беконом, а затем сел, проглотил две таблетки «Ибупрофена» из-за похмелья и перевел свое внимание на заголовки этого утра. С мрачным удовлетворением он оглядел первую страницу «Дейли Миррор». Он только что написал свою вторую первую полосу, главную статью для национального таблоида, но был счастлив, что его имя нигде не было упомянуто. Затем он прочитал статью и быстро понял, что она сильно изменилась с тех пор, как Пол Хилл записал ее. Он сразу же подумал о констебле Брэдшоу.

***

Йен Брэдшоу смотрел прямо перед собой, пытаясь сделать лицо чистым холстом, пока слушал приходящего все в большую ярость старшего инспектора Кейна.

– К настоящему времени большинство из вас уже видели первую полосу определенной национальной газеты, – сказал Кейн детективам на утреннем брифинге, в этот раз без Трелоу, который был занят вопросами, связанными с прессой. – В который раз полиция стала предметом насмешек. Что меня больше всего беспокоит, так это то, что эта статья пошла от кого-то, находящегося в этой комнате, – он остановился, чтобы дать им осознать это, а затем добавил, – и мы найдем злодея, поверьте мне.

Он испытующе посмотрел на них всех, и Брэдшоу стал хмуриться из-за этого акта предательства, чтобы попытаться избежать выдать другие признаки виноватой совести.

– Если это был ты, – Кейн сказал им всем, – тебе лучше прийти ко мне потом с чертовски хорошим объяснением: сделай это и можешь избежать распятия. Если же нет, то сильно пожалеешь, когда мы найдем тебя.

Казалось Кейн воспринимал их глубокое и тяжелое молчание, как осознание, и, когда брифинг подошел к концу, он отвел О’Брайана и Скелтона в сторонку.

– Я считаю, что это работа, которая подходит вашим навыкам, – сказал он им. – Переверните пару камней, пока не достанете мне имя. Супер в настроении для человеческой жертвы, так что найдите мне его быстро. Иначе, для меня тут будет сибирский ГУЛАГ, – и он многозначительно на них посмотрел, – а вы двое не сможете даже отлить здесь без предварительного разрешения Трелоу.

– Оставьте это нам, – заверил его О’Брайан, – Мы поспрашиваем в округе, выясним кто якшается с журналистами. Вы получите его имя в течение двадцати четырех часов.

***

– Мне очень жаль насчет вчера, – сказала Хелен Тому, когда присоединилась к нему в кафе, – Я просто не могла выбраться.

– Я прочитал твою статью на первой странице, – сказал он ей, а затем процитировал заголовок: «Директор в шоке от убийства на игровом поле, автор Хелен Нортон», и улыбнулся ей.

– Спасибо, – сказала она без энтузиазма. – Вот почему я не могла встретиться с тобой. Мне нужно было написать ее.

– Тебе удалось разговорить Нельсона. Отличная работа.

– Малколм послал меня туда, ожидая от меня поражения, – призналась она.

– Но ты не провалилась, – напомнил он ей, и она кивнула. – И, конечно же, они были любезными и так и сыпали поздравлениями, – сухо добавил Том.

Она не хотела этого признавать:

– Не совсем.

– Дай угадаю, – сказал он, – Мартин надулся, Брэндан не поверил тебе, а старый добрый Малколм обвинил тебя в том, что ты светила перед ним сиськами?

Это было не так уж далеко от правды.

– Малколм на самом деле обвинил меня в том, что я использовала свои женские чары на директоре, но ты был близок.

– Ты, должно быть, нравишься Малколму или, вероятно, он все еще надеется, что ты ляжешь с ним в постель, потому что обычно он намного более груб.

Том был прав насчет этого тоже. Хелен часто слышала отрывки разговоров, вылетающих из офиса редактора, когда дверь была приоткрыта. «Сиськи» постоянно фигурировали в разговоре, наряду с «трахаться» и «динамщицы». Для разнообразия старшая редакторская команда любила отпускать шутки о «гомиках». Когда Хелен была на середине своей аспирантуры по журналистике, это было не то, как она представляла себе свой первый отдел новостей.

– Не думаю, что кому-то из них я на самом деле нравлюсь, – сказала она.

– Проблемы в них. Им не нравится, когда они не самые большие герои в отделе, вот и все.

– Не важно, – сказала она. – Я получила свою первую главную страницу, и у нас есть неделя до следующего выпуска, что означает, что у меня есть время, чтобы поработать над более важными вещами, – сказала она значительно, – как это, – и она достала свой блокнот и вручила его Тому.

– Воры ограбили дом викария, – прочитал он вслух, затем поднял взгляд на нее.

– Из университетской библиотеки, – сказала она, – у них есть все старые выпуски «Вестника» на микрофише. Эта статья тридцать шестого года.

Он бросил на нее взгляд, говоривший, что он впечатлен, затем продолжил чтение. – Отчаянные воры ворвались ночью в дом викария в Грейт Мидлтоне, чтобы украсть некоторое количество золотых соверенов, принадлежащих преподобному Альберту Райли. Преступление было совершено в четверг десятого сентября, пока преподобный отсутствовал. Деньги пока не обнаружены, как и никто еще пока не задержан полицией.

Том прекратил чтение и вернул взгляд на Хелен.

– Не слишком ли большое совпадение? – спросила она.

– Золотые соверены были украдены у отца Мэри Кольер в то же время, как был убит Шон Доннеллан? Я бы сказал, что да.

– Но что на самом деле это означает? – она казалось размышляла вслух, – мы полагаем, что Шон украл их?

– Таково мое предположение, – сказал Том, – у него было недостаточно денег, чтобы заплатить за аренду, он был близок с Мэри.

– Предположим, что она рассказала ему о деньгах, или он узнал как-то, затем присвоил их?

Он говорил медленно, соединяя все воедино в уме. – Кто-то узнал и…

– Они убили его? – спросила она. – Убит викарием? – предположила она легкомысленно.

– Я знаю, – сказал он, – обычно это дворецкий.

– Я не уверена, что это приближает нас к правде, – сказала она.

– Я бы так не сказал, – сказал ей Том. – Ты только что могла раскрыть мотив.

Глава 38

― Старший инспектор не доволен тобой, – заявил О’Брайан, когда жестко приземлил свой обеденный поднос на стол перед Брэдшоу.

Скелтон присоединился к О’Брайану, и они сели напротив Брэдшоу, который осмотрелся вокруг. Столовая была почти пустой, так что у них было много других мест, куда можно сесть. Винсент все еще был у прилавка и, казалось, не заметил вторжения. Более вероятно, что он игнорировал Брэдшоу после его грубого комментария в коридоре, когда им сделали выговор. Винсент оставался повернутым к ним спиной, пока ждал, когда вынесут с кухни свежий пирог с патокой.

– Правда? – ответил Брэдшоу, – а я-то думал, что он хочет, чтобы я женился на его дочери.

– Послушай, Шерлок, мы все знаем, чем ты занимался, – сказал ему Скелтон. – Так почему ты просто не признаешься в этом. Сознайся и ты получишь, что хочешь… что мы все хотим, на самом деле.

– И что же это?

– Билет отсюда, – сказал ему О’Брайан. – Не будет никакой шумихи, если ты признаешься, но если ты откажешься, а мы докажем, что это был ты, тогда у тебя будут большие неприятности.

– Правда? Хорошо, ладно, – Брэдшоу закивал головой, пока говорил это. – Я слышал кто-то выцепил «Кит-кат» из ланч-бокса Тревора Уилсона пару дней назад, но я могу заверить вас, что это был не я. Я сам-то больше предпочитаю «Твикс», что можете увидеть, – и он показал на шоколадный батончик на его подносе с ланчем.

– Кто-то слил информацию, – сообщил ему О’Брайан, – а нас попросили найти крота.

Брэдшоу просто моргнул в ответ, будто ждал дальнейших объяснений.

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Тот местный парень, Том Карни, репортеришка, который уехал в Лондон, а потом вернулся с прижатым хвостом. Это он, так? Мы проверили его, поспрашивали в округе. Все это заняло пару телефонных звонков. На самом деле, мы узнали многое о нем.

– Включая, с кем он выпивает, – добавил Скелтон, а затем сказал, – что и требовалось доказать.

– Теперь мы собираемся дать тебе последний шанс сознаться в том, что ты сделал, Шерлок, и ты сможешь уйти тихо, – сказал ему О’Брайан. – После ты будешь сам по себе.

Брэдшоу открыл рот, чтобы отрицать все, затем остановился. Это будет слишком легко. Все, что ему нужно было сделать, это ухватиться за это, и он будет снят с дела о теле-на-поле, изгнан из команды «балласта», и из полицейских сил навсегда. Больше не будет резкой критики от коллег, которые презирали его или головной боли от старших офицеров, которые считали его обузой. Вероятно, он найдет что-то более полезное, чем заняться в жизни. Он сможет начать сначала, может даже уедет за границу, будет работать в баре, в каком-то жарком месте. Все, что ему нужно было сделать, так это, признаться.

Теперь они оба пристально смотрели на него. Ждали, что он сделает.

– Школа, – просто сказал Брэдшоу.

– А? – непонимающе спросил Скелтон.

– Я знаю его со школы, – резонно заметил Брэдшоу. – Том Карни был на год младше меня в моей общеобразовательной школе, – объяснил он, – или ваше обширное расследование не включает в себя эту информацию? Я не видел его много лет, но так случилось, что мы оба оказались в «Грейхаунд» в одно и то же время, как и кучка других журналистов и копов. Он подошел поздороваться. Я, должно быть, поговорил с ним целых пять минут.

Наступила минутная пауза, пока Брэдшоу ждал их реакции. Внутренне он задержал дыхание. Он знал, что они блефуют, предлагая ему признаться и уйти без шумихи, что означает, что они просто подозревают, что он крот, но не могут доказать этого. Он в свою очередь тоже блефует, желая проверить, есть ли у них что-то еще, помимо того, что его видели выпивающим в пабе с Карни, чего будет недостаточно, чтобы обвинить его.

Когда они не ответили, Брэдшоу сказал:

– Это все, что у вас есть? Хорошо, теперь почему бы вам не свалить и не оставить меня одного. А еще лучше, я свалю, а? Я съем свой «Твикс» в машине.

Он встал и забрал с собой поднос. Когда он стал уходить, Скелтон сказал:

– Это еще не конец, Шерлок. Теперь ты – история, и ты знаешь это.

***

Родди положил большой рулон бумаги, перевязанный веревкой, на свой кухонный стол.

– У меня кое-что для вас есть, – сказал он, – две вещи, на самом-то деле, – и он извлек клочок бумаги из кармана и развернул его. – Я поспрашивал в округе о Мэри Кольер и о ее покойном муже Генри. Осталось не так много людей, которые помнят его до того, как он стал директором, но этот парень вспомнит.

Он вручил Тому клочок бумаги, на котором было написано имя Сэма Армстронга, а также его телефонный номер.

– Кто он? – спросил Том.

– Помнишь ферму Армстронгов на краю деревни?

– Конечно, – сказал Том.

– Он продал ее только восемь или девять лет назад. Он был крепким, как старые ботинки. Я помню, как играл в его тюках с сеном, когда мы были детьми, и он выгонял нас оттуда, ругаясь и бранясь. Я никогда не бегал так быстро, – он улыбался при воспоминании.

– Как он связан с Генри Кольером? – спросил Том, прежде чем Родди отвлечется на другие детские мемуары.

– Они были лучшими друзьями, когда были детьми, по общему признанию.

– Ты уверен в этом, Родди?

Родди выглядел обиженным.

– Я проверил это, мужик. Я позвонил старому приятелю, и все верно. Он подтвердил это.

– Чтоб мне провалиться, тогда, что ему известно о Генри?

– Я не спрашивал.

– А? Почему нет?

– Я историк, а не репортер, это твоя работа. Я просто открываю для тебя дверь.

– Он встретится с нами? – спросила Хелен.

– Он так сказал. Позвоните ему. Он только недавно переехал в место в десяти милях отсюда.

– Молодец, Родди, – сказал Том, – ты сказал, что есть две вещи?

– Да, – и Родди снял веревку со свернутых бумаг и развернул их, а затем распрямил руками. Первый лист был карандашным рисунком лесов позади речного берега.

– Еще один из пейзажей Шона Доннеллана, – сказал Том.

– Он также хорош, – подметила Хелен.

– Говорил же вам, что найду их, – сказал Родди, будто не стоило и сомневаться. – Парочка из них не закончены. Предположу, они ему не понравились, – и он позволил рассмотреть им каждый из полудюжины рисунков по очереди. Там было четыре из них, на которых были окрестности, но, когда он добрался до последних двух рисунков, он осторожно положил пейзажи на пол, чтобы суметь разместить последние два изображения друг с другом. На обоих был один и тот же субъект: очень симпатичная молодая женщина неулыбчиво смотрела в ответ на художника. – Хороши, не так ли? – спросил Родди, добавив, – не закончены, как и другие, но чертовски хорошее сходство.

– Сходство? – спросил Том.

Родди посмотрел на Тома так, как будто тот упускает из вида нечто очевидное, а затем улыбнулся.

– Ты намного моложе меня, так что ты не можешь видеть, но это, – и он постучал кончиком пальца по одной из картин, – выглядит очень похоже на молодую Мэри Кольер.

Том вглядывался некоторое время в рисунок, а затем сказал:

– Ты прав, Родди.

Хелен, Том и Родди минуту стояли в тишине, размышляя над изображением серьезной молодой девушки, которую Шон Доннеллан запечатлел давным-давно, навсегда застывшую во времени.

Глава 39

1936 год

– Ох.

– Тогда не шевелись.

– Я и не шевелюсь, – заверила ее Мэри, – ай.

– У тебя сплошные колтуны в волосах этим утром, – сказала ей миссис Харрис. – Чем ты занималась сегодня ночью?

– Ничем, – покраснела Мэри. – Спала.

– В терновом кусту? Я едва могу пройти расческой через эти крысиные хвосты.

– Ты полна доброты и очарования.

– Я едва спала прошлой ночью. Завидую тебе. Ты спала сном младенца.

– Ой!

– Красота требует жертв.

– Кто такое сказал?

– Моя мать частенько так поговаривала, а она редко ошибалась. В этой деревне есть несколько людей, которым стоит прислушиваться к старшим, если вы спросите меня.

Мэри знала, что миссис Харрис подбирается к этому.

– Я видела эту Бетти, – сказала она зловеще, – мы все видели ее, даже, если она думает, что нет, гуляющую с тем ирландцем.

– Это такая ужасная вещь? – спросила Мэри, – что Бетти ходит на прогулки с мистером Доннелланом?

– Если это все, чем она занимается, но языки в этой деревне болтают, люди могут увидеть в этих прогулках то, чего там нет. Девушка всегда должна быть осторожна, особенно, маленькие и глупые, такие как Бетти. Некоторые мужчины умеют красиво говорить, и женщины могут попасться на эту уловку, если не будут осторожны. Ее репутация разрушена навсегда за один единственный день.

– Почему у меня сложилось впечатление, что мы больше говорим не о Бетти? Это потому, что я хожу на долгие прогулки с Генри? Тебе не стоит волноваться, – заверила ее Мэри, – он уважает меня.

– Я уверена, что так, – сухо заметила миссис Харрис, – но мужчины не всегда могут контролировать себя, вот почему леди стоит убедиться… – она не могла подобрать слова.

– Что ее честь не будет скомпрометирована?

– Ты всегда говоришь это лучше меня, – признала она, – что показывает важность твоего образования, но я знаю, о чем говорю, так что просто прислушайся.

Затем она казалось смягчилась.

– Я знаю, что твой Генри – хороший мужчина. Он считает, что ты светлая, как солнышко, и я ожидаю, что ты затянешь его в семейную жизнь, когда выйдешь замуж.

– Нет, – возразила Мэри.

– Теперь, с другой стороны его старший брат, – и миссис Харрис закашляла, – просто скажем, что я бы не хотела столкнуться с ним темной ночью.

А он с тобой, подумала Мэри, а затем тотчас же отругала себя за недоброжелательность.

***

Когда Мэри пошла на прогулку тем утром по Безымянной Тропе, она поняла, что надеется снова встретить по дороге Шона Доннеллана у реки. Она, конечно же, нашла его там, склонившимся над своей работой, но, когда он увидел Мэри, он отложил работу, и они долгое время разговаривали об обыденных вещах.

– Я собирался размять ноги. Не прогуляешься ли со мной? ― сказал он затем.

– Я так не думаю.

– Почему? Это будет неподобающе?

– Вся деревня знает, что ты гуляешь с Бетти.

– Так ли это? Я гулял с молодой Бетти, но не ухаживал за ней, – сказал он ей.

– Тогда не обманывай ее, – ответила Мэри, – ведь все так кажется.

– Может ли мужчина пройтись по берегу с женщиной, чтобы не быть обрученным в конце прогулки?

– Не в этом месте, – сказала она, но это было не внушением, а более признанием местных взглядов в ее деревне.

– Я не подхожу такой девушке как Бетти. Она никогда не покинет Грейт Мидлтон, даже и не подумает о таком, – сказал Шон, – но я уеду, потому что там есть целый мир, который хочется увидеть, и я намереваюсь увидеть его, прежде чем потеряю свет.

– Свет? – поначалу, она подумала, что это художественный термин.

– Большинство людей обладают внутренним светом, когда молоды, но он вскоре пропадает.

Было очевидно, что она не поняла его. Он выглядел раздраженным, потому что плохо объяснился.

– Я говорю о надежде, Мэри, и о том, как она растворяется, обычно сменяясь страхом. Молодые люди думают, что все возможно, что Бог любит их, а затем они попадают в реальный мир на пять минут, и они напуганы тем, что видят, тем, за что, им говорят, они должны бороться.

– Что ты имеешь в виду?

– За необходимость зарабатывать на жизнь, иметь крышу над головой и еду в желудках, он берет верх. Страх голода, быть выброшенным на улицу, заменяет все мечты, которые они когда-либо имели, так что они удовлетворяются меньшим. Это печальный факт, но правда. Как много людей ты видела, которые живут той жизнью, о которой мечтали, когда были молоды? – задал он риторический вопрос, – но я не удовлетворюсь меньшим, Мэри, и ты не должна. Здесь тебе нечего делать.

И хоть они и не говорили больше в этот день, и между ними не было никакого физического контакта, Мэри будет оглядываться назад на этот разговор и поймет, что это было тем моментом, когда все началось.