Текст книги "Безымянная тропа (ЛП)"

Автор книги: Говард Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Глава 35

День пятый

– Ты, – Трелоу обратился к молодому детективу перед всеми. – Что ты думаешь, ты делаешь, опаздывая на мой брифинг?

Трелоу прервался, чтобы акцентировать внимание на опоздании Брэдшоу.

– Тебе лучше иметь чертовски хорошую причину.

– Извините, сэр, – ответил Брэдшоу. Правдой было то, что он не мог вытащить себя сегодня утром из постели, он не мог избавиться от чувства, что ничто из того, что он сделал, больше не имеет значения, но он едва ли мог признаться в этом. – Я был в Грейт Мидлтоне, следуя за зацепкой.

Трелоу моментально оказался сбитым с толку. Опоздание на утренний брифинг было преступлением, караемым смертной казнью, но едва ли мог подвергнуть жесткой критике офицера, который озаботился тем, чтобы выйти на улицы с утра пораньше.

– По какому делу? – спросил Трелоу, отсрочивая публичное унижение Брэдшоу, пока его не выслушает.

– По телу-на-поле, сэр, – ответил Брэдшоу, и он почувствовал давление, когда все уши в комнате повернулись в его сторону.

Трелоу почувствовал укол разочарования. Он должен был знать, что это будет менее важное дело. Разумеется, этот детектив был приписан к команде «балласта» Кейна, и в этом не было ничего удивительного. Он помнил Брэдшоу из-за кип бумаг, которые последовали за инцидентом предыдущего года.

– Так у тебя есть зацепка?

– Вероятно, сэр.

Это был неверный ответ.

– Так это зацепка или нет? – потребовал Трелоу.

– Зацепка, сэр, – и Брэдшоу обнаружил в себе унцию дерзости откуда-то. – У меня есть имя жертвы.

Эта информация была поприветствована удивленным бормотанием от его товарищей офицеров. Которые, очевидно, предполагали, что вероятность того, что Брэдшоу придет с чем-то стоящим находилась рядом с нулем. Трелоу поднял руку, чтобы призвать их к порядку.

– Продолжай, – подтолкнул он Брэдшоу.

– Эта информация, конечно же, нуждается в проверке.

Он знал, что теперь увяз по уши. Все, что на самом деле было у Брэдшоу – непродуманная теория Тома Карни.

– Я считаю, что мертвый мужчина – Шон Доннеллан, художник из Дублина, который посещал Грейт Мидлтон в тридцать шестом году, чтобы сделать иллюстрации для книги. У меня пока нет подозреваемого или мотива, но вполне вероятно, что это могла быть ревность. Очевидно, что он пользовался успехом у женщин.

Когда Брэдшоу закончил, он понял, что все в комнате молча смотрят на него, включая детектива суперинтенданта.

– И как ты пришел к этой информации? – спросил Трелоу.

Брэдшоу ни за что бы не рассказал об этом.

– Я получил ее из подверного обхода, – сказал он, надеясь, что это будет достаточно пространным, – по крупицам.

Трелоу поначалу ничего не сказал. Вместо этого, он бросил взгляд на старшего инспектора Кейна, затем оглядел комнату с офицерами. Наконец, его взгляд остановился на Брэдшоу, и он кивнул.

– Как видите, это то, о чем я говорю: надлежащая полицейская работа, информация, собранная из добросовестного подверного обхода, и сильная зацепка. Какая жалость, что Брэдшоу – единственный, который ко мне прислушивается.

***

При первой же возможности, Том позвонил своему редактору. Он использовал таксофон на углу пустого бара «Грейхаунд» до его открытия. Как и ожидалось, помощница Дока перехватила звонок.

– Дженнифер, это Том.

Ее молчание рассказало ему все.

– Могу я переброситься парой слов с Доком?

– Он занят.

– Да, я знаю, что он занят, – сказал Том, – он всегда занят. Я просто надеюсь, что смогу втиснуть разговор с ним между всем прочим.

– И я только что сказала тебе «нет», – она была хранительницей врат, защищая своего босса от нежелательных помех. – Он не хочет с тобой разговаривать, Том.

– Он сказал тебе это? – потребовал Том. – Он использовал именно эти слова?

– Я знаю Дока, – сказала она. – Он не хочет с тобой разговаривать.

– Сука, – прошептал Том про себя, но его губы были слишком близко к телефону.

– Что ты только что сказал? – ее голос был пронзительным от возмущения.

– Я сказал «сукин-сын», – быстро ответил он. – Слушай, у меня есть хорошая история, и мне надо поговорить о ней с Доком. Она ему понравится. Можешь ты, по крайней мере, передать ему и попросить его перезвонить мне? – попросил он ее. – Пожалуйста, Дженнифер.

Она так долго не отвечала, что он начал думать, что девушка откажет ему, потому что Том был достаточно глуп, чтобы назвать ее сукой. В конце концов, она сказала:

– Я передам сообщение.

– Спасибо тебе, – и прежде чем завершить разговор, он убедился, что она записала номер «Грейхаунда» на случай, если Док не сможет дозвониться ему на мобильный.

***

– Ты делаешь это нарочно? – спросил Пикок Брэдшоу, когда он остановил молодого мужчину в своем офисе.

– Делаю что, сэр? – спросил он, не понимая.

– Нарушаешь субординацию, – сказал ему Пикок, – перепрыгиваешь через мою голову.

– Но, я не…

– Ты только что сделал это! – потерял самообладание Пикок. – Там, на утреннем брифинге.

– Но суперинтендант спросил меня…

Снова Пикок прервал его.

– Я знаю, что он спросил тебя. Ты должен был сказать, что идешь по следу многочисленных зацепок и надеешься, что вскоре они приведут к чему-то конкретному.

– Я не понимаю, – запротестовал Брэдшоу. – Думал, что вы будете довольны, что я пришел не с пустыми руками.

Пикок вздохнул.

– Знаю, что ты не понимаешь, сынок, так что, по крайней мере, я могу списать этот последний случай твоей тупости на невежество, а не на злой умысел. Когда ты обнаружишь что-то, то идешь ко взрослому: то есть, ко мне. То, что ты не делаешь – не выдаешь это, чтобы прикрыть свою собственную задницу посередине коллективного выговора. Ты выставил меня и старшего инспектора безмозглыми мудаками и дал всем в своей команде еще одну причину ненавидеть тебя. Теперь ты понял?

И он понял.

Знакомая, отупляющая усталость охватила Брэдшоу, вместе с пониманием, которое ежедневно подкреплялось начальством, пока он не начал верить в это сам, что он бестолочь. Все, чего он хотел – это принять последнюю взбучку, выйти из офиса Пикока, отправиться домой и укрыться одеялом с головой. Он был чертовски уверен, что они не обратят внимания, или им будет все равно, если он так и сделает.

– Да, сэр.

– Мы проверим этого парня, Шона Доннеллана. Возвращайся на улицы и продолжай свой подверный обход.

Брэдшоу предположил, что он должен быть благодарен, что его избавили от еще одного полудня в столовой.

– А теперь убирайся.

***

Немногим позднее середины дня, Том вошел обратно в бар «Грейхаунд».

– Тебе звонила девица, – сказал Колин Тому, – какая-то Хелен, сказала, что не сможет встретиться с тобой.

– Спасибо, – пробормотал Том.

Его день, который начался достаточно многообещающе, пошел не по тому сценарию, что он наметил. В настоящий момент, он надеялся предоставить материал Доку для новой статьи в «Газете», основывавшийся на конфиденциальной наводке Йена Брэдшоу, который напомнил бы редактору, что контракт Тома, все же, стоит перезаключить. Он также надеялся на подтверждение от Брэдшоу, что его начальство посчитало имя Шона Доннеллана многообещающей новой зацепкой в их расследовании по телу-на-поле. Но молчание Брэдшоу было оглушительным, Хелен игнорировала его, а Док все еще ему не перезвонил. Ему не хотелось покидать «Грейхаунд» на случай, если он пропустит звонок от своего редактора, и он не мог доверять своей мобильной связи, что означало, что он застрял здесь в пабе.

– Ваша встреча отменилась? – спросил Эндрю Фостер, который улыбался ему со стула в конце бара.

– А вам не полагается учить непослушных детей?

– Школа закрыта, пока они не закончат с телом.

– Как будто у вашей компании недостаточно каникул, – сказал Том. – У вас нет дел получше, чем зависать тут с нами, местными?

– Только зашел опрокинуть стаканчик, – сказал Эндрю, – не присоединитесь ко мне?

– Почему бы и нет?

***

Когда Хелен вернулась с интервью с матерью «чудо-ребенка», она намеревалась написать статью как можно быстрее, а затем выползти наружу на встречу с Томом в деревне. Вместо этого ее перехватил редактор.

– Чертов ребенок может подождать, – сообщил ей Малколм. – Отправляйся в младшую школу Грейт Мидлтона. Я хочу получить хоть какую-нибудь реакцию от директора по поводу тела-на-поле.

То, что ее отправили обратно в Грейт Мидлтон, определенно, подходило планам Хелен, но ее хорошее настроение продлилось недолго. На пути на выход, Джейсон, один из наиболее опытных репортеров, с радостью сообщил ей:

– Ты не добьешься от него ничего. Нельсон всегда счастлив поговорить с нами, когда это выгодно ему: если это спортивный день в школе, вручение призов или летний праздник: его невозможно заткнуть, но, если это что-то плохое, он не станет говорить с тобой. Малколм уже пытался, так же, как и Мартин.

Хелен сразу же поняла, что ей поручили это неблагодарное дело, потому что другие попытались и вернулись назад с пустыми руками. От нее ожидали провала.

Пока она ехала в Грейт Мидлтон, она думала о Питере. Они снова поссорились, в этот раз по телефону. Когда она позвонила ему предыдущей ночью, она собиралась рассказать ему все о делах, которыми они занимается. Она подумала, что, если расскажет ему о деталях работы, которой занимается, он сможет понять, почему ей это так нравится, но Питер не заинтересовался. Сначала он никак не комментировал, когда Хелен рассказывала что-то, и она подумала, что он терпеливо ждет и выслушивает, но каждый раз, когда девушка упоминала что-то о своей рабочей неделе, мужчина начинал рассказывать ей о своем дне.

Возможно, посчитала Хелен, Питер, со всеми своими амбициями, иногда чувствовала себя в тени ее собственных. Может, так вели себя все мужчины. Она не думала, что так правильно или справедливо, но Питер, определенно, стал другим человеком, с тех пор как она стала работать в «Вестнике».

Их телефонные разговоры проходили по схожему сценарию. Как теннисный матч, где каждый раз, как она пыталась начать тему разговора, он отражал ее чем-то, не относящимся к теме. Тем, чем он или его мать и отец недавно занимались. Все же, она упорствовала в тщетной надежде, что он может, по крайней мере, изобразить интерес, но было очевидно, что он все еще был раздражен тем, что она согласилась на работу в такой дали, несмотря на то, что он постоянно говорил ей «все в порядке».

– Ты можешь перестать говорить об этом парне, пожалуйста? – попросил он ее неожиданно таким тоном, который, казалось бы, противоречил вежливому вопросу. – Я думал, что ты звонишь, чтобы поговорить со мной.

Этим парнем, конечно же, был Томом Карни и, вероятно, Хелен упоминала чересчур слишком часто, но было сложно не говорить о мужчине, с которым она так плотно работала. Ее утверждение, что он не должен ревновать ее к коллеге журналисту, были встречены угрюмым тоном.

– Я не чувствую угрозы с его стороны, Хелен, просто мне немного надоело слушать о нем.

Затем ссора обострилась, и они оба пытались вежливо завершить разговор, пока она просто не повесила трубку. Хелен испытала, в особенности, боль от недостатка у него интереса к ее карьере, к которой она испытывала такую страсть.

К тому времени, как Хелен добралась до школы Грейт Мидлтона, ей удалось убедить себя, что ссора возникла по ее вине. Вероятно, она проявила равнодушие, не задав Питеру больше вопросов по поводу его новой работы, хоть она и знала, что он не сталкивается и с половиной препятствий, с которыми ей приходилось бороться, когда мужчина работал на своего отца.

Возможно, она была слишком поспешна в своей оценке Тома Карни, которого Питер никогда не встречал. Он был во многих милях от нее в Суррее, и должно быть навоображал себе бог весть что. Тогда ревность Питера была объяснимой, даже если он и отрицал, что ощущает угрозу, и она будет вести себя с ним более осторожно в будущем. Это был один из многих маленьких компромиссов, которым Хелен пришлось научить себя в последнее время. Над отношениями нужно тяжело работать и, иногда, ставить другого человека на первое место. Разве не так ей всегда говорили? Ее мать часто объясняла, что «давать и брать» было секретом долгого брака, который она поддерживала с отцом Хелен, хоть, по мнению ее дочери, миссис Нортон всегда отдавала больше, чем брала. Возможно, все женщины так делали. Может, это было великим невысказанным секретом, который они разделяли. Женщины отступают и уступают, по крайней мере, по пустякам, которые не так уж и важны. И надеются, что важные вещи разрешатся сами собой, как результат. Может, все просто так и есть.

Ее заставили ждать на ковре, как нежелательного продавца, в то время как охранника послали к директору. Школа сегодня была зловеще тихой. Обычно в этот час она могла бы услышать вопли и радостные крики дюжин маленьких детей, наслаждающихся последними минутами утренней перемены, но школа была закрыта для учеников, пока тело не изучат и не сфотографируют, не возьмут образцы, а тело не увезут на криминальную экспертизу.

Однако, мистер Нельсон все еще «охранял баррикады», как выразился один остряк из «Вестника», аккуратно подмечая «осадный» менталитет директора, которому нравилось контролировать все на своей территории, даже, когда не было учеников, бродящих по коридорам. Нельсон, вероятно, предпочитал это место таким, подумала Хелен, без детей и только костяком коллектива из охранника и школьного секретаря, служащих ему помощниками, пока он решал вопросы администрирования. Самым первым, по чему Хелен узнала о приближении директора, был звук его ботинок по деревянному полу, когда он целеустремленно направился к передней двери. Был ли гнев в этом стремительном шаге? Она скоро выяснит. Хелен разговаривала с Нельсоном прежде, и поняла, что он был тем типом мужчин, которые делегировали посланника, чтобы дать ей от ворот поворот. Он был тем типом, который будет хотеть поговорить с тобой ровно настолько, чтобы сказать, что он не собирается с вами разговаривать, наслаждаясь властью отказывать. Она была поражена пониманием того, что директор не станет разговаривать с ней, потому что ему не нужно это. У него было причин что-либо рассказывать, так что ей придется дать ему причину. Но как она собирается это сделать?

– Директор? – энергично начала она, когда он открыл дверь. – Я пишу статью для «Вестника» о теле, которое было найдено на землях школы, и для меня будет огромной помощью, если я смогу получить краткое высказывание от вас о…

– Боже мой, – прошипел он, – вы люди никогда не научитесь? Я сказал вашему редактору и заместителю редактора, что мне абсолютно нечего сказать по этому поводу, а теперь они прислали вас, – последнее слово он произнес так, что это показалось глубоким оскорблением, будто «Вестник» прибегал к откапыванию самого отребья в своем штате.

– Все в порядке, – сказала она, улыбаясь. – Нет проблем, – он казался на мгновение озадаченным такой реакцией, – я могу написать материал без каких-либо цитат из этой школы. Правда, это не имеет значения.

– Ох, – сказал он. Пострадало ли его эго от ее легкого отказа от его вклада? – Тогда ладно.

– Просто, – она придала себе напускное выражение лица, – я слегка беспокоилась о том, как все может выглядеть.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, – продолжила она тоном, пробуждающим доверие, от чего все стало звучать так, будто лучшие школьные интересы были ее первостепенной заботой, – очевидно, если я не получу от вас комментариев, мне придется вставить «директор младшей школы Грейт Мидлтона отказался давать комментарии».

Она дала ему мгновение, чтобы впитать эту информацию.

– Но я всегда считала, что это звучит так, будто вам есть что скрывать, что, конечно же, не так.

Она, определенно, завладела его безраздельным вниманием.

– Но что я могу сказать об обнаружении тела на земле, которой мы даже не владели, когда его поместили туда?

– Возможно, будет целесообразно выразить немного печали из-за умершего человека, – предложила Хелен, – или, вероятно, несколько слов сочувствия для членов семьи, которые, возможно, потеряли близкого человека?

– М-м-м, – сказал он неуверенно, и она могла видеть, как у него в голове крутятся шестеренки, – возможно.

– Я была бы счастлива помочь вам с подготовкой к заявлению, – сказала она, – если вы думаете, что это будет полезно.

– Ну, – он сдавал позиции, и Хелен про себя молилась, потому что он понятия не имел, как чудесно будет вернуться в «Вестник» с цитатой, когда ее редактор и его опытный заместитель не смогли ее получить. – Тогда ладно, – ей пришлось остановить себя от того, чтобы победно не выбросить кулак в воздух, – вероятно, вам стоит войти. Не желаете ли чашечку кофе, мисс Нортон?

– Будет замечательно.

Глава 36

Эндрю Фостер давно покинул «Грейхаунд», но он обещал вернуться через пару часов.

– Ночь викторины во «Льве»! – напомнил он Тому, будто бесспорно это было главное событие недели.

Том все еще сидел здесь, в обнимку с пивом, решив, что оно последнее. Он не хотел потратить слишком много денег или напиться в обед. Прошло более четырех часов с тех пор, как он оставил сообщение Дженнифер, и все еще Док не перезвонил ему. Он больше не мог ждать.

Он покинул «Грейхаунд», чтобы подышать свежим воздухом, а потом купил телефонную карту в деревенском магазине, которую он использовал в расположенной на сквозняке телефонной будке, в которой отсутствовала половина окон.

Дженнифер в этот раз была еще менее веселой.

– Я передала ему сообщение, – заверила она его, должно быть через сжатые зубы.

– Ты сказала ему, что у меня есть история, которая ему понравится?

– Таким было сообщение, – она, казалось, подумала, что он ставит под сомнение ее профессионализм.

– И что он сказал?

– Ничего.

– Ничего? Он должен был сказать что-нибудь.

– Он просто проворчал что-то, как он обычно делает, когда занят.

– Но он собирается перезвонить мне?

– Он должен тебе позвонить?

– Нет, – сказал он, она подождала, пока до него дойдет. – Он не собирается позвонить, ведь так?

И, когда она не потрудилась ответить, он добавил:

– Дженнифер, мне было приятно с тобой поговорить, как обычно, – затем он повесил трубку, прежде чем она могла ответить.

Когда Том отсоединился от линии, его первым побуждением было много раз врезать трубкой по телефону, пока она не разобьется на дюжину крошечных пластиковых кусочков. У него ушла минута или две, чтобы успокоиться и перейти к плану «Б», и еще больше, чтобы обдумать хватит ли у него яиц, чтобы его осуществить. Если Док когда-нибудь узнает, что он собирается сделать, он уволит Тома на месте, может даже подаст на него в суд. Его навсегда внесут в черные списки в таблоидном мире, но, похоже, что это произойдет в любом случае и, если его контракт истек без перезаключения, через несколько недель он останется без работы. Ему отчаянно требовались деньги, а историю, которую он придерживал, нужно было рассказать раньше, чем это сделает кто-то другой.

Том порылся в кармане своей куртки в поисках записной книжки, пролистал ее, пока не нашел номер, который искал, и набрал его.

– Дэйли Миррор, – сказал незнакомый голос.

– Переведите меня на отдел новостей…

***

В «Вестнике» неохотно признали, что Хелен проделала хорошую работу. Она вернулась с комментариями от директора Грейт Мидлтонской школы и вплела их в содержательную новостную статью о загадочном теле-на-поле, которая потрясла деревню, уже содрогнувшуюся от исчезновения одного из ее детей. Статья, вероятно, произведет эффект разорвавшейся бомбы с первой страницы завтрашней утренней газеты. Однако у нее сложилось впечатление, что о ней не лучшим образом думали и, это сделает то, что должно было стать ее лучшим моментом, не таким ярким.

Пассивная враждебность старших мужчин коллег в газете останавливала ее от того, чтобы рассказать им все, что она знала о теле-на-поле. Если она напишет, что телом оказался Шон Доннеллан, Малколм зарубит статью на корню, прежде чем она попадет в печать. Он не был тем типом, который бездумно спекулирует на личности трупа, еще до того, как полиция выступит с официальным заявлением, так что пока она решила придержать эту информацию у себя.

Когда ее рабочий день подошел к концу, Хелен тихо покинула офис и пошла прямиком к библиотеке Даремского Университета. Написание ее первой передовицы вынудило ее отложить свою встречу с Томом Карни, и она была преисполнена решимости загладить вину. Она собиралась покопать информацию по делу Шона Доннеллана.

***

– Дело в том, что викторина, – Эндрю Фостер говорил слишком громко для тихой улицы в жилом квартале после закрытия паба, – делает тебя и победителем, и проигравшим.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Том, который наслаждался сочетанием свежего воздуха и эффекта от выпитого пива.

– Мы выиграли, потому что мы знаем все вопросы по истории и прочее: фильмы, книги, песни и спорт, что делает нас по существу…

Он посмотрел на Тома, будто подталкивал одного из своих отстающих учеников к ответу.

– Неудачниками? – спросил Том, и Эндрю многозначительно кивнул. – Ох, не будь таким. Мы просто разозлили всех этих старперов, которые выигрывают викторину неделя за неделей, которые проиграли всего раз за целую вечность. Мы чемпионы! ― Том проревел эти два последних слова.

– Прекрати, мужик, – произнес Эндрю со смехом, – пока люди не отодвинули занавески и не поняли, что я учу их невыносимых детей.

– Что ты сказал? – закричал Том.

– Я сказал, что я учу их невыносимых детей! – и он разразился смехом. Эндрю бросил украдкой взгляд на безжизненные улицы вокруг и молчаливые дома, затем издал шикающий звук и сказал: – Давай выпьем на сон грядущий.

– Где?

– У меня дома. Он тебе по пути. Пошли, ты не можешь встать, не так ли?

– Это верно! – выразительно сказал Том. – Давай пошли. Я выпью немного сладкого шерри.

– Ты будешь водку, и тебе понравится.

***

Хелен провела вечер в библиотеке, глядя на старые страницы «Вестника», датируемые тридцать шестым годом. Это было довольное отчаянное дело и, она знала это, но она надеялась на что-то, что может относиться к исчезновению молодого мужчины в Грейт Мидлтоне тем летом.

Несколько часов спустя, когда ее глаза устали от усилий, связанных с тем, что она бесконечно разглядывала размытые страницы, напечатанные на микрофиш-машинке (прим.: Микрофиш ― копия плоских оригиналов документа, изготовленная фотографическим способом в виде микроформы на прозрачной форматной фотопленке с последовательным расположением кадров в несколько рядов), и была уже готова сдаться. Хелен не нашла упоминаний об ирландском художнике. Также не было сообщений о ссорах, обидах, драках или нападениях в Грейт Мидлтоне, которые могли бы привести к убийству, она начала чувствовать себя глупо за то, что даже подумала, что они тут могут быть, когда кое-что привлекло ее внимание.

Хелен прочитала статью внимательно и сразу поняла, что она должно быть как-то связана с Шоном, хоть в статье и не упоминалось его имя. Дата была примерно той, когда он, скорее всего, исчез, так что она достала свой блокнот и переписала небольшой новостной кусок слово за словом.

Хелен покинула библиотеку, в нетерпении поделиться своим открытием с Томом, и была разочарована, когда не смогла найти его в «Грейхаунд» или дозвониться ему на его временами ненадежный телефон. Вместо этого, она вернулась в свой крошечный дом: полутемная, односпальная квартира на первом этаже в разрушающейся части города, чью аренду она едва могла себе позволить. Она разогрела в микроволновке резиновую лазанью, затем смыла ее вкус двумя бокалами дешевого белого вина, прежде чем, наконец, отправиться в постель.

***

– Я обожаю этот фильм, – сказал Том, пока они смотрели «Крестного отца», который был одним из видео обширной коллекции школьного учителя.

Можно было сказать, что Эндрю одинок, в тот самый момент, как он повернул ключ в замке. Нигде не было и следа женского присутствия. Вместо этого были простые деревянные полки, заставленные видео, некоторыми купленными, некоторыми записанными на пустую пленку с телевизора с нацарапанными от руки названиями на них. Декор чисто был подростка-с-деньгами, даже хоть Эндрю и было лет двадцать пять. На стене находились два штыка времен Второй Мировой Войны, и Том посмотрел на них дважды, прежде чем понял, что они были настоящими. Они занимали почетное место над камином Эндрю, чуть ниже картин со «Спитфайром» и матчем по английскому регби. Эндрю владел проигрывателем и большой коллекцией виниловых альбомов. На шатком кофейном столике лежали автомобильные журналы, вместе с потрепанной, бумажной копией книги «День шакала» Фредерика Форсайта. Старый автобусный билет служил закладкой. Эндрю был замечательным парнем, но любая женщина, зашедшая в дом, увидит только большого ребенка, запертого в теле взрослого мужчины.

Они были достаточно пьяны, чтобы сидеть на полу, прижавшись спинами к дивану и креслу соответственно, пока смотрели фильм.

– Спасибо, Эндрю, – сказал Том, – что помог мне отвлечься.

– От чего? – вопросил учитель.

– Ох, ну знаешь, проблем.

– Ты не похож на человека, у которого так уж много проблем, Том.

– Я бы не был так уверен.

– О чем тебе беспокоиться?

– О немногом.

И прежде чем он понял, что делает, Том обнаружил, что рассказывает Эндрю все о своем изгнании из газеты и потенциально губительном иске Тимоти Грейди. Он также рассказал о своем замысле откопать достаточно крупную историю, чтобы убедить своего редактора оставить его, но теперь Док даже не перезванивает.

– Так, значит, тебе нужна большая история? – спросил учитель.

– Да.

– У тебя такая есть?

– Нет, – а затем добавил, – ну, пока нет.

Когда он закончил, школьный учитель задумался, а затем сказал:

– Ну, все звучит не так уж плохо.

– Правда? – неверяще спросил Том.

– Нет, – ответил Эндрю, – на самом деле все звучит просто ужасно. Я бы сказал, что ты крупно облажался.

И по какой-то причине, которую Том до конца не мог осознать, он начал смеяться. Жестокая честность откровенной оценки Эндрю и серьезность его затруднительного положения поразили его одновременно, и он продолжил смеяться, Эндрю начал смеяться тоже, и вскоре у них обоих началась истерика.

– Спасибо за это, друг.

– Без проблем, – проговорил, захлебываясь, Эндрю, вытирая глаза, – в любое время.

– Тебе стоит работать на Самаритян, – сказал ему Том, и они снова разразились смехом.