Текст книги "Всходы Власти (СИ)"

Автор книги: Гэвин Магнус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)

– Охоты на людей? – невозмутимо уточнил сэр Кристоф.

А вот остальные старики-гвардейцы навострили уши. Похоже, многих этот вопрос интересовал куда больше, чем отставного капитана.

Но в этом вопросе всё было хорошо. Со слов демона, пронзающие мрак вообще практически не нуждались в подпитке и были созданы специально для автономного существования на протяжении практически неограниченного времени. Точной теории я не знал, но можно предположить, что часть ритуала имела связь с какой-то солнечной или космической энергией…

Я пытался использовать нечто подобное, создавая глазоеда. Будет интересно посмотреть, сколько он протянет сам по себе. В мёртвых глазах не так уж и много энергетики смерти, если подумать…

– Нет, достаточно и животных. – покачал головой я. – В теории, возможно, и без этого обойдётесь, но на практике этого я ещё не проверял. Почувствуешь слабость – сходи на охоту.

С этими словами я всем своим видом дал окружающим понять, что разговор окончен, и направился к ближайшему костру, где сидевшие рядом старики немедленно освободили нам с Элдрихом место. Солнце уже начинало клониться к горизонту, окрашивая стоящий полукругом около лагеря перелесок в золотисто-красные цвета, играя бликами на вечнозелёных листьях.

Я решил остаться в лагере бирюзовой гвардии ночевать. Сил и желания возвращаться в королевский шатёр не было совершенно. Пожилые гвардейцы споро соорудили ужин, и, несмотря на заявления самого Элдриха, снабжал он их заметно лучше, чем простых солдат: похлёбка из вяленого мяса и засоленной рыбы была не в пример вкуснее каши обычных солдат.

Накатила лёгкая апатия. Всё же, подобные издевательства над собственным организмом в виде проведения высших ритуалов смерти на коленке не проходят бесследно. И потому я провёл несколько часов просто сидя и смотря в костёр, проводя лёгкую медитацию, которой меня научили в ордене. И пусть после сотен ритуалов смерти я уже давно утратил все те невероятные возможности, что даёт избыток жизни в организме, удивительно, но некоторые приёмы и практики рыцарей-странников все ещё помогали восстановиться после тяжёлого дня мастера смерти.

На мгновение я задумался, влияют ли на меня ещё те изменения биохимии, что проводили надо мной в ордене. Уже давно я не испытывал в бою того странного чувства ледяного спокойствия, что заменяет странникам страх, когда боевая химия начинает работать. Утратил ли я эту способность? Или, быть может, просто перестал бояться?

Как бы то ни было, умирать окончательно я не собирался. Недаром же демон учил, что это тупиковый путь. В этой мысли что-то было.

– Ты так и будешь сидеть здесь всю ночь? – раздался над ухом скрипучий голос древнего короля.

– Может быть. – пожал плечами я. – Это не так просто, как кажется со стороны. Следует отдохнуть и восстановить силы, прежде чем продолжить. Имеешь что-то против?

– Я должен признать, это выглядело впечатляюще. Особенно учитывая последствия.

Мне показалось, или эти слова скелет буквально выдавил из себя?

– Последствия? – поднял бровь я.

– Пойдём, покажу. – махнул рукой Элдрих.

С лёгким любопытством я поднялся и тихо двинулся за личем по засыпающему лагерю. Мы неторопливо подошли к одной из палаток на краю, и основатель Ганатры сделал мне жест остановиться, указывая пальцем куда-то в темноту. Прислушавшись, прищурившись и дав глазам привыкнуть к тьме, я понял, что происходит. На краю лагеря стоял сэр Кристоф и отрабатывал удары. Рядом с ним находилось немало чурбаков и брёвен, нарубленных, похоже, совсем недавно, и служивших в качестве манекенов. К крупному дереву неподалёку прислонилось сразу несколько видов оружия: Секира, молот, булава, несколько видов мечей…

На моих глазах, закончив отработку неизвестных мне приёмов с мечом и щитом, и поставив на пенёк новую чушку, рыцарь смерти подхватил булаву, и, как-то по-особенному изогнувшись, ударил ей колющим ударом в полено.

И разбил его в щепки.

Я почесал затылок. Выглядело это весьма неплохо, пожалуй. Так-то булава для колющих ударов не предназначена…

– И давно он так? – шёпотом осведомился я.

– Он начал спустя полчаса после того как ты превратил его, и этой ночью останавливаться точно не собирается. – флегматично ответил Элдрих. – Честно говоря, я опасаюсь как бы старики не вспомнили былое и не передрались на дуэлях за право стать следующим.

– Начнём с самых старых. – пожал плечами я. – Они в группе риска.

Древний король не стал спорить. Некоторое время мы просто стояли молча, наблюдая за тренировками рыцаря смерти. Сэр Кристоф превосходно владел всеми видами оружия: даже самым пристальным взглядом я не увидел в его движениях ни единой ошибки. Иногда он перебарщивал с силой, или скоростью, но прямо на моих глазах старик быстро учился дозировать и то и другое.

– Как это ощущается? – внезапно спросил Элдрих.

– Что именно? – уточнил я.

– Искусство смерти. Что ты чувствуешь, применяя его? Я был королём, если ты помнишь, и как и всякий знатный лорд, я отлично владел искусством жизни в своё время. Усиливать себя с помощью клятв жизни умеет каждый король, полагаю, и ты этим владеешь. Я пробовал применить некоторые из моих приёмов в моём нынешнем состоянии, но почти ничего не работает. Как это работает, когда ты ещё жив?

Я поморщился. Тема была слегка больная.

– Это несовместимые практики. Для использования искусства смерти требуется выжигать в собственной плоти каналы энергии. Прилив жизни с клятв заставит их зарасти и закупориться. А без каналов любой серьёзный приём превратит живого человека в кусок мёртвой плоти, убив его мгновенно, и тут уже не спасёт никакая регенерация.

– Ты так и не ответил. Что это за чувство? – багровые провалы в глазницах древнего короля смотрели на меня без капли агрессии. Лишь с каким-то странным любопытством.

– Похоже на яд. – слегка поразмыслив, ответил я. – Холодный, леденящий душу яд, что разливается по коже и венам. Каждое применение убивает тебя понемногу. Но со временем входит в привычку: я давно приноровился восстанавливаться после ритуалов, не прибегая к массированному приливу жизни. Правда, раз в несколько лет, думаю, стоит всё же прибегать к помощи целителей, а после этого заново выжигать в себе систему энергоканалов. Здоровья такие практики, как ты понимаешь, особо не прибавляют.

Мы немного помолчали вместе, наблюдая, как сэр Кристоф превращает очередные поленья в щепки.

– Если всё так, мёртвое тело не имеет тех же ограничение, что и живое. – задумчиво протянул Элдрих. – Вероятно, должны быть какие-то подвохи. – неспешно продолжил немертвый король. – Но тем не менее мертвец точно не умрёт от собственного искусства. Проводимость должна быть всерьёз увеличена. Проблемы с восполнением энергии? Точно не в бою, где умирают сотни…

– Мастеру смерти нет равных на поле боя. – меланхолично подтвердил я.

– Ты мог бы научить меня. – без малейшего интереса заметил Элдрих.

Это не было вопросом. И я, и основатель Ганатры, прекрасно понимали, что я не собираюсь учить его чему-либо. Это означало потерять часть монополии на могущество, которым я обладал.

И дать ему шанс нанести удар мне в спину именно тогда, когда я сам буду слаб.

Ни один разумный лидер не стал бы так рисковать, когда есть хоть малейший шанс, что твой собственный ученик ударит тебе в спину. А здесь он был отнюдь не малым…

Никакая клятва не могла гарантировать мне, что древний король, поднятый из мёртвых по новому, совершено экспериментальному ритуалу, да ещё и способный вырваться из тисков подчинения не ударит в спину тому, что сверг его династию с трона. Никакая.

Мой смех внезапно пронзил тишину ночного лагеря, заставив сэра Кристофа оторваться от тренировки и заметить нас. В багровых глазах древнего короля можно было увидеть удивление.

– Я научу тебя. Всему, чем смогу. – сказал я, наконец отсмеявшись. – И всех рыцарей бирюзовой гвардии тоже. Всему, чему вы сможете научиться. А вы научите других – адептов и воинов искусства смерти. Вы станете самой смертью во плоти. И когда мы встретим гвардию Ренегона в бою, это будет не битва. Это будет резня.

Багровые провалы семисотлетнего черепа пристально сверлили меня, словно ища что-то внутри. Быть может, у кого-то это вызвало бы мурашки по коже или страх – столь странным, чуждым и пронзительным был этот взгляд, словно выворачивающий наизнанку саму душу. Но я лишь тепло улыбнулся.

Основатель великого королевства Ганатры задал лишь один вопрос, в котором слилось всё – понимание всех нюансов, оговорок и недоговорок, удивление и восхищение одновременно.

– Почему?

– Ты и я… Мы всё здесь… – Я обвёл взглядом поляну, замечая десятки стариков, что притаились в тенях, внимательно слушая наш разговор. – Мы собрались, чтобы бросить вызов сильнейшим из людей за право властвовать над королевствами. Как долго король Ренегона будет смотреть, что я захватываю одно королевство за другим? Я знаю, что смогу взять Арс. Я знаю, как падёт Палеотра. Быть может, Таллистрия или Лиссея склоняться следующими. Но я не верю, что остальные будут стоять и смотреть на то, как мы создаём королевство, что не будет знать равных. Грядёт война, великая война за право решать судьбу нашей расы, и никто не может сказать наверняка, кто станет в ней победителем. И я, как и все, не знаю этого. Быть может, ты ударишь меня в спину, Элдрих. Быть может, ты захочешь вновь посадить своего потомка на трон, когда мы будем близки к победе. И быть может, с тем, чему я тебя научу, у тебя и получиться. Я не знаю будущее. Но одно я знаю наверняка: чтобы победить, нам потребуются все силы, что у нас только есть. И если мы будем скрывать от друг друга такие знания, нам ни за что не победить в этой войне. – Я повернулся к скелету лицом и посмотрел ему прямо в глаза, что казались мне провалами в багровую бездну. – Ренегон был первым. Столетия его герцоги бросали вызовы древнейшей из династий королей. И столетиями терпели поражения. Умнейшие из них основали свои королевства – чтобы однажды, быть может, много позже, те взяли реванш за все эти поражения. Но сколь много сил не копили потомки королей-основателей, никто так и не смог победить в войне с самим Ренегоном. Словно сама судьба защищает старейший из родов людей, что не может пасть под этим солнцем. И сейчас, возможно, впервые за всю историю нашей расы, у нас в руках есть искусство смерти – оружие, что не знает равных на поле боя. И вместе с ним я предлагаю тебе совершить невозможное. То, что не делал ещё никто. Что скажешь, король-основатель? Сломаем судьбу вместе?

Быть может, кто-то сказал бы что, раскрывая подобные знания, я совершал величайшую ошибку в своей королевской карьере. Но я полагал иначе – строго наоборот, я избегал её.

Многие лидеры пали оттого, что не доверяли тем, что сражается с ними бок о бок. Слишком многие. А спустя всего несколько месяцев мне придётся иди в смертельный бой вместе с воинами бирюзовой гвардии.

Я смотрел в багровую бездну без страха, протянув руку тому, кто мог бы по праву занять место в ночных кошмарах бывалых воинов.

Он пожал её. Слова больше были не нужны.

Глава 24

Лиссандра небрежно откинула за ухо слипшуюся, потемневшую от пота прядь грязных волос и в очередной раз мысленно поблагодарила свою наставницу. Старая настоятельница женского монастыря всю жизнь вбивала в учениц одно простой правило – куда бы ты ни пошла, всегда имей при себе иголку. Спрячь её в одежде, в волосах… Неважно.

Сегодня этот совет спас барону жизнь. Зашить рану от тяжёлого болта стреломета, прошившего раненого насквозь, одновременно поддерживая его жизнь, непростая задача, но она справилась.

Целительница вздохнула, с лёгкой грустью посмотрела на растрепавшиеся, оборванное и распущенное на нитки для швов платье, и пообещала себе носить с собой моток ниток впредь.

Нерион так и не пришёл в сознание, упав в обморок от потери крови. В другое время, возможно, женщина бы просто оставила пациента отдыхать после тяжёлого ранения. Но сейчас, рассматривая лицо бывшего… любовника, Лиссандра неожиданно для себя отметила неестественную бледность. Впрочем, бывшего ли?

Нахмурившись, женщина нащупала пульс тяжелораненого, а затем приложила ухо к его сердцу.

Сердцебиение замедлялось, чего не должно было быть. Рана была закрыта, кровотечение – остановлено, и обморок давно должен был перейти в глубокий сон. Но хриплое, едва заметное дыхание, мертвенная бледность, и замедляющий пульс отчётливо говорил целительнице, что человек умирает.

Лиссандра подобрала кинжал барона и решительно принялась срезать с него одежду, деловито осматривая тело на предмет других повреждений, но тщетно.

Резкая догадка острым клинком пронзила разум целительницы – клятва жизни! Присяга, когда-то данная бароном, медленно убивала его за невыполненный приказ. Приказ о её собственной смерти…

В этот момент мощный подземный толчок с изрядной силой тряхнул строение, поднимая пыль. Тяжёлый удар заставил бессознательное тело упасть с небольшой кровати на пол, разрывая часть швов: на совсем недавно наспех зашитой ране в груди бурным потоком вступила кровь.

– Ну уж нет. – сквозь зубы прошипела женщина, собираясь с силами. – Так просто ты от меня не отделаешься.

Лиссандра резким жестом оторвала кусок платья и прижала к ране, останавливая кровь. Её глаза вспыхнули зелёным огнём, закрывая открытую рану и заставляя барона судорожно вдохнуть воздух, на мгновение приходя в себя.

Если кто-то и умрёт сегодня в этом доме, это точно будет не её вина!

Этериас смотрел на медленно приближающийся каменный потолок и мрачно прикидывал, сможет ли он сделать что-то, чтобы остановить его. И по всему выходило, что нет.

Ловушка была сделана мастерски. У него точно не хватит времени и сил, чтобы вырастить на стенах с помощью искусства земли достаточно прочные каменные подпорки, которые смогут остановить смертоносный механизм. Возможно, если бы под прессом был каменный пол, он бы мог лечь на него и создать достаточно прочные наросты, что не позволят раздавить его окончательно… Вот только пол покрыт гладким и толстым металлическим настилом, а управлять металлом не умел ни один мастер земли – и он тоже.

В теории, конечно, подобное было возможно… Но от этой теории к практике манипуляции твёрдыми объектами, содержащие околоземной нейтраль школе мистических искусств Тиала предстояло идти ещё долгие десятилетия, если не столетия.

Тот, кто создал эту ловушку, очень хорошо представлял себе возможности мастеров людей.

Даже лучший из лучших не смог бы остановить этот пресс за то время, что он опускается вниз.

Нет, здесь следовало действовать по-другому.

Верховный иерарх тяжело поднялся на ноги, приложил руку к стене и на миг замер, настраиваясь на стихию земли. Затем он подошёл к другой стене, и повторил это. И лишь на третьей стене, когда пресс уже прошёл половину своего пути, магу улыбнулась удача.

Если он не может остановить каменный пресс, он может сломать механизм, что двигает его вниз. Этериас глубоко вздохнул в себя спёртый воздух каменного мешка, стягивая в себя разлитую вокруг силу земли. А затем вложил её в один мощный удар.

Ударная волна мощным потоком разошлась по каменному мешку, поднимая пыль и заставляя зазвенеть железные колья ловушки, а всё вокруг тряхнуло, словно от удара землетрясения. Но маг устоял на ногах, словно врастая в камень.

Стена треснула, и трещины, зазмеившись, поползли вверх. Молодой волшебник вновь собрался с силами, и ударил ещё раз, и ещё раз…

Лишь на пятом ударе что-то с лязгом хрустнуло где-то далеко вверху. А каменный пресс замер, не доходя до головы мага всего пару метров.

Верховный иерарх вяло опустил руки, обессиленно сползая по стенке вниз. Из его головы пропали все мысли: слишком изматывающим было всё, что произошло. Удивительно, как быстро можно лишить сил даже лучшего из мастеров, если постараться.

Но из этого боя он всё же вышел победителем. На краю сознания Инвиктуса проскользнула самодовольная мысль – немногие из мастеров королевств смогли бы пережить подобную ловушку. Очень немногие.

В этот момент на голову прикрывшего глаза и прислонившегося к стене волшебника упала капля воды, а затем ещё одна, и ещё одна, заставляя первосвященника проморгаться и с недоумением посмотреть вверх. Из небольшого зазора между каменным прессом и стенами текла вода, и этот поток усиливался прямо на глазах, явно намереваясь заполнить водой всё пространство ловушки.

– Да ты издеваешься. – застонал Этериас.

Для мастера нейтраля существует два основных способа воздействовать на окружающую его реальность: использовать силу собственной души напрямую, или управлять разлитой в пространстве энергией, используя лишь малую часть своих сил как инструмент управления.

Мастера разных королевств выбирали разные пути – иные совершенствовались в стихийной магии, подчиняя возводя из каменных скал величественные замки и останавливая прибрежные цунами. Другие, подобно мастерам жизни, копили и развивали собственные силы, искусно управляя чистым нейтралем собственной души.

Этериас Инвиктус умел и то и другое. Оба пути имели свои преимущества и недостатки: и именно поэтому его наставник научил его всему сразу. В конце концов, первый среди равных и должен быть лучшим, разве нет?

Знание, дарованное первосвященнику своим богом, опиралось на собственные силы. Удар, расколовший камень и сломавший механизмы смертоносной ловушки, заимствовал силу самого камня. Но к глубочайшему сожалению волшебника, ни один из этих способов не мог помочь ему здесь и сейчас.

Земляного нейтраля в каменном мешке осталось не так уж и много: слишком многое маг вложил в удары, что заставили дрожать саму землю. Собственные силы иерарха были истощены многочисленными тяжёлыми ударами, обрушившимися на его щит, собственным исцелением и выжиганием яда.

Любой, даже самый могущественный и опытный мастер нейтраля имеет предел сил, который он сможет использовать в одной скоротечной схватке, и потому каждого и мастеров тщательно учат рассчитывать свои силы и как можно быстрее восполнять их: никогда не знаешь, когда именно очередная тварь нападёт на твой караван во время сладкого сна.

Послушники монастырей проводят долгие дни в медитациях, обучаясь впитывать рассеянную вокруг силу. Проводят недели в особом трансе, укрепляя силы собственной души.

Лучшие из мастеров легко справляются с тем, чтобы восполнить свои силы за несколько часов. А если рядом есть подходящий по спектру источник энергии – возможно, и быстрее.

Однако даже лучшему из лучших на это всё ещё нужно немного времени. Хотя бы пару часов… Хотя бы час!

Глядя на воду, которая уже достигла щиколоток, Этериас отчётливо понимал, что у него нет даже получаса на медитацию. А он уже близок к своему пределу… Слишком уж многочисленными оказались удару по крайне энергозатратному щиту, а менять тип защиты, находясь под градом ударов – практически самоубийство.

Возможно, у него ещё хватит сил создать и удержать пузырь воздуха на некоторое время, чтобы не задохнуться. Но это высосет из него последние силы…

В этот самый момент верный Гелли наверняка формирует ударный отряд, поднимая всех на уши. Он придёт так быстро, как сможет, будет искать его, возможно, найдёт ловушку. Пройдёт некоторое время, прежде чем мастера разберутся где он. Позовут еще несколько мастеров земли из города… Вместе те вскроют каменный мешок, заполненный водой.

И найдут его утонувший труп. Потому что даже сутки ему не продержаться…

Оставалось уповать лишь на самого себя или на божественную помощь.

Вот только он уже молился. Совсем недавно, за мгновение перед тем, как всё вокруг превратилось в смертельную ловушку. Никто не ответил. Сегодня он сам по себе, и никто не спасёт его от смерти здесь и сейчас.

Волшебник вскинул голову вверх, смотря на маленький, затухающий шарик света, созданный им самим. В этом мрачном, утыканном железным кольями каменном мешке, заполняемом водой, не было никакой надежды на спасение.

Что случиться с церковью, когда он умрёт? Назначат ли его советники самого нового верховного иерарха? Или произойдёт раскол и распад? Кто возглавит борьбу против неведомой угрозы, с которой столкнулись королевства? И справяться ли они без него? Много ли будет значить смерть всего одного лидера и неплохого мастера в грядущей войне?

Он не знал будущего. Но одну вещь последний из верховных иерархов людей мог сказать наверняка: когда кто-то найдёт тело Этериаса Инвиктуса, он точно будет знать, что тот до последнего не сдался без боя.

Маг глубоко вдохнул затхлый и пыльный воздух своей ловушки и закрыл глаза, устраиваясь поудобнее. Вода уже поднялась почти полметра, но это его не волновало. В голове есть осталась лишь одна мысль: собрать больше силы. Вокруг есть воздух, пусть и немного? Вытянуть энергию к себе. Преобразовать. Сохранить… Спину холодит каменная стена? И вот тягучая сила земляной стихии наполняет его вены.

Вода поднималась всё выше и выше, и волшебник отчаянно собирал любые крохи силы, разлитой вокруг, до тех пор, пока та не стала заливать ему нос.

Поднявшись, Этериас шумно фыркнул, прогоняя воду из дыхательных путей, и продолжил стоя. А затем – вплавь.

Медитировать в тот момент, когда тонешь, идея так себе. Но был ли у него выбор?

За мгновение до того, как потоки воды заполнили каменную ловушку до предела, верховный иерарх всей грудью вдохнул последний оставшийся воздух, плотно зажмурил глаза, защищая их от возможных осколков, и ударил.

Спокойная и полупрозрачная вода, тускло освещаемая слабым светлячком, вмиг забурлила, становясь непроницаемой. Могущественные водовороты закружились вокруг мага, вырывая из пола железные колья и таранным ударом вбивая их в трещины на стене.

Чистый нейтраль, энергия изначального потока бытия, оплот сотворения, может принимать любые формы. И потому последнее, что может сделать обессиленный мастер нейтраля в момент своего конца – это использовать собственную жизнь. В конце концов, это ведь всего лишь ещё один тип силы…

Этериас не знал, где находится выход. Не знал, где заканчивается скальный монолит, в котором была выбита его ловушка. И потому бил наугад. Лёгкие последнего из верховных жрецов Отца горели от недостатка воздуха, но он обрушивал удар за ударом на несокрушимую скалу, заставляя её крошиться и содрогаться, вкладывая в эти удары свою собственную жизнь.

И он не был намерен останавливаться до тех пор, пока в нём осталась хотя бы капля сил. Или он умрёт здесь, или сломается эта проклятая скала. Другого не дано.