Текст книги "Всходы Власти (СИ)"

Автор книги: Гэвин Магнус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)

Я кивнул.

– Как я и сказал ранее, это называется искусством смерти. Это, своего рода, некий аналог искусства нейтраля, базирующийся на манипуляции, ну, скажем так, энергией смерти.

– Энергии смерти не существует. – машинально поправил меня маг.

– Может, вы и правы. – легко согласился я. – Тогда, пожалуй, это можно назвать искажённой жизнью. Топливом для приёмов искусства смерти служит жизнь, и именно поэтому любое живое существо в теории способно им овладеть. Весьма травмоопасная вещь, между нами говоря: неумелое применение может легко убить неопытного адепта смерти. Я не владею искусством нейтраля: в Келлийском монастыре учили бою, охоте, чтению следов, немного – искусству жизни, но не более. А вот искусством смерти мне удалось овладеть неплохо.

– Кто научил вас этому?

– Я многому научился у шаманов детей льда. Северных варваров, как говорят в Ренегоне.

Очень немногие люди знали о том, что я владел искусством смерти до того, как я отправился в северную экспедицию. И в их молчании я был уверен. В крайнем случае всегда можно было сослаться, что основам меня научил Вальгард, с которым я познакомился задолго до похода в дикие земли.

А затем я лишь отточил мастерство.

– Я всё ещё не понимаю, как особенности этого… искусства смерти натолкнули вас на мысль отправиться в самоубийственную экспедицию на север. – покачал головой Инвиктус.

– Мне повезло. Повезло дважды: в том, что я оказался, пусть и самым краем, замешан в этом деле, и в том, что во время моего визита в Арс я познакомился с вождём северных варваров и многое узнал об их быте и силах их шаманов. Внимательно изучив все улики и разузнав всё о произошедшем в храме, я немедленно отбыл на север.

– Ни один человек до вас не смог пройти дикие земли. – с каким-то новым взглядом посмотрел на меня верховный иерарх.

– В мире нет такой силы, что может остановить стремление истинного рыцаря людей к правосудию. – отчеканил я, смотря прямо в глаза своего врага.

И он поверил. Найдя что-то для себя в моих глазах, Этериас Инвиктус, глава объединённой церкви Аурелиона и Ренегона поднялся из-за стола и отошёл к краю башни, облокотившись на один из зубцов.

Закатное солнце уже почти скрылось за горизонтом, погружая башню в полумрак.

– Это искусство смерти… Его можно применить в бою, верно? Насколько оно эффективно? – не оборачиваясь, спросил он.

– Да. Это возможно. – подтвердил я. – Следуя своему названию, это весьма смертоносно. Шаманы говорят, что настоящему мастеру смерти нет равных на поле боя.

– Вы бы справились со мной, случись нам сразиться? Я неплохо владею боевыми приемам различных стихий.

– Не знаю. – честно ответил я. – Мне никогда не доводилось сражаться с мастером нейтраля, и, надеюсь, не доведётся. Люди должны помогать друг другу, а не тратить время в бессмысленных конфликтах. Но, думаю, случись такое, я бы смог как минимум дать отпор.

Маг сильно сжал кулаки и заговорил с неожиданной злостью:

– Как это было бы удобно для этих тварей… Если бы я напал на вас здесь сейчас, если бы поверил в то, что человек – виновник всех произошедших бед. Вы бы сочли меня безумцем, попробовали бы дать отпор… Я бы увидел искусство смерти и соотнёс это с произошедшим на Конклаве. Убедился бы, что проклятая тварь говорит правду… А на деле бы лишился единственной нити, ведущей к истинным виновникам!

Я подошёл к чародею и дружески положил руку ему на плечо успокаивая.

– Враги рода людского могут искусно плести нити обманы, причудливо мешая ложь и правду. Кое в чём эта тварь не обманула – например, я действительно планирую войну. Возможно, именно на это она и рассчитывала… Что проверив один факт, вы поверите и остальным.

Этериас посмотрел на меня с крайним удивлением, повернувшись ко мне.

– Войну? Какую войну? Упаси Отец, зачем? Сейчас точно не время для пустяковых конфликтов между королевствами!

– Мне тоже это не слишком не нравится, но это лучший способ, что придумал. – повинно склонил голову я. – Чтобы найти виновников произошедшего, нам нужны дети льда. Но они сотнями лет грызутся с Арсом, и этому нет конца и края. Мне с трудом удалось их уговорить обучить себя, не говоря уже о чём-то большем. Я должен победить с Арсом в войне и заставить их заключить мир с северным народом. Сами они этого точно не сделают, как их не уговаривай: слишком сильна там ненависть, слишком много крови пролилось.

– Война ради мира… – неодобрительно покачал головой верховный иерарх. – Это звучит как какая-то насмешка.

– Заключив мир с северянами, я смогу прекратить войну, что длиться столетиями. А открыв им путь на юг, мы сможем убедить шаманов помочь нам найти тех, кто устроил эту бойню на конклаве.

– Я всё ещё не думаю, что это лучшее решение. Быть может, попробуете договориться с королём Арса? Я могу поспособствовать в переговорах, король Ренегона может предоставить нейтральную территорию…

– Король Арса объявил меня преступником в своих землях. – покачал головой я. – За то, что я хочу мира с детьми льда. Не думаю, что переговоры возможны.

Инвиктус ненадолго помрачнел. Аргументов у него больше не было, хотя я и видел, что идея войны между людьми претит всей его натуре. Но затем он воодушевился:

– Если вы, как и я, хотите найти виновников… Значит ли это, что вы согласны возродить церковь в Ганатре?

Я выдержал паузу, прежде чем ответить.

– Нет. Покрайней мере, не сейчас. Кто бы ни были эти убийцы, они определённо считают церковь Отца своим врагом. Присоединиться к вам сейчас – это значит повесить на себя мишень. Мы должны быть гибче.

– Тогда что вы хотите от меня? – прямо спросил верховный иерарх.

– Я слышал, на вас совершали покушение. И похоже, это были люди. Может, это просто совпадение, а может, те, кого мы ищем, имеют сторонников среди людей. Если гиганты смогли обучить меня искусству смерти, кто может поручиться, что наши враги не обучили какого-то безумца из нашего числа?

Волшебник помрачнел, представив такую возможность.

– Найдите тех, кто приходил за вашей жизнью. Выведите их на чистую воду. Я же займусь расследованием со своей стороны. Теперь, когда у меня в руках ресурсы Ганатры, возможности имеются. – продолжил я.

– Вы что, стали королём только для этого? – вскинул брови маг.

– Плох тот рыцарь, что не мечтает стать королём. – хмыкнул я. – Сначала я думал обратиться к королю Ганатры, но, узнав его получше… Я решил, что стоит взять дело в свои руки.

– Итак, вы хотите разделить дела. – задумчиво подытожил первосвященник. – Я должен найти собственных убийц, а вы займётесь наведением мостом с гигантами? На этом всё?

– Нет, я думаю, нам нужно большее. – покачал головой я. – Мы должны публично разругаться, так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что мы противники. Быть может, именно такой подход заставит тех, кто стоит за этим, прийти ко мне, как к вашему врагу. А ещё вы должны постараться сделать так, чтобы в нашу войну с Арсом никто не вмешивался. Если кто-то поддержит их в нашей войне, будет куда больше жертв, а все надежды на мир с гигантами пойдут прахом. У меня есть план, как взять Септентрион, но он не рассчитан на помощь ему извне.

Некоторое время Инвиктус раздумывал, смотря на уходящее за горизонт солнце. И лишь когда оно окончательно скрылось за небосклоном, он ответил:

– Когда всё закончиться, вы поможете мне восстановить церковь?

– Да. – мгновенно, без колебаний, ответил я.

– Хорошо. – скрепя сердце согласился с идеей войны верховный иерарх. – Думаю, я смогу обеспечить невмешательство других королевств в вашу войну. Постарайтесь, чтобы она была как можно более бескровной, прошу вас. Но я всё ещё не понимаю, как, по-вашему, мы должны представить дело так, будто мы разругались.

Я ехидно усмехнулся.

– О, это очень просто.

С этими словами я взял закрытый кувшин, откупорил пробку и просто вылил его на чистую робу верховного иерарха. Пока тот ошарашенно смотрел на это, я принялся подбирать со стола почти нетронутые закуски и швырять их в него. Те попадали в липкий сок и прилипали к мокрой одежде.

– Вы самый грязный и неопрятный мастер, которого я видел за всю свою жизнь! – с доброй улыбкой сказал я. – Это совершенно оскорбительный вид для дипломатических переговоров с королём!

Несколько секунд Этериас смотрел на меня с круглыми от удивления глазами. А затем в них появилось осознание. Широко улыбнувшись, он открыл ещё один кувшин, и вылил какой-то пряный отвар прямо мне на голову.

– Никогда не видел настолько мокрого короля! – весело заявил маг. – Вы больше похоже на портового забияку, о чью голову разбили кувшин в трактире!

Некоторое время мы кидались в друг друга едой и обливались напитками, которые не каждый рыцарь себе может позволить. И оба делали это с видимым удовольствием, одновременно упражняясь в колкостях относительно своего внешнего вида.

Когда еда и напитки наконец-то закончились, я поднял вверх кулак и заревел так, что это наверняка услышала бы половина замка:

– Я этого так не оставлю! Всем расскажу про ваше безобразное поведение! Как не стыдно, а ещё верховный иерарх и глава церкви!

Этериас скрестил руки на груди и закатил глаза, а затем также громко заявил: Я не аристократ и никогда им не был, чтобы придерживаться норм вашего приличия. А вот настолько смешного короля я в жизни не видел!

Мы улыбнулись друг другу зеркально-хитрыми улыбками, прежде чем я покинул башню.

– Напоследок позвольте посоветовать вам одну вещь, друг мой. – тихо добавил я перед уходом. – Если вам доведётся ещё раз увидеть тварь, схожую с той, что пыталась заставить вас убить меня, бейте сразу и наверняка, не вступая в разговоры. Уверен, то, что вы услышали, ещё не самая чудовищная ложь, которую подобные им могут придумать.

Взгляд первожреца церкви людей чётко дал мне понять, он легко последует этому совету.

Интерлюдия

Это был сырой, заплесневелый и заросший мхом подвал давно всеми позабытого и заброшенного замка.

Но сегодня в нём была жизнь – пока ещё была.

Старик в простом чёрном балахоне, который обычно носили те из слуг, что хотят казаться неприметными в тёмных, не слишком хорошо освещённых замках, стоял с костяным кинжалом в руках, нервно его сжимаю.

На широкой старой каменной плите, частично потрескавшейся от времени, лежал привязанный в ней мужчина средних лет с кляпом во рту.

Всего один факел, который держала высокая, закутанная в тряпье не первой свежести неподвижная фигура, освещал подвал, но подслеповатого старика совсем не волновало скудное освещение.

Куда более сложные вопросы терзали его разум. Словно призрак, он ходил кругами вокруг пленника, поднимая и опуская кинжал и долго, пристально разглядывая вырезанные на нём таинственные символы.

Наконец, старик ненадолго покинул подвал, выход из которого привёл его на окраину замшелого, полуразрушенного и заросшего растительностью замка, открывая его взору потемневшие, затянутые тучами небеса, из которых моросил слабенький дождь.

Некоторое время пожилой, частично лысый и сморщенный мужчина смотрел на небеса, словно ожидая какого-то знака.

Но небеса не отвечали, продолжая орошать землю мелким дождём.

Мужчину звали Улос: здесь и сейчас, он мысленно подводил итоги своей жизни. Грубый чёрный балахон промок и прилип к телу, но это его совсем не волновало. Всю свою жизнь он был простым слугой и настолько привык к этому, что даже в мыслях называл себя только так.

Быть может, и не самая плохая судьба. Всяко лучше, чем всю жизнь пахать на полях, пугаясь нападения очередного хищника из леса. По крайней мере, он дожил до преклонных лет.

Когда-то у него были мечты о большем. Выучиться, стать алхимиком. Открывать новые составы и придумывать удивительные зелья, подобно мастерам древности, что изобрели жидкий огонь. Но как это часто бывает с жизнью, мечты столкнулись с жестокой действительностью. И всё же, даже до самых преклонных лет, Улос сохранял веру в чудо, когда другие старики давно утратили надежду.

Наверное, в этом была жестокая ирония богов: взлететь за последние годы своей жизни из простого слуги до королевского советника.

Такой головокружительной карьере позавидовали бы многие. О таком старый слуга даже и не мечтал, ограничиваясь куда более скромными грёзами.

Неистребимое даже временем любопытство, совмещённое с какой-то детской мечтательностью и спокойствием, присущим лишь совсем древним старикам, привели его сюда, но даже сейчас он не был уверен, что заслуживает места, которое занимает.

Старик вновь посмотрел взгляд на костяной кинжал. Казалось, вот она, мечта, только руку протяни. Бессмертие или всего лишь продление жизни – неважно. Для его мечты хватило бы и пары десятилетий, которых не будет в этом усталом, потрёпанном и явно видавшем лучшие годы теле.

Вопрос лишь в том, чем ты готов пожертвовать для этого.

Улос решительным шагом вернулся в подвал и подошёл к пленнику, занося костяной стилет. Он видел, как его господин убивал людей. Повелитель учил его, что любой человек способен на подобное. И всё же в последний миг лезвие застыло в нерешительности.

Быть может, его сил просто недостаточно, чтобы решиться на подобное, подумал старик. Возможно, он просто никчёмный, ни на что не способный слуга. А может, он просто не хочет этого, а желания и мечты молодости просто угасли с приближением смерти.

Пожилой мужчина скривил лицо в гримасе отвращения и отбросил в сторону костяной стилет.

– Тебе необязательно это делать. Чем бы эти северные твари ни заставляли тебя, ты можешь отказаться. – захрипел здоровенный мужчина на каменной плите, проглотив наконец кляп. – Освободи меня. Я неплохой воин. Вместе мы вызволим остальных, разделимся, кто-то сможет добраться до короля и рассказать ему, что здесь происходит…

Часть старика очень хотела рассказать пленнику, что всё это делается с приказа и одобрения короля. Но всё же он был достаточно умён, чтобы понимать, какие вещи никогда не стоит говорить вслух.

Шаркающей старческой походкой Улос добрался до стены, к которой отбросил стилет, медленно, тяжело наклонился и поднял его. Распрямившись, он вновь подошёл к пленнику и занёс орудие… Лишь затем, чтобы бессильно опустить его.

– Чтобы они не сделали с тобой, им не изменить людскую природу. – неотрывно смотрел на него пленник. – Ещё не поздно помочь всем нам.

Что-то капнуло с потолка, отвлекая старика. Он поднял голову вверх и уставился на тёмный, покрытый мхом, протекающий потолок подвала. Забавная мысль пришла ему в голову: если была за его жизнь вещь, в которой он действительно хорош, то это бытие слугой.

Кто бы из его хозяев и когда ни ворчал на него, он всегда исполнял свои обязанности с прилежанием и достоинством.

Никто бы не мог упрекнуть его в обратном. Но сейчас его годы уже подходят к концу. Зрение слабеет, руки дрожат, и разум словно бы стало заволакивать туманом. Однако в одном Улос был уверен – он всё ещё нужен своему господину. Последнему господину. И будет нужен всегда, раз тот собирается жить вечно. Тому самому, что единственный из всех выбрал его сам. Тому, что вознёс никчёмного простака на вершину, спрашивая взамен лишь жалкую верность.

Старик видел много господ, но никогда не видел того, чтобы кто-то ценил верность настолько сильно. Обычно люди воспринимали это как должное, как естественный порядок вещей. Но его последний лорд словно бы пришёл из другого мира…

Неужели на заре своих прожитых лет он неспособен даже на то, чтобы просто быть верным слугой? Чего же тогда стоит весь пройденный жизненный путь?

Стареющий адепт смерти вновь занёс костяной клинок… Но лишь для того чтобы вскоре бессильно опустить руку вниз. Неожиданно у него заныла спина…

– Похоже, в тебе всё же осталось что-то человеческое, верно?

Кто знает, как бы сложилась дальнейшая судьба этих людей, пойди всё чуть иначе. Но в этот раз пленник подобрал неверные слова. Или, быть может, единственно верные?

Что-то неуловимо странное и непривычно опасно блеснуло в глазах старика, что-то, чего никто и никогда не видел там раньше.

Костяной стилет вонзился в самое сердце пленника, заставив его закричать от боли, испуская последний вопль.

Но никто из тех, кому было до этого дело, не услышал этот крик.

– Кое-что действительно осталось. – неестественно спокойным голосом проговорил старик, вытирая стилет об одежду пленника. – Это называется верность. Добрая вещь, что есть у многих людей.

Пожилой адепт смерти глубоко вдохнул затхлый воздух подвала, прислушиваясь к себе и втягивая в себя силу смерти. Его повелитель, наверно, справился бы с предстоящим ритуалом и вовсе без жертв, он не был настолько хорош. Ему потребуется немало пленников.

Затем Улос обратил свой взор на замотанного в тряпье помощника.

– Отнеси тело в лабораторию. А затем тащи следующего. – приказал он.

Ещё шестнадцать пленников нашли свой конец на старой каменной плите. Но больше старик не колебался.

Несмотря на наличие помощника, на семнадцатом пленнике старик уже изрядно устал. Руки подрагивали, а ноги подгибались.

Но дело должно быть закончено, так или иначе. Он не сможет удерживать всю эту силу в себе долго.

Выбравшись наружу, старик подошёл к малозаметной двери в покрытой растительностью стене замка, скрывающей проход в его лабораторию. Достав костяной стилет, он решительно резанул собственную руку, набирая крови в простой золотой кубок. И со вздохом принялся рисовать кровью символы на большом каменном круге.

Круг был большой. Потеря крови отражалась на пожилом мужчине отнюдь не лучшим образом. Иногда с протекающего потолка капала вода, размывая один из кровавых символов.

Старик устало вытирал нужное место и рисовал его вновь, не позволяя себе ни малейшей небрежности.

Иногда с его лица капал пот, делая то же самое. Вытерев его той же тряпочкой, адепт смерти устало продолжал.

Наконец, всё было закончено, но пожилой человек не спешил продолжать. Он придирчиво проверил круг за кругом, символ за символом.

Контуры консервации плоти – вспыхнул в голове совет его господина. Мысленно поблагодарив повелителя, старик дорисовал ещё несколько символов, умело вставляя их в получивший странноватый круг.

А затем мастер смерти шагнул в центр, выпуская всю собранную с пленников силу смерти в один миг. И упал замертво.

Круг нарисованных кровью символов вспыхнул мерным серым сиянием, и множество тонких потоков тёмно-серой, почти чёрной дымки, начали втягиваться в мёртвое старческое тело.

Некоторое время оно лежало неподвижно. А затем открыло глаза.

Улос неверяще ощупывал себя, глядя на рассыпавшиеся в прах и почерневшие остатки начерченных кровью символов. Он чувствовал в теле невероятную лёгкость. Ещё недавно слабеющее зрение внезапно показывало мир с невероятной, немыслимой чёткостью.

Решительно подняв кинжал, старик полоснул себя по предплечью, разрезая плоть до кости. Это далось ему неожиданно легко, но вместо боли он почувствовал лишь лёгкий дискомфорт. Крови не было.

Несколько мгновений мастер смерти внимательно наблюдал за тем, как порез срастается и заживает, возвращая тело к первоначальному состоянию. А затем улыбнулся.

Ещё недавно он испытывал усталость и дрожь в руках, которые сейчас словно смыло. Поразмыслив, старик решил прогуляться по замку. Ему давно хотелось это сделать, но дела и подготовка к ритуалу отбирали все силы, не оставляя времени на подобные глупости.

А сейчас… Почему бы и нет?

На стенах полуразрушенного замка встречались северные гиганты, которые уважительно кивали ему при встрече. Один из них, кажется, десятник, подошёл к нему, пока он словно с приклеенной на лицо улыбкой рассматривал открывающийся со стены вид.

– Вы не выглядите иначе, мастер Улос. – с интересом посмотрел на него гигант. – Ритуал прошёл неудачно?

Старик улыбнулся ещё шире.

– Нет. Всё прошло идеально.

– И как ощущения? – с живым любопытством спросил гигант.

Улос поднял голову вверх и прикрыл глаза, подставляя лицо каплям моросящего дождя. Мысли текли легко и ясно, даруя удивительное и давно позабытое ощущение юных лет. Мастер смерти легко рассмеялся неожиданно радостным, звонким смехом.

– Лучше не бывает. Давно я не чувствовал себя таким молодым!

Старик стоял на стене до самой ночи, и улыбка так и не сошла с его лица. Но когда стемнело, он всё же решил заняться делом. Вернувшись в лабораторию, немертвый алхимик аккуратно вырезал у самого первого принесённого в жертву пленника его сердце, и бережно положил его в банку с раствором, поставив её на полку.

Разумеется, это совершенно не было необходимостью, или каким-то экспериментом. Всего лишь банальная сентиментальность старого человека. И пусть его господин, несомненно, не одобрил бы подобное, Улос был уверен, что, случись тому узнать об этом, он был бы прощён.

Повелитель всегда прощал своим людям маленькие слабости, если они не вредили ему и его планам.

Наклеенная на банку бирка гласила: сердце верности.