Текст книги "Русский Эрос "Роман" Мысли с Жизнью"

Автор книги: Георгий Гачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Ум – всепроницание, т. е. осуществляет ту операцию, что и фалл

То есть в уме каждый человек становится, как мировой воз(дух), что в дыхании (своем помышлении – похоти) расширяется (эрекция) и входит в любую полость, фьорд и капилляр (например, в грудную клетку человека). Только во вдыхании дух в меня входил – я был женщина, частичная полость. А в уме я расширяюсь до вселенскости и вхожу в суть (внутренний канал – нутро-утробу) каждой вещи, идеи

Но если ум – мужское, то что в мышлении женское? Ведь ум – свет – бог есть и полнит все. Ага, значит, «все» – есть другое, чем ум (раз он есть, заполняет что-то). Значит, всякий предикат, всякая двоица, всякое множество – вот женское. Если ум – всеединое, то он, чтобы веселее вечность проводить (ибо худо быть одному), расщепляет себя на единое (собственно ум) и «все». И «все» творит и умножает из себя. Так женщина – из ребра Адама – есть самоудвоение, самораздвоение (недаром в пифагорейских парах: мужское – единица, женское – двоица). И недаром через женское осуществляется в мире заповедь: «плодитесь и размножайтесь». Двоицей и создается множество. Двоица – саморазмножающееся. Так материя – самка – оснуется: как вечно притягательное для касаний ума; а познание («познать женщину» – так говорится), понятие («поял в жены», а в жаргоне «по(н)ять» – «ъти» – «еть») соитие, совокупление; а мышление есть е…я, возня ума с материей; а понимание есть уже спазм, экстаз и оргазм

Потому ум, хоть и вездесущ (так же, как и свет), так же, как и свет, стушевывается и уступает тьме: чтоб было, с кем жить, – и страстно любит и отыскивает в мире все, что не есть он один. Таким образом, такой ум – полов, есть секс (секция, сектор, часть, раскол) бытия. И все его барахтанье, копошенье в миру исходит из стремления «единого» и «всего» – восстановить «всеединое», целое, Андрогина, первого Адама. Но и благо, что эта божественная игра изобретена была (как шахматы): нескончаемая и разрешающая (позволяющая) людям бесконечно умножаться – и все равно жить просторно и свободно, неизменно, как боги и первые люди. Чтобы понять здесь «механику», вновь приведем образ человека, которому хочется убить, а он подумал – и письмо пишет. До того, как человек помыслил, для него шевельнуть рукой, толкнуть и убить – раз плюнуть. Когда же он подумал: может он убить и должен ли и что из этого? – он уже превращается в Раскольникова, который всю жизнь свою вокруг этого одного возможного действия сгустил и больше ничего не делает (никому больше никак жить не мешает), но тем бесконечно затруднил для себя то самое пустое и простое и плевое дело, каким оно было для дикаря. То есть как только человек помыслил, сделать практический шаг стало невероятно трудным делом – делом жизни всей – всего вселенского бытия; и человек, решая: встать сейчас с постели или попозже? – чует, как весь мир (морды всех звезд) на него уставился и ждет, что он сделает, как поступит..

Итак, вот в чем божественная игра: боги изобрели себе мир, «чтоб только вечность проводить», для того чтоб единое, простое, с самого начала данное, врожденное, априорное, очевидное – стало бесконечно затруднено, запутано, в масках тел, фигур, веществ, материи (мир «майи»), – и чтобы исконное маячило теперь впереди как цель стремлений, идеал и предел (вот что значит энтелехия – «целевая причина» Аристотеля) и результат опытного знания, трудов. То же и человек: то, что ему само собой разумелось, когда он был целостный, андрогин, первый Адам (но так скучно ему было…), – теперь недостижимо стало: делается маленькое сальто – и из кожи целостного человека вышли два существа и стали бороться, соединяться, играть в целостного – и этого занятия хватит до скончания времен: мир разверзся как бесконечная нива целей, возможностей, движений. А всего-то простое раздвоение произошло. Простое! Оно и есть саморасщепление атома и рождение нескончаемого источника энергии. Ведь когда мир всеединый был, он не имел отверстий и органов чувств (ибо некуда: и вне его ничего не было). Поверхность космоса-шара была гладкая (так вещает «Тимей» Платона). А когда целостное раздвоилось, открылись раны-дыры, явились выступы, висящие куски: их лишь чуть отстранили друг от друга – и открылся смысл и цель жизни, существования: стремление к восстановлению, а на этом пути, в этой щели – умножение мира майи: вещей, форм, мыслей – и бесконечные здесь комбинации

Вот тебе и шахматы

Так что без грехопадения не было бы человечества, а всегда был бы один Человек-первый Адам. И все последующее развитие рода людского имеет теперь целью восстановление (достижение) идеала Человека – целостного человека, преодолевшего грех и стыд и живущего чисто и по совести (а не в соитии). Здесь и слова говорящи: соитие (coitus (лат.) – сошествие (iter – «путь», itus – «идущий»). Значит, coitus – это перпетуум мобиле – вечный двигатель, вечное движение и странничество человечества, притом все время оставаясь на одном месте (как анекдот о соитии: «много движения – мало достижения»). Вот мир: вечное пребывание, равенство себе – при вечном изменении и обновлении; так и двое совокупляющихся: в общем недвижную, приросшую друг к другу целостность являют, а сами бесконечно много микродвижений телесных, чувственных и духовных производят и испытывают. Но тем я, кажется, разрешил задачу постигнуть мир как Эрос – ив самом духовном: в познании. Можем на сем – поставить точку. А уж вторую часть начнем после перерыва

Будеэ уже более легкая работа – Русский Эрос: с материалами (матерями, женским) из литературы, с фактами – ух, и порежемся от души! А то до сих пор суходрочкой занимался ум из ума выводил. Но зато инструмент готов: гомункулюс создан-выведен Человек увиден как Фаллос – Логос, а Эрос – его жизнь – соитие с Бытием. Аминь

Часть четвертая Космософия россии

Весна

26 II 67. Что значит розовый свет на снегу и деревьях за окном? Что значит улыбка, что мне хмурую челюсть раздвигает? Рот раскрывается, глаза шире, уши лезут на макушку: птичий щебет искрами-иголками влетает Наши поры раскупориваются. Да это же творится обсеменение мира рассеянием– рассеванием света Бытие, набухая, саморасширяясь, дает об этом знать увеличением света, и его снопы бьют, лучи вонзаются, теребят. Это – мужское начало. И недаром во многих языках это время года обозначается мужским родом, der Fruhlmg – германское, lе prmtemps – французское[53]53
  «Мудрость Космоса» Если «Историософия» – мудрость исторического развития данного национально-исторического организма, причины и цели видя и располагая по шкале Времени, то мой взгляд усматривает первопричины в пространстве в типе и складе национальной Природы, которая родина Народу и ему текст-скрижаль и завет на труд, культуру и развитие в супружестве истории История есть брак Народа со страной – Природиной своей А цивилизация, тут возникшая, – то чадородие сего брака – 25 XI 89


[Закрыть]

В России «весна» – женского рода (как, впрочем, и другие времена года, кроме «лета», которое, по существу-то бы, ближе к мужскому, но и то не доходит, а посредине – на среднем роде останавливается. Хотя в немецком и французском и остальные времена года – мужского рода Сама идея Времени – мужская в южных и романских языках, женская – в германских, средняя – в славянских). В России весна – это воды. «Весенние воды» – недаром так чуткий Тютчев обозначил Но раньше – весна света Вот нахмурилось, потемнело за окном – и это женское. Ну да. это она – темень, ночь, тьма, земля, утроба. Матьма и Тьмать Отозвали – к телевизору: вчера купили Там изображается утро и солнце – затем, чтобы люди не взвидели свету живого, заоконного солнца, а глядели на солнце механическое: сразу город свои силки раскидывает, а искусственный соловей – свои фальшивые звуки заводит. И я бегу – к окну, свету за ним, к белой бумаге перед ним. Но, может, это тоже эрзац? Надо за окно – ходить, плескаться. Но и молиться, на него глядючи, – тоже святое дело. Итак, что ж я сделал? Я вырвался из затрагиванья, соприкосновенья, засасыванья от грязной чувственности, от похоти темно-механического мира на меня. Вон мои домашние за окном на лыжах пошли с соседом – это тоже затрагивает! может умилять, радовать, тревожить Все чешет Это – зуд Отстать, отлипнуть – вздохнуть и просветлеть. Зачем? А вот чтоб хотя б раскрыть Библию и наткнуться на такое место о том, как человек-искусник творит идолы. «Будучи смертным, он делает нечестивыми руками мертвое, поэтому он превосходнее божеств своих, ибо он жил, а те – никогда» («Прем Солом» XV, 17)

Но полагают, что человек обретает бессмертие в делах своих изобретениях, вещах, механизмах, книгах Впрочем, это верно он в них именно то, что имеет отношение к смерти, получает – бессмертие Но не вечную жизнь От бессмертия до вечной жизни столь же далеко и непреходимо, как от смерти до жизни Но каким-то образом внедрилось в нас общее предрассуждение что бессмертие и есть вечная жизнь, что это одно и то же И заботится человек о бессмертии (через славу, деяния, гордыню, потомство), но не о жизни Хотя о жизни нельзя заботиться и пещись – она беззаботна Однако жизнь не нуждается в дополнении – «вечная» В тот миг, когда я живу (дрожу от переполняющей жизни, или в эвфории), я вкушаю высший миг – и остановленное мгновение! Тьфу! Для того тебе свобода от внешних касаний, чтоб предаваться умствованью клевать умом свое мирское влагалище и расковыривать там залегшие сведенья, чужие мысли – и в этом рвении вкушать сладострастие самое, и тот, кто уходит внутрь, входит внутрь, – самое, ей занимается

«Лучше сосед вблизи, нежели брат вдали» (Притч Сол 27.10) Сосед – касаемое тело сейчас, по связи секса Брат – внутренняя близость, по корню, когда-то, но нет контакта сейчас, и он выключен из моего прилегания к мировому телу

Асаны истории

27 II 67 Попредисловничаем еще немножко, а там – с богом. В сне сегодня видел Бочарова голого Мы где-то вроде казарм Вызывают на смотр – на выпуск Бочаров ходит бодреньким, розовеньким, голеньким, как всегда, застенчиво веселясь. Пожимая плечами, стыдливо рассказывает, как сегодня

с утра ему довелось впервые лишить невинности девицу. Потом вижу пишет бодро в записки свои А я в хмуре и в старе. Вчера были у них – и вот оживилась и на поверхность вышла затаенная ревность кто точнее жизнь проживет и промыслит/ То было во сне предутреннем.

А при пробуждении в полусне разодрал воздух писк кота – и помыслился крик младенца и веселый говор мальчика Как явился в мир избыток света, солнца. И веселый щебет – это розовый луч И оживилось прежнее умозрение! набухает фалл, наливается, раздвигает стенки жизни И если в первой части рассуждения о русском Эросе главным было разработать умозрение человека как фалла и его статического состава из стихий, то теперь надо увидеть человека-фалл в продвижении, в соитии с миром, – те жизнь как соитие рассмотреть Но и история как набухание человечества в разные общества, – разные виды соитий являет разное прилегание индивида и целого, разные асаны (тоже позы соитий, как в Кама-сутре. где – через битье, где он – заяц, а она слониха, как в России. она – лохань и прорва, а мужской дух мал и оттого мечется) Отсюда – специфическое общественное обустройство, перипетии классовой борьбы– разные фигуры хоровых ель, соитий высшего пилотажа

Вот в эти края мое плаванье пойдет, зов в которую даль я почуял, подойдя утром к деревьям и нюхая весенний дразнящий ветер Да, никуда не сдвину тело свое – пусть здесь прирастает (в отличие от прошлых весен и позывов к телодвижениям) и не удручаюсь этой прикованностью, как раньше. Зато постранствую в воображении и умозрении в сексуальность. И давно опять тянет об историю подрочиться: об это свертывающееся (когда в глубь идешь веков) и развертывающееся (когда ближе к нашему времени) влагалище; какое сладострастие – опробовать духом, продвигаяся, как Данте, по ее кругам и раздвигая складки и завесы, проваливаться с замиранием духа и щекотом в паху на новые ее этажи и сферы – и там снова рыться, рыться, пока не найти узкий, впритирку, проход в новую ее внутреннюю полость – в новое измерение бытия! И какой экстаз, когда проход этот найдешь и, как в оргазме! «Эврика!» – кричишь (Недаром и Архимед возопил это слово, во влагалище ванны сидя) Следопытство, искательство, география и геология, археология и история («рыться, в хронологической пыли бытописания земли»), как и хирургия и медицина, все эти осмотры, опыты, исследованья, – то все сладострастные вдвижения и въосязания

О! наука, значит, не эролишенная, как и е – не умалишенная (во, б, боюсь слово полностью написать, в предчувствии обысков, о чем говорят ныне, и как бы, пришив порнографию и нецензурные слова, не отобрали мои умозрения?) Конечно, какой образ мы имеем о науке, о том, что она делает? Это – проникновение в тайны, луча во тьму, в манящее неизвестное И недаром детей (которые суть эротические мембраны, лакмусы и барометры Эроса: сколько его в какой сфере бытия?) гак влекут приключения, путешествия, плаванья, география, следопытство, джунгли (плаванья – особенно, ибо дитя – из воды водяного пузыря в матери вышел. Да и мой образ отправиться в плаванье духа – ту же родность качания на водах имеет в подоснове), где страх и дух замирает от неожиданностей, – это щекотка духа, как дети любят и страшное в сказках, и телесное щекотанье Любят они рассказы о чужих странах, но не статично, а как путешествие и опыт человека, т. е. сюжетно! Ибо сами они – штопоры, навинчивающие бытие на себя, следопыты, стенки бытия раздвигающие. И их любопытство, «сто тысяч почему?» – это набухание человечка-фалла, его пища и все новые и новые касания «А почему это?», «А почему так?». Это луч за лучом падает на предмет – и вот он весь освещен и облюбован. А первый вопрос – это как луч из-за горизонта вышел и упал на это дерево, это зацепка и любовь с первого взгляда. Внимательный и верхогляд – это разные склады э р о у м а: один чует глубину в каждой точке и ее преследует и раздвинуть щель в бездну хочет: как фалл он – тяжел, загребист и засосист; а другой – летуч, зрит многоточечность бытия и объять необъятное хочет: он женствен и нежен, это, скорее, фалл-влагалище2

Отцы и дети

Чтобы любовная игра жизни как внедрения человека в народ могла состояться, наличный люд в каждый момент должен (как в игре сговариваются) разделиться на мужскую и женскую партии! Кстати, напряженный сюжет (и детектив) оттого обладают неотразимой завлекательностью (по сравнению с аморфными хоть и глубокомысленными описаниями и медитациями) и для взрослого, старого и учено-мудрого, что в нем штопор, Эрос вторжения, захватывающий азарт держания и напряжения была не была[54]54
  Недаром кто то в наш век (я слышал) предлагает такую версию Дон Жуана что это женский ДУХ в мужском теле (или гермафродит) и отсюда его вечная неудовлетворенность в perpetuum mobile по женским объектам – 25 XI 89


[Закрыть] – риск первого прободания, завоевания жизни – женщины Твой дух закручивается в стержень, затаивается дыханье, и замирания чувствуются. Сюжетмужское описания – женское в литературе При остросюжетном повествовании мужчина ощущает бодрую волну и начинает пульсировать в такт с ней, ощущает себя дважды мужчиной, а женщина, читая сюжетное, ощущает, как забирает, нутро проникающая туда энергия и воля. Уж раз ангелы от скуки бессмертия, лишь чтобы вечность проводить, – перерядились в род людской, приняли воплощение и связанные с ним теребления и радостей и страданий (т е. приняли касание, ощущение, что есть простая суть секса и Эроса), то в этом тереблении кто-то должен принять роль беспокоящего, а кто-то – субстанции И вот, земную жизнь проходя до полови-ны1, человек – набухающий фалл, теребящий, беспокоящий А потом – беспокойный, желающий неизменного, сохранения. До полжизни человек (будь то мужчина или женщина по органам) мужчина, потом – женщина. И конфликт детей и отцов – это в подоснове полярность мужского и женского Старые и их дела окружают вступающего человека – как объективная действительность, материя, ограда, истина (естина, то, что есть). Тесно было в церкви: яблоку негде упасть; но вошел городничий – и сразу раздвинулась толпа место появилось. Каждый человечек вступающий – и есть такой городничий. И с ним в материю и истину входят дух, риск, воля, случай, труд: труд и есть в чистом виде е, раздвиженье бытия – как ветер и луч Каждое общество имеет свой строй – те тип и позу соития, в котором и мужское и женское, молодое и старое испытывают стройный coitus и одновременное и взаимное удовлетворение Всегда по идее на стороне мужского, молодого, должно быть больше энергии Но место тесновато: место, напротив, должно быть занято старьем, у которого сил должно хватать не на поиск новых миров, идей, каналов деятельности, но на сохранение завета и орошение его бордовостью молодого-зеленого. Тогда соитие протекает в обоюдной притирке и блаженстве: и та и другая сторона ощущаю г силу и красоту партнера и свою Заповедь первая Бога людям была: «Плодитесь и размножай-тесь1» – и то еще до 10 заповедей, которые уже не прямо божьи, а иророковы (Моисея), и тем более до многих новозаветных предписаний И пока этот приказ не отменен Лишь с XIX в (Мальтус) и в XX в забили отбой: земля, мол, тесна. Но это явно из нечистых уст опасение и слово, эгоистически-диавочьское, змее-сатанинское искушение. Сад эдемский густо был засажен, и деревья и плоды, качаясь, могли касаться и созерцать божию благодать и красоту, разлитую в соседе Густо было творение (за 6 дней), да и в Ноевом ковчеге спасения – в тесноте, да не в обиде жили и чистые, и нечистые пары Значит, это заповедь твари множиться так, чтобы все стали друг через друга ближними и соседями, а жизненное пространство – не людская забота. И недаром гордый люциферный германский дух поднял мятеж. и сам захотел познать и устроиться в мире: взял на себя прерогативы Бога и занялся не своим делом «жизненного пространства».

Аллюзия на первый стих «Божественной комедии» Данте – 26 XI 89

Итак, в порядке мироустроения – что с каждым поколением большее множество и масса тел-существ человечьих входит в мир: чем он старее становится и устойчивее, тем больше нового в него войти должно. Если каждый душа-человек – лучик, пламешек, то все больше прометеевых огней – эроумов и трудов – должно лизать распростертую материю-матерь Естественно, что и старые дольше жить начинают– молодому множеству огней должна противостоять возрастающая огнеупорность мира. И молодому нынче дольше разгораться надо: учеба, воспитание – дистанция бега с препятствиями длиннее. Зрелость позже наступает

Одновременно отмечаются акселерация, ускорение: года на два созревают раньше в сексуальном и цивилизованном смысле. Но оттого, рано, до времени, созрев, – так мальчишками до старости проходят: «маленькая собачка – до старости щенок». Мельче, дробнее огни стали – из-за компенсирующего их множества. И это так и надо

Из поколения в поколение идет жалоба на измельчание душ и существ И на это, верно, есть основание

Вопрос такой: когда от первоЧеловека Адамо-евы пошло потомство, то входила ли в каждое тело, в новое существо и новая, равновеликая Адамо-еве – душа? А если да, то откуда она бралась? Значит, параллельно умножению тел множился рост идей и ангелов, субстанций – множилась вечность, что ей не присуще?.. Похоже на истину дробление одной Адамоевиной души – и последующее ее распределение на поколения, народы, индивидов И это не от скудости бывшего хозяйства и от режима экономии, а оттого, что нет нужды людям в новой Идее и принципе жизни – сверх Адамо-евиной. Когда же понадобилось внедрение новой идеи, вошел в человечество Бог-Слово – Мессия. Значит, в ожидании человечеством второго пришествия и Мессии – таится именно ожидание новой Идеи, нового, третьего организующего принципа бытия

«Плодитесь!» и «покайтеся!»

В самом деле, после Адамо-Евина1 принципа «Плодитесь и размножайтесь!» Христов завет явно в иную сторону направил Цель – в рецессивную: вину перед старым ощущать. Не умножение бытия (ибо это – умножение грехов), но безразличие к пложению[55]55
  Пишу нетвердо неологизм сей «Адамо-ева», «Адамоева», «Адамо-Евин», ибо и понятие само текуче, и связь и иерархия его составляющих Это – для советских редакторов и корректоров, радеющих об однозначности и однооформленности. Ими осуществляется государственная собственность на Живой Язык, что мертвым Властью полагается – 26 XI 89


[Закрыть] и размножению: остановитесь, одумайтесь и покайтесь, ибо близок час, и последние времена..

С тех пор две Идеи сквозь нас проходят: «Плодитесь и размножайтесь!» (пусть и в поте лица трудов Адама и в муках родов Евы) и «Остановитесь! Одумайтесь! Обратите взор не на жизнь телесную, но на духовную!» И это было воздвиженьем второго яруса для дальнейшего беспрепятственного умножения человечества: телам стало не хватать душ, стали задыхаться. И вот как прежде Вавилонский столп стали телесный строить, так теперь отправили взоры в небо, в ангельский мир и с мольбой в поход за душами пошли – в надчеловеческий слой бытия. И в итоге – пошла культура духа развиваться: мысль, переживание – как отвод телесно-порождающего изобилия, эроумов и трудов людей. И как волей Божьей источилась вода из скалы (в Ветхом завете), так теперь молитвами людскими установился постоянный обмен и переход между уровнями: ангельским и человеческим, так что жесткая математическая необходимость Адамо-евина деления (какая часть мировой души падает ныне на меня после всех поколений?) дополняется свободой воли, моим усилием расширить мир, – и вдруг на меня извергнется сноп божьей благодати, и я прозрею не свою частицу и место под солнцем, а всю Истину мира, и бытия, и я, ничтожно-малый, ее вдруг вмещу

Недаром я опять прибег к эротическому образу: ведь именно в соитии исчезает наше предварительное статическое различение большого и малого, как и неясно в его высший миг становится: себя ли, ее ли я чувствую, и теряется жесткое различение мужского и женского, которое есть тоже лишь предпосылочное рассечение бытия – для нашего непосвященного будничного понимания. Ведь, положа руку на сердце и ум: нам непредставима жизнь Адама до рождения ему из ребра его Евы. Ну чем он мог быть занят? – Так же, как нам кажется скучной жизнь Бога и ангелов и вечной Истины. Когда же извлекли из ребра его жизнь (Ева – по-древнееврейски «жизнь») и он стал ее толкать (в Бога душу мать: Ева – из ребра – его душа; значит, в сожительстве с Евой Адам совокупляется со своей душой), – вот це то життя гарна стала

То есть «единое», «сущее», «бытие» – как оно там, что такое? – нам невнятно. Даже «всеединое» – вот уже понятнее, ибо в нем двое. все и единое – и могут друг другом заниматься. Но в то же время по высшим нашим мгновениям мы подозреваем – об исчезновении различий и раздвоений, и оно знается, но не представимо и беспредметно; так что о нем нельзя сказать, что это – то (например, единое, жизнь, Бог), а мы – другое, и его в себе чувствуем; а это – °о? Ом, О, X9 – как в восточных идеях о Дао и Пути спасения..

Вообще заповедь «Плодитесь и размножайтесь!» о росте от малого, пустого к многому говорит в последовательности времен

В восточных идеях сразу, мгновенно сосуществуют и изобильное бытие, и идея прекращения кармы и цепи рождений[56]56
  Первое – индуизм, второе – буддизм, и они несовместимы гоже последний вытеснен из Индии, однако в Тибете, Китае и Японии впитал в себя языческий политеизм, так что и удовлетворение Жизни предоставили Разрешение антиномии «Плодитесь!» и «Остановитесь!» на Востоке, скорее, – в переселении ДУШИ, в метемпсихозе, в цепи рождений, зависящей от моего поведения и свободной воли в сем – этом рождении – 26 XI 89


[Закрыть] (т. е. Адамоевин и Христов принципы– «Плодитесь!» и «Остановитесь!» – в сосуществовании и большем мире там обретаются, а не в жестокой смене и взаимных унижениях, как в Европе). Но, увы, пока сегодня мысль блуждающая, бессюжетная идет: обнюхивает и прищупывается – еще не завелась, когда уж закрутит и сама понесет. Это отчего так? От беззлобья и без-любья[57]57
  Что это»? Заранее извиняюсь «Не обессудьте!» – что угощение не жирно – что духом чахла


[Закрыть]

Вчера с Бочаровым – спросил его! а вот Достоевский не мог бы писать, если б не хотел что-то доказать, оспорить – т. е. без раздражения. Следовательно – на людей, и без печатания он не мог бы. Толстой, скорее, мог без печатанья– из любви к просто процессу мышления и описания Еще больше поэт – Пушкин! просто приступало к горлу, и изливался, как птица: «Я песню для себя пою». Мне тоже – на беспечатье – так пристало: не может мне быть возгорания и стартера от контакта еще с человеком. Сейчас же я начинаю, после перерыва в полтора месяца, где больница и операция[58]58
  26 XI 89 В январе феврале мне вырезали варикозную вену в левой ноге В больнице я читал «Любовник леди Чаттерлей» Лоуренса и написал исследование про «Английский Эрос» Сюда бы и его доложить Но – всего не втиснешь Сия Сверхтема – Эрос! – всю жизнь и на разные лады и во всех моих писаниях думала


[Закрыть], – не имея напора, а просто боясь пустоты: с чем же я останусь, коль не буду по утрам умозреть под бумагу?.. И хоть умозрений мало состоялось, но обряд соблюден, и чувствую себя более-менее при деле