Текст книги "Пуля для звезды. (Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?)"

Автор книги: Генри Харт

Соавторы: Эдвин Коннел,Ж. Феррье,Р. Гордон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

11

…Элен лежала передо мной бездыханная. Вид ее искаженного лица, которое еще несколько секунд назад было так красиво, был бы непереносим, не чувствуй я к ней такую ненависть.

Теперь пути назад уже не было. Это внезапно осознается после убийства. Поскольку оно произошло, была только одна возможность: закончить дело. В комнате стояла гнетущая тишина. На миг мне показалось, что весь мир остановился. Я сидел оглушенный, уставившись на Эллен. И не мог постичь, что натворил.

Взгляд на часы Эллен, лежавшие на ночном столике, вывел меня из оцепенения. Нужно действовать дальше. Было уже 6.14, а еще оставалось так много сделать. Я еще раз взглянул на труп Эллен. Чтобы убедиться, что она мертва, наклонился и пощупал пульс. Бесполезно.

Покинув ее спальню, я вернулся в свою. Снял халат, бросил его на кровать и надел рубашку и пиджак. Затем перебросил через руку свое пальто и вернулся в комнату Эллен.

Там достал из шкафа костюм, который она купила несколько недель назад, подходящую к нему шляпу и норковую накидку. Потом взял с кровати чемодан, который она упаковала, а с ночного столика ее сумочку с авиабилетом и документами. Теперь в комнате остались только тело Эллен и ее большой дорожный чемодан. Я удостоверился, что горизонт чист – едва ли кто-нибудь мог встретиться в такую рань, но лучше было не рисковать, – и поспешно спустился в гараж к «бьюику».

Условный сигнал Джоан – и задняя дверца машины открылась.

– Все кончено, – сказал я, протягивая ей одежду Эллен. Джоан вышла и начала снимать свое платье. Я поставил чемодан в машину рядом с сундуком. Пока Джоан переодевалась, я открыл крышку сундука.

– Если услышишь какой-нибудь шум, прячься в машину, – сказал я, уходя.

Джоан кивнула. Со старой льняной скатертью, найденной в шкафу Эллен, я вернулся в квартиру. В спальне Эллен завернул ее труп в эту скатерть, взвалил на плечо и вынес.

На этот раз я был еще более осторожен. Прежде чем открыть дверь, я основательно осмотрелся, чтобы иметь возможность вернуться обратно, если кто-нибудь появится. Для меня время вылета Эллен имело одно преимущество: можно было быть достаточно уверенным, что так рано никто не встает.

Путь был свободен. Не теряя времени, я отнес Эллен в машину. Джоан уже все приготовила. Задняя дверца была широко раскрыта. Я положил труп Эллен на пол вдоль сундука. Джоан перегнулась через переднее сидение и придерживала открытую крышку. Теперь я сам забрался в машину, с некоторым усилием втиснул Эллен в сундук и закрыл крышку. Затем с помощью Джоан приподнял сундук, набросил сверху брезент и обвязал его веревкой. Миссия была выполнена.

Я выбрался из машины и прислонился к задней дверце, чтобы передохнуть. Джоан подошла ко мне сзади, обняла за шею и поцеловала. Я страстно ответил на ее поцелуй, но затем отстранился.

– Возьми себя в руки, – сказал я. – На это сейчас нет времени.

– Ты был великолепен, любимый. Я действительно горжусь тобой.

– Мы еще не выбрались из неприятностей, – сухо заметил я. – И даже из гаража.

Я взглянул на свои часы. Половина седьмого. Перед нами стояла еще одна задача – избежать хлопот с такси. Но оно не пришло – для этого мы также приняли меры. Накануне я слышал, как Эллен звонила на стоянку такси в Крествилле и заказала машину на 6.30. Позже, когда она уже легла спать, я вышел из дома и отправился к телефонной будке у ближайшей бензоколонки, которая ночью не работала. Я позвонил Джоан, которая уже была в курсе дела, сообщил ей, что Эллен заказала такси, и теперь ей предстояло действовать. У нас была договоренность, что она подождет до полуночи, а затем позвонит на стоянку, представится как Эллен и отменит заказ на следующее утро, мотивируя это тем, что в аэропорт ее отвезет муж.

Звонить после полуночи следовало по той причине, что тогда происходит смена, и на ночное дежурство заступает новый человек, именно тот, который потом должен приехать за Эллен. И во всяком случае не тот, с которым она разговаривала: таким образом, исключалась возможность, что он позже вспомнит о двух разных голосах, – это только на худой конец. О смене в полночь я узнал еще несколько месяцев назад от одних наших знакомых, которым потребовалось отменить телефонный заказ.

– Все ясно? – спросил я Джоан.

Она кивнула.

– Абсолютно.

Я тоже на это надеялся. На очереди была деликатнейшая, опаснейшая и в то же время важнейшая часть нашего плана.

Я поднял стекло, закрыл заднюю дверцу и запер ее.

– Пошли, – сказал я.

Джоан протянула мне одежду, которую сняла с себя.

Я быстро зашагал к двери, ведущей наверх. Джоан последовала за мной. Осторожно приоткрыв дверь, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, я подал Джоан знак, что она должна подождать, пока я поднимусь наверх и проверю коридор. По второму знаку она взбежала наверх. Пока я открывал дверь нашей квартиры, она ждала рядом.

– Все в порядке, – кивнул я, и Джоан мгновенно прошмыгнула в квартиру. Я поспешил к мусоропроводу в коридоре и спустил в трубу одежду Джоан – та упала в мусоросжигательную камеру. По громкому гулу я понял, что она сгорела.

Вернувшись в квартиру, я поспешно втолкнул Джоан в спальню Эллен, а сам снял трубку телефона.

– Ванная там, – бросил я через плечо. – Оставь дверь открытой и пусти воду.

Сам я набрал номер Френсис. Ее квартира находилась по ту сторону въезда, отделенная от него пятью ярдами газона, а спальня располагалась напротив нашей кухни и нашего черного хода, которым мы часто пользовались из-за его близости к въезду.

Френсис отозвалась сонным голосом.

– Ты еще не встала, – начал я наигранно бодро. – Мы уже почти час на ногах.

– Кто это? – сонно спросила она. – Это ты, Джефф?

– Угадала, – ответил я.

– Ради бога, – воскликнула она, окончательно проснувшись. – Что-нибудь случилось?

– Нет, нет, – успокоил я ее. – Мне действительно жаль, что приходится звонить в такое неподходящее время, но я кое-что вспомнил и не хочу откладывать, чтобы потом не забыть.

– Ах так, – вздохнула Френсис. – Ну, хорошо. О чем речь?

– Я только хотел тебе сказать, если сегодня в конторе будет что-нибудь важное – совещание или срочные дела – и тебе по какой-либо причине потребуется со мной связаться, не пытайся звонить мне в Вермонт. После нашей последней поездки туда мы отключили на зиму телефон. Ты можешь найти меня через нашего друга Уолтера Тейлора, который живет поблизости. Его номер ты найдешь в справочнике на моем письменном столе. Хорошо? Одну минуту, Френсис… Что ты сказала, дорогая?

Я протянул телефонную трубку в сторону ванной комнаты, и дал Джоан знак, чтобы она говорила. Затем я снова поднес трубку к уху.

– Ты слышала, что она сказала? – спросил я со смехом.

– Я слышала ее голос, но не разобрала ни слова. Кажется, где-то льется вода.

– Да, она как раз принимает душ. Она сказала, чтобы ты обязательно позвонила мне, чтобы убедиться, что я действительно в Вермонте, а не провожу вместо этого время с какой-нибудь прекрасной блондинкой. Ну, как тебе это нравится? Вы, женщины, всегда такие праведницы!

Френсис рассмеялась.

– Скажи ей, что уж я найду предлог, чтобы звонить тебе каждый день. Можно мне минутку поговорить с Эллен?

К этому я тоже был готов.

– Конечно, – ответил я. – Не вешай трубку… – Я снова отвел трубку в сторону и громко крикнул: – Дорогая, Френсис хочет с тобой поговорить.

Я снова сделал знак Джоан. Она пробормотала одну-две фразы, остановилась, затем снова продолжала говорить.

– Хорошо, – сказал я, обращаясь к мнимой Эллен, – я передам ей это. – Затем в трубку: – Френсис, мы уже опаздываем. Эллен еще нужно накраситься, а мне пора вниз к машине.

– А, ты отвезешь ее в аэропорт? – спросила Френсис. – Я думала, она возьмет такси.

– Она так и хотела, но поскольку я все равно еду к Грейс-скверу, чтобы захватить Клинта, мы вчера вечером решили, что я выеду пораньше и завезу ее… Что ты говоришь, Эллен? Еще минутку, Френсис.

Снова бормотание из ванной комнаты.

– Френсис, Эллен говорит, если ты хочешь, подойди к окну. Она хочет помахать тебе, когда будет выходить.

– Скажи ей, я буду ждать у окна.

– Хорошо. А теперь мне нужно идти. До понедельника.

Я положил трубку. Джоан закрыла воду и выключила свет в ванной. Теперь она сняла перчатки и вышла в прихожую. Внимательно оглядев напоследок комнату, я взял большой дорожный чемодан Эллен и последовал за Джоан.

У себя в комнате я захватил цепи против скольжения, выключил свет и указал Джоан дорогу в кухню, шепнув, что она должна ждать там, пока я не окажусь перед черным ходом и не включу фары автомобиля.

В последний раз я поспеши в гараж. Завел «бьюик», выехал из гаража и остановился перед задним входом. Потом взглянул на часы. Было 6.46, в это время года еще почти темно.

Джоан, как мы условились, вышла из дома и быстро пересекла вымощенный камнем проезд. Дойдя до машины, она помахала рукой в сторону окна Френсис. Прежде чем открыть дверцу с ее стороны, обращенной к Френсис, я подождал, пока она окажется достаточно близко к машине.

Когда включилось внутреннее освещение, Джоан помахала в последний раз и приглушенно крикнула Френсис:

– До свидания!

Опустив голову, она быстро скользнула в машину. Затем закрыла дверцу, и снова стало темно.

– До свидания, дорогая, – услышали мы возглас Френсис. – Счастливого пути!

Я нажал на газ, и мы выехали на улицу.

Чисто сработано. Не было ни малейшего сомнения в том, что Френсис приняла Джоан за Эллен, а ничего другого мы своим маневром и не добивались.

12

Мы ехали по тихим, все еще темным улицам Крествилла. Только когда постепенно начало светать, я велел Джоан повернуться спиной к дверце, лицом ко мне, так, чтобы случайная ранняя пташка из круга знакомых Эллен и моих не смогла увидеть спереди, идя навстречу по той стороне улицы.

Движение было небольшое, и мы затемно достигли Кросс-Каунти-парквей, где я свернул на дорогу к Хатчинсон-Ривер-парквей. При въезде в Нью-Йорк-сити нам пришлось миновать пункт оплаты. Я протянул служащему пятидолларовую купюру, чтобы обратить на нас его внимание, и извинился за отсутствие мелочи.

– Все в порядке, – сказал он. – В это время все равно движение небольшое.

За нами остановились две другие машины. Я умышленно уронил деньги.

– Надо же, – сказал я. – Я сегодня с утра никак не соберусь. Все из-за того, что торопился. Везу жену в аэропорт Кеннеди, и мы уже немного опаздываем.

Он вышел из своей кабины, поднял деньги и заглянул в машину. Джоан дружелюбно улыбнулась ему.

– Простите, что мы причинили вам столько хлопот, – сказала она.

Служащий понимающе улыбнулся.

– Не беспокойтесь, – сказал он. – Вы еще успеете.

Я поблагодарил, а Джоан улыбнулась ему еще раз.

– До свидания! – крикнула она.

Мы поехали дальше. Я считал, что будет полезно, чтобы этот служащий запомнил нас на случай, если позднее возникнут какие-либо сомнения в том, что я проезжал здесь с женщиной, имевшей облик Эллен.

Остаток пути до аэропорта мы преодолели без происшествий. Я не стал повторять трюк с деньгами возле Уайт-стоун-бридж – одного раза было вполне достаточно, да и движение к тому времени уже возросло.

Казалось, все шло превосходно. Только Джоан и я знали о трупе Эллен в сундуке позади нас. Для всех остальных – включая Френсис – я был добропорядочным супругом, который провожал свою жену к самолету.

У окна Уллдуайд Эйрлайнз я стоял рядом с Джоан, как заботливый супруг, пока она предъявляла билет Эллен, выбрала место у окна, а ее багаж был принят на беспосадочный рейс 803 до Лос-Анжелеса, отправляющийся в 8 часов со стоянки номер 3.

Когда это было позади, Джоан на минутку отлучилась, чтобы немного привести себя в порядок. Я нетерпеливо ходил взад-вперед. Мои нервы были так напряжены, что показалось, будто я жду уже целую вечность. Мне хотелось усадить наконец Джоан в этот чертов самолет, быстро пропустить в баре несколько рюмок, а затем сообщить по телефону Клинту, в какое время ему ждать меня перед своим домом на Грейс-сквер.

Раз уж я принял решение убить Эллен, я не выполнил ее требования отказаться от нашей с Клинтом договоренности насчет уик-энда. Я знал, что она была слишком горда, чтобы звонить ему. Кроме того, она никогда не могла себе представить, что я не выполню ее распоряжений. А мне крайне необходимо было присутствие Клинта. Он играл важную роль в моем плане, хотя и понятия об этом не имел. Без сомнения, впервые Клинт оказался безвинно втянутым в обман, да к тому же еще и связанный со смертью.

Но куда, черт возьми, пропала Джоан? Я направился в сторону дамского туалета, куда она ушла, когда случилась та самая накладка, которой я больше всего опасался. Ее невозможно было предусмотреть заранее, и теперь я боялся, что весь мой изощренный план полетит к черту.

– Джефф! – окликнули меня сзади. – Джефф Моррисон!

Я сразу узнал этот голос. Пришлось остановиться, сжав зубы, и обернуться. Ко мне с распростертыми объятиями шел Гарольд Михельсон, с которым я несколько раз играл в клубе в гольф и жена которого входила в число лучших подруг Эллен.

– Хелло, старина, – приветствовал он меня и энергично пожал мне руку. Это было весьма характерно для Гарольда – когда бы он мне случайно не встретился, то всегда выглядел воодушевленным. Я собрал свои последние силы и попытался изобразить такое же воодушевление.

– Куда летишь? – спросил он.

– Никуда, – ответил я. – Эллен собралась навестить своих родителей.

Мой мозг лихорадочно работал. Что же мне делать, когда вернется Джоан? Именно в этот момент я краем глаза увидел, что она направляется к нам. Господи Боже, лишь бы она вовремя сориентировалась и не натворила еще большей беды! Я схватил Гарольда за руку.

– Отойдем в сторону, чтобы не стоять прямо на проходе, – сказал я. Я даже не дождался ответа, а потащил его прочь, пытаясь, насколько возможно, дать понять Джоан, что я встретил знакомого.

– Хорошо, хорошо, – сказал, смеясь, Гарольд. – Я пойду с тобой добровольно – не нужно отрывать мне руку.

– Извини, – пробормотал я, все еще не теряя из виду Джоан. Она, не моргнув глазом, прошла мимо нас и направилась прямо к выходу на свой рейс. Нет, она была великолепна! Перед тем, как выйти, она еще раз обернулась, послала мне – так как Гарольд стоял к ней спиной – ободряющую улыбку, помахала рукой и исчезла. Итак, с этой ситуацией мы тоже справились.

Только теперь я снова смог вздохнуть свободнее. Я испытал такое облегчение и благодарность к своей сообразительной партнерше, что едва не забылся и не помахал ей в ответ. Но в последний момент сдержался.

– А где Эллен? – осведомился Гарольд. – Я с удовольствием пожелал бы ей счастливого полета.

– Она уже на борту, – ответил я. – Мы оба терпеть не можем долгих прощаний. Но ей действительно будет жаль, что она тебя не видела. – Внезапно ужасная мысль пронзила меня. Если… Нет, такого нарочно не придумаешь! – А что тебя привело сюда в такую рань? – поспешно спросил я.

– То же, что и тебя. Я провожал Грейс.

– А куда она летит? – Я отчаянно пытался вести разговор в безразличном тоне. Если у нее тот же самолет, в котором должна лететь Эллен, их встреча, конечно, неминуема, и если позже все всплывет, Грейс вспомнит, что Эллен там не было… Великий Боже!

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Гарольд ответил:

– В Рейнок. У нашей дочери в Хакнессе кое-какие трудности. Это ее первый год в университете. Ректор нам написал, что не помешал бы приезд ее матери. Очевидно, девочка просто тоскует по дому.

– Определенно, – сказал я так горячо, что Гарольд, несомненно, принял это за сочувствие. Бог знает, какие мысли лезут мне в голову! У меня сейчас не было более заветного желания, чем послать его к черту и добраться, наконец, до выпивки.

– Грейс наверняка ее поддержит, – сказал я и протянул ему руку. – Гарольд, было очень приятно тебя встретить. Надо надеяться, скоро мы снова сыграем вместе.

– В любое время, – ответил он. – Ты на машине?

– Да, на «бьюике». – Я не мог позволить себе соврать, зная, каким будет следующий вопрос. Черт возьми, отделаюсь я когда-нибудь от этого парня?

– Возвращаешься в город? – спросил он.

– Ну, не совсем. Я должен подобрать Клинта Тернера на Грейс-сквер. Мы едем на уик-энд в Вермонт. – Так как теперь это было уже неизбежно, я решил хотя бы из вежливости предложить: – А что? Могу тебя подвезти.

– Да, это будет очень мило с твоей стороны. Я не захотел сегодня связываться с машиной и потому привез Грейс на такси. Если ты будешь так добр и подвезешь меня до Грейс-сквер, я оттуда возьму такси. За компанию ехать приятнее.

– Ну конечно, – сердечно сказал я, хотя это меня совсем не устраивало. Проклятье, мне непременно нужно выпить! Любому другому я предложил бы зайти ненадолго в бар, но я помнил, что Гарольд не пьет, и ему показалось бы странным, что я в такое время испытываю потребность в этом. Из всех наших знакомых мне должен был попасться именно этот проклятый трезвенник!

Когда мы подошли к машине, Гарольд утратил остатки моих симпатий. Увидев сундук, он жизнерадостно заметил:

– Ну, чей же труп ты возишь в этом сундуке? Кто-нибудь, кого я знаю?

Больше всего мне хотелось дать ему по морде. Вместо этого я объяснил ему историю появления сундука.

Обычно поездка от аэропорта Кеннеди до Грейс-сквер занимала тридцать минут. При сильном движении в это время дня, особенно вблизи Тайбор-бридж, нам потребовался час. Гарольд утомил меня пустой болтовней о своей дочери и деловых проблемах. Я должен был все время сдерживаться, чтобы не нажать до отказа педаль газа. Но в такой ситуации я ни в коем случае не хотел попадаться полиции.

На углу 86-й улицы и Второй авеню, где Гарольд без труда мог поймать городское такси, я высадил его и поехал дальше к дому Клинта. Перед домом был знак, запрещающий стоянку, но я сунул привратнику несколько долларов и сказал, что через пару минут уеду.

Я не позвонил Клинту из аэропорта, как первоначально планировал. Из-за возни с Гарольдом я решил отказаться от звонка, а подняться к нему в квартиру и влить в себя порцию чего-нибудь – если даже придется специально просить об этом. Просить мне не пришлось.

– Как насчет глоточка на дорогу? – спросил он, едва я вошел.

– Охотно, – ответил я. – Собирайся. А я тем временем нам налью.

Когда он вышел, я налил себе двойную порцию виски и залпом выпил. Затем я приготовил нам по хайболлу. Счастье, что есть такие люди, как Клинт.

А когда он сказал:

– Дорога предстоит долгая, – и налил нам по второй, я вторично возблагодарил судьбу.

Когда мы выходили, я чувствовал себя гораздо лучше.

13

– Что у нас сегодня в программе, старик? – спросил Клинт, когда мы уже были в пути.

Я сказал, что мы могли бы заехать по дороге в бар, чтобы закусить. Я только что сообразил, что сегодня еще не завтракал, и хотя совершенно не был голоден, понимал, что поесть мне необходимо. Потом мы могли бы остановиться в Манчестере, купить там продукты и спиртное, а затем отправляться прямо на ферму Уолтера Тейлора. Уолтер взял бы его с собой на несколько часов на охоту в горы. За это время я успею доехать до нашего дома, привести там все в порядок и ждать их обоих к ужину.

Так как я знал Клинта как страстного спортивного болельщика, то добавил:

– Вероятно, ты знаешь, что сегодня вечером по телевидению будут передавать борьбу. Если хочешь, можем посмотреть.

– Великолепно, – загорелся Клинт. – Ты отличный парень, Моррисон. Этот уик-энд с каждой минутой нравится мне все больше.

– Вот увидишь, Уолтер тоже тебе понравится, – сказал я.

– В этом я уже твердо убежден.

Я также объявил Клинту, что в субботу мы вместе пойдем на охоту, причем он сможет испытать свое счастье с луком и стрелами.

Когда мы подъехали к ресторану, действие выпитого ослабло. Я постоянно помнил, что везу в сундуке за спиной и что мне еще предстоит. Мои нервы опять разыгрались. Еда помогла мало, и я начал сомневаться, смогу ли вести машину. Несчастный случай или досмотр машины по любой причине были мне совершенно ни к чему. Когда мы двинулись дальше, я попросил Клинта сесть за руль. Тот сделал это охотно. Он был не только отличным водителем, но и любил это дело. После покупок в Манчестере остаток пути до фермы Уолтера я взял на себя.

Уолтер уже ждал. Я представил их друг другу и, быстро покончив с обычными любезностями, оставил одних, отправившись к дому Эллен, расположенному в пяти милях.

Когда я подъехал туда, было пять минут четвертого. Мне оставалось около двух часов, чтобы выполнить свой замысел до того, как подъедут Клинт с Уолтером. Времени более чем достаточно.

Съехав с шоссе, я свернул к участку Эллен, пересек небольшой мост, перекинутый через речку с кристально чистой водой, а затем поехал по гравийной дороге, которая протянулась больше чем на милю по участку Эллен площадью в тысячу акров. Удивительно красиво было кругом, несмотря на холодный день и ледяной ветер; заходящее солнце посылало последние слабые лучи, прежде чем скрыться за горами. По обеим сторонам дороги стояли клены, ясени и березы. Почти вся листва с деревьев уже опала, и дорога была покрыта подвижным волнистым ковром.

Куда ни глянешь, ничего, кроме деревьев и лугов. Единственный признак жизни – дичь в лесах. Ближайший сосед жил на расстоянии не меньше мили.

В конце дорога разделялась на два проезда. Правый был асфальтирован и вел к летнему дому, стоявшему на мощной скале, возвышающейся над рекой. В северном направлении находился кристальный источник, от которого получила свое название и речка. Он считался чудом природы, так как извергал неудержимый поток чистой прозрачной воды из-под земли, а со дна речки били ключи.

Другой проезд шел на подъем к старинному господскому дому, который был так густо окружен кленами, елями и соснами, что почти незаметен.

В то время как летний дом был современным, просторным строением с далеко выступающим над рекой солярием – типичным продуктом школы Френка Ллойда, и в самом деле спроектированным одним из его учеников, – старый относился к эпохе ранней Новой Англии. Его построил более двухсот лет назад первый владелец этих земель. Он был преуспевающим фермером, и этот дом в округе считался одним из самых знаменитых. Но уже много лет он пустовал и избежал сноса лишь потому, что был скрыт зелеными деревьями и с дороги не выглядел позорным пятном. Он имел и некоторую историческую ценность, которая, хотя и едва ли была документально доказана, придавала ему определенную привлекательность и, во всяком случае, служила предметом разговоров.

В середине девятнадцатого столетия, когда была организована знаменитая тайная транспортировка рабов с юга в Канаду, и Вермонт являлся одной из точек их маршрута, старый господский дом должен был частенько служить убежищем и укрытием для рабов на их пути к границе. Точнее говоря, таким убежищем был подвал этого дома.

Эллен с детства была увлечена тем романтическим образом, который создавал своей исторической ролью дом ее родителей. Она убедила отца сохранить его и хотела серьезно заняться изучением его истории, до чего она, правда, так никогда и не нашла времени.

Но вместо этого она занялась кое-каким ремонтом – были заменены разбитые оконные стекла и заделаны дыры. Каждый раз, когда приезжали гости, в программу входила экскурсия по старому дому, причем Эллен с удовольствием давала исторические пояснения и водила гостей по всем помещениям. В наше время подвал использовался еще и в практических целях – как свалка старой мебели и прочего хлама.

Так называемая историческая роль старого дома в последнее время все больше увлекала меня. Но сейчас меня интересовало само здание, и особенно подвал.

Я остановился в конце дороги перед развилкой, вышел из машины и тщательно изучил обстановку. По всему участку стояли таблички «частное владение», и было совершенно невероятно, чтобы в его пределы забрел какой-нибудь охотник. Но мы время от времени встречали работника с соседней фермы, который пользовался нашей дорогой или сокращал свой путь прямиком через луга. Да и мимо проезжали машины, а действовать нужно было наверняка. Я никого не обнаружил.

Ключ я изготовил еще несколько лет назад, когда часто ездил сюда из-за Эллен. Я быстро подошел к господскому дому, отпер дверь и подложил под нее камень. Потом поспешил обратно к машине, открыл заднюю дверцу, забрался внутрь, развязал сундук, перевернул его, поднял крышку, подпер ее куском дерева и начал самую жестокую и отвратительную часть всего этого дела – устранение тела моей бывшей жены.

Одна лишь мысль о том, что мне предстояло, вызывала отвращение. Но мною двигало сознание того, что другого выхода нет. Я не мог дать волю своим чувствам. Она была застывшей, неудобной и тяжелой. Под скатертью почти голое тело оказалось холодным, как лед. И она была мертва, абсолютно мертва. Я вытаскивал труп из сундука с таким трудом, что все остальное представлялось простым делом. Она казалась отлитой из металла, и ни она, ни сундук моим усилиям не поддавались.

Наконец, я все-таки с этим справился, подтащил ее к краю кузова, взвалил на плечо и быстро понес в дом, а льняная скатерть развевалась и хлопала на холодном ветру.

Перед дверью подвала тело снова пришлось положить.

Я опять вышел наружу, закрыл входную дверь, сел в машину, спустился с холма и на развилке въехал на другой проезд. Через несколько секунд я остановил машину у летнего дома.

Я снова извлек сундук, но оставил крышку открытой, чтобы он проветрился и улетучился трупный запах. Потом достал свою и Клинта дорожные сумки, внес их в дом и поставил в наших спальнях. Ввернул пробки, которые мы в последний раз вывернули уезжая, распаковал наши припасы и разжег в гостиной огонь.

Наконец я бросил взгляд на часы. Оставалось достаточно времени, но в старом доме нужно было успеть очень многое. На тот случай, если Клинт с Уолтером вернутся раньше, или кто-нибудь другой станет меня искать, я хотел создать видимость, что все в летнем доме мною подготовлено и я просто отправился прогуляться. Я взял из кухни мощный карманный фонарь, а из кладовки лопату. Затем снял со стены ключ от подвала старого дома.

В заключение я налил полстакана виски, проглотил его залпом, взял лопату и фонарь, подбросил еще полено в огонь и вышел. Дверь я закрыл, но не запер. Подойдя к машине, я захлопнул крышку сундука, так как он за это время наверняка достаточно проветрился, и придвинул его к дверце машины, откуда мы с Клинтом легко смогли бы отнести его в дом – я же просил его вечером мне помочь.

Когда все выглядело совершенно нормально, я пустился бегом, чтобы вернуться к старому дому. На дороге я на миг остановился, всмотрелся сквозь туман, который постепенно сгущался, и прислушался. Ничего не видно и не слышно. Тогда я, не теряя времени, быстро проделал остаток пути до старого дома, открыл дверь и заставил себя завершить свое ужасное дело.

Боже, как это было ужасно! Мне стоило крайнего напряжения воли все не бросить. Я уже опять чувствовал потребность выпить и пожалел, что не взял с собой бутылку.

Открыв дверь подвала, я отпрянул назад, когда в нос ударил тяжелый, сырой и холодный воздух, напоминавший морг или мавзолей. Я включил фонарь и медленно спустился вниз по ступеням. Во всем доме не было электрического освещения, так как в нем не жили, а лишь показывали случайным гостям, что обычно происходило только днем. Если мы вели их в подвал, то пользовались фонарем, чтобы придать всему этому оттенок таинственности. Для меня в тот день он был более чем таинственным. Я испытывал страх и отвращение.

Когда я спускался, ступени скрипели под ногами. Едкий запах этой мрачной дыры вызывал тошноту. Подвал был небольшим прямоугольным помещением площадью около двенадцати квадратных ярдов, с каменными стенами, которые служили частью фундамента, и без всякого освещения. Грязный пол был застелен шаткими досками. Я осветил подземелье фонарем, чтобы разогнать крыс, и поставил его на старый кухонный стол, направив свет на ступени, чтобы не оступиться, когда буду спускаться вниз с телом Эллен.

Я опять поднялся наверх, поднял труп, закрыл за собой дверь и начал спуск. Ступени были узкими и крутыми. Из-за перил с одной стороны и каменной стены с другой мне приходилось все время поворачивать и наклонять негнущееся тело, так что свет фонаря внизу мелькал как неоновая реклама – туда-сюда, туда-сюда. На каждой ступени приходилось останавливаться, чтобы нащупать следующую. Казалось, им не будет конца.

Наконец я ступил на пол и опустил Эллен. Холодный пот выступил у меня на лбу. Дышал я с трудом, облачка пара вырывались изо рта. Я бы все отдал за то, чтобы повернуться и убежать отсюда. Но не мог себе этого позволить.

Собрав всю силу воли, я вышел на середину подвала и поднял несколько досок пола. Под ними была темная, сырая земля. Пришлось брать лопату и копать. Страх придавал мне силы. Я копал, как одержимый, будто сам дьявол стоял за моей спиной. Вероятно, так оно и было.

Мне казалось, что это продолжалось очень долго; на самом деле могила была выкопана всего за несколько минут. Я протащил труп Эллен по полу и столкнул его в яму, вновь засыпал землей, разровнял ее лопатой и положил доски на место.

Несколько мгновений я смотрел вниз, на могилу, в изнеможении и ужасе.

Я сделал это!

Я заставил бесследно исчезнуть с лица земли Эллен, которая, как все считали, должна была находиться у своих родителей, за 5000 миль отсюда. И вдруг мне вспомнилось, что Эллен сказала несколько лет назад, незадолго до нашей свадьбы, когда впервые рассказывала о своем доме в Вермонте.

– Когда я умру, – сказала она, – хочу, чтобы меня похоронили там.

Теперь я выполнил ее желание. Я не забыл о нем!