Текст книги "Русская Атлантида
Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское в истории и русской государственности. Факты, мифы и размышления"

Автор книги: Геннадий Кудий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

Первый раздел Речи Посполитой подтолкнул правительство Понятовского к важным реформам. В частности, в сфере просвещения Адукационная (образовательная) комиссия, действовавшая в 1773–1794 годах на средства, конфискованные у иезуитов, реформировала университеты и подчинила им средние школы. «Постоянный совет» существенно улучшил управление финансами, военными делами, земледелием, ремеслами и промышленностью, что благотворно сказалось на состоянии экономики. В стране образовалась «патриотическая» партия (Малаховский, Игнаций и Станислав Потоцкие, Адам Чарторыжский и др.), требовавшая разрыва с Россией. Ей противостояла «королевская» и «гетманская» (Браницкий, Феликс Потоцкий) партии, настроенные на союз с Россией и Пруссией.

Однако, после того как в 1787 году Российская империя вступила в войну с Османской империей, Пруссия решила спровоцировать созыв польского сейма, направленного на разрыв с Россией. Доведенная к тому времени «до белого каления» Речь Посполитая решилась на противоестественный союз с Пруссией. Он-то по большому счету и спровоцировал два последующих раздела Речи Посполитой, поскольку на «четырехлетием сейме» 1788–1792 годов возобладала «патриотическая» партия. 3 мая 1791 года на сейме в Варшаве была принята новая конституция страны, заметно расширившая права буржуазии, изменившая принцип разделения властей и упразднившая основные положения конституции Репнина. Польша вновь получила право проводить внутренние реформы без санкции России. «Четырехлетний сейм», принявший на себя исполнительную власть, увеличил армию до 100 тысяч человек, ликвидировал «постоянный совет» и реформировал «кардинальные права». В частности, принял постановления «о сеймиках» (исключавшее безземельную шляхту из процесса принятия решений) и «о мещанах» (уравнявшее крупную буржуазию в правах со шляхтою). При этом Великое княжество Литовское упразднялось.

Конституция не понравилась России, расценившей ее как опасный прецедент, могущий привести к возрождению Речи Посполитой в границах 1772 года. Она также возбудила большое недовольство среди магнатов и шляхты Речи Посполитой, которые собрались в Тарговице (ныне Украина), объявили конституцию незаконной и образовали конфедерацию для борьбы с королем Станиславом Понятовским, который в свою очередь признал их бунтовщиками. Заручившись поддержкой Австрии, конфедераты выступили против польской «патриотической» партии и ее детища – конституции. Россия, завершив войну с турками, тоже приняла тарговицких конфедератов под свое покровительство. Екатерина II велела генералу М.В. Каховскому вступить в Польшу, а генералу М.Н. Кречетникову – в ВКЛ. Началась ожесточенная борьба приверженцев новой конституции против конфедератов и русских войск. Вскоре армия сейма ВКЛ была разгромлена, а польская армия под командой Иосифа Понятовского, Костюшко и Зайончека потерпела тяжелое поражение под Полоном, Зеленцами и Дубенкой. Преданные своими прусскими союзниками, сторонники польско-литовской конституции покинули страну, а Станислав Понятовский вынужден был подчиниться требованиям конфедератов и заключить с ними перемирие. 23 января 1793 года Пруссия и Россия подписали конвенцию о втором разделе Польши. В Гродно был созван сейм, который провозгласил восстановление прежней конституции. В Варшаве и ряде других городов появились русские гарнизоны, а польская армия была переформирована по русскому образцу, причем многие ее части распускались. По второму разделу Речи Посполитой Россия получила белорусские земли до линии Динабург – Пинск – Збруч, восточную часть Полесья, а также украинские Подолье и Волынь. Под власть Пруссии перешли территории, населенные этническими поляками: Данциг, Торн, Великая Польша, Куявия и Мазовия, за исключением Мазовецкого воеводства.

Патриоты Речи Посполитой не смирились с этим, втайне составляли заговоры, надеясь на помощь Франции, где уже вовсю полыхала буржуазная революция. Движение за возрождение страны возглавил Тадеуш Костюшко, ранее заявивший о себе как храбрый и распорядительный воин. Генерал Мадалинский отказался подчиниться решению Гродненского сейма о роспуске своей конной бригады, дислоцированной в Пултуске, и 12 марта 1794 года врасплох напал на русский полк, овладев его казной. После этого разогнал прусский эскадрон в Шренске и направился к Кракову. Костюшко поспешил туда же. 16 марта 1794 года в Кракове был обнародован Акт восстания, провозглашавший Костюшко верховным главнокомандующим национальными вооруженными силами и предоставлявший ему всю полноту власти в стране. Население стало вооружаться, а царский посол и командующий русскими войсками в Варшаве генерал Игельстром отправил против Мадалинского отряды Денисова и Тормасова. Одновременно в Польшу вступили прусские войска. Однако 4 апреля отряды Денисова и Тормасова были разбиты под Рацлавицами. Весть об этой победе воодушевила патриотов Речи Посполитой. Варшава восстала. Во время восстания часть русского гарнизона в городе была истреблена, а уцелевшие солдаты и офицеры вместе с генералом Игельстромом сумели пробраться в Лович. Следом восстала и Вильня, откуда тоже успела спастись лишь часть русского гарнизона, захваченного врасплох. А за столицами заполыхала вся остальная страна.

Костюшко, получивший титул генералиссимуса, объявил всеобщее вооружение. Численность его войск быстро достигла 70 тысяч человек, но значительнейшая их часть за недостатком огнестрельного оружия была вооружена лишь пиками и косами.

Бой под Рацлавицами.

Казнь изменников в Варшаве.

Главный корпус восставших поляков и литвинов (23 тысячи человек) под личным начальством Костюшко встал на дороге в Варшаву, другие отряды у Люблина, Гродно, Вильни и Равы, а общий резерв (7 тыс. человек) – у Кракова. С русской стороны против Костюшко действовали отряды, расположенные около Радома, Ловича и Равы. Три других отряда частью уже вступили, а частью готовились вступить в Литву. Генерал Салтыков (30 тыс. человек) прикрывал недавно аннексированные у Речи Посполитой области. От границ Турции приближался корпус Александра Суворова. На галицкой границе собирался 20-тысячный австрийский корпус. 54-тысячная прусская армия под личным начальством короля вступила в Польское королевство, тогда как другие прусские отряды (11 тыс. человек) прикрывали собственную территорию.

Стоявший около Радома отряд Денисова соединился с пруссаками, а затем вместе с ними у Щекоцина нанес поражение Костюшко, вынудив его отступить к Варшаве. Почти одновременно Краков сдался прусскому генералу Эльснеру, а прусский король Фридрих Вильгельм приступил к осаде Варшавы, но вел ее нерешительно. Немного спустя, получив сообщение о восстании в Великой Польше, он и вовсе снял осаду города. Между тем русский отряд Дерфельдена, наступавший от реки Припять, разбил корпус Зайончека, занял Люблин и достиг Пулав, а князь Репнин, назначенный командующим войск в Литве, подошел к Вильне. Костюшко медленно следовал за отступавшим прусским королем, а к Нижней Висле он направил отряды Мадалинского и Домбровского, которые сумели овладеть Бромбергом. Австрийские войска заняли Краков, Сандомир и Хелм, но этим и ограничились, так как хотели лишь обеспечить за собою участие в новом разделе Польши. В Литве князь Репнин, ожидая прибытия Суворова, ничего решительного не предпринимал. 12-тысячный польский корпус вошел в Курляндию и достиг Либавы. Огинский довольно удачно вел партизанскую войну, а Грабовский и Ясинский занимали Вильню и Гродно.

Но неспособность главного польского вождя в Литве Виельгорского помешала восставшим достигнуть там больших успехов. Вскоре русские войска со второй попытки штурмом овладели Вильней, а 1 августа разбили отряд Хлевинского, назначенного на место Виельгорского. Прибывший в Гродно новый польский главнокомандующий Мокроновский не смог выправить дело. К тому же граф Браницкий образовал контрконфедерацию в пользу России. В середине октября русские войска заняли Поланген и Либаву. Месяцем раньше на главный театр войны с 10-тысячным корпусом прибыл Суворов. 4 сентября он взял Кобрин, а 8 сентября под Брест-Литовском разбил войска Сераковского, в совершенном беспорядке отступившие к Варшаве.

28 сентября произошло сражение при Мацеевицах, в котором главные силы поляков были разбиты генералом Ферзеном, а сам Костюшко попал в плен. Несмотря на панику, произведенную этим известием, население Варшавы потребовало продолжения войны. Вновь избранный главнокомандующий Вавржецкий отдал приказ всем польским отрядам спешить для обороны столицы, что те и исполнили.

Пленение Тадеуша Костюшко.

Между тем Суворов соединился с войсками Ферзена и Дерфельдена, а 23 октября 1794 года оказался под Прагой (предместье Варшавы), которая была взята штурмом на следующий день. Стало очевидным, что дальнейшую борьбу поляки вести не в состоянии: Варшаве грозила бомбардировка и горожане потребовали от повстанцев сдачи столицы. 25 октября Варшава капитулировала. Часть уцелевших повстанческих войск и ревностнейшие патриоты присоединились к отрядам, действовавшим против пруссаков, но и в Познани мятеж вскоре был подавлен. Другая часть остатков польской армии хотела пробраться в Галицию, но у Опочни ее настигли и рассеяли кавалеристы Денисова и прусского генерала Клейста. Только единицам из них, включая генерала Мадалинского, удалось пробраться за австрийскую границу.

Поражение восстания Костюшко (1794) против разделов страны послужило поводом для окончательной ликвидации польско-литовского государства. 24 октября 1795 года Россия, Австрия и Пруссия окончательно определили свои новые границы. В результате третьего раздела Речи Посполитой Россия получила литовские, белорусские и украинские земли к востоку от Буга и линии Немиров – Гродно общей площадью 120 тысяч кв. км и населением в 1,2 миллиона человек. Пруссия приобрела территории, населенные этническими поляками, к западу от рек Пилицы, Вислы, Буга и Немана вместе с Варшавой (получившие название Южной Пруссии), а также земли в Западной Литве общей площадью 55 тысяч кв. км и населением в 1 миллион человек. Под власть Австрии перешли Краков и часть Малой Польши между Пилицей, Вислой и Бугом, часть Подляшья и Мазовии общей площадью 47 тысяч кв. км и населением в 1,2 миллиона человек. Станислав Август Понятовский под конвоем 120 русских драгун прибыл в Гродно под опеку и надзор российского наместника, где 25 ноября 1795 года подписал акт отречения от престола Речи Посполитой. Последние годы жизни он провел в Петербурге, где внезапно скончался 12 февраля 1798 года в своей резиденции в Мраморном дворце. Станислава Августа Понятовского похоронили в Санкт-Петербургском храме Святой Екатерины Александрийской.

Государства, участвовавшие в разделах Речи Посполитой, заключили «петербургскую конвенцию» 1797 года, которая включала постановления по вопросам польских долгов и польского короля, а также обязательство, что монархи договаривающихся сторон никогда не будут использовать в своих титулах название «Королевство Польское».

На территории, перешедшей под власть Российской империи, были сохранены прежняя правовая система (Литовский статут), выборность судей и маршалков на сеймиках, а также крепостное право. В Пруссии из бывших польских земель были созданы три провинции: Западная Пруссия, Южная Пруссия и Новая Восточная Пруссия. Официальным языком стал немецкий, были введены прусское земское право и немецкая школа, земли «королевщины» и духовные имения отобраны в казну. Земли, перешедшие под власть австрийской короны, разделенные на 12 округов, получили название Галиция и Лодомерия. Здесь также были введены немецкая школа и австрийское право.

Новый замок в Гродно, где С.А. Понятовский отрекся от престола.

В 1807 году по Тильзитскому миру между Россией и Францией из польских земель, которые отошли во время двух последних разделов Речи Посполитой к Пруссии, было образовано Великое Герцогство Варшавское, находившееся под протекторатом Франции, а его главой стал король Саксонии Фридрих Август III. По сути, это был плацдарм Французской империи в Восточной Европе, с помощью которого Наполеон I мог оказывать давление на Пруссию, Австрию и Россию. Император Франции сам утвердил Конституцию Герцогства, согласно которой создавались правительство, Государственный совет, двухпалатный парламент, состоящий из палаты депутатов и сената, а также независимые суды. В 1808 году в стране был введен французский кодекс гражданского права, разработанный группой юристов во время правления первого консула Французской республики (затем императора) Наполеона Бонапарта. В Герцогстве отменили крепостное право, крестьяне получили личную свободу, но земля осталась во владении помещиков.

Карта трех разделов Речи Посполитой между Россией, Австрией и Пруссией.

В 1808 году Наполеон I заключил с Герцогством Варшавским договор. По нему вновь образованное государство обязалось содержать 30-тысячную армию, из состава которой 8-тысячный отряд отправлялся на войну в Испании. Кроме того, в течение трех лет Герцогство должно было выплатить Франции 20 миллионов франков. В войне Франции с Австрией 1809 года Варшава была союзником французов, но первоначально польская армия действовала неудачно и сдала Варшаву. Однако вскоре она сумела собраться с силами и перешла в наступление. Развивая его, она захватила Пулавы, Люблин, Сандомир, Замосць, Львов, Радом и Краков. В войне с Французской империей Австрия потерпела поражение, а территория Герцогства Варшавского в заслугу за верность была увеличена с 103 тысяч кв. км, где проживало 2,6 миллиона человек, до 155 тысяч кв. км с населением в 4,3 миллиона человек. В состав этого государства вошли польские территории, утраченные во время Третьего раздела Речи Посполитой, с Краковом, Люблином, Радомом и Сандомиром.

Варшавское Герцогство в 1807–1815 гг.

Готовясь к войне с Россией, французский император превратил Герцогство Варшавское в свой главный плацдарм. Польская шляхта, мечтая о «Великой Польше», оказывала ему всестороннюю поддержку. На польские деньги строились укрепления, создавались продовольственные базы, армия Герцогства была доведена сразу до 60 тысяч, затем и до 85 тысяч человек. Причем использовать польский вопрос в своих целях Наполеон начал задолго до 1807 года.

Так, после взятия войсками Александра Суворова Варшавы несколько тысяч поляков, в основном из шляхты, эмигрировали во Францию. В конце 1796 года их лидеры предложили Директории сформировать в составе французской армии особый польский корпус и получили согласие на это. В 1797 году создаются два польских легиона общей численностью до 15 тысяч человек, вошедшие в состав Цизальпийской армии под командованием Наполеона Бонапарта. Командовал этими легионами племянник последнего польского короля генерал-поручик князь Ян Генрик Домбровский – активный участник национального восстания Тадеуша Костюшко в 1794 году. Тогда же появился гимн легионов – «Марш Домбровского», или Piesrt Legionow Polskich we Wloszec, («Песня польских легионов в Италии»), написанный Юзефом Выбицким. Марш, начинающийся словами: Jeszcze Polska nie zginela Kiedy my zyjemy (Еще Польша не погибла, Если мы живем), быстро стал своеобразной визитной карточкой польского национально-освободительного движения, а с 1831 года он считается гимном Польши.

По замыслу Яна Домбровского, польские легионы должны были вместе с французами вторгнуться в Польшу и отвоевать независимость Речи Посполитой. Эти части имели польское обмундирование с французскими кокардами, а на своих знаменах несли девиз: «Свободные люди – братья». Но в жизни все оказалось сложнее. В 1798 году легионы Домбровского участвовали в боевых действиях против Папской области и Неаполитанского королевства, а в войне II антифранцузской коалиции сражались с русско-австрийскими войсками, причем вновь столкнулись с Суворовым в битве при Треббии, в которой понесли тяжелые потери.

В 1802 году Франция подписала Амьенский мирный договор с Великобританией, согласно которому польские части были расформированы. Часть легионеров отправили в колонию Сан-Доминго, где большинство из них погибло от болезней и в схватках с восставшими рабами, другая часть добровольцев вступила в гвардию неаполитанского короля, а остальные были распределены между полками французской армии. Но уже во время войны с IV антифранцузской коалицией в армии Франции вновь появляются два северных польских легиона под командованием генералов Зайончека и Володкевича (оба уроженцы ВКЛ) численностью более 8 тысяч человек. Им уже удалось вступить на польскую землю.

Можно даже предположить, что Бонапарт понимал чувства поляков, так как сам родился спустя всего пару месяцев после того, как его родину Корсику завоевали французы. В юности он принимал участие в борьбе за ее независимость, а одним из самых близких Наполеону людей долго был его адъютант поляк Юзеф Сулковский, смерть которого в 1798 году в Каире далекий от сентиментальности первый консул Франции оплакивал как гибель ближайшего друга.

О судьбах Родины постоянно напоминала Наполеону и его польская подруга, красавица графиня Мария Валевская. Более того, чтобы добиться ее благосклонности, Бонапарт сам прямо намекает ей на связь между их личными отношениями и судьбой Польши: «Все ваши желания будут исполнены… – писал он, – ваша страна станет мне еще дороже, если вы сжалитесь над моим сердцем!» Наполеон и Валевская познакомились незадолго до Тильзита, после сокрушительного разгрома Пруссии, когда графиня приветствовала проезжавшего императора как освободителя от лица благодарных поляков (сам Наполеон, впрочем, утверждал, что они познакомились чуть позже, уже в Варшаве, на балу).

Супружеская верность не входила в число добродетелей французского императора (справедливости ради заметим, что его супруга Жозефина также не была безупречна), романы разной степени длительности и интенсивности случались у великого полководца достаточно регулярно. Но здесь иное дело. Молодая полячка действительно любит его, а не его деньги или его славу (разве что славу освободителя Польши). Она сопротивлялась его атакам, как и полагается порядочной замужней женщине. Пришлось вести правильную осаду и задействовать союзников, включая чрезвычайно популярного в Польше будущего маршала Франции Юзефа (Иосифа) Понятовского. Мария, почти сведенная с ума хором убеждающих ее проявить благосклонность патриотов (в число которых входил даже ее пожилой муж), сдается. А затем влюбляется.

Особое значение для Наполеона имело то, что в мае 1810 года у Марии родился сын. Его сын! (В дальнейшем граф Александр Валевский станет известным дипломатом и сенатором Франции.) Император уже не первый год думает об основании династии. К несчастью, он бездетен. Жозефина уверяет, что дело в нем самом – ведь у нее же есть дети от первого брака – Эжен и Гортензия. Теперь же выясняется, что это не так, и это меняет дело. Как знать, не встреться на пути великого завоевателя прекрасная полячка, глядишь, и не было бы развода с Жозефиной и брака с Марией-Луизой Габсбург, а как это повлияло бы на ход истории? Остается только гадать…

А пока Наполеон проводит со своей возлюбленной целые дни. Для него это много, поскольку двух главных женщин в его жизни зовут иначе: Власть и Слава, и борьба за их благосклонность всегда отнимала у него гораздо больше времени, чем ухаживания за красавицами из плоти и крови. Поляки воспринимают это как еще одно доказательство того, что император не покинет их, не бросит дело возрождения Польши на полдороге. Мария Валевская становится национальной героиней, символом нерушимой связи Наполеона и их отечества.

Мария Валевская с сыном.

Молодой Наполеон Бонапарт.

Но, рассуждая здраво, надо признать, что поляки заблуждались – они были нужны Наполеону прежде всего как пушечное мясо в европейских войнах и как средство воздействия на Россию, Пруссию и Австрию. Тем не менее Наполеон стремился к такой перестройке карты Европы, где польско-литовскому государству тоже нашлось бы место. Собственно поэтому и появилось Герцогство Варшавское, хотя по сравнению с первой Речью Посполитой оно было лишь «тенью прежней роскоши» – в семь раз меньше по территории и в пять – по населению. Однако поляки верили в то, что это только начало, что император Наполеон, за которого их отцы и братья сражаются уже почти пятнадцать лет, собирается восстановить великое Польское государство «от можа до можа» (от моря до моря). И они шли за ним, так как в их представлении император был другом Польши, а Польша за это должна стать самым надежным и преданным его союзником. Между тем война с Россией, в состав которой еще по-прежнему входила часть Польши, становилась реальностью.

Естественно, в Петербурге на новую карту Европы смотрели с неудовольствием и подозрением. Территория Великого Герцогства Варшавского в сложившейся обстановке очень напоминала плацдарм для вторжения в Россию, а разговоры про великую Польшу заставляли беспокоиться о сравнительно недавно приобретенных территориях Украины, Беларуси и Литвы. Но Российская империя отвыкла терять земли, весь XVIII век она их только приобретала. Однако русская армия была тогда далека от совершенства: Суворов в могиле, и замены ему не видно, финансы заметно расстроены, а русско-французский мир 1807 года и последовавшая за ним «трогательная дружба» двух императоров никого не обманывает, так как Александр понимает, что союз с Наполеоном возможен только на его условиях, и условия эти могут меняться исключительно в одностороннем порядке.

Польская карта – сильный козырь, об этом Александру I не уставал напоминать князь Адам Чарторыйский, польский патриот и недавний министр иностранных дел России. О различных восточноевропейских проектах Наполеона в Петербург сообщает и тайный агент российского императора Шарль-Морис де Талейран-Перигор князь Беневентский, бывший министр иностранных дел Франции. Политическое чутье никогда не подводило этого циничного, но бесконечно проницательного человека, и в зените славы наполеоновской Франции он уже видит скрытые признаки ее скорой гибели, поэтому предлагает свои услуги России и Австрии, получая немалые суммы за информацию преимущественно внешнеполитического характера. Талейран уверен, что «польский вопрос» для Наполеона – средство давления на восточного союзника.

Решение о подготовке ко «второй польской войне» (под первой Наполеон понимал кампанию 1806–1807 годов, закончившуюся Тильзитом) принимается, по-видимому, в начале 1811 года. Название неслучайно, хотя о планах Наполеона можно судить преимущественно по его высказываниям, а они довольно противоречивы, но идея отторгнуть у России, по крайней мере, часть бывших польских территорий и присоединить их к Герцогству Варшавскому у него, несомненно, присутствует. Императору нужен надежный союзник на востоке Европы, а Россия себя в этом качестве ведет неудовлетворительно. Она постоянно нарушает континентальную блокаду Англии (а ведь за подобное Наполеон своего родного брата «освободил от обязанностей» голландского короля), лишь имитирует участие в войне с Австрией, спешно реформирует армию, протестует против оккупации Ольденбурга (во главе которого стоит тесть российского императора) и вообще поступает не по-союзнически. То ли дело поляки, уже сейчас готовые выставить в общей сложности около 90 тысяч солдат, шестую часть будущей наполеоновской армии.

Александр I понимает сложность ситуации и сам пытается повлиять на настроения поляков. В начале января 1811 года он пишет Адаму Чарторыйскому, что настал момент доказать полякам, «что несмотря на то, что их заставляют считать Россию единственным существующим препятствием к восстановлению Польши, совсем не невозможно, что именно Россия и осуществит их мечты». Далее Александр просил князя употребить свое влияние и связи в кругах польской аристократии для того, чтобы убедить поляков в серьезности его намерений. В общем, Александр соглашался дать полякам конституцию, собственное правительство, армию и внутреннюю автономию в составе России, но одновременно предлагает забыть о русских землях, разорвать все отношения с Наполеоном и поддержать русскую армию в борьбе с ним силами 50-тысячного корпуса.

В ответном письме Чарторыйский уверяет своего корреспондента в том, что поляки единодушны в своем стремлении добиваться восстановления государственности Польши как конституционной монархии, пишет о сильных профранцузских настроениях в Герцогстве и беспокойстве в связи с военными приготовлениями России. Российский император подтверждает свою готовность восстановить Польшу, дать ей либеральную конституцию и национальное руководство, но на условиях автономии в составе Российской империи (что и будет реализовано после свержения Наполеона в 1815 году). Кроме того, он не скрывает от Чарторыйского, что решение территориального вопроса также будет зависеть от позиции Пруссии, Австрии и Саксонии, правитель которой был по совместительству еще и великим герцогом Варшавским.

Иными словами, Наполеон (по крайней мере в обещаниях) оказался «щедрее» Александра I в польском вопросе, а с учетом настороженности (а то и враждебности) большинства польского населения по отношению к одной из участниц трех разделов Речи Посполитой проект русского императора выглядел тогда не слишком реалистично. По-видимому, в Петербурге это понимали и разрабатывали военные планы России без учета союза с Польшей. Напротив, в феврале 1811 года генерал Беннигсен разрабатывает подробный план превентивной войны против Франции с выходом на рубеж реки Одер. Польская армия должна быть разоружена, а в случае сопротивления – уничтожена. В качестве союзника рассматривается только Пруссия. «Одною наступательною войною возможно нам короля прусского преклонить на нашу сторону, который в противном случае непременно принужден был бы действовать против нас своими войсками; прибавим к сему, что, оставаясь в оборонительном положении, дадим мы полякам увеличить их войска, между тем как наступательными действиями, если не успеем мы истребить или рассеять польской армии, то, по крайней мере, уменьшить ее гораздо, обезоружа оную хоть частью», – писал Беннигсен.

С учетом этого, а также передислокации войск в западных областях России поближе к границам, вызвавшей настоящую панику в Варшаве, миссия Чарторыйского была обречена на неудачу. Но все закончилось еще хуже – полным провалом, так как Юзеф Понятовский после разговора с Чарторыйским, предъявившим ему письма Александра I с целью убедить его в серьезности намерений российского императора, сообщил об этом Наполеону. Последний не преминул обвинить своего венценосного союзника в подготовке войны и в очередной раз продемонстрировал полякам свою заботу об их независимости, распорядившись о создании и выдвижении к границам Герцогства Варшавского Эльбского корпуса под командованием одного из лучших французских полководцев, маршала Даву. После этого на попытках избежать войны между Францией и Россией, равно как и на надеждах склонить поляков в этой войне на российскую сторону, можно было ставить крест.

Наполеон же к началу войны 1812 года родил план расчленения Российской империи и выделения из нее литовских, белорусских и украинских земель. В беседах с поляками он прямо говорил, что ждет от шляхты организации антирусских восстаний в Литве, Белоруссии и Украине. Когда польский сейм, собранный перед вторжением «Великой армии» в Россию, узнал о ее переходе через Неман, он объявил о восстановлении Великой Польши. Правда, французский император охладил горячие головы, он отказался восстановить Польшу в границах 1772 года, поскольку вместо Речи Посполитой хотел создать ряд слабых и зависимых государственных образований – Литву, Самогитию (ранее Жмудь, этнографический регион на северо-западе Литвы), Витебск, Полоцк, Волынь, Подолье, Украину и др. Полякам пообещали только русские земли. Поэтому можно уверенно утверждать, что видение будущего польско-литовских земель у Наполеона и польско-литовской шляхты сильно отличалось.

Тем не менее в Отечественной войне 1812 года поляки были самыми самоотверженными союзниками Наполеона. Пятый (Польский) корпус его армии принял участие во всех основных сражениях этой кампании и практически полностью полег в России (по самым оптимистическим оценкам, почти из 100 тысяч поляков, участвовавших в войне, в живых останется не более 10 тысяч). Именно польский конвой будет сопровождать императора во время его поспешного бегства из России в ноябре после катастрофы на Березине, да и после польско-литовские части в массе своей оказались верны Наполеону.

Бывшее Великое княжество Литовское предоставило Наполеону десять полков – пять пехотных и пять кавалерийских, а польская армия в начале кампании 1812 года состояла из семнадцати пехотных полков, шестнадцати кавалерийских полков, дивизии легионов Вислы, корпуса Гамилькара Косинского, артиллерии и саперов: всего 87 тысяч человек и 26 тысяч лошадей. В походе Наполеона в Россию приняло участие около 70 тысяч поляков (по другим данным, похоже, вместе с литвинами – 120 тысяч). Два корпуса «Великой армии» из десяти были целиком польскими: одним командовал Понятовский, другим – Гамилькар Косинский, а остальные полки были рассеяны по разным французским корпусам, так как Наполеон рассчитывал с их помощью облегчить сношения с русскими. Как обычно, польско-литовские части воевали храбро. Тот же Юзеф Понятовский показал себя с самой лучшей стороны под Смоленском, Можайском и Бородином. Домбровскому было поручено обложить Бобруйск, в то время как еще одна из польских дивизий осаждала Ригу. Генерал Княжевич, удалившийся после роспуска польских легионов в 1802 году на Волынь и до начала войны с Россией относившийся к Наполеону с недоверием, снова поступил к нему на службу, командовал дивизией и при переходе через Березину был ранен.

Вопреки утверждению многих российских и даже белорусских историков, в рядах Наполеона бились не только поляки и литовцы, но и белорусы, включая белорусских татар. После того как 1 июля 1812 года Наполеон распорядился восстановить Великое княжество Литовское в составе Виленской, Гродненской и Минской губерний, а также Белостокской области, которые были преобразованы в департаменты с местной и французской администрацией, Временное правительство ВКЛ начало формировать свои воинские части – союзные Наполеону.

В частности, бывший мозырьский стольник и подстароста Ксаверий Обухович в чине полковника сформировал в Пинске 20-й уланский полк Великого княжества Литовского. Активными сторонниками Наполеона были и три его брата, мозырьские помещики. Старший из них, бывший мозырьский судья Адам Обухович, крестный отец великого впоследствии поэта Адама Мицкевича, был близким другом его отца, адвоката Николая Мицкевича, убежденного бонапартиста. Да и сам Адам Мицкевич боготворил Наполеона – для того чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть его поэму «Пан Тадеуш».