Текст книги "Русская Атлантида
Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское в истории и русской государственности. Факты, мифы и размышления"

Автор книги: Геннадий Кудий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Геннадий Кудий
РУССКАЯ АТЛАНТИДА
Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское в истории и русской государственности
Факты, мифы и размышления

Предисловие автора

Развитие Русской государственности, как и любой другой, не могло проходить изолированно. Внешние условия, будь то военные или мирные, накладывали свой отпечаток на этот процесс везде и всюду, включая становление и развитие главных соперников за право собирания земель бывшей Киевской Руси – Великого княжества Московского и Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского (ВКЛ). Последнее существовало в 1235–1569 годах на территории нынешних Литвы, Беларуси, Украины, западных областей России и некоторых восточных воеводств Польши. По своей структуре и политическому устройству ВКЛ было государством полиэтническим, но в основном славянским и православным, интересным и необычным для своего времени, вписавшим яркую страницу в историю восточных славян, а где-то даже предвосхитившим стратегию, тактику и принципы формирования Российской империи после ее выхода за этнически русско-православные границы.

Великое княжество Литовское сформировалось в XIII–XIV веках в результате объединения вокруг Новогродского княжества (ныне белорусский город Новогрудок) древних соседних славянских княжеств – Полоцкого и Турово-Пинского, а также земель балтских племен: литва, аушкайты, ятвязь, жмудь и другие. Объединение происходило на военно-политической, экономической и культурно-этнической основе, но процесс формирования ядра будущего ВКЛ до сих пор хранит много загадок, начиная с названия княжества. По крайней мере есть немало очень серьезных оснований полагать, что территориально-этническим ядром и залогом могущества Великого княжества Литовского стали древние северо-западные княжества Киевской Руси с преобладанием белорусского этноса. Он же господствовал в политической, экономической и культурной жизни ВКЛ на протяжении всей его суверенной истории. По крайней мере официальным языком и средством общения между людьми разных национальностей с середины XIII века и до конца существования Великого княжества Литовского в этом государстве был старобелорусский язык. Именно на нем увидели свет все своды законов княжества: Висличский статут 1423–1438 годов, Судебник Казимира Ягайловича 1468 года, Статуты 1529, 1566 и 1588 годов, Трибунал 1586 года, первые печатные книги восточных славян, изданные в 20-х годах XVI века Франциском Скориной, множество религиозных и светских литературных произведений, огромное количество различных официальных документов, например метрик, которых насчитывается не одна сотня томов.

Великое Княжество Литовское в XIII–XV вв.

После присоединения к Великому княжеству Литовскому Смоленских, Черниговских, Волынских, Южных и Юго-Западных древнерусских земель более 90 % его населения являлось русскоязычным, исповедовавшим православное христианство, или как тогда его называли «русскую» (греческую) веру. Роль же балтского этнического элемента в ВКЛ во все времена его существования была второстепенной, а подчас и вовсе незначительной, несмотря на литовско-балтские корни правящей княжеской династии. Правовая структура княжества также базировалась преимущественно на нормах древнерусского права, которое в свою очередь испытывало огромное влияние норм византийского гражданского и уголовного права, тогда как основу правовой структуры западноевропейских стран, включая Польшу и Чехию, составляло римское право и латинский язык.

До 1387 года великие литовские князья, включая Ягайло, либо исповедовали православие, либо были язычниками, а древнерусские области, присоединяясь к Литве, не испытывали никакого национально-религиозного гнета. Строй и характер местной жизни не нарушался, потомки Рюрика полностью сохраняли свои экономические позиции, при этом мало теряя политически, поскольку государственный строй Литвы являлся федеративным. Великое княжество Литовское было скорее конгломератом земель и владений, чем единым политическим целым. Долгое время русское культурное влияние в ВКЛ нарастало. Гедиминовичи (потомки великого князя Гедимина, правившего в 1316–1341 гг.) обрусевали, становились православными, формировалась тенденция, ведущая к появлению в южных и западных землях бывшей Киевской державы самобытного варианта новой русской государственности. Даже по переписи 1897 года население Вильно (первоначально Вильня или нынешний Вильнюс), бывшего столицей ВКЛ со времен Гедимина, на 56 % состояло из белорусов, на 11 % из поляков, на 2 % из русских, на 12,7 % из евреев и только на 17,6 % из литовцев (в современном понимании принадлежности к данному этносу).

Тенденция была сломлена великим князем Ягайло. Его прозападная ориентация сформировалась в силу личных характеристик: властолюбия, тщеславия, жестокости и желания занять польский трон. В 1386 году он принял католичество, оформил Кревскую унию ВКЛ с Польшей, женился на несовершеннолетней польской королеве Ядвиге, стал польским королем Владиславом II (1386–1434) и основателем новой польской королевской династии Ягеллонов. Амбиции польской шляхты, связанные со стремлением проникнуть на обширные западнорусские земли, были потенциально удовлетворены, правда, не сразу и не без борьбы. Во время княжения Витовта (1392–1430) Великое княжество Литовское по всем параметрам оставалось суверенным государством, но после его ухода с исторической сцены права и привилегии польской (точнее католической) шляхты сравнительно быстро перевесили права русской (православной) аристократии. Началась католическая экспансия на западные земли Руси. Упраздняются крупные областные княжения в Полоцке, Витебске, Киеве и других местах, а самоуправление заменяется наместничеством. Со временем прорусская культурная ориентация аристократии и шляхты ВКЛ меняется на пропольскую. Полонизация и окатоличивание захватывают немалую часть западнорусской знати, в то время как большинство простых людей «русской веры» сохраняли верность православию и древним традициям. Начинается национальная и религиозная вражда, которой до этого в ВКЛ вообще не было места. Постепенно она перерастает в жесткую политическую борьбу, в ходе которой у части национально мыслящего западнорусского населения укрепляются настроения в пользу единого Русского (Московского) государства, складывающегося в XIII–XIV веках в Северо-Восточной Руси.

Расположенное между Польшей и Московской Русью, Великое княжество Литовское и Русское не только являло собой определенный симбиоз политической, социальной и религиозной жизни своих соседей с приоритетом той или иной стороны в различные периоды истории и в разных местах, но и само активно диктовало правила игры на огромных просторах Восточной Европы. В том числе в Тверском, Рязанском, Смоленском, Черниговском, Стародубском и других северо-западных русских княжествах, Новгородской республике и Псковской земле. Их отношения с Литвой, как тогда обычно называли ВКЛ, были настолько тесными, что на протяжении как минимум трех веков имелась реальная возможность формирования и развития единого Русского государства по литовско-русскому пути. Более того, стартовые позиции ВКЛ для осуществления этой миссии первоначально были гораздо предпочтительнее, чем у Великого княжества Московского. По крайней мере великим князьям литовским не надо было ездить в Золотую Орду за ярлыком (разрешением) на княжение, да и экономический потенциал западнорусских земель был тогда мощнее московского.

Здесь нужно оговориться и отдать должное московским князьям, которые в объективно гораздо худших условиях сумели создать мощное этнически и религиозно однородное централизованное государство, которое в конечном итоге вышло победителем в гонке за лидерство с очень сильным соперником. Но это потребовало огромных усилий, в том числе военных, с обеих сторон. Московская и Литовская Русь (позже Речь Посполитая) воевали между собой великое множество раз на протяжении более трех столетий. Причем, вопреки бытующему мнению, по большей части это были братоубийственные войны восточных славян, прежде всего белорусов и великороссов, хотя и обставленные благими намерениями. Одновременно нормой вещей считался отъезд московских бояр на литовскую службу и наоборот. Достаточно сказать, что более трети ближнего окружения великого московского князя Василия III (Тёмного) составляло литовское боярство.

К сказанному следует добавить постоянные войны ВКЛ с татарами на юге и крестоносцами на северо-западе, которые, кстати, здорово стимулировали процесс объединения Литвы и Польши как естественных союзников в этой борьбе. Он завершился при короле Сигизмунде Августе (1522–1572) заключением в 1569 году Люблинской унии (соглашения об объединении Польского королевства и Великого княжества Литовского в конфедеративное союзное государство Речь Посполитую, что в переводе с латыни на польский язык означает «республика», а на русский – «общее дело»). Уния встретила мощное сопротивление высшей белорусской и литовской знати (магнатов) и состоялась лишь благодаря сильнейшему давлению польской и украинской части сейма, который, кстати, тянулся более полугода, а также необходимости дать отпор московской агрессии против ВКЛ в Ливонскую войну. Согласно унии (оригинал не сохранился), Великое княжество Литовское уступало Польше Подляшье, Волынь и Киевское княжество. Ливония объявлялась владением обоих государств. При этом Литвой и Польшей правил совместно избираемый король, а государственные дела решал общий сейм. Однако правовые и денежные системы, армия и правительства оставались отдельными, также существовала внутренняя граница между государствами, на которой взимались таможенные сборы. В XVI–XVIII веках в ВКЛ (впрочем, как и в Польше) господствовала шляхетская демократия. Во второй половине XVII – начале XVIII века после двух крайне тяжелых и опустошительных войн («Потопа» 1654–1667 годов с Московским царством и Северной войны 1700–1721 годов с более сложной конфигурацией участников) Речь Посполитая пришла в упадок и попала под протекторат России. В 1772, 1793 и 1795 годах последовательно состоялись три раздела территории этого государства между Россией, Пруссией и Австрией.

Практически вся территория Великого княжества Литовского оказалась в составе Российской империи.

В общем, история не дала Великому княжеству Литовскому, Русскому и Жемойтскому долгой жизни, но эта жизнь была очень яркой и насыщенной. Позже в Российской империи, Польше и Советском Союзе было сделано все или почти все для того, чтобы история ВКЛ и его роль в становлении русской государственности были основательно забыты. Настоящая книга призвана, хотя бы отчасти, устранить эту несправедливость, а также по возможности восстановить, прежде всего для российского читателя, историческую правду о роли и месте Русской Атлантиды – ВКЛ в развитии Восточной Европы и формировании русской государственности. А равно показать на примере Великого княжества Литовского смертельную опасность и даже гибельность для любого уважающего себя этноса бездумной потери своей национальной идентичности, традиций и веры.

Образование Великого княжества Литовского и Русского

Герб ВКЛ «Погоня».

Существует нечто, перед чем отступают и безразличие созвездий, и вечный шепот волн. Это деяния человека.

Мудрость Древнего Египта

В течение столетия после татаро-монгольского нашествия на землях Киевской Руси вместо нескольких десятков княжеств выросли два мощных государства, две новые Руси: Русь Московская и Русь Литовская. Три четверти древнерусских городов – Киев, Полоцк, Смоленск, Чернигов и многие другие – попали в состав Литовской Руси. В XIII–XVIII веках история этих земель самым тесным образом была связана с Великим княжеством Литовским и Русским. Литовские ученые убеждены, что слово «Литва» пришло в русский, польский и другие славянские языки непосредственно из литовского языка. По их мнению, это слово происходит от названия речушки Летаука, а первоначальная Литва находилась в районе между реками Нерис, Вилия и Неман. В энциклопедическом словаре «Россия» Ф.А. Брокгауза и И. А. Ефрона говорится о литовцах, «живущих главным образом по Вилии и нижнему течению Немана» и разделяемых на собственно литовцев и жмудь.

Далее утверждается, что в середине XIII века литовский князь Миндаугас (Миндовг) подчинил себе земли литовских и славянских племен и создал мощное государственное образование. Опасаясь немецкого порабощения, он крестился по католическому обряду, за что получил от папы римского королевскую корону. Акт коронации состоялся 6 июля 1253 года и увенчал деятельность этого объединителя литовских племен, создателя первого литовского государства и его правителя. Тем самым Литва стала европейским субъектом политики и международного права. Такова официальная версия, долго господствующая в исторической науке. Между тем есть немало фактических и лингвистических данных, позволяющих обоснованно утверждать, что древняя «Литва Миндовга» находилась вовсе не там, где ее располагают приверженцы этой теории, а южнее – в верховьях Немана, т. е. на территории современной Беларуси.

Исторические реалии XIII–XIV веков действительно стимулировали политическое объединение балто-славянских этносов, проживавших на территории нынешних Литвы и Беларуси. Создавая очередной очаг наступления по Западной Двине, немецкие крестоносцы в XXII веке пришли в Восточную Прибалтику, перекрыли выход к Балтийскому морю по Неману и Западной Двине (а как быть без торговли!) и начали многовековое давление как на Северо-Западные славянские земли, так и на балтские племена, проживавшие на территории современной Литвы. Активная фаза захвата прибалтийских земель началась на заре XIII века, после основания города Риги и Ордена меченосцев в 1202 году. Меченосцы быстро покорили ряд племен Восточной Прибалтики, но в современной Литве встретили мощное сопротивление местного населения.

Балты были хорошими воинами, и об их победах не раз повествуют немецкие хронисты, которых трудно заподозрить в симпатиях к противнику. Однако справиться в одиночку с таким сильным врагом, как немецкие рыцари, они не могли и без славянской поддержки, скорее всего, разделили бы участь пруссов, полностью сошедших в небытие под нажимом крестоносцев. Русские князья тоже были заинтересованы в союзе с балтскими племенными союзами, так как меченосцы начали вторгаться в их земли, угрожая Великому Новгороду, Пскову, Полоцку и городам Чёрной Руси, а также затрудняли торговлю славянских земель на Балтике. В 1234 году новгородский князь Ярослав Всеволодович нанес серьезное поражение крестоносцам у Дерпта, а окончательный разгром Ордена меченосцев произошел в 1236 году под Шауляем (Шавлями). Тогда балтские дружины под командованием Миндовга в союзе с псковскими ратниками отбросили меченосцев едва ли не к границам 1208 года, а литовский князь восстановил свое влияние в Курсе и Земгалии. Под его руку также перешли Аушкайтия и часть Жемайтии.

В 1237 году меченосцы объединились с Тевтонским орденом и стали его филиалом в Восточной Прибалтике под названием Ливонский орден. В те же годы Тевтонский орден вел наступление на литовско-русские земли из Пруссии. Под влиянием тевтонской опасности многие литовские вожди кланов пришли к выводу о необходимости срочной реформы социально-экономических и общественных отношений, особенно в части политического объединения и создания хорошо обученного войска. Дальнейшие почти двухвековые отношения Великого княжества Литовского с Тевтонским орденом можно охарактеризовать как отношения непримиримых врагов и взаимовыгодных партнеров одновременно. Но в целом единство балто-славянских этносов будущего Великого княжества Литовского и Русского позволило им не только сохранить свою этническую идентичность, но и само существование в условиях массированной тевтонской агрессии на северо-западе и монголо-татарской на юго-востоке.

Чувствительными были и внутренние объединительные тенденции. Двадцать небольших удельных княжеств, существовавших тогда на месте Полоцкой и Турово-Пинской земель, вели постоянную изнуряющую междоусобную борьбу. В современной Литве государственности тогда не было вовсе, но уже появились племенные союзы со своими князьями (кунигасами), имевшими сильные военные дружины, оказывающие серьезное сопротивление крестоносцам, часто выступая в союзе с русскими князьями. Многие из них хорошо понимали необходимость создания крепостей, укрепленных городов и развития торговли. При этом образцы русской политической и социальной организации были для балтских племен наиболее понятными, полезными и приемлемыми. Впрочем, их набеги на русские земли продолжались, хотя до этого они сами долго платили дань полоцким князьям.

Борьба с крестоносцами и соперничество между племенными союзами возвышали личности отдельных князей. Одним из них был Миндовг, сумевший на некоторое время объединить балто-славянские территории Южной Литвы и Северо-Западной Беларуси (Чёрной Руси), как тогда назывался регион верхнего течения Немана с городами: Гродно, Новогрудок, Волковыск, Слоним, Несвиж, Менск (Минск), Слуцк и др., входивший в XII веке в Гродненское и частично в Полоцкое княжества. Это объединение и стало ядром формирования будущего Великого княжества Литовского. Активную объединительную политику в регионе в то время проводили также Владимиро-Суздальская, Галицко-Волынская и Смоленская земли.

Откуда пошло название «Чёрная Русь» – неизвестно. По одной из версий, входя в тройку «цветных» русских земель, Чёрная Русь получила такое название как северная территория, Червонная – как южная, а Белая – как западная, по аналогии с Синей или Белой Ордой (восточной и западной соответственно), т. е. происхождение термина возводится к восточно-азиатской цветовой ассоциации территорий со сторонами света. Впервые все три «цветные» русские земли были обозначены на карте монаха фра Мауро, датируемой 1459 годом. Имеется и другая гипотеза происхождения этого топонима. Согласно ей, название «Белая Русь» закрепилось за той частью Западной Руси, где было распространено христианство, а Чёрной Русью называли территорию нынешней Гродненской области, где долгое время сохранялось язычество. У меня есть и свое предположение: эти земли могли получить название «чёрные» как приграничные, постоянно страдающие от разрушительных набегов первоначально тогда еще варварских балтских племен, а позже– тевтонских рыцарей, которые с пугающей регулярностью продолжались вплоть до Грюнвальдской виктории славян в 1410 году. Правда, и литвины с литовцами в долгу особо не оставались. Так ли это было на самом деле или иначе, сегодня сказать трудно, но следует помнить, что подобные названия давались в те времена не случайно.

Нынешняя Гродненская область Беларуси и в XIII веке, и теперь находится на славяно-балтским пограничье, где взаимопроникновение этносов всегда выглядело достаточно сложно, часто напоминая зубья шестеренки. Даже сегодня славянский этнический элемент в Южной Литве значителен, чего о балтском этническом элементе в Гродненской области сказать уже нельзя. Но во времена формирования Великого княжества Литовского ситуация была иной. Славяне в этих местах, как и во всей Беларуси, не были автохтонами. Они пришли сюда не ранее VI–VII веков, постепенно вытесняя и ассимилируя проживающие здесь балтские племена. Среди славянского населения Чёрной Руси православное христианство ко времени Миндовга уже доминировало безраздельно, о чем свидетельствует хотя бы факт наличия в Гродно XII века (тогдашний Городен) как минимум трех каменных церквей византийского типа. Одна из них, Коложская, сохранилась до сих пор, остальные представлены фундаментами. А ведь, наверное, были еще и деревянные церкви.

Коложская церковь в Гродно.

Гродно, как и большинство других городов Чёрной Руси, впервые упоминается под 1005 годом и не где-нибудь, а в Уставной грамоте великого князя Киевского Владимира Святославовича об основании Туровской епископии и заведении церковной десятины в ней. В Грамоте говорится: «Се аз, князь великий киевски Василии, нарицаемыи Владимер, умыслих со своею княгинею Анною и з детьми своими: с сыном Изяславом и Мьстиславом, Ярославом и Всеволодом, Борисом и Глебом, и со всеми детьми, и з боляры своими третие богомолие епископию поставих в Турове в лето 6513 (1005 г.). И придах к ней городы с погосты в послушание и священие и благословение держати себе Туровской епископии: Пинск, Новогрод, Городен, Слоним, Берестеи, Волковыеск, Здитов, Небле, Степан, Дубровица, Высочко, Случеск, Копыл, Ляхов, Городок, Смедян. И поставих перваго епискупа Фому. И придах села, винограды, земли бортные, волости со всеми придатки, озера, реки, тако и в мыте, и на торгу, и на перевозах десятую неделю, десятый пеняз, и от жита десятая копа святому Спасу и святей богородицы…».

Замок Миндовга в Новогрудке.

А вот балтское население, проживавшее в Чёрной Руси, скорее всего, оставалось языческим, о чем в том числе свидетельствует факт принятия христианства по католическому обряду и обратного возвращения в язычество князя Миндовга. Объясняется это просто: В Киевской Руси под христианизацию первоначально подпадало только славянское население, а иноплеменные этносы оставались в язычничестве. Именно по этой причине островки балтского населения на белорусской территории, например в селениях Обольцы (Толочинский р-н), Гайны (Логойский р-н) и др., были крещены в католическую веру лишь после заключения Кревской унии 1385 года, как и все остальное балтское население современной Литвы. Этим же объясняется то, почему в Обольцах и Гайне появились первые костелы на территории Чёрной Руси.

Не исключено также, что балтское население Чёрной Руси, окруженное славянами, в том числе население древней Литвы, в значительной степени ассимилировалось и было не столько балтским, сколько языческим. Так, Н. Нарбут сообщает, что в 1405 году туровский бискуп Антоний с согласия великого князя Витовта крестил в Литве народ в православную веру. Но если отождествлять тогдашнюю «Литву» с Аукштайтией (современная Литва), находившейся далеко от Турова, то непонятно, почему именно туровский бискуп крестил Литву, да еще и в православную веру, хотя к тому времени она уже должна была принять христианство по католическому обряду, как того требовала Кревская уния. Но все становится ясным, если расположить «Литву Миндовга» по соседству с Турово-Пинской землей, то есть там, где она и была, – в верхнем бассейне Немана.

Это подтверждает и первое упоминание Литвы под 1009 годом в Кведлинбургских анналах, которые написаны на латыни, но название «Литва» в них почему-то приводится в славянской форме. Там же говорится и о границах Литвы с Русью (in confinio Rusciae et Lituae), что могло быть лишь в случае нахождения тогдашней Литвы в Верхнем Понемонье, ибо только тогда она могла граничить с Русью, от которой территория современной Литвы была отделена ятвягами. Хлебниковские летописи, в отличие от существенно переработанной монахом Нестором по заказу киевских князей «Повести временных лет», тоже поместили Литву среди славянских племен. На это же указывают и сообщения о Литве, связанные с походами Ярослава Мудрого в 1040 и 1044 годах, в которых констатируется, что киевский князь «разбил Литву на полях Слонимских и овладел ею до Немана», т. е. захватил ее левобережную часть.

То же можно сказать применительно к договору Гедимина от 2 октября 1323 года. Называя себя в нем королем Литвы, он тем не менее посчитал нужным в числе прочих подвластных земель назвать Аукштайтию и Жемайтию (от лит. zemas – «низкий», «нижний», ранее Жмудь), что не только четко указывает на их общепринятое тогдашнее название, но и на то, что титул короля Литвы происходил не оттуда. Повествуя о событиях 1294–1300 годов, П. Дузбург тоже называет Аукштайтию «владения короля Литвы» (terra regis Litowia), а из этого следует, что Литва и Аукштайтия были в то время разными географическими понятиями.

Где конкретно находилась Литва в древности, хорошо знал и русский историк М. Надеждин: «Собственно в Литве им (литовским языком) говорят уже совсем немногие, а именно: одно селение в повете Вилейском, несколько в поветах Новогрудском и Слонимском».

Во времена Адама Мицкевича (1798–1855) Литвой называли не только современную Литву, но и определенную часть территории Беларуси. Однако последняя носила такое название не потому, что она входила в состав Великого княжества Литовского, а потому, что именно здесь в давние времена и была Литва, отмечал сам поэт, родившийся под Новогрудком и всегда называвший свою «малую родину» Литвой.

О нахождении летописной Литвы в верхнем течении Немана свидетельствует и то, что местное население, ассимилировавшись в белорусов, по-прежнему называло себя литвинами. Письменные источники отмечают это уже в конце XIII – начале XIV столетия. Даже белорусский писатель В. Дунин-Мартинкевич (1807–1884), которого никак нельзя заподозрить в отсутствии белорусского национального самосознания, считал, что он вырос среди литвинов. Уроженец Гродненщины Кастусь Калиновский – один из предводителей национально-освободительного движения в Беларуси, революционная деятельность которого приходится на 60-е годы XIX столетия и который всегда обращался к своему народу на белорусском языке, как правило, тоже называл родной край Литвой. Называет себя литвином и один из героев трилогии Якуба Коласа «На росстанях» – белорус Баранкевич.

В общем, как убедительно доказал Николай Ермалович в своей книге «Белорусское государство – Великое княжество Литовское» (Минск, 2000 г.), а 30 лет ранее к такому же выводу пришел и Я. Юхо. По его мнению, название «Литва» на протяжении многих столетий относилось к Беларуси и являлось в сущности ее историческим наименованием. Лишь в начале XX столетия, после завершения формирования белорусской нации, название «Беларусь» закрепилось за верхним Понемоньем, вытеснив оттуда название «Литва», которое с того времени относится только к современной Литве. И это далеко не все примеры.

Как представляется, балтско-литовские земли некомпактно тянулись с северо-запада на юго-восток от Балтийского моря до верховья реки Неман и ее левого притока Щары. В завершение темы о балтско-литовских землях важно подчеркнуть, что они врезалась клином между Полоцкими, Турово-Пинскими и Новогродскими княжествами, являясь одной из исторических областей Беларуси. Не видя такого геополитического расположения древней Литвы, нельзя понять, почему в середине XIII столетия она очутилась в фокусе политического соперничества соседних с ней земель, которые стремились завоевать ее, впрочем, как и наоборот. В этом соперничестве победу одержал Новогродок (Новогрудок), который и стал центром создания нового государства – Великого княжества Литовского. По уровню своего социально-экономического развития Чёрная Русь тогда стояла много выше соседних балтских племен, но последние были воинственны и динамичны, в силу чего временно вполне могли взять верх и завоевать какие-то славянские земли. Но объединительные процессы на этой территории, по нашему мнению, были гораздо сложнее как по структуре, так и по наполнению. Что, собственно, и подтвердила вся последующая история Великого княжества Литовского и Русского, где доминировал славянский этнический элемент, прежде всего белорусский.

Кровью и силой шел Миндовг к власти. По словам волынского летописца, «нача избивати братью свою и сыновце свои, а другая выгна с земли и нача княжети один во всей земле Литовской». Устраняя противников, Миндовг постепенно становился властителем крупной территории. Хитрый и коварный, когда нужно попиравший любые принципы, он был серьезным противником и для внешних врагов, и для внутренних. «Никакое злодейство не могло остановить его: где нельзя было действовать силою, там он сыпал злато, употреблял обман», отмечали хронисты тех лет. Миндовг был человеком своего времени, впрочем, как и многие литвины, воинственные и жестокие. По словам папского посла к татарам Плано-Карпини, проезжая землями Западной Руси он во все продолжение пути находился в беспрестанном страхе перед литвинами.

Чёрная Русь с городами Волковыск, Новогродок и Слоним вошла в состав владений князя Миндовга в 40-е годы XIII века, а в 1253 году он короновался как «король Литвы». При этом многие считают, что Миндовг был пруссом и что его пригласили на княжение в Новогродок добровольно. Как бы то ни было, укрепившись в Новогродке, он сумел завоевать соседние земли Чёрной Руси. А далее, опираясь на их потенциал, подчинить племенные союзы литовцев, аушкайтов, ятвягов и жмуди. Вскоре к ним добавились еще разрозненные тогда полоцкие земли – княжества Полоцкое, Друцкое, Витебское и другие. Пользуясь слабостью Руси после татарского нашествия, Миндовг также попытался овладеть Смоленском. Литовские отряды заняли Торопец, совершали набеги на Торжок и Бежецк, подошли к границам Владимиро-Суздальской Руси. После ответных действий смоленских дружин часть территорий была освобождена, но в Полоцке закрепился племянник Миндовга – литовский князь Товтивил.

Таким образом, на севере и западе государство Миндовга должно было противостоять экспансии крестоносцев, продолжавших захваты литовских земель и покорение других народов Прибалтики. На востоке каким-то образом надо было нейтрализовать русские княжества, Новгород и Псков, которые незамедлительно отвечали на набеги литвинов и подвластных им балтов. Наконец, на юге и юго-западе проходило становление могучего противника в лице Галицко-Волынского княжества, претендовавшего в том числе на земли Чёрной Руси. Решая эти задачи, Миндовгу пришлось противостоять наиболее сильным в то время русским князьям – Даниилу Романовичу, князю Галицкому и всей Галицко-Волынской Руси, а также Александру Невскому. Правда, и тот и другой склонялись больше к миру, чем к войне.

С Александром был заключен союз против крестоносцев, выгодный обеим сторонам, пытающимся обезопасить свои границы от грозного врага, хотя до этого Миндовг сам нападал на новгородские и псковские земли в союзе с Орденом, отдав ему предварительно часть непокорных земель жмуди и ятвягов. Но после неудач, постигших его в русских землях, и восстания в Жемайтии и Земгалии он порвал с Орденом, а 1260 году в битве у озера Дурбе литвины наголову разбили тевтонцев.

Миндовг.

Понимая, однако, что в одиночку врага не добить, Миндовг обращается к Александру Ярославичу за помощью и заключает с ним союзный договор. В последующем союзники действовали разрозненно, так что этот договор не принес им серьезной пользы, хотя общая ситуация, несомненно, улучшилась.