Текст книги "Русская Атлантида
Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское в истории и русской государственности. Факты, мифы и размышления"

Автор книги: Геннадий Кудий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

Первая столица ВКЛ город Новогрудок при Наполеоне вновь стал центром дистрикта, здесь был избран мэр, назначен подпрефект и председатель гражданско-военной комиссии, а также была создана местная жандармерия. Город стал центром формирования 19-го уланского полка. Здесь же к исходу сентября были сформированы пехотные полки, а уланские – во второй половине октября, уже накануне отступления французов. Численность созданных здесь военных формирований составила 19 тысяч человек, включая жандармерию, причем обеспечить их всем необходимым должно было местное население.

При участии губернатора Литвы генерала ван Гогендорпа (служившего в армиях Пруссии, Голландии, участника войны за независимость США на стороне французов и бывшего посла Батавской республики в России) был создан эскадрон татарских гусар во главе с майором 8-го кавалерийского полка Мустафой Мурзой Азулевичем. Кроме того, формировались полки добровольцев, причем люди сами платили за пошив формы и за оружие. Всего на стороне Наполеона воевало около 26 тысяч литвинов-белорусов, по-прежнему считавших себя гражданами Речи Посполитой и свято веривших, что они с оружием в руках отстаивают вновь обретенное Великое княжество Литовское, чего не удалось сделать последним посполитым генералам Тадеушу Костюшко и Якубу Ясинскому в 1794 году. И это несмотря на то, что накануне Отечественной войны 1812 года российские власти сумели призвать под ружье в селах и городах Беларуси почти всех, кого только было можно. Тогда в ряды русской армии влилось более 30 тысяч белорусов, а Минский и Гродненский гусарские полки российской кавалерии почти целиком состояли из белорусской шляхты.

Поляки и литвины, шедшие с «Великой армией» в ее наступательном движении, вместе с нею и отступали в Беларусь, Литву, Великое Герцогство и в Германию. И если раньше у них были некоторые иллюзии насчет намерений Наполеона, то, по логике вещей, они должны были утратить их в тот день, когда Наполеон двинулся от Смоленска к Москве. Ведь если бы император Франции в самом деле намеревался восстановить их отечество, ему следовало только утвердиться здесь, организовать польско-литовскую армию и крепости, поставить гарнизоны. Этим он нанес бы страшный удар могуществу России и создал бы в тылу Германии и Австрии вассальное государство, содействие которого было бы ему обеспечено во всякое время. Но он увлекся миражом Москвы и в своей гибели увлек за собою и наиболее верных союзников. Тем не менее даже после проигрыша этой безумной кампании немало жителей бывшей Речи Посполитой еще долго надеялись на Наполеона и рассчитывали, что он вернется для наступательных действий. Неудивительно, что его поражение и взятие союзниками Парижа они воспринимали как собственную трагедию. Адъютант Милорадовича Фёдор Глинка, находясь в те дни в Вильне, так описал это событие: «Париж взят! Весть сия распространяется в городе. Русские в восторге, поляки (Глинка так называет и литвинов) – смотрят сентябрем!.. Эта весть укусила их за сердце. Площадь, где гуляют, вдруг опустела: все присмирели в домах». А Тадеуш Костюшко писал тогда своим соотечественникам из Америки: «Я не знаю, почему, несмотря на симпатию между французами и поляками, французы всегда покидают нас в решительную минуту».

23 декабря 1812 года Александр вернулся в Вильню, которую он покинул всего полгода назад. Он не стал мстить тем, кто связал себя с судьбой Наполеона, и объявил всеобщую амнистию. Тронутые этой милостью, поляки и литвины в большинстве решили снова примкнуть к России: Огинский, Чарторыйский, Мостовский предложили создать королевство Польское, тесно связанное с Россией. 18 февраля 1813 года русские вступили в Варшаву, которая была плохо укреплена, а весь ее гарнизон состоял из 13 тысяч поляков и 2 тысяч саксонцев. Было образовано временное правительство из двух русских и трех поляков под председательством генерала Ланского. Императорским наместником в Польше был назначен генерал Зайончек, а прежнее варшавское правительство удалилось в Краков. В сущности, созданное Наполеоном Великое Герцогство Варшавское прекратило существование, но Европа должна была еще окончательно решить его судьбу.

Вместе с тем поляки «Великой армии», в общем-то, остались верны своему кумиру даже тогда, когда большая часть Европы от него отвернется. Одни отправились помогать гарнизонам крепостей Данцига, Торна, Модлина, а другие отошли в Германию. В Битве народов под Лейпцигом в октябре 1813 года польские части не уступали в храбрости самим французам, а их вождь Юзеф Понятовский за это был произведен в маршалы Франции, но погиб через день в волнах Эльстера (19 октября 1813 г.). Его соотечественники приписывают маршалу гордые слова: «Бог вверил мне честь Польши, я верну ее только ему». Данциг сдался 17 ноября, Замостье – 22 декабря, Модлин – 25-го. Домбровский довел остатки польской армии до Рейна, и она особенно отличилась при Ганау.

Ян Генрик Домбровский.

Юзеф (Иосиф) Понятовский.

Декрет 4 апреля 1814 года вручил командование польскими частями, состоящими под наполеоновскими знаменами, генералу Красинскому. При своем отречении от престола Наполеон тоже не забыл своих верных соратников. Он оговорил, чтобы им разрешили вернуться на родину с оружием и багажом, сохранили знаки отличия и пенсии.

Со своей стороны Александр I тоже отнесся к польской армии благосклонно и во время пребывания в Париже назначил комиссию, которой было поручено преобразовать ее. В комиссию вошли: Домбровский, Зайончек, Вьельгорский, Сераковский и Гедройц. Александр разрешил полякам сохранить национальную кокарду и объявил амнистию. В письме на имя Костюшко император дал обещание восстановить его отечество и разрешил устроить торжественные похороны Понятовского, прошедшие в присутствии возглавлявшего церемонию Барклая де Толли и в обстановке братания двух армий – русской и польской. По пути на Венский конгресс Александр остановился в Пулавах, где отказался принять ключи Кракова, заявив, что пришел не как победитель, а как друг.

В конечном счете на месте Великого Герцогства Варшавского было создано царство Польское в составе Российской империи, получившее и автономию, и конституцию. Так в 1815 году был реализован тот план польского устройства, который Александр I предлагал еще до 1811 года. Причиной тому, разумеется, было не столько благородство императора (хотя и оно имело место), сколько реалистическое понимание им того, что Польша не смирится с жестким подчинением. Правда, как показали дальнейшие события, она и с мягким-то подчинением мириться не пожелала, тем не менее эта государственная конструкция просуществовала вплоть до 1915 года, когда во время Первой мировой войны царство Польское было оккупировано кайзеровскими войсками. Белорусы и литовцы при этом не получили ничего – территория бывшего Великого княжества Литовского и Русского окончательно вошла в состав Российской империи в качестве ее внутренних губерний, впрочем, имевших точно такие же права, как и исконно русские губернии.

В то же время, даже после взятия союзниками Парижа и капитуляции Франции, немало поляков и литвинов по-прежнему считали себя неразрывно связанными с Наполеоном. Они пошли за ним на остров Эльбу и сражались под его командой при Ватерлоо. В Париже на Триумфальной арке запечатлены имена Домбровского, Володковича, Хлопицкого (ошибочно там переименованного в Клопиского), Сулковского, Княжевича, Понятовского, Лазовского. К этому перечню надо добавить имена генералов: Яблоновского, Грабинского, Дембовского, Брониковского, Конопки, Красинского, Сокольницкого, Паца, Клицкого, Вьельгорского, Лачинского, Жолтовского, Аксамитольского, Серовского, Зелинского, Лубенского, Корматовича, Стоковского, Фишера, Немоцинского, Мельзинского, Пакоша, Косецкого. Многие из них были ранены на французской службе, другие убиты. Служа делу Наполеона, поляки и литвины надеялись этим принести пользу своей родине. Но Франция тоже должна быть им благодарна за то, что они пролили ради нее свою кровь. Долгое время Франция оставалась в большом долгу перед ними. Отчасти этот долг она вернула в 1919 году, когда вместе с Великобританией поддержала восстановление польской независимости и помогла защитить ее. Но вторая Речь Посполитая сразу проявила агрессивность по отношению к своим прежним соседям и союзникам, подчинив себе немалое количество литовских, белорусских и украинских земель, ранее входивших в состав ВКЛ. В 1939 году Польша вновь утеряла свободу, которая была возрождена в 1944 году при активной поддержке СССР-России (о чем ныне в Варшаве предпочитают не вспоминать). Путь Литвы, Беларуси и Украины к национальной государственности был еще более длительным и тернистым.

Экономика, право, сословия, религия и культура Великого княжества Литовского и Русского

Экономика

Территория Великого княжества Литовского в составе Речи Посполитой (т. е. после 1569 г.) делилась на четыре основных географических провинции: 1) «Литва» (Вильня, Троки, Гродно, Слоним, Волковыск, Новогрудок и Минск, Несвиж и др.); 2) Жмудь (Жемайтия); 3) «Полесье» (Брест и другие территории); 4) Белая Русь (Рутения): Полоцк, Витебск, Мстиславль.

Основу экономики Великого княжества Литовского и Русского, как и любой иной европейской страны периода Средневековья, вплоть до конца XVII века составляло сельское хозяйство.

Великокняжеский знаменосец.

Библия Франциска Скорины.

Верховным собственником земли в ВКЛ был великий князь, но значительными земельными фондами владели магнаты (паны) – бывшие князья, родственники и приближенные великого князя. Далее следовали бояре – люди, наделенные землей во временное или постоянное пользование за военную или гражданскую службу, которые с XV века стали называться шляхтой. Крупными землевладельцами были также монастыри и церковные иерархи. В 1447 году великий князь Казимир издал привилей, обеспечивавший феодалам, в отличие от крестьян, владение землей на правах полной собственности. Крестьяне собственной земли не имели – они работали и жили на земле магнатов или шляхтичей, до конца XV века рассчитываясь с ними за это в основном продуктами своего труда – зерном, скотом, медом, домашней утварью и т. п. Крестьяне относились к низшему сословию и обыкновенно назывались «люди», «мужики» или «подданные».

Формой общественной организации крестьян являлись соседская сельская община, входившая в состав более широкой организации – волости. Община владела правом разбора некоторых криминальных дел в копном суде, распределением и сбором дани и налогов. В общественном пользовании общины были пастбища, сенокосы, леса и воды. В зависимости от характера собственности на землю, где проживали крестьяне, они подразделялись на помещичьих, государственных и церковных. По величине земельных наделов и характеру повинностей – на тяглых, огородников, бобылей, коморников, кутников и других. По степени личной зависимости от феодалов – на челядь невольную (не имевшую своего хозяйства и жившую в имениях феодалов), челядь придворную (прислуга), «похожих» людей (свободных крестьян с правом перехода из одного имения в другое) и «непохожих» людей (крепостных крестьян, лишенных такого права).

В середине XV века в Западной Европе увеличился спрос на зерно, и торговля им стала очень прибыльным делом. Поэтому землевладельцы ВКЛ начали в массовом порядке переходить к фольварочной системе хозяйства – на лучших землях (200–400 га) организовывалось товарное производство зерна и разведение скота. С этого времени крестьяне за пользование землей должны были либо отрабатывать определенное количество дней в панском хозяйстве (барщина) со своим инвентарем, либо платить денежный «чинш». Вначале барщина составляла два дня в неделю, но постепенно число барщинных дней увеличивалась и кое-где было доведено до пяти. Наиболее интенсивно фольварки развивались в бассейнах Немана и Западного Буга, частично Западной Двины, т. е. в регионах, поддерживающих интенсивные внешнеторговые связи с Прибалтикой, а через нее – с Западной Европой.

Белорусская крестьянская усадьба.

Украинская хата.

Тогда же была проведена аграрная реформа, получившая название «водочной померы». Проводилась она с целью более полного учета и распределения земли, а также унификации крестьянских повинностей. С этой поры основной единицей налогообложения в районах развитого фольварочного хозяйства стала земельная волока (19,5 десятины/21,3 га), а главной повинностью – барщина. В остальных волостях (Поднепровье и Подвинье) главной единицей налогообложения оставалась «служба», а крестьянскими повинностями – чинш и различные виды натуральной дани.

Волочная земельная реформа стимулировала процесс закрепощения крестьянства, начало которому в ВКЛ положил вышеназванный привилей Казимира 1447 года, а «Уставы на волоки» 1557 года распространили его и на ту часть крестьян, которая еще сохраняла право перехода от феодала к феодалу. В 1468 году появился Судебник Казимира – первый сборник законов ВКЛ. Согласно этому документу крестьяне юридически лишались права свободного перехода от одного феодала к другому, то есть навсегда прикреплялись к земле, на которой жили и которую обрабатывали. Издание Судебника означало завершение оформления крепостного права – окончательной утраты частью крестьянского сословия своей личной свободы.

Конечно, это вызывало неповиновение со стороны значительной части крестьянства, выражавшееся в том числе в массовом уходе крепостных на свободные степные земли в Малороссии и формировании казачества в нижнем течении Днепра. Поэтому Статут 1566 года определил 10-летний срок сыска беглых крестьян, а Статут 1588 года удвоил этот срок. Таким образом, крепостное право в ВКЛ получило окончательное юридическое оформление, а крестьяне полностью потеряли личную свободу. Помещики отныне могли их продавать, менять, закладывать в залог как всю семью, так и порознь отдельных ее членов. В западной и центральной Беларуси, а также в Виленском крае Литвы реализация водочных помер привела еще и к смене общинного землепользования подворным.

В XIV–XV веках начинается интенсивный процесс отделения ремесла от сельского хозяйства, сопровождающийся ростом городов и поселков городского типа – местечек. Если в начале XV столетия в ВКЛ было известно 83 города, то к концу этого столетия их стало уже 530. Крупнейшими городами княжества (свыше 8 тыс. человек населения) были: Вильня, Полоцк, Витебск, Могилев, Пинск, Слуцк, Гродно, Брест, Ковно, Киев, Чернигов, Смоленск и др. Города принадлежали либо великому князю (государству), либо крупным феодалам.

Городское население ВКЛ составляли преимущественно ремесленники и купцы, причем ремесленное производство было основой городской экономики и жизни. Для защиты своих интересов ремесленники объединялись в союзы по профессиям – цехи, члены которых делились на мастеров, товарищей (челядников) и учеников. Добиться звания мастера, которые и заправляли всем в цехе, было непросто – в течение многих лет проходилось работать учеником и подмастерьем, после чего надо было сдать очень серьезный экзамен на профессиональную зрелость.

Купцы в свою очередь обеспечивали внутреннюю (держали лавки, трактиры, регулярно организовывали торговые ярмарки) и внешнюю торговлю – с Ригой, Кёнигсбергом, Мемелем (Клайпедой), Москвой, Новгородом, Псковом, Тверью, другими западноевропейскими и русскими городами. Заметную часть городского населения составляли ростовщики, менялы и банкиры, а финансовая деятельность (обмен денег, векселя, ссуды, кредиты и пр.) была важной составной частью городской экономики. Занимались этим делом преимущественно евреи. Города также являлись крепостями, центрами власти, культурной и религиозной жизни.

Наиболее значимые города ВКЛ в границах 1569 года.

В XIV–XV веках около 40 % всех городов ВКЛ находились в частной собственности феодалов. Иногда частные владельцы скупали участки в самоуправляющихся городах и распространяли свою юрисдикцию на всех, кто жил на этой территории, – такие «юридики» были неподвластны магистрату. Население городов стремилось избавиться от феодальной зависимости всеми доступными способами. Учитывая это обстоятельство, с конца XIV века великие князья своими грамотами стали даровать городам магдебургское право, или право на самоуправление (его название происходит от немецкого города Магдебурга, который первым в истории получил такое право в XIII веке). Согласно этому праву горожане освобождались от феодальной зависимости и создавали свой орган власти – магистрат и суд, а ремесленники – свои ремесленные объединения.

Типы городских строений в Великом княжестве Литовском.

Первым в ВКЛ магдебургское право получил Брест (1390 г.), а к середине XVI века его имели практически все крупные города Великого княжества Литовского. Городское самоуправление в ВКЛ представляло собой довольно сложное учреждение. Его главными структурными элементами являлись войт, лентвойт, лавники, бурмистры, радцы. Для осуществления своих функций городское самоуправление располагало рядом должностных лиц, действовавших по указанию и в соответствии с решениями рады (совета), но непосредственно подчинявшихся войту, а также назначаемым им лентвойту и бурмистрам. К ним относились писарь, шафары, ведавшие сбором налогов, «слуги меские», несшие полицейскую службу, инстикгаторы, контролировавшие деятельность членов рады. В распоряжении самой рады находилась тюрьма, гостиные дворы, рынки, городские весы, которыми ведали назначенные радой служебные лица. Вся деятельность местной администрации была под постоянным контролем высших и дворных урадников отраслевого управления, посылавших на места с целью контроля специальных должностных лиц (ревизоров, сборщиков налогов, референдария и др.).

В момент выборов нового состава рады и отчета старой о себе как о высшем органе в какой-то мере заявляло и общее собрание горожан. Исходя из текста магдебургского права, однако, можно предположить, что фактическая роль городской общины здесь носила скорее формальный, нежели действенный и активный характер, так как во главе рады стоял войт, назначаемый великим князем. Правда, на основе грамот о предоставлении магдебургского права, выданных городам ВКЛ, такой вывод часто сделать нельзя. Роль собрания мещан как активной силы часто признается в грамотах, выданных не только крупным, но и небольшим городам и даже местечкам. Активное отношение собрания мещан к выборам должностных лиц и порядку избрания самоуправления зафиксировано в актовых записях Минска, Могилева, Полоцка и Слуцка. Таким образом, напрашивается вывод, что, принимая магдебургское право, многие города ВКЛ, прежде всего на территории современной Беларуси, продолжали опираться на прошлый опыт организации самоуправления во всех тех случаях, которые не регламентировались этим правом. Однако со временем процесс унификации применения норм магдебургского права набрал силу, что подтверждает практика организации городского самоуправления в Орше, Могилеве, Витебске, Гродно, Полоцке, Новогрудке и Мозыре, бытовавшая в конце XVI – первой половине XVII века.

Судопроизводство по уголовным делам в городах осуществляли судебные коллегии (лавы), состоявшие из войта и выборных присяжных – лавников. Главная роль при их избрании принадлежала, по-видимому, не общине, а магистрату. Критериями для избрания лавников были срок проживания в городе и, так сказать, общественная польза от них городской общине. Число лавников могло быть различным, но заседание суда должно было происходить в присутствии не менее половины от общего количества присяжных. Судя по тексту магдебургского права, функции лавников исчерпывались участием в суде войта, который руководствовался магдебургскими узаконениями, так называемым Саксонским зерцалом, предусматривавшим за преступления суровые наказания: повешение, посажение на кол, утопление в воде, четвертование и другие членовредительские казни. Городской суд распространялся только на мещан. Дела шляхты рассматривал великокняжеский и воеводский суды.

Более отчетливо роль лавников выступает в судебной деятельности городских учреждений, которая в городах ВКЛ была разнообразней, чем предусматривалась магдебургским правом. Например, в Бресте и Гродно магистратские книги совершенно отчетливо разделяют два судебных учреждения: бурмистровско-радецкое и войтовско-лавничье. Каждое из них заседает отдельно. Лида, рассчитывавшие добиться угодного им решения, обращались в тот или иной из судов исходя не из его компетенции, а из собственных расчетов. Не случайно в книгах войтовско-лавничьего суда Гродно присутствуют записи дел, совершенно аналогичных тем, какие разбирал суд бурмистровско-радецкий. Магистрат Могилева упорно добивался ликвидации двух судов и в 1636 году получил от короля грамоту, объединявшую их в одно судебное учреждение. Санкционируя объединение судов, король обязал город ежегодно выплачивать войту Могилева своего рода компенсацию в сумме 2000 злотых. И если город не остановился перед столь крупным расходом, то ясно, как важно было ему покончить с этой магдебургской нормой.

Дело в том, что войты особо не утруждали себя исполнением текущих обязанностей, возложенных на них самой должностью. Для этих целей они назначали себе заместителей – лентвойтов. В первоначальных грамотах на магдебургское право он приносил присягу верности войту, а не городу. Но оба принципа (назначение и присяга) претерпели к началу XVII века изменения. Так, если грамоты Бреста 1390 и 1511 годов назначение и присягу лентвойта целиком относят к компетенции войта, то в первой четверти XVII века магистрат Бреста настоял на том, чтобы лентвойт, назначенный войтом, приносил присягу уже городу, причем в ратуше. Можно предположить, что к середине XVII века, во всяком случае в крупнейших городах Беларуси и на западе, и на востоке, горожане сумели противопоставить самовластию войтов определенные нормы, усиливавшие их влияние на деятельность тех, кто был фактически исполнителем войтовских обязанностей. Совет заведовал хозяйством города, его благоустройством, рассматривал гражданские дела горожан.

Городские рады и их учреждения работали в ратушах. Таким образом, магдебургское право составляло каркас всего здания городского самоуправления в Великом княжестве Литовском, однако в ряде черт его нормы здесь были дополнены местной традицией. В частности, будучи реальностью, магдебургский образец далеко не всегда являлся единственным источником и базой формирования городского самоуправления в княжестве. Но в целом организация и сельской, и городской жизни, и финансов в ВКЛ не сильно отличалась от западноевропейской практики.

В середине XVII века Речь Посполитая вступила в полосу жесточайшего политического кризиса, связанного с восстанием украинского казачества, шведским вторжением и затяжной войной с Московским царством. Политические события углубили черты застоя и упадка, обнаружившиеся в экономике Польско-Литовского государства уже с начала этого века. Прежде всего они проявились в технике земледелия, вообще консервативной для всего феодального периода. Наблюдаются случаи перехода от трехполья к двухполью, недостаточное удобрение полей, сокращение посевов пшеницы, технических культур и даже ржи. Снизилась и урожайность: во второй половине XVII века урожаи составляли в среднем сам-три для ржи и ячменя, а для овса – сам-два. Положение крепостных крестьян в это время тоже значительно ухудшилось. На значительной территории по-прежнему господствовала фольварочная система хозяйствования, а основной повинностью оставалась барщина, нормы которой постоянно увеличивались. Повинности крестьян не ограничивались обработкой господской земли. Они должны были выполнять без всякого вознаграждения и не в счет барщины много других разнообразных работ для пана: подводную повинность и охрану поместья, ремонт дорог, экстренные работы во время летней страды, работы на панском огороде и т. д. Сохранялись и натуральные оброки, и денежный чинш. Сверх повинностей в пользу помещика на крестьянина ложилась главная тяжесть государственных налогов.

Связь крестьянского хозяйства с рынком и все крестьянские промыслы находились под контролем пана. Обязанность крепостных молоть хлеб только на панских мельницах и монопольное право пропинации (изготовления и продажи спиртных напитков), являвшиеся для пана дополнительным источником дохода, также были тяжелым бременем для крестьянского хозяйства. Следствием беспощадной эксплуатации крестьянских хозяйств было их разорение и упадок. Крестьянские наделы во второй половине XVII века сократились на 20 %, уменьшилось количество крестьянского скота, поэтому крестьянам приходилось пользоваться панским скотом за дополнительные повинности. Увеличилось число малоземельных и безземельных крестьян, вынужденных наниматься в батраки на крайне тяжелых для них условиях. Еще более ухудшали положение крестьян войны, эпидемии и голод, весьма частые во второй половине XVII века.

Безграничная власть панов над их подданными подтверждалась многими сеймовыми постановлениями. Феодалы продавали или дарили своих крепостных крестьян, распоряжались их наследством, имели над ними неограниченную судебную власть. До XVIII века паны обладали так называемым правом меча, т. е. правом жизни и смерти по отношению к своим «хлопам». Против панского гнета крестьяне защищались всеми средствами. Они бежали от своих панов, отказывались выполнять повинности, убивали своих угнетателей. Несмотря на то что шляхта располагала сильным аппаратом принуждения, часто вспыхивали крестьянские волнения. Как следствие, упадок техники, разорение крестьян, обострение классовой борьбы и непрерывные войны этого периода подорвали и панское хозяйство.

Города, торговля и промышленность во второй половине XVII века также приходят в упадок. Барщинно-фольварочная система уже привела тогда к обнищанию основной массы крестьянства и к ослаблению связей крестьянских хозяйств с рынком. В то же время феодалы, выручая огромные суммы денег от торговли хлебом, расходовали их на покупку заграничных товаров, преимущественно предметов роскоши. Как следствие, города были отстранены от внешней торговли.

Основной формой промышленного производства в городах оставалось цеховое ремесло, но количество цеховых ремесленников значительно сократилось при одновременном росте числа ремесленников, не входивших в цеховые организации и получивших название партачей. При этом развитие внецехового ремесла не облегчало перехода к новому способу производства. Наоборот, оно было использовано феодалами для увеличения своих доходов в ущерб экономическим интересам города. Феодалы селили партачей и крепостных ремесленников в своих городских владениях – юридиках, на которые не распространялось городское право, и таким образом укрывали их от преследования цеховых и городских властей, запрещавших им заниматься ремеслом. Цеховые ремесленники справедливо видели в партачах своих конкурентов. С середины XVII века обнаруживается заметный упадок внутренней торговли. Отчасти это явилось результатом роста вотчинного ремесла, которое обычно не включалось в общий товарооборот и было связано лишь с соседними деревнями. Сократилась и внешняя торговля. Транзитный путь через Речь Посполитую с Востока в результате польско-турецких войн потерял свое значение, а напряженная борьба подмастерьев и городской бедноты против мастеров и городской верхушки усугубляла кризис городской экономики.