Текст книги "Русская Атлантида
Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское в истории и русской государственности. Факты, мифы и размышления"

Автор книги: Геннадий Кудий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)

Галицко-Волынское княжество серьезно пострадало от нашествия Батыя, но благодаря умелой политике князя Даниила вскоре окрепло и стало наиболее сильным среди всех русских княжений. Отношения литовского и русского князей складываются неоднозначно. Даниил Галицкий нуждался в союзниках для борьбы с татаро-монголами, а Миндовг знал, что его мир с тевтонскими рыцарями – не более чем перемирие. Около 1251 года Даниил женился на племяннице Миндовга – сестре Товтивила из Полоцка, а в 1253 году дочь литовского князя была выдана замуж за младшего сына Даниила Шварна. Тогда же среднему сыну Даниила Галицкого Роману на правах вассала Миндовга было пожаловано Новогродское княжество, но этим событиям предшествовал поход галицких войск на ятвягов и Литву.

Около 1254 года Даниил принял королевскую корону и скипетр от папы, короновавшись в Дорогочине. Поэтому Миндовг вынужден был вернуть ему Чёрную Русь в качестве лена. Несмотря на то что папа римский «позволил» литвинам нападать на Волынь, Миндовг остался верен союзу с Даниилом, по крайней мере, до нападения на Литву татар в 1258 году, в котором по их требованию участвовали и галицко-волынские войска. В начале 60-х годов XIII века Миндовг, скорее всего, уже восстановил свою власть над Чёрной Русью, не смотря на то что к тому времени опять вернулся в язычество и формально потерял право быть христианским королем. Кстати, вплоть до последних лет правления Витовта становиться таковыми великие литовские князья особо и не стремились.

Насчет столицы Миндовга и места его коронации ведутся споры, но наиболее вероятно, что это был Новогродок. Во всяком случае, после этого именно Новогродок еще 70 лет оставался столицей формирующегося Литовско-Русского государства. Даже после переноса князем Гедимином в 1323 году столицы государства в Вильно (Вильню), а своей резиденции в Трокай (Троки), замки Чёрной Руси – Гродненский, Лидский, Новогродский – сохраняли статус великокняжеских владений вплоть до конца существования ВКЛ. К примеру, на рубеже XV века князь Витовт держал свой двор в «Старом замке» Гродно, а Лидский замок обычно использовался для проживания (заточения) почетных гостей и высокопоставленных пленников великого князя Литовского.

Лидский замок начала XIV века до реконструкции.

Созданное Миндовгом государство, однако, было непрочным. Хотя он и провозгласил себя властителем литовских племен, кроме него хватало других князей, действующих если не самостоятельно, то вполне свободно. Они продолжали совершать набеги на пограничные земли Руси, Ливонии, Польши и Тевтонского ордена. А сам Миндовг в 1262 году мстил князю Васильку за его участие в татарском походе под предводительством тёмника Бурундая, напав на волынские города. Набег был неудачным, и обратно литовские отряды отступают через Пинскую землю, что еще раз свидетельствует в пользу нахождения «Литвы Миндовга» между Пинским и Новогродским княжествами.

На этом более-менее достоверные сведения о первом объединителе Литвы теряются. Разные источники датируют смерть Миндовга между 1263–1264 годами, но, похоже, он был убит в 1263 году в результате заговора подвластных ему князей, недовольных политикой централизации. Таким образом, первый великий князь Литовский пал жертвой своей политики, лишь начав создание государства. Однако он создал крепкий плацдарм, на базе которого в дальнейшем и было построено ВКЛ.

После длительной междоусобной борьбы в 1264 году великим князем Литовским становится сын Миндовга Войшелк, который еще во время его княжения был посажен отцом на княжение в Новогродке. Вскоре Войшелк крестился в православие и выразил желание принять монашеский постриг, отказавшись от княжеских прав. Но когда он узнал о смерти отца, то покинул монастырь, собрал в Новогродке и Пинске достаточно сильное войско, после чего жестоко расправился с заговорщиками. Было истреблено множество людей, а триста семейств литовских в поиске убежища выехали в Псков. Войшелк ненадолго становится правителем Литвы, так как, придя к власти, вновь от нее отрекается и передает княжение своему шурину Шварну, а сам опять уходит в монастырь. Таким образом, присоединение Литовского княжества к Галицкому становится весьма реальным. Но этому помешала зависть к брату старшего сына Даниила Льва. Обманом он убивает Войшелка и ненадолго становится правителем Литвы, но уже спустя полгода-год великим литовским князем избирают Тройденя, который правил в 1270–1282 годах. Судя по имени, он тоже был славянином. Во всяком случае, его братья Борза, Сурьпутия, Лесия и Свелкения, как утверждает Ипатьевская летопись, были православными.

В общем и целом Тройдень продолжил политику Миндовга, но более вяло, избегая набегов вглубь русских земель и ограничиваясь завоеваниями небольших приграничных городов. Более успешной была его борьба с тевтонской агрессией – в 1278 году Тройдень разбил войско Ливонского ордена. Тем не менее при нем Великое княжество Литовское состояло из тех же земель, что и при Миндовге: Аушкайтии и части Жемайтии (Жмуди) в современной Литве, Чёрной Руси с городами Новогродок (столица Литвы), Гродно, Волковыск, Слоним и небольшой северо-западной части Полоцкой земли с городом Браслав (Бряславль).

В 1283 году великим литовским князем становится Домонт, но в 1265 году он, как отмечает Лаврентьевская летопись, погиб в битве с объединенными силами своих противников, поддержанных тверским князем. Кто правил Литвой в 1285–1293 годах, доподлинно неизвестно, поэтому многие авторы помещают в этом времени не только выдуманных персонажей, но и выдуманные события. Бесспорным является лишь то, что политический центр Великого княжества Литовского составляло тогда Новогродское княжество Чёрной Руси и часть уже значительно славянизированной Литвы. Есть основания полагать, что и Гедиминовичи из Трокского княжества, скорее всего, тоже были славянами. Во всяком случае, на всех доступных картах это княжество входит в ареал расселения славян.

Формирование государства при первых Гедиминовичах проходило очень динамично, причем именно славянские земли становились в то время опорой великого князя Литовского в его борьбе с непокорными племенными княжениями собственно литовцев. Способы присоединения новых земель были различными. Многие русские земли добровольно вошли в состав Литовской Руси. Наряду с этим некоторые территории (например, Смоленск) на протяжении десятилетий приходилось покорять силой оружия, хотя с присоединением к ВКЛ новых русских земель власть на местах практически не менялась: новых порядков старались никому не навязывать. Кроме того, новое государство давало литовцам и литвинам защиту от немцев, а русским людям – прибежище от татар. Первые и самые ранние победы над монголо-татарами, например, были одержаны русскими ратями в союзе с литвинами и этническими балтами.

Становление Литовской Руси

После смерти Тройденя и преодоления очередного периода междоусобиц в 1293 году власть в Великом княжестве Литовском силой захватил трокайский князь Витень, правивший до 1316 года. Опираясь на Новогродское, Гродненское и отчасти Полоцкое княжества, он вновь возрождает сильное государство, достаточно быстро распространив свою власть на все литовские земли. Одновременно Витень возобновляет войну с Тевтонским и Ливонским орденами, которые тогда резко усилили свой натиск на литовско-русские земли, поощряемые Римской католической курией и западноевропейскими феодалами, а также потому, что в период смут и борьбы за власть в ВКЛ должного отпора от литвинов не получали. Тевтонцы, в частности, приступили к активному строительству своих замков и крепостей не только на границе с Литвой, но и на ее территории. Ответным шагом великих литовских князей стало массовое строительство замков на границах с Тевтонским орденом и в ближайшей глубине от них, в основном по течению Немана.

Возобновив широкомасштабную войну с Тевтонским и Ливонским орденами, в 1294 году Витень подавил восстание жмудских феодалов, склонявшихся к союзу с немецкими рыцарями, и отвоевал у них Динабург (Двинск). В 1298 и 1305 годах были отбиты два крупных похода крестоносцев на Жемайтию. Но особенно сильное давление Тевтонского ордена тогда испытывали земли Чёрной Руси. Например, Новогродское княжество подверглось вторжению крестоносцев в 1305 году, дважды в 1306 году и трижды в 1311 году. В очередной раз крестоносцы пытались захватить Новогродок в 1314 году. Тогда город был сожжен, но городскую крепость рыцари взять не смогли. Несколько походов Витень совершил и против Ливонского ордена. В 1307 году он отбил у него Полоцк и разрушил все католические храмы в городе, возведенные там крестоносцами. Вообще-то, католичество в ВКЛ тогда уже имело определенное распространение, а его духовенство немалые привилегии. Но ни Витень, ни Гедимин, ни Ольгерд навязывать католическую веру своим подданным не стремились, скорее наоборот.

Действия Витеня отличала продуманность и учет интересов как своих союзников, так и противников. При экспансии на русские земли он, например, действовал мирно и спокойно. Так, присоединение Полоцка произошло на основе договора, гарантировавшего полочанам сохранение местных законов и суда, а также общую неприкосновенность «старины». При каждом последующем литовском правителе этот договор продлевался. По отношению к другим городам происходило то же самое. Конечно, не обходилось и без боевых действий. Но в большинстве своем русские города и земли вступали под руку литовского князя мирным путем, так как бояре – землевладельцы бывших удельных княжеств были заинтересованы в сильном, но далеком правителе, который защищал бы их от врага, не мешая при этом расширению их собственных владений за счет крестьян. В свою очередь дворяне шли на службу к великому литовскому князю потому, что он мог дать им земли и деньги, которые они не могли получить от своих удельных князей, владеющих, как правило, небольшой территорией с удельным городком. Итогом сравнительно короткого правления Витеня (1293–1315) стало успешное противостояние натиску немецких рыцарей и усиление влияния литовской династии на русские земли. За ВКЛ окончательно закрепились территории, впервые объединенные Миндовгом еще в XIII веке: Жемайтия, Полоцкое княжество и Понемонье, то есть Чёрная Русь. Погиб князь Витень в 1316 году от удара молнии, оставив в наследство ядро будущего могущественного Литовско-Русского государства, состоящее из тесно объединенных литовских и белорусских земель, обладающих немалым экономическим, людским и военным потенциалом.

Эти ресурсы и средства были талантливо использованы новым правителем Великого княжества Литовского – великим князем Гедимином (1316–1341), наделенным очень большими способностями. Когда он взошел на престол (1316), в стране ощущалась острая потребность в централизации власти, поскольку ВКЛ вступало тогда в совершенно новый этап своего развития. С вызовами времени Гедимин успешно справился. Забегая вперед, можно сказать, что в годы его правления ВКЛ стало самым мощным государством Восточной Европы. После Гедимина Великое княжество Литовское расширялось еще долго, но главное было сделано именно им.

О происхождении Гедимина есть несколько мнений. Одни (Карамзин) считают, что он был конюшим Витеня, другие – его братом, третьи – сыном. На самом деле Гедимин, скорее всего, был потомком полоцких князей. Но вне зависимости от своего происхождения новому великому князю сразу пришлось ликвидировать потенциальный очаг междоусобицы – некоего Пелюзе, помогавшего Тевтонскому ордену покорять Пруссию. Гедимин пришел к власти уже в зрелом возрасте, имея двух братьев – Воина и Федора – и шестерых сыновей, из которых Монвид, Наримонт и Ольгерд были уже вполне политически активны. Это способствовало укреплению власти семьи Гедимина в стране и формированию из ее членов одной из самых известных правящих династий Европы – Гедиминовичей, литовско-русской по своей сути и крови. Отныне главным феодалом в государстве являлся великий князь, а все остальные князья и бояре находились в его вассальной зависимости, несли воинскую повинность и уплачивали подати.

Во внешней политике Гедимина доминировало желание распространить свое господство на максимальное количество западнорусских земель. Продолжая политику Витеня, в качестве средства достижения этой цели он предпочитал выгодные браки своих детей и дипломатию, а не путь войны. Конечно, когда вопрос стоял об использовании силы, Гедимин не гнушался и этим. Но, видя выгоду географического положения своего государства, он устанавливает торговые отношения с Ригой (Ливония), пытается полностью взять под контроль днепровский путь из Балтики в Византию, установить господство над устьем Немана, Смоленском, Киевом и Галичем с Волынью.

Сразу же после восхождения на великокняжеский престол, Гедимин мирным путем подчиняет себе Витебское княжество. В 1317 году он заключил договор с витебскими боярами о том, что дочь местного князя Мария выходит замуж за его сына Ольгерда, которого витебчане после смерти тестя признают своим князем, что и произошло спустя три года. Воцарение Ольгерда сопровождалось заключением договора, аналогичного полоцкому. Второй сын Гедимина Наримонт занял престол Пинского княжества, а в 1320 году Гедимин предпринял поход против Владимирского княжества на Волыни и подчинил его своей власти. По одной из версий литовский князь взял столицу княжества город Владимир войной, а по другой – волынские земли достались его сыну Любарту в качестве приданого за женой, дочерью владимирского князя. Скорее всего, было и то и другое, но с тех пор Галицко-Волынское княжество навсегда перестало быть соперником ВКЛ.

В 1321 году Гедимин организовал поход на Киев, разбил местных правителей и взял древнерусскую столицу в осаду. Киевляне сочли за лучшее подчиниться литовскому князю. Установив свою власть над городом, Гедимин, как и везде, оставил здесь прежний порядок и уклад жизни, но посадил в Киевской земле своих наместников и гарнизоны.

В 1340 году умер правитель Галича и подвластных ему земель Юрий. На его место сразу стали претендовать польский король Казимир Великий и венгерский король Карл Роббер. Однако совет галицких бояр посчитал за лучшее пригласить князем Любарта – сына Гедимина, уже двадцать лет назад признанного волынскими боярами и князем Волынским. Так как в то время эти княжества (Галич и Волынь) находились в сфере влияния Орды, то Любарт признал себя ее вассалом, чем обеспечил безопасность галицко-волынских земель от посягательств со стороны Польши, куда сразу же были направлены татарские войска для усмирения амбиций претендента.

Вообще же, за период княжения Гедимина территория Великого княжества Литовского увеличилась очень значительно, прежде всего за счет присоединения древнерусских земель – Витебской, Минской, Берестейской (Брестской) и Туровской. Кроме того, ВКЛ удалось взять под контроль Галицкое, Волынское, Киевское и отчасти Смоленское княжества. То есть Великое княжество Литовское к концу правления Гедимина так или иначе контролировало все земли современной Литвы, Белоруссии и значительной части Украины. Во многих из них продолжали править потомки Ярослава Мудрого, в иных престол перешел к литовским князьям, но и те и другие были подвластны Гедимину.

Одновременно политика Гедимина способствовала быстрому росту в ВКЛ городов и их влияния. Как новая столица государства в это время строится город Вильня (Вильнюс), сменивший в 1323 году в этом качестве древнюю столицу княжества Новогродок (Новогрудок), которая находилась в зоне постоянных рыцарских набегов. Возводится мощная крепость Трокай (Троки), ряд других замков и укреплений по реке Неман для защиты от крестоносцев. Возрождаются торговые отношения с соседями: Вильня, например, имела гостиный двор для купцов из Москвы, а в Москве был аналогичный двор для литовских гостей. Обширную торговлю, в том числе с Европой, ведут Полоцк, Витебск, Гродно и другие города ВКЛ.

Трокайский замок (современный вид).

Находясь в положении транзитного государства между Западом и Востоком, Великое княжество Литовское наряду с собственными законами и обычаями приобретает также западноевропейские и русско-византийские правовые традиции, с преобладанием тогда последних. Так, на территории Литовско-Русского государства долгое время в ходу была «Русская правда». Веротерпимость являлась нормой, а большинство ближайших родственников Гедимина стали православными, хотя сам он до самой смерти, по крайней мере внешне, придерживался старых языческих верований. Вообще, вопросы веры в ВКЛ долгое время были лишь отголосками вопросов большой политики, поэтому смена вероисповедания часто была вызвана той или иной ситуацией в отношениях с другими государствами.

Башня Гедимина в Вильне.

На развитие культуры всех этносов Великого княжества Литовского огромнейшее влияние оказала русская культура, точнее то, что осталось от нее после когда-то великой Киевской Руси. Поскольку с самого начала Литва оказалась в окружении территорий с русским населением, то ВКЛ сразу принимает вид литовско-русского государства. Официальным языком являлся русский, точнее сказать старобелорусский или старорусский. Население современной Литвы было крещено в католичество лишь в конце XIV века. Правда, католики были еще в Южной Руси, где они появились со времен Галицко-Волынского княжества, имевшего тесные взаимоотношения с Польшей. Население же подвластных ВКЛ бывших древнерусских земель было сплошь христианским еще с конца X века, в основном православным. В этнической Литве тоже жило немало православных, крестить которых в католичество никто не заставлял. Обе религии здесь достаточно мирно сосуществовали вплоть до Брестской унии в 1596 году, когда они были объединены.

Гедимин считал себя не столько литовским, сколько русским князем. Он был женат на русской и детям своим устраивал браки с русскими же. Более двух третей земель Великого княжества Литовского были этнически русскими. Гедиминовичам удалось образовать такой государственный центр, к которому потянулась потерявшая единство вся Юго-Западная Русь. При Гедимине началось ее собирание, но закончили этот процесс его дети и внуки. Само собирание совершалось быстро и в целом легко, так как население древнерусских земель обычно охотно шло под власть обрусевших великих князей литовских. В результате Западная и Южная Русь достаточно быстро освободилась от татарского владычества и получила, говоря современным языком, сильную властную вертикаль – русскую по своей культуре, религии и природе. Однако в противоположность московской централизации здесь сформировался иной и редкий тогда тип государства, пусть со средневековым, но федеративным устройством и демократией, где русское влияние на литовских князей было чрезвычайно велико. Вот какую характеристику дает Гедимину Карамзин: «Властвуя над Литвою и завоеванною частью России, он именовал себя великим князем Литовским и Российским, жил в Вильне, им основанной, правил новыми подданными благоразумно, уважая их древние гражданские обыкновения, покровительствуя Веру греческую и не мешая народу зависеть в церковных делах от митрополита московского…»

Правда, еще в самом начале своего правления и с согласия константинопольского патриарха Гедимин основал самостоятельную митрополию с центром в Новогродке, которая охватывала Полоцкое и Туровское епископства. Первым литовским митрополитом был Феофил (1317–1329). Но так как в начале XIV века обозначились два центра объединения древнерусских земель – Литва и Москва, то патриарх Константинопольский перешел к новой политике – поддержке церковного единства Руси. Поэтому после смерти Феофила он подчинил Туровскую и Полоцкую епархии митрополиту «всея Руси» Феагносту, возглавляющему кафедру во Владимире в 1328–1353 годах, и отрицательно относился впредь к попыткам создания иных метрополий. По этой причине попытка Гедимина возродить в 1331 году метрополию в Галиче провалилась. Возможно, это была первая, тогда еще малозаметная победа Москвы в противостоянии с Литвой за право собирания древнерусских земель.

Само же это соперничество по мере сокращения буферной зоны между Литовской и Московской Русью становилось все более зримым и жестким. Гедимин активно стремится подчинить своей власти Новгород и Псков, но к ним присматривается и московский князь. Одновременно литовский князь идет на союз с Тверью, тогда главным соперником Москвы за первенство в Северо-Восточной Руси. В 1320 году этот союз скрепляется браком дочери Гедимина Марии с тверским князем Дмитрием Михайловичем (правда, еще одну свою дочь Гедимин выдал за великого князя Московского Симеона). Итогом борьбы за Новгород явилось призвание в 1333 году на княжение в этот город сына Гедимина Наримонта. В 1338 году Наримонта на новгородском княжеском столе сменил его сын Александр. Но это было лишь началом изнурительной борьбы двух государств за Новгород и Псков. К тому же противостояние Вильни и Москвы активно подогревали Золотая Орда и Орден, действовавшие по принципу «разделяй и властвуй» и зорко следившие, чтобы ни одно из этих княжеств не получало зримых преимуществ в борьбе за объединение Русского Мира, а уж тем более чтобы они не вошли в союз.

Велик вклад Гедимина и в борьбу за отражение агрессии немецких рыцарей. Она продолжалась второе столетие, причем схватки с тевтонцами на северных и западных рубежах Великого княжества Литовского тогда фактически не затихали. Только в 1287–1306 годах рыцари совершили 130 походов на белорусские земли, не считая походов на земли современной Литвы. Например, гродненский «Старый замок» крестоносцы пытались захватить в 1305, 1306 и 1311 годах, но не смогли, хотя численность их отрядов порой достигала 6 тысяч человек. Огромную роль в этом, а равно в отражении агрессии крестоносцев вообще тогда сыграл князь Давид (Давыд) Гродненский (1283–1326). Он был сыном нальщанского князя Довмонта и княжны Марии Дмитриевны, внучки Александра Невского, то есть его правнуком. Давид родился в Пскове, где Довмонт оказался в 1266 году после участия в убийстве Миндовга, которому он якобы мстил за бесчестие своей жены. Здесь Довмонт принял православие, получил имя Тимофей и стал служилым князем, возглавившим борьбу псковичей против их главного врага – «безбожных немцев».

Старый замок в Гродно (реконструкция).

«С младых ногтей» Давид воспитывался как воин – его обучали верховой езде, стрельбе из лука, владению копьем, мечом и шестопёром, а жизнь у «стремени отца» приучила мальчика к многодневным походам и ночевкам под открытым небом в любую погоду и в любое время года. В 1299 году северорусские земли поразила страшная эпидемия чумы, унесшая много жизней. Среди них были и родители Давида. Но, умирая, Довмонт наказал сыну ехать на свою родину, что тот и исполнил. Видя ум и способности юноши, Гедимин взял его на службу, назначил каштеляном (комендантом) Гродно, а вскоре выдал замуж за Давида свою дочь-красавицу Бируте. Скорее всего, главной «виновницей» этого брака была любовь. В дальнейшем же Гедимин часто оказывал Давиду предпочтение даже перед своими братьями и сыновьями, особенно в качестве посредника при сношении с землями Северо-Западной Руси. Мудрый политик и полководец не ошибся в своем выборе, а Гродно и Гродненская земля получили тогда надежного защитника.

Давид побеждал тевтонских и ливонских рыцарей в восьми битвах. Его называли «грозой крестоносцев» и «щитом Понемонья».

Великокняжеская печать.

Впервые Давид проявил себя зимой 1305 года, когда первоначально выдержал натиск многотысячного войска крестоносцев под предводительством прославленного комтура Конрада Михтенхагена, напавшего на Гродно, а спустя два дня, получив военную поддержку от Гедимина, наголову разбил крестоносцев. В следующем году Давид разбил войска другого комтура – Эферхарда фон Вирнербурга из Кёнигсберга, тоже пытавшегося захватить Гродно во главе сотни рыцарей и 6 тысяч легковооруженных всадников. Та же участь постигла крестоносцев и в 1311 году. Но еще хуже им пришлось в сентябре 1314 года, когда тевтонцы под водительством магистра Генриха фон Плоцке осадили Новогродский (Новогрудский) замок и пытались взять его штурмом.

Этот замок находился на высоком холме, поэтому добраться до него рыцарям в тяжелых доспехах было непросто. Они оставили их в обозе и штурмовали крепость налегке. В самый разгар боя здесь появился Давид Городенский. Сил у него было мало – только дружина и небольшой отряд гродненского ополчения. Но гродненцы под водительством Давида действовали решительно – они перебили охрану и захватили лагерь рыцарей, в том числе 1500 боевых коней, все воинское снаряжение, провиант, обоз и доспехи. Уничтожив трофеи, которые нельзя было взять с собой, нападавшие исчезли. Попытки рыцарей добыть еду для себя и фураж для уцелевших лошадей не увенчались успехом, поскольку активно пресекались летучими отрядами гродненцев. Бросив раненых и больных, крестоносцы отступили, но обратную шестинедельную дорогу домой в условиях окружения неприятелем и отсутствия нормальной пищи осилили немногие из них.

Давид Гродненский не только отражал нападения крестоносцев, но и наносил им ответные удары. Взяв на вооружение рыцарскую тактику, весной 1319 года он с 800 всадниками совершил успешный карательный набег в Пруссию, захватив там большую военную добычу и множество пленных. В 1322 году Давид помог псковитянам отбить нападение крестоносцев на свой родной город. Через год его войско вместе с псковитянами отбило натиск датчан и совершило карательный набег на северную Эстонию, дойдя почти до Ревеля (Таллина). По словам немецкого хрониста, «русские из Пскова с помощью литовцев разорили землю короля Дании и умертвили около 5 тысяч человек». В июле того же года немецкие рыцари вновь осадили Псков, причем прибыли они, по словам летописца, «со всем умыслием», «в силе тяжце», «приехаша в кораблях и в лодиях и на конях, с пороки и с городы». Рыцари оставили за своей спиной Изборск, но «сидевший» в нем служилый псковский князь Остафий, собрав изборян, напал на крестоносцев с тыла и «ово (одних) избиша, а инши в рецеистопиша». В это время «приспе князь Давыд из Литвы с людьми своими», что и решило исход осады. Рыцари были разгромлены, и «убежаша со стыдом и срамом». Чтобы понять, с какой быстротой Давид собрал и привел через леса и болота гродненское войско, уточним: осада Пскова продолжалась 18 дней, а расположен он от Гродно, без малого, в тысяче километров. Автомобилей, поездов, да и просто приличных дорог, как известно, тогда не было, а Давиду ведь требовалось еще некоторое время для мобилизации сил.

Видя в Давиде Гродненском своего наиболее опасного врага и не имея сил уничтожить его в открытом бою, крестоносцы решили отомстить иначе. В марте 1324 года три немецких рыцаря, имея при себе более шестисот воинов, тайно прошли к поместью Давида и сожгли его, убив там более трех десятков жителей и слуг, угнав лошадей и скот. Среди погибших, скорее всего, были члены семьи гродненского каштеляна, так как ради убийства нескольких слуг совершать такой опасный набег рыцари вряд ли бы стали. В ответ Давид нанес поражение рыцарям в Мазовии, а в 1326 году с небольшим количеством воинов (1200 всадников и отряд союзного польского войска) предпринял карательный поход на Бранденбург и Франкфурт-на-Одре. Летописец пишет, что «они делали в немецкой земле то же, что крестоносцы делали у нас». Союзники, скорее всего, взяли бы и Бранденбург, если бы Давида в его шатре не убил ударом кинжала в спину польский рыцарь Анджей Горста. Что побудило его пойти на это – неизвестно. Скорее всего, он был подкуплен крестоносцами. Князь Давид погиб в расцвете своих сил и деятельности, не проиграв ни одной битвы. Его судьба в чем-то схожа с судьбой его прадеда – Александра Невского, который тоже всю жизнь сражался с крестоносцами, не проиграл им ни одной битвы и был коварно убит, только не кинжалом, а ядом на пути из Орды на родину. Возможно, не будь этого предательского удара кинжалом, с крестоносцами было бы покончено гораздо раньше Грюнвальда. Давида Гродненского похоронили у стен Гродненского Борисоглебского монастыря, но с его гибелью относительно спокойная жизнь Гродно и Гродненщины, к сожалению, закончилась.

В своей борьбе против Тевтонского и Ливонского орденов Гедимин держался той же политики, что и его предшественник Витень. Сохраняя союз с Ригой, он начал активную переписку с рижским архиепископом через католических монахов (в то время в Вильне уже действовали два католических монастыря – францисканский и доминиканский). Папа обрадовался такому повороту событий и в 1323 году приказал Ливонскому ордену прекратить войну с ВКЛ, а в следующем году в Ригу явились папские легаты. Отсюда они отправили посольство к Гедимину, чтобы условиться насчет введения христианства в Литве. Гедимин очень удивился и потребовал, чтобы ему прочли его же письмо к папе, которое по поручению правителя писал монах Бартольд. По словам В. О. Ключевского, выслушав текст, он заявил: «Я не приказывал этого писать. Если же брат Бартольд написал, то пусть ответственность падет на его голову. Если когда-либо я имел намерение креститься, то пусть меня сам дьявол крестит! Я говорил действительно, что дозволю христианам молиться по обычаю их веры, русинам по их обычаю и полякам – по-своему. Но сами мы будем молиться Богу по нашему обычаю».

Принятие новой католической веры, наверное, способствовало бы сближению Великого княжества Литовского с Западом, развитию его городов, привлечению квалифицированных мастеров и торговцев, в которых молодое государство весьма нуждалось. Умелым дипломатическим шагом литовского правителя в этом смысле тогда стало заключение торговых соглашений с Ливонией (1323) и издание княжеского привилея, позволившего жителям вольных немецких городов переселяться в ВКЛ на льготных условиях. Как бы то ни было, курс на сближение с Западом вызвал недовольство в стране (где начала складываться оппозиция) и противодействие Тевтонского ордена, развернувшего широкую агитацию против соглашения папы римского с Гедимином. В итоге крещение сорвалось, уменьшив тем самым шансы Литвы на установление более мирных отношений Западом.

Тема религии в понимании политики Гедимина, на наш взгляд, вообще очень важна. Конечно, умный князь не мог не осознавать превосходство христианства над язычеством, но принять христианство от католиков – значило вооружить против себя и язычников – литовцев, а также людей «русской веры», которые составляли абсолютное большинство населения княжества. Обратиться же к православию – значило опять-таки отвратить от себя язычников и вместе с тем усилить вражду с немцами-католиками и поляками. В этой ситуации Гедимин, по всей видимости, предпочел внешне оставаться ревностным язычником-литвином, но в то же время оказывать покровительство христианам без различия вероисповедания. Причем католики, страстно желавшие обратить его в свою религию, могли не терять надежды, что это когда-либо случится, хотя родственные связи, скорее всего, склоняли Гедимина в пользу православия (подозреваю, что православным он и был), тем более что большинство его подданных были русские.