Текст книги "Бермудский Треугольник (СИ)"

Автор книги: Геннадий Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

Прощание с прошлым

Неделя ушла в хлопотах. Почти каждый день Герман, как на работу ездил в Ясенево, где оформлял документы, общался со своим новым руководством и получал денежное довольствие. Спецрейсы на Кабул летали ежедневно, поэтому оформить свой вылет на ближайший рейс не составило труда. За два дня до отлёта ему удалось встретиться со своими друзьями.

В «Бермудском треугольнике» впервые за три года не штормило. Бывшие однокурсники сидели в ресторане гостиницы «Свиблово». Был понедельник и в зале лениво перемещались официанты, обслуживая немногочисленных посетителей. Разговор вертелся вокруг последних событий. Вениамин был безутешен.

– Завтра же пойду сдаваться! – в третий раз поднимал он одну и ту же тему. – Разоблачил шпиона – и строю из себя скромного героя. Что я, мать Тереза? И почему мне нельзя доложить руководству всё, как есть?

– Потому, что тебе не поверят, это – раз! – начал загибать пальцы меланхоличный Дятлов, – Потому, что нас с Геркой не выпустят в командировку, это – два! Потому, что его затаскают по парткомам и судам чести за развод, это – три! Ну, и в-четвёртых, – не видать тебе Бангладеш, как своих ушей! Мы, если ты помнишь, – залётчики и анонимы, а в органах с нашим братом разговор короткий! Поезжай себе спокойно в командировку и получай свои ордена и медали. Нынче с этим просто.

– Как это просто? – возмутился Вениамин. – Какая может быть разведка в стране, утопающей по уши в грязи? О каких наградах ты говоришь?

– Юбилейных. С некоторых пор у нас все награды стали юбилейными. Ты не поленись, поинтересуйся, кто у нас на высших партийных должностях участвовал хотя бы на одной войне?

– Откуда мне знать?

– Я тебе говорю, – ни одного, а звёзды героев получают регулярно. Кто – к 60-летию, а кто и к 80-летию. Каждый секретарь обкома имеет хотя бы по одной звёздочке. И тебе, как минимум, «Орден дружбы народов» дадут, помяни моё слово!

– И на том спасибо!

– Шурик, брось тоску нагонять! – прервал пикировку Поскотин. – Теперь всё в прошлом! Не будет юбилейных наград! Не будет номенклатуры! Ты же видишь, как Горбачёв весь этот старый хлам из Политбюро выметает! Никогда после войны престиж страны не был так высок, как сейчас. Он второй после Ленина, кому народ поверил! Сейчас любое его газетное выступление с прилавков сметают. Это вам не «Малая земля» с «Возрождением»! А сколько смелых и умных журналистов появилось! И писать они начали без оглядки на Кремль! Что ни день, то резче и честнее. Читали в февральских «Известиях» репортаж о наших «бичах»? Такой материал прежде бы не пропустили. Вы хоть понимаете, что страна обретает второе дыхание?

Судя по лицам друзей, они не понимали. Более того, Дятлов и Мочалин смотрели на своего друга с оттенком нескрываемого сожаления.

– Что не так? – обиженно спросил он.

– Тебя как пьяного матроса из стороны в сторону болтает! – ответил Дятлов. – Уймись! Ты что в любви, что в политике из крайности в крайность бросаешься. Не ровён час, с резьбы сорвёт! Не замечаешь разве, народ роптать начал. Дальше пустых речей – ни шагу! России узда нужна, а не язык без костей!

Лишь к концу вечера политические страсти оставили «Бермудский треугольник». Друзья внезапно осознали, что теперь не скоро увидят друг друга. «Детство уходит! – горестно воскликнул багровеющий Веничка, разливая по бокалам остатки шампанского. – А теперь, за удачу! И чтоб всем!..» Дятлов, за один глоток справившись с напитком, пошёл к оркестру заказывать «Прощание славянки!»

– Дочку жалко, – вдруг тихо произнёс Мочалин.

– Какую дочку? У тебя же два сына. Одного в прошлом месяце родил – удивлённо спросил его приятель, поглядя в сторону оркестра, где их друг тряс перед музыкантами красным червонцем.

– Не мою, а его…

Поскотин перевёл взгляд на товарища. Напротив оплывшей кучей сидел сказочный тролль, исполненный любви и сострадания к окружающему миру.

– Кого, его?

– Фикусова дочь, «Валькирию»! Или за геройскими речами о нечаянной любви запамятовал?

Герман осёкся. За чредой бурных событий он совсем забыл о существовании Людмилы. На его лбу выступила испарина, а щёки порозовели.

– Вот-вот, – продолжил его друг. – Ты нам так красиво будущее расписывал, а ей уже никогда не вырваться из прошлого!

– Погоди, что ты этим хочешь сказать? – чувствуя учащённое сердцебиение, растерянно спросил Поскотин.

– А то, «животинушка» ты моя, что, хотя и прёт из тебя праведность и человеколюбие, да только наносное это всё! Чурбан ты бесчувственный!

Уязвлённый товарищ, не зная что ответить, машинально опрокинул в себя стопку водки и тупо уставился в остатки салата, не смея поднять глаз и безуспешно пытаясь понять мотивы прежде циничного Мочалина. «Повзрослел что ли?» – вспыхнула догадка и тут же погасла под натиском винных паров, вырывавшихся наружу.

– Давай, за неё и выпьем! – предложил Веничка.

Герман молча налил себе. Грянуло «Прощание славянки». Подошедший Шурик спросил «За что пьём?» и, получив ответ, присоединился к друзьям. Поскотину стало плохо. Он попытался увильнуть от очередного тоста, но, как и всякий раз, смалодушничал. У него кружилась голова и в такт бравурного марша болезненно било в висках. Мочалин и Дятлов переглянулись. «Поезжал бы ты домой, многоженец! – предложил Веник, – А мы тут с Шуриком ещё часик другой „пожурчим“. Доберёшься?» «Да, конечно», – пробормотал их друг, вставая. Он вышел из ресторана и попытался унять головокружение. Солнце ещё только садилось и улицы наполнились народом, возвращавшимся с работы. Майор с трудом поймал такси, назвал адрес, а через минуту уже спал на заднем сидении.

«Гера, просыпайся!.. Пора!» Поскотин повернулся на бок и с головой закутался в махровую простыню. «Ну, как знаешь…» Терзаемый сухостью во рту он ещё несколько минут пытался поймать ускользающий сон, но больной организм настоятельно требовал профилактики. «Пить!» – еле слышно попросил Герман. В ответ на кухне загремели посудой. Где-то за стеной оркестр Гостелерадио завершал исполнение гимна и, когда его сменили утренние новости, молодой человек открыл глаза. Некоторое время он оторопело смотрел по сторонам. Шкура леопарда, тростниковое панно, кофейного цвета оскалившиеся маски, задавленные багетом портреты диковинных лошадей с осмысленными мордами и тоскливыми глазами. «Где я?!..» Когда его взгляд переместился к нереально огромному телевизору «Панасоник» и музыкальному центру, Поскотин всё понял. «Валькирия!.. Но как…» Сформулировать вопрос до конца ему не дали. Дверь в комнату открылась и следом появилась улыбающаяся Людмила. «Очнулся?» Герман с отчаянием пытался примириться с реальностью. «С тобой всё хорошо?» «Да», произнёс он неуверенно и приподнялся с дивана. Женщина рассмеялась.

– Не поверишь, впервые, как это случилось, улыбаюсь… Ты, должно быть, ничего не помнишь?..

– Похоже на то, – признался гость. – Где моя одежда?

К Герману, словно спохватившись, тесня друг друга, стали врываться воспоминания. Звонок… шампанское, цветы, слёзы… её руки, опять слёзы… ах, да – коса! У неё была коса!

– Люся, где твоя коса? – задал он первый осмысленный вопрос.

– Ты же сам её расплетал!

– Да-а-а?!

– Ну, ты вчера хорош был!

– А мы, что, случайно не того?..

– С кем «того»? С тобой?.. Тебе тогда совсем не до «того» было. Весь вечер меня утешал, пока за столом не уснул.

– Как же я на диван попал?.. И без штанов.

– Кто же в штанах спит?.. Сняла я их с тебя, а до того волоком волокла… Что молчишь?.. А, впрочем, лучше молчи. С твоим приходом мне снова жить захотелось… И не делай страшные глаза! Я всё понимаю… У меня тоже был жених. Я ведь тогда всё поняла. Ты ничего не говорил, но в твоей физиономии, как на прощальной открытке, приговор себе прочла… Рада, что ты, наконец, счастлив!

– Правда?

– Правда… Не сразу, конечно… Долго на тебя обижалась. Потом появился Сергей. Тоже из разведки… Я, кажется, была влюблена, да и он тоже…

– Кажется?

– Поди сейчас разбери! Нет его. За два дня, как отца взяли, пропал…

На глазах Людмилы показались слёзы. Герман смущённо кашлянул и стал натягивать брюки. Хозяйка достала с полки пластинку и поставила в проигрыватель.

– Люсенька, не надо Вагнера! – попросил гость, – Лучше что-нибудь бодрящее. Гляди, как солнце в шторах играет, а ты – «Реквием по мечте».

– А я только с ним да с Ибсеном вечера коротаю. Как приду с допросов, так и включаю… Впрочем, ты, наверное, прав, но не ко времени сейчас мне веселиться. Может, Стива Вандера послушаем? Или вот, пожалуй, лучше… До недавнего времени моей любимой была…

Людмила быстро перебрала кассеты и в комнате зазвучали голоса известных музыкантов, исполнявших «We Are The World». Взяв магнитофон, молодые люди переместились на кухню. Когда в очередной раз перетасовав музыкальные записи, они остановились на Крисе де Бурге, разговор вновь вернулся к основной теме.

– Моему папе это нравилось.

– А-а-а, гимн шпионов, – подхватил Герман, прислушиваясь к словам своей любимой песни «Moonlight And Vodka».

Женщина вскочила. Реальность, о которой невольно напомнил ей гость, словно звук хлыста тигрицу, выбил её из равновесия. Опешивший Поскотин принялся извиняться.

– Не надо… Пора уже привыкать, – ответила она. – И не тебе себя винить. Другие мой дом стороной обходят. А ты, хоть и пьяный в стельку, да заглянул. Есть в тебе что-то не от мира сего… Ладно уж, будем прощаться. Если отпустят, уеду в Красноярск, там мамины старики живут. Постараюсь всё забыть, хотя, как это сделать?! – женщина обхватила голову руками. – Мама на развод подала… Ей про папину любовницу рассказали, про ту, что в Индонезии к нему подвели… Боже мой, до чего же все мужики слабые! Я уже давно догадывалась, Герочка, что в нашем мире любовь давно умерла, осталась только похоть!..

– Зря ты так.

– Посмотри на себя. Ты, думаешь, устоял бы?

– Об этом ещё не думал… Я всё больше сам под себя подбираю…

Молодые люди ещё некоторое время общались, но вскоре Герман решительно встал и со словами «Ну, всё, пора, Люсенька» направился к выходу. «Будь внимательным, – напутствовала его Людмила. – За домом круглосуточное наблюдение, сам понимаешь… И не звони больше!» «Мне теперь всё равно! – ответил гость, прощаясь с ней в прихожей. – Завтра улетаю, а там – ищи-свищи!..» Дверь захлопнулась. Спустившись вниз, Поскотин, стоило ему выйти во двор, намётанным глазом заметил сидевшего поодаль субъекта с газетой в руках. Увидев его, субъект отвернулся и стал закуривать. Столь же поспешно женщина в фартуке, что стояла на проезжей части, стала энергично работать метлой по чистому асфальту. Поскотин улыбнулся – «Коллеги!» – после чего решительным шагом направился к остановке. Покатав некоторое время за собой «наружку», он легко от неё оторвался, нырнув в знакомые дворы в районе депо метрополитена.

Между двумя мирами

Дома его ждала взволнованная Ольга.

– Слава Богу, пришёл, а я пять минут назад звонила Венику. Уверял, что ты ещё спишь!..

– Веничка меня прикрывает… Не был я у него.

– Где же тебя носило?

– У Валькирии!

Ольга мгновенно потухла. Она уже было повернулась уйти, как Герман взял её за руку.

– Ты мне веришь?.. Тогда слушай!.. У человека трагедия… Я бы об этом не вспомнил, если бы не друзья. Валькирия ни в чём не виновата, но её жизни не позавидуешь. Вот и скажи – а ты меня знаешь – мог бы я поступить по-другому?

– Мог! Мог предупредить! Я бы всё поняла… Пойми, мне иногда страшно за наше с тобой будущее. Тебе претит спокойная жизнь, ты будто ищешь вулканы и стучишь, и колотишь в них, пока они не извергнутся. Сам же никогда не задумаешься, что один из них может тебя похоронить?!.. Молчишь?.. Считай меня слабой женщиной, но мне хочется покоя. Дай мне слово, что это твоя последняя война!

– Клянусь!

– Тогда пойдём упаковывать вещи.

Аэропорт гудел в стороне. Ольга и Герман сидели в тени берёз у выставленного на постаменте четырёхмоторного «Ту-114». Её руки, словно руки слепой беспрестанно скользили по его плечам, спине, ненадолго задерживались на талии и вновь начинали свои лихорадочные блуждания.

– Пиши!

– Обязательно!

– Ты пирожки в рюкзак положил?

– Да.

– А мою фотографию?

– Вот она, в портмоне.

– А…

– Оленька, не надо. Всё взял, даже тебя в бронзе и с веслом. Не волнуйся, всё будет хорошо.

– Я боюсь…

Они вновь сидели обнявшись. Потом, словно испугавшись, начинали без удержу болтать, снова умолкали, давая себе время, чтобы погасить эмоции. «Пора!» – наконец вымолвил Герман, хотя до урочного времени оставалось не менее четверти часа. Ему хотелось быть с ней, но расставание было столь тягостным, что истерзанные чувства буквально взывали к прекращению мучений. Держась за руки, они пошли к служебному терминалу.

Группа молодых людей в камуфляже и по гражданке ждала рейса, расположившись на траве за покосившимся шлагбаумом. Поодаль, за границей отчуждения стояла большая группа провожающих. Изредка долетали напутственные слова, смысл которых был столь же банален, сколь необычная миссия была уготована отъезжающим. Военные были нарочито веселы. По сложной траектории из рук в руки летали бутылки со спиртным и, словно обессилев, падали пустыми на обочину. Прибыли автобусы. Под напором родственников и друзей жалобно скрипнула железная ограда. Герман в последний раз поднял в прощальном приветствии руку и, увидев взметнувшуюся в ответ Ольгину, направился к машине.

Салон гражданского «Ан-12» был наполовину пуст. После набора высоты, недолго поблуждав между рядами, пассажиры наконец расселись в квадратно-гнездовом порядке. Поскотин, словно сорняк, уединился в хвосте самолёта. Он отхлебнул из фляжки, недолго побродил по закоулкам памяти и заснул с недожёванным во рту пирожком. Его причудливый сон был наполнен светом ярких воспоминаний, в которых все действующие лица последних лет сплетались в немыслимых для реальной жизни сюжетах, сочась елеем взаимной любви и всепрощения. Когда на крыльях дремотной фантазии он влетел в пахнущий горячей выпечкой литейный цех завода, на который по знакомству его устроил бывший Ольгин муж, лайнер начал снижение. Цепляясь за сладостные миражи, спящий пассажир некоторое время рефлекторно доедал пирожок, пытаясь нормализовать давление в ушах, но тщетно. В самый разгар раздачи первой зарплаты любимым женщинам, облепившим его эфирное тело, скрипнули колёса шасси и самолёт плюхнулся на бетонку Ташкентского аэропорта. Герман проснулся. За иллюминаторами в горячем мареве южного города бежала панорама аэропорта, утопающего в зелени дерев и кумаче транспарантов.

Во время дозаправки пассажиры сонными мухами слонялись по транзитному терминалу, посещая немногочисленные киоски с приторно-сладкими фруктовыми водами, талым мороженым и россыпью восточных сладостей. Герман нашёл небольшую кабинку междугороднего телефона и позвонил в Новосибирск. Трубку поднял сын. «Паша!» В ответ раздалось радостное щебетание. Отец севшим от нахлынувших чувств голосом спрашивал о самых простых вещах, перечень которых можно было бы найти разве что в школьном «Букваре». Когда возникала пауза, его первенец под звуки хлюпающего носа своего отца начал рассказывать о кошке, которая «ощенилась», о соседе, который умеет шевелить ушами, о двоюродной сестре, с которой он отдыхал на даче у дедушки. Герман напряжённо вслушивался в родной голос, всё ещё связывающий его с этим миром. Прервавшийся на середине разговор, привёл его в состояние полной опустошённости.

Вернувшись в самолёт, пассажиры уже заканчивали рассаживаться по насиженным местам, как по трапу загрохотали десятки ног и вскоре салон наполнился потными телами афганских военных. Поскотин и с закрытыми глазами мог бы определить наличие на борту союзников. В воздухе стояло терпкое, ни с чем не сравнимое амбре, знакомое ему по прошлой командировке. Именно в этот момент он вдруг осознал, что дверь в его привычный мир вновь надолго захлопнулась. Рядом с ним в кресло присел статный афганец-таджик в звании капитана и после кратких взаимных приветствий начал на беглом русском языке делиться впечатлениями о своей учёбе в советском центре переподготовки. Перечислив где, когда и почему он удостаивался приводов в милицию, бравый капитан перешёл к описанию волшебных особенностей ташкентских женщин, отчего его голос задрожал и расцвёл горловым клёкотом, перемежаемым тяжёлыми вздохами. Его сосед машинально кивал головой, выбирая момент, когда было бы уместно блеснуть знанием родного для афганца наречия. Таджик с придыханием перечислял ставшие для него божественными имена: Нина, Марина, Камилла, Горилла… «Бас (стоп)! – перебил его Герман, – откуда в Ташкенте взялись обезьяны? – неуверенно сложил он свою первую фразу, как ему показалось, на чистом фарси?». Союзник оторопело уставился на доселе молчавшего слушателя. Придя в себя, он вежливо поинтересовался, где его друг столь успешно овладел монгольским? Поскотин был обескуражен. Стоило ли потеть три года в сверхсекретном институте, чтобы осрамиться при первом же контакте с носителем языка? Придя в себя, он повторил вопрос на русском, после чего выяснил, что Гориллой звали толстую повариху учебной части, которая щедро дарила свою любовь ненасытным «забугорным» курсантам. После того, как выяснилось, что его попутчик овладел разговорным русским за неполный год, Герман окончательно разуверился в своих способностях и методике преподавания языков в его родном Институте.

Самолёт в очередной раз пошёл на снижение. Закручивая нисходящую спираль над Кабулом, машина вдруг начала изрыгать из себя фейерверки тепловых ракет, что стало первым открытием для возвращавшегося в Афганистан майора. В первую ходку подобных средств противозенитной обороны, как ему припоминалось, ещё не было. Выглянув в иллюминатор, он не обнаружил знакомой тёмной кляксы в горах от разбившегося в 80-м году «Ан-12». Природа и время стёрли следы катастрофы. Герман откинулся в кресле и, подмигнув попутчику, приготовился к посадке.

Разрежёный горячий воздух опалил его изнеженное летним московским благолепием лицо. Спускаясь по трапу, майор вдруг ощутил, как новый мир принимает его в свои цепкие объятия. Всё, на чём останавливался его взгляд, внезапно стало казаться бесконечно знакомым, словно он через много лет вернулся в родные места, а прошлое, теряя очертания, отодвигалось далеко за горизонт и тихо растворялось в тёмной синеве чужого неба. Где-то вдали гулко тявкнули гаубицы, кузнечиком застрекотал пулемёт, завыли на форсаже двигатели военного борта и снова сонная тишина повисла над бетонным полем. Герман не спеша докуривал сигарету, чувствуя, как медленно раскручивается новый виток его жизни…

Примечания

 
Die Welt ist dumm, die Welt ist blind,
Wird taglich abgeschmackter…
 

(Г. Гейне «Книга песен», 1827. Из цикла «Лирическое интермеццо»).

 
Мир глуп, мир слеп,
Становится с каждым днём безвкусней…
 

 
I breathed a song into the air,
It fell to earth, I knew not where…
 

(Г. Лонгфелло «Стрела и песня», 1845).

На ветер песню бросил я…

(Перевод Д. Михайловского).

Entschuldigen Sie, lieber Kamerad, Sie sind ein Trottel!

Извините, дорогой товарищ, вы болван! (нем.).

Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка».

Сиреневые банкноты – банкноты достоинством в 25 рублей.

«Зэк» – заключённый.

«Медвежья кровь» – название болгарского красного полусухого вина.

«Катерпиллер» (Caterpillar) – марка тяжёлой землеройно-транспортной техники и название американской корпорация, производящей её. Поставки данной техники в СССР осуществлялись, начиная с 1973 года.

«Синий иней» – русская версия известной песни «One Way Ticket» группы «Eruption».

«Партнабор» – бывшие руководящие партийные и комсомольские работники, призванные в КГБ СССР для укрепления его рядов.

Ясир Арафат – в описываемое время – лидер движения палестинского сопротивления в изгнании.

КВИРТУ – Киевское высшее инженерное радиотехническое училище ПВО имени Маршала авиации А. И. Покрышкина.

Одорология – наука о запахах.

«Сучок» – народное название низкосортной водки из гидролизного спирта («водка из опилок»).

Народное название бутылки, в которую в разливался одноимённый лимонад (Чебурашка – герой советского мультсериала 70-х гг.)

Загрос – крупнейшая горная система современного Ирана.

Сабзи? – полоу-йе махи? – плов с зеленью и рыбой.

Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична – эстрадный дуэт актёров-комиков В. Тонкова и Б. Владимирова, полюбившийся советским зрителям за пародийные образы простоватых женщин.

«Felicita» – песня, ставшая гимном всех влюблённых восьмидесятых годов, исполненная на фестивале в Сан-Ремо в 1982 году Аль Бано и Роминой Пауэр.

МЭМРЗ – Московский электромеханический ремонтный завод.

Анджела Ивонна Дэвис – американская правозащитница, деятельница коммунистического движения. В советское время была символом движения за права заключённых. В 1980 г. встречалась с Л.И.Брежневым.

Полное собрание сочинений К.Маркса и Ф.Энгельса, том 16, стр. 306.

Полное собрание сочинений К.Маркса и Ф.Энгельса, том 32 стр. 385.

Дуст – ядовитый порошок для уничтожения вредных насекомых.

Молотковая эмаль (краска) – специальное красящее покрытие, стойкое к атмосферному воздействию и агрессивным средам.

«Четвертинка» – скрипка, размером в одну четверть от стандартной.

Сабо – женские босоножки на высокой толстой платформе, чаще деревяной или пробковой.

Болливуд – (Bollywood) – символ киноиндустрии индийского города Мумбаи (бывш. Бомбей), названный по аналогии с американским Голливудом (Hollywood). Название произошло от слияния слов Бомбей и Голливуд.

«Ящик» – широкоупотребимое название закрытых оборонных предприятий и институтов.

МНС – младший научный сотрудник.

ОРС – отдел рабочего снабжения.

ЗКП – запасной командный пункт.

Юфтевые кожи – толстые, мягкие и водостойкие кожи с высоким содержанием жира.

«Даймонд догз» («Diamond Dogs») – альбом Дэвида Боуи (David Bowie), выпущенный в 1974 г., в котором автор отразил собственное видение пост-апокалиптического мира.

«Жизнь на марсе» («Life On Mars») – пародия на песню Фрэнка Синатры «My Way».

«Пиджак» – насмешливая кличка гражданских специалистов, призванных в армию в качестве офицеров.

«Чмо» – безвольный, ни к чему не приспособленный человек. Термин, пришедший из мест заключения. То же, что придурок в значении заключённого, сотрудничающего с лагерной администрацией.

«Зенит» – отряд специального назначения КГБ СССР.

Статья 70. – Антисоветская агитация и пропаганда (Уголовный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г.).

Курайши?ты (курейшиты) – правящее племя древней Мекки; из купцов этого племени происходит пророк Мухаммад.

Толупан – небольшое племя (около 300 человек), проживающее в Ла-Монтанья-дель-Флор в Гондурасе.

Хикаке – собирательное название различных индейских племён на севере Центральной Америки.

Советские компьютеры серии ЕС ЭВМ комплектовались матричными принтерами марки «Consul» совместного производства ГДР и ЧССР.

Led Zeppelin – британская рок-группа.

«Шрайк» – американская ракета для подавления радиоизлучающих целей (радаров).

Дупа – польское слово, означающее зад, задницу.

Правильное название: «Кранио-базальная хирургия».

Константин Алексеевич Васильев – советский художник, известный своими работами на былинно-мифологические темы.

«Коленвал» – водка, стоимостью 3 руб. 62 коп., у которой буквы в слове «Водка» на этикетке расположены на разной высоте, как шатуны на коленчатом валу.

Ваганты – бродячие европейские поэты XI–XIV вв., пишущие и исполняющие свои стихи преимущественно на латинском языке.

Нико? Пиросма?ни – известный грузинский художник XX века, самоучка, представитель примитивизма.

Анри Руссо – французский живописец-самоучка, один из самых известных представителей т. н. наивного искусства.

Четверостишия Омара Хайяма. Дословно: «Столько выпью вина, что этот запах вина Будет идти из земли когда уйду под землю».

Апертура – один из главных параметров объективов, определяемый размерами линз и степенью открытия диафрагмы.

Марк Вейцман – преподаватель физики в школе, поэт, член Союза писателей СССР.

«Есть только миг» – песня из кинофильма «Земля Санникова» (композитор А.Зацепин, стихи Л.Дербенёва.

Вангелис – известный греческий композитор, один из первых исполнителей электронной музыки, автор саундтреков ко многим известным фильмам.

Абстинент – сторонник воздержания от чего-либо, чаще всего от употребления спиртных напитков.

Отдел технического контроля (ОТК).

Феназепам – высокоактивный транквилизатор. Разработка советских ученых-фармацевтов. По силе транквилизирующего и анксиолитического действия превосходит многие другие транквилизаторы.

«Тайна третьей планеты» – полнометражный мультипликационный фильм Р.Качанова по мотивам повести Кира Булычёва «Путешествие Алисы» («Алиса и три капитана»).

Старое название Разведывательного института.

Суррогатный спиртной напиток: дешёвое (как правило, креплёное) низкокачественное плодово-ягодное вино, приготовленное из дешёвого виноматериала, сахара, этилового спирта, воды и красителей.

«Военный совет в Филях» А.Д. Кившенко (1880).

Иди к чёрту! (груз.)

Трещины красочного слоя или лака в произведении живописи.

Лев Давидович Ландау – выдающийся советский физик-теоретик, академик АН СССР.

«Аз ох ун вей!» Еврейское восклицание. Дословный перевод «Когда ох и боль!» («Такая боль!») Имеет смысл, близкий к аналогичному русскому эмоциональному «Боже ж мой!»

Каракульча – мех, выделываемый из шкурок недоношенных ягнят каракульской породы.

Лыковы – семья староверов, прожившая свыше 40 лет отшельниками в горах Абаканского хребта Западного Саяна (Хакасия).

Дутые импортные зимние сапоги из синтетических материалов.

Муфта – аксессуар преимущественно женской одежды из меха или тёплой ткани, в котором в холод согревают руки, вставляя их в его боковые отверстия.

«Фотокор» – советский пластиночный складной фотоаппарат 1930-1940-х гг. Универсальная камера формата 9в12 см с откидной передней стенкой и двойным растяжением меха.

Батист – тонкая, полупрозрачная льняная или хлопчатобумажная ткань.

Свинг – чисто джазовый приём исполнение мелодии, когда мелодия инструмента или всего оркестра как бы слегка выбивается из ритма.

Синкопа в музыке – смещение ритмической опоры с сильной или относительно сильной доли такта на слабую.

Краткий курс истории ВКП(б) (1938) под редакцией И.В.Сталина.

Чёрт побери! (нем.)

Диего Ривьера – мексиканский живописец, художник-монументалист и график.

Кембриджская пятёрка – ядро сети советских агентов в Великобритании, завербованных в 30-х годах XX века в Кембриджском университете.

Антисионистский Комитет Советской Общественности (АКСО) – общественная организация в СССР, состоявшая из известных в СССР евреев, призванная противостоять теории и практике сионизма.

Редкая и самая крупная купюра в 100 рублей имела преимущественно жёлто-бежевые пастельные оттенки.

DGSE (Direction Generale de la Securite Exterieure) – Генеральная дирекция внешней безопасности – главная военная разведка Франции.

Искажение имени Марии Магдалины – христианской святой-мироносицы, которой Иисус Христос изгонял семерых бесов.

Вальтер Германович Кривицкий (настоящее имя – Гинзберг Самуил Гершевич) – высокопоставленный сотрудник Иностранного отдела НКВД. В 1937 г. бежал на Запад.

«Юнона» и «Авось» – рок-опера композитора Алексея Рыбникова на стихи поэта Андрея Вознесенского.

Строки из стихов одного из действующих генералов СВР.

«Дивлюсь я на небо» – украинская народная песня в варианте поэтического изложения Михаила Петренко.

Мары – город на юге Туркмении.

Саманта Смит – американская школьница, посетившая СССР по приглашению Ю.В.Андропова в самый разгар т. н. «холодной войны».

«Канарейка» – милицейская машина, выкрашенная в ярко-жёлтый цвет.

Ха?ла – витой, заплетённый «в косичку» традиционный еврейский праздничный хлеб. Был очень популярен в Советском Союзе. Продавался во всех магазинах.

Патина – плёнка сложного химического состава, образующаяся на поверхности изделий из цветных металлов и их сплавов под воздействием воздуха и влаги.

Понятно? (перс.)

Золовка – сестра мужа.

Четвёртое главное управление Министерства здравоохранения СССР – подразделение министерства, обеспечивающее медицинские услуги высокопоставленным советским чиновникам.

26 сентября 1983 г. – подполковник Станислав Евграфович Петров предотвратил потенциальную ядерную войну, когда из-за сбоя в системе предупреждения о ракетном нападении поступило ложное сообщение об атаке со стороны США.

«Першинг-2» – американская баллистическая ракета средней дальности мобильного базирования.

«Первый мед» – 1-й Московский медицинский институт им. И. М. Сеченова.

Битва при Маренго – одно из крупных сражений между Австрией и Францией, в котором победу одержали войска, возглавляемые Наполеоном.

«Девятка» – 9-е Управление КГБ СССР. Ведало вопросами охраны руководителей партии и правительства.

Николай Николаевич – принятое в советских и российских спецслужбах условное наименование наружного наблюдения (по совпадению первых букв).

Шутливые названия автомобилей: «Копейка» – ВАЗ 2101, «Четвёрка» – ВАЗ-2104, «Зубило» – название автомобилей семейства Лада Самара (ВАЗ-2108, ВАЗ-2109, ВАЗ-21099).

«Номерной город» – закрытый город, в котором, как правило, было развёрнуто производство оборонной продукции или проводились секретные научные изыскания.

«Отказники» – граждане, которым было отказано в выезде за рубеж.

«Толкучка» – стихийный вещевой рынок.

«Топтуны» – второе устоявшееся сленговое название сотрудников наружного наблюдения.

Коринфский ордер – один из классических ордеров (тип архитектурной композиции) античной архитектуры наряду с дорическим, ионическим и композитным.

«Папаха» – условное обозначение звания полковник. В СССР в зимнюю форму полковников помимо шапки-ушанки входила и каракулевая папаха.

Чеки – Имеется в виду чеки «Внешпосылторга», на которые продавались импортные вещи в валютных магазинах «Берёзка».

Пластилиновая заставка – пластилиновая мультипликация, предваряющая передачу «Спокойной ночи малыши», разработанная художником Татарским.

Контрамарка – пропуск, который выдаётся администратором театра отдельным лицам на право бесплатного посещения представления.

«Мареман» – опытный моряк, «морской волк» (морской жаргон).

«От всей души» – одна из наиболее сентиментальных и популярных телепередач советского периода.

Виле?н – советский новояз. Сокращение от имени Владимир Ильич Ленин.

Альфо?нс Мари?а Му?ха – чешский живописец, слваянофил и националист, вместе с тем один из наиболее известных представителей стиля «модерн», основоположник стиля «ар-нуво».

«Берёзка» – сеть магазинов, где торговали товарами повышенного спроса на т. н. чеки «Внешпосылторга».