Текст книги "Лис и империя"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Через минуту с той же вестью вернулись и верховые.

Араджис с восхищением оглядел малыша.

– Он прилетел к нам быстрее всадников. – Лицо его приняло озабоченное выражение. – Война стала бы совсем другой, если бы у враждующих войск имелись отряды летучих шпионов. Не знаю, можно ли вообще рассчитывать на какой-то успех, если противник доподлинно знает, что ты собираешься предпринять?

– Можно, если я правильно понимаю, – ответил Джерин. – Надо лишь делать вид, что ты замыслил одно, а действовать совершенно иначе.

Араджис вперил в него изучающий взгляд и какое-то время молчал. Когда он наконец заговорил, в его голосе звучало невольное уважение:

– Йо, ты бы уж точно придумал, как это обстряпать. Ты действительно хитрый демон, ничего не скажешь.

И он, энергично жестикулируя, закричал на своих солдат и на воинов Лиса, которые недостаточно быстро, по его мнению, образовывали боевой строй. Дагреф, правивший колесницей отца, спросил:

– Почему Лучник не мог сразу понять, какая увертка необходима, имей каждая из сторон возможность следить за подготовкой противника к схватке?

– Потому что он соображает не так быстро, как ты, – ответил Джерин, – а еще он не любит думать о маловероятных вещах. Однако вот что я тебе скажу, сынок: если бы он обнаружил, что кто-то действительно следит за ним сверху, его диспозиции были бы самыми обманчивыми из всех, какие только можно себе представить.

– Это бесспорно, – закивал Вэн. – Когда угроза реальна, Араджис прекрасно с ней справляется. Если нет, он просто не утруждает себя размышлениями о ней.

– Глупости, – сказал Дагреф, фыркнув. Он взмахнул поводьями, переводя лошадей на рысь. – Маловероятные вещи имеют обыкновение воплощаться в реальность. Кто мог подумать, что Элабонская империя вдруг вырвется из-за Хай Керс?

– Я сам не думал, – признался Джерин, – и был бы очень рад, если бы этого не произошло, уж поверь.

Элабонский тракт заметно расширился, вдалеке завиднелись вражеские войска.

– Но империя здесь, и нам придется иметь с ней дело.

– Клянусь богами, мы все же заставили их себя уважать, – сказал Вэн. – Эти зазнайки уже не мчатся к нам, как в прошлый раз. Тогда им казалось, что они смогут сломить нас и обратить в бегство, но мы этих вонючих сукиных сынов проучили.

– Да, – кивнул Джерин, не слишком довольный переменой в тактике неприятеля.

Ему бы хотелось, чтобы враги оставались невосприимчивыми к урокам. В этом случае с ними легче было бы иметь дело. Он покосился на чужеземца.

– Вы только послушайте, как наш храбрец отзывается об империи Элабон! Можно подумать, что он родился в северных землях и провел всю жизнь среди людей, привыкших ее поносить и мешать с грязью.

– Иди к черту, – ответил Вэн с достоинством. – Это война, и я на твоей стороне, поэтому все имперские для меня, разумеется, куча ублюдков. Если бы я воевал на их стороне, каждый северянин был бы для меня мерзким бунтовщиком. Вот. Разве это не разумно?

– Даже более чем разумно, – ответил Джерин.

Он наблюдал, как всадники Райвина, рассыпавшись влево и вправо, берут фланги неприятельской армии в клещи. Имперские не стали высылать колесницы, чтобы их сдержать. Этот урок они тоже усвоили. А вот чего они не усвоили, с возрастающей радостью отметил про себя Лис, так это того, что без заслонов оба крыла их непременно будут смяты.

Дагреф понял это одновременно с ним.

– Что это они, по-вашему, делают? – требовательно спросил он, словно школьный учитель, поглядывающий на нерадивых учеников.

– Они собираются проиграть эту битву, – сказал Вэн. – Пускай. Если кто-то думает, что меня это огорчает, то он полный болван.

Вэн принялся развивать свою мысль (Джерин знал, что это может длиться и длиться), но потом, удивленно хрюкнув, умолк.

Приблизившись к флангам имперской армии на расстояние полета стрелы, лошади вдруг стали падать.

– Это магия, отец? – спросил Дагреф.

– Не думаю, – ответил Лис. – Если хотите знать мое мнение, то я полагаю, что имперские с обеих сторон своих позиций разложили проволочные ежи. Ежи срабатывают против упряжек, так почему бы им не сработать и против лошадей-одиночек.

Некоторые конники Райвина прорвались сквозь преграду и принялись осыпать людей Элабонской империи стрелами. Но часть всадников не решилась двигаться дальше, а тем, кто все же решился, пришлось основательно замедлить ход. В результате предполагаемая разрушительная атака превратилась в серию жалящих мелких наскоков.

Увидев это, имперские воины разразились радостными криками. В их рядах заревели трубы. Теперь и они покатили вперед, ибо, стоя на месте, невозможно сдержать натиск мчащихся неприятельских колесниц.

Солдаты обеих армий кричали. Люди Джерина и Араджиса – нестройно, разрозненно, имперские – в свирепом единстве, так эффективно себя оказавшем еще в первом сражении. Полетели стрелы. Как всегда, первые выстрелы результата не возымели. Но расстояние между армиями быстро сокращалось. То там, то здесь люди начали вскрикивать, заржали лошади, из перевернутых колесниц на землю посыпались воины.

– Куда мне править, отец? – спросил Дагреф, когда Джерин, натянув тетиву, стал озираться в поисках первой мишени. – Король Араджис, кажется, не слишком-то следит за организацией боя, не так ли?

Сказанное сопровождалось неприкрыто презрительным фырканьем. Не успел Джерин ответить, как Вэн рассмеялся и сказал:

– То, что ты сын своего отца, испортило тебя, парень. Араджис предоставил нам достойное поле брани и хороший шанс на победу, если мы будем отчаянно драться. Я видел множество военачальников, которые умудрились дожить до старости и растолстеть, хотя гораздо меньше пеклись о своих людях.

Дагреф вновь фыркнул. У него были слишком высокие мерки, и он был слишком юн, чтобы понимать, с какими трудностями сталкивается большинство смертных, пытаясь сопоставить логику своих выкладок с реальным ходом вещей. Он подчеркнуто твердо сказал:

– Ты мне не ответил, отец.

– Правь туда, где увидишь доспехи получше или богато убранных лошадей, – сказал Лис. – Люди высокого ранга любят покрасоваться.

– Хо! – воскликнул Вэн.

Его бронзовые доспехи и шлем с пышным гребнем были, без сомнения, самыми выделяющимися на поле.

– Ты меня слышал.

Боевое облачение Джерина не было позолочено или даже отполировано. Кожу, покрытую бронзовыми чешуйками и местами истершуюся, пятнали заплаты. Но все это тем не менее обладало изрядной прочностью, а лошади, которыми правил Дагреф, низкорослые и грубошерстные, казалось, не ведали, что такое усталость. Их прародительницей была кобылка с долин Шанды, которую Вэн купил более двадцати лет назад по пути в Элабон, куда он направлялся вместе с Лисом и Элис. Кобылка уступала потомкам в размерах и стати, но лошади крепче нее Джерин еще не встречал.

Дагреф, послушный отцовской воле, указал на одного имперского малого: его доспехи, отливавшие позолотой, дополняла малиновая накидка, развевавшаяся у него за спиной. Джерин пустил стрелу. Офицер элабонской армии вскинул обе руки в воздух и вывалился из колесницы навзничь.

– Отличный выстрел! – вскричал Вэн.

Сам он не пользовался луком в бою, но на похвалы отменным стрелкам никогда не скупился.

Дагреф между тем направил лошадей к другому имперскому воину в щегольском облачении. Джерин выстрелил, но промахнулся. Каким бы хорошим стрелком он ни считался, как ни велик был его опыт стрельбы с вихляющейся колесницы, промахиваться все же ему доводилось чаще, чем попадать. Разочарованный, но не утративший боевого задора, он потянулся через плечо за очередной стрелой.

Хлоп! Вражеская стрела поразила левую лошадь в упряжке – прямо над левой передней ногой. Кобыла упала, словно подкошенная: видимо, стрела пронзила ей сердце. Ее падение помешало бегу соседки. Колесница накренилась, протряслась пару безумных мгновений на одном колесе и перевернулась, вывалив наземь весь свой экипаж.

Оказавшись в воздухе. Джерин услышал собственный крик. Ему и раньше приходилось вываливаться из колесниц. Он попытался свернуться в клубок, чтобы смягчить приземление, но все равно принявший его рыхлый грунт вдруг обрел твердость гранита. Шлем слетел с головы и откатился куда-то, правую сторону туловища, ударившуюся о почву, пронзила резкая боль. Но когда он с трудом попытался встать на ноги, ему это удалось. Значит, кости не сломаны. Это было уже кое-что… вернее, будет, если он проживет достаточно долго, чтобы оценить степень своей удачливости в бою.

Оказалось, что он по-прежнему сжимает в руке лук. Нет, уже не лук… в отличие от костей, крепкое дерево не выдержало удара. Лис отбросил обломки в сторону и выхватил меч. Затем принялся искать глазами Вэна и Дагрефа. Оба тоже были уже на ногах и выглядели целыми и невредимыми. Значит, на данный момент им, как и ему, повезло.

Вопрос же о том, сколько продлится их и его везение, оставался открытым, но обещал вот-вот закрыться. Колесницы империи Элабон надвигались на них, с каждым мигом становясь все громадней. Одна повозка с грохотом летела прямо на Дагрефа, тот – худой, безбородый, не имевший при себе ни меча, ни копья – выглядел самой легкой добычей из трех оказавшихся на земле северян.

Джерин кинулся на помощь сыну… очень медленно, подволакивая правую ногу, но оказалось, что Дагреф ни в чьей помощи не нуждается. Его никчемность и неказистость были на деле обманчивыми, это он перенял у отца. Будучи с виду совершенно незащищенным, Дагреф сжимал в руках хлыст, которым он только что настегивал лошадей (точно такой же, какой недавно превратил в змею Кэффер). Он ждал, а когда элабонская колесница придвинулась ужасающе близко, взмахнул хлыстом, ударив одну из лошадей по мягкому нежному носу.

Животное заржало от шока и боли. Оно остановилось как вкопанное и попыталось дать задний ход. Возница, естественно, этого не допустил, зато колесница пронеслась мимо Дагрефа, вместо того чтобы опрокинуть его и смешать с грязью. А когда ее развернуло, хлыст опять взвился в воздух. Возница взвизгнул столь же пронзительно, как до этого лошадь. Он схватился за глаза. Двое сотоварищей по экипажу подхватили поводья, выпавшие из его рук.

Но ни тому, ни другому не удалось удержать их. Непростительная оплошность, так как шанс у них был лишь один. Дагреф вновь щелкнул хлыстом. Один из элабонцев завопил. В следующее мгновение он снова взревел, так как Вэн вонзил ему копье в бок, – взревел и рухнул. Джерин вскочил в колесницу. Остававшийся невредимым имперский солдат оказался лучником. Для самозащиты у него имелся лишь кинжал, что вовсе не помогло ему оберечь себя. Перевалившись через поручни колесницы, он побежал прочь, воя и истекая кровью.

Убивать возницу казалось делом не очень-то честным, ибо тот по-прежнему не отнимал рук от лица. Однако в разгаре битвы понятие честности становилось весьма относительным. Джерин зарубил возницу своим мечом, перекинул осевшее тело через борт колесницы и схватил поводья. Он открыл рот, чтобы позвать Вэна и Дагрефа, но те уже сами запрыгивали в повозку.

Лис церемонно передал поводья сыну.

– Думаю, ты знаешь, что с ними делать, – сказал он.

– Он умеет управляться и с другими вещами, – заметил Вэн, широко улыбаясь. – Не так ли, дорогой Дагреф Хлыст?

– Кто… я?

Дагреф выглядел невероятно довольным собой.

Люди по-разному обзаводятся прозвищами. Если ты очень бледный или очень толстый, то можешь получить кличку еще до того, как начнешь ходить. Или вообще не получишь. Так и будешь добавлять к своему имени имя родителя всю свою жизнь. А вот заслужить прозвище на поле брани дано не каждому. По правде сказать, очень и очень немногим.

– Дагреф Хлыст, – согласился Джерин. – Все-таки лучше, чем Дагреф Умник, или Дагреф Зануда, или…

– Поскольку хлыст все еще у меня в руке, – многозначительно заметил Дагреф, – благоразумный человек оставил бы подобные высказывания на потом.

– Благоразумный человек не стал бы делать очень многое из того, что я позволял себе в жизни, – парировал Джерин.

– Ты благоразумнейшее создание из всех, кого я знаю, – тут же заявил Вэн.

– Может, и так, но это говорит не в пользу тех, кого ты знаешь, – возразил Джерин.

Он имел в виду, разумеется, Фанд, но сохранил достаточно рассудительности, чтобы о ней не упоминать. Вместо этого он сказал:

– Насколько, кстати говоря, благоразумно раскатывать на колеснице, когда ни у одного из нас нет лука?

– Тебе надо было забрать лук у того имперского олуха, которого ты вышвырнул из повозки, – сказал Вэн.

– Да, это было бы благоразумно, – согласился Джерин. – Если бы я вовремя об этом подумал. Однако у меня не получается думать обо всем сразу, как бы мне этого ни хотелось.

– Что ж, раз оно так, – сказал Вэн, – нам, похоже, придется, на манер всадников Райвина, посмотреть, насколько близко мы сможем подобраться к имперскому войску. Во всяком случае, такое сражение мне более по душе.

– И почему меня это не удивляет? – пробормотал Джерин.

Будучи очень крупным и сильным, чужеземец, естественно, был превосходен в ближнем бою. Однако любой лучник вполне мог подстрелить его прежде, чем ему представилась бы возможность проявить себя во всей красе.

Дагреф воспринял разговор между старшими как указание к действию и направил колесницу к ближайшей повозке имперской армии. Воины Элабонской империи, видя такую же, как у них, колесницу, замешкались на роковой миг, прежде чем сообразили, что в ней враги. Одного из них Вэн проткнул копьем, другого Дагреф вывел из строя хлыстом, и к тому времени, как эта недолгая схватка завершилась, Джерин вновь обзавелся луком.

Он потянулся рукой за спину, чтобы достать из колчана стрелу. В следующее мгновение один из имперских воинов заголосил, словно длиннозуб, и схватился за бедро. Лис выпустил еще одну стрелу. Эта в цель не попала. Он вновь полез в колчан, но тот оказался пустым.

Лис нахмурился. Колчан был почти полон, когда он вылетел из колесницы. Он злобно выругался. Наверное, почти все стрелы рассыпались, когда его шмякнуло оземь. А он даже этого не заметил. Занятый, впрочем, кое-чем более неотложным… то есть пытаясь спасти свою шкуру.

– Ну же, Лис, – обратился к нему Вэн. – Что же ты не стреляешь в этих сукиных сынов, а?

– Вот что я тебе скажу, – ответил Джерин. – Как только ты придумаешь способ протыкать их без копья, я начну их дырявить без стрел.

– Что?

Чужеземец вытаращил глаза. Но тут же его лицо прояснилось.

– А-а. Вот оно что. Мы снова в заднице, а? Что ж, давайте опять действовать тихой сапой.

– Рано или поздно у всех кончатся стрелы, – сказал Дагреф.

– О, в самом деле. – Джерин кивнул. – Вопрос только в том, закончатся ли они до того, как нас расстреляют? Этот вопрос всегда интересен, в любом бою.

– Интересен? О да. Хм.

Вэн фыркнул, затем сплюнул. С одной стороны, демонстрируя отвращение, с другой, несомненно, бравируя. По мнению Джерина, мало у кого на поле брани остается во рту достаточно слюны для плевка. Даже на свой счет он был не очень уверен. Чтобы проверить, как у него со слюной, Лис заработал языком и щеками.

Но тут его перестало заботить, способен ли он сейчас плюнуть. Там, впереди, в имперских рядах виднелся проем. Колесницы южан разошлись, объезжая перевернувшуюся повозку, а вновь не сомкнулись. Он огляделся. Невдалеке от него находилось приличное число колесниц трокмуа, набитых лесными разбойниками. Раздумывать, откуда они тут взялись, было некогда, и Лис махнул им рукой. Пара дикарей нацелила на него свои луки, но, услышав крик на своем языке, варвары опустили оружие.

– Давайте туда, – кричал Лис, указывая на брешь, – и мы отхватим здоровенный кусок у этих южных нахалов!

– Ты хочешь, чтобы я погнал упряжку в эту дыру в надежде, что варвары последуют за нами? – спросил Дагреф.

В его тоне слышалось явное неодобрение.

Но Джерин сказал:

– Именно так.

– Будет немного неловко, если трокмуа предпочтут избавиться от тебя с помощью этих имперских придурков, – заметил Вэн.

Что в сущности означало: «Если это случится, нас убьют».

Джерин не мог припомнить, слышал ли он когда-либо столь элегантно завуалированный намек на нешуточную опасность. Однако и это его озаботило мало.

– Вперед, – велел он Дагрефу. – Поторопись, пока они не заткнули брешь.

– Ладно.

Сын послал упряжку вперед.

Лис дико взвыл, когда их колесница втиснулась в щель между двумя такими же колесницами, которыми управляли солдаты-южане. Те не сразу попытались преградить путь отчаянным северянам, решив, что всякий, кто мчится в возке, сработанном южнее Хай Керс, непременно должен быть другом.

И они слишком поздно осознали ошибку. Джерин сделал выпад в лицо одного из южан, того, что был слева. Этот удар застал неприятеля врасплох вдвойне, ибо Лис нанес его левой рукой. Вэн, находившийся справа, ткнул копьем имперского лучника так, что тот вывалился из повозки. Малый был до смешного обескуражен… вернее, был бы, если бы муки агонии позволили ему как-либо реагировать на что-то еще.

– Что ж, думаю, теперь все поняли, кто мы, – сказал Дагреф.

– Я чертовски хорошо знал, что все это поймут, – ответил Джерин в тот миг, когда возле самого его уха просвистела стрела. – Что бы я хотел знать, так это сумели ли мы увлечь за собой трокмуа? Если нет…

Он не стал продолжать. Если нет, Вэн окажется прав – их убьют.

Он оглянулся через плечо… и издал вопль ликования. Трокмуа и вправду мчались к прорыву, причем даже в большем количестве, чем он ожидал. Очень часто то, что элабонцу представлялось губительно-глупым в бою, трокмэ принимал лишь за повод к потехе. Джерин был сердечно этому рад, сознавая, что имперские луки теперь будут нацелены не только на него одного. Южанам придется заняться другим: попытками зарастить брешь, прежде чем она расколет их войско надвое. Иногда блестяще выполненный кинжальный маневр имеет значимость много большую, чем фронтальный напор тупой силы.

Колесницы теперь сошлись колесо в колесо. Все рубили, кололи и стреляли друг в друга. Имперские элабонцы, казалось, ощущали некий суеверный страх перед трокмуа. Наверняка все то время, пока Элабонская империя отсиживалась за Хай Керс, в ней очень часто судачили о лесных дикарях, хотя в глаза никого из них не видали. Однако все эти суеверия имели власть лишь до первого удачно отбитого натиска. После чего битва вошла в привычное русло. Воины дрались с воинами – и только.

Со своей стороны трокмуа набрасывались на имперских солдат с почти болезненной неукротимостью. Элабонцы были не менее чужды лесным разбойникам, чем сами они элабонцам. Но теперь трокмуа поселились южнее Ниффет, успев взрастить там целое новое поколение. Для них люди Джерина являлись ненавистными южанами уже лишь отчасти. Как-то соседствуя, и те и другие мало-помалу начинали приятельствовать, а иногда и роднились.

Но ни одно из этих смягчающих обстоятельств не распространялось на пришлецов из-за гор. Те были самыми чистопробными, самыми что ни на есть беспримесными врагами. И трокмуа налетали на них, практически не заботясь о собственной безопасности. Главным для них было нанести как можно больше урона незваным гостям.

Безудержная свирепость лесных разбойников заставляла южан подтягивать к ним все новые силы, а поскольку именно эта схватка могла иметь решающее значение для всей битвы, сил этих требовалось все больше, и имперские командиры волей-неволей оголяли свой фронт в других местах, на что Джерин, собственно, и рассчитывал.

– Туда! – Как и в прошлый раз, он направил Дагрефа в очередную брешь между двумя имперскими колесницами. – Если мы прорвемся и затащим с собой нескольких трокмуа, то действительно расколем сук иных сынов пополам.

– Йо, отец.

Дагреф погнал лошадей. Дикие возгласы возвещали о том, что трокмуа по-прежнему мчатся следом.

Имперские воины, оказавшиеся перед ними, конечно, осознавали, что должны сдержать северян и не дать своему фронту распасться. Но вряд ли они могли что-то сделать, когда на них неслось столько врагов. Один из южан выпустил стрелу. Какой-то трокмэ позади Лиса отчаянно завопил. А сам Лис оказался в очень выгодной позиции, чтобы застрелить имперского лучника, если бы его колчан не был пуст.

И тут имперский лучник взвыл, хватаясь за бок, из которого теперь торчал пучок перьев. Попасть в него под таким углом, сближаясь лоб в лоб, было, конечно же, невозможно. Джерин повернул голову вправо. Узнав одного из всадников Райвина, он махнул ему рукой. Тот махнул в ответ, широко улыбаясь.

– Мы сделали их! – закричал Вэн. – Клянусь богами, они в мясорубке. Теперь остается только превратить их в фарш.

– Сравнение неудачное, – сказал Джерин. – Мясо в мясорубке не пытается сломать ножи.

– Разве сейчас подходящий момент для литературной дискуссии? – спросил Дагреф.

– Наверное, нет, – признал Джерин.

Имперский солдат, которого выбросило из колесницы, запустил в него камнем. Тот с лязгом отскочил от наплечника, плечо под которым вмиг запульсировало от боли. Может, это было аргументом в поддержку точки зрения Лиса, а может, и нет. Как бы там ни было, копье Вэна отреагировало на неожиданное вмешательство весьма остро. После чего со стороны имперского литературоведа не последовало никаких дополнительных комментариев или метафор.

Поскольку часть армии элабонцев-южан оказалась отрезанной и окруженной, остальное войско империи начало отступать. С той же профессиональной четкостью, что и раньше, до которой всем северянам – и трокмуа, и элабонцам – было весьма далеко. Южане по-прежнему держали ряды и продолжали сражаться, вместо того чтобы взять ноги в руки, как это обычно делали побежденные обитатели северных территорий. Они отнюдь не стенали: «Ах, мы разбиты! Ах, да хранят нас боги!» Их поведение скорей говорило: «Ладно, на этот раз вы взяли верх. Но возможно, это просто везение. Посмотрим, что будет, когда мы вновь схлестнемся».

Размышляя об этом, Джерин сказал:

– Что меня беспокоит, так это то, что мы побили их уже дважды. Почему же они не свыкаются с мыслью, что дерутся хуже, чем мы?

– Вероятно, они свыкаются с мыслью, что им понадобится подкрепление с той стороны гор, – ответил Дагреф.

– Лучше бы ты этого не говорил, – сказал Джерин сыну. – Где в таком случае взять подкрепление нам? Отец Даяус, где нам его взять, даже если они его не получат? Это же просто чертово чудо, что мы с Араджисом в нынешней ситуации деремся на одной стороне!

– Что мы предпримем, если империя пришлет еще одно войско с той стороны Хай Керс? – спросил Дагреф.

– Либо продолжим драться до последнего, либо сдадимся и снова станем обманывать империю, не платя ей никакой дани, как я это делал когда-то, – ответил Джерин.

Вот, пожалуйста, он выигрывает сражение, а Дагреф заставляет его чувствовать себя так, будто он его проиграл. Лис подпустил в голос твердости:

– Давай решать проблемы поочередно, если позволишь. Если мы умудримся растерять то, в чем преуспели сейчас, империи уже не нужно будет заботиться о дополнительной армии.

– Это разумно, отец, – заявил Дагреф после обычной раздумчивой паузы.

– Как мило с его стороны признать это, а, Лис? – хихикнул Вэн.

Дагреф начал было говорить что-то еще, но Джерин прервал его, как, собственно, и чужеземца.

– Продолжите после того, как битва будет закончена, – отрезал он, – А пока давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы поскорее ее завершить. – Он возвысил голос до крика: – Имперские воины! Сдавайтесь, и я обещаю вам жизнь!

От оказавшихся в мешке колесниц долетело:

– А кто ты такой и почему мы должны верить твоему обещанию?

– Я – Джерин Лис, король Севера, – ответил Лис.

Время от времени скромность его доспехов не только не доставляла ему преимуществ, но и чинила некоторые неудобства. Если бы он был разодет как король, никто из этих парней не стал бы выяснять, каков его статус. Однако в этом случае они, возможно, приложили бы все усилия, чтобы его уничтожить.

– А что ты с нами сделаешь, если мы сложим оружие? – спросил тот же голос.

Этот вопрос был хорош и уместен. Но, к сожалению, требовал незамедлительного ответа.

– Если вы сдадитесь сейчас, – сказал Джерин, – я заберу у вас оружие и отправлю на север, на поселение в крестьянские деревушки. По одному или по двое в каждую, чтобы вы не могли сговориться и опять выступить против меня. Это лучшее, что я могу сделать. Вы согласны? В противном случае вы либо погибнете прямо здесь, либо превратитесь в рабов, если сдадитесь позже и мы решим сохранить вам жизнь. Что скажете?

Воин, задававший вопросы, бросил свой лук на землю и снял шлем.

– Мне такие условия подходят, – заявил он решительно.

Его товарищи тоже принялись разоружаться. Едва Джерин понял, что они и вправду сдаются, он тут же выделил небольшое число своих воинов, чтобы те присматривали за пленными, а остальных повел за собой дальше на юг, преследуя основную часть имперской армии.

Вскоре он нагнал Араджиса Лучника.

– Ха! – воскликнул Араджис. – А я-то все кумекаю, что с тобой стряслось, Лис. Ты исчез на какое-то время, и передо мной даже забрезжила перспектива сделаться единственным королем северных территорий, но теперь вижу, что о том рано думать.

Очевидно, он не очень расстроился бы, если бы Лис погиб, но и то, что тот уцелел, тоже не очень его опечалило. Лис ничего не имел против такого его отношения к своей персоне.

– Это ведь не та колесница, на которой ты выехал утром?

– Не та, – согласился Джерин. – Они, как ни странно, пытались убить нас и чуть было в этом не преуспели.

То, что он не носил королевских регалий, вероятно, спасло его шкуру.

– Ха! – вновь воскликнул Араджис. На этот раз его возглас был скорей ироничным. – Но ведь не преуспели же. Что у них действительно замечательно получается, так это уходить с поля боя, – Он выбросил руку вперед. – Посмотри, как слаженно они отступают. Если бы они столь же слаженно и сражались, то могли бы и победить.

Джерин надул щеки, изобразив, будто разворачивает невидимый свиток.

– Триумфальное отступление Элабонской империи, объясняющее, как вышеназванную империю завоевали ее собственные войска! – провозгласил он, как глашатай.

– Ха! – в третий раз крикнул Араджис. – Совсем неплохо. Но если бы эти ублюдки после сегодняшнего поражения раскололись на мелкие части, мы без труда прогнали бы их на ту сторону гор и тем самым раз и навсегда избавились бы от них.

– Если бы только они не решили призвать подкрепление, – сказал Дагреф.

Араджис пристально посмотрел на юнца и покачал головой:

– У него столь же скверный взгляд на мир, как и у тебя, Лис.

– Хуже, – ответил Джерин.

Он взглянул на сына. Дагреф был горд собой. Да, это самое точное определение… горд до невероятности.

Вэн указал вперед, на имперскую армию:

– Они действительно уходят от нас, и гореть мне в пяти ваших элабонских чистилищах, если я знаю, как мы можем им помешать.

– Лучшее, что мы можем сделать, это отказаться от погони, раз уж не получается их разгромить, – сказал Джерин. – Если мы растянемся шире, преследуя их, они вполне могут перейти в контратаку и легко победят… почти походя.

– Очень не хочется признавать это, но боюсь, что ты прав, – сказал Араджис. – Мы соберемся с силами и ударим еще раз, но… через несколько дней. Рано или поздно они должны будут понять, что не смогут нас одолеть.

Он многозначительно глянул на Дагрефа. Тот со столь же многозначительной миной проигнорировал его взгляд. Это заставило Араджиса рассмеяться, причем вполне искренне. Обращаясь к Джерину, Лучник сказал:

– Этот паренек многих поставит на место, не так ли?

– Надеюсь, – отвечал Лис. – Естественно, ведь он много тренировался, ставя на место меня.

Дагреф снова напыжился.

Араджис принялся выкрикивать приказания, останавливая войско. Добившись, чтобы его услышали, он опять обратился к Джерину:

– А куда делся твой Фердулф? Что-то я его во время боя не видел.

– Я тоже, – сказал Джерин. – Полагаю, он занимался чем-то своим. Он свой собственный Фердулф, а не мой. Если ты забудешь об этом, он заставит тебя поплатиться.

Араджис фыркнул:

– Я запомню совет. С людьми понятней: им просто приказываешь, а если что-то не выполняется, заставляешь. Но как можно наказать непослушного полубога?

– Я отшлепал его пару раз, – ответил Джерин.

Теперь, по прошествии какого-то времени, он говорил о паре проведенных им экзекуций с непринужденным спокойствием, какого вовсе не ощущал в момент их совершения.

Ему удалось произвести на Араджиса впечатление.

– Я всегда знал, что ты храбр, – сказал Лучник. – Но никогда не думал, что ты глуповат. – Он оглядел Джерина с головы до ног. – Возможно, я ошибался.

– Возможно, – согласился Лис. – Я ведь объединился с тобой, не так ли?

Араджис задумался над его словами, а затем расхохотался. Джерин последовал его примеру. Почему бы и нет? Они только что одержали очередную победу.

Но Лису, вернувшемуся на поле брани, было уже не до смеха.

Некоторых из лежавших там мертвецов он знал большую часть своей жизни. Других, не таких пожилых, – всю их жизнь. Но и те и другие были так же непоправимо мертвы, будто он потерпел поражение. Единственное утешение ему виделось в том, что мертвы были отнюдь не все его люди. Его это вроде бы даже грело. А вот убитых – вряд ли.

Победа также ничуть не облегчила мучения раненых. Они, как всегда, или кричали, или рычали, или выли, или шипели, или молчали, кто сидя, кто лежа, кусая губы до алых струек в уголках ртов. Если бы имперская армия победила, то в их положении оказалось бы много больше тех, кого Лис знал и любил, но это ничего не меняло. Более того, раненые, сражавшиеся за империю Элабон, выглядели и мучились точно так же, как и те, что следовали за Джерином и Араджисом.

Как и после каждой из битв, Джерин делал все, что мог, чтобы помочь страждущим. Вытаскивал стрелы, промывал, несмотря на проклятия, раны элем и даже пару раз тихо перерезал горло тем, кто уже не имел шанса выжить, но был обречен на долгое и ужасное умирание.

Тут ему встретился один паренек с очень густой бородой. Кровавая повязка охватывала его правую икру, он хромал. Хотя собственные руки Лиса были по локоть в крови, у него в животе что-то перевернулось.

– Маева! – воскликнул он.

– Привет, лорд король, – сказала она. Голос у нее дрожал, но все же был тверже, чем у многих других, кому он оказывал помощь. – Они хотели вытащить из меня стрелу, но я им не позволила. Я знаю, у вас это получится лучше.

Она села на траву, бледная, но решительная.

– Сделаю все, что смогу, – пообещал Лис.

Полученный комплимент его мало обрадовал. В надежде, что разговор отвлечет ее от боли, он спросил:

– Как это произошло?

Маева взглянула на него снизу вверх с таким выражением, будто ей задали ужасно глупый вопрос. Подумав, Лис понял, что это действительно так.