Текст книги "Лис и империя"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Джерин пожал плечами:

– Гореть мне в пяти преисподнях, если я знаю, где находится южная граница земель Араджиса. Может, мы увидим пограничные камни, а может, и нет. Гореть мне в пяти чистилищах, если меня это волнует. Если Араджис думает, что я буду умирать с голоду, лишь бы не тронуть драгоценные закрома его крепостных, пусть тоже отправляется во все мыслимые чистилища.

Обернувшись через плечо, Дагреф сказал:

– Если бы война шла близ Ниффет, он бы обчистил твои амбары без малейших колебаний.

– Что ж, видят боги, это правда, – сказал Джерин с некоторой задумчивостью. Его взгляд, направленный строго на север, сместился к востоку. – Айкос находится как раз там, за владениями Араджиса. Мне никогда не приходилось ездить к Сивилле по южной дороге, но, возможно, я это сделаю. – Он кивнул, словно утверждая себя в этой мысли. – Да, и впрямь. Скорей всего, я так и сделаю.

Дагреф сказал:

– В научной генеалогии считается, что Байтон – сын Даяуса, но…

Джерин поднял вверх руку.

– Но это писали элабонцы для элабонцев, живущих в предгорьях Хай Керс, – закончил он за сына. – На самом деле Байтон истинный бог этой земли, и все, кто живет в северных землях, хорошо это знают.

– Именно, – сказал Дагреф. – По сравнению с богами гради Бэйверс – бог пивоварения и ячменя – тоже является богом этой земли, хотя мы, элабонцы, сделали ее подвластной ему всего пару веков назад, когда завоевали эту провинцию. Поскольку он бог этой земли, ты смог настроить его на борьбу с богами гради. Из этого логически следует…

– …что я могу попробовать вдохновить Байтона на борьбу с Элабонской империей? – опять перебил его Джерин. – Да?

– Я полагал, что ты, возможно, до этого не додумаешься, – сказал чуть обиженно Дагреф.

– Что ж, я додумался. – Джерин похлопал своего отпрыска по спине. – Пусть тебя это не беспокоит. Мы с тобой мыслим очень похоже…

– Вы оба проныры и ловкачи! – перебил его Вэн.

– Спасибо, – произнесли в один голос Джерин и Дагреф.

Чужеземец оторопел, а Джерин продолжил:

– Как я уже говорил перед тем, как нам помешало дуновение ветерка…

– Хо! – фыркнул Вэн.

– …мы с тобой мыслим очень похоже, но я живу дольше, поэтому несколько раньше прихожу к тем же выводам, что и ты, – продолжал Джерин невозмутимо. – Это, сынок, не должно тебя волновать и не должно мешать тебе делиться со мной всем, что приходит в твою маленькую головенку…

– Хо!

На этот раз фыркнул Дагреф, удивительно точно скопировав Вэна.

Джерин обратил на его восклицание не больше внимания, чем на восклицание чужеземца:

– …потому что никогда ничего нельзя знать наверняка. Вполне возможно, ты подметишь что-нибудь из того, что от меня ускользнет.

Он сделал глубокий вдох, радуясь, что ему наконец удалось довести свою мысль до конца.

– Вполне справедливо, отец. – Дагреф, вздохнув, пожал плечами. – Но иногда тяжело сознавать, что ты всего лишь чье-то маленькое и не слишком-то содержательное подобие! Я чувствую себя сокращенным трактатом.

– Нет, несокращенным, – возразил Джерин. – Просто в конце твоего свитка осталось гораздо больше незаполненного пространства, чем у меня, вот и все.

– Хм. – Дагреф обдумал услышанное. – Что ж, ладно… может, и так.

Он дернул поводья, и лошади ускорили бег.

– Исходя из того, что ты сказал, Лис, я понял, в чем разница между тобой и твоим парнем, – заметил Вэн.

– Ну-ка, выкладывай, – подбодрил его Джерин.

Спина Дагрефа тоже выразила безмолвный вопрос.

– Сейчас, – пообещал Вэн. – Разница вот в чем. Твой отец, Лис, имел не больше понятия, что с тобой делать, чем та ворона, у которой вылупился птенец с белыми перьями вместо черных. Это верно или я что-то путаю?

– Абсолютно верно, – согласился Джерин. – Мой брат был прирожденным воином. Лучшего отец и желать не мог. А вот к чему пристроить меня, он не имел ни малейшего представления. Похоже, я был первым книгочеем, появившимся в северных землях более чем за сто лет.

– И тем не менее ты стал королем, тогда как твой отец умер бароном, так что и впрямь ничего нельзя знать заранее, – сказал Вэн. – Но я вот что имел в виду: Дагреф – второй книгочей, родившийся в северных землях. Ты имеешь представление, что получил, тогда как твой отец не знал, как с тобой обращаться.

– Ага, – озадаченно произнес Джерин. – Что ж, это правда, тут нечего возразить. Что скажешь, Дагреф? Ты предпочел бы, чтобы я время от времени угадывал твои мысли или чтобы я понятия не имел, как с тобой обращаться?

Дагреф вновь оглянулся через плечо.

– Это я иногда могу угадывать твои мысли, отец. Но с чего ты взял, что можешь угадывать мои мысли?

Вэн загоготал. Джерин почувствовал, что у него горят уши.

Всадники и прочие воины основательно прочесали окрестности деревушки, возле которой Джерин решил разбить лагерь. Вернулись они с коровами, овцами, утками, курами.

– Пришлось выпустить воздух из пастуха, иначе он не отдал бы нам животных, – сказал один всадник, поглаживая свой лук, чтобы у слушателей не осталось сомнений, что он имеет в виду.

При других обстоятельствах Лис разгневался бы на него за жестокость, однако сейчас и ухом не новел. Ибо в левой руке он держал меч и уже начинал подумывать, не изрубить ли им в куски деревенского старосту, изображавшего из себя прирожденного идиота.

– Нет, – бубнил упрямо крестьянин, – у нас нет никаких запасов зерна в тайниках. И фасоли никакой тоже нет.

– Очень интересно, – сказал Джерин. – В самом деле, весьма и весьма. Полагаю, зимой вы просто ничего не едите.

– Кажется, так… в основном, – ответил угрюмо староста.

– Что ж, ладно. – Голос Джерина звучал легко и весело. – Думаю, придется просто спалить это местечко дотла, чтобы дома не мешали нам вести поиск.

Староста взглянул на Лиса с ненавистью и повел его к ямам-хранилищам, скрытым под росшей над ними травой.

– Вы вроде славитесь своей мягкостью, а на деле не лучше Араджиса, – проворчал он.

– Это лишь доказывает, что не всегда можно верить слухам, – возразил Лис с улыбкой.

Ненависти во взгляде деревенского старосты тут же добавилось.

Получив желаемое, Джерин благодушно позволил себе этого не заметить. В данный момент для него было гораздо важнее накормить свое войско, чем заботиться о благополучии чьих-то там крепостных.

По крайней мере, таково было его мнение. На следующий день он узнал, что оно не совпадает с мнением Лучника. Колесница, в которой стоял сын Араджиса, Эранаст, мчалась к нему по боковому проселку. Когда Эранаст поравнялся с Лисом, он заявил без каких-либо предисловий:

– Лорд король, мой отец запрещает разорять окрестности, пока вы находитесь на подвластных ему территориях.

– Неужели? – спросил Джерин. – Как это мило.

Эранаст снял бронзовый шлем, по форме напоминавший горшок, и почесал затылок.

– Означает ли это, что вы подчинитесь?

– Разумеется, нет, – ответил Лис. – Если он может научить меня, как прожить без еды, пока мы пересекаем его земли, я могу попытаться. В противном же случае я буду делать то, что должен, чтобы их пересечь.

– Так вы не уйметесь?

Глаза Эранаста округлились, в них читалось неподдельное удивление.

Уже многие-многие годы никто на землях Араджиса не осмеливался противиться его воле. И Эранаст при всем своем бравом и независимом виде был поражен, что кому-то может прийти в голову ослушаться его отца.

– Я только что это сказал. Разве ты не слышал? – вежливо поинтересовался Джерин. – Араджис не мой сюзерен, поэтому я не обязан ему подчиняться, к тому же он требует от меня невозможного. Дурак я буду, если послушаюсь. По-твоему, я похож на дурака, молодой человек?

На это Эранаст ничего не ответил. И наверное, к лучшему. Но он нахмурился, изо всех сил стараясь придать своему лицу суровое и даже угрожающее выражение. И то сказать, тому, кого издавна величают наследником или принцем, а порой и лордом принцем, вряд ли может понравиться обращение «молодой человек».

Сделав глубокий вдох, Эранаст перешел к уговорам:

– Мой отец вступил с вами в союз, основанный на взаимном доверии. Он сделал это не для того, чтобы вы занимались в его владениях грабежом.

– О, оставь свое напыщенное занудство, – небрежно взмахнул рукой Лис. Гораздо более сильный удар по самолюбию Эранаста, чем обращение «молодой человек». – Я уже сказал тебе, что не собираюсь морить армию голодом. Однако если бы я действительно грабил, то нахватал бы кучу добра. А я просто кормлю себя и своих людей. Не желаешь ли, кстати, отведать жареного барашка?

– Как щедро с вашей стороны угощать меня тем, что и так принадлежит моему отцу, – заметил Эранаст кисло.

Дагреф, при всем своем малолетстве, наверняка сумел бы вложить в эти слова гораздо больше сарказма. Но попытка все же наличествовала.

И Джерин не остался в долгу.

– Рад, что ты так считаешь.

Сын Араджиса бросил на него очередной сердитый взгляд.

– А где, кстати, твой отец? – спросил Джерин.

– К западу отсюда, – отвечал Эранаст. – Южане по-прежнему сильно на него давят. Некоторые даже вклинились между ним и вами. Мне пришлось пробираться тайком мимо них, чтобы доставить вам сообщение, которое вы, в результате, никак не восприняли.

– Это глупое сообщение, можешь так ему и передать. Твой отец бы только выиграл, если бы ему почаще говорили о его промахах, – сказал Джерин. – Он уже не надеется вновь воссоединиться со мной?

– Нет, поскольку его сильно треплют, – ответил Эранаст. – Он, правда, надеется, что, возможно, вы пробьетесь к нему, предполагая, что вам в борьбе с империей пора бы пустить в ход свой магический дар.

– Сделаю, что смогу, – произнес Джерин со вздохом. Араджис все еще верит в его всесилие, хотя никакого всесилия нет. Он поднял вверх указательный палец. – А южанам твой отец тоже запретил разорять свои владения?

Эранаст помотал головой:

– Нет, поскольку счел, что это мало к чему приведет. Вы же, однако, не являетесь его врагом, если, конечно, вдруг не решите таковым сделаться.

– Или если он не вынудит меня сделаться таковым, требуя от меня невозможного, – парировал Джерин. – Человек, требующий слишком многого от своих друзей, в один прекрасный момент обнаруживает, что их стало гораздо меньше, чем он думал.

– Я передам ваши слова отцу, чтобы он сам рассудил, как к ним относиться, – решительно заявил Эранаст.

– Отлично, – отозвался Лис. – Скажи ему еще вот что. Если он захочет со мной воевать после того, как мы разобьем имперские силы, я буду готов к этому точно так же, как был готов воевать с ним, прежде чем узнал, что империя перебралась через Хай Керс.

Он не переставал изумлять Эранаста.

– Вы бросаете вызов моему отцу? – спросил сын Араджиса. – Никто не смеет бросать ему вызов.

– Я делал это на протяжении последних двадцати лет. Он в моем отношении действовал так же, – ответил Джерин. – Передай ему, что я веду себя здесь как должно, не лучше и не хуже.

Все еще хмурясь и что-то бормоча себе под нос, Эранаст втиснулся в свою колесницу, и та с дребезжанием покатила прочь. На запад, к тому, что осталось от войска Араджиса.

– Что ж, в дерзости ему не откажешь, это уж точно, – сказал Вэн, глядя на пыль, взвихрившуюся над проселком.

– Кому? – уточнил Джерин. – Араджису или Эранасту?

– Им обоим, если уж на то пошло, – ответил чужеземец.

Джерин тоже уставился на облако пыли. Когда оно стало рассеиваться, он кивнул.

Отбирать домашний скот и зерно у крестьян, обитавших на землях Араджиса, оказалось по большей части не так уж и трудно. Многие деревенские старосты так долго имели дело со своим грозным лордом, что, по-видимому, совсем разучились хитрить и ловчить.

– Берите, что пожелаете, господин, – сказал один из них Джерину. – Что бы вы ни взяли, вы обойдетесь с нами еще хуже, если мы попытаемся спрятать это от вас.

Мужчины и женщины, подошедшие послушать их разговор, закивали. Очевидно, Араджис хорошо вышколил их.

Вскоре, однако, выяснилось, что у некоторых крестьян вовсе ничего не имелось. Лишь избы да то, что дозревало в полях. Люди Джерина в таких местах не обнаруживали никакого скота, даже обшаривая близлежащие рощи, а тамошние старосты упорно отрицали, что где-то рядом имеются ямы-хранилища, в каких скрыт провиант.

– Делайте со мной, что хотите, – заявил очередной такой малый. – Я не могу дать вам то, чего у меня нет.

– Попридержи язык, – остерег его Джерин. – Если бы ты сказал такое Араджису или его людям, они и вправду сделали бы с тобой все, что им взбрело бы на ум.

Староста стянул с себя тунику, оставшись в одних шерстяных штанах. Затем он повернулся спиной к Лису. Длинные бледные шероховатые шрамы бороздили ее вкривь и вкось.

– Он сам отстегал меня кнутом, да, – пояснил крестьянин не без некоторой гордости. – Он так и ушел ни с чем, потому что у меня нечего было брать.

Увидев шрамы, Джерин сдался и отправился в следующую деревню, чей староста оказался более сговорчивым. Он так и не поверил, что крепостные оставленной им в покое деревни столь бедны, как хотели казаться, но у него не было ни времени, ни желания проверять это с должным тщанием. Кроме того, мужество не уступившего ему старосты невольно восхитило его. Любой, кто осмеливался противостоять Араджису, обладал этим качеством в полной мере.

Время от времени южане, почти наступавшие Лису на пятки, проявляли повышенную активность. Произошло несколько стычек, пара из которых была даже жаркой, но люди из-за Хай Керс не пытались приблизиться к отступающей армии и загнать ее до полного краха, как поступил бы Лис с ними, если бы к ним не прибыло подкрепление. Интересно, как там дела у Араджиса? Ведь у него на хвосте еще больше южан. Однако после неудачной миссии Эранаста Лучник уже не посылал к нему гонцов.

Как и на всех северных землях, окружающий Лиса ландшафт был испещрен черными пятнами – так выглядели на расстоянии крепости местных баронов. Большинство из них отправились вместе с Араджисом на войну. А в замках остались подростки, седобородые старцы и баронессы. Последние зачастую были настроены даже более решительно, чем еще или уже не пригодные к воинской службе мужчины. Кое-какие крепости открывали ворота, чтобы поделиться имеющейся едой и позволить Джерину с некоторыми его приближенными провести ночь под кровом. Все же другие наглухо запирались, словно он был врагом.

– Если вы друзья, то не обидитесь, что мы вас не впускаем, ибо поймете, что нами движет, – крикнула одна из таких баронесс со стены своей крепости. – Если же вы враги, выдающие себя за друзей, что ж, в таком случае убирайтесь ко всем чертям.

Джерин не стал настаивать. Во-первых, ему бы пришлось осадить эту крепость, чтобы проникнуть внутрь, раз уж женщина отказалась опустить подъемный мост. Во-вторых, ее слова были совершенно разумны.

Вэн тоже так посчитал:

– Клянусь богами, если бы Фанд заправляла крепостью, она бы ответила именно так.

– Ты, скорей всего, прав. – Джерин поднял одну бровь. – Возможно, Маева унаследовала воинственность от обоих родителей.

– Да, может быть. – Вэн запоздало осекся и бросил на Лиса уничтожающий взгляд. – А ты, возможно, разговариваешь двумя ртами.

– Может, и так, когда в этом есть необходимость, но не сейчас, – сказал Джерин. – Я все время вдалбливал тебе это.

Вэн проворчал что-то, так и оставшееся в недрах его могучей груди. Может, это был просто звук, выражавший недовольство, а может, одно из иноземных ругательств, которых он поднахватался во время своих долгих странствий. Как бы там ни было, великан сменил тему:

– А что за дорога ведет в Айкос с юга?

– Я сам никогда по ней не ездил, поэтому не могу точно сказать, – ответил Лис. – Но я слышал, что по ней добираться до Айкоса проще, чем трястись по проселку, ответвляющемуся от Элабонского тракта, ибо эта дорога не пролегает через жуткий диковинный лес, каким обросли там холмы.

– Я нисколько не расстроюсь, если не сунусь в этот лес… нет уж, большое спасибо, – сказал Вэн с содроганием. – В нем обитают существа, которые считают, что людям совершенно незачем разъезжать по их владениям. Да помогут боги тому, кто решит там побродить под деревьями или окажется настолько глуп, чтобы под ними заночевать.

– Ты прав, – подтвердил Лис. – Я бы не стал делать ни того, ни другого.

– Судя по вашему описанию, это очень занятное место, – произнес Дагреф, который никогда не бывал в том лесу.

Вэн рассмеялся. Джерин тоже, хотя его смех был пронизан не столько весельем, сколько благоговением, смешанным с трепетом.

– Многие места с безопасного расстояния кажутся людям занятными, – заметил он. – Но потом понимаешь, что посещать их гораздо менее интересно, чем слушать о них.

– Вы оба ведь проезжали через тот лес, – сказал Дагреф. – Вы делали это не раз и всегда из него выезжали, иначе вас не было бы сейчас здесь… на безопасном от него расстоянии.

– Логично, – мрачно согласился Джерин. – Но то, что я там прокатился разок или два, вовсе не означает, что мне не терпится повторить этот опыт. В отличие от некоторых моих знакомых, меня никогда не влекли приключения ради самих приключений. Ведь главным в любом приключении является то, что кто-то пытается с тобой разделаться, а мне, как правило, это не по душе.

– О, мне тоже не по душе, когда кто-нибудь или что-нибудь пытается со мной разделаться, – сказал Вэн. – Но это нетрудно предотвратить, если разделаться с этим кем-нибудь или чем-нибудь первым. Лучшего способа, на мой взгляд, не имеется.

Джерин покачал головой.

– Лучше вообще не оказываться в таком месте, где кто-либо или что-либо подстерегает тебя.

– Длинная скучная жизнь, – подытожил Вэн, фыркнув.

– Мне кажется, это спорный вопрос, учитывая, что у нас на хвосте одна имперская армия, а другая гонит Араджиса, вернее, мы думаем, что она еще его гонит, – возразил Дагреф.

– Длинная скучная жизнь, – повторил Вэн. – Ничего не делать, только спать с женщинами или сидеть за столом, попивая эль.

Он сделал паузу, словно прислушиваясь к собственным словам. Затем ткнул Джерина локтем в бок, едва не столкнув его с колесницы.

– Что ж, бывает и хуже.

Владения Лучника вплотную подходили к долине, в которой располагались городок Айкос и храм прозорливого Байтона. Даже такой человек, как Араджис, не был столь самонадеянным, чтобы заявить свои права на святые места.

Стражники храма патрулировали дорогу, ведущую в Айкос с юга. Проселок же, шедший на запад к Элабонскому тракту, ничуть их не волновал. Странный лес, его обступавший, и еще более странные существа, обитавшие в нем, несли там караул более бдительно, чем на это были способны самые лучшие караульные из мира людей, пусть даже вооруженные бронзовыми мечами и защищенные кожаными и бронзовыми доспехами. Однако здесь, на пыльных, голых подступах к городку, патрульные были необходимы.

Один из них узнал Джерина.

– Лорд король! – воскликнул он, искренне удивившись. – Почему вы едете в Айкос по этой дороге? – Миг спустя он сформулировал вопрос по-другому: – Как получилось, что вы едете в Айкос по этой дороге?

– Видимо, это как-то связано с тем, что за мной гонится армия молодцов, обыкновенно обитающих по ту сторону Хай Керс, – ответил Лис, отчего стражи храма пришли в ужас, разразившись серией испуганных возгласов. Байтон, возможно (и даже вероятней всего), уже знал о происходящем, но, видимо, ничего не удосужился им сообщить. – Мы с Араджисом заключили союз, о чем вы, быть может, слышали, поэтому я и оказался в предгорьях.

– Мы слышали, что вы с ним объединились, но не поняли, против кого. Слухов было множество, и все разные, – отвечал солдат.

– Против империи. Хотя мы о ней здесь и забыли, она, к несчастью, никогда не забывала о нас, – сказал Джерин. – Имперские войска потеснили Араджиса и продолжают теснить его где-то западней этих мест. Как, по-твоему, бог-прозорливец отнесется к тому, что его опять запихнут в пантеон элабонских богов?

– Если империя попытается сделать нечто подобное, беды не миновать, – убежденно ответил стражник.

Сам он выглядел как коренной элабонец, но некоторые из его товарищей явно относились к тому народу, что населял северные земли еще до того, как Элабонская империя впервые пересекла Хай Керс пару столетий назад. О том говорили их худощавость, широкие скулы и изящно заостренные подбородки. Силэтр, служившая раньше Сивиллой Байтона в Айкосе, тоже принадлежала к этому племени и была с ними схожа.

Один из этих малых спросил:

– А почему вы едете в Айкос, лорд король?

Он говорил по-элабонски довольно бегло, но с примесью полушипящего пришепетывания, свойственного языку коренных жителей севера, на каком они и до сих пор изъяснялись между собой.

– Отчасти потому, что я отступаю, – признался Джерин, – но также и потому, что хочу услышать, что скажет мне прозорливец, если, конечно, у лорда Байтона есть что мне сказать.

Стражник, говоривший с ним ранее, заявил:

– Мы не можем позволить вам ввести свое войско в долину с намерением разбить там лагерь. Возможно, вашим людям будет позволено пересечь долину, но остановиться там – нет.

– Почему? – спросил Джерин. – Байтон ведь защищает свой храм. Даже если бы нам захотелось его разграбить, мы бы не осмелились.

– Но защита Байтона не распространяется так же надежно на поселения вокруг священного храма, – ответил стражник. – Мы не дадим вам разорить близлежащие деревушки и городок. Конечно, имея столько солдат, вы можете одолеть нас, но как тогда примет вас бог?

– Довод, – сказал Лис. – Четкий довод. Очень хорошо. Пусть будет так, как ты говоришь. Я предпочитаю, чтобы мои люди грабили земли Араджиса, чем эту долину.

– И мы тоже, лорд король, – сказал стражник. – Вы, правда, теперь с ним в союзе, но, надеюсь, простите меня, если я вам скажу, что Араджис Лучник никогда не был для нас хорошим соседом.

– А для меня – хорошим врагом, – ответил Лис. – Видимо, у него меньше причин не наступать на ноги мне, чем лорду Байтону. Хотя лорд Байтон гораздо успешнее может отдавить ему ноги, чем я.

– Если он столько лет даже и не пытался задеть вас, лорд король, значит, он думает, что вы можете дать ему хорошую трепку, – сказал страж.

– Ты мне польстил, – сказал Джерин.

Он и впрямь был польщен. И ничего плохого в этом не находил.

Главное, сказал он себе, не принимать лесть всерьез. Если начнешь верить всем, кто нахваливает твой ум, это явится лишь доказательством того, что ты не так уж умен, как тебя уверяют.

Он отдал распоряжения своему войску. Кажется, люди были вполне довольны возможностью остановиться на отдых прямо там, где они находились.

– Если южане попытаются достать нас здесь и сейчас, лорд король, мы заставим их пожалеть, что они появились на свет, – сказал один воин, вызвав громкие возгласы одобрения у окружающих.

Поскольку основной костяк имперской армии преследовал Араджиса, Лис подумал, что эта дежурная похвальба имеет все шансы воплотиться в реальность.

Когда же сам он двинулся дальше, Адиатанус, к его удивлению, изъявил желание составить ему компанию.

– С твоего позволения, лорд король, я бы и сам хотел повидать Сивиллу, – сказал трокмэ, – Здешняя прорицательница была известна, ты же знаешь, даже в те давние времена, когда весь мой народ обитал севернее Ниффет.

– Да, я знаю. – Джерин кивнул.

– Но есть кое-что, чего ты, возможно, не знаешь, – сказал Адиатанус, – Еще до того, как колдун Баламунг – с которым ты разделался, йо! – повел нас на юг через реку, несколько наших вождей отправились в Айкос, чтобы получить мудрый совет, как нам относиться к этому наделенному сверхъестественной силой прохвосту. Но больше мы об этих беднягах ничего не слыхали.

– Вообще-то, мне и об этом известно, – ответил Лис. – Эти твои вожди попытались убить меня. А вышло так, что мы с Вэном и Элис убили их всех, кроме одного. Он пообещал мне убедить трокмуа отказаться от набега на мои земли, но Баламунг поймал его и сжег в клетке, сплетенной из прутьев.

– Хм… кажется, теперь мне припоминается что-то такое, – сказал Адиатанус, – Так ты не будешь возражать, если я сейчас поеду с тобой?

– Нет, если только ты не планируешь накинуться на меня внутри храма, как это сделали те трокмуа, – ответил Джерин.

– Нет, хотя спасибо за мысль, – сказал Адиатанус, заставив Джерина фыркнуть. Вождь продолжал: – У меня были шансы, были, да, но я понял, что пытаться навсегда зарыть тебя в землю слишком уж хлопотно.

– За твои сладкие и щедрые похвалы, намного превосходящие мои заслуги, смиренно тебя благодарю, – сказал Лис, и Адиатанус в свою очередь фыркнул. Вздохнув, Джерин обратился к Райвину: – Если южане все-таки нападут на нас, бери командование в свои руки, пока я не вернусь и не присоединюсь к вашему празднику.

Райвин бросил на него кислый взгляд.

– За ваши сладкие и щедрые милости я тоже благодарю вас, лорд король.

Джерин хмыкнул и склонил голову, уступая этот раунд своему приятелю Лису.

Когда Дагреф направил колесницу вниз к храму, Адиатанус покатил следом. Над головами у них летел Фердулф. Местные стражи поглядывали на него с нескрываемым интересом. Джерин тоже. Он сказал малышу:

– Ты уверен, что хочешь посетить Сивиллу и прозорливого бога? Байтон и твой отец не очень-то ладят между собой.

Первоклассное преуменьшение, мягче сказать было, пожалуй, нельзя. А если и можно, то не в этой жизни.

Фердулф одарил его своей очаровательной, полубожественной, полупрезрительной усмешечкой.

– Какое мне дело до того, что думает или делает мой отец? – возразил он. – Раз в его жизни нет места для меня, то какое значение имеют его отношения с прочими существами, пусть даже и с богами?

– Я говорил ему: не пей вина, – шепнул Джерин Вэну.

Чужеземец закатил глаза.

– Свои-то детки плохо нас слушаются. Что уж говорить о чужих?

– Чей это сын? – спросил один из стражей, указывая на Фердулфа.

– Маврикса, – ответил Джерин. – Ситонийский бог вина обрюхатил одну из моих крестьянок.

– Это правда? – Воин выпучил глаза от удивления. – Но Маврикс и лорд Байтон вместе изгнали чудовищ с поверхности земли… загнали их обратно в пещеры под святилищем Байтона.

– Совершенно верно, – согласился Джерин. – Самое вздорное сотрудничество, какое когда-либо видел свет.

Они проехали мимо нескольких аккуратных деревенек и столь же аккуратных окружающих их полей. Все крестьяне в долине Айкоса были свободными землепашцами и не признавали над собой никакой власти. Кроме власти Байтона, разумеется. Что попахивало анархией, по мнению Лиса, но он, как и Араджис, не предпринимал никаких попыток присоединить долину к своим владениям. Если уж Байтон мирился с нахалами, Джерин тоже готов был с ними мириться.

Фердулф спустился пониже и навис над Джерином, словно большой комар. Доверительным тоном он спросил:

– Как ты думаешь, прозорливец подскажет мне, как отомстить моему отцу?

– Понятия не имею, – ответил Джерин. – Однако на твоем месте, Фердулф, я бы не питал особых надежд.

– Но он же полноценный бог, – пробормотал Фердулф. – Это несправедливо.

– Да, наверное, – признал Джерин, – но я не знаю, что ты можешь с этим поделать.

Впереди, выделяясь белизной на фоне густой зелени, поблескивали мраморные стены святилища. Землетрясение, выпустившее на свободу чудовищ, разрушило его, но, пустив в ход свое могущество, Байтон восстановил свой храм. Приблизительно в то же время, когда они с Мавриксом водворили чудовищ обратно под землю.

– Разве не красота? – восхитился Адиатанус, а затем с отсутствующей физиономией произнес: – Однако ограда не выглядит такой прочной, как настоящая крепостная стена. А я слышал, что бог хранит за ней кучу всяких интересных вещиц.

– Так и есть, – подтвердил Джерин, – и ты умрешь на месте, если попытаешься стянуть там хоть что-нибудь. Байтон особенным образом карает тех, кто зарится на его имущество. Я видел парочку наказанных. Не самая приятная смерть.

Адиатанус задумался, но алчность все тлела в его глазах. И продолжала тлеть, даже когда они подъехали к огороженной территории храма. В пору переселения трокмуа на южный берег Ниффет вождь лесных разбойников, вероятно, решил бы, что Джерин врет, и попытался бы что-нибудь стибрить. За что, разумеется, поплатился бы жизнью. Он и сейчас поплатится, если решится на кражу. Но Джерину как-то не думалось, что трокмэ настолько глуп.

Стоявшие возле ворот служители занялись подъехавшими колесницами. Других посетителей не было. Святилище больше не влекло к себе толпы народа, как до землетрясения, не говоря уже о тех днях, когда паломники стекались сюда со всех концов Элабонской империи и даже из более дальних мест, уповая на то, что пророчество из уст Сивиллы поможет им уладить свои дела.

Пухлый священник с гладким лицом евнуха повел путешественников во двор. Фердулф следовал за остальными, паря в воздухе. Едва миновав ворота, он вдруг опустился на землю, причем так резко, что его зашатало. Малыш сердито взглянул на возвышавшийся над ним храм.

– Этот бог и впрямь полноценный, – сквозь зубы проворчал он, – поэтому мне приходится делать то, что он хочет, а не то, что хочу я. Еще одна несправедливость.

Адиатанус и двое сопровождавших его дикарей не обратили на его слова никакого внимания. Разинув рты, они смотрели на сокровища храмового двора, главными из которых были статуи императоров Элабона: Свирепого Роса, завоевавшего для империи северные края, и его сына, Орена Строителя, который, собственно, и воздвиг над входом в пещеру Сивиллы облицованный мрамором храм. Обе статуи, невероятно огромные, но очень реалистично выполненные из слоновой кости и золота, поражали воображение.

Джерин сухо обратился к Адиатанусу с весьма дельным советом:

– Подбери слюни с травы.

– Пф, ты требуешь от меня слишком многого, дорогой Лис, – со вздохом ответил трокмэ.

Его взгляд перебегал со статуй на штабеля золотых слитков, а с них – на огромные бронзовые чаши, поддерживаемые золотыми треножниками.

– Я слышал об этих богатствах, но одно дело слышать о них, а совсем другое – видеть их собственными глазами. Все равно что наслаждаться чьими-то россказнями о красивой женщине или спать с ней. И это еще не все безделушки, я думаю.

– Тут ты опять прав, – сказал Джерин. – Целое скопище таких сокровищ хранится в пещерах, примыкающих к ходу, что ведет к трону Сивиллы.

Адиатанус снова вздохнул, словно бы по той красавице, с какой ему почему-то не дозволяется переспать.

Он сердито глянул на барельеф, украшавший антаблемент над колоннадой при входе в храм. Там Свирепый Рос с помощью Байтона давал отпор трокмуа. Вождь лесных разбойников неодобрительно относился ко всему, что демонстрировало преимущество элабонцев над его соплеменниками, и Джерин не мог его за это винить.

Они вошли в храм. Трокмуа вновь восхищенно заохали, на этот раз впечатлившись видом великолепных колонн, высеченных из целых глыб редкого мрамора, деревянных скамей, покрытых замысловатой резьбой, и золотых и серебряных канделябров, источающих сияние.