Текст книги "Лис и империя"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

IV

Лис более двадцати лет не был в краях, которыми правил Араджис Лучник. Какое-то время из этого срока его внимание полностью поглощало лишь то, что делалось вокруг Лисьей крепости. А потом, когда он смог обратить свой взор на юг северных территорий, возможность попасть туда ему могло гарантировать только войско, имевшее целью захватить эти земли. Подобное войско под рукой Лиса сейчас имелось, но оно ничего не собиралось захватывать, что еще пару дней назад показалось бы ему полным бредом.

Перед тем как империя Элабон закрыла проходы в Хай Керс, области, прилегавшие к этим горам с северной их стороны, могли с большим основанием считаться цивилизованными, чем те, что прилегали к Ниффет. О том свидетельствовало обилие маленьких городков, где процветала торговля. Именно к такому, сейчас сохранившемуся только в его памяти состоянию Лис всегда и мечтал привести свои собственные владения.

А вот Араджис, имея такой великолепный фундамент для обустройства своего королевства, позволял ему разрушаться. Возможно, эти края на деле были менее процветающими, чем рисовал их себе сейчас Джерин, ведь ему довелось проезжать по ним в довольно юном возрасте. Но он так не думал. Все-таки не настолько он был тогда молод. Он видел признаки перемен, и не к лучшему.

Во многих селениях, оставшихся на местах маленьких городков, пустовали целые здания. Не просто жилые дома, а кузницы, гончарные мастерские, таверны. Какие-то из них вообще развалились до основания. Другие были разобраны местными жителями, чтобы подлатать те строения, которыми еще пользовались. А на пустырях между домами, где раньше, по всей вероятности, стояли другие дома, росли лишь сорняки и кусты.

Многие поля не обрабатывались. Хилые пшеница и ячмень там вели неравный бой за выживание с ежевикой, молодыми деревцами и обычной травой.

– Кажется, у тебя уже не столько людей, как раньше, – заметил Джерин Араджису, стараясь придать голосу как можно больше небрежности.

– Ну и что же? Мне просто нужно следить за тем, чтобы оставшиеся работали усерднее, восполняя отсутствие ослабевших.

Кроме этого, Араджиса ничто не волновало. Джерину захотелось схватить его за ворот туники, хорошенько встряхнуть, чтобы он поумнел, и закричать: что ты творишь, идиот? Разве ты не понимаешь, что если так пойдет дальше, то через некоторое время те крестьяне, что еще у тебя останутся, не смогут прокормить всех твоих воинов? Тогда уже будет неважно, насколько сильно твое войско, потому что ты все равно не выгонишь его на поле боя.

Впрочем. Араджис все равно его не послушает. Он даже близко не поймет, о чем идет речь. И разозлится. Понимая все это, Джерин предпочел уйти, чтобы не наорать на него.

Вэн последовал за Лисом.

– Если бы ты видел выражение своего лица, когда Лучник сказал: ну и что же… – начал чужеземец.

– Если бы он его видел, то все равно бы не понял, что оно означает. – Джерин ударил носком сапога по земле. – Если бы он мог это понять, то не довел бы свои владения до столь жалкого состояния. – Джерин вновь пнул неподатливый грунт. – Мне незачем было настраиваться на войну с ним. Всего через несколько лет здесь все рухнуло бы само по себе.

– Возможно, – сказал Вэн. – А может, услышав скрип, предвещающий катастрофу, он бы сам на тебя напал. И в случае победы занялся бы развалом твоих земель в последующие лет двадцать. А в случае поражения ему бы уже не понадобилось кормить этакую прорву солдат.

Джерин прищурился:

– Весьма трезвый взгляд на вещи. Эй, это я должен так смотреть на них, а не ты.

– А кто жил рядом с тобой в Лисьей крепости все эти годы? – парировал Вэн и покачал головой. – Я не рассуждал так, когда переправлялся через Ниффет, осыпаемый дикарскими стрелами. Я столько лет провел в странствиях, что даже представить себе не мог, что когда-нибудь пущу корни. – Он вновь покивал. – Как и не мог себе представить, что привяжусь к одной женщине так надолго.

– Эти мысли тебя что-то не беспокоят, когда Фанд далеко и не видит, что ты творишь.

– Ну и что? – возразил Вэн. – Если у меня зуд, клянусь богами, я буду чесаться. – Он язвительно усмехнулся. – А если не буду, кто мне поверит, что я сдержал свой порыв? Вот во время одной из наших давних юго-восточных военных кампаний я ни разу не выпустил из штанов своего змея, и когда мы вернулись в Лисий замок, я так и сказал своей возлюбленной. И что произошло? Ты помнишь, что произошло, Лис?

– Прости, – ответил Джерин. – У вас с Фанд было столько скандалов, что именно этот мне не запомнился.

– Ах, нет? Ну а мне еще как. Она подумала, что я лгу, вот что она подумала. Это разозлило ее еще сильнее, чем все мои россказни о красотках, каких мне доводилось прижать. Вот поэтому я и спрашиваю тебя: что мне делать?

– Я не знаю, – ответил Лис.

По его представлениям, Вэн и Фанд своими ссорами просто-напросто горячили себя для постели. Он уже пару раз намекал чужеземцу на это. Вэн, соглашаясь с ним, сокрушался, что само по себе было странным, но совершенно ничего не предпринимал, чтобы изменить ситуацию, что Джерин находил еще более странным.

Дагреф, сидя верхом на лошади, рысью проскакал мимо них. Он помахал Лису и Вэну. А рядом с лошадью, едва заметный за ее крупом, бежал вприпрыжку все тот же волосатый юнец с бородой, которого Джерин уже примечал пару раз во время продвижения армии к югу. Этот не помахал. Должно быть, он из какой-то глухой деревни, подумал Джерин. Сын короля ему ровесник, поэтому он может быть с ним на короткой ноге, но с королем и его старым другом – нет.

– Однажды, и уже довольно скоро, – сказал Вэн, – Кор тоже отправится с нами в поход. Ждать осталось недолго, учитывая, как сейчас летит время.

– Тут ты прав, – согласился Джерин. – Он будет хорошим бойцом.

– Это уж точно, – с гордостью сказал Вэн. – Мощью он пошел в меня… ну, или почти, а характер как у Фанд, даже хуже. Скажу тебе правду, когда ему стукнет семнадцать, да помогут боги тому олуху, что вздумает встать у него на пути. Если бы Маева была парнем, то со мной на войну отправились бы два воина. – Он почесал подбородок. – Интересно, сколько у меня отпрысков, о которых я понятия не имею? Дюжина наберется, вне всяких сомнений, но я никогда не следил за их численностью столь же скрупулезно, как Райвин.

– Райвин почти так же хорошо ведет счет своим незаконнорожденным детям, как Карлан ведет счет фасоли, – произнес рассеянно Джерин. Он заметил неподалеку своего приятеля Лиса и повысил голос: – Единственное, за чем Райвин не в силах приглядывать, так это за Райвином.

– Ты говоришь со мной, обо мне или оговариваешь меня? – спросил Райвин. – А я между тем наслаждаюсь видениями, чудными воспоминаниями о давних, но восхитительных днях, проведенных в погоне за знаниями, и о бессонных ночах, наполненных терпкими ароматами самых изысканных вин, а также…

– А также о похмельных мучениях, когда ты мечтал умереть, – перебил его Джерин.

Райвин напустил на себя негодующий вид. Мимика южанина была столь изощренной, что любое выражение, которое принимало его лицо, являлось своего рода шедевром. Джерин, не обратив на это никакого внимания, продолжил:

– Все твои воспоминания о вине связаны с наслаждением. А о муках, какие за ним неминуемо следуют, ты, как я вижу, напрочь забыл.

Райвин покачал головой.

– Не было никаких мук, – объявил он. – Нет ничего, чем нельзя наслаждаться, когда дело касается винопития, а я ведь был тончайшим ценителем вин.

Поза оскорбленного прозой жизни эстета, какую он принял, сделала бы честь и Мавриксу.

– Самое диковинное восхваление пьянства, которое я когда-либо слышал, – сказал Вэн.

Райвин, как истинный виртуоз, тут же добавил в свою позу негодования, однако не успел выразить свой протест вслух.

– Ты что-то вовсе не походил на ценителя, когда мы нашли тебя в том жутком кабачке города Элабон близ Школы чародеев, – сказал ему Джерин. – Ты скорей походил на человека, пытающегося забраться в кувшин через чересчур узкое горлышко, и тебе было совершенно наплевать на букет вина, к которому ты присосался.

– По прошествии стольких лет, должен признать, я мало что помню о том эпизоде, – произнес Райвин с достоинством.

– Конечно, ведь ты тогда отключился. Это все объясняет, не так ли?

– Ты был бесчувственным, как бревно, – добавил Вэн.

– Поскольку вы, высокочтимые и прекрасные господа, которые, разумеется, похвально трезвы в каждое мгновение каждого дня своей жизни, вздумали оскорблять меня и чернить мою репутацию, я вынужден удалиться и утопить свою печаль в эле… о чем глубоко сожалею.

И Райвин зашагал прочь, высоко вздернув нос.

Джерин и Вэн захохотали.

– Мы ничего с ним не можем поделать, – сказал Джерин, и в его голосе слышалось лишь восхищение. – Ровным счетом ничего.

– Как насчет хорошего пинка в зад? – поинтересовался Вэн.

– Если все тычки, которые получал Райвин за прошедшие годы, не вразумили его, еще один вряд ли поможет, – ответил Джерин, и Вэн вновь рассмеялся.

Тем не менее Джерин задумался над очередным вывертом Райвина Лиса. Когда в том возникала безумная тяга к вину, обычно начинали происходить очень странные вещи. Джерин не хотел, чтобы что-то затеялось снова. И без странностей жизнь сейчас довольно сложна. К несчастью, он понятия не имел, как предотвратить эти странности.

Основные силы Араджиса находились в южной части его земель, следя за силами Элабонской империи. Тем не менее, по дороге к армии Лиса присоединилось еще несколько крупных отрядов, состоявших из людей Лучника. Возможно, местным крестьянам приходилось и нелегко, но они, по-видимому, сохраняли достаточно сил, чтобы содержать поразительное количество воинов. Причем каждый из них был хорошо вооружен, экипирован и, по всем признакам, отменно обучен.

– Я бы отправил на юг еще больше людей, – заметил Араджис, когда очередная группа воинов слилась с нескончаемой вереницей грохочущих колесниц, – но мне пришлось придержать немалое число их на севере, чтобы не дать тебе вторгнуться на мою территорию, если ты вдруг решишься напасть.

– Будь я проклят, если у тебя не достаточно воинов, чтобы вести сразу две войны, – сказал Джерин.

– Если бы твой сосед-трокмэ предпочел забыть, что он твой вассал, ты бы не привел столько людей в поместье Бэлсера.

Араджис говорил с такой уверенностью, будто заявлял, что Мэт движется по небу медленнее Тайваз.

Поскольку он был прав, Джерин поспешил сменить тему разговора:

– Кто командует войском, которое ты выставил против империи?

– Мой старший сын Эранаст вместе с Мэрланзом Сырое Мясо, который должен поддержать его, если он дрогнет, – ответил Араджис. – Эранаст еще никогда не возглавлял такую большую армию. Если у него получится – замечательно. Если же нет, то в мои намерения не входит позволить ему загубить мое королевство.

– Это разумно, – согласился Джерин, хотя сомневался, что Эранасту нравится, что Мэрланз Сырое Мясо все время за ним присматривает. Тут ему в голову пришло еще кое-что. – В первый раз, когда ты отправил Мэрланза на переговоры со мной, с ним, как я помню, был воин постарше. Видимо, тоже для того, чтобы наставить его на верный путь, если он с него собьется.

– А с тобой здесь твой сын, – сказал Араджис, кивая на Дагрефа. – Который однажды поведет за собой собственную армию. Пока же он еще учится.

Джерин кивнул, однако остался при мнении, что это совершенно разные вещи. Дагрефу явно не хватало опыта, чтобы сейчас возглавить войско. Со временем он, естественно, его наберется. Араджис же, видимо, взял за правило приставлять опытного человека к тому, кто только начинал что-то осваивать. Идея, кажется, не из самых плохих, подумалось ему вдруг.

В тот вечер, когда неуклонно растущее войско принялось разбивать лагерь, вдали что-то загромыхало. Какая-то колесница неслась по Элабонскому тракту. Колеса ее, подскакивая на булыжнике, дребезжали, а возница нахлестывал лошадей, пытаясь заставить их наддать еще хоть чуть-чуть.

Как только колесница остановилась, из нее выпрыгнул какой-то малый.

– Лорд король, – произнес он, тяжело дыша, и на мгновение смолк, чтобы перевести дыхание.

Его пошатывало. Твердая почва кажется зыбкой только тому, кто проделал неблизкий путь, причем на мчащейся во весь опор колеснице. Джерин подошел ближе, чтобы послушать, какие новости принес этот человек. Араджис нахмурился при его приближении, но ничего не сказал. Гонец вновь заговорил:

– Лорд король… э-э… лорды короли, за мной едет один из имперских чинов. Вы встретите его на дороге завтра, не сомневаюсь, но я могу сообщить, что он намерен сказать.

– Хорошо, – отрывисто произнес Араджис. – Говори, Сэндифер.

Он взглянул на Лиса и слегка пожал плечами, признавая, что дело касается их обоих.

Сэндифер кашлянул.

– Лорды короли, он предложит вам в десять дней распустить свое войско, иначе будет война… «война многотомная»… так он сказал. Я сам слышал, что бы это ни значило.

– Это значит, что он выражается как южанин, – пояснил Джерин. – Они любят время от времени ввернуть где ни попадя модное словцо, не слишком заботясь о правильности его употребления.

– Я все слышу, – крикнул Райвин.

– Если они хотят получить много «томов» сражений, – сказал Араджис, не обращая внимания на Райвина (как, впрочем, и Джерин), – мы дадим им столько, что библиотека Лиса наполнится под завязку.

Такой подход к слову «многотомный» был тоже неверным, но Джерину вовсе не улыбалось наводить литературный глянец на высказывания своего собрата по титулу.

– Если дело дойдет до войны… нет, когда дело дойдет до войны, – спросил он, – ты что, собираешься со своими вассалами засесть в крепостях и ждать, пока империя не выкурит вас оттуда поочередно?

– Только если придется, – тут же ответил Араджис. – Если бы я сражался с империей в одиночку, то, наверное, так бы и поступил, поскольку имперские войска гораздо сильнее моих. Но они разорили бы у меня все и вся, поэтому, даже если бы мне удалось прогнать их, это могло повлечь за собой проигрыш тебе в следующем году. Ведь ты знаешь, что мои земли, словно щит, прикрывают твои.

– Это твоя пеня за то, что ты обитаешь южнее.

Джерин почесал в затылке.

Араджис, оказывается, способен понять, что если Элабонская империя и не разгромит его, то ослабит его силы настолько, что ему будет очень нелегко противостоять Лису. О, он не глуп, совсем не глуп. Однако ему никогда не придет в голову, что сам он все эти годы неуклонно подводил свои земли как раз к тому состоянию, в какое Элабонская империя может их ввергнуть всего лишь за один военный сезон. Что в глаза не бросается, того он и не видит.

Лучник сказал:

– Но раз ты теперь со мной, Лис, я намерен бить этих имперских ублюдков, чтобы отогнать их как можно дальше на юг. А о тебе могу сказать вот что. После того как ты дал обещание воевать со мной бок о бок, я не думаю, что ты нападешь на меня, вместо того чтобы драться с нашим общим противником. Хотя кое к кому в северных землях я не стал бы поворачиваться спиной.

Джерин слегка поклонился. В оценке событий, касавшихся ближайшего будущего, Араджису не было равных, кроме, пожалуй, его самого. Может ли он доверять Араджису? Время от времени – вот единственное, что пришло ему на ум. Вслух он сказал:

– Правильный выбор врага – кропотливое дело, но оно того стоит.

– О, несомненно. – Араджис обнажил зубы, демонстрируя одну из своих пугающих улыбок. – Но разве я не положился на тебя, в надежде, что ты поймешь, что Элабонская империя представляет для нас обоих большую опасность, чем мы с тобой друг для друга? Разве я не отдал свою жизнь в твои руки, полагаясь лишь на твое понимание и более ни на что?

– Йо, это верно.

Джерин задумался над тем, поступил бы он так же, если бы, например, гради были близки к тому, чтобы разгромить его пять лет назад? Может быть, да. А может, и нет. Поскольку Араджис живет лишь настоящим моментом и рассматривает только ближайшие перспективы, любой кризис ставит его на грань жизни и смерти. Он же, Джерин, умеет ждать. Терпения у него много больше, чем у его порывистого собрата.

– Значит, мы бросим вызов в лицо врагу и разобьем войско империи на поле брани.

Глаза Араджиса, хищные глаза сокола, свирепо поблескивали. Он горячо верил в каждое произнесенное им слово.

Возможно, благодаря этой вере его мечты воплотятся в реальность. Быть может, благодаря ей он сделает даже больше того, на что способен на деле. Джерин пожал плечами. Вскоре он это узнает.

Когда показались колесницы посла Элабонской империи и его свиты, Джерин почувствовал (уже не в первый раз после отъезда из Лисьей крепости), будто вернулся в прошлое, перелистнув назад добрую половину жизни. В последний раз он видел людей в ниспадающих тогах, какие предпочитали носить за Хай Керс все знатные элабонцы, более двадцати лет назад.

Вождь дикарей тоже увидел посланцев, хотя мало что понял.

– Что, империя теперь стала посылать на переговоры женщин? – спросил он.

– Нет, просто у них там такая манера одеваться, – пояснил Лис. – А еще они бреют не только щеки и подбородки, как вы, трокмуа, но и верхнюю губу тоже. И я так делал, когда жил в столице.

– Но у тебя хватило ума вернуться к нормальному облику, – сказал Адиатанус.

Джерин покачал головой:

– Иногда другое – это просто другое, ни больше ни меньше.

Он огляделся по сторонам в поисках Фердулфа и, найдя глазами маленького полубога, махнул рукой, подзывая его к себе. Фердулф приблизился. Вид у него был настороженный. Обычно Джерин всегда прогонял его прочь. По крайней мере, пытался.

– Чего ты хочешь? – спросил Фердулф.

– Видишь тех молодцев впереди? – Лис показал на них. – Это посол Элабонской империи со своими друзьями.

Фердулф презрительно скривил губы:

– И что? Ты хочешь, чтобы я с ними что-нибудь сделал? С этими жалкими имперскими…

Его речь перешла в неразборчивое сердитое бормотание.

Этого Джерин и добивался.

– Скорее всего, ты им не понравишься, – сказал он со скрытой усмешкой. – Ведь это они подчинили себе Ситонию, и все ситонийцы им не по душе.

– Чем бы таким мне их поприветствовать? – проворчал, хмурясь, Фердулф, уже, казалось, напрочь забывший, что является также и элабонцем.

Дагреф с бесстрастной физиономией оглянулся через плечо. Лис предпочел бы, чтобы он стоял, как стоял, опасаясь, как бы это движение не навело Фердулфа на мысль, что им манипулируют. Но раз уж ему так приспичило обернуться, то мог бы этот умник, по крайней мере, хоть каким-нибудь образом поддержать своего отца. Как-никак, уже выяснилось, что именно он лучше кого бы то ни было умел справляться с Фердулфом.

Элабонские колесницы приближались. На головной между лошадьми был вскинут шест со щитом, раскрашенный в зеленые и белые полосы – знак перемирия. Эта колесница и следующая за ней отделились от остальных и подъехали к армии Лиса.

– Я – Эфилнет Важный, – выкрикнул малый, облаченный в самое крикливое одеяние, – посол его величества Кребига Первого, императора Элабона. Я вижу, здесь присутствует Араджис Лучник, который осмеливается ошибочно называть себя королем. Судя по слухам, в вашей провинции есть и другие столь же опрометчивые бароны. Присутствует ли тут кто-либо из них, с кем я мог бы вступить в переговоры, дабы единовременно отделаться от всех остальных ложных претендентов на власть?

– Я – Джерин Лис, – заявил Джерин, – король Севера. Я здесь в качестве союзника упомянутого Араджиса. Замечу, Эфилнет, что если ты называешь наши притязания ложными и заранее готов их отклонить, то все, что сейчас происходит, переговорами назвать нельзя. Ты просто избавляешься от проблем. Замечу также, что от них, как и от нас, тебе не удастся так скоро избавиться.

Интересно, кто такой этот Кребиг Первый? Когда Лис в последний раз был в городе Элабон, там правил Хилдор Третий – вялое и ленивое подобие монарха. Каковы бы ни были недостатки Кребига (как у любого человека, у него не могло их не быть), вялость и леность явно в их число не входили.

– Поскольку Элабонская империя не признает эту землю самостоятельным государством, а лишь своей провинцией, значит, мы, естественно, не можем признать и никаких претендентов на королевский титул. Они могут называться только мятежниками и предателями, – заявил Эфилнет.

Араджис Лучник проворчал себе под нос что-то гневное. Джерин собрался было выразить свой гнев чуть погромче, как вдруг его взгляд случайно упал на человека, стоявшего во второй колеснице. Тот ничем особенным не выделялся из прочих – не слишком высок, не слишком толст, не слишком красив. Платье на нем было вполне обычное для столичного жителя. Тем не менее то ли по его манере держаться, то ли по определенному выражению его глаз Джерин догадался, что перед ним маг из Школы чародеев.

Маг тоже выделил Лиса из общей массы, правда, не как равного себе, а как того, кто прошел через те же труды, но не дошел до конца. Его странные, притягивающие взгляд глаза чуть расширились. Он явно не ожидал встретить в северных краях человека, обладающего хотя бы частичкой магических знаний и знакомого с практикой колдовства. Лису это было понятно. Все элабонцы, обитавшие южнее Хай Керс, считали северные территории захолустьем, где обитают одни невежды и дикари. Он знал, что они отчасти правы, но все же не настолько, как им это представлялось.

Он улыбнулся волшебнику: открытое выражение признания и одновременно предостережения. Загадочный элабонец вылез из колесницы и поспешил к повозке Эфилнета. Он что-то шепнул на ухо послу. Что бы ни сказал маг (хотя Лис прекрасно знал, что он сказал), Эфилнет остался невозмутим.

– Мужлан есть мужлан в любом виде, – ответил он с явным презрением в голосе.

– О Фердулф, – ласково кликнул Джерин, – сходи поздоровайся с этими милыми людьми, будь уж так добр.

– С какими еще милыми? – огрызнулся Фердулф. – Я вижу лишь горстку элабонских зазнаек, считающих себя умнее, чем они есть на деле, а на деле они – слабоумные олухи.

Словно его густого баритона было недостаточно, чтобы насторожить южан и дать им понять, что он не такой, как другие, Фердулф поднялся над землей и прошелся по воздуху. Эфилнет смотрел на него, раскрыв рот. Маг тоже смотрел, хотя и по-другому – более пристально и внимательно.

– Кто ты такой? – потребовал он ответа, а через секунду добавил: – Или что ты такое?

Вместо ответа Фердулф высунул язык. Неправдоподобно далеко, как всегда. Его кончик на мгновение затрепетал, как у змеи. Затем он втянул свой огромный язык обратно в рот. С влажным шлепком и с неприятной ухмылкой.

Все так же ласково Джерин продолжил:

– Господин Эфилнет, господин чародей…

– Зовите меня Кэффер, – сказал маг.

Лис знал, что это не настоящее его имя. Чародеи скрывали свои истинные имена, чтобы враги не могли использовать их в заклинаниях.

– Итак, господин Эфилнет, господин Кэффер, – снова заговорил Джерин, – позвольте мне представить вам Фердулфа, сына Маврикса, который, когда не сопровождает меня, проживает в деревне рядом с моей родовой крепостью.

– Это сын владыки сладкого винограда? – воскликнул Эфилнет. – Невозможно!

– Нет, вовсе нет, – сказал Кэффер. – Это правда.

Он повернулся и вновь принялся что-то втолковывать послу империи, на этот раз с большей настойчивостью.

Джерин надеялся, что эмиссары Элабона сочтут, что Фердулф, хотя бы в какой-то мере, ему подчиняется. Фердулф, однако, ничем этого не подтвердил, походя бросив:

– Ужасно скучная деревушка.

– Покоритесь империи, ее могуществу, заплатите дань, которую вы давно нам должны, и мы забудем о незаконном захвате власти и полномочий, – объявил Эфилнет. Он явно считал свое предложение истинно щедрым. – Возвращайтесь в ваши баронские поместья, оставьте все эти ложные притязания на господство над вашими соседями и живите в лучах благодетельного сияния Кребига, справедливо прозванного Великолепным.

– Заплатить дань за двадцать лет? – Джерин покачал головой. – Вряд ли мы это сделаем, учитывая, что Элабонская империя не присутствовала здесь и дня из всех этих лет.

– Да, дань за двадцать лет, – сказал Эфилнет, – плюс то, что вы недоплатили до этого. Наши записи свидетельствуют о том, что вы, северные бароны, поразительно небрежно вели с нами расчеты еще до того, как мы временно потеряли связь с вами.

– Весьма интересная формулировка, – проворчал Джерин. – Вы хотите сказать, до того, как вы о нас забыли? До того, как к нам хлынули трокмуа? До того, как мы без какой-либо помощи изнемогали в борьбе с чудовищами и гради? Возможно, вам представляется, что нам следует вам заплатить и за то, что вашей ноги никогда тут не будет?

Игнорируя этот крайне саркастический выпад, Эфилнет сказал:

– Как я уже говорил, задолженности, имевшие место до потери контакта, не аннулированы – их следует погасить.

Пожав плечами, Джерин сказал:

– Все зависит от того, как посмотреть на проблему. Я ни разу не видел, чтобы солдаты империи помогали мне сдерживать нападки лесных разбойников, то и дело переправлявшихся через Ниффет. И когда у нас бывал недород, я ни разу не видел, чтобы из-за Хай Керс поступало зерно, дабы мы могли пережить голодную зиму. Не знаю, как вы, Эфилнет, или ваш император Кребиг, но я не привык платить за то, чего не было.

– Но… Кребиг – ваш император, точно так же, как наш!

Эфилнет, казалось, был глубоко потрясен тем, что Джерин осмеливается думать иначе.

Тут в разговор вмешался Кэффер:

– Господин барон, расскажите-ка нам о гради. Мы за Хай Керс знаем о них меньше, чем нам хотелось бы.

– Лорд Лис, – король, как и я, – сказал Араджис. – Советую вам не забывать об этом, а то он может принять вашу обмолвку за оскорбление и, чего доброго, решит вас за нее покарать.

Оскорбляться по таким мелочам было скорее свойственно самому Араджису, нежели Джерину. Он даже хотел заявить, что не чувствует себя оскорбленным, но передумал. Почему бы не дать имперским хлыщам еще один повод для беспокойства? Поэтому он лишь презрительно рассмеялся.

– Я отвечу, – сказал он. – Гради – это представители некоего захватнически настроенного народа, которые сочли, будто могут управлять этим краем, даже не удосужившись разобраться, кто его населяет.

– А потом они временно потеряли с нами связь, вот и все, – добавил Дагреф.

Он выбрал подходящий момент и взял нужный тон. Даже не презрительный, нет. Выходило, что посол империи, равно как приставленный к нему маг, заслуживают лишь удивленного пренебрежения.

Кроме того, его слова попали в цель. Уже более учтиво, чем раньше, Эфилнет спросил:

– Господин барон, так вы покоритесь императору Кребигу и попросите у него прощения за то самоуправство, которое вы здесь чинили?

– Одним словом – нет, – ответил Джерин. – Похоже, вам это слово плохо известно, поскольку ваш сотоварищ уже слышал его от Араджиса, но, видимо, не понял его значения.

Зевок Фердулфа был издевательским и столь же анатомически неестественным, как и длина его чересчур часто выскакивавшего изо рта языка.

– Убирайтесь, вы, остолопы, – сказал он. – Ваше занудство уже всех достало. – И тут же, без всякого перехода, из его насмешливого тона исчезла всякая мягкость. – Исчезните с этой земли. У вас нет на нее никаких прав. Это я заявляю – сын бога!

Эфилнет вздрогнул. Джерин тоже вздрогнул бы, если бы на него рыкнул рассерженный полубог. Но послу империи нельзя было отказать в присутствии духа.

– Боги Элабона считают иначе, а я служу им и императору.

– Как ты думаешь, что же на самом деле считают элабонские боги, отец? – прошептал Дагреф Джерину. – Этот Эфилнет и его прихвостни – элабонцы, но ведь и мы с тобой тоже. Как богам сделать выбор между ними и нами?

– Полагаю, они его и не делают, – прошептал Лис в ответ.

Насколько он знал, элабонские боги вообще старались как можно меньше соваться в мирские дела. Большей частью его это вполне устраиваю. Но в борьбе с гради, чьи боги были так же воинственны, как и их подопечные, Лис не раз пожалел, что элабонский пантеон столь инертен. Сейчас же он бы опять предпочел, чтобы все оставалось по-старому.

Пока они с Дагрефом переговаривались, Эфилнет и Кэффер тоже о чем-то совещались между собой. Лис не мог слышать, что говорит элабонский посол, но, что бы он там ни говорил, Кэффер явно был с ним согласен. Маг кивнул несколько раз, причем каждый последующий кивок был более энергичным, чем прежний.

– Эй, пустомели, хватит болтать! – рявкнул Фердулф на южан. – Я ведь уже велел вам убираться отсюда. Повторяю еще раз. Уходите, пока одежды на вас, и тогда вам повезет больше, чем предыдущему имперскому посланцу.

Тут Эфилнет кивнул Кэфферу. Маг простер к Фердулфу левую руку и зашевелил губами, одновременно совершая правой рукой такие замысловатые пассы, какие Джерину и не снились.

Лис знал, что подобное мастерство вырабатывается годами. Все верно, это был настоящий маг. Маг Школы чародеев – братства самых искусных и опытных колдунов в этой части света.

Фердулф яростно вскрикнул.

– Пытаешься заставить меня замолчать? – проревел он и вдруг, не изменившись в размерах, стал казаться крупней и свирепей, чем миг назад.

Он ткнул в Кэффера двумя пальцами. Вульгарный жест, рожденный в глухих трущобах города Элабон, был не просто оскорбительным – в нем крылась громадная сила. Кэффер вдруг пошатнулся, ему, чтобы не упасть, пришлось схватиться за поручни колесницы. Мага явно ошеломило, что его волшебство не сработало в полную силу. Джерин и раньше не раз подмечал, что даже самых искусных элабонских волшебников часто подводила их самоуверенность. Они терялись, обнаруживая, что при всем их умении отнюдь не все им подвластно.

Но и Фердулф тоже казался ошеломленным. Очевидно, он ожидал, что сумеет сбить врага с ног.

– Прекратите, вы, оба! – резко приказал Джерин. – Мы находимся под щитом перемирия. Или перейдем прямо к драке? Чего там тянуть?

– Нет, – сказал Эфилнет.

Кэффер тоже слабо кивнул, показывая, что он согласен с главой посольства. Фердулф же, напротив, всем своим видом выказывал готовность продолжать состязание. Джерин строго взглянул на него. Тот упрямо насупился. Его глаза светились таким азартом, какого Лис никогда еще в них не видел. Однако он продолжал буравить строптивца взглядом. Наконец, к его облегчению, Фердулф соизволил кивнуть.

– Возвращайтесь к своему войску, – сказал Джерин послу императора. – Встретимся на поле брани.

– Я уже говорил это вашему первому эмиссару, – добавил Араджис. – Теперь мой собрат по титулу подтверждает мои слова. Если вы хотите получить эту землю, вам придется отобрать ее у нас и у сына бога.

И он широко улыбнулся Фердулфу.

Так широко, что Джерин обеспокоился. Во весь рот улыбающийся Араджис – это что-то невероятное. Если вдуматься, крайне тревожный знак.

– У нас тоже есть силы, – заявил Кэффер.