Текст книги "Лис и империя"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

– Я в ссоре со Свериласом Увертливым, а не с трокмуа, – ответил Джерин. – Ты мой союзник и мой вассал, а Сверилас – мой враг. – Он криво усмехнулся, – Но когда мы были молоды, ни один из нас не поверил бы, что такое возможно. Ни на мгновение.

– Это верно, – согласился Адиатанус. – Пф, как же мы ненавидели одно твое имя на том берегу Ниффет. Уж больно ты был хорош, даже слишком хорош, завязывая нас всех в узлы каждый раз, когда мы пытались переправиться через реку. И когда нам наконец удалось закрепиться на южном ее берегу, кто, как не ты, постоянно нам досаждал и помешал переселению многих? А теперь я твой вассал, и у нас общие враги, как ты уже мне напомнил. Да, это странно, очень и очень, даже страннее странного, вот как.

– Если я могу мириться с такими, как ты, – произнес задумчиво Джерин, – то почему бы мне не смириться – что я и делаю – с одеялом, брошенным на голую землю?

– Именно за твою доброту и мягкий нрав я впервые и назвал тебя королем, – сказал Адиатанус и пошел прочь, качая головой и посмеиваясь.

На следующее утро Маева, лицо которой светилось от сознания собственной важности, прискакала верхом с передовой линии, отгораживающей городок от южан, и привезла с собой толстого евнуха, который сопровождал Лиса в пещеру Сивиллы.

– Он сказал, что ему необходимо поговорить с вами, лорд король.

– Я тоже буду рад поговорить с ним, – ответил Джерин и повернулся к священнику. – Ну?

Евнух неуклюже распростерся перед ним, словно перед статуей прозорливого Байтона.

– Лорд король, вы должны спасти святилище от осквернения! – взмолился он.

– Встань, – нетерпеливо приказал Лис. Когда священник поднялся, он резким тоном спросил: – Кто говорит, что я должен?

– Если вы не вступитесь, лорд король, надменные негодяи, пришедшие из-за гор, разграбят богатства, накапливаемые в нашем храме веками.

Священник явно готов был разрыдаться.

Джерин же со своей стороны как раз и надеялся, что эти богатства (и выставленные во дворе святилища, и спрятанные под землей) заставят Свериласа забыть о нем на какое-то время. Поэтому он повторил:

– Кто говорит, что я должен спасти святилище? Это что, приказ, ниспосланный самим Байтоном свыше?

Он хорошо сознавал, что если ответ будет утвердительным, то его людям придется отстаивать храм, как бы это ни расходилось с его планами на ближайшее будущее.

Но священник покачал головой. При этом его толстые отвислые щеки заколыхались.

– Байтон молчит по этому поводу, – сказал он своим жиденьким тенорком. – Но вы, лорд король, хорошо известны тем, что всегда проявляли большое уважение к прозорливому богу.

– Если бы прозорливый бог приказал мне попытаться изгнать людей Элабонской империи из его храма, я бы за это взялся… во всяком случае, я бы приложил все старания, – ответил Джерин, в общем и целом говоря чистую правду. – Но поскольку он этого не приказывает, позволь мне задать тебе свой вопрос. Как ты думаешь, почему я отступил за святилище Сивиллы и обосновался здесь, в городке?

– Меня это озадачило, лорд король, – ответил священник. – Я думал, что вы, безусловно, останетесь нас защищать. Всей своей мощью.

– Всей своей мощью? – Джерин услышал в своих словах горечь. – Да если бы я обладал мощью, способной остановить имперское войско, зачем бы мне вообще отступать? Зачем соваться в вашу долину? Зачем пятиться все дальше и дальше, намереваясь тут же покинуть Айкос, если южане вновь ринутся на меня?

Священник в недоумении смотрел на него.

– Но вы самый лучший воин во всех северных землях. Как же возможно вас победить?

– С большей легкостью, чем мне бы хотелось, говоря по правде, – отвечал Джерин. – Например, когда против меня выставляют столько людей, что я не в состоянии им противиться, а именно это сейчас и делает империя Элабон. Ничего сложного. Но ты еще должен радоваться, что здесь нет Араджиса Лучника, который мог бы услышать, как ты называешь меня лучшим воином северных территорий. Он бы с тобой не согласился. А когда он с кем-то не соглашается, последнему приходится нелегко.

Он попусту сотрясал воздух. Священник не перебивал его, но и не слушал.

Когда он закончил, священник тут же завел свое:

– И прозорливый бог тоже любит вас больше других. Как может быть иначе, раз вы женаты на его бывшей Сивилле?

Тут евнух вздохнул. Возможно, завидуя близким отношениям Лиса с Байтоном, какие, по его мнению, тому обеспечивал брачный союз с Силэтр, а может, удрученный тем, что самому ему не дано познать радости брака.

В отличие от всего, что успел наговорить пребывавший в полной растерянности толстяк, эти слова заставили Джерина призадуматься. И вправду, быть может, близость с Силэтр накладывает на него особые обязательства? В прошлом ему как-то раз довелось извлечь из ее связи с Байтоном пользу. И немалую, а по счетам следовало платить. Но несмотря на это соображение, он отринул его и покачал головой.

– Если прозорливому богу что-нибудь от меня нужно, он может сказать мне о том сам. Тогда я сделаю, что смогу. Однако без божественных распоряжений я вовсе не собираюсь обрекать на гибель себя и свою армию. Надеюсь, это понятно?

Евнух уставился на него своими большими, темными и опечаленными глазами.

– Абсолютно понятно, лорд король, – ответит он. – Я передам ваши слова моим товарищам, пребывающим в храме Байтона, дабы они узнали, что уже ничто не сумеет вырвать их из хищных когтей империи Элабон.

Иногда дети Джерина, пытаясь его разжалобить, тоже плели что-то плаксивое. Но им это не помогало, как не помогло и священнику. Правда, отпрысков своих Лис в таких случаях обычно высмеивал, однако тут смех был бы плохой, поэтому он только вздохнул, после чего сочувственным тоном прибавил:

– Если Байтон не захочет, чтобы его храм разграбили, полагаю, он сможет защитить его сам.

– Я утешаю себя надеждой на то, что вы правы, – ответил священник, – но не вижу вокруг ничего, что могло бы меня в том убедить.

Он повернулся и двинулся вперевалку на юг, обратно к храму.

– Спасибо, Маева, – сказал Джерин, глядя ему вслед. – Ты правильно поступила, доставив его ко мне, хотя мы и не можем ему сейчас помочь.

– Мне очень жаль, – сказала Маева.

– Мне тоже, – согласился Джерин. – Но если бы мы могли разбить армию Свериласа в любое подходящее для нас время, неужели ты думаешь, что мы бы этого уже не сделали? Возвращайся назад и приглядывай за южанами. Они, как я и надеялся, застопорились возле храма, но рано или поздно все равно пойдут дальше.

– Хорошо, лорд король.

Маева отсалютовала и поехала вслед за священником.

В тот день южане не двинулись с места. Джерин надеялся, что в храме их поразит гром, но ничего не произошло. Однако передышка сама по себе тоже чего-то стоила, а потому вечером он завернулся поплотней в одеяло и заснул. Очень крепко, но сон ему все-таки снился.

Это был, наверное, самый странный сон, который он когда-либо видел. Все в нем казалось размытым и словно бы удаленным, поэтому он ничего не мог отчетливо различить. В то же время его охватило невероятно сильное ощущение некой безотлагательной важности происходящего. А еще ему вдруг почудилось, что он озирает самый краешек какого-то очень важного сновидения, предназначенного для кого-то другого.

Он все тщился подобраться поближе к центру чужого сна, чтобы понять, почему тот кажется ему таким важным. Но все его попытки были напрасными. И он от бессилия скрежетал зубами. Он словно бы находился на дне очень глубокого колодца с гладкими стенами, откуда выбраться невозможно. А ему нужно было выбраться, несмотря ни на что.

Проснувшись, он обнаружил, что стоит на коленях, вскинув молитвенно руки. Лис смущенно огляделся по сторонам. Все было тихо, но и сам Айкос, и все ночлежки его, и домишки, и бивачные костры, вокруг которых спали воины, на мгновение показались ему гораздо менее реальными, чем то, что он видел до того, как очнулся.

Лис закусил губу. Он упустил что-то важное. Он это знал. Он терпеть не мог упускать из виду важные вещи. Учитывая сложившееся положение, ему сейчас нельзя было упускать даже мелочей. Но и поделать сейчас ничего тоже было нельзя.

Может, если лечь и снова уснуть, сон вернется. Иногда такое случается. Возможно даже, он окажется ближе к сути. Лис стиснул зубы. «Возможно» его не устраивало. Но, не имея другого выбора, он снова лег. В конце концов он уснул. И, насколько мог потом вспомнить, больше в ту ночь не видел никаких снов.

Утром обнаружилось, что Дагреф и Фердулф куда-то девались. О последнем Джерин не очень тревожился. Во-первых, Фердулф мог распрекрасно о себе позаботиться. Во-вторых, в лагере без него стало тише.

Но Дагреф… Джерин не мог себе и представить, чтобы сыну вдруг вздумалось самовольно куда-нибудь отлучиться. Но потом он сообразил, что все вполне естественно. У Дагрефа имелся прекрасный повод улизнуть из лагеря, и звали этот повод Маевой. Ну а то, что он не явился к утру, было уже совсем другим вопросом, который придется со всей строгостью с ним обсудить.

Нет, Лис не дал воли своему раздражению, во всяком случае в той мере, в какой обыкновенно выпускал лишний пар. Причина была проста: ему не хотелось привлекать внимание Вэна к тому, что его так взвело. Однако чужеземец все же увидел, что друг его чем-то обеспокоен, и, не до конца понимая чем, сказал:

– Горсть мне в пяти чистилищах, если я одобряю, что Дагреф с Фердулфом что-то затеяли. Кто может предположить, какой каверзой это пахнет?

Эти слова породили в Джерине новый шквал беспокойства. Он так зациклился на Дагрефе и Маеве, что совсем упустил из виду комбинацию Дагреф – Фердулф. Непростительная оплошность!

– Ты ведь не думаешь, что эта парочка решила без нас разгромить южан, а?

Лис вовсе не ожидал, что Вэн всерьез воспримет его слова. Но тот без тени улыбки ответил:

– Где они бродят и что замышляют, известно одним лишь богам. Я лично не считаю, что эти двое способны побить Свериласа самостоятельно, поскольку даже всем скопом нам это не удалось. Но кто его знает, что они сами думают на этот счет?

– Только не я, – вынужден был признать Джерин.

Дагреф находился в том возрасте, когда все кажется достижимым. А для Фердулфа недостижимого не было вообще. Ну, если не вообще, то за малыми исключениями.

Быстренько прокрутив это в голове, Джерин, оставшийся без возницы, одолжил у одного из конников Райвина лошадь и осмотрительно медленно поехал на ней к тем верховым, что играли сейчас роль заслона между северянами и южанами, возглавляемыми Свериласом. Попутно он пожалел, что маловато практиковался в езде верхом во все прошлые годы. Нет, держался в седле он более-менее основательно, но вот сражаться, сидя на конской спине, не рискнул бы.

Правда, лошадь в отличие от колесницы предоставила Лису замечательную возможность отправиться в путь в одиночку. Вэн волей-неволей остался в лагере, так что необходимость путано объяснять, «с какой такой радости» они едут к Маеве, отпала сама собой. Вряд ли, впрочем, это свидание принесет хоть какое-то удовлетворение, если окажется, что и Дагреф не получил его в прошлую ночь.

– Нет, лорд король, – сказала девушка, глядя на него удивленными, широко распахнутыми глазами. – Я не видела ни Дагрефа, ни Фердулфа. Почему вы решили, что Дагреф может быть у меня?

– По очевидным причинам, – ответил Лис, наблюдая, как она пунцовеет. – В лагере его нет, и он не говорил мне, что собирается отбыть куда-то. Вот я предположил, что он улизнул на свидание.

– Если и на свидание, то не со мной.

Теперь в голосе Маевы слышались гневные нотки, не имевшие и отдаленного отношения к обстановке на вверенном ей участке передовой.

– Раз не с тобой, то больше не с кем, – сказал веско Джерин.

Маева вроде бы успокоилась, но не очень охотно. Лис почесал в затылке.

– Если он пошел не сюда, тогда я даже не знаю, где он может теперь обретаться.

Вдруг ему вспомнилось странное сновидение, объявшее его прошлой ночью. Где он словно бы издали наблюдал нечто важное и никак не мог добраться до сути происходящего. Может, так было потому, что он проник в сон, на деле ниспосланный Дагрефу? Они оба не раз замечали, что мыслят практически одинаково. Тогда довольно естественно, что ему удалось ухватить крайчик сновидения сына. Однако в этом случае напрашивался следующий интересный вопрос: кто посылал или что посылало Дагрефу эти сны?

На ум приходили две версии: имперские маги и Байтон. Нет, три, ибо Маврикс тоже был на это способен, что, кстати, могло объяснить (да и объяснило бы) исчезновение Фердулфа, если, конечно, оно связано с исчезновением сына.

– Мне слишком многое неизвестно, – пробормотал Джерин, вздыхая.

– Что-что, лорд король? – переспросила Маева. – С Дагрефом что-нибудь не в порядке?

– Этого я тоже не знаю, – сказал Джерин.

Он неуклюже залез на лошадь и поехал обратно в городок Айкос.

Как ни мала была вероятность найти там по возвращении Дагрефа, Лис все же на это надеялся. Он даже надеялся, что Фердулф тоже окажется там. Если уж это не свидетельствовало о его полном отчаянии, тогда других тому доказательств не стоило и искать.

Но ни Дагрефа, ни Фердулфа в лагере не оказалось.

– Куда, черт подери, они делись? Чем, черт подери, они заняты? – спросил он у Вэна, который еще ранее дал понять, что не знает ответов на эти вопросы.

– Нам остается лишь ждать, не потребуют ли имперские у нас выкуп, – сказал чужеземец. – Если Фердулф у них, то, по-моему, они могут оставить его себе.

– Есть люди, которые могли бы сказать то же самое и о Дагрефе, – мрачно произнес Джерин, – но я не отношусь к их числу. Если он у них, я отдам все, что они потребуют, чтобы вернуть его.

– То, что они запросят, вряд ли будет измеряться в золоте, меди или олове, – сказал Вэн. – Скорее всего, они потребуют, чтобы ты преклонил перед ними колени.

– Какова бы ни была цена, я заплачу, – ответил Джерин. – Неужели ты думаешь, что мне так дорог мой титул? Что я готов лишиться сына, лишь бы все продолжали называть меня королем?

– Нет, – тут же ответил Вэн. – К тому же если бы ты оказался настолько глуп, чтобы ради почестей отказаться от сына, никто все равно не стал бы называть тебя королем, потому что всем было бы противно подчиняться такому отвратительному человеку.

– Надеюсь, ты прав, – сказал Лис.

У него имелись некоторые сомнения в верности выкладок чужеземца, но ему было сейчас не до споров. Вэн, безусловно, не стал бы служить тому, кто ему неприятен, однако существовало множество дурных правителей, которым подданные с большим рвением лизали зад. Впрочем, Лис не имел никакого желания подражать ни тем, ни этим.

Он все размышлял о Дагрефе и Фердулфе. Если предположить, что они двинулись не на юг, то, может, им, наоборот, вздумалось пойти на запад, по дороге, ведущей через зловещий лес в земли, подвластные королю Джерину Лису. Он с трудом мог представить, зачем бы им это понадобилось, ибо война обещала закончиться гораздо раньше, чем сюда могло подоспеть подкрепление, но и зачем этой парочке соваться к южанам, он тоже не представлял.

Лис хлестко хватил кулаком по ладони. Чей же все-таки это был сон? Если бы ему удалось досмотреть его, то, возможно, многое бы прояснилось. Но время шло, и не прояснялось, увы, ничего.

Ближе к полудню Дагреф с Фердулфом вошли в Айкос. То ли с юга, то ли со стороны поросших лесом холмов. Их никто не сопровождал, из чего Джерин заключил, что никто не видел, откуда они появились.

Именно этот вопрос он им сразу и задал:

– Где вы болтались?

Ни один не ответил. Молчание Дагрефа было задумчивым. Это бы ладно, но молчание Фердулфа казалось чем-то совсем уж необычайным. Наконец Дагреф сказал:

– Мы ходили на встречу со Свериласом Увертливым.

– Вот так, запросто? – осведомился ласково Джерин. – Вам не составило труда миновать наши пикеты? Вам не составило груда миновать пикеты южан? Вы просто вздумали развеяться и пошли поболтать со Свериласом?

– Йо, да, – отозвался Фердулф.

Невыразительный кивок полубога лучше, чем что-либо другое, свидетельствовал, что так оно, вероятно, и было.

– Да, – подтвердил Дагреф, сам тому словно бы удивляясь. – Нам это не составило никакого труда. Я знал, что у нас все получится. Я видел сон, предрекавший, что у нас все получится, и этот сон подтвердился.

– Ха! – вскликнул Джерин, – Я, значит, был прав. Тот сон предназначался тебе. Я тоже видел его, вернее, лишь обрывки.

– Правда? – К Дагрефу, кажется, возвращалось всегдашнее любопытство. – Я предполагал, что ты мог его видеть. Ты… или кто-то еще. Вернее, мне казалось, что кто-то заглядывает в него извне, вот как.

– Зато в мой сон никто не заглядывал, – сказал Фердулф с немалой долей высокомерия. – Я был один и беседовал с богом.

– С каким богом? – спросил Джерин. – Со своим отцом?

– Не угадал! – воскликнул Фердулф. – Этот негодяй горазд только лупить меня по заду! Он никогда со мной не беседует… даже во сне.

– Тогда с кем? – нетерпеливо повторил Лис.

– Ну, конечно же, с Байтоном, – снизошел до объяснений Фердулф, и Дагреф кивнул. – Именно он велел нам встретиться со Свериласом Увертливым, который и впрямь весьма скользкий тип. Самый скользкий из всех, кого я видал… и мы, разумеется, пошли на эту встречу. Байтон обладает слишком большой властью, чтобы я мог его ослушаться… полагаю, даже большей, чем мой отец.

Джерин не знал, является ли последнее предположение верным. В любом случае его это мало касалось. А что касалось впрямую, пока оставалось туманным. Он продолжил допрос:

– И что вы сказали Свериласу, когда встретились с ним?

– Как что? Разумеется, мы предложили ему напасть на тебя, не теряя ни минуты.

Фердулф и Дагреф ответили хором, прямо-таки светясь от восторга, что все прошло хорошо.

– Что?! – вскричал Джерин. – Как вы могли ему такое сказать? Зачем вы это сказали?

– Потому что прозорливый Байтон велел нам это сделать, – все так же хором ответили Фердулф и Дагреф.

Лишь после этих слов на лице Дагрефа появилась несколько озадаченная улыбка.

– Интересно, зачем Байтон велел нам это сделать?

– Чтобы уничтожить меня? – предположил Лис. – Не могу ничего другого придумать. А вы? Если Сверилас на меня нападет, он погонит мою армию через зловещий лес, на запад. Возможно, мы даже сильно замешкаемся, пытаясь вступить на лесную тропу. Как тогда нам сдержать его натиск? У нас слишком мало людей. Разве вам это не известно?

– Известно, – ответил Дагреф. – Конечно, мы это знаем. Мы и тогда это знали.

Фердулф кивнул.

– Однако тогда это нам почему-то казалось неважным, – добавил Дагреф с некоторым удивлением, и Фердулф снова кивнул.

– Почему Байтон меня ненавидит?

Вопрос Джерина был обращен не к сыну и не к полубогу, а к безразлично взирающим на него небесам.

– Он вовсе не питает к тебе ненависти, отец, – постарался успокоить его Дагреф. – С чего бы ему тебя ненавидеть? Ведь моя мать была его провозвестницей.

– Может, он зол на меня за то, что я забрал ее у него?

Тут Джерин нахмурился и покачал головой. Байтон никогда не выказывал неодобрения по поводу его союза с Силэтр. Но если все, что сейчас происходит, не знак неодобрения, то тогда что же? На этот вопрос он не мог ответить, поэтому задал другой, обращаясь Дагрефу и Фердулфу:

– Что еще прозорливый бог велел вам сказать Свериласу?

– Ничего особенного, – ответил Дагреф. – Мы должны были четко дать ему понять, что пришли по поручению Байтона, и нам не составило труда убедить его в этом.

– Не сомневаюсь, – сказал Джерин. Он немного подумал, затем спросил: – А Байтон не просил вас передать что-нибудь мне? Было бы интересно узнать, почему он решил так со мной обойтись.

– Тебе? – К Фердулфу опять вернулось высокомерие. – С чего бы это богу просить нас что-то тебе передать? Если бы он хотел, чтобы ты о чем-то узнал, то ниспослал бы тебе сновидение. Но он этого не сделал, верно? Он оставил тебя в стороне, видимо не желая иметь ничего общего с такими, как ты.

Джерин не оскорбился, ему было не до того. Он просто пожал плечами:

– Вообще-то бог мог послать сон напрямую Свериласу, но он этого не сделал, поэтому я на всякий случай решил вас спросить.

– Тебе он ничего не передавал, – повторил Фердулф. – Ничегошеньки, слышишь?

– Фердулф, можешь в дальнейшем не сомневаться: когда ты что-либо говоришь, люди тебя прекрасно слышат, – сказал Джерин. – Иногда… даже чаще, чем иногда… они жалеют об этом, но тем не менее слышат.

Он надеялся сбить с Фердулфа спесь, но вопреки его ожиданиям детское личико маленького полубога приняло совсем недетское самодовольное выражение. Но представлениям Фердулфа, Лис сделал ему комплимент.

Дагреф нахмурился.

– Постой, – сказал он. – Что-то такое было… кажется, было.

– Нет, не было! – возразил возмущенно Фердулф. – Я ведь сказал. Я бы знал. Я сам наполовину бог… и на лучшую половину. Если я говорю, что ничего не было, значит, ничего не было, вот.

– Может, наши сны немного отличались один от другого, – предположил Дагреф. – Может, мне что-то передалось как сыну.

– А может, тебе это кажется, потому что на самом деле у тебя в голове опилки, а не мозги, – хихикнул Фердулф и показал язык.

Дагреф, к неудовольствию полубога, остался невозмутим.

– Как ни крути, но что-то было, – повторил юноша. Он обратился к отцу: – Вот… что бы это ни значило. Что-то вроде напутствия. «Выбери верный путь, оставайся на верном пути, не сворачивай с верного пути, несмотря ни на что».

– Что за глупое сообщение? – возмутился Фердулф. – Ты, наверное, сам его выдумал. Зачем богу говорить такие глупости?

– Я не знаю, – отвечал Дагреф. – Например, от некоего полубога я слышал немало глупостей за последнее время.

Фердулфа наконец проняло, он разозлился. Джерин спросил:

– С какого пути?

Его сын пожал плечами:

– Понятия не имею. Пока ты не спросил, мне вообще казалось, что я ничего не должен тебе передавать.

– Может, это путь через западный лес? – предположил Джерин. Но затем покачал головой: – Нет, не думаю. Там одна дорога. С нее нельзя сбиться: ты либо на ней, либо в лесу. Второе, естественно, хуже. Так о чем же, черт подери, говорил Байтон?

– О том, чего ты не можешь понять из-за своей туповатости, – сказал Фердулф.

– Я многое не могу понять из-за своей туповатости, – ответил Лис. – Например, почему я тебя терплю?

Но не успел Фердулф найтись с ответом, как к ним галопом подскакал всадник с юга.

– Лорд король! – крикнул он. – Лорд король! Имперские наступают!

После этого время, казалось, сжалось до мига, в течение которого и разворачиваюсь все дальнейшее. Лис криком велел своим людям построиться в боевую шеренгу перед городком. Они все еще выстраивались, когда вернулись конники Райвина.

– Простите, лорд король, – сказал один из них, вытирая кровоточащий порез на лбу. – Этих проклятых мерзавцев слишком много, и они слишком напирают. Мы не смогли их сдержать.

– Сверилас всегда так действует, – рассеянно ответил Джерин.

– И что теперь? – воскликнул Фердулф. – Что теперь?

Он подпрыгнул. Любой в возбуждении может подпрыгнуть. Но Фердулф был не таким, как другие. Подпрыгнув, он повис над землей.

Дагреф ответил раньше отца:

– Теперь мы будем драться. Что еще нам остается? Свиной пузырь, например, тоже летает, но соображает наверняка много лучше, чем ты.

Злобный взгляд Фердулфа красноречиво свидетельствовал, что даже Лису было бы сложно отбрить его более едко.

– Да, – подтвердил Джерин. – Теперь мы будем драться. Теперь мы…

Он осекся. Потом перевел взгляд с Дагрефа на Фердулфа, с Фердулфа на Дагрефа. Затем огладил бороду, подошел к сыну и поцеловал его в щеку. После чего расцеловал и Фердулфа.

– Что это сейчас было, отец? – спросил Дагреф.

Комментарий Фердулфа был гораздо более резок, но имел приблизительно тот же смысл.

– Я понял, – ответил Джерин. – По крайней мере, надеюсь, что понял.

«Если же я не понял или понял неверно, – добавил он про себя, – то окажусь в еще большей беде, чем сейчас, хотя до сих пор мне казалось, что подобное вообще невозможно». Вслух, правда, он этого не сказал, а произнес вот что:

– Идемте. Нужно встретить этого разорителя храма, этого сукина сына Свериласа заточенной бронзой, прежде чем…

– Прежде чем что, отец? – перебил его Дагреф.

– Прежде чем произойдет нечто другое, – ответил Лис.

Вряд ли сын удовлетворится таким ответом, но сейчас не тот момент, чтобы что-либо растолковывать.

Дагреф и впрямь рассердился.

– Ты говоришь так же туманно, как Сивилла, через которую вещает Байтон, – упрекнул он. – Ты…

Тут голос его прервался.

– О, как это интересно, не правда ли? – пробормотал он тихонько.

– О чем это вы там шепчетесь? – сварливо осведомился Фердулф.

– Ты ведь полубог. Используй свою полубожественную мудрость, чтобы догадаться, – ответил ему Джерин. – А пока ты еще этим не занят, почему бы тебе не взлететь вверх и не сказать мне, что там поделывает Сверилас?

– Я для этого тебе не нужен. Ты можешь увидеть его и отсюда, – ответил Фердулф, что, к сожалению, было чистейшей правдой.

Но маленький полубог все-таки взмыл в воздух. Правда, скорей для того, чтобы повертеть задом перед Джерином с Дагрефом, чем по более важным соображениям. И улетел прочь.

– Надеюсь, ты не ошибаешься, отец, – сказал Дагреф.

– Я тоже на это надеюсь, – отвечал Джерин. – Поверь мне, очень и очень.

Прежде чем Лис смог добавить к сказанному еще что-то (если, конечно, была в том нужда), к ним подбежал Вэн и потребовал объяснений: почему они с Дагрефом ошиваются тут, а не мчатся в своей боевой колеснице к разбойнику Свериласу, чтобы разорвать того на куски.

– Стоит попробовать, отец, – сказал Дагреф.

– Знаю, что стоит, – ответил Джерин. – Что ж, тогда будь что будет.

Он шагнул в колесницу, где уже бесновался пышущий злобой и нетерпением великан. За ним последовал Дагреф. Он взмахнул поводьями, и лошади рванулись вперед.

Вэн подозрительно глянул на Джерина.

– Ты что, уже обрек нас на смерть, капитан? – сурово вопросил он. – Ты думаешь, нам конец, как куску мяса, попавшему на вертел? Ты идешь в бой, готовясь к гибели, а?

Джерин покачал головой:

– Нет. Вообще-то, наоборот. Я, правда, не думаю, что мы выиграем эту битву, но веры в победу в войне я не утратил. Честно говоря, сейчас ее во мне даже больше, чем было недавно.

Взгляд чужеземца несколько помягчел. В следующее мгновение он пожал плечами:

– Ладно, по-моему, в твоем крошечном мозгу созрел какой-то план. Сейчас я не хочу даже знать, в чем он состоит. Главное, что он существует и что ты не поставил на нас крест, как я думал.

– Я никогда и не ставил, – откликнулся Джерин. – Несколько раз за прошедшие годы я, правда, бывал очень близок к тому, но что-то всегда меня отвлекало.

Геройски противостоявшая напору южан горстка всадников Райвина и храмовых стражей торопливо смещалась вправо, чтобы не попасть под колеса несущихся с севера колесниц.

– Элабон! Элабон! Элабон! – кричали южане. Их боевые кличи мешались с воплями северян.

– Зададим им жару! – гаркнул Джерин своим солдатам.

Он выхватил из колчана стрелу, выстрелил, почти не целясь, но один из имперских воинов тут же вывалился из своей колесницы. Его люди восторженно взвыли. Судя по их виду, они тоже не слишком надеялись на победу, но слаженная стремительная атака вселила в них немалый энтузиазм.

И на какое-то время им даже удалось отбросить южан обратно к святилищу Байтона.

– Грабители! Осквернители святынь! – кричали стражи храма.

Несмотря на свою малочисленность, они сражались с утроенной яростью, делавшей их грозной силой.

Всадники Райвина со своей стороны тоже предпринимали все, чтобы привести неприятеля в замешательство. Джерин уже начал подумывать, что его армия может и победить, а это совершенно не отвечало его ожиданиям. Неужели же он ошибся в предположениях, как все должно обернуться?

Он пожал плечами и пробурчал:

– Ладно, мне не впервой ошибаться.

– О чем ты, Лис? – спросил Вэн.

– Так… ни о чем, – ответил Джерин.

Примерно в полете стрелы от стен храма накал контратаки сошел на нет. У Свериласа было слишком много людей, а сам он был слишком хорошим военачальником, чтобы позволить малочисленному противнику себя одолеть. Его люди собрались и принялись нажимать не только по всему фронту, но и с флангов. Воинам Лиса пришлось откатиться назад, чтобы южане их не обошли и не ударили с тыла.

Но в этот раз Джерин перенес перелом в битве намного спокойнее, чем в предыдущих сражениях, когда имперские тоже давили массой, чтобы взять над ним верх.

– Ты что-то знаешь, – сказал Вэн. – Что именно?

– Сказать, что я что-то знаю, было бы некоторым преувеличением, – ответил Лис. – Однако у меня есть кое-какие соображения.

– О, это хорошо. Просто отлично. – Вэн расплылся в улыбке. Он даже не спросил, что это за соображения, а просто ткнул локтем приятеля в бок. – Вот видишь? Разве я тебе не говорил, что ты что-нибудь придумаешь? А ты все ходил мрачнее тучи и возражал. Нудил, что я сошел с ума, раз на это надеюсь, упрекал в неумении здраво мыслить.

– Не знаю, как насчет здравомыслия, – сказал Джерин. – Что же касается твоего безумия, я по-прежнему не изменил своего мнения, если тебе хочется знать.

Когда он приказал своей армии безостановочно отходить через Айкос, не пытаясь закрепиться среди домов и других построек, Вэн покачал головой и сказал:

– Мое безумие – это одно. Но теперь и я себя спрашиваю, уж не сбрендил ли ты.

– Может, и так, – сказал Джерин. – Очень скоро мы это выясним.

Покинув городок Айкос и оказавшись за северной его окраиной, он столкнулся с дилеммой. То ли отходить дальше – к вершинам неровных холмов, обступавших долину, чтобы затем попытаться перевалить через них, то ли свернуть на запад и двинуться по единственной узкой, извилистой дороге через древний лес, отделявший окрестности Айкоса от Элабонского тракта. Без колебаний Лис велел своим людям забирать западней.

– Только не покидайте эту дорогу! – кричал он воинам. – Заклинаю вас всеми богами, и особенно прозорливым Байтоном, не сходите с нее!

– А на какую еще дорогу они могут свернуть. Лис? – спросил Вэн. – Ведь она здесь одна. Мы не раз ездили по ней туда-сюда, так что нам ли не знать?

– Посмотри-ка внимательней, – предложил Джерин.

Вэн посмотрел, и глаза у него полезли на лоб. Наглядевшись, он уставился на приятеля.

– Я не безумец, – заявил чужеземец. – По крайней мере, сейчас я точно знаю, что пребываю в здравом рассудке. И если ты скажешь мне, что здесь и раньше было полдюжины троп, ведущих к лесу, я назову тебя лжецом прямо в глаза. Я точно знаю, что раньше их здесь не было.

– Вчера их тоже здесь не было, – ответил Джерин. – Но это не означает, что их нет здесь сейчас. – Он вновь повысил голос до крика: – Держитесь дороги, на которой находитесь, парни! Что бы ни случилось, держитесь этой дороги!