Текст книги "Лис и империя"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

В такой обстановке войсками особенно не покомандуешь, да и лошадьми не поуправляешь. Возница бестолково дергал поводья, а имперский командир и стоявший с ним рядом солдат теперь тратили все свои силы на то, чтобы схватить или застрелить маленького негодяя или еще каким-то образом избавиться от него.

Они так увлеклись этой охотой, что не заметили, как их колесницу потащило к другой. Произошло столкновение. Офицера с солдатом вышвырнуло из повозки. Возница перелетел через передний поручень и угодил под копыта. А Фердулф унесся прочь, чтобы напакостить где-нибудь в другом месте.

Джерин устремил взгляд в сторону леса, где пряталась пара дюжин его колесниц. Их теперь очень недоставало в сражении. И в качестве неожиданно атакующей силы, и в качестве обыкновенного подкрепления. Имперские дрались не бог весть как, но у него было слишком мало людей, чтобы усилить напор. По мере развития битвы это становилось все более и более очевидным. Южанам, чтобы добиться победы, требовалось лишь устоять. И они, скорее всего, победят, если только он, Лис, не придумает что-нибудь необычное. Но ему, хоть убей, не шла в голову ни одна толковая мысль.

Он снова вгляделся в дубраву. Конника туда гнать не хотелось. Это могло привлечь внимание южан к лесу, что было бы совсем некстати.

Через мгновение он передумал. На самом деле будет некстати, если его превратят в кровавое месиво. Тут колесница, битком набитая вражескими солдатами, поравнялась сего колесницей. Один южанин взмахнул мечом, но клинок слегка повернулся, и удар пришелся плашмя.

Лис, зашипев от боли, выхватил меч. Обмен ударами продолжался, пока колесницы не растащило. Нет, он наверняка одолел бы этого малого, если бы им дали закончить. Ведь ему как левше не было надобности рубить наискось, чтобы сразить врага наповал. Но то, что могло произойти, не имело значения. Истина заключалась в том, что враг остался цел и мог драться.

Однако следовало проверить, насколько он сам уцелел. Дышать было больно, но без колющих ощущений. Значит, ребра не сломаны. Он тоже мог драться. Лис засмеялся, и это также вызвало боль… ну и пусть. Как ни крути, а даже со сломанными ребрами ему все равно пришлось бы сражаться.

Дагреф хлестнул кнутом одну из лошадей, влекших мимо уже другую имперскую колесницу. Животное заржало, попятилось и кинулось в сторону, несмотря на все попытки возницы его удержать.

– Ты, паренек, и впрямь начинаешь неплохо владеть этой штукой, – заметил Вэн восхищенно, но затем чуть подпортил свою похвалу, добавив: – Ты, видимо, навострился, спуская своим языком с людей шкуру.

– Не имею ни малейшего представления, о чем это вы, – ответил Дагреф с достоинством, редко проглядывавшим в юнцах его лет.

– Знаю, парень, – сказал Вэн. – В этом-то и беда.

На этот раз Дагреф счел за лучшее притвориться глухим, хотя достоинства в этом было поменьше.

Джерин сказал со всей серьезностью:

– Возможно, сын, тебе следует заказать новый хлыст. Более длинный, чем обыкновенный. Раз уж ты лучше других в этом плане, значит, надо бы выжать из твоего умения все.

– Неплохая идея, отец, – отозвался Дагреф. – Вообще-то, я уже думал об этом.

– Вот как?

Джерин принялся изучать спину сына, но та явно не была склонна к общению. Что ж, может, и думал. Чего у Дагрефа всегда в избытке, так это идеи. К тому же он редко врет без крайней необходимости, а подобной необходимости сейчас вроде бы нет.

Как нет и намеков на улучшение ситуации, во всяком случае в положении северян. Солдаты Элабонской империи, несмотря ни на что, продолжали сопротивляться. Так время от времени среди кулачных бойцов появляются малые, выдерживающие любые удары. Их нещадно метелят, но уложить не могут. А они рано или поздно изматывают своих противников и побеждают, даже не обладая особенным боевым мастерством.

«Именно с этим, – обеспокоенно подумал Лис, – мы в данном случае и столкнулись. Видно же, что южанам достается больше, чем нам. Но беда в том, что, в отличие от нас, они могут позволить себе тянуть время. Их больше, и тут ничего не попишешь».

Он вновь глянул вдаль, на деревья, и взмахнул рукой. Вдруг кто-то из людей, там засевших, смотрит в его сторону и на таком расстоянии, да еще сквозь пыль, поднимаемую колесницами и лошадьми, сумеет его узнать. Неожиданный удар по флангу и тылу имперского войска был бы сейчас как нельзя кстати. Чем дольше медлят парни, скрывающиеся в лесу, тем эффективней они ударят. Лис это понимал. Однако он понимал и то, что, если выбор подходящего момента затянется, битва будет проиграна.

Вэн взглянул в том же направлении:

– Может, они ждут приглашения, словно робеющие девицы на танцах?

– Если эти робеющие девицы не появятся в ближайшее время, танцы уже закончатся, – сказал Джерин.

И тут он радостно вскрикнул. Из-за дубов вырвались колесницы и с грохотом помчались к имперскому войску, набирая скорость с каждым скачком лошадей. Воины их экипажей кричали, словно безумные. Впереди колесниц летели стрелы.

Южане тоже кричали, но в ужасе. Вся их линия пошатнулась, когда стоявший в засаде отряд северян внезапно и с неожиданной стороны ударил по ней.

– Вперед! – крикнул Лис всем своим людям, которых имперские воины уже сумели основательно потеснить. – Это наш шанс разгромить этих ублюдков!

Не успели эти слова сорваться с его языка, как Лис пожалел, что не отдал команду как-нибудь по-другому. Уж слишком точно они обрисовывали ситуацию. В нем еще миг назад жила надежда, что атака с фланга решит исход схватки и он победит. А на деле, как и было подмечено, у него появился всего лишь шанс на победу. И то, что этот шанс у него появился, с неприятной ясностью говорило, в каком плачевном положении находятся северяне.

– Вперед! – вскричал Лис, и его боевая линия поползла вперед, хотя только что пятилась.

Впрочем, наступление продолжалось недолго. Вскоре южане усилили сопротивление. Если бы в лесу была спрятана сотня колесниц, их неожиданная атака могла бы привести в замешательство элабонских солдат и даже обратить в бегство. Но, разместив сотню колесниц в лесу, Лис так ослабил бы свои основные силы, что битва была бы проиграна еще до флангового наскока.

Дагреф подвел свою колесницу впритирку к имперской. Вэн заколол копьем ближайшую к нему лошадь. Из раны хлынула кровь, животное дико заржало и повалилось. Жалящий удар хлыстом заставил возницу вскрикнуть и схватиться за шею.

Джерин застрелил одного из вражеских лучников, стоявших за ним. Второй успел выскочить из повозки, лишив тем самым себя возможности героически разделить участь товарища.

– Мы все равно от него отделались, так или иначе, – сказал Вэн, глядя, как лучник улепетывает, спасая свою шкуру.

– Когда он подстрелит тебя из засады, ты заговоришь по-другому, – возразил Джерин.

– Если он подстрелит дядюшку Вэна, то дядюшка Вэн, скорее всего, вообще уже ничего не скажет, – бросил Дагреф через плечо.

– К черту всю эту логику, да и вас обоих туда же, – проворчал Вэн. Он огляделся. – Итак, теперь все решится. Или мы раздавим этих сукиных сынов, или они нас.

Джерин тоже оглядел поле боя. Продвижение его войска вперед застопорилось. Южанам удалось сдержать тот отряд колесниц, что напал на них из засады. Не суетясь и не особо геройствуя, но имея достаточный людской ресурс, они брали верх в битве. Лис их сильно помял; он действительно нанес им больше вреда, чем они ему, гораздо больше. Но они наступали.

Он не знал, что ему с этим делать. Обычно здесь, в северных землях, военные действия проходили иначе. Да и вообще, встреча с упрямым врагом, который продолжает сражаться, несмотря на заданную ему хорошую трепку, не радует никого и нигде. В этом Лиса убедил как собственный жизненный опыт, так и почерпнутый из прочитанных книг.

Он как раз пытался прийти хоть к какому-нибудь заключению, когда Дагреф сказал:

– Не думаю, что мы сможем сломить их, отец.

– Я тоже, – согласился Джерин. – У них слишком много людей, и это все решает. Если бы мы хоть примерно сравнялись с ними числом, им бы несдобровать. Мы бы с ними управились. Но у нас нет больше воинов, и нам неоткуда их взять.

– Итак, что ты намерен делать, Лис? – спросил Вэн.

– Тут два неприятных варианта навскидку, – ответил Джерин. – Я могу слить эту битву, признать свое поражение и отступить, оставив империи эту часть северных территорий. Или могу продолжить сражение, делая все возможное и наблюдая, как мою армию рвут на куски.

– И что ты предпримешь, отец? – спросил Дагреф.

– А ты бы как поступил? – вопросом на вопрос ответил Джерин.

Битва проиграна в любом случае, но из нее, по крайней мере, можно извлечь уроки. Маленький перерыв для анализа ситуации ничего не изменит – время пока еще есть.

– Я бы сохранил армию, – тут же заявил Дагреф. – Возможно, они опять разделятся на небольшие отряды, которые мы будем громить, как и прежде, или нам удастся заманить их в ловушку. Пока у нас есть армия, мы можем ею распоряжаться. Если же мы позволим им разжевать нас и выплюнуть, нам конец.

– Ты действительно мой сын. К лучшему или к худшему, но мыслим мы одинаково. Я хочу посмотреть, удовлетворятся ли имперские этой победой и позволят ли нам уйти. – Джерин повысил голос и неохотно крикнул: – Отходим назад, парни! Отходим назад!

Южане преследовали северян лишь для видимости. Сам Лис уж точно так легко их бы не отпустил, если бы они вдруг поменялись ролями. Он решил, что сейчас с ним сражался тот генерал, что вел первое войско империи в северный край.

Другой генерал, возглавлявший вторую армию Кребига и обладавший большей напористостью и изобретательностью, вероятно, сейчас добивает Араджиса, которому тоже не откажешь в напористости, однако с изобретательностью у него плоховато.

Но Джерину некогда было беспокоиться об Араджисе. Ему вообще некогда было беспокоиться ни о чем, кроме как о том, чтобы с максимальной стремительностью оторваться от войска южан и дать возможность своим людям спокойно разбить лагерь. С определенными усилиями ему это удалось.

После того как люди обустроились, к нему подошел Адиатанус.

– И что мы теперь будем делать? – спросил трокмэ.

– Будь я проклят, если знаю, – ответил Джерин.

X

В последующие несколько дней армия Джерина отступала. Он провел несколько точечных стычек с имперскими передовыми отрядами, довольно легко отбивая наскоки и незамедлительно отходя, как только на помощь им подтягивались основные силы южан.

Вскоре у него не осталось иного выбора, как покинуть ту часть земель Араджиса, которую его войско успело изрядно опустошить. Отходить не хотелось ужасно, но возможный экскурс на юг позволил бы неприятелю отрезать Лиса от его собственных владений. Нет уж, если империя Элабон вздумает наложить на них лапу, то ей придется отвоевывать у него крепость за крепостью, подобно Араджису, если бы тому посчастливилось разгромить Лиса на поле брани.

– Хорошо, что мы угнали их обоз с провиантом, – сказал Вэн как-то вечером, вгрызаясь в колбасу.

– Хорошо все, что поддерживает наши силы, – ответил Джерин. – К сожалению, повторить этот трюк нам теперь вряд ли удастся. Слишком уж далеко они оттеснили нас от Элабонского тракта.

– Как думаешь, есть у нас шансы провести достойную контратаку? – спросил чужеземец, откусив еще кусок.

– Мне бы очень хотелось, – сказал Джерин. – Однако этот малый все время настороже. Он воюет не так, как трокмэ или некоторые из наших безмозглых баронов, а жаль. Если бы он устремился на нас сломя голову, это значительно облегчило бы нам жизнь. Но он никуда не спешит. Он действует медленно, но неуклонно.

– А это неглупо, – сказал Вэн. Он оглянулся через плечо. – Если так пойдет и дальше, нас вполне могут отогнать обратно к Айкосу, хотим мы того или нет.

– Мне тоже так думается, – мрачно сообщил Джерин. – Что ж, в этом случае мы пройдем через тамошнюю долину. Байтон ведь как-никак прозорлив. И должен понять, что мы действуем вынужденно, а не по собственному капризу, или он вовсе не так умен, как я о нем думаю и как он сам о себе полагает.

Вэн хрюкнул.

– Боги являются богами не потому, что они умны, Лис. Они боги, потому что сильны.

– Хотел бы я сказать, что ты ошибаешься, – проговорил, кривя губы, Джерин. – Но беда в том, что ты прав.

Он повертел головой. Куда делся Дагреф? Ведь только что сын сидел рядом, с юношеской ненасытностью уплетая хлеб с колбасой. Теперь же его нигде не было видно, и Лис даже чуть опечалился, осознав, что в этот раз никакого острого комментария по поводу мощи и интеллекта богов им с Вэном услышать не доведется.

В следующее мгновение Джерин перестал думать о Дагрефе, ибо к нему с важным видом приблизился Райвин. Помолчав для вящей внушительности, он сказал:

– Лорд король, я уверен, что знаю, как разрешить все наши трудности.

Райвин всегда вызывал беспокойство, но сейчас, кажется, он вознамерился перещеголять сам себя.

– Я очень рад, что ты в этом уверен, – сказал с нарочитой медоточивостью Джерин. – Однако это вовсе не означает, что так оно и есть. Кое-кому сложно уловить разницу, а?

Райвин встал в позу оскорбленной невинности.

– Лорд король, вам не следует надо мной насмехаться.

– Почему нет? – спросил Вэн с искренним любопытством. – Ты сам очень часто на это напрашиваешься.

– А ты вообще пошел к черту! – отрезал с достоинством Райвин.

Джерин поднял вверх руку:

– Ладно, достаточно пререканий. И как же, мой приятель Лис, могут быть разрешены все наши трудности, а?

Райвин поднял одну бровь. Он всегда ценил иронию, когда она того стоила, чем вызывал к себе уважение, однако сейчас предпочел дать серьезный ответ:

– Нам нужна божественная поддержка в борьбе с южанами из-за Хай Керс.

– Ты сам южанин из-за Хай Керс, – заявил Вэн.

– Подожди, – осадил Джерин чужеземца и направил на Райвина недобрый взгляд. – Как думаешь, почему я заранее знаю имя бога, к чьей помощи, по-твоему, нам необходимо прибегнуть?

– Может быть, потому, что он один из наиболее известных богов? – предположил без тени смущения Райвин. – А также потому, что он уже приходил на помощь северным землям? А еще потому, что у него нет причин любить империю Элабон и целая куча причин ее ненавидеть? Наверное, именно эти соображения подвигли вас, лорд король, на догадку, не так ли?

– Мм… возможно, – допустил Джерин. – А еще этот бог является владыкой сладкого винограда, а то, что делают из этого винограда, находится под его патронажем, и это тоже вертится у меня в голове. С чего бы это, по-твоему?

– Не имею ни малейшего понятия, – ответствовал Райвин.

Вэн загоготал:

– Если бы ты был так же невинен, как на словах, то все еще не утратил бы девственности, а этого, во всяком случае, не видать.

Райвин проигнорировал его замечание, хотя и с трудом.

– Лорд король, – сказал он, подчеркнуто обращаясь лишь к Джерину, – можете ли вы отрицать, что Маврикс – наша главная опора среди богов?

– Конечно могу, – отвечал Джерин. – Ты бы тоже со мной согласился, если бы имел хоть каплю благоразумия, хотя всем богам известно, что этому никогда не бывать. Бог этой страны – Байтон. А Маврикс еще больший чужак здесь, чем мы, элабонцы.

– Байтону все равно, что с нами станется, – возразил Райвин. – Заставить провидца выступить против чудовищ тебе помогли лишь два фактора. Это Силэтр плюс его раздражение, что ты поначалу обратился… к кому же? К тому же Мавриксу, – заключил он победно.

Джерин устало и длинно выдохнул.

– Райвин, если хочешь выпить вина, иди и пей. Если считаешь, что оно стоит риска, рискуй, я не возражаю. Выйдешь сухим из воды, хорошо. А если Маврикс свернет тебе шею, я буду считать, что ты сам напросился. Только не надо выдумывать, что эта затея якобы может спасти нас.

– Йо, я бы не прочь отведать вина, – кивнул Райвин, – однако я больше не схожу по нему с ума, как недавно. Утолив жажду, я утолил и желание, но, когда я их утолял, Маврикс, позволю себе напомнить, не появился, несмотря на твои мрачные предсказания. Я предлагаю призвать его на помощь независимо от того, вкушу ли я еще раз по завершении этого предприятия сок сладкого винограда или не вкушу.

– Что ж… бескорыстный мой Райвин. Ежели ты и впрямь сделался таковым, то я, пожалуй, могу утверждать, что повидал все на свете, – объявил Джерин.

Тень скорби легла на лицо Райвина, и Джерин вдруг понял, что это не маска. Похоже, приятель Лис был не на шутку задет, поскольку он покачал головой и спросил с нескрываемой горечью:

– Вы сейчас были искренни, лорд король, или просто предвзято ко мне относитесь из-за прошлых проступков?

– Хо! – вскинулся Вэн. – А кто бы не стал к тебе так относиться? Некоторые из твоих выходок способны вздыбить волосы даже на головах абсолютно лысых людей.

Но вопрос Райвина заставил Джерина призадуматься. Он гордился своей способностью смотреть непредвзято на многие вещи. Однако можно ли подходить с таким взглядом к приятелю Лису, не обладая божественной беспристрастностью, недоступной простым смертным? А потому Джерин медленно произнес:

– Ты похож на сорванца, который утверждает, что, хотя он и толкал свою сестренку в грязь полдюжины раз, это вовсе не означает, что он толкнет ее туда снова.

– Не так, – сказал Райвин. – В отличие от сорванца, на которого безусловно похожи некоторые из моих внебрачных сынишек, я усвоил урок. Я настаиваю, чтобы ты вызвал Маврикса вне зависимости от моего участия в этом процессе и вне зависимости от того, получу ли я кружку вина тогда, или после, или еще когда-либо.

Поклонившись Джерину, он зашагал прочь.

– Ну, ни хрена себе! – выдохнул Вэн. – Такого я еще не видал.

– Если бы я думал, что ты ошибаешься, то возразил бы тебе, – ответил Джерин. Он почесал в затылке. – К своему немалому удивлению, я готов поверить, что мой приятель Лис говорил серьезно. Это подводит меня к следующему вопросу: то, что он говорил, разумно или глупо?

– Получить божью помощь всегда лучше, чем не получить, – сказал Вэн. – Это непреложное правило. С другой стороны, Маврикс – такой бог, который всегда может доказать тебе, что все наши непреложные правила ничего не стоят, не так ли?

– И это еще мягко сказано, – ответил Лис. – А тут еще и дурацкий фокус, с которым выпендрился Фердулф. Если Маврикс здесь и появится, то скорее для того, чтобы надрать зад своему чаду, а не чтобы помочь нам.

– Но если бы он помог нам… – протянул мечтательно Вэн.

– Да-а, – согласился Джерин. – Если бы да кабы.

Он снова огляделся в поисках Дагрефа. А когда понял, почему ему так не хватает сына, то в удивлении заморгал. Он отдавал должное уму лишь немногих людей, чье мнение считал достаточно ценным. Как-то мало-помалу, стало быть, и его сын вошел в этот круг.

Дагреф наконец вернулся к костру.

– Маврикс? – переспросил он, когда Джерин поинтересовался, стоит ли им призвать ситонийского бога на помощь. – Маврикс… хм.

Было такое ощущение, будто он никогда не слышал о боге плодородия и вина.

Джерин раздраженно защелкал языком.

– Йо, Маврикс. Помнишь – шкура молодого оленя, тирс, лягушачий язык?

– О да, конечно, я помню, – сказал Дагреф.

Но даже эти слова прозвучали рассеянно. Ничего похожего на те острые замечания, которыми он всегда так и сыпал. Он зевнул, потер глаза и снова зевнул.

– О, клянусь богами! – вскипел Джерин. – Ты что, упал в кувшин с элем? Поэтому ты ведешь себя так, будто у тебя в голове нет мозгов?

– Я не пьян, – ответил Дагреф.

Джерин пристально его оглядел. С некоторой неохотой он признал, что сын говорит правду. После очередного зевка Дагреф продолжил:

– Я просто устал. Могу я просто устать?

– Ты не был таким уставшим до того, как ушел неизвестно куда, – проворчал Лис. – А раз так, ты можешь ответить на мой вопрос до того, как отправишься спать: следует мне искать помощи у Маврикса? Следует или нет?

– Не вижу причин, почему бы тебе ее не искать, – ответил Дагреф. – Однако, может, будет лучше, если ты ее не получишь. Именно это имел в виду Байтон, не так ли? – Он замялся. – Если, конечно, Байтон говорил о Мавриксе, а не о каком-то другом боге.

Джерин фыркнул и сказал:

– Ладно, иди спать. Ты это заслужил. Должен признать, ты дал мне новую пищу для размышлений.

Дагреф разложил свое одеяло, завернулся в него и очень скоро ударился в храп. Джерин пристально посмотрел на него и почесал в затылке. От сына не несло элем, он говорил и мыслил совершенно ясно, стоило ему сосредоточиться. И все же его мысли витали где-то еще, где-то далеко. Лис озадаченно фыркнул. Это было не похоже на Дагрефа.

Однако этот юнец, когда удосужился, хотя бы отчасти, обратить свое внимание на слова отца, действительно кое-что подсказал ему. Идея вызвать бога в надежде, что он проигнорирует твою просьбу, не приходила в голову Лиса. Он не думал, что такая мысль вообще могла прийти ему в голову. А Дагреф порой посматривал на окружающий мир искоса, словно бы вскользь, что иногда, несомненно, могло прийтись весьма кстати.

– Да, но следующий вопрос состоит в том, что случится, если мы призовем дорогого Маврикса, а он возьмет да и решит помочь нам? – пробормотал Джерин.

Это может все только запутать. Байтон ведь ясно дал понять (насколько понятие «ясность» вообще к нему применимо), что лучше бы не принимать божью помощь, а только ее попросить. Что же тогда делать, если Маврикс вознамерится напасть на элабонское войско?

Поразмыслив немного, Джерин улыбнулся. Если Маврикс все-таки решит ему помочь, он вызовет какого-нибудь другого бога, поведенчески более отвечающего предсказанию. Он взглянул на Дагрефа. Его сладко почивающий сейчас сын оценил бы изящество этого хитрого хода.

Он снова взглянул на Дагрефа, и его пронзило внезапное подозрение. Если молодой человек исчезает на некоторое время, а потом возвращается усталый и с отсутствующим видом, не понимая, о чем говорит отец, напрашивается только одно очевидное объяснение.

Но очевидность не всегда истинность. Джерин завертел головой, ища глазами Маеву. Он ее не нашел, что само по себе ничего не доказывало. Единственный способ что-нибудь доказать – это застать парочку в момент преступления (если оное совершится еще раз или впервые) или увидеть, что у Маевы начинает округляться живот, хотя даже это не сообщит, кто в том виновник.

Вэн храпел в нескольких футах от Дагрефа. Ради благополучия сына Джерин надеялся, что мысли великана наутро не будут вовлечены в русло его, Лиса, ночных размышлений.

На следующий вечер у Райвина от удивления глаза полезли на лоб.

– Вы и вправду говорите серьезно, лорд король? – выдохнул он.

– Конечно нет, – отрезал Джерин. – Я просто выделываюсь, чтобы тебя поддразнить. – Он в крайнем раздражении фыркнул. – Да, я говорю серьезно, будь оно проклято. Я все обдумал и решил, что твоя идея не так уж плоха. Мы должны попытаться призвать владыку сладкого винограда.

Жаль, что он не посмотрел вверх, прежде чем произнести эти слова. Фердулф, дрейфовавший над ним в воздухе, все услышал. Полубог камнем кинулся вниз и заверещал:

– Ты хочешь, чтобы мой отец снова оказался здесь? Я это запрещаю!

– Ты не можешь этого запретить, – возразил Джерин. – Ты можешь осложнить мне жизнь, видят боги, но ты не можешь остановить меня. Фердулф, знай, я намерен вызвать его. А что ты предпримешь потом, это дело уже не мое, а ваше с Мавриксом.

– Он пожалеет, если появится здесь, – мрачно проговорил Фердулф.

– Это ты пожалеешь, если он здесь появится, а ты станешь его раздражать, – отозвался Джерин. – Он сильнее тебя, и лучше бы тебе помнить об этом.

Фердулф высунул язык.

– Я его не боюсь. Зови его. Он пожалеет, клянусь!

Джерин пожал плечами и не стал больше спорить. Люди обладают поразительной способностью не брать в расчет неприятную правду. Теперь он знал, что таковы же и полубоги.

– Не призвать ли нам владыку сладкого винограда прямо сейчас, без каких-либо проволочек? – предложил Райвин, бросив на малыша косой взгляд.

Тот презрительно ухмыльнулся:

– Я этому помешаю, не сомневайтесь. Я превращу в уксус все оставшееся у вас вино точно так же, как то вино, какое вы отняли у имперских солдат.

– Даже и не пытайся, – сказал Джерин строго. Тем же тоном, каким одернул бы Блестара, решившего прыгнуть со стены Лисьей крепости в ров.

– И что же меня остановит? – поинтересовался Фердулф, снова показывая язык.

– Если ты превратишь вино в уксус, – медленно произнес Джерин, – я, за неимением ничего лучшего, все равно использую его для воззвания к твоему отцу, а потом объясню ему, почему так случилось. И тогда мы посмотрим, как он поступит.

Фердулф попробовал испепелить его взглядом.

– Как простой смертный может быть таким злобным?

– Опыт, – ответил Джерин. – Ну же, начнем.

Он поручил Райвину совершить все необходимое, то есть выпить кружку вина и молить Маврикса явиться. Все же именно приятель Лис радел больше всех за то, чтобы бог прибыл сюда. Сам Джерин предпочел бы, и даже с радостью, чтобы Маврикс остался в Ситонии. Ну а если Фердулф и хотел видеть своего родителя, то лишь затем, чтобы погнать его прочь.

– Мы взываем к тебе, владыка сладкого винограда, – крикнул Райвин, прикладываясь к вину, которое он в одном из рейдов отбил у южан.

Он уже не трепетал в предвкушении, как в тот раз, когда подносил ко рту свою первую кружку после долгих лет воздержания. Он просто пил, тихо и чинно. Джерин счел это добрым знаком.

– Ну и где он? – гаденьким тоном спросил Фердулф, когда Маврикс не явился. – Он что, спит? Или пьян? А может быть, развлекается с хорошеньким мальчиком или пригожим барашком?

– Думаю, тебе лучше следить за своим языком, – предостерег его Джерин.

Фердулф тут же высунул свой длиннющий язык и принялся помахивать его кончиком.

– Вот, пофалуфта, – произнес он, шепелявя, – я фа ним слефу. Нифего плохого он не фелает.

– Хэ, – сказал Джерин.

Этот звук изображал смешок, но безрадостный.

Райвин выпил еще вина и снова призвал Маврикса. Но ситонийский бог явно предпочитал оставаться там, где сейчас обретался, а не спешить на призывы из какой-то глуши. Райвин расстроенно покачал головой. Джерин тоже, хотя в душе нисколько не опечалился.

– Похоже, он не придет. Наверное, он нас не слышит.

Судя по тону, Райвин расстроился не только внешне.

– Может, и нет.

Джерин тоже вплел в свой голос грустные нотки, отнюдь не соответствовавшие его настроению.

– Может, он боится меня, – самонадеянно предположил Фердулф.

Все предпосылки для самонадеянности у него, как у полубога, естественно, имелись. Однако, по мнению Джерина, права на заявления подобного рода эта самонадеянность ему не давала. Бог полубогу не ровня. Может, когда Фердулф повзрослеет, то сам это поймет. А может, останется самонадеянным на всю свою жизнь. Короткую, если он продолжит вести себя так с богами.

Райвин снова выпил.

– Мы заклинаем тебя явиться, владыка сладкого винограда, и почтить нас своим присутствием, – пробубнил он еще раз.

Когда ничего не произошло, Джерин сказал:

– Ладно, Райвин, ты хлебнул малость и взял, как говорится, свое, но раз владыка сладкого винограда не…

И тут владыка сладкого винограда соизволил явиться. Мягко светясь, Маврикс возник перед Джерином, Райвином и Фердулфом. Но вид у ситонийского бога был не очень-то просветленный. Скорее наоборот.

– Ну, что на этот раз? – спросил брюзгливо Маврикс. – Вы орете мне в ухо так, что у меня ум заходит за разум. Это настоящая невоспитанность, вот что я вам скажу.

– Добро пожаловать, владыка сладкого винограда, – приветствовал его Джерин. Раз уж Маврикс все равно тут, следует попытаться извлечь из этого пользу. – Мы вновь призвали тебя в северные края, чтобы умолять о помощи в борьбе с Элабонской империей, а еще…

– А еще предложить тебе убрать отсюда свою вонючую задницу и навсегда забыть к нам дорогу! – перебил его Фердулф.

– Да неужели?

Произнося эти слова, бог вдруг переместился к Фердулфу, хотя и не пересекал разделявшее их пространство. Миг – и он схватил сына. Фердулф запищал, попытался вырваться, но не смог. Маврикс хлестко отшлепал маленького грубияна. Гораздо сильнее и основательнее, чем на его месте это проделал бы Лис.

– Вот тебе за твой грязный язык!

После небольшой паузы последовала еще одна экзекуция, в сравнении с какой первая выглядела просто лаской.

– А это за то, что ты осмелился испортить сок сладкого винограда! Столько вина зря пропало! Оно никогда уже не порадует никого!

У Райвина загорелись глаза.

– О-о-о! – простонал он. – Имей я возможность, я тоже как следует поддал бы паршивцу за порчу целой прорвы вина!

– Маврикс имеет такую возможность, он ему всыплет и за тебя, – прошептал в ответ Джерин.

Тем временем Маврикс отпустил сына, который бессильно плюхнулся наземь, заливаясь слезами. Ситонийский бог повернул свои глаза-пропасти к Лису:

– Что ты там говорил до того, как нас так бестактно прервали?

– Лорд Маврикс, я выражал надежду, что ты передумаешь и поможешь нам справиться с силами Элабонской империи, – ответил, почтительно кланяясь, Джерин.

– Нет, – сказал Маврикс.

Затем повторил втрое громче:

– НЕТ. НЕТ. НЕТ! Теперь до тебя дошло?

– Но почему нет, владыка? – поинтересовался обиженно Райвин.

– Почему?! – взвизгнул Маврикс.

Да, заводился он моментально, и Джерин втайне порадовался, что именно Райвин по своей бесшабашности сунулся к нему с этим вопросом. В конце концов, Райвин сам затеял всю эту кутерьму, вот пусть теперь и проверяет, так ли уж горяча у Маврикса рука и скор ли он на расправу, если ему не хватило примера с Фердулфом. Маврикс между тем подбоченился и противным пронзительным голосом прокричал:

– Я не обязан тебе ничего объяснять, ты, прыщ на заднице этого затерянного в лесах гнездилища дикарей!

– Я знаю, что вы ничего не обязаны мне объяснять, о владыка! – проблеял униженно Райвин: как ни странно, но в этот раз здравомыслие, видимо, обуздало в нем гонор. – Просто я понадеялся, что вы великодушно снизойдете до объяснений в беседе со мной.

– Что ж, – кивнул Маврикс, несколько смягченный учтивостью смертного. – Ты, вижу, стараешься. Но вместе с этим ты очень рискуешь, если ты понимаешь, о чем я. – И он высунул свой язык, целясь им в Райвина, но тут же убрал его. – Ладно… ладно. Если тебе так уж необходимо знать, что к чему… если это тебя и вправду волнует, то одна из причин, по которым я не желаю прийти вам на помощь, заключается в диких выходках этого мелкого накостника.

И он то ли пнул, то ли толкнул свое чадо ногой.

– Я не сделал и половины того, что хотел, – провыл Фердулф.

Маврикс не обратил на его вой никакого внимания. Скорей всего, к лучшему для Фердулфа.

Явно любуясь собой, ситонийский бог воздел палец и задал вопрос:

– Не думаешь ли ты, что оскорбить бога, а потом просить у него помощи – это самая настоящая наглость? А?

– Владыка, я вас не оскорблял, – сказал Райвин. – И Джерин Лис вас не оскорблял. Это мы ищем вашей помощи, а не ваш отпрыск.