Текст книги "Лис и империя"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Кроме того, в последнее время он, несомненно, думал о Дарене еще и в другом плане. Одному из них двоих когда-нибудь предстояло занять место Лиса. Дарен был старшим сыном Джерина, но Дагреф тоже был его первенцем от Силэтр. Дарен уже управлял собственным поместьем, доставшимся ему от деда. Дагреф же пока не управлял ничем и никем. Однако лет через пять или десять…

Поскольку Джерин сам еще не решил, кто станет его преемником, он не мог винить Дагрефа в том, что этот вопрос столь сильно его занимает. И очень жалел, что не может отправить малого в Элабон. Дагреф, возможно даже в большей степени, чем его отец, был создан для того, чтобы вбирать в себя знания. Лис вздохнул. Ему самому не удалось стать ученым, и не было никакой гарантии, что это удастся Дагрефу. Как он понял с годами, жизнь никогда никаких гарантий никому не дает.

Зато крестьяне впитывали это правило с молоком матери. И, видя приближающееся войско, будь оно вражеским или господским, обычно бежали в соседние леса и болота, унося с собой все, что могли прихватить. Женщины бежали быстрее мужчин: у них имелись на то свои причины.

Однако крепостные Лиса смотрели на выезжавшие из крепости колесницы без страха. Некоторые из них даже приветственно махали солдатам с полей и огородных участков, на которых трудились. Медленно, на протяжении долгих лет они привыкали видеть в воинах Джерина своих защитников, а не грабителей или насильников.

Когда Дагреф проезжал мимо деревни, из одной хижины выскочила маленькая фигурка и засеменила к упряжке. Ни один ребенок не мог бы угнаться за колесницей, запряженной парой скаковых лошадей. Этот же мальчуган догнал ее без малейших усилий.

– Отец, – спросил Дагреф тихо, но твердо, – ты решил взять Фердулфа в поход?

– Конечно, нет, – ответил Джерин. Он махнул маленькому полубогу. – Возвращайся к матери.

– Нет, – ответил Фердулф своим совершенно не детским голосом. – В деревне мне скучно. А раз ты и твои солдаты покинули крепость, там тоже будет скучно. Я пойду с тобой. Может, хоть с тобой мне скучно не будет.

Последнее он произнес тоном судьи, вынужденного, пусть и с большой неохотой, оправдывать подсудимого за недостаточностью улик.

Джерин тоже считал, что жизнь с Фердулфом не будет скучной, но это вовсе не означало, что она оттого сделается приятной.

– Возвращайся к своей матери, – повторил он.

– Нет, – снова ответил Фердулф с тем упрямством, которое, по наблюдениям Джерина, в равной мере присуще не только детям, но и богам.

Фердулф высунул язык. Как и Маврикс, он мог высовывать его невероятно далеко, когда ему того хотелось.

– Ты меня не заставишь!

Словно в подтверждение своих слов, он подпрыгнул, взмыл в воздух и повис футах в десяти-пятнадцати над головой Джерина, вопя и кривляясь.

– Если маленький негодник немедленно это не прекратит, – пробурчал Вэн себе под нос, – то чуть позднее я попробую выяснить, так ли уж он сродни бессмертным богам.

– Я тебя понимаю, – сказал Лис.

Он не думал, что Вэн выполнит обещание, брошенное в сердцах, но целиком и полностью разделял его желание придушить маленького кривляку.

Взглянув вверх, он заявил:

– Если ты не спустишься сию же минуту, я пожалуюсь на тебя твоему отцу.

– Жалуйся, – отвечал Фердулф. – Он тебя тоже не любит.

– Не любит, – спокойно признал Джерин, – но это не значит, что твои безобразия его не рассердят.

Он вдруг подумал, что даже и не соврал. Что бы о Мавриксе ни говорили (а говорили о нем очень многое), этот бог обладал чувством стиля.

Фердулф заколебался. От нерешительности он даже стал терять высоту и так снизился, что, подпрыгнув, его можно было схватить. Однако в последний миг Лис передумал. Он уже как-то ловил взлетающего Фердулфа, но находился тогда на твердой земле, и потому это сошло ему с рук. Пытаться повторить то же самое, когда под тобой тряская колесница, было бы верхом неблагоразумия.

Сознавая свою полную безнаказанность, Фердулф совсем распоясался. Насмешки сверху сыпались непрерывно.

Дагреф через плечо посмотрел на отца:

– Разве ты не прогонишь его в деревню?

– Я готов выслушать твои предложения, – огрызнулся Джерин. – А пока буду рад, если просто сумею заставить его замолчать.

– О, это я могу, – сказал Дагреф. – Я думал, ты хочешь добиться от него большего. А замолчит он у меня в один миг.

– Когда-нибудь ты узнаешь, что существует разница между тем, чего тебе хочется, и тем, что предоставляет тебе жизнь, – заметил назидательно Джерин, на что его сын лишь презрительно новел подбородком. – Чем ты готов расплатиться, если не сможешь заставить маленького негодяя заткнуться? – рявкнул уязвленный Лис.

– Да чем угодно, разумеется, – ответил Дагреф.

Вэн тихонько присвистнул:

– Он нарывается, Лис. Ты должен показать ему, что к чему.

– И покажу. – Джерин похлопал Дагрефа по плечу. – Ну же, давай. Сделай это.

– Ладно, – сказал Дагреф. – А чем ты готов расплатиться, если у меня все получится?

– Да чем угодно, разумеется, – ответил Джерин, насмешливо передразнив сына.

– Хмм. – Дагреф глянул вверх на Фердулфа, продолжавшего парить над ними и несусветно вопить. – Знаешь, сейчас ты разозлишь моего отца гораздо сильнее, если умолкнешь, чем если будешь продолжать весь этот балаган.

Тишина.

Через минуту-другую ее нарушил громоподобный хохот Вэна. Джерин бросил сердитый взгляд на Фердулфа, висевшего в воздухе теперь уже молча, но с отвратительными гримасами. Обычное человеческое лицо не могло так растягиваться и сжиматься. Но ведь обычные люди и не порхают, как пташки.

– Я выиграл пари, отец? – спросил Дагреф.

– Йо, выиграл, – ответил Джерин в мрачном предчувствии. – И чего ты потребуешь от меня?

Он пообещал слишком многое. Он знал это. Теперь придется держать слово. Если Дагреф вдруг скажет: «Объяви меня своим наследником», то его незадачливому родителю вряд ли удастся от этого отвертеться. Сбить Дагрефа с мысли, втемяшившейся ему в голову, весьма и весьма нелегко.

Он не видел лица сына: тот сосредоточился на управлении колесницей. Тишина длилась и длилась. Джерин знал, что это означает. Дагреф обдумывает варианты. Он редко говорил что-либо, не подумав. И в этом в точности походил на отца. Джерин нарушил собственное правило, а за подобные нарушения надо платить.

– Я пока не знаю, – ответил наконец после долгого размышления Дагреф. – Когда решу, скажу.

– Хорошо, – сказал Джерин. – Тебе виднее. Но что бы ты ни решил, убедись сперва, что тебе это действительно нужно и будет нужно и дальше.

– Угу. – Дагреф молчал еще какое-то время, затем сказал: – Ты ведь потом не заявишь, что пошутил?

Если бы они заспорили с глазу на глаз, Джерин именно так и попытался бы выкрутиться. Однако, имея в свидетелях полубога, безопаснее соблюсти условия спора.

– Нет, ничего такого я не скажу. Я лишь рассчитываю на твое благоразумие.

Вэн ткнул его в бок. Лис скривился. Чужеземец гнусненько ухмылялся. Лис знал, о чем он думает. В возрасте Дагрефа с благоразумием туговато. Если бы речь шла о каком-либо другом юнце, а не о его рассудительном отпрыске, Лис тоже вряд ли надеялся бы на благополучный исход дела. Но в данных обстоятельствах небольшая надежда все-таки оставалась.

Дагреф сказал:

– Хорошо, отец. – Его смешок был мрачным, очень похожим на тот, что издал бы в подобной ситуации Лис. – Мне вряд ли когда-нибудь еще раз удастся заполучить от тебя столь же щедрое обещание, верно?

– Мне вообще не следовало ничего тебе обещать, – ответил Джерин. – Ты схитрил, заставив Фердулфа пойти против меня.

– Я научился этому у тебя, – заявил Дагреф. – Вот уже много лет ты натравливаешь своих врагов друг на друга. Иногда они даже замечают, как ты это делаешь, но всегда слишком поздно.

Он говорил очень буднично, хорошо зная, о чем ведет речь. Но то, что враги Лиса (сплошь, кстати, взрослые люди) не замечали расставленных сетей вплоть до последнего непоправимого мига, было их бедой, а не Лиса. Ограниченность всегда губительна, многим неплохо бы это понять.

Тут королевскую колесницу окружил эскадрон всадников во главе с Райвином, и Лис с удовольствием воззрился на них, отвлекаясь от мыслей о Дагрефе и Фердулфе. Всадники в свою очередь глазели на полубога, слышались восхищенные восклицания. Отнюдь не избалованный таким вниманием Фердулф ответил серией воздушных кульбитов, от которых и у орла закружилась бы голова. Наездники хлопали в ладоши и улюлюкали. На лице Фердулфа красовалась самодовольная усмешка. Как и Маврикс, он был очень тщеславен.

Но Дагреф, умело использовавший Фердулфа, чтобы выиграть спор с отцом, уже не смотрел на выверты маленького проказника. Он тоже смотрел на всадников. Джерин его понимал: большинство из них были молоды, как и он, может, чуть старше. Джерин не видел такого множества гладких щек и подбородков со времен своего пребывания в городе Элабон, где брились все.

Даже бородачи среди конников также казались Лису невероятно молоденькими. Один из них, хотя и очень заросший, был явно одних с Дагрефом лет. Лис покачал головой. В последнее время он все чаще ловил себя на мысли о том, что мир вокруг выглядит чертовски юным.

Увидев, что и Дагреф разглядывает того же юнца, Лис сказал:

– Сынок, знаешь, верховая езда вскоре распространится повсюду. Ты вовсе не обречен всю свою жизнь управлять колесницей. Уверен, что после недолгого обучения ты сможешь прекрасно держаться в седле.

Дагреф отвел взгляд от наездника.

– Э-э? – промычал он с довольно глупым видом, словно все его мысли витали где-то вдали.

На него это было совсем не похоже. Впрочем, сын тут же с привычной серьезностью обдумал сказанное отцом.

– О, все в порядке. Я уже могу ездить верхом. Райвин нас этому обучил. Маеву, меня и некоторых из своих незаконнорожденных детей, когда они к нам приезжали. Правда, я еще не сражался, сидя на лошади, но это вообще мало кто умеет.

– Ты прав, – согласился Лис. – Однако думаю, что вскоре все переменится. Как только мы разделаемся с Араджисом, слава конницы прогремит на весь северный край. Через год каждый барон захочет иметь собственных верховых. А я помогу обучить их.

– Hу-ну, – сказал Дагреф. – Но тут возникает интересный вопрос. Ты сможешь даже извлечь какую-то выгоду, предоставляя своим соседям наставников для формирования боевых конных отрядов. Но тем самым ты вручишь им еще один вид оружия против себя. Полагаешь, оно того стоит?

– Йо, это и впрямь интересно, – признал Джерин. – Следует ли давать человеку топор, которым он может отрубить тебе голову? Кому-то да, а кому-то нет. Пожалуй, придется рассматривать каждый случай отдельно, а не вводить какое-то общее правило. Некоторым, думаю, я смогу довериться. Других, недостойных, всегда смогу одолеть. А некоторым, вероятно, мне вообще не захочется помогать.

– Понятно. – Дагреф обдумал его слова и кивнул. – Ты хочешь сказать, что установить правило – это все равно что дать клятву? Что как только слово сказано, нужно его придерживаться, даже если тебе это уже неприятно? – Он кашлянул, а затем добавил: – Жаль, что ты раньше не говорил мне об этом.

С серьезным лицом Джерин ответил:

– Я понятия не имею, о чем ты.

Дагреф обернулся и сердито посмотрел на него. В следующую секунду оба рассмеялись.

Наступил вечер, а войско Лиса по-прежнему находилось на землях, какими из поколения в поколение владел его род. Крестьяне, жившие вдоль дороги, пришли, чтобы продать воинам овец, свиней и кур. Адиатанус с большим изумлением наблюдал за этой торговлей.

– Они бегут к тебе, а не от тебя, – сказал он Джерину. – Не просто стоят на полях, а спешат тебе навстречу.

Он говорил так, будто подобное поведение крепостных казалось ему противоестественным и ужасным.

– Они уже не раз видели, как я веду армию на войну, – ответил Лис, – и знают, что мы их не ограбим и не возьмем ни одну женщину силой.

– Это как-то неправильно, – сказал вождь трокмуа, – Если они не будут бояться тебя, то как ими править?

– О, они меня очень боятся! Они прекрасно знают, что если им вздумается нарушить закон, то я их накажу, – пояснил Джерин. – Но они так же хорошо знают, что мы не станем обирать их из прихоти. Смысл в том, чтобы они чувствовали себя в большей безопасности под моим господством, чем под чьим-либо другим.

Адиатанус отошел, качая головой.

По мере того как солнце двигалось к горизонту, прибывающий выпуклый диск Тайваз, находящейся в первой четверти своего стремления к полнолунию, разгорался все ярче. Золотая Мэт, почти достигшая полнолуния, карабкалась вверх по восточному небосклону. Румяной Эллеб с бледной Нотос еще не было на небе: обе они, едва перевалившие за третью четверть, должны были взойти вскоре после полуночи.

Перед самым закатом люди Джерина вырыли вокруг лагеря несколько коротких узких канавок. Они свернули шеи курам и перерезали глотки остальным животным, купленным у крестьян, чтобы наполнить эти выемки кровью. Кровь играла роль необходимого подношения ночным призракам, без которого те принимались сводить с ума смертных, попавших в их власть.

Они появились, как только погас последний луч солнца. Джерин не раз пытался разглядеть их очертания, но всегда безуспешно. Не мог он разобрать и смысла их криков, звеневших в ушах. В благодарность за кровь духи пытались что-то ему присоветовать. Несомненно, хорошее, но до него доносился лишь невнятный шум.

– Бывало, они завывали и пострашнее, – заметил Вэн.

– Я как раз думал об этом, – сказал Джерин. – Мы хорошо их угостили и развели большие костры, чтобы они держались подальше, но все равно их галдеж должен бы быть более громким. Думаю, я отчасти знаю, в чем тут причина.

Вэн фыркнул:

– Видел я эту твою причину. И в Лисьей крепости, и в соседней деревне. Речь ведь идет о Фердулфе, не так ли?

– Боюсь, что да. – Джерин вздохнул. – Призраки – это всего лишь привидения, духи, не нашедшие пути в ад. Но они берут верх нал нами, во всяком случае в ночное время, ибо у них нет тел и нам их не отогнать. Однако присутствие полубога, по-видимому, как-то влияет на них, заставляя вести себя поскромнее.

– Может, и так. – Вэн сел поровней и хватил кулаком по ладони. – Но вот что я тебе скажу, капитан: меня все равно так и тянет придушить мелкого безобразника, чьим бы сыном он ни был.

– Хм, – хмыкнул Джерин. – Знаешь, я не веду себя как король, по крайней мере с друзьями. Но на этот раз я намерен напомнить о своем ранге. Если кто-то попытается с ним расправиться, то он будет сначала иметь дело со мной.

– Побереги себя для Араджиса, – проворчал Вэн сердито.

– Ладно, не обижайся, Фердулф меня тоже достал, – признался Лис. – Я вот все думаю, зачем он увязался за нами? Как-никак, а наполовину он все-таки бог…

Вэн перебил его:

– На неправильную половину. Да и бог тоже не очень-то правильный, если уж на то пошло.

– Возможно. Но Фердулф что-то знает. Что же ему известно такое, чего не знаю я? И откуда он это знает?

Чужеземец заработал челюстями, будто пережевывая услышанное. Видимо, вкус ему не понравился, ибо он сплюнул в траву.

– Ха! Насколько я могу судить, нам всем будет лучше, если мы никогда о том не узнаем.

– Не стану с тобой спорить, – сказал Джерин. – Но у меня есть предчувствие, что нам предстоит это узнать, так или иначе. Смею надеяться, что Фердулф здесь затем, чтобы как-то помочь нам одолеть Лучника, если мы не сумеем с ним справиться сами.

– Йо, – отозвался Вэн. – Я тоже на это надеюсь. А вдруг мы ошибаемся и он пошел с нами для того, чтобы помочь Араджису одолеть нас? Тогда, мой друг Лис, ты не успеешь и глазом моргнуть, как все мы…

– Да знаю я, знаю, – поспешил прервать его Джерин. – Это лишь риск, на который нам приходится идти, вот и все. Я много рисковал в последние двадцать лет. Так почему бы не рискнуть и сейчас?

Сейчас этот риск может оказаться смертельным, – сказал Вэн.

– Да, может. – Лис пожал плечами. – Но с этим ведь ничего не поделаешь, а?

III

Каждый раз, когда на Элабонском тракте появлялась колесница, движущаяся с юга, Лиса охватывало волнение. Он боялся, что она несет вести о том, что Араджис ворвался в поместье Бэлсера или перешел границу Северного королевства. В последнем случае Джерину пришлось бы срочно менять направление продвижения войска.

Но никаких тревожных известий не приходило. На пятый день после своего выступления из Лисьей крепости армия достигла земель, которыми управлял сын Джерина Дарен. Темп продвижения оставлял желать лучшего, но, как и в любом военном походе, армия была вынуждена равняться на самых медлительных.

Унаследовав крепость от своего деда, Дарен сохранял полную независимость от отца. Поэтому Джерин заранее известил своего старшего сына о своем намерении увидеться с ним и попросил разрешения въехать в его баронское поместье во главе вооруженного войска. Он был бы ошеломлен, он пришел бы в ужас, если бы Дарен ему отказал, но ничего подобного не случилось. Стражи, которые по-прежнему охраняли границу между владениями своего лорда и землями, находившимися под властью Лиса, отступили в сторону, давая возможность колонне проследовать мимо них. Вытаращив глаза, они дивились, как много людей ведет с собой король Джерин.

Джерин не мог видеть глаза караульного на сторожевой башне крепости Дарена, но готов был поспорить, что они тоже полезли на лоб. Голос малого был пронизан благоговейным страхом, когда он выкрикнул:

– Кто приближается к замку Дарена, внука Рикольфа?

Парень прекрасно знал, кто приближается, но форма есть форма. Многих людей, как не раз замечал Джерин на протяжении своей долгой жизни, отступление от чего-то рутинного сильно смущало и выбивало из колеи. Поэтому он ответил традиционно:

– Я Джерин Лис, король Севера, приехал в гости к моему сыну Дарену, внуку Рикольфа.

Он нисколько не возражал против того, что Дарен добавляет имя Рикольфа к своему, и даже, напротив, считал это очень удачным.

– Приветствую вас, лорд король. Добро пожаловать к нам как в качестве гостя лорда Дарена, так и его отца, – ответил часовой.

Подъемный мост был опущен. Поскольку поместье Дарена окружали со всех сторон земли Лиса, никто тут не опасался внезапных атак. Джерин хлопнул Дагрефа по плечу. Сводный брат Дарена тронул поводья, колесница застучала колесами по настилу моста надо рвом и въехала в крепость.

Дарен ждал отца во внутреннем дворе замка, в чем Джерин, собственно, не сомневался, но видел он сейчас не его. Приезжая сюда, он в первую очередь всегда видел призраков, которые не имели никакого отношения к тем, что появлялись с заходом солнца. Он видел Рыжего Рикольфа, Элис и себя самого в юные годы. А еще видел юного, примерно в возрасте Дагрефа, Дарена, когда тот прибыл в дедову вотчину, чтобы заявить свои права на нее и сделать ее своей. За протекшие с тех пор пять лет ему это, кажется, удалось.

Сейчас Дарену было девятнадцать, и он очень походил на Лиса в молодости: настолько, что тому на один безумный миг почудилось, будто он вернулся в прошлое, в свои юные годы. Пусть Дарен чуть посветлей и несколько коренастее, но основная разница между ним и отцом, когда тот был так же юн, заключалась в том, что на лице молодого человека не видно было ни малейших следов мечтательности. Джерин являлся вторым сыном в семье, поэтому мог позволить себе роскошь думать о чем угодно. Дарен же, имея за плечами пять лет управления поместьем, думал в первую очередь о самом насущном, а уж потом обо всем остальном.

Но это не означало, что он перестал улыбаться.

– Как я рад видеть тебя, отец, клянусь Даяусом и всеми богами! – воскликнул он голосом Джерина, только более низким.

Когда Лис выбрался из повозки, Дарен по-медвежьи облапил отца, а затем кивнул Дагрефу, все еще державшему в руках поводья.

– Я вижу, ты приставил малыша к ремеслу, как и меня в его возрасте. Как ощущения, Дагреф?

Тот взвесил ответ с присущей ему вдумчивой неторопливостью, унаследованной им, по-видимому, от Силэтр.

– Слишком многим приходится заниматься, а времени не хватает, – сказал он наконец. – Возможно, его было бы больше, если бы у меня лучше получалось.

– Получится, – заверил Дарен и вновь обратился к отцу: – Кажется, из него выйдет толк.

В его тоне скользнула напряженная нотка. Лис прежде никогда не видел сына таким, и он понял, что это значит. Дарен тоже прикидывает, кто унаследует титул и поместье отца. Что ж, он был бы дураком, если бы не думал об этом. Неловкий момент быстро прошел, и Дарен продолжил:

– Матушка, я надеюсь, здорова?

Он имел в виду Силэтр. Конечно, ему было известно, что она не родная его мать, но другой он не знал. Он был совсем малышом, когда Элис сбежала с лошадиным лекарем.

– Йо, с ней все хорошо, – ответил Лис, кивая. – С Клотильдой и Блестаром тоже.

– Как и с моими детишками, – сказал Вэн.

Он вылез из колесницы, встал рядом с Джерином и широко улыбнулся своему названому племяннику.

– А ты вырос, скажу я тебе. И борода у тебя погуще, чем была у меня в твои годы.

– Она темнее, – сказал Дарен рассудительно, – поэтому и кажется гуще в сравнении со светлыми, как у тебя, волосами. Пойдемте в главную залу, выпьем эля. Так значит, ты наконец пошел войной на Араджиса, отец?

– Нет, – отвечал Джерин. – Это он на меня ополчился. Во всяком случае, так все сложилось. Мэрланз Сырое Мясо сказал мне, что останавливался у тебя, поэтому ты должен знать суть наших разногласий. Араджис так напугал Бэлсера, что тот стал искать у меня защиты. Теперь Лучник хочет попытаться наказать нас обоих, меня и Бэлсера. Что ж, пусть попробует.

– На обратном пути из твоей крепости Мэрланз имел вовсе не жизнерадостный вид, – сказал Дарен.

– Очень хорошо, – кивнул Джерин. – Ему не с чего радоваться. Как и Араджису. Но Лучник силен, упрям и опасен. Он может выбирать место и время для начала войны. Однако как только он это сделает, я намерен его сокрушить.

– И без сомнения, тебе это удастся, – сказал уверенно Дарен. – Какую помощь ты ждешь от меня?

– Если твои вассалы отправят на юг несколько колесниц вместе с моим войском, это будет отлично, – ответил Джерин. – Если же они не захотят, я не буду особенно переживать. Некоторые из них меня не любят и вполне могут сказать, что это не их война.

– Ты хочешь, чтобы я тоже пошел с тобой? – спросил Дарен.

– Ну, я не буду против, но и не вижу в этом особой необходимости, – ответил Джерин. Он кивнул в сторону Дагрефа. – Ты сам сказал: настала очередь твоего брата обучиться военному ремеслу. Ты уже им овладел.

– Йо.

Больше Дарен ничего не сказал, лишь прищурил глаза.

Джерин поджал губы. Для Дарена с Дагрефом уже ничто не пойдет так, как прежде. Они будут неустанно следить друг за другом… и за ним, пока он не умрет. А после его смерти, несмотря на все его упования, вполне могут вступить в противоборство. Если уж на то пошло, при условии, что Джерин сумеет прожить достаточно долго, в этот спор может вмешаться и Блестар.

– Вечером я устрою для твоих людей пир. Ты, кстати, не собираешься свернуть с Элабонского тракта в сторону Айкоса, чтобы узнать, как смотрит Байтом на эту войну?

– Я этого не планировал, нет, – ответил Джерин, – Пророческие стихи Сивиллы, как правило, остаются туманными до тех пор, пока все не прояснится на деле. И даже когда они довольно прозрачны, находятся люди, пытающиеся напустить в них туману. Тебе это должно быть известно лучше, чем кому-то еще.

– О, это уж точно, – согласился Дарен. – Мои любимые вассалы делали все возможное, чтобы неверно истолковать слова бога и не признать, что мне предначертано управлять этим поместьем. – Он фыркнул. – Сейчас они уже смирились с этой мыслью, а если и нет, то, во всяком случае, помалкивают.

– Этого достаточно, – сказал Джерин. – Этого должно быть достаточно. Ты не можешь контролировать их мысли, только действия… да и то не все, – Он поднял бровь. – Пир, говоришь? А что скажет на это твой управляющий?

– Скажет, что это нам дорого встанет, – ответил Дарен. – Насколько я знаю, все управляющие так говорят.

Лис рассмеялся и закивал.

Несколько позже он сидел в главной зале, обгладывая копченые говяжьи ребра, поедая хлеб с медом, пироги с ягодной начинкой и запивая все это элем, а заодно вспоминая другие пиры давних лет, на которых ему здесь доводилось присутствовать. Напротив него сидел Райвин Лис. Он тоже здесь пировал, когда искал руки Элис. С озорной ухмылкой южанин спросил:

– Не желаете ли, чтобы я станцевал для вас, лорд король?

– Иди к черту! – воскликнул Джерин.

Если бы Райвин на том пиру не надрался и не принялся отчебучивать непристойную пляску, Рыжий Рикольф выдал бы за него Элис, и тогда… Джерин не знал, что «тогда». Он знал одно: мир вокруг него был бы теперь совершенно другим.

Комната, которую отвел для него Дарен, находилась совсем рядом с той, в которой он ночевал двадцать один год назад и куда пришла Элис, чтобы умолять его спасти ее от брака с Вольфаром Топором. Будучи от природы неглупой, она не хотела такого супруга и вскоре вышла замуж за Лиса, но получилось так, что и этот брак не пришелся ей по душе. Дарен, разумеется, не мог знать, где останавливался его отец во время того знаменательного визита, а Джерин не имел ни малейшего желания рассказывать ему об этом.

Чужеземец, расположившийся за стеной, был уже не столь вынослив, как в прежние годы. На этот раз в его спальне все стихло гораздо быстрей, чем обычно. Джерин воспользовался тишиной, чтобы заснуть, но среди ночи проснулся. Великан храпел, его девушка тоже. Их рычаще-заливистые рулады мешали спать ничуть не меньше, чем любовные вздохи. Поворочавшись с боку на бок, он снова заснул.

На следующее утро он проснулся с головной болью, но не похмельного толка. Кружка эля, ломоть хлеба с медом – и эта боль если и не исчезла, то отступила. Вэн жадно запивал элем сырую капусту, что свидетельствовало о том, что ему сейчас много хуже, чем Лису. Заметив, что тот наблюдает за ним, он расплылся в улыбке и сказал:

– Все время напоминаю себе, как хорошо я провел прошлую ночь.

– А я прошлым вечером все время напоминал себе, как ужасно буду чувствовать себя утром, если переберу, – сказал Лис, тихо гордясь как собственной выдержкой, так и целомудрием, благодаря которым ему сейчас было так хорошо.

– Ладно, между нами есть разница, – сказал Вэн. – Я хорошо повеселился и теперь расплачиваюсь плохим самочувствием. Тебе не за что расплачиваться, да, но зато ты многого и лишился.

– Некоторые любят горы и долины, – ответил Джерин. – Другие предпочитают равнины. Я отношусь к последним. Кроме того, мне не нужна никакая другая женщина, кроме Силэтр. Во всяком случае, не настолько, чтобы я что-нибудь в этом плане предпринял. А еще, – добавил он с достоинством, – я не храплю.

– Хо! – воскликнул Вэн, – Это ты так считаешь.

Адиатанус все не спускался, и Лис попросил Дарена послать кого-нибудь постучать в его дверь. Вождь трокмуа сошел в главную залу. Выглядел он гораздо хуже, чем Вэн.

– Видишь, сынок? – обратился Джерин к Дарену. – Он был тяжел на подъем, когда мы отправлялись в поход против гради. Ничего не переменилось.

– Я вовсе не тяжел, дорогой Лис, – произнес еле слышно трокмэ с похвальной осторожностью человека, не желающего слышать никаких громких звуков. – Я просто мертв. Проявите хотя бы какое-то уважение к моему трупу.

Сделав первый глоток эля, он передернулся, но, осушив две кружки, несколько оживился.

– Поскольку тебе, похоже, не придется хоронить его где-нибудь под стеной, – сказал Джерин сыну, отводя взгляд от Адиатануса, – то есть надежда, что после завтрака мы сможем двинуться в путь.

– Не знаю. Лис, – проворчал Вэн. – Не забывай, что остальные лесные разбойники точно такие же тюхи, как этот, так что мы выберемся отсюда только денька через три.

– Да идите вы, – сказал Адиатанус. – Напомните-ка мне лучше еще разок, что мы союзники, чтобы я не перерезал вам глотки просто потому, что у меня веселое расположение духа.

– Ты один справишься или подождешь своих сонных тетерь? – вежливо осведомился Вэн.

Оба разгорячились, вступив в пререкания, и, пока дело не дошло до мечей, топоров, копий или дубин, Джерин поспешил их образумить:

– Убьете друг друга как-нибудь в другой раз, а сейчас помните, что нам сначала надо расквитаться с Араджисом.

– Ты лишаешь жизнь всякого удовольствия, вот как, – проворчал Адиатанус, и Вэн пробасил что-то согласное с этим.

Они умиротворенно объединились в своих нападках на Лиса и перемывали ему косточки вплоть до тех нор, пока войско не покинуло крепость Дарена и не двинулось дальше на юг.

Возница Бэлсера, сына Дебо, поравнял свою колесницу с повозкой Лиса.

– Мы уже приближаемся к моим землям, – сказал Бэлсер. – Здесь местность получше, уж вы меня простите, чем та, что окружает ваш замок.

– Возможно, – ответил Джерин. – Лес чуть другой: в нем больше вязов и буков, а елей поменьше. К тому же твои крестьяне могут раньше начинать сев, и им не надо опасаться заморозков под осень.

– Да, у нас тут лучше, как я уже сказал.

В голосе Бэлсера звучало самодовольство.

– Возможно, – повторил Джерин. – В чем-то лучше, так будет вернее. Вы можете выращивать что-то, что у нас не растет. Однако дорога на Элабон покрыта одной лишь щебенкой, потому что крестьяне и местные лорды растащили булыжник, пока рядом не было никого, кто мог бы их остановить.

Словно в подтверждение его слов, один мелкий камешек, отскочив от колес повозки Бэлсера, задел его руку. Лис фыркнул.

– Когда я взял этот край под присмотр, здесь не было и щебенки.

Бэлсер кашлянул.

– Что ж, лорд король, человек обыкновенно делает то, что считает нужным в данный момент, а потом уж будь что будет.

Джерин знал, что он имеет в виду. Как сам Бэлсер, так и его вассалы, а также их крепостные втихую, чтобы остаться безнаказанными, растаскивали покрытие Элабонского тракта во владениях Лиса, используя камни для своих хозяйственных нужд. Лис ничего не предпринимал в этой связи, ибо Бэлсер тогда его подданным не являлся. Теперь же он сказал:

– Смотри, чтобы больше никто не разорял мостовую. С этим покончено. Если бы здесь не было дороги, Бэлсер, мы не смогли бы так быстро добраться до твоих владений.

– Йо, вы, наверное, правы.

Бэлсер пожал плечами. Он не привык утруждать себя лишними размышлениями. Ему вообще было на все это наплевать.

– Я не шучу, – повторил Лис. – Считай это одним из своих обязательств передо мной, которые ты клялся выполнять, когда приносил мне присягу. Путь на Элабон – самое ценное из того, что оставила нам империя, отделившись от северных территорий. Я делаю все, что могу, чтобы содержать его в приличном состоянии. Он стал основой моего королевства, становым хребтом, на котором тут держится все.

– Да, я замечал, что вы печетесь о нем, – признал Бэлсер. – Однако, в конце концов, это всего лишь дорога.