Текст книги "За мгновение до мечты (СИ)"

Автор книги: Галина Мишарина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4

Несмотря на прохладную ночь, утром стало ясно: будет жара. Причем такая, что только в воде сидеть, чтобы не испарило. Бьёрн, едва проснувшись, взглянул на свои массивные стальные часы и сказал, что ему нужно сходить к кораблю. Конечно, я предложила взять мотоцикл, и мужчина, наскоро позавтракав, отбыл. Мне достался ласковый поцелуй в щеку и обещание скоро вернуться.

Это был мой шанс заняться домом. Я вымыла везде полы, проветрила комнаты, протерла пыль. А потом принялась собирать урожай, надеясь хоть что-то успеть. Учитывая, сколько у нас было яблонь, задача предстояла не из легких. Да к тому же Тёма против обыкновения постоянно мешал, лез под руки, терся о колени и мурлыкал. Не имея привычки прогонять зверя, я наглаживала его, каждые пять минут моя руки. Конечно, что-то делать в таком режиме было трудно, но я не раздражалась – слишком хорошее «вчера» и прекрасное предстоящее «сегодня» ласкало чувства. Часам к двенадцати кот и вовсе перестал отходить от меня, просился на руки и громко мяукал. Я не увидела признаков того, что ему больно, и оставила на время дела, чтобы любимец мог подремать на коленях. Тёма продолжал свои песни целый час, в течение которого я успела выбрать из шерсти все самые противные колтуны. Кот не сопротивлялся, изнеженно моргая, но голова то и дело клонилась вниз, и в конце концов он уснул на диване. Погладив его напоследок ещё раз и шепнув в драное ухо, что люблю, я с легким сердцем пошла на кухню перебирать яблоки.

Бьёрн на обед не явился, но я не волновалась. Наверняка у него возникли какие-то личные дела, может быть, связанные с кораблем, или пришла весточка от друзей… В три часа я, наконец, смогла свободно вздохнуть, перекусила и отправилась в душ. Тёма всё ещё спал на диване. Все коты много спят, особенно когда им восемнадцать лет. Но что-то заставило меня подойти ближе, и, тронув впалое брюхо любимца, я поняла, что он не дышит.

Мирный, спокойный сон. Вот только вечный, и ничто уже не могло моего зверя разбудить. Я осела на пол, склонилась, вслушиваясь с надеждой, но холодная пустота доказывала, что кот ушел навсегда… Словно удар в живот – грубый и болезненный, от которого перехватило дыхание. Конец. Тишина.

Я гладила его, бормотала самые ласковые, самые значимые слова, но делала это для себя, надеясь найти утешение. Тёму было не вернуть. Он всегда дарил дому самое главное – пушистый уют, оставался до последнего мгновения моим верным другом, не был похож на других котов, о которых говорят – гуляют сами по себе. Удивительный, верный зверь, по молодости сражавшийся за кошек, тонувший, ломавший лапы, терявшийся, но всегда находивший дорогу домой. И вот он ушел навсегда, оставив только миски, фотографии и саму память.

Я долго сидела, ожидая, что он очнется. Я ждала, что он откроет глаза, мяукнет и, медленно и тяжело потягиваясь, пойдет на кухню, где непременно получит сметаны…

Я похоронила его под старой яблоней, о которую он любил точить когти. И не было в моей жизни тяжелее мгновения, чем нести невесомое, худое и облезлое тело, завернутое в мягкую ткань и уложенное в коробку из-под обуви. Даже когда умерла бабушка, я не чувствовала такой печали и не плакала так больно и так долго. Беззвучные слезы заливали сухую, раскаленную землю, и хотелось вернуть часы. Отсчитать время, снова коснуться. Снова ощутить жизнь…

Я сидела с лопаткой до темноты, потом, вспомнив про ужин, пошла в дом, но толком ничего приготовить не смогла. И Бьёрн, когда был так мне нужен, всё не появлялся...

Не хотелось есть, и спать я не могла. Позабыв про душ, вернулась на могилу и принялась сажать цветы и кошачью мяту. Он не мучился, не страдал. Был со мной в свои последние часы, и я могла насладиться прощанием. Если бы только знать, что сегодня тот самый, последний день, что этот час – последний, что нужно дорожить секундами... Но о таком никто не предупредит, не расскажет. И это нужно пережить, перетерпеть, смириться. Выплакать, не подавляя боль, просто впустить её и поддаться отчаянию, ибо порой оно также важно, как радость.

Я обняла яблоню, закрыла глаза и уснула, а проснулась от света луны, что вышла на небо. В саду было тихо и таинственно, и безветренная ночь казалась заколдованной. Травы не шуршали, ветви оставались неподвижны. Всё ещё было тепло, но уже не душно. Я поднялась, намереваясь вернуться в пустой дом, и замерла: по дальней тропинке кто-то шел. Мысли о Бьёрне не было, он уехал в своей черной куртке и черной майке. Он и вообще носил всё темное. Человек, который разгуливал посреди ночи по усадьбе, был в белом, на фоне деревьев это было тем более заметно. Он ступал мягко, бесшумно, легким скользящим шагом. В руках были, кажется, цветы или охапка трав, я спросонья не разглядела.

Сердце бухнуло так, что стало больно в груди – это шла бабушка… И уж насколько я была с ней близка, как сильно любила, но такого потрясения просто не выдержала. Завопила, пробежала два шага и рухнула в обморок прямо на гору шлангов. А очнулась от того, что снова услышала шаги. Если бы это был очередной призрак – зверя ли, человека – боюсь, меня бы пришлось лечить у психиатра. Однако на сей раз это был Бьёрн, и я, всхлипывая, поплелась ему навстречу.

– Таиса! – успел воскликнуть он, и я повисла у него на шее, рыдая от пережитого. – Что случилось? Ты почему не спишь? Тебя кто-то ударил?!

Наверное, на голове набухла шишка, хотя едва ли её было видно в темноте…

– Тёма… умер! – выдавила я, и слезы хлынули с новой силой. Наверное, никогда в жизни я столько не плакала, и Бьёрн, понимая, что успокоить всё равно не сможет, потащил меня к дому.

– Как? – только и спросил он.

– От старости, – выговорила я. – Я его… похоронила… закопала… зарыла… В коробке. Он в ней спать любил. – И разрыдалась, не в силах справиться с новым потоком страдания. – А потом… После… Приведение…

И обессилено привалилась к широкому мужскому плечу.

– Кошачий призрак? – удивился Бьёрн. – Пришел к тебе? Ладно, завтра расскажешь. Тебе нужно поспать, а то едва ноги переставляешь. Идем, я уложу.

Я не сопротивлялась. Пусть уложит. Пусть ляжет рядом. Пусть всё закончится в мире снов.

Он разул и раздел меня, поднял на руки и сунул под одеяло, постаравшись, чтобы было удобно лежать, но я была безразлична к буграм и помятостям. Бьёрн, стянув майку, пристроился рядом и подвинул меня ближе, обнимая сзади и осторожно поглаживая по волосам.

– Не бойся плакать, – прошептал он. – Я останусь рядом и подожду, пока твоя боль ослабнет.

Я не знала, что ответить. Не смогла даже пожелать ему доброй ночи, предложить поужинать, хотя время было далеко за полночь… Просто уснула, чтобы избавиться от ужасов дня, и не видела снов, чему была несказанно рада.

И снова утреннее солнце пекло изо всех сил, но проснулась я, против обыкновения, одна. К тому же, мне не хотелось вставать. Представила, что старый друг не встретит на кухне мурчанием, не полезет на колени, не попросит свежего молока – и снова накатила печаль. Сон ослабил её, но не истребил, и я знала, что она останется со мной навсегда.

Однако Бьёрн решил иначе. Он не только вынул меня из постели, но и силой потащил на пляж у подножия холмов, где долго держал на руках, стоя в прохладной, лазурной от жара лагуне. Мы с утра едва перекинулись парой слов, и я была благодарна ему за молчание.

Постепенно прохлада, покой и легкий ветерок настроили меня на мирный лад. Я вздохнула и попросила поставить меня на песок, хотя, признаться, предпочла бы новые объятья. Мужчина не послушался и вынес на берег на руках, чтобы там усадить на покрывало и мягко обнять за плечо.

– Я не считаю тебя глупой, – сказал он.

– А другие посчитали бы, ведь это всего лишь кот.

– Друг, – сказал Бьёрн. – Который был с тобой с самого детства. Я понимаю. Он просто уснул?

– Да. Лез ко мне всё утро, мурлыкал… Знаешь, как будто прощался… – я протолкнула комок в горле, подавляя новые слезы. – Ушёл тихо. Нужно радоваться, что не страдал.

– А что за призрак?

– Наверное, мне показалось, – неуверенно отозвалась я. – Что бабушка гуляет ночью по саду…

– Хм. Это, видимо, от переживаний, – согласился Бьёрн. – Я в подобное не верю.

– Неужели, путешествуя, не видел ничего мистического? – удивилась я.

– Неа. Планеты разные, но чтобы призраки где-то обитали – такого нет. Возможно, я ещё не все посетил, и когда-нибудь напорюсь на бесплотный дух…

Последняя его фраза настораживала, и настроение снова испортилось. Взять и спросить напрямую, серьезны ли его намерения? У меня не хватило решимости. Лучше плыть по течению и не противиться судьбе.

– У тебя всё хорошо?

– А? – рассеянно отозвался Бьёрн.

– Ты уходил, – напомнила я. – По делам.

– Да, никаких проблем. Связался с друзьями, поговорили. Пришлось слетать в город. Понимаю, что некстати, но вечером мы договорились устроить вечеринку… Если ты не готова (что вполне вероятно) то и я не пойду.

– А тебе бы хотелось? – попробовала улыбнуться я. При госте раскисать – последнее дело.

– Я хотел, чтобы ты повеселилась, – сказал Бьёрн. – Но сейчас явно не до веселья. Хотя… Животные ведь уходят иначе. Они не любят обставлять свои похороны или привлекать лишнее внимание. Кот знал, что ты его любишь, и вы побыли вместе. По-моему, для прощания этого достаточно.

Я посмотрела на него, спокойного, сдержанного, но неравнодушного. Бьёрн был, конечно, прав, но чтобы так сразу, едва отряхнув от земли руки… И всё же я должна была пойти с ним.

– А что за вечеринка? И где?

– В «Голубятне». Это один из самых больших ночных клубов столицы.

– Ой! А как же мы… на корабле?!

– Значит, пойдем? – улыбнулся он. – Если хочешь, можешь подруг позвать.

– Думаю, они обрадуются, – неуверенно сказала я, не чувствуя особого желания хвастаться Бьёрном перед девчонками и представляя, как они облепят его и завалят вопросами. – Вот только…

– Что?

– Смогут ли, не знаю, – сказала я не совсем то, что хотела. – Многие работают допоздна. Хотя ради такого случая они могут и пораньше отпроситься.

Мне почему-то казалось, что, несмотря на внешнюю холодность, Бьёрну важно, чтобы я согласилась. Не обязательно ведь веселиться до упаду, можно просто общаться... Я решительно сжала его руку.

– Позвоню им, как только пойдем домой.

– Что-то я не видел у тебя телефона, – усмехнулся он.

– А я от соседей звоню, если необходимо.

Бьёрн заглянул мне в глаза.

– Ты действительно делаешь это потому, что тебе хочется?

– Ну… – я покраснела и опустила глаза. – И хочется тоже… и для тебя.

Мужчина хмыкнул.

– Ясно. Наверное, всё-таки лучше…

– …не поддаваться унынию. Этому природа тоже учит. Смерть – такой же путь, просто таинственный, а потому пугающий.

– Хм, – отозвался он.

– Это не мои слова. Так говорил дедушка. Маленькой я нечасто задумывалась о том, что находится за чертой, но для меня граница между тем и этим миром была похожа на сон.

– Хм.

– Что? – смутилась я.

– Продолжай, – попросил Бьёрн. – Мне интересно.

– Сейчас я вижу всё несколько иначе, тем не менее, как такового страха нет, только печаль. Мертвым, наверное, проще, они уходят и всё. А вот живым прощаться гораздо тяжелее… Ну, хватит на тему смерти. Зачем я вообще этот разговор завела?

– А я боюсь, – вдруг сказал Бьёрн. – Ненавижу неизвестность.

– Как же ты решился на путешествия по другим мирам? Неужели наперед знал, что тебя ждет?

– Потому и начал, что со страхом борюсь, – проворчал он. – Самый верный способ – давить его, свеженький, пока весь сок не вытечет.

– Много выдавил? – спросила я, и мы рассмеялись. Бьёрн обхватил меня плотнее, и я, довольная, прижалась щекой к его плечу. Вот оно, истинное чувство! Именно так и рождается не влюбленность, а настоящая любовь – ты хочешь быть ближе, слышать, дышать, осязать.

– За эти годы достаточно, чтобы погреб вроде твоего рыть для заготовок. Сама понимаешь, всякое случается. Учусь принимать происходящее, а, если надо, то и бороться за собственные убеждения. Но не люблю противостояния. Я бы с радостью отказался от испытаний ради мирной жизни под мирным небом.

Это заявление обогрело мое сердце надеждой на то, что Бьёрн, несмотря на свои тайны, останется. Коварны бывают сладкие мечты! Я уже придумывала, в какой из комнат разместить детскую… Узнай мужчина о моих далеко идущих планах, наверняка сбежал бы подальше, опасаясь такого быстрого сближения. Поэтому я сказала:

– Главное, чтобы тебе было хорошо там, где ты есть.

– То есть рядом с тобой, – усмехнулся он. – Не жалуюсь. Мне приятно и свободно, и это не может не радовать.

Я глубоко вздохнула, удовлетворенная его словами. Никаких требований, пусть только будет рядом. Потеряв одного друга, я обрела другого, и гнала прочь мысли о том, что он может стремительно исчезнуть из моей жизни.

Первую половину дня Бьёрн старательно помогал мне в саду, потом мы ходили плавать, правда, без раздевания на сей раз. Про шашки на время пришлось забыть, следующая игра намечалась только завтра. Да и то, неизвестно, во сколько мы попадем домой после ночных развлечений.

Я созвонилась с сестрой, и она, довольная, тотчас согласилась пойти. Конечно, пришлось позвать и Марту. Остальным девчонкам я звонила по нескольку раз – на работе не всегда получается ответить сразу. Как я и предполагала, ни одна не отказалась. Наверняка ради такого дела отпросились пораньше, быстренько доделали дела.

Мы решили встретиться на дорожной развилке, откуда ближе всего было дойти до корабля. Бьёрн не мог взять и приземлиться в городе, тем более, как тогда, посреди дороги. Поэтому дамам на каблуках и в вечерних нарядах предстояло добираться до транспорта своим ходом. Такси не могло подъехать из-за плохой дороги, но подруги прибыли в отличном настроении и не жаловались. Все, кроме Марты. Стоило Бьёрну взять меня за руку, как в неё словно бес вселился.

Мы ждали Ариэль, так как ей непременно нужно было закончить со срочными делами на турбазе. Стояли возле корабля, разговаривали. И Марта, решив зря время не терять, начала доставать моего гостя вопросами – как простыми, так и заковыристыми. Была у неё дурная привычка портить людям настроение, при том что сама она оставалась в хорошем расположении духа. Настоящий энергетический вампир, иначе не назовешь!

Мужчина, не любитель болтать, отвечал коротко и по делу, вежливо, спокойно и с улыбкой, пока девушка не перешла в активное наступление. Не терпелось ей довести Бьёрна до белого каления, как она поступала порой со всеми нами. Грубо, но правда: таким людям, могущим высасывать положительные эмоции, лучше никогда не заводить детей…

– Значит, ты в своем мире просто пилот.

– Угу.

– И больше ничем не занимаешься? Образование какое-то есть?

– Летная школа, – терпеливо объяснил Бьёрн. Он смотрел на Марту как на несмышлёныша, и едва ощутимо поглаживал мои пальцы. Судя по всему, волноваться было нечего – мужчину забавлял этот допрос.

– Что же в тебе такого удивительного, не понимаю? – фыркнула Марта. – Вы все, как прилетели, себя выставляете сокровищами, алмазами неограненными! Подумаешь, мужчин мало! Главное-то не количество, а качество.

Терпеть не могла её манеру говорить, тем более когда она принималась цепляться к людям. Захотелось влепить вредине подзатыльник, и я уже открыла рот что-то сказать, но Бьёрн меня опередил.

– Я – фантастический любовник! – выдал он с ухмылкой. – Удивительно приставуч, неутомим и ласков. Этого достаточно?

На сей раз покраснела не только я, зато обстановка сразу разрядилась, и мы рассмеялись. Марта тоже улыбнулась, но такой ответ её не устроил. Она искала лазейку, чтобы увериться в том, что Бьёрн скучный и совершенно ей не нужный. А я в который раз задумалась о том, почему моя сестра с ней дружит и что это за дружба такая, когда подруга постоянно тебе завидует? Хотя, наверное, зависть эта распространялась только на меня.

– Нет, конечно. Хорошо, если мужчина в постели искусен, но и голова должна быть на плечах. Интеллект сексуальнее тела.

И с чего она взяла, что Бьёрн – тупица? Мужчина развел руками.

– Что есть признак ума, Марта? – и он внимательно взглянул на неё холодным оценивающим взглядом. – Умение угождать собеседнику, льстить, делая фальшивые комплименты, чтобы добиться своего? Или умение скрывать эмоции, трансформировать чувства, чтобы их не мог просчитать ни твой друг, ни твой враг? Привыкнув к честности, я рад, что ты честно, хотя и тщетно пытаешься меня раскрыть, заставить рассказать о себе нечто неприятное. Не выйдет, девочка. Я не настолько глуп, как тебе кажется. Груб ли? О, да. Могу быть ещё и жестоким, если необходимость возникнет. У нас приличное общество, мы идем развлекаться, и, если я тебя не устраиваю, если все гости кажутся тебе недалекими простаками, которые кому-то что-то должны, наверное, с моими друзьями ты знакомиться не должна. Какой смысл? И нам настроение подпортишь, и им не дашь повеселиться. Ты реши, что тебе нужно: конструктивная критика или добрая дружеская беседа? А то я, знаешь, тоже могу начать анализировать, основываясь, к примеру, только на внешности, – и недобро усмехнулся.

Саша, стоящая справа от него, хихикнула, и Бьёрн ей улыбнулся. Мне показалось, что он играет с Мартой, словно хищная птица с глупой самодовольной мышью. Правда, делает это без удовольствия, просто чтобы добыча поняла-таки, что она – всего лишь еда.

Вдалеке, на лесной тропинке, показалась Ариэль. Выглядела она бодрой и веселой, к тому же нарядилась так, что затмила нас всех вместе взятых. Я успела расстроиться, что по сравнению с ней выгляжу дешево, как Марта снова подала голос.

– Оскорблять женщин – низко! – с достоинством заявила она. – Грубость в общении с женщиной неприемлема!

И снова меня опередили, на сей раз Алиса – рыжеволосая и веснушчатая продавщица мороженого.

– Зато приемлема в отношении мужчин, да, Март? Хватит уже чушь нести! Сама, главное, начала к человеку цепляться, и себя выставляешь пострадавшей! Где он, твой хваленый интеллект? Перетрудилась что ли, голубушка? – передразнила она, и снова мы рассмеялись.

Марта поджала губы и, кажется, немного остыла. Ни обиды, ни сомнений в своей правоте. Впрочем, вскоре я забыла про её злорадство.

Мы забрались внутрь, и Бьёрн сам лично всех рассадил. Девчонок вместе со мной было шестеро: Ариэль, Марта, Селеста, Саша и Алиса. И все разные, что удивительно, правда, брюнеток больше. Я снова взглянула на сестру: она была в зеленом коротком платье с блестками, изящная прическа удачно подчеркнула скулы и изогнутые брови.

Я сделала простой высокий хвост и надела то, что сочла наиболее подходящим: облегающие черные джинсы и топ, расшитый серебристыми пайетками. Простовато, конечно, но танцевать будет удобно, можно даже на шпагат сесть. Да и вместе с Бьёрном мы смотрелись хорошо – он как всегда в черной майке и темных джинсах, сдержанный и лаконичный.

Мужчина подошел ко мне в последнюю очередь и крепко пристегнул. Руки его, как всегда сильные и нежные, прочными оковами сжали мою талию, потом легко и приятно коснулись щек. Поцелует? Сдержался.

Я сидела в кресле второго пилота и немного по этому поводу волновалась. В самолетах не видишь взлетной полосы, лишь чувствуешь, как поднимаешься и набираешь скорость. Теперь мне предстояло всё ощутить острее.

Бьёрн склонился и тихо сказал:

– Зря расстроилась. Ты всё равно самая лучшая.

Прочитал мысли, угадал чувства! Я растерянно улыбнулась.

– И ты лучший…

Он рассмеялся и сел на второе кресло.

– Рад это слышать, Таиса. – Обернулся и с ухмылкой предупредил на полном серьезе: – Девушки, держитесь крепче, я – нервный и непредсказуемый пилот. Если внезапно корабль начнет падать – это следствие глубоких внутренних противоречий.

– Ой, а, может, не надо вниз? – попросила Саша. – Давай лучше прямо полетим…

– Может, и не надо, – добродушно согласился Бьёрн. – Но от мертвой петли вас убережет только чудо.

Девчонки захихикали, но я чувствовала, что им страшновато. Однако отступать было поздно. Шутил мужчина или нет, мы могли узнать, только взлетев.

Я почему-то решила, что корабль поедет по поляне, чтобы мягко оторваться от земли. Но он поднялся вертикально и потом стремительно рванул вперед. Саша и Селеста дружно завизжали, и наш капитан снова рассмеялся.

– Домчу с ветерком, в целости и сохранности.

У меня приятно захватывало дух, и, когда мы поднялись над облаками, я с восторгом стала разглядывать небесные города. И только спустя несколько минут спохватилась:

– А почему ты ни с кем связь не установил? Нужно же вроде разрешение на полет получить…

Бьёрн показал на экран:

– Лучшая навигация, и я прекрасно знаю, что поблизости нет ни одного самолета. Бессмысленно с кем-то связываться.

– А проблем не будет?

– Неа. Они меня и на радарах-то не видят.

– Получается, это корабль-призрак? – спросила Саша. – Значит, ты нас можешь похитить, а?

На сей раз Бьёрн расхохотался.

– Мне достаточно одной женщины, Саш. Но ты права, если понадобиться, я Таису украду.

До чего же было приятно слышать это! Я пожалела, что не могу поцеловать его или хотя бы взять за руку. Пусть, пусть уже украдет! Или мне самой его похитить? Я улыбнулась своим мыслям.

Весь оставшийся полет мы с Бьёрном обменивались пронзительными взглядами. Я понятия не имела, о чем он думает, но сама прекрасно знала, чего хочу. Приключение началось, впереди ждало что-то хорошее, волнительное, радостное. И о Марте я уже не думала, было плевать, что она скажет. Хотелось одного – быть с ним, для него, принадлежать ему. И веселиться, несмотря на печали, чего я уже много лет не делала.