Текст книги "Властимир"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 40 страниц)

ГЛАВА 15

Они вошли в огромный подземный зал, выложенный красивыми каменными плитами, со сводчатым потолком. Несколько лестниц вели к дверям в нишах. Каждая дверь была изузорена по-своему – листьями, травами, неведомыми птицами, сказочными зверями. Можно было рассмотреть и слова неизвестной письменности.

Здесь уже не было ставшей привычной плесени, но свет шел откуда-то с потолка – там было несколько колодцев, из которых и лился свет, очень похожий на дневной.

Но было совсем безлюдно.

Зато здесь они нашли то, о чем мечтали, – в скале был вырублен источник, до краев наполненный чистой водой. Она по капле стекала из разинутой головы зверя, очень похожего на льва, только с крыльями. Друзья напились.

Из шести обнаруженных дверей открывалась только одна. И побратимы шагнули туда.

За дверью оказался крутой спуск с обветшалыми ступенями. На дне нового грота лежало озеро, по берегам которого обильно росли подземные травы. Оно было почти круглое. На другом берегу в него не спеша тек ручеек. Сводной стороны от него виднелся черный провал выхода, а с другой…

Властимир победно оглянулся на Буяна: видишь, мне не послышалось!

Стремясь рассмотреть получше то, что в слабом свете и тумане казалось им обманом зрения, они обогнули озеро. У самого ручейка в камне намертво был укреплен толстый железный столб. Из нескольких гнезд в нем выходили цепи, уже немного проржавевшие. На цепях висел опутанный ими богатырского сложения человек. Они оплетали его плечи, врезаясь в сильное тело так, что он не мог пошевелиться и висел, не касаясь ногами пола. Две цепи сковывали его ноги. Еще одна охватывала его шею.

Услышав их шаги, гулко отражавшиеся от стен пещеры, неизвестный узник с усилием поднял голову и вгляделся в них. На узком красивом бледном лице выделялись большие темные глаза, полные страдания. Сухие губы его дрогнули, и он тихо попросил:

– Пить…

Буян тут же бросился к озеру, но узник простонал:

– Нет. Не эту…

В голосе его промелькнул ужас. Гусляр кивнул и побежал к источнику, из которого они сами напились. Он вернулся, неся воду в найденном в том зале ковшике. Узник потянулся к нему и, торопясь, выпил все, стараясь, чтобы не пропало ни капли. Допив, он хрипло спросил:

– Откуда вы?

Неизвестный узник был так высок и плечист, несмотря на измученный вид, что гусляр казался рядом с ним нескладным мальчиком десяти лет. Узник жадно всматривался в лица путников. В глазах его понемногу проступало удивление. Чувствовалось, что он тут в одиночестве очень давно.

– Вы сверху? – наконец спросил он.

– Да, – ответил Буян. – Сверху.

На тонких губах узника дрогнула улыбка.

– Как там?

– Все хорошо. Над нами земля славянская – города, поселки, деревни… Мир стоит, торги шумят, купцы с товарами едут в страны дальние и к нам издалека люди приходят… Вот уже десять лет, как сидит в Новгороде варяг Рюрик, государь славянский…

– А как Новгород? – перебил узник.

Гусляр дернул плечом:

– Что ему – стоит он… Еще краше стал.

– А ты, видно, его хорошо знаешь? – молвил узник.

– Да уж неплохо, – гордо отозвался Буян. – Я родился в нем, да только выгнали меня из Новгорода.

– Кто? – быстро перебил незнакомец. – Навьи?

– Нет, – удивился Буян. – Варяги. Отец мой против них народ вывел, да только разбили нас. Отца моего убили или смертью лютой казнили – про то даже мне неведомо, а я по земле теперь скитаюсь без угла.

Незнакомец поник головой.

– Прости, – Буян осторожно коснулся его плеча, – но скажи нам – кто ты. За что заковали тебя и кто? Не можем ли мы чем-нибудь помочь?

Узник поднял голову. Глаза его блеснули.

– Уходите, – выдавил он. – уходите, откуда пришли, – оставьте меня!

Властимир подошел поближе:

– Это твой стон я слышал?

– Больше тут никого нет.

– Послушай, друг, – заговорил Властимир. – Имя мне – Властимир, князь я из города Резани. Не в обычае резанцев людей в беде бросать. Если помощь тебе нужна – так и скажи. Сейчас мы торопимся, а потом, когда вернемся, непременно тебе поможем. Говори, в чем дело!

– Не спеши, – медленно сказал узник. – Ты помощь мне предложил, имени моего не спросив, резанец, а как узнаешь, с кем разговариваешь, – тут же от своих слов откажешься.

– Именем Перуна клянусь – не откажусь! – воскликнул Властимир. – Кто ты?

– Волхов.

От неожиданности Буян отступил, споткнулся и упал.

– Волхов! – восхищенно прошептал он. – Основатель Новгорода… Значит, не умер ты?

Воцарилось молчание.

– Что решили вы? – спросил Волхов дрогнувшим голосом.

Буян встал, подошел.

– Как случилось, что попал ты сюда? – спросил он. – Ходили слухи, что тебя навьи задушили во сне.

Точеное лицо Волхова ожесточилось:

– Не навьи то были – люди, слуги мои, моим же сыном наущаемые… За то, что водил я дружбу с самим Перуном и жена моя была его сестрой, за силу мою колдовскую да за знания… Ночью они задушили меня, а днем сказали новгородцам, что умер я от собственного колдовства… Не колдовство меня предало, а сын, который ждать моей смерти устал… Днем он мне пышные похороны устроил, да только знал, что меня так просто не убить. Вот и заковали меня здесь заговоренными цепями, неотмычными. Знаю, что меньшие мои дети меня не предали и покинули Новгород, где брат их, отцеубийца, княжить сел. Сколько веков я тут смерти дожидаюсь – сказать уж не могу, да только не приходит она, хотя всегда рядом ее чую. Устал я…

Голова его поникла на грудь. Длинные волосы закрыли лицо.

Буян неожиданно снова вскочил на камень и, выудив из рукава платок, заботливо отер пот с чела Волхова. Тот с недоверием следил за юношей.

– Не кручинься, отец волхвов, – молвил Буян. – Сейчас мы и правда спешим, но я знаю одного волхва, Чистомыс-лом его зовут. Так он говорил как-то, что от тебя, Волхов, род он свой считает. Я найду его и про тебя скажу – он с богами знается. Может, подскажут они, как твоей беде помочь!

Волхов улыбнулся.

– Я буду ждать, – сказал он. – Сколько надо, подожду – только уж и ты не забудь.

– Только ежели смерть меня настигнет раньше срока!

– Мы тебе помощь обещали, – сказал Властимир, – помоги и ты нам, чародей.

– Силы во мне ни капли не осталось, иначе я бы давно освободился, – ответил ему Волхов. – Я вам не помощник. А совет дать могу. Многое тут, в подземном мире, творится, и мало что мимо меня проходит. Спрашивайте – может, гонитесь вы за кем-то или за вами кто спешит?

– Гнаться мы ни за кем не можем – увели коней наших много дней назад и куда – неведомо… Но коли ты все знаешь, скажи – где спрятали Агриков меч, который я недавно нашел на дальнем острове?

– Агриков? – переспросил Волхов. – А зачем он тебе, князь?

– Змея поразить. – И Властимир, не дожидаясь вопроса, рассказал Волхову все, что с ними приключилось: как он весной отправился на поиски Змея, как сразил его меньшого брата в Сорочинских горах, как бился в Новгороде, как добыл меч и коня златогривого, да только налетели слуги Зме-евы, все добытое отняли силою, а их самих в подземелье запрятали. Хотели их верными рабами своими сделать, да только сбежали они и теперь ищут утерянное.

Волхов нахмурился, раздумывая.

– Конь твой о шести крылах был? – вдруг спросил он. – И во лбу камень-самоцвет ярче солнца под землей горит?

– Верно! – воскликнул Буян. – А второй конь вороной, с белой звездой во лбу, молодой еще и норовистый. А в тороках гусли торчали…

– Ты что-то о наших конях слышал, Волхов? – спросил Властимир.

– И слышал и видел. Некоторое время назад провели здесь змееныши зеленые двух ваших коней. У этого озера остановили они их, напоили и дальше повели…

– Куда? В какую сторону? – чуть не закричал князь.

– Отсюда только один выход, да только не знаю, стоит ли искать их теперь, – ответил Волхов. – Кони ваши из этого озера пили, а вода эта особая – кто ее глотнет, тот исчезает.

Друзья переглянулись. Казалось невероятным – их кони исчезли!

– Нет, – решительно покачал головой князь. – Может, еще не поздно. Идем, Буян… А тебе, Волхов, за помощь и добрый совет поклон – мы тебя не забудем.

Отвесив узнику поклон, Властимир пошел в обход озера к выходу. Буян задержался подле прикованного Волхова.

– Я вернусь, обязательно, – пообещал он, – Да только есть у нас еще одно дело, без которого весть наша ненадобна будет… Ты, Волхов, с богами-ариями знался, так не подскажешь ли – как нам к ним пробраться? Беда им грозит от Змея того – призвал он своих слуг и хозяев, чтобы они богов уничтожили. Я и оберег мой – тому причина невольная. И хочу я свою вину искупить, о беде их предупредить. Так уж ты помоги – дорогу к ним подскажи!

– Покажи оберег, – потребовал Волхов.

Буян без колебаний полез под рубаху и вытянул оберег за шнурок. Глаза Волхова загорелись.

– Тот самый, – задохнулся он и откинулся назад, ударившись затылком о цепи. – Резанский… Он делал – узнаю… Слушай меня, Буян-гусляр, я попробую богам весточку передать, коли сил хватит, но главное только ты можешь сделать. Оберег этот обладает силой, с какой даже мне соперничать трудно. Он может многое – надо только воспользоваться его силой правильно. Ты сам к Сварогу обратись. Коли сильна вера твоя, услышит тебя Сварог… Ну и я попробую – может, еще не забыли меня…

– Забыли, так я напомню, – обнадежил его Буян.

Гусляр собрался идти, но Волхов остановил его:

– Еще хочу помочь вам, люди… Князь твой сказал, что будет со Змеем биться. Оботри мне еще раз лицо тем платком – коли кровь ядовитая змеиная князя забрызгает, пусть утрется им, и яд не причинит вреда.

– За князя благодарствую, – ответил Буян, разворачивая платок. – Ты не знаешь, кто он для меня!

– Знаю, – молвил Волхов. – Или не ведун я?

Обтерев лицо Волхова, Буян бегом догнал поджидавшего его Властимира и с того берега озера махнул узнику рукой. Тот кивнул ему в ответ, но когда друзья скрылись в ходе, он снова понурился, и из груди его снова вырвался стон, какой слышал Властимир.

Тем временем славяне спешили по коридору. Тот тянулся долго, извиваясь как змея, то поднимаясь, то опускаясь. Несколько раз им приходилось останавливаться и отдыхать – давала себя знать усталость.

Постепенно становилось все светлее и светлее, и путешественники уже подумывали о том, что выход близко. Собрав остатки сил, они пробежали последние несколько десятков саженей – и застыли на пороге.

Это был вовсе не выход на поверхность, а нечто совсем новое. Впереди, сколько хватало глаз, тянулся подземный лес. От приступки, на которой они оказались, вниз сбегала узкая крутая тропка, пропадавшая в зарослях. Лес раскинулся вольно, вправо и влево он тянулся до горы, охватывая ее с двух сторон.

Ясно было одно – лошади где-то здесь. Но где именно? И как людям не заблудиться в дремучем лесу, освещенном лишь розовым лишайником?

Над ними сомкнулись ветви. Некоторые деревья были чем-то похожи на дубы и рябины, таких было больше половины, попадались порой подобия елей, ясеней, осин и негной-дерева. Но были и совсем невиданные, с большими листьями, похожими на лопухи с изрезанными краями, сидевшими прямо на лохматых, словно укутанных звериными шкурами стволах. И кустарники были необычными. В чаще стоял пряный запах, от которого закружилась голова.

Они прошли совсем немного и вдруг у ручья обнаружили дикую яблоню. Раньше, чем Властимир успел его остановить, гусляр уже сорвал яблоко и раскусил.

– Кислятина, но есть можно, – ответил он на немой вопрос друга.

Тишину леса нарушило пение птиц. Все дышало миром и покоем, и путешественники решили передохнуть.

Оставив Властимира собирать сушняк для костра – его валялось здесь более чем достаточно, – Буян пошел по берегу ручья за добычей.

Вернулся он не скоро, но в двух руках тащил столько, что сразу стало ясно – с голоду они тут не пропадут. Дичь оказалась непуганая – он почти голыми руками поймал двух молодых птиц, похожих на тетеревов. Мог бы поймать и больше, да стало жаль плохо летающую молодь. Еще по дороге он набрал охапку трав, и, пока Властимир ощипывал птицу, Буян перебирал находки.

– Глянь, дикий лук! Там его целая полянка. У нас он в эту пору пропадает, а тут еще даже цветет! Свербигуз – это туда же… Царь-трава… За нее бы любой знахарь что хочешь отдал…

Здесь было изобилие таких трав, какие редко встречаются наверху, – сизая пряная печаль-трава, дуркоман, сонная одурь, колюка-девясил, лютый цвет…

– Весь мир, что ли, хочешь отравить? – спросил, усмехнувшись, князь.

– Весь не весь, а кое для кого пригодится… Глянь, что тут растет, – само святоянское зелье. О нем, чай, и Веденея только сказки слышала!

– Ты сам только сказки сейчас говоришь, – оборвал князь. – Не понадобится нам твоя трава, будь она сто раз волшебная. Против Змея траве не выстоять!

– Ну, Змея ей, может, и не одолеть, а вот в ином деле пригодится. Ты меня слушайся, Властимир, я плохого не присоветую!

Они вместе расправились с обеими птицами, оставив только косточки.

Собрав травы – ни с одной Буян не согласился расстаться—и затоптав костер, друзья отправились в путь. У ручья, охотясь на птиц, Буян приметил нечеткие следы копыт, а потому они решили пойти вверх по ручью.

Поток прыгал по камням, ведя их с равнины в гору; стволы росли уже меж камней. Как-то незаметно исчезли тонкие осинки и рябины, остались только дубы, но таких размеров, что приходилось запрокидывать голову, чтобы разглядеть их вершину. Толстые корявые сучья переплетались на высоте не менее десяти—двенадцати сажен. Потемнело, светящегося лишайника стало меньше. Даже птицы смолкли. Путники все шли вверх по ручью, встречая на участках мягкой земли отпечатки подков.

Они углубились в самый настоящий дремучий лес. Он напомнил Властимиру тот весенний Муромский бор, в котором он тогда чуть не прогневал Святобора, – дубы сплелись ветвями, паутина висела над головой, цепляясь за лицо. В чаще зазвучали тревожные странные звуки, пронесся ветер, закачались вершины дубов.

Неожиданно впереди послышался громкий злобный рев. Друзья остановились. В полумраке между стволами мелькнуло что-то большое и светлое. Оно непрерывно ревело и приближалось огромными скачками.

Это чудовище напоминало сразу быка и кабана – свиная морда, бычьи рога, дыбом щетина и короткий поросячий хвост. Маленькие глазки были налиты кровью, с клыков падала желтоватая пена. Чудовище мчалось прямо на людей, готовое к бою.

Не сговариваясь, те ждали на месте до последнего мгновения, а потом разом прыгнули в стороны, и зверь пронесся между ними. Но он почти тут же остановился, взрыв каменистую землю копытами, и, принюхиваясь, переводил взгляд с одного человека на другого. Он ждал, готовый броситься снова.

Друзья стояли у деревьев, но забраться по ним наверх было невозможно – зацепиться было не за что.

– Что делать будем, Властимир? – позвал Буян. – Он нас так не отпустит!

Зверь повернулся к нему и злобно щелкнул зубами. Пена хлопьями падала на камни.

– Может, отвлечь его?

Стоило Властимиру подать голос, как зверь развернулся к нему.

– Не выйдет, – сказал Буян, и морда тут же обернулась в его сторону. – Он нас слушает.

– Хочешь сказать, что он понимает человеческую речь?

Зверь рявкнул, подпрыгивая и словно желая сказать, что князь угадал верно. Теперь он выжидал, косясь на свои жертвы по очереди и предупреждая не только слова, но и движения – всякий раз, как кто-то из людей чуть шевелился, переступая с ноги на ногу, он делал к нему шаг. Ясно было, что первой жертвой зверя станет самый нетерпеливый.

Буян внимательно рассматривал их противника. Что-то в нем было необычное, но что?.. Он не сразу понял, а когда заметил, то чуть не вскрикнул от радости – как же он сразу не обратил внимания, что зверь весь белый с красными глазами! Что там ему говорил Чистомысл про таких вот белых зверей?

Властимир боковым зрением увидел, что гусляр отчаянно подмигивает ему, указывая глазами на зверя, который водил мордой из стороны в сторону, ожидая любого движения или звука от своих жертв. Властимир непонимающе пожал плечами.

– Отвлеки его, – прошипел Буян, и зверь немедленно сделал к нему шаг.

– Понял! – нарочито громко ответил Властимир.

Услышав его голос, зверь тут же развернулся к князю, сопя и стуча зубами. Князь отступил на полшага назад – зверь тут же приблизился ровно на столько же. Он пригнул голову к земле и рыл копытом землю, готовясь к прыжку. Властимир сделал еще шаг, чтобы между ним и зверем оказалось дерево. Отсюда он мог видеть, что, пользуясь короткой передышкой, Буян торопливо роется в своих травах. Выхватив наконец, что искал, гусляр свистнул.

От резкого звука зверь заревел и бросился к юноше. Тот и не думал уходить и стоял прижавшись к стволу дерева, но в тот самый миг, когда зверь распахнул пасть, он быстро сунул ему в зубы какую-то траву с желтыми цветами. Пасть захлопнулась. Буян чудом успел отскочить в сторону.

Зверь невольно проглотил траву и бросился за удиравшим новгородцем.

– Беги, Властимир! – услышал князь крик гусляра.

Буян прыгал с камня на камень так ловко, словно всю жизнь прожил в горах. Зверь гнался за ним. Он тяжело дышал, с морды его текла пена, он уже хрипел от натуги и злобы, но не прекращал погони.

Взобравшись на крутой склон, Буян остановился перед огромной глыбой. Он развернулся, бежать было некуда – сзади стоял его преследователь.

Пена на его губах была слегка окрашена кровью. Медленно, словно у него не осталось сил, он приблизился вплотную и обнюхал застывшего Буяна. И вдруг зверь стал судорожно хватать пастью воздух, его выпученные глаза остекленели, с клыков потекла вспененная кровь. В следующий миг он захрипел и рухнул наземь к ногам Буяна.

Тот стоял не двигаясь, прижавшись к камню и закрыв глаза. Зверь дергался в судорогах. Подбежавший Властимир оттащил Буяна подальше и встряхнул, приводя в чувство.

– Ты прямо волхв! – восхищенно воскликнул князь. – Чем ты его?

– А той травой, что у ручья насобирал, – ответил Буян. – Святоянское зелье… Я, когда его увидел, сразу подумал – что оно мне так напоминает. Решил – возьму пока, потом вспомню. А тут на ум само пришло – растет наверху его родич, как две капли похож, – зверобой его прозывают.

– И ты решил, что это зверя убьет? – догадался Властимир.

– Точно! Только я для верности лютого цвета добавил – и сработало!

Зверь уже перестал биться и валялся на камнях, задрав ноги. Морда его была облеплена мелкими желтыми цветами лютоцвета, пена все еще лилась на камни, словно из прохудившейся бочки. Обойдя тушу, Буян пнул сапогом в оскаленную морду.

– Половину всей травы я на тебя извел, – упрекнул он зверя. – Где теперь новую сыщу? Назад, что ли, ворочаться?

– Назад некогда. Вперед надо – заждались нас наши кони.

Ручей мчался по склону вниз, торопясь на камнях и рассыпая мелкие брызги. Спеша вверх, друзья тоже прыгали с камня на камень и перевели дух, когда попали на плоскогорье, по которому ручей тек уже медленно.

Здесь стеной стоял тростник, но не простой – он колыхался сам, хотя ветра и не было. Когда люди шагнули в него, он угрожающе зашелестел, и в глубине его зарослей заворочалось что-то темное. На всякий случай друзья выбрались из тростника.

Вскоре они добрались до истока ручья. Чуть выше по склону была поляна, где росли такие толстые и старые деревья, что на память невольно пришел тот дуб об одном суку. Но эти на вид были старше того дуба на несколько сот лет. Ни единой травинки не росло под ними – только валялись сухие листья, веточки и чешуйки коры. Ветви сплетались так густо, что под деревьями царил густой сумрак. В глубине при приближении людей зажглись чьи-то глаза и послышался шорох.

Друзья старались идти осторожно, но под ногами то и дело хрустели и трещали сучья. Приглядевшись, витязи заметили в полумраке огромный дом или замок, сложенный из целых глыб, но уже почти разрушенный. Между стенами проросли деревья. Все это выглядело таким древним, что легко было догадаться – построить такой замок могли только арии, не иначе.

– Вот сердцем чую, что близко мой Воронок, – молвил Буян. – Я его, как тогда, на севере, чую… Воронок!

Властимир не разделял его веры, но на крик гусляра неожиданно быстро пришел ответ. Ржание раздалось совсем близко – не то из-под камней, не то из-за них.

– Воронок! – громче позвал Буян. – Ко мне!

Слышно было, как жеребец застучал копытами. Стук их быстро приблизился, пронесся мимо – и затих неподалеку. Жеребец заржал – в его голосе был испуг.

– Где наши кони? – недоуменно вопросил гусляр.

– А не об этом ли нас Волхов предупреждал, когда говорил, что кто из озера того напьется, исчезает? – вспомнил Властимир.

– Ты хочешь сказать, что они стали невидимыми?

– Не только они стали невидимыми, но и мы для них – тоже… Как же нам быть?

– Ну, попадитесь только мне, лошадиные похитчики! – воскликнул Буян, и совсем рядом Воронок отозвался ему печальным ржанием. – Встречу – и никакие чары вас не спасут!

– Погоди, может, есть чары, чтоб лошадям нашим помогли? Ты все знаешь, Буян, вспомни – не слыхал ли чего такого от своего Чистомысла?

Гусляр пристально посмотрел на князя и расплылся в улыбке.

– Есть, – произнес он. – Есть одно средство, только вот как его применить? Лошади-то невидимы… Придумал! Ну-ка, княже, за работу – разведи костерок!

Когда на камнях заплясало пламя, Буян сунул Властими-ру в руки сизый пучок печаль-травы:

– Возьми. Здешние травы – чувствую – против верхних двойную силу имеют, потому как здесь их никто не сбирает. Следи за мной: как остановлюсь где – подпали траву, чтоб тлела только, да и обойди с нею то место. Понял?

Гусляр пошел по поляне, оглядываясь и громко зовя лошадей:

– Воронок, Воронок да дружок Огонек! Вам не время спать – время к нам бежать. Во чистом лугу, во густом бору отзывайтеся-просыпайтеся да на голос мой собирайтеся. Встаньте вы передо мной, как листва перед травой – как листва стоит, не ворохнется, словно мертвая – не шелохнется!

Он догадывался – жеребцы были где-то рядом. Продолжая тихо повторять их имена, Буян встал подальше от камней и кивнул Властимиру. Тот сунул печаль-траву в огонь, она задымилась, и князь подошел к гусляру.

В этот миг слабо тлевшая трава вдруг задымилась так, что закашлялись не только люди, но и лошади. Буян прикрыл рукой глаза, спасаясь от едкого дыма. В ноздри ударил резкий незнакомый запах…

А потом гусляр почувствовал, что чей-то мягкий нос настойчиво толкает его. Буян открыл глаза и поразился, как стало неожиданно светло – мир расцветился золотистыми, голубыми и бледно-зелеными красками. Весело заиграла листва на деревьях над ними. Даже руки и одежда стали голубоватого оттенка. Свет исходил от камня меж ушей златогривого крылатого жеребца, которого держал под уздцы Властимир. Дотлевший пучок печаль-травы валялся у его ног, и златогривый конь осторожно тянулся к нему. А перед Буяном стоял его Воронок и, судя по всему, надеялся получить из его рук какое-нибудь угощение.

– Воронок, друг ты мой милый! – воскликнул гусляр, обнимая голову коня и целуя его в морду. – Ты со мной, жив и здоров! Пришел, и не один, как чуял – Огонька с собой прихватил! Аи, лошадушки, мои душеньки!

Кони были оседланы и оружие на месте. Буян первым делом полез в тороки и, только убедившись, что гусли на месте, достал уже зачерствевший ломоть хлеба, затем, отвернувшись от жадных губ Воронка, разломил его и протянул жеребцу его долю.

Властимир ласкал златогривого жеребца. Камень меж его ушей полыхал как звезда.

– С Огоньком нам света не надобно, – молвил ему Буян. – Задержались мы тут, княже. Седлай коня – да в путь!

– Как ты назвал его? – отозвался Властимир. – Огоньком?

– А чем плохо? Негоже коню без имени – ровно и не свой он тогда! А сияет он так, что по-иному назвать его и нельзя!

Властимир посмотрел на жеребца. Конь кивал головой, словно соглашался с гусляром. И князь потрепал его по долгой гриве.

– Что ж, – заключил он, – пусть будет Огоньком.