Текст книги "Властимир"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

ГЛАВА 7

Всю ночь Буян ворочался на постели, раздумывая, что же перевесит – их победа над Змеем или то, что для новгородских варягов он остался преступником? Что бы ни случилось, он уж как-нибудь выкрутится!

Верила зашел утром и терпеливо дожидался, пока гости встанут и позавтракают. Только тогда он ступил в горницу и с порога отвесил Буяну низкий поясной поклон:

– Добрый день тебе, свет Боримирушко. За тобою я! Не пора ль идти?

Буян встал и сказал князю:

– Отказать не могу – обещался. Идешь со мною? – Иду. – Властимир тоже поднялся с лавки.

– А ты куда, господин наш? – всполошился хозяин дома.

– Да так… Подсобить, ежели что, – ответил Властимир. – Потом сразу к кузнецу отправимся. Чего время зря терять?

Буян в знак благодарности прижал руку к сердцу и поклонился – он понял, что князь защитит его, если что случится.

В сенях Властимир придержал друга за локоть.

– А ты правда людей исцелять можешь? – шепнул он по-раженно. – Вот уж не думал, не гадал!

– А как тебя исцелял, забыл, что ли? – так же тихо отозвался Буян. – К тому же я Верилу хорошо знаю и дочку его. Коли не ошибаюсь, то уже сейчас могу сказать, чем она больна. Придумать бы теперь, как ее вылечить…

Властимир только подозрительно покосился на друга – порой Буян действовал отчаянно и не боялся ничего.

До самого Верилиного дома, что оказался недалеко от злосчастного пожарища, гусляр хранил сосредоточенное молчание. Их провожало несколько человек и вездесущие мальчишки. Князь приметил, что тот человек, что вчера спрашивал Буяна, откуда тот родом, и на сей раз держался поближе к ним. Гости отмыли с лиц сажу, и теперь красавца гусляра можно было признать за версту.

Верила проводил гостей в горницу на втором этаже добротного рубленого дома с крытым подворьем. Не спрашивая, что где находится, Буян сразу направился в девичью светелку, где лежала хворая дочка Верилы.

Вместе с гусляром в комнату вошла ее мать. Увидев чужого, девушка приподнялась на подушках, которыми ее обложили. На лице ее, худом и бледном, отразилось изумление. Она готова была назвать Буяна по имени, но тот приложил палец к губам и спросил у ее матери:

– И давно она не встает?

– А с весны, почитай, – ответила женщина. – На Семик слегла. И что с нею такое?

Буян деловито кивнул матери и подошел к постели девушки. Все прочие домашние и несколько Любопытных остались в дверях. Их с трудом выпроводили, и у постели больной остались только родные.

Девушка не сводила глаз с Буяна – на ее щеки даже вернулся румянец. Гусляр для вида ощупал ей руки и плечи, оттянул нижнее веко и спросил у девушки:

– Вижу я, тайная думка есть у тебя, девица? Не хочешь ли ею со мной поделиться?

Девушка густо покраснела и отвела взор.

– Это не для всяких ушей? – продолжал Буян.

Девушка кивнула.

И тогда Буян наклонился к самому ее уху и шепнул:

– Милый бросил?

Девушка вздрогнула всем телом, точно птица, и оглянулась на гусляра.

– А ты откуда знаешь? – тихо спросила она.

– Я, милая моя, все знаю, – сказал он успокаивающе. – И даже то, что никто из живых не ведает… Скажи-ка лучше – давно он пропал-сгинул?

– Второй год уж, – ответила девушка. – Обещался вернуться по весне на Кукушкины кумовины, а его все нет. Уж рябинник скоро…

– Его Изяславом зовут, ведь так?

От удивления девушка села на постели, забыв про все на свете. Ее родители во все глаза смотрели на Буяна.

– Да ты никак ведун, молодец? – воскликнул Верила. – Как ты мог прямо так угадать?

– Изяслав, кузнеца Твердислава сын? – сказал Буян, повергая всех в изумление. – Живой он, девица, живой. Видал я его в горах Сорочинских, где князь мой Змею хвост прищемил…

Девушка вскрикнула и бросилась Буяну на шею, целуя его в обе щеки и смеясь сквозь слезы.

– Ой, молодец, ой спасибо тебе! – причитала она. – А я-то уж все глаза проглядела, все слезы проплакала… Ни дня не проходило, чтоб я его не ждала, сокола моего ясного, друга милого… Только что ж он забыл-то про меня? Иль другая сердце иссушила? Иль Змей его не пускает?

Буян с трудом освободился из ее объятий:

– Не плачь, девушка, не сокрушайся так. Помнит он тебя, не забыл, да только отвадили его от дома родного!

– Кто? – воскликнула девушка в удивлении и ярости. – Кто, скажи, Бу…

Гусляр еле успел схватить ее за руку, чтоб она не произнесла его имени. В том, что девушка его узнала, он не сомневался с самого начала – уж кто-кто, а его соседка забывчивой никогда не была. Не выпуская ее руки из своей, он оглянулся на стоящих поодаль отца и мать девушки:

– Отвадили Изяслава Твердиславича не лихие люди и не девица-разлучница. Кто сделал это, не ведал, что творил… В поле, при дороге, что к Ильмень-озеру идет, рябину срубили. В той рябине душа и тоска твоего милого. Ушел он, не вернулся, а ты его у той рябины ждала, на дорогу бегала. У той рябины вы и распрощались, рябина та ваши клятвы слушала и связала навек. На том самом месте надо снова рябину посадить – как рябинка примется, так поправишься, девица, а милый дорогу домой вспомнит: потянет его на родную сторонушку пуще прежнего.

– Это правда? – прошептала девушка, смотря ему в очи.

– Слова мои крепки и верны, как крепок и верен Алатырь-камень, – строго сказал Буян. – Исполнишь, что велю, – и сама удивишься, как все случится быстро да ладно.

Девушка вынула руку из его ладони и села, опустив ноги на пол:

– Я тотчас пойду!

– Ой, дитятко мое ненаглядное! Встала! – воскликнула мать, бросаясь к ней. – Вот радость-то! – И она низко поклонилась Буяну в ноги. – Не знаю, как звать-величать тебя, моло…

Тут она вгляделась в Буяна повнимательнее, и по ее молчанию гусляр понял, что и она его признала. Не отвечая ей юноша поспешил к выходу, на лестнице увлекая за собой ждущего его за дверью Властимира. Князь сразу догадался что в горнице произошло что-то странное, и не стал спрашивать.

Они почти выбежали за ворота – и остановились как вкопанные. Буян выругался сквозь зубы и едва не повернул назад.

У ворот их ждали варяги княжьей дружины. Человек тридцать стояли впереди, держа оружие наготове. За ними полукругом замерло примерно столько же всадников. Горожан оттеснили подальше, всех, кроме одного, который все выспрашивал Буяна вчера о роде-племени. Несомненно, это он навел варягов.

– Этот, – сказал тот человек, указывая на Буяна. Воевода варягов шагнул к юноше:

– Ты – Буян, сын Вадима Храброго?

Домочадцы Верилы и любопытные высыпали вслед за друзьями на улицу и, услышав эти слова, зашептались: «Буян… Гусляр Буян вернулся… Какой?.. Да тот, что в прошлом году…»

– Указом государя нашего Рюрика ты изгнан из города, – объявил варяг. – За возвращение тебя ждала смерть, и ты знал это… Почему ты вернулся? Теперь ведь тебя казнят!

– Меня звал долг, – тихо молвил Буян. – Я поклялся, что пойду за резанским князем до конца, и я пошел. Мне не было дела до того, что ждет меня здесь…

– Теперь тебе есть до этого дело! – перебил его варяг. – Благодарение богам, Рюрик нынче в отъезде – усмиряет сумь да карелу. Но скоро он вернется и тогда решит твою судьбу. Взять его!

Несколько варягов поспешили выполнить приказ, но им заступил дорогу Властимир:

– Все назад! Именем Рюрика!

Варяги отшатнулись, когда Властимир сунул им под нос перстень с трезубцем Рюрика.

– А кто ты такой, скажи на милость? – спросил воевода у князя.

– Имя мне – Властимир сын Улеба, князь Резани. Коли верно то, что говорят, то Рюрик собирался послать за мной…

– Ложь это! – воскликнул вдруг новгородец-наводчик. – Ни за кем Рюрик не посылал. Он вместе с изгоем – значит, и сам изгой! Хватайте их обоих!

– А Рюриков знак? – колебался воевода. – Что он значит?

– Тать он! Варяга убил, а перстень себе забрал!

– А ведь верно. Или нет?

– А подержи-ка их под замком в темнице до приезда Рюрика – тогда у него сам и спросишь, звал он из Резани князя или не звал? – возразил новгородец. – А про гусляра этого и вызнавать нечего. Бунтовщик это, изгой, Буян, Вадимов сын.

По знаку воеводы варяги набросились на побратимов.

Всадники сдерживали народ, чтобы горожане не пришли на помощь друзьям. Буян и Властимир не успели дать достойный отпор – на них повисло сразу по десятку воинов, им заломили локти назад, связали. Буян сопротивлялся отчаянно, и его пришлось стукнуть чем-то тяжелым по голове. Полуоглушенного, его потащили волоком вслед за варягами, уводившими Властимира.

По дороге князь ловил на себе любопытные взгляды. Предатель шел впереди и всем объяснял, что поймали двух воров, которые, пользуясь тем, что в городе пожары и суматоха, учинили разбой и грабеж. Те из горожан, кто не видел вчерашних победителей Огненного Змея, корили побратимов и грозили им кулаками.

Темница, куда заточили обоих друзей, находилась под палатами самого Рюрика. Они были сделаны наполовину из камня, наполовину из дерева и стояли в Детинце, выстроенном еще несколько веков назад. Высокий тын огораживал широкий двор и многочисленные постройки. Темница была со стенами из камня – для надежности.

Перед тем как с Властимира сняли путы и столкнули в подвал через узкую дверку, предатель-новгородец прошептал ему в лицо:

– Теперь-то ты от судьбы не уйдешь!

Дружинник-варяг пихнул князя, и тот кубарем скатился вниз по скользкой лестнице на дно подвала. Вслед ему, швырнули не пришедшего в себя Буяна, и дверь захлопнулась. Подвал погрузился во мрак.

Темница, в которую их поместили, была небольшая – две сажени в длину и столько же в ширину. Узкая лестница с обкатанными временем ступеньками круто поднималась к маленькой дверце, на которую снаружи навесили замок. В стене против двери было окошечко чуть шире ладони. Углы завесила паутина, земляной пол был утоптан до твердости камня. Постелью тут служила кучка гнилой соломы. А еще стояла маленькая скамеечка, на которой их ждал кувшин с водой, накрытый тряпицей.

Властимир осторожно усадил Буяна на солому и смочил ему виски и губы водой, смывая с его лица кровь. Тот застонал сквозь зубы и спросил:

– Где мы?

– В темнице, – ответил князь. – Сколько раз мне приходилось в такую же людей сажать, но чтоб самому тут оказаться…

Буян попытался улыбнуться и скривился от боли – чей-то кулак разбил ему губу. Он осторожно притронулся к ране пальцами. Властимир отвел его руку и смыл кровь.

– Прости меня, княже, – сказал Буян, не открывая глаз. – . Подвел я тебя. Не надо мне было в город заходить. Теперь ты здесь, аки убийца или тать какой, со мной наравне…

– Молчи, – остановил его Властимир. – Кто ж знал-то? А чтоб человеку запретить на родине побывать – это каким же зверем надо быть? Не будет удачи в жизни тому, кто сие запрещает. И самому ему судьба умереть, аки псу бездомному, в чужой земле, от родных вдали!

– Вот и ты вещим стал, друже. – Буян снова криво ухмыльнулся и поморщился.

– Не горюй раньше срока, – успокоил его князь. – Переждем. Рюрик вернется, я с ним поговорю. Про кольцо правду скажу – Торболд, шурин мой, дал мне его перед дорогой. Пусть Рюрик посылает в Муром, проверит… А тем временем я тебя отспорю – коли что, и виру Резань за тебя заплатит. Мой город побогаче Ореховца будет!

Буян слабо улыбнулся:

– За добро благодарю тебя, Властимир. Сердце в тебе верное… Только боюсь я чего-то. А чего – и сам не ведаю.

Что-то неясное тревожило и Властимира, но что – он не мог понять.

В молчании и ожидании прошел день. Дважды к ним заходил варяг-охранник, приносил пищу и сменял воду в кувшине. На расспросы он не отвечал и когда вернется Рюрик – не сказал.

Буян почти весь вечер простоял у окошка, до которого он еле доставал, глядя на двор. Властимир видел, как томился гусляр – что орел в клетке. И в нем самом свербила какая-то мысль, не давая покоя.

– У меня надея на Рюрика, – изрек Буян, – но вдруг он не приедет в эти дни? Что тогда с нами будет?

И тут Властимира осенило:

– Тот предатель! Буян обернулся:

– Что «тот предатель»?

– Когда нас сюда привели, тот новгородец шепнул мне: «Теперь от судьбы не уйдешь». Я тогда запомнил эти слова, но не понял, что они значат. А теперь думаю – не Змеем ли заслан этот человек?

Буян сел, опустив голову, и тихо сказал:

– Значит, друже, Змей нас так одолел… И варяги за него. Хода нам отсюда нет, а слуги Змеевы заберут нас ночью. Вот беда-то!

Он обхватил виски руками, погрузившись в думы.

Прошло время. На дворе все стихло. Стемнело, на забо-ролах стены зажгли факелы. Далеко в городе прозвучал первый переклик сторожей.

В подвале уже давно было темно, хоть глаз коли. Только единая звездочка сияла в кусочке неба, видимом из оконца. В ее свете можно было разглядеть только пятно окошка и светлую рубаху гусляра, что лежал на соломе без сна.

Не спалось и Властимиру. Теперь он снова чувствовал себя старшим и ответственным за две жизни – свою и младшего Буяна.

Неожиданно гусляр приподнялся на локте и протянул руку в темноту. Властимир, подошедший к окну, услышал его зовущий шепот:

– Иди сюда, не бойся… Откуда взялась?

– Кто там у тебя? – окликнул его князь. – Крыса, что ли?

– Нет. – Буян зашуршал соломой. – Ласка…

На руках у него сидел маленький темный комочек. Властимир подошел ближе. Ласка оказалась ручной. Она доверчиво давала себя погладить, принюхиваясь к рукам гусляра. Когда Властимир пощекотал у нее за ухом, она соскользнула с рук парня на пол и потерлась о Князевы сапоги.

– Одного не могу понять, – сказал Властимир, – как она сюда попала? Мы же здесь с утра! Неужели она тут все это время пряталась?

Буян присел, лаская зверька. На лице его играла самая нежная улыбка, на которую он был способен.

– Слушай ласку, князь, – молвил он, поднимая голову. – Она знает…

– Что?

– Выход… Ласка-ласочка, милая подружечка, подскажи, дорогу покажи!

Ласка еще немного потерлась о его руку, а потом подняла хвост, потянулась и направилась к дальнему углу подвала.

Властимир, хоть и давно перестал сомневаться в способностях друга, не слишком доверял тварям земным, исключая своего верного Облака. И потому он не сразу тронулся с Места, когда ласка остановилась в углу и запищала.

Буян дернул князя за руку:

– Пошли. Время дорого!

– Куда? Сквозь стену? Да даже если ход и есть – не можем же мы стать ростом с ласку?

Но гусляр не стал его убеждать.

Света узникам не полагалось, и Буян на ощупь пошел в тот угол. Проведя ладонью по стене, он почувствовал, что два камня, в щель между которыми прошмыгнул зверь, шатаются. Подошел Властимир. В темноте он правой рукой коснулся плеча Буяна, левой нажал на камень. И вдруг послышался знакомый скрежет, какой он слышал в подвалах Змея, и камни легко отвалились в стороны. На левой ладони оставалась печать цветка разрыв-травы.

Властимир отпрянул. Буян, ощупав стены открывшегося хода, шагнул вперед.

– Спасены! – шепнул гусляр. – Благодаря тебе и ласке. Пошли!

– А вдруг этот ход ведет в тупик? – усомнился Властимир, идя за ним.

– В тупик – значит, назад повернем. Или ты опять своим даром воспользуешься…

Узкий ход был так тесен, что идти пришлось боком. Первые десять шагов он вел прямо, но потом повернул и стал резко подниматься вверх. Без ступенек здесь было трудно, хорошо, помогала теснота хода – друзья упирались в стены плечами.

Шедший первым гусляр вдруг остановился.

– Пришли, – шепнул он. – Открывай выход, княже! Властимир дотянулся левой рукой до бревенчатой стены – и им в лица пахнуло ночным воздухом.

Они выбрались из Новгорода два часа спустя. Всякого, кто ночами бродит по городу без дела, могли схватить и доставить в Рюриков двор для допроса. Но Буяну и Властими-ру повезло. Они добрались до двора, где оставили лошадей. Хозяин дал им еды в дорогу и показал, как мимо сторожей выйти из города.

Но выросший здесь Буян и сам это знал. Они были снова на свободе, и одно только тревожило Буяна – он так и не успел узнать что-нибудь о матери. Где она? Жива ли? Что стало с ней после того, как сгорел их дом? Узнать об этом он уже вряд ли когда сможет.

Спеша убраться от города побыстрее и подальше, беглецы до света гнали лошадей напрямик по лесам и перелескам. Только под утро, когда лошади стали спотыкаться о корни и камни, всадники сдержали бег коней.

Не сразу решились они остановиться на отдых. В любую минуту их могли настигнуть варяги – теперь, раз они совершили побег, в их виновности уже никто не будет сомневаться. Их могут поймать и предать суду и казни.

Густой лес обступал друзей со всех сторон. Лошади шли без тропы, напрямик, ломая подрост. Тропа говорила бы о том, что тут хоть иногда ходят люди, но обоим беглецам сегодня не хотелось видеть никого.

Впереди послышался переливчатый звон ручья. Учуяв волу раньше людей, жеребцы прибавили ходу, переходя на рысь, но всадники твердой рукой сдержали их.

У ручья могла ожидать засада. Конечно, в такой безлюдной чаще это было невероятно, но оба они сначала подумали о ней и только потом решили, что пока им ничего не грозит. Посмотрев друг на друга, приятели разом рассмеялись, и Властимир промолвил:

– Теперь я понимаю тебя, Буян! Мне впервой изгоем себя чувствовать. Но нас двое, и мы еще за себя постоим!

Уже без опаски, сторожась только диких зверей, друзья спустились к ручью и спешились. Но только Властимир собрался, ослабив уздечку Облака, напиться сам и дать напиться коню, как Буян оттолкнул его от воды.

– Ты чего это, Буян? Опять что привиделось? – изумился князь.

Но юноша покачал головой.

– Нельзя пить эту воду, друг, – молвил он. – Отравленная она!

– Как это?

Буян указал на другой берег:

– Видишь, княже? Черемуха растет! По весне она в воду цвет роняет, по осени лист, летом – ягоды… Вода в этом ручье ее соками отравлена. Кто изопьет водицы той – уснет надолго, а то и вовсе на веки вечные.

– Что же теперь? – Властимир с тревогой посмотрел на невысокое деревце в двух саженях от себя. – Пить-то хочется.

– Идем против течения, – сказал гусляр. – Горечь всю вниз относит, а там вода еще чиста.

Они отошли на десяток шагов, напились сами и напоили лошадей и не спеша начали выбираться из чащи.

Из-за густых деревьев они не видели, как в небе пролетел Огненный Змей. Он, еще не зная, что враги ускользнули из ловушки, торопился в Новгород.

Уставшие путники устроились на ночлег на небольшой поляне, заросшей высокой травой. Лошадей стреножили и отпустили пастись.

Сил разжигать костер уже не было, и друзья уснули, едва их головы коснулись земли. Они спали так крепко, что не заметили, как из чащи вышло какое-то чудовище, похожее на медведя. Оно немного понаблюдало за спящими людьми и лошадьми и снова скрылось в чаще бесшумно и осторожно, чтобы никого не разбудить.

Буян проснулся от того, что Воронок схватил его зубами за ворот рубахи и потянул вверх, встряхивая. Гусляр сел протирая глаза. Жеребец все еще держал его за ворот.

Протерев глаза, юноша обнаружил, что еще ночь.

– Ты, видно, умом тронулся, Воронок! – напустился он на коня. – Самое время спать, а ты что? Зачем разбудил?

Воронок помотал головой, встряхивая Буяна за шиворот.

– Да встаю, встаю! – Гусляр вскочил и увидел, что над Властимиром замер Облак, тревожно вскинув голову и прядая ушами. В глазах коня, глядевшего в темноту леса, ясно читалась тревога.

Лес был темен и тих. Буян прислушался, но не уловил ничего подозрительного, кроме, пожалуй… Он втянул ноздрями воздух, от души жалея, что нет у него нюха, как у собаки. В эту минуту подул резкий ветер, и Буян вскрикнул – на него пахнуло дымом.

Ветер усилился. Теперь сомнений не оставалось – приближался лесной пожар. Буян еще не видел меж деревьев кровавых отсветов, но знал, как порой быстро по ветру идет огонь.

– Властимир, пожар! – крикнул он.

Князь быстро поднялся. Распутав и оседлав лошадей, друзья пустились в путь, держа наискось по ветру, обходя полосу огня.

Они не прошли и полверсты, как огонь приблизился настолько, что его стало отлично видно. Ночь отступила перед языками огромного костра, что низом тек по лесу, гоня перед собой зверей и птиц.

Неожиданно огонь оказался прямо перед ними. Всадники спустились в овраг, а подняться не смогли – на той стороне тоже был пожар. Охваченное огнем дерево, жалобно хрустнув, надломилось и рухнуло на дно оврага, чудом не задев лошадей. Повернув, всадники поскакали по оврагу.

Когда они выбрались наружу, справа и слева уже вовсю бушевало пламя. До этого огонь стлался по земле, а теперь охватил деревья. Перепуганные звери и птицы метались в горячем воздухе, натыкаясь на людей и забыв про страх перед человеком.

Всадники поскакали, как и прежде, поперек хода пожара, но ветер резко изменился, и огонь пахнул им в лицо, останавливая. Огонь следовал за ними по пятам, раз за разом отрезая их от спасения. Лошади уже отказывались ступать на горячую землю.

Вдруг откуда-то издалека, перекрывая шум и треск пламени, донесся гулкий, быстро приближающийся рев чудовища. В этом реве слышалось торжество.

– Огненный Змей! – закричал Властимир.

Буян поднял голову и увидел, как высоко над горящим лесом к ним не спеша летел подсвеченный снизу огнем Змей – такой, какого Властимир убил в подземельях – два распахнутых крыла, огромная пасть и извивающийся хвост. Змей парил в горячем от огня воздухе и внимательно смотрел вниз.

– Это он за нами! – крикнул Буян. – Вызнал, что мы спаслись из темницы… Что ему стоит лес подпалить!

– Значит, выхода нет?

– Выход есть отовсюду, пока жив человек, – ответил гусляр. – Только на сей раз я его не вижу…

– Зато я вижу… Скачем!

И Властимир пришпорил Облака, но не от Змея, а прямо на него. Как раз там-то и было жарче всего, но князь рассчитал правильно – Змей смотрел вперед и по сторонам, а то, что творится у него под брюхом, он видеть не мог.

Они чуть не оторвались, когда Змей их все-таки заметил. Оглянувшийся Буян увидел, как зверь повернул голову назад и издал крик ярости. А потом дыхнул огнем.

Поток пламени поджег верхушки деревьев над всадниками. На их головы посыпались горящие ветки. Завизжал обожженный жеребец. Властимир сорвал с себя и бросил загоревшийся плащ. Припав к гривам лошадей, беглецы бесстрашно и отчаянно поскакали сквозь огонь.

Им казалось, что горит даже воздух. Дышать было нечем. Люди, пряча от огня лица, доверились лошадям. Те мчались, не видя перед собой ничего, и каким-то чудом находили в сплошном огне и дыме путь, где можно прорваться.

Змей выпустил еще несколько струй огня, но сам уже ничего не видел в пожаре под собой. Тогда он, чтоб не бить вслепую, стал разворачиваться в полете и не заметил высокой сухой ели, полыхавшей как факел. Змей врезался в нее, ожегся и потерял равновесие. Отчаянно работая крыльями, он попытался выровняться, но не смог и тяжело рухнул наземь. Далеко разнесся его полный боли и ярости вопль, заглушивший рев пожара.

Беглецы услыхали это, уже выбравшись в лес, не тронутый пожаром. Здесь, в спасительной прохладе, можно было Дышать, и они осадили дрожащих, с обгоревшей шерстью коней и оглянулись. Они стояли на пригорке и видели всю горящую чащобу. В небе Змея не было.

– Ага, попался, окаянный! – воскликнул радостно Буян грозя светлеющему предрассветному небу кулаком. – Понял как леса наши жечь!

– Едем отсюда, пока целы, – позвал его Властимир. – Пожар кругом.

Огонь гудел и ревел уже далеко позади. И вдруг тишину прорезал истошный вопль, полный силы и ненависти. Оба всадника разом обернулись.

– Что-то Змей расшумелся, – вслух подумал Властимир. – Или не сгорел еще?

– Сгорит он, как же! Экая громадина! И вовек не спалиться ему!

– Ничего, огонь все съест.

Они успокоились, но не проехали и полуверсты, как им пришлось снова оглянуться. Змей и вправду был Огненный, и огонь, похоже, верно служил ему. По лесу по следам друзей катился новый огненный вал.

Друзья опять пришпорили усталых коней. Лошади поняли, что от их силы и выносливости зависит жизнь их хозяев и их собственная. Они помчались так, что всадникам стало казаться, что на ногах жеребцов выросли крылья. Ветер свистел в ушах, ветки хлестали посильнее кнутов.

Им удалось-таки оторваться от пожара, даже перестало пахнуть паленым. И в это время лошади выскочили на небольшую поляну, где посреди короткой, словно остриженной травы росло четыре странных растеньица.