Текст книги "Властимир"

Автор книги: Галина Романова

ГЛАВА 11

Угощение у викингов было на славу – такого количества мясных блюд и разнообразного вина Властимиру не приходилось встречать ни разу. Только если в одно собрать все пиры, где ему вышло побывать, вот тогда и можно сравнивать.

Все вокруг было столь необычно, что он больше смотрел по сторонам, чем в тарелку. Викинги оказались мастерами по части того, кто больше способен съесть или выпить. У него дома любого из гостей, кроме самых привычных, уже давно бы оттащили слуги и положили где-нибудь в углу отсыпаться, а эти все ели, пили и горланили пьяными голосами песни, а несколько шутов скакали меж столов и дразнили викингов, перекидываясь с хозяином шуточками. Рориволд был уже достаточно пьян, чтобы прощать им их выходки, но славянам поведение шутов не слишком нравилось – у славян ни один скоморох не позволит себе такого. Впрочем, Буян быстро нашел с шутами общий язык и чувствовал себя в своей тарелке.

С Властимира с самого начала пира не спускала глаз Рогнеда. Она сидела напротив мужа, но взгляд ее чаще останавливался на госте, нежели на нем. И Властимиру казалось, что во взгляде жены викинга сквозило какое-то участие, словно она что-то знала о князе, но была вынуждена хранить тайну.

Посреди пира, когда уже все были сыты и пьяны, она вдруг встала и подошла к мужу. Властимир проводил ее внимательным взглядом и услышал, как она, наклонившись к уху мужа, шепнула достаточно громко, чтобы услышал резанец:

– Господин мой, гости наши скучают! Не позволишь ли мне развлечь их?

Рориволд внимательно посмотрел на Властимира, на Рог-неду, на болтающего с шутами Буяна и с явным недовольством кивнул.

Супруга конунга подошла к Властимиру и сказала:

– Мой супруг милостиво разрешил мне немного развлечь тебя, господин.

– Благодарствую, госпожа, за заботу, – князь поклонился, прикладывая руку к сердцу, – но тебе не стоит так стараться. Я не скучаю совсем!

Князь знал, что хозяин огорчится, если гость на званом пиру будет скучать. Это значит, что хозяин не радушен. Рогнеда же под видом заботы о госте, похоже, задумала что-то свое.

– И все-таки ты скучаешь, как и я, – возразила она и ласково коснулась его руки прохладными пальцами. – А потому я решила пригласить сюда моего скальда. Он – мой единственный друг и собеседник на этом забытом всеми богами острове…

Она быстро хлопнула в ладоши и что-то шепнула подбежавшей служанке. Та удалилась.

– Ты наговариваешь на свою землю, госпожа, – сказал Властимир. – Сей остров боги почтили своим особым вниманием – ведь на нем есть ты, его лучшее богатство!

Рогнеда улыбнулась:

– Да, но золоту не место в запертом сундуке на дне сырого подвала.

На это Властимир не смог возразить, и Рогнеда присела подле него на скамью. Буян отодвинулся подальше, уступая ей место, но разговора с шутами не прервал.

Рогнеда время от времени поднимала на резанца голубые печальные глаза, в которых таилась страсть. Никто не обращал на нее внимания, и Властимир от души порадовался, когда двде слуг ввели скальда. Он повернулся к певцу и отвлекся от Рогнеды.

Скальд был еще молод – на год или два младше Властимира, но совершенно сед и слеп. Его вели под руки слуга и мальчишка, который нес на спине инструмент певца, очень похожий на гусли. Буян приготовился слушать с особым интересом.

Рогнеда поднялась навстречу скальду, взяла его под руку и отвела к столу, усадила и сама начала его угощать, подавая кушанья и наливая вино. Пока он ел, она тихо и ласково разговаривала с ним, как со старым другом.

– Я все вызнал, княже, – шепнул Буян. – Когда-то этот певец пробовал свататься к ней, да оказался беден. Потом сюда приехал. Рориволд как-то застал его в спальне жены. Он ему вишь глаза-то и выколол, да убить не смог – голос у него знатный, а у викингов это вроде закона, чтоб каждый конунг своего певца в доме держал. Вот Рориволд его и терпит.

– Откуда ты все узнал-то? – подивился князь.

– А от них, – Буян кивнул на шутов. – Зря я, думаешь, все с ними болтал? Они все знают!

Скальд наконец наелся, и леди Рогнеда попросила его спеть для гостей. Певец кивнул и послушно встал. Тут же мальчишка взял его за руку и повел в середину зала, где усадил его на стул и положил ему гусли на колени.

Когда раздался голос певца, в зале было еще шумно, но потом песня дошла до ушей каждого, и понемногу все притихли, слушая. Рогнеда опять села поближе к Властимиру.

– Я попросила его спеть какую-нибудь старинную балладу, – шепнула она.

Скальд пел высоким нежным голосом – по сравнению с ним сильный голос Буяна казался грубоватым. После первых слов песни князь просто остолбенел и уже не сводил с певца глаз – скальд пел про дуб, что рос в чистом поле. Дуб тот был об одном сухом суке, и смотрел тот сук на стороны света, следя за бегом солнца по небу. Был не упомянут только ворон на том суку, а так все оказалось очень похоже на то, что Буян и Властимир видели на самом деле. Князь оглянулся на Буяна и заметил, что и гусляр слушает с волнением.

Но дальше друзья удивились еще больше – в песне сказывалось о рыцаре Агрике, который возвращался домой с войны:

 
К дубу подъехал рыццарь усталый,
возвращавшийся с битвы кровавой —
три головы он срубил дракону,
три дня и три ночи со зверем сражаясь.
Рукой зажимал он рану под сердцем —
кровь по капле наземь сочилась.
Конь его пал на колени под дубом,
спешился рыцарь и меч свой вынул.
Поцеловал он клинок булатный,
голосом тихим с ним попрощался
и, размахнувшись из сил последних,
меч свой вонзил он дубу под корни.
Дуб застонал, шелестя листвою,
меч принимая в свою утробу.
Рыцарь же лег под высоким дубом,
лег и дышать перестал навечно.
Кости его стали прахом и пылью,
ржавчина съела панцирь железный,
имя и титул его забылись,
но не забыт его меч булатный.
Ждет он того, кто его достанет,
чтобы вкусил он последней битвы,
ибо ее наступает время…
 

Отзвенело эхо последней струны, и в зале повисла тишина. Потом все заговорили, а скальд одиноко сидел у огня, тихонько перебирая струны и чему-то улыбаясь.

Рогнеда пожала плечами, обращаясь к Властимиру:

– Я никогда не слышала эту песню. Это что-то новое… Рориволд тоже был удивлен.

– Эй, скальд! – рявкнул он на весь зал, – Откуда ты взял эту песню? И почему запел ее сегодня? Она мне понравилась! Что ж ты не пел ее раньше?

– Я не пел ее никогда и не буду больше петь, – ответил слепой певец, – потому что лишь сегодня здесь находится тот, кто должен ее услышать и для кого она предназначена.

– А кто тебе ее напел?

– Ветер… Волны, – ответил скальд с блаженной улыбкой. – Мир…

– Разрази меня Один, если я что-нибудь понимаю, – пробурчал Рориволд себе под нос. – Кто сегодня в этом зале? Те же, что и всегда, да еще и… Посол? Вряд ли!

Что же до Властимира, то он, услышав ответ скальда, весь ушел в думы.

Упившегося Рориволда увели под руки. Еще раньше со своими служанками удалилась Рогнеда, на прощанье кивнув князю с улыбкой. Мальчишка-поводырь увел слепца, лишив князя возможности расспросить его о смысле песни. Он был уверен, что речь идет о том самом мече, что ему надо добыть, но верно ли, что он находится под корнями того дуба?

Эта дума не отпускала его и тогда, когда он возвращался к себе в покои, слегка опьяненный вином Рориволда. Буян отстал, и князь остался совсем один.

Вдруг кто-то заступил ему дорогу. Погруженный в мысли, Властимир не сразу узнал человека в темноте, а узнав, удивился:

– Рогнеда?

Жена викинга вышла из тени и положила руки на плечи князя. Приблизив к нему лицо, она сказала:

– Я ждала тебя, росский конунг!

Она ждала поцелуя, и Властимир не смог ей отказать. Рогнеда трепетно прижималась к нему, положив голову ему на плечо.

– Ты силен и красив, росский конунг, – шептала она. – Я таких никогда не видела. Ты другой… Знаешь, у нас есть несколько рабов из твоей страны – они заметны среди прочих, как соколы среди ворон. Если такой убегает, его даже не пытаются ловить – все равно живым не дастся… А тебя я выбрала…

– И ты красива, Рогнеда, – молвил Властимир, – да только в гостях я – негоже мне хозяину нашему, а твоему мужу за заботу и ласку неблагодарностью черной платить. Иди к себе.

Но женщина не спешила отпускать его:

– Он не заметит – он пьян! Он мне хвалился, что уедет отсюда с тобой, бросит меня здесь одну ради золота и приключений. Я ему не нужна – возьми меня хотя бы на одну ночь! Я заплачу тебе!

Властимир отодвинул ее от себя:

– Нет, Рогнеда! Не в наших обычаях так с женами хозяев наших и друзей поступать!

– Друзей? – подняла брови Рогнеда. – Думаешь, Рориволд тебе друг? Да он тебя на драккар посадит и в город отвезет, а там цепи наденет и продаст, а то и продавать не станет – здесь цепи наденет!

– Опомнись! – воскликнул Властимир. – Что ты говоришь-то? Он ведь хозяин, а мы у него в гостях!

– Он пират! Что море выбросило, то ему принадлежит. Вчера только из похода вернулся, добычу привез. Ты ему можешь дорогу в Гардарики показать, вот он тебя и не убил сразу! Иди ко мне – я тебе потом помогу бежать. Иди, не пожалеешь!

Она опять бросилась ему на шею, жадно ловя его губы, но Властимир ничего не замечал. Он впервые встречался с таким двойным вероломством – муж обманывает гостей, а жена обманывает мужа или и мужа, и гостей разом для своего удовольствия. Кто же из них лжет? Хотелось бежать, предупредить Буяна. Но что делать дальше?

Рогнеда уже почти утянула его за дверь в его покои, когда опять послышались шаги. Женщина мгновенно отпрянула, проворная, как змея, а князь вышел навстречу незнакомцу. И вновь был удивлен – перед ним стоял мальчишка-поводырь слепого скальда с факелом в руке.

– Ты что здесь делаешь? – спросил Властимир.

Мальчишка взял его за руку:

– Идем со мной!

– Зачем?

– Там ждут тебя. Очень ждут!

– Не ходи! – Рогнеда выскочила вперед, как кошка, вцепилась в руку князя, с силой отдирая пальцы мальчишки. – Там засада! Они тебя убьют или закуют в цепи! Послушай меня…

– Госпожа, это ему нужно, – возразил мальчик и поднял на Властимира большие глаза. – Если ты, росский конунг, хочешь знать, что тебе готовит судьба, иди за мной.

– Он тебя обманет! – закричала Рогнеда.

– Если веришь мне – идем! – звонко воскликнул мальчик, протягивая руку.

Властимир взглянул ему в глаза и взял его за руку:

– Веди.

Рогнеда побежала за ними, дергая Властимира за рукав:

– Не ходи туда, конунг! Прошу, вернись! Я люблю тебя!

Но Властимир оттолкнул ее, и она, зацепившись за что-то подолом, упала, в ярости колотя кулаками по полу и зовя Властимира.

Мальчик шел не говоря ни слова. Властимир же мучился сомнениями – а вдруг она ему не солгала? Он ведь один и безоружен, а во тьме в путанице коридоров так легко напасть из-за угла.

Чем дальше, тем больше подозрения закрадывались в душу Властимира. Мальчик вел его куда-то вниз, в подвалы замка. Узкие ходы с вырубленными крутыми ступеньками путались, изгибались и пересекались, как корни трав в земле. Своды становились все ниже и ниже, каблуки сапог скользили по плесени. Пахло гнилью, тухлой водой и мышами. Но время шло, они забирались все дальше и дальше, а никто на него не нападал, и князь немного приободрился.

– Кто тебя послал? – спросил он у мальчика на ходу.

– Ветер… Волны… Мир, – отозвался поводырь ровным голосом.

Властимир вспомнил, что точно так же ответил Роривол-ду скальд, и до самого конца пути не произнес ни слова.

В этих ходах, видно, редко кто бывал. Откуда-то звучно капала вода. Воздух стал тяжелым, неживым.

И вдруг своды раздались в стороны. Властимир увидел в свете факела, чадящего и мигающего в спертом воздухе, что они оказались в маленькой, не шире двух с половиной саженей в поперечнике, комнатке.

– Вот, – молвил мальчик, – пришли.

Властимир шагнул с последней ступеньки лестницы. Под сапогом хлюпнула тухлая вода.

Мальчик стоял у входа и светил ему. При неверном освещении князь увидел, что в центре комнаты находится огромный старый пень шириной почти в полторы сажени.

– Попробуй вытащить пень, – сказал мальчик. – Под ним то, что тебе нужно.

Между пнем и полом обнаружилась небольшая щель. Властимир просунул туда руку и нащупал там что-то, похожее на кожу.

Выпрямившись, он примерился и взялся за пень под корнями, немного потоптался на скользком, залитом водой полу, отыскивая опору, и, найдя ее, рванул пень.

Сапоги заскользили по раскисшей глине, он едва не упал теряя равновесие, но уперся в корни пня коленями и устоял'. Покрепче вогнав каблуки в глину, он рванул опять.

Пень поддаваться не желал – корни его уходили, наверное, в самое сердце земли, – но вода и время подточили их. Рванув в третий раз, Властимир почувствовал, что пень поддается.

Сначала он поднимался тихо, незаметно, и князь не мог сказать – то ли пень рвется из земли, то ли это его пальцы скользят по мокрому дереву. Но потом вдруг внутри раздался треск и стон разрываемой плоти – и пень выскочил из земли. Не удержавшийся на ногах Властимир упал на колени.

– Вот это сила! – восхищенно прошептал мальчишка.

Стоя на коленях в развороченной глине, Властимир рассматривал то место, где только что был пень, который, как огромный паук, лежал у стены.

– Посвети-ка получше! – попросил князь. Мальчик шагнул ближе и встал у него над плечом.

Под корнями пня оказалась яма – неглубокая, но достаточно большая. В ней лежало нечто длинное, завернутое в кожу, которую Властимир нащупал вначале.

Князь медленно протянул руки к находке и достал ее. Она оказалась тяжелой. Положив ее на сухое место, Властимир стал разворачивать кожу. Она слоилась и расползалась под пальцами. И вот глазам князя предстал длинный меч в ножнах. При свете факела можно было рассмотреть сложный узор на них.

– Неужели Агриков меч? – благоговейно выдохнул он, любуясь находкой.

Мальчик молчал.

– Кто послал тебя сказать мне это? – спросил Властимир. – И откуда тот слепец знал обо мне? Кто ему нашептал?

– Ветер, волны, мир, – быстро повторил мальчик.

– Кто?

– Нам надо возвращаться, – ответил мальчик. – Ты получил то, что хотел, – теперь сумей это защитить!

И он направился к выходу.

Властимир вспомнил Рогнеду и ее предостережение о предательстве Рориволда. Мальчик не солгал ему – значит, солжет кто-то из них.

Взяв меч, князь проверил, легко ли он скользит в ножнах, и поспешил следом за проводником.

Поднимаясь на первый этаж замка, князь невольно замедлил шаг, прислушиваясь, как на охоте, и сразу понял, что за время его отсутствия в доме Рориволда что-то произошло. Там и тут в стенах торчали факелы. По каменным плитам пола стучали сапоги, где-то бряцали оружием, слышались крики и шум. Шедший впереди Властимира мальчик кивнул ему головой и растворился в путанице ходов, будто и не было его тут.

Коридор вывел князя в парадный зал, где всего несколько часов назад шумел пир. Сейчас столы были перевернуты и сдвинуты, скамьи брошены как попало, от выпавших из очага искр загорелась солома на полу, тлели стяги на стенах. При свете факелов было видно, что тут кипит сражение.

Десяток викингов кучей, мешая друг другу среди разбросанных скамей, лезли с оружием на Буяна. Гусляр стоял на столе самого Рориволда, возвышаясь над ними. Он был один против десяти, но не собирался отступать или сдаваться. Он не замечал князя, пока тот не обнажил меча, бросаясь ему на подмогу.

Длинное тело меча оказалось необычной формы. Совершенно прямое лезвие было срезано на конце косо, как у ножа для хлеба. Ближе к рукояти, которую слагали две змеи, по краю клинка шли два ряда зазубрин, на каждой из которых было высечено по какому-то знаку. Они вспыхнули, когда свет факелов упал на них, и Властимиру показалось, что змеи рукояти зашевелились, плотно обхватывая его руку.

Подняв над толовой обретенный меч, Властимир крикнул гусляру:

– Держись? Буян! Я иду! – И бросился на викингов сзади.

– Коней выводи, княже! Я тут сам! – ответил гусляр.

Но Властимир, убив двух противников, оказался на столе спина к спине с другом. Его меч блестел и переливался, словно был из самоцветных камней. Лезвие его уже было окровавлено – меч словно сам провел князя сквозь ряды викингов, как нож проходит сквозь масло.

В зал ворвался Рориволд с новыми силами викингов. Теперь против побратимов было три десятка врагов.

– Помнишь угров, княже? – быстро молвил Буян, подняв меч над головой.

– Помню, но их вроде поболее было.

– Верно, зато и арканы у них были.

– Тогда чего же мы ждем? Друзья переглянулись.

– Наверное, когда подойдут поближе? – улыбнулся Буян.

– Так они вроде как рядом, – князь кивнул на викингов.

– Тогда веди, князь!

И Властимир, взмахнув мечом, прыгнул вперед.

Викинги шарахнулись в стороны, когда меч в руках резанца описал сверкающую дугу. Несколько человек были рассечены им поперек груди. Причем доспехи не оказали мечу ни малейшего сопротивления. Кровь брызнула в лицо князю. Крики в зале перекрыл приказ Рориволда:

– Брать живыми! Не дать уйти!

Щита у Властимира не было, и он схватил меч двумя руками, как Лоухи. Теперь приемы, какими пользовалась старуха, сами вспомнились, и он только успевал уворачиваться от падающих по сторонам пораженных викингов, пробиваясь к выходу. Буян шел позади, и князь слышал, как он выдыхает, с маху добивая попавших ему под руку раненых или тех, кто пытался напасть на князя со спины. Позади гусляра оставались только те, кто уже не мог сражаться.

Викинги оказались настоящими витязями. У дверей друзей встретил заслон из самых опытных воинов. Впереди, закованный в латы, ждал сам Рориволд с топором в одной руке и коротким мечом в другой. Властимир очень удивился, когда узнал в воине рядом с рыжим викингом Рогнеду. Две длинные пепельного цвета косы падали из-под ее шлема на кольчугу. Она была готова к битве. В голубых глазах ее застыла ненависть.

– Ты оскорбил меня, и ты умрешь! – звонко крикнула она и первая бросилась на князя.

Остальные викинги встретили ее порыв криками одобрения. Меч Рогнеды Властимир отбил своим – точно молнией ударил. Меч противницы переломился со звонким хрустом, словно треснула льдинка. Потеряв равновесие, женщина чуть не упала, но Властимир перехватил ее за локоть и толкнул в объятья Рориволду.

– Поучи свою жену, конунг! – крикнул он. – Пусть узнает, как должна вести себя замужняя женщина с чужеземцами!

И тут же ринулся на врагов. Мечи и разбитые щиты отлетали в стороны, падали головы…

Ощетинившийся сталью ком сражающихся выкатился на двор, где еще царила ночь, хотя в воздухе уже витала утренняя свежесть. Сторожа на стенах, увидев бой, оставляли свои посты и присоединялись к сражающимся.

Славяне пробирались к конюшням, оставляя за собой тела раненых и убитых. Викинги то отступали, то накидывались снова. Они боялись невиданного меча Властимира, но их было слишком много, а славян было всего двое, и ни у кого из них не было даже кожаных доспехов.

Несколько викингов, оставшихся на стенах, заметили это и подняли луки. Властимир ничего не видел – он сражался, но Буян, защищавший его спину, углядел какое-то движение наверху.

– Пригнись, князь! – крикнул он, заметив нацеленный лук, и дернул друга за локоть.

Князь пригнулся, но было поздно. Стрела впилась ему в плечо повыше локтя. Но если бы не рывок Буяна, она вошла бы князю в шею или грудь.

Викинги приветствовали удачный выстрел громкими криками, но Властимир, оперевшись на гусляра, здоровой рукой поднял меч, показывая, что еще может сражаться, и они поостереглись сразу нападать.

Буян быстро осмотрелся. Они стояли у самой стены замка, у подножия одной из двух башен. До распахнутых дверей конюшни было всего пять-шесть саженей по двору, но именно там стояло больше всего викингов. Зато прямо позади них в стене была низенькая дверь, ведущая, возможно, в подвал. Гусляру показалось, что она не заперта. Более того, она чуть дрогнула, словно за нею кто-то стоял.

Не тратя времени, Буян потащил Властимира туда, толкнул сапогом дверь и скатился вместе с другом в подземелье по крутым ступеням. Кто-то, стоящий у двери, тотчас запер ее перед носом викингов.

Те стучали в дверь рукоятями мечей и кулаками, проклиная сразу всех славян, их богов, того, кто запер дверь, его родню, друзей и знакомых.

Не обращая внимания на их крики, Буян помог князю сесть на пол и ощупал рану. Стрела сидела в мышце, пройдя навылет. Властимир перестал скрипеть зубами и чувствовать боль – он приказал себе забыть о ней и, когда Буян сказал, как обстоит дело, молвил только:

– Тащи.

Буян отломил оперение и вытащил стрелу с другой стороны руки.

– Ты ранен? – раздался над ними женский голос. Легкий язычок пламени над светильником из жира осветил нежное печальное лицо и голубые глаза. Рогнеда склонилась над потерявшим от изумления дар речи Властимиром и коснулась раны.

– Я перевяжу, – предложила она.

– Нет, – князь перехватил ее руку – Сначала скажи мне, что ты задумала.

– Я? – ее брови поднялись. – Я хочу тебе помочь!

– Но ты только что помогала им – там, с оружием, – возразил князь – И еще раньше, когда хотела меня соблазнить…

Он не договорил – Рогнеда влепила ему пощечину.

– Я? Соблазнить тебя? Да никогда! – Светильник задрожал в ее руке, голубые глаза наполнились слезами – Это грех! Как ты мог подумать, чтобы я… к чужому человеку!..

Властимир был сбит с толку ее слезами:

– Но ведь я сам видел… И только что, на дворе, ты бросилась на меня с мечом и в доспехах…

Буян коснулся его руки, призывая к молчанию:

– Змей.

– Что?

– Змей это был, – уверенно сказал новгородец. – Агриков меч ты получил, теперь он от нас не отстанет. И девой он тоже прикинулся, чтоб не догадались мы… Как ты попала сюда, красавица? – обратился он к Рогнеде.

– Я увидела, что внизу идет бой, и поспешила сюда. В темноте я не разглядела, кто с кем бьется, подумала, что чужеземцы ночью напали на замок. Я решила спрятаться сюда, чтобы они меня не нашли – Рориволд знает об этом подвале. А потом в шелку я увидела твое лицо и поняла, что ты невиновен, – Рогнеда улыбнулась Буяну.

Гусляр встал и отвесил ей низкий поклон:

– За добро и отвагу твою благодарю тебя, красна девица. За нас тебе отплатится добром да счастием – не простые мы люди, богами меченные. Помоги нам еще раз – проведи в конюшню, чтоб мы уехали!

– Сначала надо рану перевязать, – возразила Рогнеда.

Вдвоем с гусляром они прижгли огнем и перевязали руку. Властимир осторожно подвигал ею – было немного больно, но через день-два все должно было зажить.

В дверь мерно и мощно бухал топор, круша дерево. Она уже трещала и шаталась. Торопясь уйти от погони, беглецы поспешили следом за Рогнедой тайными ходами.

Ненадолго показалось Властимиру, что они опять спустились в те подземелья, где он нашел Агриков меч, – те же затхлые коридоры, вода под сапогами, гниль и теснота. Но вскоре путь пошел наверх, и они выбрались к точно такой же двери. Рогнеда достала связку ключей, выбрала один и отомкнула дверь.

– Выходите, – шепнула она. – Конюшня прямо перед вами. Ближайшая ее дверь – боковая. Только будьте осторожны.

Властимир шагнул во двор первым, держа меч в здоровой руке. Буяна Рогнеда задержала, припав к его груди.

– Возьми меня с собой, – дрогнувшим голосом вдруг попросила она.

Буян поцеловал ее:

– Красива ты и любви достойна, ладушка, но есть у меня невеста. Прости!

– Что ж, иди.

И она опустила голову.

Малый двор, открывшийся взорам беглецов, был погружен в полумрак. Удары топора глухо доносились сюда из соседнего двора, отделенного зубчатой стеной. Боковая дверь была закрыта.

Властимир первым добежал до конюшни и коснулся замков ладонью, как делал уже не раз. Двери подались со скрипом. Подоспевший Буян прошмыгнул внутрь и окликнул князя:

– Порядок, Властимир! Кони здесь!

Сторожко оглядевшись – не видел ли кто их, – князь шагнул следом. Буян уже седлал своего Воронка. Трехногий жеребец понуро ждал поодаль.

– Ты, друже, вперед езжай, – предложил гусляр, – да пораскидай их там. С таким конем никакая рана не помеха! Мне дорожку расчистишь. А там, в чистом поле, главное – не потеряться!

Когда всадники вырвались на главный двор, викинги как раз разбили дверь в подвал и один за другим побежали туда, ища беглецов. Конечно, они знали, что те не будут дожидаться врагов под дверью, а уйдут, но все равно были поражены, когда славяне оказались за их спинами.

Лучники на стенах подняли тревогу и вскинули луки, но Властимир пришпорил жеребца, и тот взмыл в воздух, расправляя крылья. Стража, увидев летающего коня, с криками побросала оружие. Некоторые прыгнули во двор, спасаясь, когда конь ловко вскочил на стену.

На ночь мост, ведущий в замок через ров, поднимался. Властимир спустился вниз и, примерившись, рубанул волшебным мечом цепи, удерживающие ворота поднятыми.

Ему показалось, что перед глазами сверкнула Перунова молния, а рука онемела до плеча. Сам он покачнулся в седле, чуть не падая, но цепь была перерублена, и мост с грохотом и лязгом упал. А ворота князь открыл уже привычным способом.

Буян уже несколько минут сражался с викингами. Воронок бился вместе с хозяином, хватая врагов зубами и брыкаясь. Увидев, что путь к свободе открыт, Буян пустил коня вскачь. Несколько викингов попытались встать у него на пути, но испугались мчащегося на них во весь опор могучего жеребца и отступили. Гусляр по мосту выскочил из замка. Над ним мелькнуло брюхо златогривого жеребца. Он пролетел в небе и пропал в лесу у подножия горы.

До нее было гораздо ближе, чем показалось вначале. Воронок вломился в заросли, проскакал не более версты, когда на прогалине, где дорога уже явственно шла вверх, встретился всадник на златогривом коне. Властимир приветствовал друга взмахом руки и направил жеребца к вершине горы, которая виднелась над кронами деревьев.