Текст книги "Властимир"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)

ГЛАВА 8

На первый взгляд в них не было ничего странного – из высокого стволика торчали во все стороны веточки с мелкими листьями. Наверху – розоватое в утреннем свете соцветие. Трава вокруг самого большого ростка была малая да хилая, а близ самого стебля и вовсе было голо. Срединное деревце поднималось в высоту почти на сажень, три других были чуть поменьше ростом.

Самое удивительное было то, что в сумерках было видно, как вокруг листьев витает какая-то дымка. И пахло от растений странно.

Лошади замерли, подойдя поближе.

– Что это, как думаешь? – спросил Властимир.

– Купина неопалимая, – ответил Буян. – Только не слышал я, чтоб она такой вырастала.

– Чудная она какая-то, – заметил князь.

– Да, – согласился гусляр. – Я первый раз ее вижу. Но люди сказывали, что она такая… Головы дурманит почище прочих. От других дурманных трав надо сок выпить, а у купины хватит и просто рядом постоять…

Он вдруг зевнул и не спеша слез с коня. Воронок тут же опустил голову в траву и принялся с аппетитом ее щипать.

– Буян? – удивленно окликнул его Властимир. – Ты чего? Отдыхать собрался?

Гусляр присел на траву:

– А что, нельзя?

– Так ведь ехать надо!

– Куда? От огня мы оторвались, а здесь…

– Но ведь ты сам только что говорил, что эта купина дурманит головы! Неужели ты сам…

Властимиру стало жутко – он понимал, что они попали в ловушку. Но страшнее всего было то, что он и сам уже не хотел никуда ехать, и только упрямство заставляло его сидеть на коне, который давно уже потихоньку пасся на поляне.

Прислушавшись, князь различил гудение приближающегося пожара, вновь запахло дымом – огонь шел по их следам.

– Буян! – опять окликнул он друга. – Не пора ли отсюда выбираться?

Гусляр приоткрыл один глаз.

– Пора бы, – молвил он к радости Властимира и не спеша встал, – да только захотят ли того наши кони да наши ноги?

– А чего им упрямиться? Облак мой к трудам привык…

Князь посмотрел на своего старого коня и умолк – его жеребец дремал.

– Видишь теперь? Отсюда нам хода нет.

Властимир зло посмотрел на деревца купины, образующие общий куст, который торчал на поляне с таким видом, словно гордился собой.

– Но ведь вокруг ни кости, ни туши зверя, – поразмыслил он вслух. – Как же зверь лесной от нее спасается?

– Про то нам узнавать некогда, – быстро сказал Буян, показывая назад.

Огонь уже вышел на опушку. Листья купины трепетали, куст почуял огонь. Дымка вокруг него стала гуще, а запах усилился. Лошади подошли ближе к кусту.

– Говорят, что купина огня не боится, – сказал Буян, тоже шагнув к растению. – Все вокруг горит, а она стоит, ни лист не дрогнет. И потом на гари растет одна-одинешенька, и горя ей мало – ну точь-в-точь иные люди: всем плохо, а им хоть бы что, и после большой беды они одни живут припеваючи.

Огонь уже понемногу охватывал поляну с двух сторон, но почему-то не спешил заходить на нее. Будто невидимая стена препятствовала ему. В спасительном круге оказались двое людей и лошади. Дышать стало совсем невмоготу из-за запаха купины, но пламя ближе не подбиралось.

– Чуешь, княже? – вдруг сказал Буян. – Вроде как Змей опять поднялся?

– Тогда худо наше дело. Он нас по пожарам загоняет. Силы-то в нем немерено, а у наших коней?

Рев взлетевшего Змея слышался уже не так далеко. Змей, должно быть, крыльями гнал огонь в ту сторону, куда ускакали друзья. Оставалось удивляться, как это он смог узнать, где их искать.

И тут купина вспыхнула сама собой, но каким-то странным негорячим пламенем. Куст занялся весь снизу доверху. А трава осталась нетронутой, и пожар остановился на опушке. Точно этот слабенький огонь был сильнее того, что напустил лютый Змей.

Купину не зря прозвали неопалимой. В огне она стояла, как прежде, прямая и стройная – только чуть дрожали листочки. Забыв про все на свете, друзья не сводили с нее глаз.

И тут не тронутые пламенем кусты на одной стороне поляны раздались, и к людям вышло чудище на задних лапах, похожее на медведя. Оно подошло к купине и через ее костер поглядывало на людей.

Буян стряхнул с себя оцепенение и встал.

– Уж ты гой еси, уж ты лютый зверь, – начал он напевно, как привык заговаривать лесных тварей.

 
Уж ты зверь лесной, зверь неласковый!
Ты не тронь нас, зверь, мирных путников,
и конями нашими побрезгуй.
Ты послушай нас, не прогневайся,
не прогневайся, не обманывай.
Заклинаю я божьим именем —
я Велесовым да прозванием.
Подчинись нам, зверь ты неласковый,
расскажи, как отсюда выбраться…
 

– А коли станешь упираться, то не будь я князь Властимир, ежели не намну тебе бока! – добавил князь решительно.

Чудовище пристально посмотрело на резанца, и тот почувствовал, что сказал лишнее.

– Ну, а если станешь сговорчивым, – молвил он потише, – то по возвращении в Резань принесу я жертвы в твою честь.

Медведь встал на задние лапы и проревел вполне человеческим голосом:

– Зачем в лес пожаловали?

– А ты все должен знать, – огрызнулся Властимир.

– А ты совсем разум потерял, – в тон ему шепнул Буян. – Разве можно так с ними? Вот перестанут они нам помогать!..

– Они и раньше-то нам не больно споспешествовали, – тихо молвил Властимир, – и теперь вот стоит и торгуется… А мы тем временем сгорим.

Медведь прислушался к словам князя с интересом и повернулся к друзьям спиной, проревев:

– Идите за мной!

И потопал в чащу вперевалочку.

Друзья взяли за уздечки лошадей и поспешили следом. Когда они, оставив купину позади, покинули поляну, Властимир указал Буяну на следы, оставляемые зверем:

– Глянь-ка!

На горелой траве отпечатались человечьи следы.

– Оборотень!

– Долго же ты соображал! – откликнулся медведь, не оборачиваясь.

Лошади шли за оборотнем как привязанные. Медведь вел их по горелому, еще дымящемуся лесу. Листвы и хвои уцелело немного. Под копытами коней хрустела зола и головешки.

Медведь вывел их на опушку, за которой открылась низина с редкими чахлыми деревцами и низкими кустиками. Кочки, что кое-где стояли плотным строем и перемежались только островками-холмиками и озерками блестящей, как слюда, воды, говорили о том, что путники вышли к болоту.

Оборотень остановился и присел на поваленное дерево, всем своим видом показывая, что дальше не пойдет. Так он больше, чем раньше, походил на человека, одетого в медвежью шкуру, – даже положил ногу на ногу.

Буян полез в седельную суму, достал ломоть хлеба и протянул медведю. Тот поднялся, двумя лапами принял дар и стал с чавканьем есть. Князь с удивлением смотрел на него, сдерживая взволнованного и напуганного близостью зверя Облака.

Доев, оборотень вытер лапой пасть и поднял морду, которая походила на человечью так, что было жутко.

– Вот это и было то, что надо, – довольно сказал оборотень. – А то – «бока намну» да «жертвы принесу»… На что мне жертвы? Я сам мясо добуду! А вот чтоб хлеба, как человеку…

– Но ты помог нам не за хлеб? – спросил князь.

– Вестимо, не за это, – оборотень утробно рассмеялся. – Я видел вас, следил потихоньку – огня-то я не боюсь, не зверь же совсем дикий!.. Видел я, как за вами Змей гонялся над лесом, все целился вас спалить… Ну, и решил на вас поближе посмотреть.

– Ну, и как мы тебе кажемся?

– Людьми, – ответил оборотень загадочно и повернул в лес.

– Прощай! – молвил ему Буян.

– Слушай, а может, еще останешься? – окликнул Властимир. – Нам в болоте дорогу покажешь…

Оборотень ответил уже из-за деревьев:

– Солнце скоро встанет. Должен я до первого луча его у себя в избушке оказаться, иначе смерть мне. А в болоте поезжайте все прямо и прямо, никуда не сворачивая. И ни с кем не заговаривайте – а то в яму к болотнику попадете. Он в нее всех сажает, а выпускает только тех, кто ему служить пообещается до самой смерти. Так что даже ежели мать родная вам встретится, не оборачивайтесь на нее, коли жить хотите.

– А другой дороги нету? – голос Буяна чуть дрогнул.

– Из этого леса-то? Есть. Но вам в другую сторону надобно, та вам не подойдет.

– Это почему еще? Нам все едино! И откуда ты знаешь, что нам подойдет, а что нет?

Буян еще горячился, но Властимир придержал его за локоть.

– Перестань языком молоть, – строго приказал он. – Не доведет он тебя до добра!.. Весь свет уже, верно, прознал, что я еду со Змеем ратиться, вот и этот медведь – тоже…

Властимир посмотрел вслед оборотню, но тот уже пропал из виду.

Над болотом, казалось, витали какие-то чары – они ехали целый день, но не встретили ни единой птахи. Только мошкара вертелась перед лицом, мешая говорить и набиваясь в нос и уши. Буян мотал головой и тихо бормотал что-то под нос, непотребными словами поминая всех летучих тварей на свете.

Вокруг стелилась унылая болотная равнина, которую немного оживляли лишь островки леса и бочаги с водой. Но та вода была мертва – даже лягушки не прыгали в нее при виде всадников. И кони сами не просились пить. Небо заволокло тучами. Лишь изредка сквозь них проглядывало солнце, словно уже пришла осень.

После полудня решили ненадолго остановиться, дать роздых лошадям, которые не знали его с ночи. Друзья присели на невысокий холмик, вытянув ноги. Жеребцы стояли поодаль, опустив головы и время от времени пытаясь щипать жесткую болотистую траву.

Буян не мог долго сидеть на месте. Он вскоре вскочил, прошелся туда-сюда, оглядываясь. Равнина тянулась в стороны, сколько хватало глаз.

– Чтоб сдохнуть тому оборотню! У, нечистая сила, – вдруг выругался он.

– Ты чего, Буян, взъелся-то? – спросил князь.

– А то как же, княже? Указал нам дорожку проклятый медведь. А про то, сколько дней нам по этому болоту идти, не сказал! Вдруг по нему ходу целый месяц или бодее? И что вообще это за болото чудное? Кто в нем, кроме болотника, водится? И как этот болотник выглядит? Человек ли он или нелюдь вроде лешего?

– Да замолчишь ты хоть когда? Что у тебя язык за зубами не держится?

– Потому я им и мелю, что сейчас молчать придется, – загадочно изрек гусляр и указал вдаль: – Гости у нас!

Властимир вскочил и с удивлением увидел, что по кочкам, несомненно хорошо зная дорогу, в их сторону скачет всадник на вороном добром коне. Незнакомец припадал к гриве, темный плащ его бился позади на ветру.

Подъехав к островку, он осадил коня и сорвал с головы воинский шлем.

Воин был еще молод, безус – лет на пять-шесть помладше Буяна. На узком юном лице сверкала хищная улыбка. Одет он был во все темное – даже меховой воротник плаща был черен.

Обут он был в высокие сапоги с острыми носами, а одет в синие порты и короткополую епанчу с мехом по вороту, перетянутую поясом, к которому крепились ножны с ножом. Меч его висел сбоку седла.

Незнакомец тряхнул черными жесткими кудрями и спросил весело:

– Что вы за путники за такие? И что в болотах делаете?

Властимир заметил, что Буян уже открыл рот – для того, чтобы ответить всаднику: «Не твое дело», – но успел стиснуть ему руку.

– Ты чего? – удивленно прошептал Буян.

– Нам оборотень что велел? Ни с кем не заговаривать, пусть даже мать родная… или Прогнева, – задел князь гусляра за живое. – Иначе бототник нас к себе заберет. Забыл? А парень этот не нашего вида человек, таких я не встречал в наших краях.

– А что же чужак в ваших родных болотах делает? – весело спросил парень. – Имя мое вам ничего не скажет, а о деле поведать могу. Послали меня, чтоб двоих людей найти да весть им передать добрую. Должны они где-то здесь быть – в болоте. Вас, вижу я, двое. Так, может, вы и есть те, кого я ищу?

Чтобы не отвечать, друзья подошли к своим лошадям и занялись осмотром их сбруи. Незнакомый парнишка не спешил уезжать.

– Я даже уверен, что это вы и есть, – молвил он решительно. – Мне сказали – один из них князь из города Резани, а другой – гусляр. Мы их в Новгороде потеряли, да…

Услышав про Новгород, друзья не выдержали и взглянули на парня. Тот довольно улыбнулся:

– Что, попал верно? Ну, давайте знакомиться. Я – Пепел, Лисохвостов подручный, а вы кто?

Скажи он – Чистомыслов, Буян, может быть, ему и поверил – он хорошо помнил волхва. Но имя его помощника, Лисохвоста, гусляру было неизвестно. Он вскочил в седло и кивнул князю: пора, мол, в путь. Властимир оседлал Облака, и друзья отправились дальше.

Пепел тащился чуть позади и время от времени начинал снова:

– Ну сколько раз можно повторять, что я как раз вас и ищу? Третий день из седла не вылезаю! Мне уж эти болота до смерти надоели! И кто вам чушь такую сказал, что здесь нельзя ни с кем разговаривать? Я же говорю – и ничего!

Трудно было молчать, когда так и тянет сказать крепкое слово, чтобы этот навязчивый отстал. Но даже Буян ехал словно в рот воды набрал. Пепел, видно, понял, что таких не уговоришь, и отстал со словами:

– Ну и ладно! Ну и блуждайте по вашим болотам без конца. А я домой поехал! Прощайте!

Он повернул коня и поскакал обратно по своим следам. Провожавший его взглядом Буян еле удержался, чтобы не сказать: «Скатертью дорога!»

Однако после отъезда незнакомца им и между собой расхотелось разговаривать. Что это за место за такое, где за слово человеческое такая кара положена?

Вечерело. Солнце не спеша спускалось к западу, окрашивая небо в рыжие и алые цвета и предвещая прохладный ненастный день. Усиливающийся ветер тащил по небу все новые и новые облака, собирая их над болотом. Быстро темнело.

Друзья выбрали местечко повыше и подальше от окон с водой – известно, что всякая нечисть страсть как любит именно там заблудших подкарауливать. Лошадей привязали так, чтобы не подошли к озеркам даже случайно – лишиться коня было нельзя.

Пока было светло, наломали веток, запалили костерок. Чтобы не слишком донимала мошкара, Буян бросил в огонь пучок травы беляницы. Над островом стал стелиться пахучий дымок.

Друзья сидели у огня друг против друга, чтобы видеть, что творится у каждого за спиной. Но ни единый шорох не тревожил покоя болота – только хрустели травой лошади.

– Слушай, Буян, – подал голос Властимир, – я вот все о том парне думаю, о Пепле… Если его Змей послал, то почему на нас до сих пор не напали?

– Нападут на нас, как же! Мы же его с собой не взяли – где ему на нас Змея навести.

– Верно говоришь, только он ведь мог и впотай по следам пойти, а костер наш издали видать.

– Его бы мы тоже приметили, – обнадежил князя гусляр. – Только вот что, Властимир, ради нас самих – давай-ка поменее меж собой судачить. А то, кто знает – может, болотник и на такие речи людей имает?

– Да ты что, Буян! Белены объелся? Тогда болотник бы Пепла сразу заглотнул, еще как он впервой рот открыл!

Буян не ответил – он во все глаза смотрел за спину Властимиру.

– Прав ты был, княже, – шепнул он сдавленно. – Следил за нами парень тот, а может, не парень то был вовсе, а самый болотник… Гляди!

Резанец обернулся. В ночи к ним медленно двигалось несколько огоньков голубого цвета. Они мерцали, переливались, будто сюда шли люди с необычными свечами. Потом друзья с ужасом увидели, что точно такие же огни горят со всех сторон.

Путники вскочили, озираясь. Огоньков было все больше, и они уже образовывали четкий круг. Лошади испуганно жались друг к другу.

Издалека, из самой, казалось, сердцевины ночи, послышался громкий призывный вопль, словно кто-то тонул в болоте. Огоньки задвигались скорее, торопясь окружить двоих на острове.

– Уходить надо, Властимир, – быстро шепнул Буян.

– А куда?

– Все равно. Куда глаза глядят, только не туда, где кричали, – вдруг это болотник?

– Скаженный! Ночью по болоту?

– Нас так и так словят… Эх, оберег молчит! – Буян с досадой ударил себя в грудь.

Со всех сторон послышался многоголосый хохот и бормотание десятков голосов.

Буян опрометью кинулся к лошадям и вскочил на спину Воронка.

– Торопись! – закричал он, вздыбливая жеребца. – Не время мешкать!

Он указывал куда-то во тьму, и Властимир решил, что оберег что-то подсказал-таки гусляру, а потому тоже оседлал Облака.

Еле дождавшись, пока друг сядет в седло, Буян погнал Воронка в болото.

Огоньки устремились за ними. Те, на которые они направлялись, вдруг вспыхнули так, что лошади замерли в испуге и шарахнулись в сторону. С трудом найдя опору под ногами, они вынесли всадников на тропу, но огни не дали им сделать и шага. Они теснились вокруг с шипением, толкая лошадей с тропы в болото. Задние ноги Облака вдруг с чавканьем ушли куда-то по бабки. Заржав, жеребец брыкнулся – что-то темное оторвалось от копыт и тяжело плюхнулось в воду.

И вдруг за кольцом огоньков замелькало непонятно что – человек не человек, да так стремительно, что сомнений не оставалось – это сам болотник. Люди и лошади замерли. Властимир пожалел о том, что его меч сломан, хотя неизвестно, поможет ли меч против болотной нелюди. Вдруг огоньки злобно зашипели, и черный как ночь всадник вынырнул из темноты и помчался по тропе.

Что заставило друзей броситься за ним – они так и не поняли. Все решили лошади, разом перестав слушаться повода. Они поскакали за всадником, который мелькал впереди, отчаянно гоня своего коня.

Началась слепая скачка в ночи. Друзья почти не видели того, кто скакал впереди. Тьма была – хоть выколи глаза. Всадника можно было распознать только по чавканью и всплескам копыт на болотной тропе. Жеребцами овладело настоящее исступление – они летели так, словно на каждой паре ног у них выросли крылья. Позади ревела и ухала отстающая постепенно нечисть.

Месяц наконец вырвался из-за туч и осветил равнину, которую пересекала река. Восток розовел, предупреждая новый день. Слева вставал темный лес, но черный всадник помчался направо, вдоль берега реки, и друзья старались не отставать от него ни на шаг. Сделать это было трудно – под незнакомцем был на диво сильный конь. Как ни погоняли Властимир и Буян своих лошадей, догнать не могли.

Неожиданно всадник осадил коня на вершине небольшого холма и поднял руку. Друзья поравнялись с ним. Рассвело достаточно, чтобы они с удивлением узнали в нем того самого упрямого Пепла, что приставал к ним в болотах с разговорами.

Юноша весело улыбался, чем-то напоминая Буяна.

– Что я говорил? – воскликнул он. – Я же все эти дни за вами ехал. На пожаре только след потерял… Теперь можете говорить без страха – болото осталось далеко позади.

– Кто ты? – спросил Властимир.

– Имя мне – Пепел, я говорил уже. А вот кто я… Не важно! Важно другое – вы целы и невредимы.

– Кто послал тебя? Боги?

– Называйте их так, коли охота, – дернул плечом Пепел. – Они мне не велели ничего рассказывать – если случай выпадет, они сами явятся и скажут. А нет – что ж, значит, так суждено. Здесь мы расстанемся. На прощанье скажу вам то, что велели передать. Первое – будьте очень осторожны. Змей вас в первый раз только испытывал, теперь же он хочет вас уничтожить. Попадетесь к нему – живыми не выберетесь, и мы вас не спасем, не успеем… А второе…

– Погоди, – остановил его Буян. – Тебе, я вижу, многое ведомо. Скажи, Пепел, не знаешь ли ты, где в поле на холме дуб стоит об едином суку, на том суку ворон седой сидит, не вставая. Нам бы до того дуба добраться…

– Это-то вы и сами узнаете скоро, – улыбнулся Пепел, – коли вокруг посмотрите!

Он махнул рукой, и гусляр увидел на востоке высокий холм. На нем зоркий глаз мог различить дерево.

– Он? – выдохнул Буян.

Пепел не ответил, съезжая с холма.

Друзья помахали ему на прощанье и отправились на восток, к холму.

Сидящий на суку ворон был очень стар. У него давно не было сил самому летать за добычей – пищу ему носили другие птицы. Порой и люди тоже, останавливаясь под деревом, угощали его. На земле лежали пустые лукошки и кувшины. У ворона давно ослабли крылья, поседели перья, когти вросли в кору дуба. Он почти все время спал.

Разбудил его шум крыльев. Старый ворон приоткрыл один глаз. Над суком кружили два сокола. Один из них держал в когтях убитую утку-чирка. Сокол с пустыми лапами сел подле ворона, второй парил над вещей птицей.

– Что вам здесь нужно, люди в облике птиц? – ворчливо вопросил ворон.

Он говорил так тихо, что его расслышал только один сокол.

– Нам нужно, о ворон-отец, чтобы ты сказал двум нашим друзьям то, что мы выведали для них, – ответил сокол. – А за это мы тебя угостим. Этого чирка мы убили только что.

Второй сокол осторожно сел и положил птицу к лапам старика. Ворон стукнул клювом в глаз чирку.

– Что за друзья у оборотней? – спросил он чуть мягче.

– Люди. Славяне, нашего языка и рода. Они отправились в опасный путь, чтобы убить Змея, что землю нашу зорит, только не знают они, как одолеть его. Мы вызнали, что есть только одно оружие, способное убить Змея…

Ворон покосился на говорившего одним глазом.

– Что за оружие? – произнес он тихо.

– Агриков меч. Лишь он, единый на всем белом свете, Может отсечь голову главному Змею и пересилить его силу. Чуть возьмет его человек в руки и мощнее любого чудища сделается.

– А как же эти двое вышли на бой? – старик хрипло рассмеялся. – Ведь Змея без Агрикова меча не одолеть. Глупцы!..

– Ты старше и мудрее, ворон-сед, – сдержанно заговорил один из соколов, – а мы наполовину люди и потому можем ошибаться, но сейчас именно ты дал маху. Эти люди убили уже одного младшего Змея, а другого ранили. Змею тогда удалось ускользнуть, но теперь…

– Он ускользнет от них точно так же! – рассмеялся ворон, покачиваясь на суку.

– Что ты говоришь? – разом воскликнули оба сокола.

– Одного меча еще недостаточно, – ехидно молвил ворон. – Есть еще кое-что, без чего даже с мечом Агрика ваши люди будут слабее котят перед Змеем, но тайну эту знаю один я, только я, потому что я старше всех птиц в мире!

Он гордо выпятил худую грудь, гордясь собой. Подслеповатые глаза его сверкали, клюв раскрылся, лохматые перья встопорщились. Он даже попытался переступить с ноги на ногу, забыв, что когти его давно вросли в кору дерева. Пытаясь поднять лапу, он не удержал равновесия и чуть не упал – помешало ему в этом только то, что он не мог сдвинуться с места.

Соколы чуть не рассмеялись, и это рассердило ворона.

– Прочь отсюда! – закричал он гневно, топорща перья. – Чтоб духу вашего тут не было! Вздумали еще надо мной насмехаться, сосунки человеческие!

Соколы взлетели, закружили над дубом.

– Ты не забудешь, ворон? Передашь им? – спрашивали они.

– Летите прочь, иначе вас растерзают на части! – крикнул им ворон. – Ничего я не скажу – сами со своими друзьями договаривайтесь, если они захотят с вами, оборотнями, разговаривать!

И он отвернулся.

Соколы тихо присели на край сука. Здесь их от ворона отделяла листва, и тот не мог их увидеть.

– Как думаешь, Ярок, старик сдержит слово? – спросил один из них. – Мы так торопились! Я думал, у меня крылья отвалятся!

– Не ведаю, брат. Боюсь, что мы прилетели поздно и они уже здесь побывали. Мы столько времени провели под землей, что могли ошибиться в днях. И где их искать, не знаю!

Ярок уже подумывал о том, как бы самим предупредить друзей О мече, но его удерживала та мысль, где ворон говорил об одном условии. Что это за тайна, без которой даже волшебный меч Агрика бессилен? И меч ли это вообще? Он вспомнил, что сказал тогда пришелец – он подслушивал под кроватью Прогневы, когда та заставила Ркая разговориться. Тогда он сказал: «Оно только выглядит как меч…» Что это значит? Девушка удовольствовалась ответом и не стала выяснять, что это означает, а сами близнецы плохо разбирались в мечах.

Вдруг дуб, на котором сидели птицы, чуть качнулся, хотя ветра не было. Ворон не обратил на это никакого внимания – Он клевал тушку чирка, – но соколы встрепенулись и поднялись в воздух.

Взлетев повыше, они увидели, что холм начинает медленно поворачиваться. Вытянутый сук указывал раньше на запад, а теперь стал указывать на север, так что седой ворон оказался сидящим лицом к востоку. Но он даже не заметил поворота и продолжал клевать птицу.

Дуб повернулся еще немного, выравниваясь по солнцу. Соколы с высоты оглядели холмистую равнину, рассекаемую рекой, и увидели, что со стороны реки к дубу не спеша приближаются двое всадников. Зоркие глаза хищников легко узнали князя и гусляра.

– Успели, – молвил Ярок. – Они только подъезжают.

– Любопытно знать, старик расскажет им хоть что-то?

– Должен, а если нет, то это придется сделать нам.

– Но они нас еще не видели в облике птиц и вообще в ином облике! А что, если гусляр будет стрелять? Лук у него хороший, стрелы соком колюки-травы пропитаны. Такие стрелы бьют без промаха. Захочет удаль показать…

– Они не будут стрелять в соколов – не такие люди, – возразил брат. – Мы подождем здесь.

И соколы повисли в воздухе, словно выглядывая мышей-полевок, но на самом деле следя за всадниками.

Буян и Властимир поняли, что достигли цели. Они издалека увидели, что дуб двигался, как и сказали гусляру ветры. Подъехав ближе, они увидели и самый сук – длинный, корявый, он не казался уродливым на огромном кряжистом дубе. Узловатые корни вылезали из земли почти на полсажени. Земля за века жизни дерева здесь была истощена так, что близ него были только камни да песок. Под густой тенью дуба-великана не росло ни травинки – весь холм закрывали его ветви.

Пораженные необычной величиной дуба, его толщиной и высотой, его старостью и статью, друзья не сразу заметили седого ворона. Он сидел на самом большом суку, но не на его конце, видимом издалека, а ближе к стволу, наполовину скрытый листвой. Ворон же не обратил на них внимания – он сосредоточенно клевал чирка, разбрасывая вокруг его перья. Он придерживал утку одним свободным пальцем.

Ворон размерами был не меньше орла. Его тяжелый клюв был длиной почти с ладонь Буяна. Глаза же его, светло-голубые, казались слепыми. Алая кровь чирка окрасила его грудь и придавала ворону зловещий вид.

Когда всадники поравнялись с деревом, ворон оторвался от еды и проскрипел:

– Кто вы такие?