Текст книги "Остров Эллис"

Автор книги: Фред Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
О, МОЙ МУЗЫКАНТ В СТИЛЕ РЭГТАЙМ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Элегантно одетая публика, заполнившая Театр Бельведер, встала, аплодисментами приветствуя знаменитую актрису, склонившуюся в низком поклоне. Затем, подражая знаменитому жесту Сары Бернар, под занавес, Мод Чартериз выпрямилась и, прижав обе руки к губам, послала в зал воздушный поцелуй, а затем в широком жесте свела перед собой руки, как бы обнимая всех в зале. Это им понравилось. Им нравилась ее царственная красота. Она вступила в возраст, когда женщинам присуща элегантность, и им импонировала эта элегантность.

Мод Чартериз была обаятельной и обладала приятной внешностью. За исполнение главной роли в спектакле «Леди Фредерикс» она получала значительную сумму в две тысячи долларов. Ее обожали тысячи нью-йоркцев – поклонники театра и ее самой.

«Мир у моих ног. А мне только тридцать семь, —торжествующе думала она, отступая вглубь сцены, пока перед ней опускался занавес. – Миру моих ног».

Ее костюмерша по имени Вивьен снимала с Мод парик, когда театральный посыльный появился у двери ее уборной.

– Мисс Чартериз, там, у входа на сцену, один человек хочет вас видеть, – сказал он. – Но он не похож на джентльмена. По правде говоря, он больше похож на бродягу. Но он уверяет, что знаком с вами.

– Бродяга? – недоверчиво переспросила Мод, глядя на него в свое зеркало.

– У него итальянская фамилия. По-моему, Санторелли. Говорит, что работал садовником у вас в Италии.

«Марко!» – внезапно она вспомнила Калабрию и свою виллу д'Оро, вспомнила располагающий к лени, весь пропитанный солнцем полдень на выходящей к морю террасе. И прекрасного Марко…

– Проведи его сюда, Тедди, – сказала она. – Вивьен, дорогая, сенатор Огден сейчас ждет меня в своей машине перед театром. Не будете ли вы так любезны спуститься вниз и сказать ему, что я задержусь на несколько минут?

– Да, мадам.

Оставшись одна, Мод зашла за ширму, чтобы надеть свое светло-голубое вечернее платье. Один из самых богатых людей Нью-Йорка, сенатор Фиппс Огден, пригласил ее на ужин с шампанским в ресторан Дельмонако. Ей нравился влюбленный в нее сенатор и обольщало наличие всех этих миллионов у янки, но при этом он мог и немного подождать. Ей было очень любопытно вновь увидеть Марко и узнать, что с ним стало после двух лет, проведенных в Америке.

Она сама была несколько удивлена тому, насколько это ее взволновало.

Однако, первое, что испытала она при его появлении, было легкое разочарование. Он, действительно, был похож на бродягу. Его дешевый костюм был весь в грязи, потрепанная шляпа, которую он держал в руках, похоже, была украдена у лошади. Ему бы не мешало побриться и постричься… Он выглядел, как бездомный итальяшка.

– Итак, Марко, – произнесла она, выходя из-за ширмы, – похоже, ты еще не завоевал Новый Свет. Но все равно мне приятно увидеть тебя снова. А как продвигается твой английский?

– Все лучше и лучше, синьора. Ваши уроки мне очень помогли.

– Рада слышать это.

Она подошла к нему вплотную и стала разглядывать его более внимательно. Ее глаза медленно скользили, начиная с его поношенных ботинок, вдоль его тела и наконец остановились на его лице.

«Ему необходимо помыться, —подумала она, – но, Боже мой, он же самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо видела в жизни!»

– Ты видел спектакль? – спросила она.

– Я не мог купить билета, у меня нет денег.

– Ну да, конечно. Это же совершенно очевидно, – она несколько поколебалась. – Ну, так что же?

Она бы сказала, что с ним случилось какое-то несчастье.

– Синьора однажды предложила мне работу, – вымолвил он наконец. Казалось, каждое слово обжигало ему губы. – Вы помните?

– О, да!

– Ну, я… мне нужна работа… теперь.

Их глаза встретились.

– Понятно. Теперь ты не такой гордый.

– Я не могу позволить себе быть гордым.

Слегка усмехнувшись, она подошла к туалетному столику, открыла кошелек и извлекла из него какие-то деньги.

– Вот тебе пятьдесят долларов, – сказала она, передавая их ему. – Купи себе приличную одежду, помойся, а завтра утром придешь ко мне в номер в гостинице «Уолдорф Астория». Скажем, в десять часов. И тогда мы все обсудим.

Марко посмотрел сначала на деньги, потом на Мод. Он сам себе был противен.

– Спасибо вам, – с трудом он выдавил два слова и вышел из комнаты.

Мод Чартериз все еще улыбалась.

Ее номер на пятом этаже отеля «Уолдорф Астория» выходил окнами на Тридцать четвертую улицу и Пятую авеню, а на углу по диагонали высился новый красавец-магазин «Альтман». Из своих окон она могла проследить те значительные перемены, которые произошли за последние годы именно на Пятой авеню: машин было уже гораздо больше, чем лошадей. Однако, новшества в чем-то другом, куда менее заметно, вытесняли живучий девятнадцатый век в первое десятилетие двадцатого. Четыре месяца тому назад на вечеринке на вилле под Парижем Мод встретила двадцатилетнюю неудавшуюся актрису с не очень хорошей репутацией. Девица, внебрачная дочь мелкого торговца, жила в то время с богатым французским коннозаводчиком по имени Этьен Базан и открыто бросала вызов помпезной моде богатых с их плюмажами, вычурными платьями и огромными, как колесо телеги, шляпами тем, что одевалась скорее как школьница, нежели как дама. Ее белые воротнички и спортивного покроя платье произвели на Мод такое сильное впечатление, что она купила несколько платьев такого стиля у молодой Габриэль Шанель, не подозревая, что через пятнадцать лет эта женщина произведет переворот в моде и швырнет последний ком земли в могилу девятнадцатого века.

И сейчас на Мод было одно из этих платьев, в котором она тоже походила на школьницу. Она сидела за столиком в гостиной своего роскошного номера и, глядя на Марко, потягивала мелкими глотками кофе. Марко стоял перед ней, чувствуя себя очень неловко в новом костюме, купленном на ее деньги.

– Значит, работа в доках тебе не понравилась. И грузовик свой ты разбил, – произнесла она и сделала еще один глоток кофе. – Так что пока твоя жизнь в Америке далека от того, чтобы назвать ее сказочной или прекрасной. Но я бы сказала, мне нравится то, что ты хотя бы попыталсяначать свое дело. По крайней мере, это говорит, что у тебя есть амбиции, о существовании которых я всегда подозревала. А теперь ты готов заняться распродажей всех своих чар, чтобы только получить то, что американцы назовут авансом.

– Если бы у меня было пятьсот долларов…

– Да, да! Я знаю – ты смог бы основать автомобильную империю. А почему ты думаешь, что твои достоинства стоят пятьсот долларов?

Он пожал плечами.

– Ты хоть осознаешь, – продолжала она, – что я не какая-нибудь старая ведьма? Я всемирно известная актриса, и у меня было – и есть до сих пор – много мужчин. Мужчин, имеющих и воспитание, и образование, не то что какой-то там неотесанный деревенский парень, за которого мне придется краснеть в обществе.

– Но синьора сама предложила это…

– Да, я знаю. Синьора сделала тебе предложение. Я допускаю, что синьора имеет некоторую слабость к итальянцам. Так какой же сумасшедший план созрел в твоей голове? – спросила она.

Он опять пожал плечами:

– Все, что пожелает синьора…

Она побарабанила по столу своими наманикюренными ноготками, обдумывая его слова.

– Видишь ли, Марко, если мы вернемся к этому отвратительному, ничтожному соглашению, кончится это тем, что ты меня возненавидишь. Себя ты уже ненавидишь сейчас, ненавидишь за то, что пришел сюда. О, не пытайся это отрицать. Я знаю, что говорю. У тебя есть определенные внешние данные для того, чтобы быть «жиголо», но ты не тот человек, чтобы стать им, что мне в тебе и нравится. Это делает тебя еще более привлекательным. Я не выношу праздных мужчин, ненавижу слоняющихся бездельников. В тебе же есть что-то очень земное и привлекательное.

– Я рад, что синьора находит меня привлекательным.

– Не наглей. Если я купила тебя, то куплю тебя только вежливого.Вопрос в том, стану ли я тебя покупать.

– Вы не стараетесь облегчить себе эту задачу, – сказал он, выходя из себя.

Он чувствовал себя куском мяса в мясной лавке.

– А почему я должна себе что-то облегчать? Козыри в моих руках – это деньги, а это самые большие козыри в жизни. О, я представляю, Марко, что ты сейчас чувствуешь. Я не раз оказывалась в твоем положении в офисах менеджеров, где я должна была пускать в ход свои чары,чтобы получить роль, которую я хотела. Это мир мужчин, и я должна была всю свою жизнь сражаться с ними, чтобы достичь того, что я имею сейчас. Эта постоянная борьба несколько закалила меня, сделала чуть циничной, но тем не менее я выстояла.

Она раскрыла сумочку и достала оттуда золотой портсигар и зажигалку. Взяв из портсигара сигарету, она поднесла ее к губам, а зажигалку протянула Марко. Он вспомнил. Взял зажигалку и помог ей прикурить. Она выпустила дым и продолжила:

– Мой отец, что, может, звучит невероятно, был приходским священником в Линкольншире. Он отрекся от меня, когда я ушла в театр. Он считал эту профессию непристойной. Даже сейчас он отказывается разговаривать со мной. Мой муж, любящий порисоваться Эдмонд Чартериз, имел обыкновение напиваться и бить меня. А потом, пять лет назад он забрал все мои деньги и сбежал в Бразилию с русской балериной. Затем были все эти менеджеры, которые, скажем так, «использовали» меня, впрочем, в той же степени, как и я их. Я боролась с мужчинами всю свою жизнь. Однако, теперь ситуация несколько изменилась. Сейчас здесь, в этой комнате, ты и я – это уже мир женщины. Не так ли? Если бы я была мстительной, то это был бы подходящий момент.

Она снова затянулась сигаретой.

– И все-таки я мстительна. Сними одежду, Марко…

У него расширились глаза:

– Что..?

– Раздевайся. Я никогда не покупаю товар, хорошенько не разглядев его. Я хочу посмотреть тебя.

– Нет!

– О-о! Знаменитая мужская гордость? Когда женщины раздеваются перед мужчинами, это ничего, они могут смотреть на них масляными глазами и распускать слюни, но совсем другое дело, если все наоборот? Очень хорошо, можешь не раздеваться. И желаю успеха твоей автомобильной империи.

– Вы намеренно стараетесь унизить меня!

Она улыбнулась:

– Конечно, стараюсь. Это – часть удовольствия. Прощай, Марко.

Он в ярости смотрел на нее.

«Деньги, —думал он, – деньги! У нее они есть, и я могу получить их у нее. Деньги… Я должен получить деньги!»

Он медленно снял пальто. Затем развязал галстук и стал расстегивать рубашку. Она наблюдала, как зачарованная, продолжая курить сигарету. Когда он снял с себя все, она отбросила сигарету, поднялась и, медленно осматривая его, обошла вокруг.

– Ты сложен просто великолепно, – сказала она. – Но откуда у тебя на руках эти ужасные шрамы?

– Я одолжил деньги у ростовщика. А когда не смог вернуть их, он привязал меня к радиатору.

– Бог мой! Это же инквизиция! Ты серьезно?

– Совершенно серьезно.

– Значит, ты был просто дураком, обратившись к ростовщику. Тебе следовало сначала прийти ко мне.

– Об этом я не подумал. Да и не очень я уверен, что мне лучше иметь дело с вами.

– Разумеется, это лучше, дорогой мальчик. Конечно, лучше. Знаешь, мне особенно нравится твоя спина. Я всегда имела пристрастие к мужским спинам, а твоя совершенно особенная. Такая ровная и сходит буквально на конус…

Она легко провела рукой по его спине, а затем коснулась ягодиц.

– А от твоего зада я просто без ума.

– Пускаете слюни, – сухо спросил Марко.

– Определенно, – прошептала она, целуя его в плечо. – По-моему, мы уже можем заняться делом.

Через три дня, прыгая через две ступени вверх по лестнице дома на Черри-стрит, он мчался к себе, буквально ворвавшись в свою комнату. Джейк сел на постели, продирая глаза:

– Марко! Где ты пропадал?

– Слушай, мы уезжаем из этой дыры. Одевайся.

– Но тебя не было три дня?..

– Никаких вопросов. Собирайся. Пошли. Мы переезжаем.

– Куда?

– Увидишь. Давай!

* * *

Часом позже Марко отпер замок в двери квартиры на первом этаже очень красивого городского дома на площади Святого Луки в Гринвич Виллидж, и два молодых иммигранта вступили в большую пустую гостиную. Потолки были высокие, а два больших выходивших на юг окна смотрели на парк, раскинувшийся на противоположной стороне улицы. В вечерние часы он дарил им прохладу. Здесь был и камин с красивой деревянной полкой. В дальнем конце гостиной двойная дверь вела в другую большую комнату, выходившую окнами в сад за домом.

Джейк оглянулся вокруг.

– Это чье?

– Мое, – ответил Марко. – Наше! Пошли, я тебе покажу. Эта задняя комната обычно использовалась как столовая… Посмотри, какой красивый сад… А какая кухня! Новая газовая плита, холодильник, раковина с водопроводной водой – все! И ты не поверишь, Джейк, – ванная! Смотри! Видишь? Туалет, ванная, раковина. Больше никаких уборных во дворе!

Он торжествующе улыбался, когда Джейк во все глаза разглядывал белую ванную комнату и кухню.

– Но такое место должно стоить состояние, – задумчиво проговорил он.

– Сорок долларов в месяц. Я уже подписал контракт с хозяйкой, очень приятной старой леди, которая живет наверху. Разве не красиво?

Джейк смотрел на него, на новый хорошего покроя темно-синий костюм.

– Но где ты возьмешь деньги? – спросил он.

– О чем ты беспокоишься? Я плачу за квартиру сейчас, а когда тебе удастся продать песню, ты отдашь мне. Джейк, мы не вернемся обратно в крысиную нору на Черри-стрит. Мы будем жить, как американцы.

Джейк отрицательно покачал головой.

– Я не могу позволить тебе делать это для меня… – сказал он.

– А почему бы и нет? Мы ведь друзья, верно?

– Разумеется, но… Марко, где ты взял деньги?

Юный итальянец вздохнул.

– Ну, хорошо. Я расскажу тебе. Я пошел к мисс Чартериз. По-моему, ты обычно смеялся, когда я рассказывал тебе о ней, а она… Ну, я ей нравлюсь. Понимаешь? И… хм… Ну, черт возьми, я теперь ее молодой человек.

Джейка, казалось, хватил удар:

– Ты хочешь сказать, она платиттебе за..?

– Послушай! Это наш секрет. Хорошо? Но я скажу тебе правду. Она без умаот меня. Она и стонет, и вскрикивает… она просто сходит с ума, как старая ведьма в огне. Я был у нее в гостинице и даже курил. Смотри, настоящее золото! А внутри… Это она мне дала, – он достал золотой портсигар из кармана пиджака. – Она купила его для меня у Тиффани, а я даже не курю. Настоящее золото. А посмотри внутри: «Моему юному богу – Марко». Как тебе это нравится? Она купила мне этот костюм у «Братьев Брукс», кучу рубашек, ботинки… Она просто без умаот меня! И смотри – у меня чековая книжка. Она открыла мне счет в банке. Я намерен купить два новых грузовика и буду иметь колоссальный успех. Как ты на это смотришь?

Молчание.

Марко водворил на место портсигар и чековую книжку.

– Я понимаю, о чем ты думаешь, – произнес он тихо. Я – «жиголо». И ты прав. Я этим совсем не горжусь. В. действительности, я даже, пожалуй, стыжусь этого. Но, Джейк, Бог наградил тебя талантом писать песни. И тот же Бог не дал мне практически ничего, кроме того, что женщинам нравится смотреть на меня, и я неплох для них в постели. Что же я, сумасшедший, чтобы не воспользоваться этим? И в Италии молодые люди оказывают подобного рода услуги богатым женщинам. Вот я и подумал, какого черта, Марко, ты не можешь заняться этим в Нью-Йорке и выбраться таким образом из этих трущоб.

Он как-то робко взглянул на Джейка.

– Ты… хм… мы по-прежнему друзья?

Джейк буквально давился от смеха.

– Что же тут смешного?

– По-моему, это просто замечательно, – смеялся Джейк. – Я так рад,что мы выбрались с Черри-стрит.

– Значит, ты переезжаешь вместе со мной?

– А ты как думал? Конечно, переезжаю. Я бы хотел, чтобы какая-нибудь старая богачка заплатила бы мне тоже.

Теперь они, похлопывая друг друга, хохотали оба.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– Твои размышления не стоят и цента.

Бриджит О'Доннелл опиралась о металлическую ограду балкона, выходившего на Большой зал Иммиграционного центра Эллис Айленд. Она обернулась к стоявшему позади нее Карлу Траверсу.

– Я просто наблюдала за иммигрантами, – сказала она, вспоминая тот день, когда она сама проходила через Эллис Айленд и представляя, чем каждый из них будет заниматься в Америке, и придумывая миллион историй, которые они будут рассказывать своим внукам.

– Вы поужинаете со мной сегодня вечером? – мягко спросил он.

Она вздохнула.

– Доктор…

– Карл, – поправил он ее.

– Если вы не против, здесь будет «ДокторТраверс», – сказала она. – А Карл – в Нью-Йорке. Я не хочу, чтобы о наших отношениях распускали сплетни.

– Так, мы поужинаем вместе? У меня дома. Я неплохо готовлю. На самом деле.

– Вы уже достаточно долго пытаетесь затащить меня к себе домой и, похоже, единственный путь прекратить эти уговоры – согласиться. Но никаких амурных дел.

– Никаких амурных дел.

Она работала с ним на Эллис Айленд уже месяц, и Карл Траверс безнадежно влюбился в нее.

И единственное, о чем он мог думать, были именно «амурные дела».

* * *

Он жил на втором этаже красивого кирпичного дома, построенного в викторианском стиле, на Гроув-стрит недалеко от Шеридан сквер. Он снимал там квартиру из двух комнат, заполненную, если не переполненную, книгами.

– Похоже, вы любите читать? – сказала она, войдя в комнату.

– Люблю. Книги – самое важное в моей жизни после медицины. И после вас.

Он прикрыл дверь, обнял ее и начал целовать.

– Позвольте мне хотя бы снять шляпку, – запротестовала она, легонько отталкивая его.

– Бриджит, я люблю вас.

– Продолжайте, продолжайте! Если бы вы были ирландцем, я бы сказала, что вы – безграничный льстец.

Она положила шляпку на столик, он помог ей снять пальто.

– Это совсем не лесть. Находясь с вами каждый день в офисе, я…

– Т-ш-ш, – она приложила палец к губам. – Вы очень приятный мужчина, и вы мне симпатичны. Но я не хочу, чтобы вы делали из себя дурака.

Она подошла к окну.

– У вас красивый вид из окна, – сказала она, глядя вниз на Гроув-стрит. – Мне нравится Гринвич Виллидж. Это очаровательное место, здесь забываешь, что живешь в таком большом городе.

Он подошел сзади и положил руки ей на плечи.

– Вы останетесь со мной на ночь? – прошептал он.

– Что вы сказали? Я – девственница.

– Тогда выходите за меня замуж.

Она обернулась и пристально посмотрела ему в лицо.

– Вы, что, серьезно? – мягко спросила Бриджит.

– Очень.

Она подошла к маленькому столику и села на деревянный стул. Минуту она размышляла. Затем подняла на него глаза.

– Если вы заявляете это столь серьезно, – сказала она, – думаю, вам стоит знать обо мне то, что не знает никто. Поклянитесь мне, что вы будете держать это в секрете.

Он был немного озадачен.

– Ну, я полагаю…

– Никаких «полагаю». Поклянитесь.

– Хорошо, я клянусь.

Она стала нервно перебирать пальцами, вспоминая Джейми. Она так давно хотела рассказать все это кому-нибудь. И, хотя она держала Карла на расстоянии, он ей был больше, чем просто «симпатичен». Если он действительно хотел на ней жениться, тогда именно сейчас был момент, чтобы подвергнуть его любовь испытанию.

Слезы наполнили ее глаза, когда она сказала:

– В Ирландии меня разыскивают за убийство.

Глаза Главного медицинского эксперта выкатились из орбит. Он опустился на стул.

– Кого… вы убили?

– Никого. Да и не смогла бы никого убить. Но некоторые люди, с которыми я была знакома в Дингле, – они были фении, и я не смогу назвать вам их имена – задумали совершить некий акт против англичан и решили, что они выкрадут одного из английских лордов. Таким путем они надеялись заставить английское правительство принять закон о самоуправлении Ирландии. Итак, они выбрали графа Уэксфорда – он был очень богат и обладал связями. И, кроме того, они знали, что Джейми питает слабость к женщинам, и они попросили меня, чтобы я помогла им. Они поклялись, что никогда не причинят ему вреда, что не тронут и волоса на его голове, а я была настолько глупа, что поверила им. Мы с Джорджи так или иначе собирались отправиться в Америку, и я рассчитала, что это будет моим последним делом на благо старой любимой Ирландии.

– И как вы помогли им?

Она посмотрела на него несколько отстраненно.

– Только что я говорила вам, что я девственница. Это неправда. Я была любовницей Джейми.

«Счастливый Джейми», —подумал Карл Траверс.

– Дело в том, – продолжала она, – что я влюбилась в него. Конечно, он был сноб и он был высокомерен, но… ну, он хорошо знал, что надо делать в постели. Потом они выкрали его, а я оказалась здесь. А через несколько дней из газет я узнала, что они убили его.

Слезы покатились по ее щекам.

– Клянусь,я никогда бы не сделала этого, если бы я могла предположить, что они пойдут на это. Но теперь: если бы англичане поймали меня, они бы меня повесили.

Она вытерла слезы.

– Итак, теперь вы знаете, что меня разыскивают за преступление и даже знаете больше: вы еще не передумали жениться на мне?

Он встал, прошелся по комнате, встал перед ней на колени и взял ее руку.

– Если вы станете миссис Карл Траверс, – прошептал он, – вы станете американкой, и они, по крайней мере, не смогут депортировать вас.

Бриджит мигнула от удивления. Она никогда не думала об этом.

Фиппс Огден был выбран на второй срок в сенат от штата Нью-Йорк, а до этого он был партнером Дж. П. Моргана. Он занялся политикой не из жажды власти, но, как он это понимал, ради служения обществу, что являлось семейной традицией на протяжении нескольких поколений. Его отец был послом при английском дворе в первой администрации Кливленда, его дед был Государственным секретарем при Милларде Филлморе, а его пра-прадед подписывал Декларацию Независимости.

Богатела Америка – богатели и Огдены, начав с морских перевозок, а затем занявшись банковским делом. Но уже дед Фиппса сделал Огденов очень богатыми благодаря своему хобби скупать недвижимость, чем он и занимался на Манхэттене еще до Гражданской войны, когда большая часть острова была еще занята фермерскими хозяйствами. В результате Фиппс являлся теперь владельцем довольно большого куска Ист Сайда, а его реальный доход ежегодно составлял более двух миллионов долларов.

Высокий, красивый, похожий на аристократа, с серебристой сединой, хорошо одетый, благородный, может, чуточку лишенный чувства юмора, но прекрасно воспитанный, один из известнейших людей в высшем свете Нью-Йорка, Фиппс познакомился с Мод Чартериз два года тому назад в Лондоне и буквально потерял голову. Тогда еще была жива его жена – теперь же, овдовев, Фиппс в свои пятьдесят шесть вел себя, как мальчишка, с тех пор, как Мод начала свои гастроли на Бродвее.

– Фиппс! – воскликнула Мод, открывая дверь своего номера-люкса в «Уолдорфе-Астория». – Почему ты…

– Знаю, знаю, я пришел без звонка, – сказал он, входя в дверь и вручая ей дюжину роз, – но ты избегаешь меня, и я испугался, что я тебя теряю.

– Дорогой, розы просто чудесные, но я немного простужена… – начала она.

– Мод – ты самая красивая женщина на нью-йоркской сцене и самая великая английская актриса…

– Хватит, хватит.

– …но ты и самая большая обманщица. Вчера мой друг видел тебя в «Братьях Брукс» с очень интересным молодым человеком. Так что, я думаю, у тебя нет простуды – ты просто меня избегаешь. Кстати, я приготовил для тебя один небольшой подарок, даже если у тебя нет простуды.

Она поставила розы в вазу и взяла у него из рук длинную бархатную шкатулку с гравировкой «Картье». Открыв ее, она достала браслет, усыпанный рубинами и бриллиантами.

– Ты знаешьпуть к моему сердцу, – сказала она, разглядывая браслет. – Он необыкновенно красив.

– Позволь мне надеть его тебе на руку.

Марко в соседней комнате быстро надел трусы и на цыпочках подошел к двери. Он увидел Фиппса, застегивающего на Мод браслет. Затем он увидел, как они поцеловались.

– Спасибо, дорогой, – сказала Мод. – Я люблюэкстравагантные подарки.

– Итак, что это был за молодой человек?

– О, дорогой, – проговорила она, пройдя к столику за сигаретой, чтобы выиграть время.

Когда прозвенел звонок, она с Марко занималась любовью.

– Надеюсь, ты не превратился в безумного ревнивца?

– Когда женщину, которую я люблю, видят на людях с молодым мужчиной вдвое моложе ее, я становлюсь безумно любопытным, – сказал он.

– Это не очень галантно, – ответила она, любуясь браслетом и взяв из портсигара сигарету. Он поднес зажигалку.

– Согласен. Так кто он?

– Его зовут Марко Санторелли. Он был садовником на моей вилле в Калабрии. Он очень хотел уехать в Америку, и я занималась с ним английским. На прошлой неделе он пришел ко мне в театр и сказал, что полностью разорился. Я пожалела его, – он на самом деле хороший человек – я купила ему кое-какую одежду и дала деньги, чтобы он смог выбраться. Обвиняемый просит, чтобы его оправдали.

Фиппс колебался.

– Ты покупала ему одежду в «Братьях Брукс»?

– Дорогой, ты же сам говорил мне, что это лучший магазин мужской одежды в Нью-Йорке. У меня нет привычки ходить по дешевым лавкам.

Он улыбнулся и поцеловал ей руку.

– Тогда обвиняемый оправдан. Извини, Мод, – сказал он. – Забудем об этом?

– Не знаю. Ты был очень подозрителен, очень настойчив. Я удивляюсь, как еще ты не бросился в мою спальню, чтобы искать там любовника под кроватью.

Марко, подслушивавший за дверью спальни, был изумлен ее выдержкой. Мод хорошо знала, как справиться с непредвиденной ситуацией.

Фиппс рассмеялся.

– Красивый молодой итальянский любовник под кроватью! Это замечательно!

Марко бросил взгляд на постель и пожал плечами. Все это не казалось ему столь замечательным.

– Так или иначе, позволь мне пригласить тебя на ленч, – сказал сенатор. – И там ты простишь меня.

– О, я уже прощаю тебя. Но ленч – это звучит заманчиво. Поезжай в Пикок Элли и подожди меня там, пока я приму душ и оденусь.

– А не мог бы я подождать тебя здесь?

Она мягко улыбнулась.

– О нет, дорогой, тогда мой молодой итальянский любовник, который прячется под кроватью, не сможет выйти.

Фиппс Огден расхохотался:

– Ты права! Я спускаюсь вниз… как, ты сказала, его зовут?

– Марко.

– Тогда Марко сможет надеть штаны и выскользнуть из спальни.

Марко казалось, что мужчина развлекается. Когда он, наконец, ушел, Мод вернулась в спальню, разглядывая браслет на руке.

– Кто это? – спросил Марко.

– Мой богатый сенатор. Взгляни, Марко, этот браслет – божественный. Он стоит не менее десяти тысяч долларов, – проговорила она.

Марко уставился на сверкающие драгоценные камни.

– И это даже не Рождество, – проговорил он.

– Для богатых Рождеством является каждый день.

Она обошла вокруг кровати и сказала:

– Фиппс очень мил, но у него совершенно отсутствует чувство такта. Он не мог прийти в более неподходящий момент.

Она легла на кровать и распахнула свое красивое шелковое кимоно, обнажив изящную красивую фигуру. Она улыбнулась Марко и протянула к нему руки.

– Мой молодой итальянский любовник может теперь закончить то, что он начал, когда его прервал Фиппс своим приходом, – сказала она.

Марко почесал подбородок.

– А может быть так, что итальянский любовник сегодня не в настроении?

Мод недовольно фыркнула, злясь на его иногда возникающие приступы упрямства. Она знала, что их связь тяготит его, и проявления его гордости даже нравились ей. Несмотря на аморальность ситуации, она даже испытывала к нему уважение, большее, чем желание, что немного удивило ее. Она знала о его амбициях. Она наблюдала, как он смотрел на нее, когда она завтракала, одевалась, как он слушал ее прекрасный, отточенный на сцене английский, и учился, учился… Марко хотел от жизни гораздо большего, чем быть просто «жиголо». Ей пришла в голову мысль, что было бы здорово помочь ему добиться этого, хотя, как она смогла бы это сделать, она еще не знала.

И она решила не заставлять его. Да и сама она не собиралась возвращаться в постель.

– Отлично, – сказала Мод, вставая. – Я тоже не в настроении, поразмышляй об этом.

Это очень удивило Марко.