Текст книги "Остров Эллис"
Автор книги: Фред Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Столовая в Гарден Корт выглядела роскошно. Обстановка комнаты была целиком перевезена из Франции, где она в 1756 году была установлена в замке недалеко от Кахорса, а затем попала в дом Фиппса Огдена на Лонг Айленде. Кремовые с позолотой панели были очень изящно расписаны изображениями орехов, растений и птиц. С панелями хорошо гармонировали четыре зеркала, рамы для которых были точной копией того, что сделал Рафаэль для апартаментов Ватикана. Перед каждым зеркалом на мраморном столике стояла китайская ваза эпохи Минь. Сводчатый потолок возвышался на тридцать футов, а с него спускалась хрустальная люстра. С противоположной стены зеркалам соответствовали четыре окна, смотревшие на Лонг Айленд Саунд. И в этот год в день Благодарения снег кружился над водой, когда пятеро гостей Фиппса и Мод садились за стол к поданной индейке, что было так же традиционно для Америки, как сама столовая полностью соответствовала французской традиции.
Гостями были старшая сестра Фиппса Эдвина Вогн и ее муж археолог доктор Эммет Вогн, Ванесса, граф де Сен Дени, молодой французский аристократ, которым Фиппс и Мод пытались заинтересовать Ванессу, и Марко, которого по случаю дня Благодарения пригласили в Гарден Корт.
Слуги подавали одно изысканное блюдо за другим, но даже великолепное шампанское не смогло заметно оживить обед. Английский язык графа де Сен Дени был скверным. Ванесса не произнесла почти ни слова, бросая через стол взгляды на Марко, которого ей представили перед обедом. Наконец, Эдвина Вокс, женщина с седыми волосами, одетая в твид и являвшая собой тип матроны, повернулась к Марко и спросила на прекрасном английском:
– Вы ездите верхом?
Марко посмотрел на нее, совершенно сбитый с толку.
– Нет, – ответил он. – Я привык пахать.
Эдвина поперхнулась, что заставило Мод искренне рассмеяться.
– Ну, да, конечно. Как глупо с моей стороны. Но многие из нас именно здесь катаютсяверхом. Например, Ванесса. Ее трудно оторвать от лошади.
Эдвина повернулась к Франсуа-Мари де Лонивиллю, графу де Сен Дени, которого пригласили в дом главным образом для того, чтобы устроить судьбу Ванессы.
– Франсуа. Вы должны попросить Ванессу показать вам некоторые из ее скульптур. Она, действительно, очень талантливый скульптор.
У графа был такой отсутствующий вид, что она перешла на французский северного берега Лонг Айленда.
– Ma niece est une femme sculpteur [23]23
Моя племянница – скульптор (фр.)
[Закрыть].
– Ах, – воскликнул Франсуа, наконец, включившись в разговор и повернувшись к Ванессе, произнес: – Вы, как Роден?
– Едва ли.
– Я бы хотел посмотреть.
– Фиппс оборудовал для нее небольшую мастерскую в «доме для игр», – сказала Эдвина. – Ее скульптуры очаровательны. Ванесса, дорогая, покажи их Франсуа после обеда.
– Моя мастерская – не для посетителей, и я предпочла бы, чтобы так было и дальше.
– Что ж, хорошо. Бедное дитя – она такая скромная, – сказала Эдвина, – но такаяталантливая.
Марко заметил взгляды, которые через стол украдкой бросала на него Ванесса.
– Мы слышали, – вступила в разговор Мод, – что в Вашингтоне президент Тафт стал еще толще. Могут подумать, что Америка становится тем более могущественной, чем менее привлекательный человек ею управляет.
– Боюсь, ваши политические взгляды немного поверхностны, Мод, – сказала Эдвина. – Тафт всегда победит Тедди. Только представьте: Рузвельт – наш сосед —выступающий против больших капиталов! Ужасно!
– А вы, тетя Эдвина, считаете, что на большие капиталы нападать нельзя? – вмешалась Ванесса, откладывая свою вилку в сторону. – Кроме всего прочего, крупные бизнесмены – жадные свиньи, которые не задумываются над тем, что миллионы бедняков живут в ужасающих трущобах.
Она посмотрела на Марко.
– Отец говорил мне, что вы из трущоб. Расскажите тете Эдвине, какие они бывают.
– Ван, – вмешался ее отец, – не думаю, что обед по случаю дня Благодарения – это подходящий случай, чтобы устраивать дискуссию о трущобах.
– А почему бы и нет? У нас есть все, за что можно благодарить. А у бедных нет ничего. И я думаю, что хотя бы несколькоминут мы можем провести, думая о них. Нам это не повредит. Расскажи им, Марко. Расскажи им о трущобах, – настойчиво повторила она.
Наступило напряженное молчание. Все повернулись в сторону Марко.
– Единственное, что я могу сказать о трущобах, – ответил он, – что это наилучшее место, чтобы как можно быстрее выбраться оттуда.
– Но это не есть их описание, —настаивала она. – Расскажи о грязи, о вони, об отсутствии канализации и воды…
– Ох, – вздохнула Эдвина.
– Ван! – чуть не закричал ее отец. – Достаточно! Если тебе так нравятся трущобы, живитам. И я буду счастлив оплачивать твое жилье. Не забудь о том, что мы пытаемсяполучить удовольствие от еды.
– Хорошо, папа. Но мы не можем просто забыть о бедных, —сказала она.
Обед продолжался. Эдвина, отчаявшись завязать общий разговор, повернулась к французу.
– А выездите верхом, Франсуа?
– Извините?
Франсуа почти ничего не понял из того, что перед этим говорила Ванесса.
– Chevauc hez-vous [24]24
Вы ездите верхом? (фр.)
[Закрыть].
Он улыбнулся.
– А! Лошади! Oui [25]25
Да (фр.)
[Закрыть], я люблю ездить верхом.
Марко разглядывал Ванессу, думая о том, что она какая-то странная.
После обеда был кофе. Его подали в музыкальном салоне.
– И вы никомуне показывали ваши скульптуры? – спросил Марко Ванессу, подавая ей чашечку кофе.
Она поколебалась.
– Ну, только некоторымлюдям, – сказала она шепотом. – Мне очень не понравился француз, но если вы захотите взглянуть на них, я покажу вам.
– Я бы очень хотел.
– Тогда, после того, как я выйду, идите в «дом для игр». Моя мастерская в его самом дальнем конце.
«Дом для игр, —подумал Марко. – Звучит как-то забавно».
«Дом для игр», как и все в мире Фиппса, не умещался в человеческие масштабы – крытый бассейн был олимпийских размеров и окружен статуями обнаженных богинь. На одном его конце сидела большая мраморная лягушка, пускавшая в бассейн воду изо рта. Пока Марко шел вдоль одной стороны бассейна, ему в голову настойчиво лезла одна мысль. Эта идея ему не нравилась, но он никак не мог от нее отвязаться.
Когда он постучал, Ванесса открыла дверь в свою мастерскую и улыбнулась ему.
– Входите. Здесь должен быть винный погреб. Но, когда отец построил зимний сад, он отдал мне эту комнату, хотя это не означает, что он одобряет мои занятия скульптурой. На самом деле, он совсем их не одобряет. Но, кроме этого, он не одобряет еще многие вещи, которые я говорю и делаю.
Марко последовал за Ванессой в комнату. С одной стороны в ней было большое окно, прикрытое в нижней части простой белой занавеской. Вдоль противоположной стены шла большая деревянная полка, на которой стояло несколько глиняных скульптурок животных, трубки скульптурной глины, резцы, зарисовки деталей и газовая горелка с небольшим кофейником на ней.
– Мне нравится делать эскизы, – сказала она. – Я провожу здесь много времени.
– Значит, это больше, чем хобби?
– О, это страсть.Я бы хотела когда-нибудь стать профессиональным скульптором. Но для этого нужно очень много работать. Дважды в неделю я езжу в город на занятия, и еще я изучаю анатомию, – она помолчала. – Надеюсь, я не очень смутила вас за обедом, заставив говорить вас о трущобах?
– Вы нисколько не смутили меня,но вы смутили всех остальных, – ответил он.
– О, им это пойдет на пользу. Я люблю отца, но политически он бесхребетный, поэтому им и пользуются те, кто защищает интересы большого бизнеса. Время от времени его надо встряхивать.
– Я думаю, что в этом есть и кое-что еще. Вам нравится внимание.
Она рассмеялась.
– Что ж, и это есть немного. А вы наблюдательный человек, – она опять помолчала. – Можно я задам вам один нескромный вопрос?
– Конечно.
– Почему Мод принимает в вас такое участие?
Она откинулась на полку, внимательно глядя на него.
– Я работал на нее в Италии.
– Да, я знаю, – она окинула его взглядом с ног до головы. – Мне она не очень нравится, но я с ней помирилась, потому что она делает счастливым отца, а это очень важно. А можно я задам вам теперь, действительно, нескромный вопрос?
– Давайте.
– Ну, она… нет. Вы не думаете, что она когда-нибудь могла быть увлечена вами?
– Мод? Конечно, нет. Она – леди. А я – простой человек, – сказал он.
– Леди прежде всего увлекаются простыми людьми. На прошлой неделе я читала в газете об одной очень богатой женщине, занимавшей оченьвысокое положение в обществе – она сбежала со своим конюхом.
Марко пожал плечами.
– Это может случиться. Но не с Мод.
– Что ж, значит, я неверно о ней подумала. Кстати, вот некоторые из моих фигурок животных. Они просты, но я люблю животных. Вот кролик, которого я сделала.
Она протянула ему изящно выполненную фигурку. Он стал внимательно ее рассматривать.
– Замечательно.
– Не совсем, но это пока только начало. А вот собака – она уже намного лучше. Вы останетесь у нас на все выходные? – спросила она.
– Нет, сегодня вечером я еду в Нью-Йорк, чтобы отвезти одну мою знакомую в кино. Она – слепая, и я рассказываю ей содержание.
– Как это замечательно!
– Но мы оба любим кино.
– Ну, а я – нет. Это еще один способ эксплуатировать бедных.
Он не мог поверить своим ушам.
– Эксплуатировать?Вы сошли с ума? Они любятэто! – сказал он.
– Ну… – она отошла от него. – Вы вряд ли поймете.
– Почему? Я был бедным. И до сих пор такой.
Она, казалось, была немного смущена.
– Вы должны сильно ненавидеть нас.
– Почему я должен вас ненавидеть? Ваш отец оплачивает мое обучение.
– Нет, я имела в виду… Отец имеет очень много… Слишкоммного, по моему мнению. Это не задевает вас?
– Нет.
Она покачала головой.
– Может, я чему-нибудь смогу от вас научиться, – она снова помолчала. – Вы приедете к нам на Рождество?
– Не знаю. Меня никто не приглашал.
– О, вы должны приехать на Рождество, потому что на Рождество папа всегда устраивает круиз на своей яхте «Северная звезда». И хотя я не люблю яхты, должна признать, что это отличное развлечение.
– А куда он собирается?
– К островам. Знаете, на Багамы, на Ямайку. Это потрясающе. Мы будем жить на яхте, ловить рыбу и купаться… Вам понравится. Я скажу папе, чтобы он пригласил вас, если вы обещаете приехать.
Марко внимательно рассматривал глиняную собачку.
– Хорошо, я приеду, – сказал он наконец. – Мне понравится. А кому не понравилось бы?
«Я собирался провести с Джорджи это Рождество, —подумал он. – Марко, ты дерьмо».
Роско Хайнес чувствовал себя в Париже человеком, поскольку французы относятся к неграм, как к какой-либо экзотике, а не как к людям низшей расы. Флора имела огромный успех в Париже, выступая с песнями Джейка, и их с Роско нанял владелец небольшого кафе «Ле Шо Ки Ри». Роско играл на пианино, а Флора пела. Они сняли квартиру на левом берегу Сены, начали учить французский, а через несколько месяцев Роско сказал:
– Знаешь, ты так мною командуешь, что вполне можешь стать моей женой.
Флора бросила на него взгляд.
– Это что, своего рода полудурацкое предложение? – спросила она.
Он ухмыльнулся.
– Это полностьюдурацкое предложение.
Роско и Флора попросили недельку отпуска после венчания, взяли в аренду машину и уехали в небольшую деревушку на Сене, к северу от Парижа, где хозяин кафе, в котором они работали, имел дом и мельницу. Дом он любезно предоставил в распоряжение молодоженов.
Мельница была построена еще до Французской революции на берегу небольшой речушки, которая крутила ее колеса, а затем бежала дальше и впадала в Сену.
– Ну, разве здесь не деревенский рай? – сказал Роско, выходя из машины. – Никогда не видел ничего подобного.
Вдоль речушки расстилались усеянные цветами луга, на которых паслись стада коров, через дорогу стоял маленький каменный домик. Все было настолько прекрасно, что трудно было поверить в реальность этого. На второй день Флора приготовила еду для пикника, и они отправились посидеть на лугу недалеко от мельницы. Они пили мускат и швыряли хлебными комочками в пасущихся коров.
– Вот это жизнь! – воскликнул Роско, растянувшись на молодой траве.
– Правда? – переспросила Флора, засовывая пустую бутылку из-под вина в корзину.
Он посмотрел на нее.
– А тебечто не так? Поля, коровы, мельница, хорошее вино – чего ты хочешь еще?
– Мне не хватает Нью-Йорка.
Казалось, он рассердился.
– Не начинай этоснова.
– Нет, буду. Как долго мы еще будем жить в Париже? Мы ведь не строим никаких планов – мы просто плывем по течению.
– Я могу многое сказать тебе «за» – чтобы плыть по течению.
– Ты уже сказал все! А теперь, когда мы поженились, я хочу, чтобы мы как-то определились с нашими планами.
– Черт! Я знал, что мне не стоило делать тебе предложение. Слушай, ты можешь планировать все, что угодно, но ничто не заставит Роско Хайнеса вернуться в Нью-Йорк. Я люблю la belle France [26]26
Прекрасную Францию (фр.)
[Закрыть].
Складывая остатки еды в корзину, Флора бросила на него неодобрительный взгляд.
– Посмотрим, – только и сказала она.
В домике рядом с мельницей они обнаружили плейельский спинет, дата изготовления которого была указана на внутренней стороне: 1854 год. На третий день их медового месяца Флора услышала, как Роско наигрывает на нем мелодию. Она вышла из кухоньки в гостиную, где Роско сидел за инструментом.
– Что ты играешь? – спросила она.
– Тебе нравится?
– Да. Это ты сочинил?
– Я.
Она подошла поближе.
– Роско, почему ты никогда не записываешь свои мелодии. Некоторые из них очень приятные.
Он повернулся и обнял ее за талию.
– Во-первых, потому что у меня нет поэта, – сказал он. – А во-вторых, этот наш медовый месяц, а я не хочу работать в медовый месяц.
– Но мы могли бы подыскать тебе поэта.
Он опустил руки, встал и подошел к окну. Она внимательно следила за ним.
– Ну? – повторила она. – Мы могли быподыскать тебе поэта, особенно если бы мы вернулись в Нью-Йорк.
Он рассмеялся.
– Девочка, ты не упускаешь случая. Нет, малышка, спасибо. Я оставлю написание песен Джейку Рубину. У него талант, – сказал Роско.
– Но у тебя тоже! По крайней мере, ты мог бы попробовать, —возразила Флора.
Он повернулся.
– Эй, Флора, малышка, ты забываешь, что мы – черные.Мы бездарны, и ленивы, и второсортны – и не пытайся переделать меня.
– Я не бездарна, не ленива и не второсортна, – со злостью проговорила она. – Но ты на этой неделе сумел бы заработать приз за бездарность и лень. Твои проблемы в том, что ты используешь цвет своей кожи, как оправдание.Если бы ты перестал быть черным человеком, а стал бы просто человеком, ты сильно удивил бы себя!
Она развернулась и прошла на кухню, оставив Роско с выражением удивления на лице.
– Черт! – сквозь зубы процедил он.
Через минуту он вернулся к инструменту. Он долго стоял перед ним, глядя на клавиатуру.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Роскошная яхта Фиппса «Северная звезда» отплыла к Карибским островам с компанией на борту из пяти человек: Фиппс, Мод, сестра Фиппса Эдвина, Ванесса и Марко. Как только Лонг Айленд Саунд исчез из виду, яхта оказалась в штормовом море. Эдвина поехала, чтобы встретиться с мужем, находившимся в Юкатане, и она первая, почувствовав себя неважно, удалилась в свою каюту. Вскоре за ней последовали Фиппс и Мод. А Марко, чья невосприимчивость к морской болезни подтвердилась еще на «Кронпринце Фридрихе», не чувствуя ни малейшего дискомфорта, решил обследовать роскошный плавучий дворец.
Нельзя было даже сравнить эту яхту с тем третьим классом, которым они прибыли в Америку. Она была построена шесть лет назад той же компанией «Герланд и Вольф» в Белфасте, построившей печально известный «Титаник». «Северная звезда» вобрала в себя все лучшее в современном инженерном оборудовании. У нее был элегантный вид, а два ее двигателя делали до восемнадцати узлов. Расходуя двести семьдесят тонн угля, она могла проделать без остановки пять тысяч пятьсот морских миль, что позволяло Фиппсу плавать на ней в любую часть света. В сверкающем камбузе царил бородатый лионец по имени Эдмон Кастр, прошедший школу у самого великого Эскофе, чья команда из шести человек могла приготовить что угодно, начиная с простого пикника на берегу, до изысканного банкета с восьмиразовой сменой блюд. В винном погребе с постоянно поддерживаемой температурой хранилось около тысячи бутылок вина, включая пятьдесят бутылок любимого Фиппсом вина 1894 года. Столовая была выдержана в стиле Людовика XV. В библиотеке, содержавшей пятьсот томов, был камин с мраморной полкой. А десять кают имели градацию: от великолепной для Фиппса и Мод до самой обычной – для Марко. Яхта стоила в 1904 году полтора миллиона долларов, а ее содержание обходилось в пятьсот тысяч долларов ежегодно. Экипажем в двадцать человек командовал капитан Форбес МакИнтайр из Бостона.
Обследовав все это великолепие, Марко вышел на палубу и, облокотясь на перила, смотрел на океан. День был холодным, с резким ветром, дувшим с Атлантики, но «Северная звезда» находилась в надежных руках, и ее нос легко рассекал волны. Они находились в четырех милях от Нью-Джерси, и Марко вспоминал, как он плыл с Эллис Айленда, когда к нему подошла Ванесса.
На ней было твидовое пальто, а голова была обвязана шарфом. Опершись рядом с ним о перила, она спросила:
– А ты не страдаешь морской болезнью?
– Нет.
– Я тоже. Мне нравится, когда такие волны. Океан кажется живым и красивым. – Она помолчала. – Знаешь, я безумно рада, что ты согласился поехать с нами – ты мне можешь очень помочь, – сказала Ванесса.
– Каким образом?
– Знаешь, я много думала, и пришла к выводу, что у меня очень своеобразное положение. Отец является членом сената уже третий срок, и это дает ему большие преимущества. Он, очевидно, будет следующим председателем сенатской комиссии по иностранным делам, а это очень высокий пост. Политика – это мировоззрение, а мировоззрение отца тяготеет к правым, что, наверное, естественно для человека его возраста. Но если мы с тобой «поработаем» с ним во время нашего круиза: ты расскажешь ему о трущобах и о жизни бедных, а я поделюсь с ним теми новыми идеями, которые бродят по Европе… может, мы сможем сдвинуть его мировоззрение немного влево. И подумай,какой результат это может принести для страны! Если даже Фиппс Огден со своей властью и связями полевел, то, может и Белый дом… понимаешь, что я хочу сказать? Мы можем принести много добра.
Обернувшись, она посмотрела на него, и он понял, что она говорила совершенно серьезно.
– Что ж, – сказал он, – ты не будешь против, если я дам тебе небольшой совет?
– Нет.
– Я не думаю, что разговоры о трущобах за обеденным столом – это тот путь, который приведет тебя к цели.
– Может, ты и прав.
– По-моему, тебе стоит прекратить шокировать всех ради собственного развлечения и серьезно поговорить о политике. Но я не знаю, насколько полезным тебе смогу быть я. Я ничего не знаю о политике. И до сих пор еще пытаюсь выучить имена президентов.
– Но мне поможет твоя моральная поддержка. Все, о чем может говорить Мод, – это последняя мода, а Эдвина будет говорить только о лошадях… Это так здорово, что тыоказался здесь, потому что ты знаешь, какая жизнь на самом деле. Ты был бедным. И ты не представляешь, как я восхищаюсь тобой за то, что тебе пришлось пережить.
Он взглянул на нее и подумал: «Боже, да она влюбилась в мою нищету».
– Я буду оказывать тебе моральную поддержку, но до какого-то предела, – сказал Марко. – Ты должна понять, что я не могу противоречить твоему отцу. Он оплачивает мое обучение. Без него я бы оказался на улице.
Она вздохнула.
– Ты прав. Я забыла об этом… – Она внимательно на него посмотрела. – Но ты ведь не влюбишься во все это?
– Во что?
– В мир отца. «Северная звезда», Гарден Корт… Это, конечно, красиво, но и порочно. Когда я унаследую это, половину обязательно отдам бедным.
– Здорово, – он ухмыльнулся. – Значит мне достанется кусок пирога.
Она рассмеялась.
– Но ты ведь не собираешься быть бедным, я бы сказала. По-моему, ты замечательный парень, Марко. Итак, союзники мы или нет?
– Надеюсь, что мы могли бы быть и чем-то большим друг для друга.
Ее глаза широко раскрылись, и он увидел в них то ли страх, то ли любопытство, то ли возбуждение – или все вместе.
Но у Ванессы была привычка делать все по-своему, не заботясь о своевременности или такте. Она не вняла совету Марко добиваться своей цели не спеша, постепенно, и на следующий вечер за ужином, когда море успокоилось и ко всем вернулся аппетит, она прервала разговор о мосте бесцеремонным замечанием:
– Может хоть кто-нибудь поговорить о чем-нибудь интересном?
Все повернулись к ней.
– О чем? – проворчал ее отец. – Об искусстве?
– Да, об искусстве! Или о суфражистках… Мод, как вы относитесь к участию женщин в выборах?
– Этот вопрос мне совершенно не интересен, – ответила Мод. – Я считаю, женщины должны пробиваться в жизни – как они делали это всегда – своим умом, если он, конечно, есть.
– Вот именно! – поддержал ее Фиппс.
– Если женщина станет равна мужчине, в мире не останется больше романтики…
– Романтики? – прервала Ванесса. – А где романтика в трущобах? Что романтичного в проститутках?
– Опять, – проворчал ее отец.
– Но об этих вещах надо говорить! – воскликнула она. – Мы сидим здесь на миллионной яхте, в то время как женщины-иммигрантки работают в ужасающих условиях за несколько пенни в час. А вы беседуете о мосте!
Фиппс бросил на стол салфетку.
– Ванесса, я серьезно настроен просить капитана причалить в роанокеили где-либо,чтобы позволить тебе покинуть эту миллионную яхту, которая так задевает твое сознание. Все, что для этого нужно – это произнести еще один раз слово «трущоба».И, поверь, я говорю серьезно.Это мой отпуск, и я устал от разговоров об этих чертовых трущобах в Сенате! Понятно?
– Но, папа, это важно!
Он наклонился к ней.
– Мое счастье – вот что важно!
Ванесса вскочила.
– Вы… Вы – эгоистичные троглодиты! – выкрикнула она и выскочила из столовой на палубу.
– О Боже, – проговорил Фиппс, поднимая салфетку. – Как бы я хотел, чтобы эта девочка вообще не умела читать!
– Извините, сэр, – вставил Марко, – может мне стоит пойти поговорить с ней?
Фиппс задумчиво посмотрел на негр.
– Пожалуй, – сказал он, наконец. – Это хорошая идея… Да. Марко, поговори с ней ты.Ты ее возраста… Я не забуду об этом.
Марко встал.
– Извините, – вежливо произнес он и вышел на палубу.
После того, как он вышел, в столовой воцарилась тишина. Затем Фиппс повернулся к Мод и сказал:
– Знаешь, а он стал цивилизованным юношей. Может, он сможет что-нибудь сделать с ней?
– Он еще, – ответила Мод, отодвигая от себя тарелку, – и чрезвычайно красивый юноша.
И она понимающе улыбнулась Фиппсу.
– Да, – проговорил он. – Да, он…
Он посмотрел на дверь и подумал: «Боже, вот что ей нужно: красивый самец-итальянец».
«Марко и Ванесса, —размышляла рядом Мод. – Интересная комбинация… А почему бы и нет? Это пойдет на пользу им обоим. И определенно оставит Марко при мне, чего бы я хотела… Какой он умный, этот Марко! Я явно недооценивала своего дорогого мальчика…»
Море и ветер успокоились, и яхта не спеша двигалась в южном направлении, но было все еще прохладно, и Марко, подойдя к Ванессе, снял свое пальто и накинул ей на плечи.
– Ты, ведь, не хочешь получить пневмонию? – спросил он.
– А разве кого-нибудь волнует, что я делаю? – ответила она, кутаясь в пальто.
– Это глупо.
– Нет. О, я знаю, что ты сейчас мне скажешь: не надо устраивать сцен. Я должна была поддержать разговор о мосте, о гольфе или о чем угодно таком же глупом… Знаю. Ты прав. Но я никогда не смогу так – и не буду. Это еще одна причина, по которой я рада, что ты вышел один.
– Почему?
Она повернулась в его сторону.
– Ты ведь аутсайдер – как и я.
Он посмотрел на ее лицо, освещенное луной, и подумал, как это происходит так в мире, что она может почувствовать себя аутсайдером. Он обнял ее и поцеловал. Она какое-то время не сопротивлялась. А затем оттолкнула его.
– Нам не надо этого делать, – прошептала она.
– Почему? Мне это понравилось.
– Мне тоже, но я мало знаю о поцелуях… или любви…
– Значит, пришло время узнать.
Марко снова обнял и поцеловал ее. На этот раз она не оттолкнула его, и он почувствовал, как она затрепетала.
– Расслабься, – проговорил он, гладя ее волосы. – Расслабься…
– Да, я хотела бы расслабиться.
Он подумал, как любопытно услышать такую фразу.
– Ты ведь не боишься меня, правда?
– Нет… не думаю…
Вдруг она резко оттолкнула Марко и сбросила его пальто.
– Мне пора спать.
Она повернулась и поспешила в сторону своей каюты. Он поднял пальто и поглядел ей вслед.
Тут Марко услышал за своей спиной шаги, к нему быстро приближался Фиппс. Фиппс был одет к ужину, даже на море. Высокий, стройный, со своей любимой трубкой во рту.
– Ну, как дела с Ван? – спросил он, облокотясь на перила рядом с Марко.
– Я успокоил ее. Думаю, она послушала меня.
– Отлично.
Какое-то время он молчал, наблюдая за отражением луны, которое время от времени появлялось в воде.
– Она – хорошая девочка, – выговорил Фиппс, наконец, – но ее слишком волнуют мировые проблемы. В каком-то смысле я восхищаюсь ею… но жить с ней очень трудно.
Он повернулся к Марко.
– Она никогда не проявляла интереса к мужчинам. Она молода, и она всегда была в школах для девочек… так что это естественно. Как ты думаешь, она увлечена тобой?
Марко сжал руки в карманах в кулаки.
– Не знаю.
Фиппс улыбнулся:
– Надеюсь. Спокойной ночи, Марко.
И он, попыхивая трубкой, пошел дальше по палубе.
После смерти престарелой хозяйки дома на Гроув стрит, Карл выкупил его у наследников. К этому его подтолкнула и беременность Бриджит. Теперь они с Бриджит занимали все три этажа дома и в канун Рождества 1910 года устроили небольшую вечеринку, пригласив Кейзи и Кетлин, Джорджи и еще десяток друзей выпить традиционный яичный ликер и попеть хоралы вокруг наряженной Бриджит елки. Гостиная на первом этаже старого дома имела высокий потолок, украшенный лепниной в колониальном стиле, и лепной плафон над люстрой. Стиль девятнадцатого века в сочетании с падающим за окном снегом навевал диккенсовские настроения.
Когда они дважды пропели все хоралы, Бриджит подала сестре яичный ликер и присела поговорить с ней. На Джорджи было темно-зеленое платье, которое выбрала для нее Бриджит, а хоралы и выпитый ликер подняли ей настроение.
– У нас здесь есть один молодой человек, который очень хотел бы познакомиться с тобой, – сказала Бриджит. – Он работает в издательстве. У него приятная внешность. И он весь вечер не сводил с тебя глаз. Но он очень застенчивый, бедняга. Поэтому я хотела бы представить его тебе…
– Бриджит, – ответила, улыбаясь, Джорджи, – ты когда-нибудь оставишь эту идею?
– По-моему, нет ничего предосудительного в том, если ты встретишься с каким-нибудь другим молодым человеком, – заметила Бриджит. – Тем более, что-то я не вижу здесь сегодня нашего прекрасного итальянца! Он путешествует по Карибским островам на яхте сенатора…
– Это я сказалаему поехать. Для него лучше познакомиться с сенатором поближе. И кроме того, ему нужны каникулы после всего, что он пережил.
Бриджит вздохнула.
– Может быть. Но почему он не пригласил тебя?
– А как он мог? Это ведь не его яхта.
– О, Джорджи, ты глупая девочка! Знаю, ты сходишь по нему с ума, но ты совершенно не знаешь мужчин…
Бриджит взяла руку сестры и крепко сжала ее.
– Ты не понимаешь, – горячо проговорила Джорджи. – Я доверяюему.
Бриджит вздохнула, но ничего не сказала.
«Я доверяю ему, —думала Джорджи. – Он любит меня так же, как люблю его я. Я доверяю ему».
Около полуночи, на третью ночь круиза, за день до того, как «Северная звезда» должна была причалить к Бермудам, Марко выскользнул из своей каюты и прикрыл дверь. Он был босиком, в белых слаксах и тельняшке. Минуту он стоял молча, прислушиваясь, но ничего не нарушало тишину, кроме работы двигателей. Затем он двинулся по палубе. Дойдя до двери каюты Ванессы, он снова остановился. Света нигде не было – на яхте все спали.
Он тихонько постучал в дверь, открыл ее и проскользнул внутрь. Так же тихо он затворил дверь. Ванесса включила лампу у изголовья – она сидела на кровати.
– Что ты хочешь? – спросила она, натягивая на себя простыню.
– Т-ш-ш.
Он подошел к ее кровати и сел рядом. Она смотрела на него со страхом в глазах. Он пододвинулся ближе и погладил ее по щеке. Это ее немного успокоило. Медленно он придвинулся еще ближе и начал целовать ее. Затем он постепенно стал стаскивать с нее простыню, обнажая ее красивые плечи, прикрытые только двумя тоненькими лямочками сатиновой ночной рубашки. Все еще не отрывая свои губы от губ Ванессы, он потихоньку стал спускать лямочки. Сначала с левого плеча. Потом с правого.
– Нет, – прошептала она, отталкивая его.
Он сорвал с нее простыню и, обняв ее, лег рядом.
– Я люблю тебя, – прошептал он. – Ты для меня – все. Я так мечтал о тебе.
«О, лжец, —подумал он про себя. – Ты любишь Джорджи, а не эту. Но все эти деньги…»
– Марко, нет…
Он спустил еще ниже ночную сорочку, обнажив ее груди. Он начал целовать их.
– О Боже, – прошептала она, закрывая глаза.
– Скажи, что ты любишьменя, – проговорил он между поцелуями. – Скажи, что ты любишь меня…
– Не знаю… Я никогда не была влюблена…
Он продолжал целовать ее правый сосок, тогда как его рука стала гладить ее живот. Затем спустилась еще ниже. Ванесса начала стонать.
– Скажи, что ты любишь меня, – повторял он, на этот раз уже более настойчиво.
– О Боже. Да. Я люблю тебя. Я люблю тебя, Марко!
Голос Ванессы от возбуждения стал очень громким, так что ему поцелуем пришлось закрыть ей рот, думая про себя: «Боже, если бы это была Джорджи! Как я могу поступать так с Джорджи? Это все только из-за денег, этих чертовых денег… Но столько денег…»
Он привстал и снял с себя одежду. Она увидела его красивый мускулистый торс.
– Сними ночную рубашку, – прошептал он.
Она подчинилась. На нем не было нижнего белья. Обнаженный, он выключил свет и лег в постель, прижимая к себе ее тело.
– Расслабься, – шептал он.
Он мягко повернул ее на спину и провел рукой по ее телу. Он погладил руками ее грудь. Она вскрикнула, когда он вошел в нее.
– Т-ш-ш.
Затем медленно он начал ритмические движения.
На следующее утро «Северная звезда» бросила якорь в порту Гамильтон на Бермудах. Погода была прекрасная, все благоухало, а Марко сидел в столовой, поглощая невероятного объема завтрак, когда к нему присоединилась Мод. На ней были красивая юбка цвета хаки и элегантно подобранный к ней жакет. Казалось, она была в отличном расположении духа.
– Доброе утро, – произнесла она. – Разве погода нам не благоприятствует? Пожалуйста, один сок и чай, – сказала она стюарту и, развернув свою салфетку, повернулась к Марко. – Мы сегодня обедаем с лордом и леди Деспард. Он владеет значительной долей акций в Кимберлитовых копях и является клиентом юридической фирмы Фиппса. Фиппс говорит, что дом у него просто чудо… Он имеет собственный остров в заливе Сомерсет. И у него бассейн, так что прихвати купальные принадлежности. Благодарю, – сказала она стюарту, принесшему для нее свежевыжатый сок и чай.
