Текст книги "Остров Эллис"

Автор книги: Фред Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Он снова обнял ее и жадно стал целовать. Но вдруг лицо Джорджи омрачилось.

Ведь она впервые столкнулась с уродливыми сторонами жизни.

По мере того, как расширялась Компания по грузоперевозкам Кейзи О'Доннелла и возрастало его политическое влияние, сам он быстро стал набирать в весе. Несколько встревоженный тем, что ремень и воротнички оказались вдруг тесными, он попытался бороться с полнотой, но его ирландская любовь к виски взяла верх, и вместо того, чтобы сбросить вес, он прибавил еще, после чего купил себе костюм большего размера.

На следующий день утром после того, как Марко сделал предложение Джорджи на Вашингтон сквер, Кейзи сидел за заваленным бумагами столом в конторе своего гаража, разговаривая по телефону с членом муниципального совета Нью-Йорка, когда к его изумлению в дверях кабинета появилась Кетлин. Она почти никогда не приходила к нему в гараж. И поскольку Кетлин выглядела явно взволнованной, Кейзи внутренне приготовился услышать что-то неприятное. Он кивнул ей, чтобы она села, пока он закончит разговор.

Кетлин нервно теребила в руках новую кожаную сумочку. Единственным украшением офиса был десяток вставленных в рамки фотографий, на которых были изображены ежегодные пикники Компании по грузоперевозкам, фотографии местных политиков (преимущественно, ирландцев и обязательно в котелках), вставленная в рамку грамота от Ирландской Общины, свидетельствующая о почтении к Кейзи.

Кабинет был по-своему старомоден, как и Кетлин, которая при том, что всегда была одета «респектабельно», в ее понимании, не могла претендовать на наличие у нее собственного вкуса, и выглядела именно такой, какой и была – с седыми прядями волос ирландско-американская домашняя хозяйка. И, если у нее и был какой-то чисто женский интерес к нарядам, она щедро перенесла его на Джорджи. А с тех пор, как Джорджи ослепла, ее тетка и Бриджит целиком посвятили себя ее туалетам. И тем, что Джорджи всегда выглядела элегантно одетой, она полностью была обязана заботам и деньгам Кетлин и вкусу Бриджит.

В тот момент, когда Кейзи положил трубку, Кетлин разрыдалась.

– Случилось нечто ужасное, – начала она. – И ты должен остановить это, Кейзи. Я не допущу, чтобы этой молоденькой девушке сломали всю жизнь!

– Что остановить?

– После того, как ты ушел, сегодня утром Джорджи мне рассказала. Она легла поздно, потому что вернулась домой после полуночи… Я знала,что она попадет в беду. Я знала!

– Не могла бы ты успокоиться? – прорычал он.

– Она хочет выйти замуж за этого итальяшку!

– Санторелли?! – воскликнул изумленный Кейзи.

– Именно. О, это была моя ошибка. Мне не следовало пускать ее с ним, но ей так нравились эти серии… – она достала платок из кармана и вытерла нос. – Она такая юная, такая невинная. Эта девочка ничего не знает о мужчинах, и только Бог знает, что он с ней может сделать. О, я не могу поверить, что это все случилось…

– А теперь остановись на минутку. Что плохогов этом Санторелли?

Она подняла на него глаза.

– Не верю своим ушам!

– Может, пришло время Джорджи выйти замуж, особенно после того, как это сделала Бриджит. И если они любят друг друга… – начал он.

– О! – всхлипнула его жена. – Что эта девочка знает о любви? Она никогда не влюблялась ни в одного мужчину в своей жизни. Она – слепая,Кейзи! Ее надо оберегать. А этот… этот итальянец… ну, ты знаешь, какие они… И я боюсь, что он уже кое-что с ней сделал…

Кейзи выглядел озадаченным.

– Думаешь, он…

Кетлин подняла руки, чтобы он не продолжал.

– Молю Бога,что это не так. Но почему вдруг этот внезапный разговор о замужестве? О, Кейзи, ты должен что-то предпринять. Избавься от него! Мы найдем Джорджи приличногомужа, мы найдем ей ирландского парня, но избавься от этого ужасного…

Она разрыдалась. Кейзи, который не выносил проявлений никаких эмоций, кроме гнева, весь надулся.

– Прекрати, сейчас же, – прорычал он.

– Но она мне, как дочь, – всхлипывала она. – Бедная беспомощная девочка…

– Джорджи не беспомощная, и ты прекрасно знаешь. Меня даже удивляет, как она сумела приспособиться к этому миру… – сказал он.

– На чьей ты стороне? – почти закричала Кетлин. – Я не хочу, чтобы она выходила замуж за этого итальяшку.

И она снова разрыдалась.

Кейзи медленно поднялся из-за стола, разглядывая висевшие у него на стене фотографии политических деятелей. Когда он остановился взглядом на Арчи О'Мелли, он уже знал, что делать. А когда Кейзи решал вступить в игру, он играл грубо.

– Хорошо, я позабочусь об этом, – сказал он. – Есть один путь выкинуть его из нашей жизни. Перестань рыдать.

– Что ты собираешься делать?

– Это тебя уже не касается. А теперь убирайся отсюда. У меня много работы. И ни в коем случае, не говори Джорджи, что ты приходила ко мне. Я не хочу, чтобы она держала на меня обиду.

Кетлин встала.

– Ты хороший человек, Кейзи О'Доннелл.

– Ладно, ладно, – проворчал он, – на самом деле, этот Санторелли вторгается в мою область грузоперевозок.

Арчи О'Мелли был другом Кейзи, и у него были связи в Иммиграционной службе.

В год кометы Галлея умерли Марк Твен и Лев Толстой, Джон Рид планировал переехать в Гринвич Виллидж, Стравинский передал Дягилеву для постановки «Жар-птицу», Линн Фонтейн все еще играл эпизодическую роль в пьесе «Мистер Приди и графиня», Дуглас Фербенкс прославился в нашумевшей комедии «Юнец», а Франклин Рузвельт прошел в сенат штата Нью-Йорк. И в том же году Нелли Байфилд в своем доме на Сниффен Корт устраивала небольшой ужин, чуть не обернувшийся большой бедой.

Большинство приглашенных, кроме ее любовника Терри Биллингса, принадлежали к театральной среде: честолюбивые актеры и актрисы, всеми силами карабкавшиеся вверх. До бесконечности они могли болтать о шоу-бизнесе, о распределении ролей, злобно завидуя успеху других актеров и с садистской зловредностью смакуя неудачи друзей. Это была компания хорошо одетых и превосходно выглядевших людей. Фанни обносила их коктейлями в гостиной, когда послышался звонок в дверь.

– Это, должно быть, Джейк, – сказала Нелли, отходя от Терри.

– Кто это Джейк? – спросил молодой банкир, являвшийся вторым вице-президентом банка Нью-Йорка.

– Ты все время повторяешь «Кто это Джейк?». Джейк Рубин, композитор, который пишет песни.

– Ты пригласила его?

– Это мойвечер, дорогой. Я сама открою, Фанни, – сказала она.

Она вышла в холл и открыла дверь. Это, действительно, был Джейк: выглядевший в смокинге очень празднично. С улыбкой он протянул ей бутылку «Мадам Клико» с обвязанной вокруг горлышка ленточкой.

– Спасибо, что пригласили меня, – сказал он.

– Мне хотелось, чтобы вы увидели мой дом. О, Джейк! Это мне? Великолепное шампанское! Благодарю.

Она закрыла дверь и повела его в гостиную.

– У меня сегодня здесь несколько очень миленьких актрис, – произнесла она, беря его за руки. – Надеюсь, вы захватили свою записную книжку, чтобы записать адреса.

– Я уже знаю тот единственный адрес, который меня интересует, – Сниффен Корт.

– Ой, Джейк! Как это мило. Но только бы Терри не услышал это. Он ужасноревнив и может быть очень злым!

Она остановила его на ступеньках, которые вели в гостиную.

– Послушайте все! Перед вами совершенно необыкновенный человек, написавший для меня самую прекраснуюпесню – Джейк Рубин.

Она провела его по комнате, знакомя с каждым, и, наконец, подвела его к Терри.

– А это Терри Биллингс, о котором я вам уже говорила, – сказала она. – Терри, это Джейк Рубин.

Терри, чьи лоснящиеся волосы были разделены на прямой пробор, стоял облокотившись о рояль. Он не выпрямился и не сделал попытки даже протянуть ему руку. Его узкое красивое лицо смотрело на Джейка с оскорбительным высокомерием выходца Йельского университета, имеющего отца с состоянием в пять миллионов долларов.

– О, да, иммигрант, – бросил он. – Если бы я знал, что ты приглашаешь людей, прибывших на этих пароходах, Нелли, я бы не пришел. В конце концов каждый должен заботиться о чистоте своего социального положения.

Воцарилось молчание.

– Терри, что за чушьты несешь, – раздраженно возразила ему Нелли. – Слезь со своего коня и стань для разнообразия нормальным человеком.

– Ты же рассказывала мне, как тыназвала его грязным евреем.

– Да, и я извинилась за это. И если ты не будешь вести себя, как джентльмен, я попрошу тебя покинуть дом.

Он тут уже обратил свое высокомерие на Нелли.

– Хо-о? А кто платит за аренду этого дома? Не ты, дорогая? Я. И я не привык, чтобы меня вышвыривали из моего собственного дома.

– Ты, сукин сын! – взвизгнула Нелли в ярости, стуча ногами по полу. – Не смей говорить так в присутствии моих друзей.

Он рассмеялся.

– Брось, Нелли! Все и так знают.

– Простите, мистер Биллингс, – произнес Джейк, – по-моему, дама попросила вас покинуть дом.

Он схватил Терри за руку и оторвал его от рояля.

– Не прикасайся ко мне, жалкий еврей! – закричал Терри и двинул кулаком ему в живот, от чего Джейк свалился на ковер.

Остальные гости подняли крик. Нелли, все еще державшая в руках бутылку «Мадам Клико», схватив ее за горлышко, замахнулась ею над головой Терри и изо всех сил ударила его. Он вовремя заметил это и чуть отступил, так что бутылка угодила ему в плечо, а не в затылок, разбившись и разбрызгивая шампанское.

Терри, зарычав от ярости, схватил Нелли за руку и закружился, потому что она кусалась, как сумасшедшая. Джейк поднялся на ноги, подошел к Терри, развернул его к себе лицом и ударил в челюсть. Терри опрокинулся на крышку рояля, прокатился по его скользкой поверхности и, одним ударом выбив окно, вылетел на Сниффен Корт.

Когда смолк звон разбитого стекла, Джейк и Нелли взглянули друг на друга.

– Вот это вечеринка! – сказала Нелли и рассмеялась.

Рассмеялся и Джейк. И все засмеялись.

– Фанни, – позвала Нелли, – тебе лучше взяться за щетку и тряпку.

– Да, мисс Нелли. Я пойду вымету мистера Терри и засуну его в мусорное ведро.

Джейк не был невинным в сексе. Он уже соблазнил нескольких официанток на Кони Айленд, а его новое положение позволяло ему ходить в лучший дом терпимости в городе, расположенный в частном городском доме на Западной Сорок пятой улице, рядом со зданием, арендуемом театрами.

Но Джейк принадлежал к породе романтиков, почему, собственно, ему и удавались песни о любви. А поскольку вечер продолжался, ему стало казаться, что он уже влюблен в Нелли. Он понимал, что она, во-первых, – обычная посредственность, и, во-вторых, вовсе не леди, но в театре это второе было не так уж необходимо. Кроме того, он просто не замечал ее недостатков – он не мог оторвать от нее глаз. Она была физическим воплощением женщины его мечты. И ему приятно было сознавать, что Нелли начинала проявлять к нему заметный интерес.

Когда гости стали расходиться, она шепнула ему:

– Останься немного.

Джейка не надо было уговаривать. Он послонялся вокруг камина, когда Нелли провожала остальных. Затем, улыбаясь ему, она вернулась в гостиную.

– Мне понравилось, как ты отделал Терри, – сказала она, подойдя к софе и усаживаясь на нее. – На вид ты не кажешься таким сильным, но ты полон неожиданностей.

– Вы с ним помиритесь?

Какое-то время она молчала, а затем сказала:

– Возможно.

– Это правда, что он платит за дом?

– Ну, в каком-то смысле – да. Он давал мне деньги. Я знаю, о чем ты думаешь: я была его содержанкой. Что ж, было бы глупо сейчас отрицать это. Верно? – она улыбнулась ему. – Так или иначе, у него есть жена, что осложняет ситуацию. Это старая история.

– Тебе нужны деньги? Я мог бы одолжить тебе…

– Как это мило с твоей стороны, но сейчас у меня как раз все в порядке. Я получила одно очень хорошее предложение: мой агент на следующей неделе устраивает мне встречу с мистером Зигфельдом – наконец– итак, я получу место. Конечно, если мне удастся понравиться Зигги… – она помолчала. – А почему бы тебе не сесть поближе? Мне трудно разговаривать с тобой, когда ты сидишь так далеко.

Его не надо было уговаривать. Устроившись рядом с ней, он сказал:

– Я не имел ввиду, что я дам их тебе взаймы. Я хотел сказать, что дам их тебе. Разреши мнеплатить за твой дом, Нелли. О, Боже, это звучит ужасно. Это означает только то, что я схожу по тебе с ума.

Она ничего не ответила, зная, что в такой момент молчание является лучшим соблазнителем.

– Я знаю, что мои песни лучше, чем то, что я говорю, – начал он, взяв ее за руку, – но я хочу тебя, Нелли. Больше всего на свете.

Он поцеловал ее руку, затем, не встретив сопротивления, обнял ее и поцеловал в губы. Она могла почувствовать всю жадность его желания, и это в значительной степени возбудило ее.

– Мисс Нелли… О, извините!

Нелли оттолкнула Джейка.

– Черт тебя возьми,Фанни. Я думала, ты ушла.

Фанни, вытирая лицо носовым платком, стояла в дверях холла.

– Мне нужны деньги, чтобы доехать домой. Кто-то украл мой кошелек.

– Ох, – Несравненная Нелли быстро вскочила с дивана, – не мели всю эту чушь, что у тебя «украли» – ты купила себе на них пиво.

– Нет, не сердитесь, мисс Нелли…

– Боже! Я не могу найти мойкошелек…

– Вот, – сказал Джейк, направляясь к двери и вытаскивая бумажник. – Возьми себе такси, Фанни, за мой счет.

Он дал ей пять долларов. Она долго разглядывала их.

– Спасибо,мистер Джейк! Мисс Нелли, этот намноголучше, чем тот жадюга, мистер Терри! Спокойной ночи. Извините за беспокойство, мисс Нелли.

Она вышла.

– Эта Фанни, – вздохнула Нелли, – иногда у меня появляется желание уволить ее.

– А мне она нравится.

– Допускаю, после того, что она сказала.

Они посмотрели друг на друга.

– Уже поздно, – сказала она. – И я устала. Хочешь остаться на ночь?

Это было очень романтично, но у него сердце ушло в пятки.

Возможно, язык Нелли мало был похож на язык леди, но она обладала природным вкусом и умением хорошо одеваться. К тому же она была неутомимой любительницей ходить по магазинам и потому хорошо знала о последних тенденциях декора. Ей было известно, что пять лет тому назад бывшая актриса по имени Элси де Волф – будущая леди Менди бросила вызов вкусам Нью-Йорка, декорировав новый Колониальный Клуб в светлых тонах и обставив его французской мебелью восемнадцатого века и отказавшись от темной мебели королевы Виктории.

С тех пор светлые тона возобладали повсюду. И ситец, которым была обита мебель в гостиной Нелли, был удачно подобран в этом стиле. Панели были белого цвета, а обои на стенах разрисованы крупными зелеными, синими и розовыми завитками, разбросанными на белом фоне. Широкая кровать в спальне была покрыта кружевным покрывалом, а два окна завешаны кружевными занавесками. В комнате стоял приятный аромат, исходивший от чаши на шифоньере, наполненной сухими цветами.

Приведя Джейка в спальню, Нелли включила свет у кровати и стала распускать волосы. Он молча наблюдал, как она раздевается: мягкий свет ласкал ее светлую нежную кожу, когда она стояла в своей белой нижней рубашке. Затем она села на постель, сбросила туфли и начала спускать чулки. Его сердце подпрыгнуло, когда он увидел ее обнаженные ноги.

– Я полагаю, – заметила она, – что ты не собираешься заниматься этим в смокинге? Я не отношусь к сексу настолько официально.

Сообразив, что он выглядит полным идиотом, Джейк стал раздеваться. Когда они обнаженные легли в постель, он ощутил прикосновение ее груди.

– Нелли, Нелли, – прошептал Джейк.

Она наблюдала, как он ласкает и целует ее тело.

– Ты ведь неопытный юнец? Так? – прошептала она.

– Нелли, Нелли… О, Господи! Я люблю тебя, Нелли…

Обхватив ее голову обеими руками, он целовал ее губы и прижимался всем телом к ее мягкой плоти.

«Это верно, —думала она, – у него нет большого опыта, но он действительно наслаждается этим».

– Надеюсь, у тебя есть с собой презерватив? – спросила она, тем самым немного разрушив романтический настрой.

Он застонал, отпрянул от нее, бегом кинулся к своим брюкам и стал шарить в кармане. Она подавила смешок, когда он отвернулся, пытаясь скрыть от нее состояние эрекции, будто в этом было что-то постыдное. Отыскав презерватив и надев его, он поспешил обратно к постели.

– Ты самая красивая на свете, Нелли, – шептал он, прижимаясь к ней. – Это такой прекрасный момент для меня… Прекрасный…

«Он, действительно, верит в это, —думала она. – Это довольно мило».

Через три дня после того, как Кетлин О'Доннелл примчалась в гараж к мужу, Марко вывел свой грузовик на Западную Двенадцатую улицу, чтобы доставить груз цыплят с Лонг Айленда, когда два вооруженных полицейских преградили ему путь. Марко остановил грузовик и высунулся в окно.

– Эй, что вам надо?

Один из них вытащил пистолет и взвел курок. Он подошел к двери кабины Марко.

– Вылезай, – приказал он.

– Почему? В чем дело?

– Мне надо обыскать твой грузовик.

– Зачем?

– Увидим.

– Подождите…

– Вылезай!

Так или иначе, полицейский был настроен серьезно. Озадаченный Марко вышел из машины. Второй полицейский залез в кузов грузовика. Марко глядел на первого полицейского, который все еще держал взведенный пистолет направленным на него. Собралась небольшая группа зевак. Марко вытащил платок и обтер лицо. Был теплый день, но не настолько жаркий, чтобы заставить его вспотеть.

– Вот! – крикнул, наконец, второй полицейский, вылезая из кузова.

В его руках был джутовый мешок. Он подошел и высыпал на землю кучу фальшивых пятидолларовых банкнот.

– Звонивший был прав, – сказал он другому. – Здесь должно быть фальшивых купюр не менее, чем на тысячу долларов.

Он повернулся к Марко:

– Вы арестованы, мистер.

Марко уставился на мешок.

– Кто подкинул это в мой грузовик? – спросил он.

– Это вы и должны нам рассказать. Пошли.

Марко лишился дара речи.

На следующее утро Джейка вместе с адвокатом впустили в крохотную комнату с высоким потолком в полицейском участке.

– Подождите здесь, – сказал полицейский, указывая на стоявшие стулья.

Два окна, выходившие на Центральную улицу, были зарешечены.

Джейк и адвокат сели. Через минуту другой полицейский привел Марко.

– Я не делал этого, Джейк, – сказал он. – Клянусь Богом, я не делал этого.

– Знаю, Марко. Это твой адвокат. Миллард Уайтхед.

Они пожали друг другу руки. Полицейский вышел. Марко сел за стол.

– Кто-то подкинул этот мешок с фальшивыми деньгами в мой грузовик, а затем позвонил полицейским, – сказал он. – Но кто? Всю ночь я думал об этом. Кто? Кто хочет навредить мне?Ты видишь в этом какой-нибудь смысл, Джейк?

– Нет. Но совершенно очевидно, что кто-то хочет избавиться от тебя.

– Но это не сработает. Ведь правда? Да, они нашли эти деньги в моем грузовике, но они еще должны доказать, что это я печатал их. Верно? Или, по крайней мере, что я пытался передать их кому-либо?

– Боюсь, что им не надо ничего доказывать, мистер Санторелли, – вмешался адвокат. – Потому что, я очень сомневаюсь, что ваше дело вообще дойдет до суда.

– Почему?

– Вы не американский гражданин. По существующим законам, Иммиграционная служба может депортировать вас в любое время по любой разумной причине. Любой намек на запрещенную деятельность и является такой разумной причиной. И я полагаю, что тот, кто подкинул этот мешок к вам в грузовик, хорошо был об этом осведомлен.

Марко побледнел.

– Вы хотите сказать, что они депортируют меня назад, в Италию? – тихо выговорил он.

– Они могут. И боюсь, они сделают это.

Марко посмотрел на Джейка, и его взгляд выразил беспокойство.

– Джейк, они не могут сделать этого со мной! О Боже, после того, как я, наконец, устроился здесь, они не могут отослать меня назад!Джейк, скажи мне, что не могут! Скажимне!

Джейка убивало то, что он не может помочь своему другу, но он молчал.

Когда Джейк по просьбе Марко позвонил Джорджи и рассказал о случившемся, с ней началась истерика.

– Депортировать? – рыдала она. – Но почему?

Джейк объяснил.

– Но я не понимаю, – проговорила сквозь слезы Джорджи, – кто мог это ему сделать? Почему…

Она сидела на кухне дома своего дяди. Кейзи был на работе, но Кетлин находилась в гостиной. Вдруг Джорджи все поняла.

– Где он сейчас? – спросила она.

– Они перевезли его на полицейском судне на Эллис Айленд. Они намерены держать его там до тех пор, пока не утрясут все формальности с его депортацией. Я очень переживаю, но адвокат, которого я нанял, сказал, что мы ничего не можем здесь сделать…

– Да… спасибо, мистер Рубин…

– Он говорил мне, что вы собирались пожениться…

– Да, и я собираюсьэто сделать. Даже если мне придется ради этого поехать в Италию! Извините, мистер Рубин, мне надо поговорить с моей тетей. И спасибо за звонок.

Джорджи повесила трубку. Она знала каждый дюйм на кухне. Сейчас, как она это делала тысячу раз, держась за знакомые предметы, она прошла в гостиную. Слезы градом катились по ее лицу. Кетлин, сидевшая в одном из кресел с Библией в руках, увидела приближавшуюся племянницу. Как и всегда, ее поразила красота Джорджи. И тут она заметила на ее лице слезы.

– Что случилось, дорогая? – спросила она, кладя на столик Библию.

– Зачем вы сделали это? – спросила Джорджи, присев на край дивана. – Вы с дядей Кейзи депортировалиМарко?

– Депортировали? – воскликнула ее тетушка. – Я ничего не знаю о депортации…

– Его депортировали. Они отправляют его в Италию, человека, которого я люблю, человека…

Внезапно она смолкла. Кетлин быстро подошла к племяннице и обняла ее.

– Дорогая, дорогая, успокойся, – приговаривала она.

Джорджи оттолкнула Кетлин.

– Это очень жестоко. Это – подло! Я никогда ни на что не жаловалась – даже когда потеряла зрение. Но единственное, чего я желала – был Марко, и вы отняли его у меня.

– Но я не делала этого!

– Ты не любила его – признай это!

– Признаю, я не любила его. Я считала, что он не подходит тебе, и сейчас так считаю. Но депортируют его за то, что он совершил что-то дурное – они бы не стали… она вдруг замолкла. – О Боже!

Кетлин не была чересчур сообразительна, и ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, что сделал ее муж.

– О Боже, я депортировала его! Но клянусь, я и не думала об этом…О, Джорджи, прости меня…

– Что ты сделала?

– Когда ты сказала, что хочешь выйти за него замуж, я так расстроилась, что пошла к твоему дяде и попросила, чтобы он выкинул Марко из твоей жизни. Но, Боже, я и не думала, что он совершит такое.

– Тогда позвони ему и скажи, чтобы он вернул все, как было.

Тетушка поспешила на кухню и позвонила в контору Кейзи. Когда он подошел к телефону, она спросила:

– Что ты сделал с Марко?

– Я подсунул ему в грузовик мешок с фальшивыми банкнотами и вызвал полицию.

– Но они депортировали его!

– Знаю. Ты ведь этого хотела, не правда ли? Ты сказала: «Избавься от него».

– Боже, я и не думала, что ты воспримешь мои слова буквально! С Джорджи истерика… Лучше вытащи его оттуда.

– Черт побери! – взорвался Кейзи. – Ты когда-нибудь будешь шевелить своими куриными мозгами? Я не смогу вытащить его оттуда. Он официально депортирован. И находится сейчас на положении заключенного. И больше я не хочу слышать ни одного слова об этом чертовом Марко Санторелли!

Он швырнул трубку.

– О Боже, – прошептала Кетлин, вешая трубку, – что я наделала?

Она повернулась и увидела стоявшую в дверях столовой Джорджи.

– Ну? – спросила Джорджи.

– Дорогая, слишком поздно. Он не может ничего сделать – Марко в тюрьме. О Боже, ты когда-нибудь простишь свою старую глупую тетушку?

Джорджи стояла, не шевелясь, затем она медленно сжала кулаки и сказала:

– Пожалуйста, вызови такси.

– Куда ты собираешься?

– На Эллис Айленд.

– Но ты не можешь!Ты не сможешь его увидеть!

– Мне надо поговорить с Марко, – она повысила голос. – А теперь, пожалуйста, вызови мне такси!

Кетлин поспешила к телефону.

Джорджи избегала ходить одна в незнакомые места по вполне понятным причинам. Но, опершись на перила парома, она твердила себе, что Эллис Айленд, не был для нее незнакомым местом, будто налет иммиграции никогда не исчезает у того, кто прошел через него. Теперь она пыталась восстановить в своей голове контуры этого места. Она помнила мрачное здание, стоявшее на маленьком острове посреди залива. Она помнила пологую лестницу, длинную очередь в Центральном зале, запахи и говор тысяч иммигрантом со всех концов света. Еще более отчетливо помнила она, как ей крючком выворачивали веки, и это незнакомое слово, перевернувшее всю ее жизнь – трахома. Сейчас она возвращалась на Эллис Айленд совсем по другой причине – она спасала свою любовь.

Если это было возможно. Когда паром причалил, она попросила одного из охранников проводить ее в офис мужа ее сестры. Ее провели в здание, в котором было полно народу. Пока Джорджи поднималась по ведущей в контору лестнице, она прислушивалась к голосам иммигрантов и пыталась представить, какой будет их жизнь в Новом Свете.

Когда Джорджи вошла, Бриджит была в комнате одна.

– Они привезли Марко сюда, – сказала Джорджи.

– Знаю, – ответила Бриджит. – Его привезли утром.

– И где он?

– В одном из карантинных изоляторов в западной части здания.

– Могу я поговорить с ним?

– Конечно. Я тебя провожу.

– Бриджит, – зашептала она, – можем мы вытащить его оттуда? Карл может?

– Дорогая, тут мы ничего не можем сделать. Поверь, мы, действительно ничегоне можем. Пошли.

Она провела ее в то крыло, где на самом дальнем краю острова помещался изолятор. Охранник отпер стальную дверь, и Бриджит, держа Джорджи за руку, шла по длинному коридору. По правую сторону высокие окна смотрели через залив на Нью-Джерси. А с левой стороны коридора от пола до потолка стояла решетчатая стена, за ней находились узкие отсеки, в каждом из которых стояли кровать, раковина и туалет.

Окна были открыты, давая доступ воздуху с моря, но Джорджи все равно ощущала устойчивый запах пота. Длинный коридор заканчивался металлической дверью, на которой крупными буквами было написано:

ЗАПАСНОЙ ВЫХОД

Бриджит провела сестру до конца коридора. Большая часть этих комнат была пуста, но на одной кровати храпел какой-то грек, а в другой бородатый хорват, приникший к решетке всем своим телом, с тупым безразличием смотрел на двух проходивших ирландок.

Камера, где находился Марко, была предпоследней по коридору. Когда он увидел Джорджи, он соскочил с кровати и подбежал к решетке. Он все еще был в рабочей спецовке, в той самой спецовке, которая была на нем, когда его задержала полиция.

– Джорджи, – произнес он нежно.

Она пошла на его голос, определяя направление скользившей по решетке рукой. Он приложил свои ладони к ее, их пальцы соприкоснулись.

– Я подожду внизу, – тактично сказала Бриджит и спустилась в холл.

– Все было подстроено, – прошептала Джорджи. – Это сделал дядя Кейзи…

– Знаю. Я догадался. Это не имеет значения. Я собираюсь сбежать отсюда.

Джорджи мигнула от удивления.

– Как?

– В соседней камере сидит еще один итальянец, – сказал он. – Они депортируют его тоже. Он здесь уже неделю, и он сказал мне, что летом охранник открывает ночами запасной выход и сидит снаружи.

Он остановился, услышав шаги Бриджит, и зашептал:

– Дино сказал, что для всех этих камер один общий ключ. Если бы твоя сестра смогла бы достать один, мы бы выбрались отсюда.

– Выбрались? Но куда вы денетесь? Это же остров… – спросила она.

– Мы сможем уплыть… —прошептал он. – Вода находится всего в десяти футах от запасного выхода – мы можем уплыть в Нью-Джерси. Дино сказал, что так делали многие парни…

– Но это очень далеко!

– Дино сказал, это около полумили, а может, и меньше. Я смогу проплыть. Но нам нужен ключ. Сможешь достать? – спросил он.

– Но… – заколебалась она.

«О боже, конечно! Достать ключ! – думала она. – Бриджит поможет…»

Но, если ты сделаешь это, разве не будут они разыскивать тебя?

– Да, какое-то время, но я спрячусь. А затем, когда Мод вернется из своего путешествия, я позвоню ей. Она заставит сенатора уладить мои проблемы с иммиграционной службой. Но самое важное, выбраться отсюда, пока они не отправили меня. Сможешь достать ключ?

– Да. По крайней мере, я постараюсь… Ох, Марко, ты уверен, что сможешь сделать это? Полмили – это долгий путь, а я слышала, что в Нью-Йоркском заливе есть такие течения… – начала она.

– Если я и врежусь во что-нибудь, так только в плавающую пустую бутылку из-под пива. Не волнуйся! Но достань ключ! – сказал он.

– Хорошо! Я скоро вернусь…

– Джорджи…

– Да?

– Я люблю тебя.

– О Боже, и я люблю тебя. Жди меня.

– Я никуда не сдаюсь.

– О Божья матерь, я сказала «жди»? Похоже, я схожу с ума…

Она повернулась и окликнула сестру.

– А ты ему сказала, что он ненормальный, если решил переплыть залив? – сказала Бриджит в женском туалете, куда она привела Джорджи, когда та заявила, что ей надо поговорить с сестрой без свидетелей. – Последний идиот, который пытался это сделать, всплыл через четыре дня, и рыбы сильно попортили его лицо.

Джорджи пожала плечами.

– Но кому-тоудавалось это, верно?

– Да, некоторым. Но пытались гораздо больше. У правительства не хватает денег, чтобы нанять сюда больше охраны и превратить это место в тюрьму.Охрана здесь смехотворная, потому что это остров. Но скажи ему, что он сошел с ума, если хочет переплыть этот залив. Залив опасен.

– У него нет выбора. Его депортируют потому, что наш дядя«подставил» его. Бриджит, ты должнапомочь ему, – настойчиво проговорила она.

Бриджит колебалась.

– Если Карл обнаружит, что я сделала это…

– Бриджит, это я, Джорджи, твоя сестра!Я люблю этого человека, и ты должна помочь мне спасти его!

Бриджит посмотрела на Джорджи, в ее ничего не видящие глаза, полные умоляющей настойчивости. Она не могла отказать своей сестре – Джорджи знала это. Кроме того, Бриджит вспомнила Марианну Флеерти, и Уэксфорд Холл, и Джейми Барримора. Ей было не привыкать нарушать закон.

Она нежно поцеловала свою сестру.

– Ты знаешь, я не могу сказать тебе «нет». Посиди в коридоре, пока я схожу за ключом.

Бриджит подошла к двери и добавила:

– И попроси его не причинять вреда ночному охраннику: он работает здесь уже много лет и через месяц собирается на пенсию.

– Марко никому не причинит вреда.

Бриджит выскочила из туалета, она опять становится защитницей справедливости.

– Этого достаточно, чтобы превратить тебя в противницу женского образования, – сказал Фиппс Огден Мод в их номере-люкс парижского отеля «Риц». – Я отправил ее в Портер Холл за пределами Лондона, надеясь, что она найдет там каких-нибудь милых молодых англичан. А что произошло? Ее преподаватель по истории оказался членом Фабианского общества! Поэтому, когда она вернулась домой, восхищаясь Веббеями [20]20
  Фабианское общество – организация английской интеллигенции, пропагандировавшая идеи преобразования капитализма в социализм, создателями которой в 1884 г. были супруги Сидней и Беатриса Веббе.


[Закрыть], я отправил ее в школу мадмуазель де Клюзи в Версале, чтобы она позанималась там французским. И что случилось? Ее преподаватель по физкультуре оказался сторонником французского социалиста Жана Жореса [21]21
  Жан Жорес – руководитель французской социалистической партии.


[Закрыть].

Мод улыбнулась.

– Это такой период. Многие молодые люди в Англии считают, что модно – быть радикалом.

– Не знаю, как серьезно она к этому относится, но я устал уже выслушивать от нее, что я декадент, который женился на «буржуазной» актрисе.