Текст книги "Остров Эллис"

Автор книги: Фред Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

В 1872 году на главной улице Чарльстона был построен в готическом викторианском стиле дом из красного кирпича. Эта мрачная громада оплачивалась группой местных бизнесменов, которые называли себя «Обществом Иеремии Бентама» [27]27
  Иеремия Бентам (1748–1832) – английский философ, социолог, юрист, родоначальник философии утилитаризма.


[Закрыть], и вскоре «Клуб Иеремии Бентама» стал самым престижным мужским клубом в городе. Именно в библиотеке этого клуба Монти Стэнтон обратился к десяти сидевшим в кожаных креслах мужчинам.

– Джентльмены, – сказал он, – я попросил вас собраться здесь, потому что на территории моей компании появился человек из профсоюза.

Он сделал небольшую паузу, чтобы придать сказанному больше драматизма.

– Его зовут Том Беничек, – продолжал он, – чешский иммигрант, который работал у меня, пока я не занес его в «черный список» за учиненные беспорядки. Он был таким идиотом, или я не знаю, как это сказать, что попросил предоставить ему зал компании для обращения к шахтерам. Разумеется, мы послали его к черту, но он распространил листовки, где говорится, что он организует митинг перед зданием.

– Ну, ты, конечно, сумеешь его остановить, – заметил Людвелл Тайсон, президент Угольной компании Тайсона.

– Да, да. Мы его остановим. Но он очень решительный малый, и может пойти куда-нибудь еще. И, джентльмены, мне кажется, мы должны быть реалистами относительно сложившейся ситуации. Мы, владельцы шахт, в какой-то степени потеряли связь со временем. Профсоюзное движение набирает силу по всей стране. Вполне возможно, мне придется разрешить Беничеку организовать профсоюз в моей компании, что окажется серьезной опорой для распространения профсоюзного движения на всю Западную Вирджинию. Ваши шахты, вслед за моими, тоже будут охвачены профсоюзным движением, и я не уверен, что вы будете в состоянии что-либо сделать, чтобы предотвратить это. Вот такой я вижу сложившуюся ситуацию.

– Ты уже бьешь в набат, Монти, – буркнул Тайсон. – Не хочешь же ты сказать, что собираешься сдаваться без боя?

– Я этого не говорил. Я пытаюсь заставить вас понять одно – что если один из нас дрогнет, то всех нас ждет поражение. Я намерен бороться с Беничеком всеми доступными мне средствами, и вам, друзья, лучше во всем меня поддерживать.

– Ты и так прекрасно знаешь, что мы будем тебя поддерживать! Мы удерживали штаты от профсоюзов в течение двадцати лет, и я ручаюсь, что мы сумеем продержаться еще двадцать!

Монти улыбнулся.

– Я рассчитывал, что вы именно это и скажете, Людвелл. Но настали такие времена, когда надо проявить большую твердость. Есть одно, что обернулось нам на пользу – война. Президент Вильсон на нашей стороне. Он сказал мне в прошлом месяце в Белом доме, что для войны требуется столько угля, сколько мы сможем дать, и что правительство сделает все, о чем мы просим, чтобы оградить угольную промышленность от остановки производства. Другими словами, мы получили карт-бланш из Вашингтона. А благодаря нападению на меня этого безумного Дэвиса, все считают шахтеров скоплением самых радикальных сил. Так что, полагаю, вы можете действовать в полную силу. Это война, джентльмены, между нами и ими, а на войне течет кровь. И на войне следует сражаться с оружием в руках. После того, как мы вместе помолимся, я хочу показать вам фотографии нового оружия, которое, полагаю, выпустит кишки из Тома Беничека и шахтеров.

Он улыбнулся еще раз.

– Самое лучшее, то, что и правительство, и вся страна будут на нашей стороне, потому что мы делаем патриотическое дело: мы добываем уголь, чтобы «спасти мир для демократии».

– Черт возьми, что все это значит? – проговорил Тайсон. – Что это за новое оружие? Вы собираетесь травить их газом?

– Нет, это кое-что такое, над чем мы с Биллом Фарго работали в течение нескольких месяцев. Это делалось здесь, в гараже, в Чарльстоне. Это своего рода вариант танков, которые используют во Франции, но мы с Биллом назвали их «машинами смерти».

Он усмехнулся.

– Они очень страшные. Но сначала помолимся.

Он поднял глаза к потолку.

– О, Господь, даруй нам твою поддержку в этой самой справедливой борьбе против врагов частной собственности…

«Я выиграю, —думал он самодовольно. – Черт возьми, я выиграю».

– Ни я лично, ни профсоюз не поддерживаем того, что сделал Лью Дэвис, – говорил на следующее утро Том.

Он стоял на ступеньках здания компании, говоря через мегафон с собравшимися шахтерами и их женами. Их было около двухсот человек. Был холодный серый день, но люди не обращали внимания на погоду. Они очень хотели послушать, что скажет им Том.

– Мы против насилия в рабочем движении где бы то ни было в Америке, – продолжал он, – но крушение надежд, заставившее Дэвиса схватиться за ружье, действительно, имело место! Ужасные условия труда, убившие его сына, это реальность! Я сказал, что единственныйпуть – я повторяю, единственный– исправить положение – через организацию…

Он остановился. Все услышали какой-то шум: стук мотора. Они обернулись и увидели подъезжавший к ним конвой. На двух до отказа забитых грузовиках сидели пинкертоны в котелках, вооруженные ножами. А за ними ехали две «машины смерти». Они выглядели устрашающе. Они, действительно, были похожи на танки, только на колесах, а не на гусеницах, и они явно были поставлены на шасси грузовиков. Они были «одеты» в стальную броню, без окон, а вверху каждого была вертящаяся башня с пулеметом, выставленным в амбразуру.

Конвой остановился в двадцати футах от здания, и Билл Фарго, ехавший в одном из грузовиков, прокричал в мегафон:

– Вы находитесь на земле, являющейся частной собственностью. Расходитесь по домам!

– Убирайтесь к черту! – закричал Том в ответ. – Может, скажете, что воздухтоже собственность компании? Я ведь не в здании компании…

– Вы на земле компании, – прервал его Фарго, и башни с пулеметами повернулись и нацелились на Тома. – Если вы, люди, не разойдетесь, вы потеряете и работу, и дом.

– Это все старые угрозы, – прокричал Том, думая, хватит ли у Фарго выдержки, чтобы открыть огонь. – Пришло время показать им, что они не могут обращаться с нами, как с преступниками! Они не могут нацеливать на нас свои пулеметы, будто мы их рабы…

Его слова были прерваны огнем. Хотя пули были направлены и выше их голов, ощущение было ужасным. Женщины закричали.

Когда выстрелы стихли, Том сказал:

– Хорошо, я отправляюсь на ферму к своей свекрови, чтобы закончить то, что я начал говорить. Все те, кто думает, как и я, что это свободная страна, где свобода слова гарантирована Конституцией, могут последовать за мной.

Он спустился по ступенькам и пошел по улице. Шахтеры наблюдали за ним.

Вдруг один из них крикнул:

– Я с Беничеком… – и пошел следом.

– И я! – заорал другой, и затем вся толпа пошла следом за маленьким чехом.

Том выглядел удовлетворенным. Кто-то начал кричать:

– Забастовка! Забастовка! Забастовка!

И все подхватили:

– Забастовка! Забастовка! Забастовка!

Билл Фарго, потерявший слушателей, выглядел немного сконфуженным.

Делла мыла в корыте детей, когда услышала крики: «Забастовка! Забастовка!». Тетушка Эдна подбежала к окну.

– Слава Богу! – воскликнула она. – Твой муженек, наконец, сделал это!

Делла поспешила к двери и выглянула наружу. Том шел через поле, сопровождаемый скандирующей толпой. Когда он подошел ближе, он остановился и поднял руки, призывая толпу к тишине. Все замолчали.

– Отлично. Здесь мы свободны, – сказал он. – И вы кричите: «Забастовка!». Вы серьезно?

– Да! – донеслось из сотни глоток.

– Раньше они всегда побеждали, угрожая тем, что выкинут нас из наших домов. Единственный путь победить их: это покинуть их дома первыми.

Он подождал, пока волна от его слов не уляжется.

– Если вы серьезно намерены сражаться с компанией, – продолжил он, – я попрошу профсоюз предоставить нам палатки, еду и медицинскую помощь. Мы можем разбить палаточный городок прямо здесь, на земле моей тещи, и эта чертова компания ничего не сможет сделать. В этом случае, я возвращаюсь домой и собираю все, что сможет вам понадобиться, чтобы выжить – одеяла, одежду, кастрюли, горшки, чайники и т. д. Когда я получу палатки, я дам вам знать, и вы сможете выезжать из домов. А пока вы не получите от меня известия, продолжайте жить, как раньше. Но, когда мы будем готовы, мы начнем забастовку – и мы победим.Готовы?

Пауза, затем десяток голосов закричал:

– Да! Мы с тобой, Том!

– Хорошо. Идите по домам, а я позвоню в профсоюз.

Стоя в дверях дома, тетушка Эдна сказала Делле:

– Он поднимет все здесь! Пора!

Том с возбужденным лицом, вошел в дом и поцеловал жену.

– Теперь мы пойдем до конца, – воскликнул он.

– А профсоюз поддержит тебя? – спросила Делла.

Том улыбнулся и кивнул в сторону машины.

– Если нет, мы организуем другой профсоюз.

И он сел в машину.

Пока он разговаривал по телефону с Джо Хайнесом на бензоколонке Дейла в Хоуксвилле, в его машину врезался грузовик и остановился. Билл Фарго и четверо его людей вылезли из него. Улица была почти пуста, а когда появлялся какой-нибудь прохожий и видел, что происходит, тут же исчезал. Люди Фарго набросились на машину Тома с ломами. Они разбили ветровое стекло и передние фары, изорвали в клочья брезентовый верх и изрешетили шины.

Когда Том вышел из помещения бензоколонки и увидел изуродованной свою любимую машину, он чуть не сошел с ума.

– Сволочи! – завопил он, бросаясь на них.

Но он не мог справиться с ними.

Они избили его до потери сознания и оставили лежать в грязи, окровавленного и почти так же изуродованного, как его машина.

– Это проучит мерзавца! – сказал Билл Фарго, взбираясь в грузовик.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Но это не проучило его.

Фарли Дейл позвонил врачу, который приехал оказать Тому первую помощь. Затем отвез его в клинику, где перевязали Тому левую руку и промыли остальные раны. Теперь Том был похожа на солдата, чудом выжившего в окопах Франции, но он был жив. Фарли Дейл сказал, что он посмотрит, что можно будет сделать с машиной, и дал ему грузовик, чтобы тот смог добраться до Эдны. Когда Том вошел в дверь дома, Делла, увидев мужа, всего обвязанного бинтами, воскликнула:

– Что с тобой?

– Билл Фарго, – сказал он, обессиленно опускаясь в кресло, – и его ребята избили меня. Но все в порядке.

– В порядке?Ты выглядишь, будто под тобой разорвалась бомба!

– Завтра Джо Хайнес вышлет с грузовиком палатки. Это важно – профсоюз поддержал меня.

Делла подошла у нему и поцеловала.

– Ты– вот, что важно, – сказала она.

Он выдавил улыбку в ответ.

– Ничего, – сказал он. – Мы, Беничеки, крепкиеребята. Машину – вот, что жаль. Это единственное, что убиломеня. Но ничего, мы все равно победим.

Монти Стэнтон вышел из своего «роллс-ройса» и посмотрел на раскинувшийся на поле палаточный городок. Погода улучшилась, и десятки шахтеров и их семьи сидели, стояли ли прохаживались между палаток. Кто-то кипятил на огне котлы. Палаток было около сотни.

– Они бастуют уже третью неделю, мистер Стэнтон, – сказал стоявший рядом с ним Билл Фарго. И они, по-моему, не собираются прекращать.

Монти выглядел угрюмо.

– Скажи Беничеку, что я хочу поговорить с ним, – сказал он, садясь в машину. – Привези его в Белль Мид.

В тот же вечер Том Беничек с забинтованной рукой – остальные бинты он смог уже снять – сидел за огромным столом в столовой Белль Мида. Напротив него расположился Монти. Какое-то время оба изучали друг друга. Затем Монти произнес:

– Чего ты добиваешься, сынок?

– Контракта с профсоюзом.

– Может, ты слышал, что идет война. И для правительства жизненно важно получать уголь. Ты ведь патриот, не так ли? И ты бы не хотел нанести ущерб правительству?

– Я люблю эту страну, но мои люди не станут добывать уголь без контракта с профсоюзом.

– «Мои» люди, – повторил Монти. – Что ж, это интересно. Ты куришь?

– «Кэмел».

– Я имею в виду сигары.

Он достал из кармана пиджака кожаный портсигар, открыл его и положил на стол.

– Попробуй «Вилар и Вилар» 1911 года. Я заказал пару сотен после того, как немцы торпедировали «Лузитанию».На случай, если они вдруг оккупируют Кубу. Можешь представить себе этих тупых немцев, пытающихся управлять кубинцами?

Монти рассмеялся, закуривая сигару. Он протянул портсигар Тому, и тот тоже закурил. Монти, как удав, наблюдал за ним.

– Прекрасно, – сказал Том, выпуская дым.

– Должно быть. Каждая стоит три доллара. Ты знаешь, а ты приятный парень. Мне трудно это признать, но я восхищаюсь твоим мужеством. Билл Фарго говорил мне, что ты не побоялся противостоять моим «машинам смерти»… – он затянулся сигарой. – Мне нравитсяэто название. «Машины смерти»! Конечно… Они убивают…людей. У тебя ведь двое детей? Верно?

– Верно. Мальчики – Станислав и Уорд.

– Станислав – это чешское имя?

– Это имя святого покровителя той деревни, где я родился, – сказал Том.

– А, да. Ты ведь хочешь послать когда-нибудь Станислава и Уорда в колледж? Дать им возможности, которых у тебя никогда не было?

– Надеюсь.

– А колледж – это ведь очень дорого, знаешь? Очень дорого. И тебе надо будет покупать им хорошую одежду, а, может, и машину… Это все большие деньги. Большие.А где ты возьмешь столько денег, Том?

– Может, я ограблю банк.

Монти подавил усмешку.

– Есть путь гораздо легче. Гораздо легче. Я бы мог позаботиться об образовании твоих детей. Черт, я даже мог бы отправить их в Принстон, если хочешь. Это мой колледж, я даю им очень много денег… они примут твоих сыновей, если я скажу им… Я много могу сделать для твоих мальчиков. И я много могу сделать для тебя,если ты будешь со мной сотрудничать. Я могу сделать для тебя многое, Том. Может, купить тебе где-нибудь маленькое дело. Что ты об этом думаешь?

– Мистер Стэнтон, Вы пытаетесь подкупить меня…

– О, Том, не продолжай! Это не подкуп, это – деловое предложение. Я должен признать: ты стоил мне огромную сумму денег. Поэтому у меня был выбор: попытаться убить тебя – что я и попытался сделать – или договориться с тобой. Послушай, ты ведь любишь машины, верно? А мои ребята изуродовали твою? Я готов купить тебе любую взамен, стоимостью до пяти тысяч баксов. Это не подкуп: это честное и справедливое предложение.Что ты скажешь на это?

– Нет.

Лицо Монти потемнело. Он наклонился вперед.

– У каждого человека есть цена, – спокойно сказал он. – Какова твоя?

– Контракт с профсоюзом.

– Давай сделаем так: я дам твоим людям – раз ты их так называешь – надбавку в двадцать процентов. Двадцатьпроцентов. Я установлю вентиляционную систему, введу систему безопасности – черт, я сделаю все, что требует профсоюз. Плюс.Я отправлю твоих мальчиков в колледж и куплю тебе машину стоимостью в пять тысяч долларов. И теперь ты будешь говорить, что это не справедливо?

Том поколебался.

– Ну…

Монти почувствовал слабину в обороне. Он встал.

– Хорошо, ты можешь не отвечать мне сейчас. Вернись к жене и обсуди с ней. Мы ведь можем все это уладить, как цивилизованные люди. Не так ли?

Том также встал.

– А что вы имеете против профсоюза? – спросил он. – Я хочу сказать, если вы собираетесь дать все то, что требует профсоюз…

– Я скажу тебе, Том. Это очень просто. Эта компания всегда была моейкомпанией, а шахтеры всегда были моимишахтерами. Теперь вдруг ты называешь их «твоими»шахтерами. Вот поэтому я и против профсоюза.

Том внимательно посмотрел на него. Впервые он понял, что заставило Монти Стэнтона дрогнуть.

Вечером дома у тетушки Эдны он обсуждал с ней и Деллой разговор со Стэнтоном.

– Он хочет обвести нас вокруг пальца, – сказала Эдна. – Я не верю, что Монти Стэнтон согласится на двадцатипроцентную надбавку. Я просто не верю в это.

– А ты что думаешь, Том? – спросила Делла.

– Думаю, Монти Стэнтон гораздо умнее, чем я его считал. Его предложение превосходно. Я верю ему, – он посмотрел на спавших Уорда и Стена. – Он сделал так, что мне очень трудно было сказать ему «нет».

– Он что-то предлагал тебе,Том? – спросила тетушка Эдна.

– Он сказал, что отправит мальчиков в колледж. Оплатит все счета. Он предлагал мне и другие вещи, но это уже было похоже на подкуп.

– Он – сатана! – воскликнула Эдна.

– Точно. И, конечно, в такой ситуации задержка не пойдет нам на пользу. Страна воюет, и мы вряд ли захотим, чтобы шахтеры выглядели предателями?

– Война очень выгодна Монти Стэнтону, – сказала Эдна. – Он и другие шахтовладельцы наживают огромные богатства.

Том все еще смотрел на мальчиков.

– Принстон, – проговорил он. – Это один из этих аристократических колледжей? Можете представить, мои дети учатся в Принстоне?

Делла только вздохнула.

– Смотри сам, Том.

– Нет, это и твое решение тоже. Они – нашидети.

– А что будет, если ты скажешь «нет»? Что он сделает тогда?

– Не знаю. Но это может причинить вред людям.

– Тогда, если он предлагает то, чего требует профсоюз, может, тебе следует согласиться?

Том вздохнул. Он может вступить в сделку с этим сукиным сыном, Монти Стэнтоном. Но разумный и щедрый Монти Стэнтон толкал его прямо в пропасть.

Хотя шахтеры и называли Монти Стэнтона лицемерным, имея в виду, что его частые «беседы с Богом» были не более, чем театральным представлением, он был искренне верующим человеком и богато одаривал церковь. Поэтому на следующий вечер, когда Билл Фарго вошел в библиотеку Монти, он был не очень удивлен, застав Монти за чтением Библии.

– Вы хотели видеть меня, мистер Стэнтон?

Монти оторвался от Священного Писания.

– О… да. Садись, Билл.

Билл сел на стул рядом со столом. Монти немного помолчал. А затем сделал глубокое замечание.

– Знаешь, Билл, когда читаешь Библию, особенно Ветхий Завет, никак не можешь отделаться от чувства, что Бог не всегда был справедлив.

Поскольку Билл был атеистом, он оставил это замечание без комментариев.

– Например, – продолжал Монти, – позволь я почитаю тебе некоторые куски из книги «Исход».

Он зачитал строфу двадцать девятую и тридцатую, двенадцатой главы и посмотрел на Билла.

– И как?

Тот ничего не ответил.

– С точки зрения иудеев – он был справедлив, а с точки зрения египтян – нет. Но, Билл, надо понять мудрость Бога. Положение в Египте было ужасным, а Бог хотел, чтобы оно улучшилось, и для этого он вынужден был делать жестокие вещи. Понимаешь?

– Да.

– Для нас же в данной ситуации положение улучшится, если шахты начнут работать, и мы сможем снабжать страну углем. Ты ведь знаешь, мой мальчик там, во Франции, он каждый день рискует жизнью ради страны. И поэтому меня просто выводит из себя, что эти чертовы шахтеры не хотят вернуться на работу – особенно после того, как я им сделал такое разумное предложение. Я понимаю, если бы я был каким-нибудь чудовищем – но ты ведь знаешь, какое предложение я сделал Беничеку. Оно было щедрым. Черт, это было похоже на сумасшествие с моей стороны, но я хотел мира в этой долине, я хотел добывать уголь для правительства и я хотел, чтобы мои люди были счастливы. Конечно, я делал ошибки раньше, но кто их не делал? Сейчас все очень быстро меняется… меняются отношения, меняются связи – и угнаться за всем этим очень трудно. Но вчера я пытался сделать так, чтобы хорошо было всем. И что? Этот маленький гаденыш отверг мое предложение.

Он потряс закрытой Библией.

– Беничек отверг этопредложение? – не веря своим ушам, спросил Фарго.

– Да, сэр. Он сказал, что профсоюз, это дело принципа. Чертовы радикалы: они все делят только на белое и черное, у них не бывает серого, ни полутонов, ни разумных компромиссов. Принцип? Какова цельпрофсоюза? – спросил он. – Не в том ли, чтобы предоставить им то, что я им и предложил? Боже, я не понимаю этого.

– Тогда что произойдет теперь?

– Ничего, пока я не приму меры. Беничек определенно не пойдет на сделку, мы не будем добывать уголь, а война будет продолжаться. Я хотел быть добрым, Билл. Я хотел быть справедливым. Они не откликнулись на это, поэтому я вынужден стать несправедливым. Я вынужден стать недобрым. Как Господь, Билл: иногда ты должен быть жестоким ради всеобщего блага. Я думал об этом, я молился, я разговаривал с Господом, я читал Священное Писание, я позвонил губернатору, чтобы он дал мне разрешение.

– Извините, мистер Стэнтон, я не очень понимаю вас…

Монти наклонился к нему.

– Завтра на заре, Билл, ты возьмешь эти «машины смерти» и отправишься на них на это чертово поле – и уничтожишь этот палаточный городок. Если они не хотят подчиниться разуму, то мы, мой Бог, тоже не будем подчиняться разуму.

– Уничтожу? – переспросил Фарго осторожно. – Уточните, что вы имели в виду, сэр.

– Возьмешь факелы и подожжешь палатки. Направишь «машины смерти» прямо на них. А если кому-то из людей достанется… Я имею в виду одногоопределенного человека… По крайней мере, мы раз и навсегда покажем им, кто хозяин в долине. Все будет законно, Билл, не волнуйся. Я получу от губернатора разрешение на объявление военного положения. Ты только сделайэто.

Билл Фарго отметил про себя, что не впервые в истории религия и патриотизм используются, как оправдание для смерти и разрушения. Не были ли они оправданием и для коронованных правителей Европы, чтобы начать войну, которая приведет к уничтожению человечества?

Том и Делла спали, обнявшись, в доме тетушки Эдны, когда их разбудила стрельба. Том вскочил на кровати, пытаясь проснуться. Он услышал какие-то крики и непрекращающееся кудахтанье цыплят тетушки Эдны.

– Что это? – пробормотала Делла, сев на постели.

Том подошел к окну. Он не мог поверить в то, что видел.

– Монти Стэнтон спятил! – закричал он. – Он спятил!

Поле было покрыто предрассветной дымкой, но уже десять палаток горели. «Машины смерти» прорывались между палатками, направив пулеметы прямо на них. Сзади пинкертоны факелами поджигали палатки. Шахтеры и их семьи выскакивали на улицу, в чем спали. Том увидел, как двое мужчин и женщина упали, сраженные пулями.

– О Боже…

Он схватил штаны и начал их натягивать на себя.

– Том, ты ведь не собираешься туда? – крикнула Делла.

– Кто-то должен остановить их. Они убиваютлюдей!

– Но не ты, Том! Не ты…

Было слишком поздно. Схватив рубашку, он открыл дверь и выскочил на улицу. Делла в халате выскочила следом за ним на крыльцо. Из своей комнаты вышла ее мать.

– В чем дело?

– Том!

Он был уже внизу. Он повернулся и посмотрел на нее.

– Я люблю тебя, Делла, – все, что сказал он.

Том побежал. Палаточный городок горел. Дым смешивался с утренней дымкой. Люди разбегались во всех направлениях, спасаясь от «машин смерти», которые уничтожали все на своем пути. Они никогда не видели такой жестокости.

Том побежал навстречу «машинам смерти», отчаянно размахивая руками и крича:

– Остановитесь! Остановитесь!

– Вернись, Том! – закричала она со слезами на глазах.

Она увидела, как одна из «машин смерти» развернулась в сторону ее мужа. Он бежал среди палаток прямо на них, будто только он один мог остановить их. Это было самоубийство – но это было и мужество.

Пулемет начал стрелять. Пули попали прямо Тому в грудь. Их сила была такова, что оторвала его на несколько дюймов от земли.

Затем он упал, лицом вниз.

– Том! – закричала Делла.

Она рванулась из дома, но мать схватила ее за руку.

– Милая, – сказала она. – Уже поздно.

Делла истерично рыдала.

Все было кончено.