Текст книги "Остров Эллис"

Автор книги: Фред Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

– Месье заказал шампанское, – улыбнулся официант, помогая Виолет сесть.

– О, Джейк, это замечательно!

Официант открыл бутылку и стал разливать шампанское.

– За нас, – поднял бокал Джейк.

– За любовь, – ответила Виолет.

Отпив немного, она поставила бокал на место.

– Не думаете ли вы, что нам надо будет снять квартиру?

– Извините?

– Квартиру. Я имею в виду, если у нас будет любовная связь – и, ах, Джейк, я так мечтаю об этом! Дрожь ваших страстных поцелуев! Но, так или иначе, мы не сможем этим заниматься у меня дома, и у вас тоже, а я не собираюсь жить в каком-нибудь второсортном отеле. Поэтому нам надо будет подобрать квартиру, куда я смогла бы переехать, как хозяйка. И она должна находиться в Верхнем Ист-Сайде. Мама не разрешит мне жить в каком-нибудь другом месте.

Джейк выглядел ошарашенным.

– Вы думаете, что ваша мама позволит вам когда-нибудь переехать в квартиру? Даже в квартиру в Верхнем Ист-Сайде? – спросил он.

– Это будет трудно, но я решилась. Она не может руководить мною всю жизнь. И вы должны будете платить за эту квартиру.

– Конечно.

– И я думаю, вы должны будете давать мне какое-то количество денег на расходы. У меня такое чувство, что родители не захотят помогать мне, если я стану вашей любовницей, так что это придется делать вам.Когда мне будет двадцать один, я стану членом трастового фонда, но сейчас у меня ничего нет.

Джейк выглядел еще более ошарашенным.

– На расходы… Конечно.

– И одежду, и еду… но давайте не будем говорить об этом сейчас.

– Нет, давайте поговорим о вас и обо мне. Я не могу сказать, как я счастлив…

– О, я знаю, дорогой, – она улыбнулась. – Я тоже счастлива. Это моя первая любовная связь. «Выдвигай условия».Но мы должны быть практичны. Завтра я начну просматривать список квартир, которые сдаются, но мне надо представлять, какую сумму вы готовы уплатить. Какую, дорогой?

Джейк уставился на нее думая: «Иисусе, что случилось с этой воздушной балериной? Что случилось с «мисс невинность»? Она разговаривает, как прожженный брокер по недвижимости».

– Ну, я не знаю… Какую вы захотите…

– Хорошо, я посмотрю и, если мне что-то очень понравится, я дам вам знать. Договорились? И нам нужно будет там пианино? Вы же не откажетесь исполнять мне там свои песни? Можно, мы купим пианино, Джейк? Это будет так романтично.

– Да… конечно. Почему бы и нет? Я возьму одно в аренду…

«Иисусе, это будет стоить мне целое состояние!»

Виолет увидела в его глазах ужас, и его взгляд так рассмешил ее, что она не смогла удержаться и расхохоталась.

– Что смешного? – спросил он, удивленный.

– О, вы! О… – она прикрыла рот ладошкой, пытаясь сдержать безудержный смех. – По-моему, я перебрала с условиями.

– Вы, что?

– Мадам Левицкая… Я пошла к ней на урок «любовной связи», потому что я решила, что она знает, как мне надо держаться с вами… – она опять рассмеялась. – И она сказала мне, чтобы я выдвигала условия… только, я думаю… я думаю, что я напугала вас до ужаса!

Джейк начал смеяться тоже.

– Выходили к мадам Левицкой?

Она, все еще смеясь, кивнула.

– Да, вы напугали меня до ужаса.

И он расхохотался так же сильно, как и она.

«Бриллиантовая Подкова» Метрополитен Опера была самым консервативным бастионом нью-йоркского общества, а ложу номер 7 миссис Астор называли «троном высшего света Америки». Евреям, правда, не разрешалось покупать ложи, хотя они могли снять ложу на какие-то отдельные спектакли. И это, несмотря на то, что двое из них – Отто Кан и Саймон Вейлер – были самыми крупными вкладчиками в оперу на Бродвее и Тридцать девятой улице. Представление «Тоски» в этот вечер давалось для Бельгийского Комитета Помощи, и благодаря тому, что Саймон Вейлер пожертвовал Комитету пятнадцать тысяч долларов, ему было деликатно разрешено снять по этому случаю ложу 32. Там собрались все сливки нью-йоркского общества. Поэтому на этот вечер миссис Вейлер надела всю свою тяжелую артиллерию. Для Ребекки это означало бриллиантовая с рубинами тиара на голове, колье из бриллиантов с рубинами на шее, подобного типа серьги, три бриллиантовых браслета, кольцо с бриллиантовым солитером в сорок каратов и еще театральный бинокль с инкрустацией из драгоценных камней, который стоил семьдесят пять тысяч долларов. И при таком количестве драгоценностей она не чувствовала себя ни перенасыщенной украшениями, ни вульгарной – в соседней ложе на даме было семьбриллиантовых браслетов.

По установленным светским обществом в Опере законам было принято уходить после первого действия, поскольку ни музыкой, ни пением никто в обществе не интересовался. Оперу посещали, главным образом, потому, что людям просто было необходимо где-то появляться, но в этот вечер был особый случай. Во-первых, потому что это было гала-представление, а, во-вторых, потому что «Тоска» – и вполне заслуженно – была для многих любимой оперой, в том числе и для Вейлеров, оставшихся до конца.

Когда опустился занавес, миссис Вейлер поднялась со своего позолоченного кресла, и Саймон накинул ей на плечи длинную горностаевую пелерину. Затем они с достоинством направились к выходу, перебрасываясь приветствиями и отдельными репликами со своими друзьями, разодетыми в меха и усыпанными драгоценностями. У выхода ожидала длинная очередь лимузинов и кучка зевак, пришедших, несмотря на промозглую осеннюю погоду, поглазеть на парад представителей высшего света.

Когда они приехали домой, дворецкий принял у них пальто, и Ребекка спросила:

– Виолет уже в постели?

– Нет, мадам. Она куда-то ушла.

– Ушла? Она мненичего не сказала, что собирается куда-то пойти. А с кем она пошла?

Грандиозная грудь Ребекки вздымалась, а с нею вздымались бриллианты и рубины на семьсот тысяч долларов.

– Но что-то она должна была сказать?

В этот момент открылась входная дверь, и поспешно вошла Виолет. Увидев родителей, она застыла на пороге. Виолет рассчитывала опередить их и быть дома до их возвращения из Оперы. Но вечер с Джейком доставил ей так много удовольствия, что она потеряла счет времени. И вот ее мамочка развернулась в ее сторону.

– Где ты была? – прогремела она.

– Я проголодалась и отправилась в закусочную, – ответила Виолет, закрывая дверь.

Ребекка посмотрела на ее желтое вечернее платье.

– Ты ходила в закусочную в этомплатье? Сама идея идти в закусочную мне кажется совершенно идиотской, учитывая, какую изысканную еду для тебя готовят дома, но одеватьсяв вечернее платье, чтобы пойти в закусочную – это абсурд!

– Так или иначе, – решительно ответила Виолет, обгоняя своих родителей на лестнице, – я была в закусочной. Всем спокойной ночи.

Ее мать смотрела ей вслед, когда она поднималась по мраморной лестнице.

– Она лжет, – прошептала она мужу.

– Послушай, Ребекка, оставь ее в покое. Иногда мне кажется, что ты слишком строга к ней.

Она повернулась к мужу.

– Никогда, слышишь, никогда нельзя быть слишком строгой к собственной дочери, – на высоких нотах заявила она и повернулась к дворецкому. – Когда она ушла?

– Сразу после того, как вы уехали в оперу, мадам.

– Видишь? – воскликнула она. – Она лжет! Четыречаса в закусочной? За это время она должна была бы съесть все салаты в Нью-Йорке. Я должна поговорить с девочкой. Закусочная, как же!

И она решительно направилась вверх по лестнице.

Виолет расчесывала волосы, когда в комнату ворвалась ее мать. Увидев нагруженный драгоценностями военный корабль в красном бархатном вечернем платье, она вздохнула.

– Джервис сообщил мне, что ты ушла из дома сразу же после нас, – сказала она. – Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я поверю, что ты провела четыре часа в закусочной?

Виолет продолжала расчесывать волосы.

– Ты не можешь поверить. Чего ты хочешь, мама?

Она отложила расческу и повернулась к матери.

– Ты когда-нибудь перестанешь давитьна меня?! – воскликнула Виолет.

– Я не давлю на тебя – я просто выполняю обязанности обеспокоенного твоей судьбой родителя. Где ты была?

– Это тебя не касается!

Виолет рванулась в ванную комнату и захлопнула за собой дверь.

– Виолет!

Ребекка пересекла комнату и постучала в дверь.

– Виолет, выходи! Выходи немедленно!

Дверь приоткрылась, и Виолет вышла из ванной.

– Да, мама. Что ты хочешь?

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу. Где ты была сегодня вечером?

Виолет тяжело вздохнула.

– Хорошо, если ты хочешь правду. Я ужинала в Гринвич Виллидж с человеком, в которого, я, кажется, влюбилась. И тебе лучше привыкнуть к этой мысли, потому что я влюбилась в него серьезно.

– Понятно, – сказала она ледяным тоном. – И кто этот человек, в которого, по твоему утверждению, ты влюбилась?

Виолет села на кровать и стала снимать туфли.

– Джейк Рубин, – ответила она.

Невыносимо долгое молчание. Виолет встала с постели, чтобы отнести туфли в гардероб.

– Я знаю, о чем ты думаешь, мама, так что не теряй время на длинную речь. Я знаю,что он «русский», я знаю,что он «не нашего круга», я знаю,что он женат. И несмотря на все это, я в него влюбилась. Он самый замечательный человек, которого я когда-либо встречала.

Она открыла дверь гардероба и поставила туфли внутрь, удивляясь, почему ее мать не низвергла на нее ураган гнева.

Когда она закрыла дверь гардероба, к ее еще большему удивлению матери в комнате не было.

Из квартиры на Сниффен Корт, когда они с Джейком переехали в новый дом, Нелли взяла с собой черную горничную Фанни, и на следующее утро Фанни вошла к ней в спальню, когда Нелли сидела в кровати и читала «Варьетте».

– Мисс Нелли, – сказала она, – внизу вас ожидает гостья.

Нелли отложила «Варьетте».

– Гостья? Кто это, Фанни?

– Какая-то оченьважная, если вы спросите меня. Она приехала в таком длиннющем «роллс-ройсе» и с таким красивым шофером. Ух! Как мне понравился шофер!

– Кто это, Фанни?

– Вот ее карточка, мисс Нелли. Ее зовут миссис Вейлер, или как-то так.

Нелли повертела карточку.

– Миссис СаймонВейлер, – сказала она уважительно.

– Она выглядит оченьбогатой, мисс Нелли.

– Она и есть оченьбогата, – сказала Нелли, сбрасывая ночную рубашку. – Слышала когда-нибудь о сети универмагов Вейлера? Так вот это она.

– Правда? Мне нравятсяэти магазины. На прошлой неделе в витрине я видела премиленькое платьице, но оно для меня очень дорогое.

Нелли, не слушая ее, помчалась в ванную.

– Достань мое платье цвета слоновой кости, то, которое с поясом, а затем скажи ей, что я спущусь через десять минут. И спроси, не хочет ли она кофе или чай. И будь вежливой.

– Да, мисс Нелли.

«Интересно, что ей надо», —подумала Нелли, засунув зубную щетку в рот.

Через пятнадцать минут Нелли спустилась в гостиную. Ребекка Вейлер в твидовом костюме и шляпе с огромным пером, как статуя, сидела в кресле.

– Миссис Вейлер? Я Нелли Рубин, – сказала она, пожимая руку в перчатке.

– Как поживаете, миссис Рубин? – спросила миссис Вейлер, пожав протянутую руку, но не сдвинулась с места. – Извините за этот неожиданный визит. Надеюсь, я не причинила вам неудобств?

– Нет, нет. Фанни предлагала вам кофе?

– Она предложила, но я отказалась. Сегодня утром я уже выпила две чашечки кофе. Третья пойдет во вред, что я не одобряю.

– Понятно.

«Дружеский тон, —подумала она, садясь. – И такая теплая и неформальная».

– Слушаю вас, – она улыбнулась. – Что я могу сделать для вас, миссис Вейлер?

Ребекка посмотрела своими холодными глазами на Нелли.

«Привлекательная, но дешевая», —подумала она.

– Миссис Рубин, думаю, что это не будет приятно нам обеим. Ваш муж дома?

– Да, он наверху, в своем кабинете.

– Значит, он не может подслушать наш разговор? – спросила она.

– О, нет.

«В чем дело?», —подумала она.

– Тогда я перейду прямо к делу. Меня могут обвинить в старомодных взглядах на жизнь и на супружество, но я твердо убеждена, что, когда люди связаны супружескими узами, это обязанность каждого из супругов сохранять им святую верность. Вы разделяете эти взгляды, миссис Рубин?

– Ну… – Нелли улыбнулась, подумав, что она уже дважды изменяла Джейку. – Да. Полагаю.

– Вы говорите это не очень уверенно, миссис Рубин. Разве можно только «полагать», что узы брака священны?

– Извините, миссис Вейлер, но я бы хотела знать, к чему вся эта прелюдия?

– Очень просто. Ваш муж завел роман с моей дочерью, – сказала она.

Нелли была изумлена.

– Джейк? – прошептала она.

– По-моему, его зовут именно так.

– Но когда? Как?

– Они знакомы уже некоторое время. Виолет очень утонченная и ранимая девочка, но она невинна, миссис Рубин. Оченьневинна. И у нее нет защиты от притязаний вашего мужа, и я боюсь за ее девственность. Конечно, моя симпатия распространяется и на вас, так как вы оказались жертвой мужской двуличности. Именно поэтому я и явилась к вам предупредить вас об опасности вашему семейному спокойствию. Вы должны остановить вашего мужа, миссис Рубин. Остановите его прежде, чем ой испортитмою дочь! И ваш брак, конечно, тоже.

– Сколько лет вашей дочери? – спросила Нелли.

– В следующем месяце ей будет двадцать.

«Джейк решил приударить за юными девочками, —подумала она. – Надо же, этот хитроумный ублюдок».

Она изобразила трагический взгляд:

– Не могу передать, как я благодарна вам за то, что вы пришли ко мне, миссис Вейлер. Конечно, я шокирована – шокирована! – тем, что мой муж «завел роман», как вы изволили выразиться. Но вам нечего опасаться. Я положу этому конец.

Ребекка немного расслабилась.

– А я, уважаемая леди, очень рада слышать это от вас. Мы, к сожалению, живем в век утраченной морали. И очень приятно сознавать, что хотя бы некоторые жены, как вы, еще верят в вечные истины.

Она поднялась и протянула руку.

– Было очень приятно познакомиться с вами, дорогая. Мне совершенно ясно, как повезло вашему мужу, что он выиграл вас.

Нелли также поднялась.

– Спасибо, миссис Вейлер. И мне было приятно познакомиться с вами.

– Надеюсь, мы сумеем предотвратить трагедию.

Провожая ее к двери, Нелли подумала: «Чертов Джейк! Но я знаю, как отомстить ему…»

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

В этот вечер, когда шофер привез ее в Новый Амстердамский театр, Нелли сказала ему:

– Билли, сегодня после спектакля я собираюсь познакомиться с новой ролью и не знаю, как долго я задержусь. Я доеду домой в такси.

– Да, мисс Нелли.

Но вместо этого после спектакля она взяла такси и поехала в Гринвич Виллидж.

– Вот этот дом, – сказала она водителю, и машина лихо подкатила к дому штаб-квартиры выборной кампании Марко. Весь дом был погружен в темноту, кроме окон на верхнем этаже. И именно верхний этаж интересовал Нелли.

Она вышла из такси, расплатилась и, поднявшись на три ступени, позвонила. Когда в окошечке над дверью загорелся свет, Марко открыл дверь. Он был в банном халате и босиком. Он очень удивился, когда увидел ее.

– Нелли! Что ты здесь делаешь?

– Ну, поскольку ты никогда не пригласишь меня на этот обед, о котором я говорила, я подумала, что, может быть, ты пригласишь меня выпить по стаканчику на ночь?

Похоже, это его не очень обрадовало.

– Я как раз собирался лечь… – он поглядел в обе стороны пустой улицы, понимая, что если бы его увидели, то это не способствовало бы его политическому успеху. Он отступил в сторону:

– Ну, входи.

Она вошла в узкую переднюю, и он захлопнул дверь. Затем он повернулся и посмотрел на нее. На ней были бархатное пальто цвета соболя и синее платье. На голове черная бархатная шляпка с большими опущенными полями. Своим роскошным видом она искушала.

– Джейк знает, что ты здесь? – спросил он.

– Конечно, нет, – она улыбнулась. – Ты не хочешь пригласить меня подняться?

– Нет. И, Нелли, думаю тебе лучше вернуться домой сейчас.

Передняя была столь маленькой, что они стояли почти рядом. Она обвила руками его шею.

– Я знаю, как ты относишься к Джейку, – прошептала она, – но он никогда не узнает. Я хочу тебя, Марко. Я хочу тебя больше, чем какого-либо мужчину в своей жизни… Не заставляй меня умолять… пожалуйста… Ты ведь не думаешь, что Джейк сохраняет мне верность.Правда?

Она просунула руку к нему под купальный халат и стала гладить его грудь.

– Он завел себе девятнадцатилетнюю девочку. А если он может развлекаться, то почему мы не можем?

Ощущение от ее руки под халатом сводило его с ума. Медленно он обнял ее. Чуть приоткрыв рот, он прикоснулся к ее губам. Их поцелуй в узкой передней продолжался почти минуту.

– Займись со мной любовью, – прошептала она. – Сделай меня счастливой, дорогой…

Вдруг он резко оттолкнул ее.

– Убирайся отсюда, – спокойно сказал он. – Убирайся отсюда!

Она слегка улыбнулась и повернулась к нему, снова просунув руку ему под халат.

– И не говори мне, что ты этого не хочешь!

Он схватил ее за запястья и оттолкнул ее руки.

– Конечно,я хочу. Вот в чем проблема! Но я не собираюсь делать этого Джейку!

– Сделайэто… – она улыбнулась. – Мне этого хочется. – Я не хочу этого слышать!

– Мне нравится твой гнев. Он возбуждает!

Он закрыл глаза.

– О, Боже, Нелли не усложняй! Я не буду этого делать. Не с женой Джейка… единственного человека в мире! – он открыл глаза, и они ярко засверкали. – Иди отсюда к черту! И ты, дура,если хочешь изменить такому человеку. Он – лучшее, что было у тебя в жизни.

Теперь разозлилась она.

– Хорошо, я уйду, – сказала она. – Но, знаешь, что я собираюсь сказать Джейку? Что ты завлек меня. Нет, лучше я скажу ему так: я скажу ему, что ты завлек меня сюда и попытался изнасиловать.

Он так сильно оттолкнул ее, что она больно ударилась о стену.

– Ты скажешь ему это, и я убью тебя! Понятно? Ты можешь изменять ему с кем угодно, но ты не скажешь ему, что ты сделала это со мной. Потому что Джейк – мой друг. Поэтому можешь не стараться!

Он произнес это с такой настойчивостью, что она на самом деле испугалась. Но она не подала вида. Нелли подошла к двери и открыла ее.

– Я отомщу тебе за это, – спокойно сказала она. – Как-нибудь. И тебе. И Джейку.

Она вышла из дому.

Марко, закрыл дверь, облокотился на нее.

«Боже, —подумал он. – Джейк, ты помог мне, когда я сбежал с Эллис Айленда, и за это я никогда не стану крутить с твоей женой, но, Боже, как близок я был к этому».

И он медленно стал подниматься по лестнице наверх.

После ужина с Виолет в «Ле Бек Фан» Джейк совершенно потерял голову. Но, когда он вернулся домой, он сказал себе, что Виолет имеет право точно знать, как будут складываться их отношения. Кроме всего прочего, по закону она была несовершеннолетней. Ее мать, до смешного «правильная», обожала общепринятые моральные устои Общества. И он понимал, что, сделав Виолет своей любовницей, он погубит ее в глазах ее родителей и ее друзей. Возможно, сейчас она рвется к свободе и свободной любви, но пройдет лет пять, ее желания могут измениться, ее потянет к респектабельности, но будет уже поздно! Может ли Джейк взять на себя такую ответственность? Он начинал понимать, что его чувство к ней куда сложнее, чем он представлял поначалу. К сексуальному желанию и восхищению ее юностью примешивалась почти отеческая забота о ней, которая, возможно, являлась не только результатом их разницы в возрасте, но также и протестом, вызванным полной независимостью Нелли.

Ответ был один: он должен развестись с Нелли и жениться на Виолет. Но проблема была в том, что была еще и Лаура. Ни в чем неповинная Лаура. Лаура, безнадежно отстававшая в развитии. Джейк знал, что Нелли в душе отказалась от своей дочери, когда обнаружила, что она развивается не совсем нормально, но станет ли Виолет лучшей матерью? Помимо чисто человеческого сострадания, Джейк полностью отдавал себе отчет в том, что Лаура была отнюдь не легким ребенком для того, чтобы жить вместе. За ней нужно было постоянно следить и во всем помогать. Ее здоровье было значительно слабее, чем у нормальных детей. Деньги, которые имел Джейк, во многом облегчали положение – он имел возможность нанять миссис Флеминг. Но захочет ли Виолет постоянно омрачать свою жизнь проблемами больного ребенка, который не был даже ее собственным?

Мадемуазель Левицкая посеяла семя сомнения в душе Виолет, но оно вызвало и решение Виолет найти самой для себя квартиру, платить за нее и жить там. Нескольким из ее сверстниц удалось отделиться от родителей и начать самостоятельную жизнь, хотя и не без боя, поскольку традиция, что девушки должны жить со своими родителями до замужества, была еще сильна.

Виолет просто заразилась идеей жить отдельно от подавлявшей ее личность матери, потому что прекрасно понимала, что в значительной мере сложность отношений с миссис Вейлер происходила от того, что они жили под одной крышей. И Виолет стала подыскивать в газетах объявления о сдаваемой квартире. Через два дня после ее ужина с Джейком во французском ресторане она решила позвонить ему и сказать, что он освобождается от необходимости платить за квартиру, потому что она это будет делать сама.

Она знала, что Джейк начинает работать у себя в кабинете где-то около десяти утра. Она подождала до пяти вечера и набрала его номер. К ее удивлению, ей никто не ответил. Она подошла к полукруглому окну в углу дома, откуда открывался великолепный вид на Пятую авеню и на парк. Ей будет недоставать этого вида. Ей будет жаль своей спальни, белой, с белыми занавесками на окнах. На кровати валялись ее самые любимые игрушки – животные, среди которых она больше всего любила мишку Гордона. Повсюду в спальне были расставлены фотографии ее любимых «звезд» балета, среди которых великий русский танцовщик Нежинский, ставший причиной стычки между Виолет и ее матерью. В прошедшем апреле Нежинский приехал в Нью-Йорк, где дебютировал в Метрополитен Опера, и, разумеется, Виолет захотелось увидеть его. Мать отказала ей в этом на том основании, что танцы Нежинского были непристойны. Миссис Вейлер знала все о пользовавшейся дурной славой постановке балета «Полуденный сон Фавна», во время которого он изображал на сцене с помощью шелкового шарфа мастурбацию, и миссис Вейлер не пожелала, чтобы дочь видела это.

Через пятнадцать минут Виолет снова набрала номер Джейка, и на этот раз он ответил.

– Это Виолет! – сказала она.

– О!

– Тебя что-то беспокоит?

– Моя дочь больна. Она простудилась, но врач боится, что простуда перейдет в воспаление легких.

– О! Мне очень жаль…

– У нее поднялась высокая температура. Я…

Она подождала, пока он закончит фразу, но он этого не сделал.

– Надеюсь, она скоро поправится, – сказала Виолет.

– Но мы несколько обеспокоены.

– Тогда не буду больше отнимать время.

– Извини.

– Нет, нет. Я все понимаю. До свидания, Джейк. Я безумно без тебя скучаю.

Она повесила трубку и снова вернулась к угловому окну полюбоваться Пятой авеню. Он упомянул о дочери вскользь, и Виолет почувствовала, что он не любит говорить на эту тему.

Впервые она стала осознавать, что у него есть другая жизнь, что она провела с ним всего несколько каких-то часов и что на самом деле она знает о нем очень мало. Она знала только то, что было известно всем. Что он приехал из России девять лет тому назад иммигрантом без цента в кармане и что он добился фантастического успеха на Бродвее. Она знала, что он добрый и благородный, и что с ним очень приятно и легко общаться. Она знала, что произвела на него впечатление. Но она ведь ни разу не встречалась с его женой. Она видела ее только на сцене.

Виолет вдруг поняла, что, поощряемая мадемуазель Левицкой, она хотела разрушить чей-то брак, украв у другой женщины мужа. И, если смотреть на это с такой точки зрения, то это выглядело отвратительно.

И она решила, что станет подыскивать для себя отдельную квартиру.