Текст книги "Эхо во тьме"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)
Тогда почему он пошел сюда?
Она вздохнула. Какое теперь это имеет значение? Бог вычеркнул ее из его жизни и привел сюда, в это крохотное помещение, помогать молодому врачу, который стремится спасти мир от всего. От всего, кроме духовной тьмы. Он был похож на первого мужа Юлии, Клавдия, который жаждал знаний, но не стремился к мудрости.
Ее сердце нестерпимо болело. Господи, почему Ты не дал мне умереть? Почему? Она тихо плакала, отчаянно прося Бога дать ей ответ. Но никакого ответа она не услышала. Она думала, что знает, в чем Божья воля в ее жизни – чтобы умереть за Него. Но она осталась жива и скрывала свои раны за плотной маской. От спокойствия, которое она обрела в течение последнего года, теперь опять не осталось и следа. И почему? Потому что она снова встретилась с Марком. И все это в результате случайной встречи, которая длилась меньше минуты.
Открылась дверь, и в помещение вошел Александр. Хадасса посмотрела на него и обрадовалась его появлению. За месяцы выздоровления его лицо стало уже родным для нее. Поначалу, когда ее жизнь висела на волоске, когда она ничего не могла соображать от боли, она, конечно же, не могла осознать, чем рисковал молодой врач, увозя ее с арены. И только позднее она поняла, что он отказался от престижной работы у своего учителя и стал терпеть насмешки многих своих друзей ради какой-то рабыни.
Хадасса не сомневалась, что в тот страшный день Александра, стоявшего в тени Ворот Смерти, вела Божья рука. Он был Божьим орудием. И теперь, наблюдая за ним, она понимала, что испытывает к нему порой довольно противоречивые чувства. Конечно, она была ему безмерно благодарна, но к этому добавлялось что-то еще. Он ей нравился, она восхищалась им. Его стремление лечить людей было искренним, и ради этого он не остановился даже перед потерей прибыльной и перспективной работы. Он переживал и далее горевал, когда ему не удавалось кого-то вылечить. Она помнила, как он впервые на ее глазах плакал, – после того как от лихорадки умер совсем юный мальчик, – и тогда она впервые почувствовала к Александру любовь. Она знала, что любит этого человека совсем не так, как она по-прежнему любила Марка… Но в то же время она не могла отрицать того факта, что Александр стал ей очень дорог.
Он посмотрел на нее, и их взгляды встретились. Его лицо озарила усталая улыбка.
– Согрей воды, Хадасса.
– Хорошо, мой господин.
Она согрела воду и смотрела, как Александр размешивал в ней различные снадобья, а потом наклонился над Цельсом.
– Ну-ка, дружище, привстань, – сказал он, и Хадассу тронуло, с каким состраданием Александр произнес эти слова. Он поднес отвар к губам Цельса. После первого глотка Цельс поморщился и подозрительно отпрянул от чаши. Александр засмеялся. – Не бойся, никаких крыльев летучих мышей и язычков ящериц здесь нет, – сказал он, и Хадасса не могла понять, о чем это он говорит, а Цельс тем временем взял чашу и выпил все ее содержимое.
Александр встал.
– Я нанял тебе паланкин, тебя отнесут домой.
– Огромное тебе спасибо, – сказал Цельс, вставая. Одеяло упало с его плеч к ногам. Когда он отошел в сторону, Хадасса подобрала одеяло, сложила и убрала под рабочий стол. Цельс поправил свою накидку. – Мне надо было немного отдохнуть, – сказал он. Посмотрев на Хадассу, а потом на Александра, он добавил: – Надо будет зайти к тебе еще и посмотреть некоторые твои истории болезни.
Александр положил руку ему на плечо.
– Тогда тебе придется прийти сюда утром, пораньше, а то днем мне тут просто продохнуть некогда, – с этими словами он открыл дверь пошире, показывая тем самым, что готов принимать больных.
Несколько человек уже ждало его.
Цельс вышел и забрался в паланкин.
– Подождите, – сказал он вдруг, когда два раба уже поднимали паланкин, чтобы нести его. – А что это за напиток вы мне дали? – спросил он Александра, который в этот момент устанавливал у входа небольшой столик для Хадассы, уже готовившей свитки и чернильницу.
Александр засмеялся.
– Всего понемногу. Скажешь потом, помогло тебе или нет.
Цельс указал носильщикам, куда его нести, и снова завернулся в свою накидку. Оглянувшись назад, он увидел, как больные уже потянулись к входу в комнату Александра, – и нахмурился, заметив, что больные столпились не возле Александра, врача, а возле этой тихой женщины с закрытым лицом.
Хадасса, не зная, что является объектом пристального внимания, бросила в чернильницу несколько крупинок сухой сажи и добавила туда воды. Тщательно смешав содержимое, она опустила туда резец.
– Имя, – спросила она мужчину, который сел на стул напротив нее. Она окунула резец в чернильницу и стала выводить им на восковой табличке, на которой она записывала всю первоначальную информацию, имя больного и его жалобы. Потом эту информацию переписывали в свитки, а воск на табличке сглаживали, расчищая ее для следующего дня. На полке задней стены уже хранилось несколько таких свитков, содержащих длинные списки больных, которых лечил Александр, их жалобы и симптомы, назначенное лечение и результаты.
– Боэт, – нервно ответил ей мужчина. – Скоро я увижу врача? У меня совсем нет времени.
Хадасса записала его имя.
– Врач позовет тебя, как только сможет, – спокойно ответила она. Все нуждались в срочной помощи, и трудно было сказать, сколько времени Александр потратит на каждого больного. Некоторые пребывали в таком состоянии, что его это интересовало больше, и таким больным он уделял больше времени, подробнее расспрашивая и осматривая. Хадасса посмотрела на сидящего перед ней человека. Он был очень худым и загорелым, его руки были жилистыми и грубыми от физической работы. Его короткие волосы были тронуты сединой, а кожу вокруг глаз и рта прорезали глубокие морщины.
– Кем ты работаешь?
– Я был ступпатором, – мрачно ответил он.
Хадасса записала род занятий рядом с его именем. Значит, он конопатил корабли. Утомительная и тяжелая работа.
– На что жалуешься?
Мужчина сидел молча, уставившись в пустоту.
– Боэт, – сказала Хадасса, положив резец перед собой, – для чего ты пришел повидаться с врачом?
Он посмотрел на нее, его руки лежали на коленях, но при этом он нагнулся так, будто пытался прыгнуть вперед.
– Не могу спать. Не могу есть. И последние несколько дней все время болит голова.
Хадасса снова взяла резец и все тщательно записала. Она чувствовала, как Боэт наблюдает за каждым ее движением, будто завороженный ее действиями.
– Несколько недель назад я оставил свою работу, – сказал он, – но нигде не могу найти себе новую. Сейчас все меньше кораблей приходит в порт, и надсмотрщики стараются нанимать работников помоложе.
Хадасса подняла голову.
– У тебя есть семья, Боэт?
– Жена, четверо детей. – Его лицо помрачнело и побледнело. Он нахмурился, когда Хадасса снова стала вести записи. – Я обязательно расплачусь. Клянусь вам.
– Об этом не беспокойся, Боэт.
– Легко сказать. А если я не поправлюсь и умру, что будет с моей семьей?
Хадасса понимала его страх. Ей приходилось видеть бесчисленные семьи, которые жили прямо на улицах, просили о куске хлеба, тогда как всего в нескольких шагах от них высился сияющий храм и стояли великолепные дворцы.
– Расскажи мне о своей семье.
Боэт назвал ей имена и возраст своих трех дочерей и сына. Рассказал о жене, которая трудится, не покладая рук. По его рассказу чувствовалась, как он ее любит. Хадасса умела слушать, ее тихие вопросы помогли мужчине почувствовать себя увереннее, и в конце концов он высказал ей тот глубоко запрятанный страх, который не давал ему покоя: что будет с его женой и детьми, если он в ближайшее время не найдет работу? Землевладелец, на чьей территории стояла их лачуга, требовал оплатить ренту, а у Боэта уже не осталось денег. Он не знал, что ему делать. И вот теперь, в дополнение ко всем этим бедам, он еще и заболел, и его самочувствие с каждым днем становилось все хуже.
– Все боги против меня, – сказал он в отчаянии.
Открылась дверь, за которой Александр осматривал больных, и оттуда вышла посетительница. Уходя, она передала Хадассе в качестве оплаты несколько медных монет. Хадасса встала, положила руку Боэту на плечо и попросила его оставаться на месте.
Мужчина наблюдал, как она заговорила с какой-то женщиной, стоявшей в стороне. Он заметил, что глаза у той женщины были подкрашены, а на ногах были браслеты с маленькими колокольчиками, которые звенели при малейшем ее движении, – налицо все атрибуты ее профессии: проститутка.
Боэт продолжал с интересом смотреть, как помощница врача взяла руку проститутки в свои и снова что-то ей сказала. Та кивнула, после чего помощница вошла к врачу.
Прикрыв дверь, Хадасса попыталась вкратце передать Александру все, что она узнала о следующей посетительнице.
– Ее зовут Северина, ей семнадцать лет… – Совсем не интересуясь именем и возрастом больной, Александр спросил, что конкретно ее беспокоит. – У нее кровотечение, уже несколько недель.
Александр кивнул, промыл свои инструменты и тщательно протер их.
– Пусть войдет.
Хадасса заметила, что Александр устал и поэтому не так сосредоточен, как обычно. Наверное, он еще продолжал думать о состоянии предыдущего пациента. Он часто беспокоился о своих больных, вечерами долго не ложился спать, сидя над своими записями. Он никогда не думал о своих успехах, которых было множество, но в каждом больном видел очередной вызов, который болезнь бросала его знаниям.
– Она была храмовой проституткой, мой господин. Еще она сказала, что над ней совершали церемонию очищения, и когда она в результате заболела, ее выгнали вон.
Александр положил инструмент на полку.
– Еще один пациент, который не может заплатить.
Эта сухая реплика удивила Хадассу. Александр редко говорил о деньгах. Он никогда не назначал больным цену за лечение, принимая от них только то, что те сами ему давали в знак благодарности за помощь. Иногда такая благодарность не превышала одной медной монеты. Хадасса знала, что деньги для него значили меньше, чем те знания, которыми он располагал, и чем то, как он мог помочь, используя эти свои знания. Разве он не потратил все свое наследство на путешествия и на учебу, благодаря которой он и смог овладеть этой благородной профессией?
Нет, его беспокоили вовсе не деньги.
Он взглянул на нее, и она увидела печаль в его глазах.
– У меня уже практически не осталось денег, Хадасса. А плату за помещение надо вносить уже завтра.
– Александр, – сказала Хадасса, прикоснувшись к его руке, – но разве Господь не помог нам внести плату за последний месяц?
От того, как она произнесла его имя, молодому человеку стало теплее на душе, и он грустно улыбнулся.
– Это, конечно, так, но неужели твой Бог всегда ждет до самого последнего момента?
– Наверное, Он хочет научить тебя доверять Ему.
– К сожалению, у нас нет времени на эзотерические дискуссии, – сказал Александр и кивнул в сторону двери. – Там уже целая очередь больных. Так, значит, что ты там сказала о следующей больной? Она проститутка? – Среди таких больных всегда свирепствовали венерические болезни.
– Была, мой господин. Ее выгнали из храма, и теперь она живет на улице. У нее проблема помимо физической…
Александр поднял руку в знак того, чтобы Хадасса замолчала, и криво улыбнулся.
– Эта проблема нас не должна волновать. Пусть больная войдет, и я постараюсь помочь ей, чем только смогу как врач. А всем остальным пусть займутся ее боги.
– Но та, другая проблема, воздействует на ее физическое здоровье.
– Если мы сможем вылечить ее, то и другая проблема будет благополучно разрешена.
– Но…
– Иди, – в тоне Александра уже слышалось раздражение. – Давай поговорим о твоей теории как-нибудь позднее, когда у нас будет больше свободного времени.
Хадасса подчинилась ему, села за свой столик, подавляя в себе разочарование. Неужели Александр видит в посетителях только физические тела, нуждающиеся в конкретном лечении? Но ведь нужды людей гораздо сложнее. И их нельзя разрешить только медицинскими препаратами, массажем или каким-нибудь предписанным курсом лечения. Александр занимался только физическими проявлениями этих сложных заболеваний, но не вникал в их более глубокие, скрытые истоки. Начиная с самого первого дня, когда Хадасса стала помогать Александру, она все яснее понимала, что многие из тех больных, которых она видела, могли бы исцелиться, если бы обрели Святого Духа.
И в то же время… Как она могла убедить в этом Александра, когда он к и своим-то богам врачевания обращался только тогда, когда все его возможности были исчерпаны, а на Всемогущего Бога смотрел с благоговейным страхом?
Хадасса увидела, что Боэт с ожиданием смотрит на нее. Она всей душой чувствовала, с какой надеждой он смотрит на нее, и на глазах у нее показались слезы. Опустив голову, она в отчаянии начала молиться про себя. Господи, как мне помочь этому человеку? Ему и его семье нужен хлеб, а не слова.
И все же к ней пришли именно слова.
Хадасса глубоко вздохнула. Подняв голову, она внимательно посмотрела на усталое лицо Боэта.
– Однажды мой отец сидел на склоне холма, в Иудее, и слушал своего Учителя. Много людей тогда пришло послушать Учителя, и они проделали долгий путь, шли весь день. Все были голодны. И некоторые из учеников забеспокоились. Они сказали Учителю, что лучше было бы отправить всех людей домой. А Он сказал, что они сами должны накормить народ, но тут они ответили, что у них нет никакой еды.
Она улыбнулась, и ее улыбка отразилась в ее глазах.
– У одного мальчика были хлеб и рыба. Он подошел к Учителю и отдал то, что у него было, и этой едой Учитель накормил всех.
– А Кто был Этот Учитель?
– Его имя Иисус, – сказала она. Она взяла руку Боэта в свои руки. – Он сказал еще кое-что, Боэт. Он сказал, что человек живет не только хлебом, – наклонившись, Хадасса стала свидетельствовать Боэту о Благой Вести. Их разговор длился столько, сколько храмовая проститутка была у Александра.
Когда та женщина вышла, она протянула Хадассе несколько медных монет.
– Оставь себе два кодранта, – сказала она при этом. Удивленная, Хадасса поблагодарила ее.
Боэт смотрел вслед поспешно удалявшейся женщине.
– Иногда, – сказала Хадасса, снова улыбнувшись, – Господь отвечает на молитвы совершенно внезапно и неожиданно, – с этими словами она встала, подошла и кратко переговорила с молодым человеком, которого мучил жестокий кашель. Потом снова зашла к Александру.
– Кто у нас следующий? – спросил ее Александр, умывая руки в сосуде с холодной водой.
– Его зовут Ариовист, ему двадцать три года. Он сукновал, и у него непрекращающийся кашель. Кашель сухой и очень сильный. – Она взяла с небольшой полочки под рабочим столом Александра шкатулку для денег. – Северина дала нам несколько медных монет. Она сказала, что я могу не отдавать ей сдачи в два кодранта.
– Наверное, она была благодарна за то, что кто-то поговорил с ней, – сказал Александр и одобрительно кивнул Хадассе. Поблагодарив Бога, она взяла два кодранта из шкатулки и поставила шкатулку на место.
Когда Хадасса вышла, Боэт по-прежнему сидел за маленьким столиком.
– У меня прошла головная боль, – сказал он, удивленно взглянув на нее, – я уже думаю, что мне, наверное, и не стоит идти к врачу. Просто я хотел дождаться тебя и поблагодарить за то, что ты так поговорила со мной, – он встал.
Взяв его за руку, Хадасса разжала ладонь и передала ему две небольшие монеты.
– Прими от Господа, – сказала она. – На хлеб для своей семьи.
Взяв несколько минут передышки, Александр вышел из своего помещения. Ему нужно было подышать свежим воздухом. Он устал и хотел есть, кроме того, было уже поздно. Посмотрев на тех больных, которые продолжали ждать приема, он захотел обрести нечеловеческие силы, чтобы остановить время. При всем желании он не мог принять абсолютно всех, кто нуждался в его помощи. У людей, которые к нему приходили, было мало денег и еще меньше надежд, и они шли к врачу, надеясь на спасение. Он считал, что он просто не вправе отсылать их обратно, не оказав той помощи, в которой они так отчаянно нуждались. Но что он мог для них сделать? Каждый день возле его дома было столько больных… а он один.
Он увидел, что перед Хадассой села женщина, державшая на руках плачущего ребенка. Когда мать говорила, ее лицо было скорбным и бледным, и она смотрела на врача с отчаянием. Александр знал, что многие пациенты боятся его, будучи уверенными в том, что какое бы средство он им ни назначил, оно обязательно причинит им боль. К сожалению, часто их опасения подтверждались. Невозможно обработать раны или наложить швы, не причинив боли. Александру снова пришлось бороться с отчаянием. Если бы у него были деньги, он бы давал больным больше мандрагоры, прежде чем что-то с ними делать. Но в нынешней ситуации у него не было другого выхода, как экономить болеутоляющие средства, используя их только при серьезных операциях.
Он вздохнул и улыбнулся женщине, пытаясь как-то облегчить ее страдания, но она посмотрела на него и быстро отвернулась. Тряхнув головой, Александр перевел взгляд на свиток, лежавший на маленьком столике. Проведя пальцем по списку имен, тщательно записанных на пергаменте, он обнаружил имя того больного, который был у него последним. Затем вызвал к себе следующего посетителя.
– Боэт, – назвал он и оглядел тех, кто сидел или стоял перед его дверью. Всего было четверо мужчин и три женщины, не считая женщины с плачущим ребенком. За сегодняшний день Александр уже принял десятерых пациентов, и он знал, что у него останется время только на то, чтобы принять еще двух-трех больных.
Хадасса оперлась на свой посох и встала.
– Боэт! – еще раз нетерпеливо окликнул Александр.
– Извини, мой господин. Боэт ушел. Следующая Агриппина, но она согласна пропустить вперед Ефихару. У ее дочери, Елены, нога нарывает, боль ужасная.
Александр посмотрел на мать и жестом пригласил ее войти.
– Давай ее сюда, – резко сказал он и ушел за дверь.
Когда мать встала, чтобы пойти за ним, девочка у нее на руках закричала еще громче и стала вырываться. Мать пыталась успокоить дочку, но на ее лице явно отражался ее собственный страх: глаза были широко раскрыты, губы дрожали. Хадасса хотела было подойти к ней, но остановилась, вспомнив, что Александр не любит, когда кто-то вмешивается в его дела. Ефихара с ребенком прошла за дверь.
Когда крики девочки наполнили помещение, Хадассе захотелось закрыть глаза. Потом она услышала голос Александра, и поняла, что он устал и раздражен: «О боги, женщина! Держи ее как следует, иначе я не смогу ей помочь». Затем послышался голос матери, и Хадасса поняла, что та плачет, пытаясь сделать так, как ей было сказано. Крики становились все ужаснее.
Сцепив руки, Хадасса вспомнила, какую боль она испытывала сама, когда впервые очнулась, после того как ее терзали львы. Александр делал все возможное, чтобы облегчить ей страдания, но боль все равно была невыносимой.
Неожиданно дверь распахнулась и на пороге появился Александр, который позвал Хадассу:
– Может, ты сделаешь что-нибудь, – сказал он ей, его лицо было бледным и напряженным. – А то можно подумать, что я тут вивисекцией занимаюсь, – пробормотал он, тяжело дыша.
Хадасса прошла мимо него и подошла к визжащему ребенку. По щекам побледневшей матери текли слезы, она крепко прижимала к себе дочку, боясь Александра не меньше нее.
– Почему бы тебе не сходить поесть чего-нибудь, мой господин? – тихо предложила Хадасса.
Как только Александр ушел, душераздирающие крики девочки затихли и сменились частыми всхлипываниями. Хадасса поставила возле жаровни два стула. Потом она знаком указала женщине, чтобы та села на один из них, а сама села на другой, напротив. День был длинным, ноги Хадассы болели, и каждое движение отзывалось резкой болью от бедра до колена. И все равно Хадасса была уверена в том, что ее боль не такая сильная, как у ребенка. Нужно было что-то делать. Но что?
Александр со своим ножом выглядел уж больно страшно.
И тут она вспомнила, как ее мать когда-то лечила нарыв на руке соседки. Возможно, этот способ сработает и сейчас.
Прошу тебя, Господи, пусть этот труд будет во славу Твою.
Для начала нужно было, чтобы ребенок успокоился и стал более общительным. Хадасса встала, начала расспрашивать женщину о ее семье, одновременно наливая в таз свежую воду и ставя этот таз к ногам Ефихары. Ребенок подозрительно покосился на сосуд с водой и снова отвернулся, уткнувшись маме в грудь. Хадасса продолжала спокойно разговаривать, задавая вопросы, выслушивая ответы. Разговаривая, Ефихара расслабилась. Вместе с ней успокоилась и ее дочка, которая, осмелев, сидела и смотрела, как Хадасса размешивала в теплой воде кристаллы соли.
– А почему ты не наложила ей на ногу повязку? – спросила Хадасса. – Ей бы было удобнее. Сейчас я долью сюда еще немного горячей воды, и пусть она опустит туда ногу. Ей станет немного легче.
Ребенок только застонал, когда мама сделала так, как ей сказала Хадасса.
– Поставь сюда ножку, Елена. Вот так, моя хорошая. Знаю, знаю, больно. Ну что же делать? Мы для того и пришли к врачу. Он тебе твою ножку и исправит.
– Хочешь послушать какую-нибудь историю? – спросила Хадасса, и когда девочка смущенно кивнула, она рассказала ей о молодой супружеской паре, которая отправилась в далекий город, чтобы пройти в нем перепись. Молодая жена уже ждала ребенка, и вот, когда настало ей время родить, им не нашлось в том городе нигде места для ночлега. Отчаявшись, эти мама и папа нашли убежище в пещере, в которой держали коров, ослов и других животных, – там у них и родился Младенец.
– А когда Младенец родился, Иосиф и Мария запеленали Его и уложили в ясли.
– Ему было холодно? – спросила маленькая Елена. – Мне иногда бывает холодно.
Мама убрала ей волосы с лица и поцеловала ее в щеку.
– В пеленах и в сене Ему было тепло, – сказала Хадасса. Она отлила немного воды из таза, после чего добавила туда горячей воды. – Была весна, и на склонах гор пастухи пасли свои стада. В ту ночь высоко в небе они увидели красивую новую звезду. Звезду, которая сияла ярче остальных. И тут произошло самое удивительное. – И Хадасса рассказала им об ангелах, посланных Богом, чтобы сказать о родившемся Младенце, а когда Елена спросила, кто такие ангелы, Хадасса ей объяснила. – Пастухи пришли посмотреть на Ребенка и склонились перед ним как перед своим Мессией, что значит «Помазанник Божий».
– А что было потом? – спросила Елена, увлеченная рассказом.
– Потом? Эта молодая семья еще какое-то время жила в Вифлееме. Иосиф был хорошим плотником, поэтому он работал и содержал семью. Но прошло несколько месяцев, и к ним пришло несколько путешественников из другой страны, чтобы посмотреть, Кто это родился под новой звездой. Они признали, что это особенный Младенец, что Он не просто человек.
– Это был Бог? – спросила Елена, расширив от удивления глаза.
– Он был Богом, пришедшим на землю, чтобы жить среди нас, и эти люди из далекой страны привезли Ему подарки: золото, потому что Он был Царем, ладан, потому что Он был Первосвященником всех людей, и смирну, потому что Он должен был умереть за грехи всего мира.
– Этот Младенец должен был умереть? – разочарованно протянула Елена.
– Тише, Елена. Слушай дальше… – сказала мама, которая сама слушала с большим интересом.
Хадасса добавила в таз еще горячей воды.
– В те дни жил один злой царь, который знал, что должен родиться Младенец, Который станет Царем, поэтому злой царь приказал убить Его. – Хадасса отставила в сторону кувшин, из которого доливала горячую воду. – Люди из далекой страны знали о планах этого злого царя и предупредили Иосифа и Марию. Иосиф и Мария не знали, что им делать, и стали ждать, что им скажет Господь. И вот перед Иосифом предстал ангел и сказал ему, чтобы он увез Мать и Ребенка в Египет, где они будут в безопасности.
Рассказывая историю, Хадасса продолжала выливать из таза, в котором девочка держала ногу, холодную воду и доливать туда горячую до тех пор, пока оттуда не пошел пар. Постепенное нагревание воды не усиливало боль, и девочка, увлеченная историей, больше не обращала ни на что внимания.
– Прошло время, и злой царь умер, и тогда Бог послал им весть через другого ангела…
В этот момент Елена слегка вздрогнула и тихо простонала. Вода в тазу покраснела – нарыв прорвало, и гной стал вытекать.
Хадасса погладила девочку по больной ноге.
– Вот и умница. Подержи еще ножку в воде. Пусть нарыв весь вытечет, – сказала она и поблагодарила Бога за Его милость. – Ну теперь тебе лучше? – Тяжело опираясь на свой посох, Хадасса встала и сделала припарку из трав, какие обычно делал Александр для пациентов с гноящимися ранами. Когда припарка была готова, Хадасса обернулась к маме с дочкой. – Пусть теперь твоя мама поставит тебя на стол, а я перевяжу тебе ножку, – сказала она Елене, и Ефихара сделала, как ей было сказано.
Хадасса осторожно ополоснула ногу Елены, вытерла ее, убедилась в том, что на ноге не осталось ни одной капли кроваво-красного или желто-белого гноя. Затем она осторожно наложила припарку и плотно обвязала ногу чистой материей. Потом вымыла и вытерла руки. Слегка щелкнув Елену по носу, Хадасса шутливо сказала ей:
– Два дня не бегать.
Вздрогнув, Елена захихикала. Но ее лицо тут же посерьезнело, и она спросила:
– А что потом было с тем маленьким Мальчиком?
Хадасса сворачивала оставшуюся ткань.
– Он вырос и стал проповедовать Свое Царство; и имя Ему было Чудный Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира. – Она положила свернутый перевязочный материал на полку.
– Ну, вот видишь, Елена. С этим маленьким Мальчиком все было хорошо, – сказала дочке Ефихара.
– Нет, – сказала Хадасса, покачав головой. – Ребенок вырос и стал сильным. Он преуспевал в премудрости и в возрасте, и в любви у Бога и людей. Но люди предали Его. Они оклеветали Его и отправили на распятие.
Елена тут же погрустнела, а Ефихара была потрясена услышанным, и ей, судя по всему, теперь очень не хотелось, чтобы Хадасса рассказывала такое печальное продолжение истории.
Хадасса же потрепала Елену по щеке.
– И даже последователи Иисуса не понимали, Кто Он есть на самом деле. Они думали, что Он обыкновенный человек, Елена. А Его враги думали, что, если они убьют Его, Его Царству придет конец. Его тело захоронили в пещере, пещеру закрыли тяжелым камнем, а вход приказали охранять римским стражникам. Но через три дня Иисус воскрес из этой могилы.
Лицо Елены сразу же осветилось улыбкой.
– Он воскрес?
– Да. И Он живет до сих пор.
– Расскажи еще!
Ефихара засмеялась.
– Нам надо идти, Елена. Другие больные ждут, – улыбаясь, она дала Хадассе два кодранта и взяла Елену на руки. – Спасибо тебе за помощь. И за эту историю.
– Это не просто история, Ефихара. Это правда. И мой отец был тому свидетелем.
Ефихара удивленно посмотрела на нее. Она прижала к себе Елену и замешкалась, будто хотела остаться и поговорить еще. Но она была права. Оставались другие больные, которые ждали своей очереди. Хадасса дотронулась до руки женщины.
– Приходите сюда в любое утро, и я расскажу вам обо всем, что делал Иисус.
– Мама, пожалуйста… – оживилась Елена. Ефихара кивнула в знак согласия. Она открыла дверь, чтобы уйти, и тут же невольно остановилась, увидев, что прямо перед входом сидит Александр.
Она вздрогнула и, смущенно извинившись, прошла мимо. Елена отвернулась и теснее прижалась к маме. Слегка опустив голову, Ефихара заторопилась домой. Александр растерянно смотрел им вслед. Он увидел страх в глазах этой женщины и в глазах ребенка. И в то же время они полностью доверились Хадассе.
– А где остальные? – спросила его Хадасса.
– Я сказал им, чтобы они приходили завтра.
– Ты сердишься на меня?
– Нет. Я же сам попросил тебя попробовать сделать с ней что-нибудь. Просто я не ожидал… – Александр вдруг рассмеялся и покачал головой. Потом он встал и посмотрел на нее сверху вниз. – Мне теперь придется внимательнее присматриваться к тебе, а то ты всех пациентов у меня из-под носа уведешь. – При этом он слегка, в знак нежного отношения, дернул Хадассу за маску, закрывающую лицо.
Войдя в помещение, он закрыл дверь и взял из-под стола шкатулку, в которой хранились деньги.
– Кстати, а почему ушел Боэт? Ты успела вылечить его, пока он ждал?
Хадасса решила на шутливый вопрос ответить серьезно:
– Я думаю, его физическое состояние было вызвано страхом.
Александр с интересом посмотрел на нее.
– Страхом? Каким образом?
– Беспокойством, мой господин. У него нет работы, нечем кормить семью, нечем платить за жилье. Он сказал, что проблемы с животом у него начались несколько недель назад. Именно тогда, по его словам, он остался без работы. А головные боли начались у него несколько дней назад, примерно в то же время, когда его землевладелец сказал, что если он не заплатит за проживание, то вместе с семьей окажется на улице.
– Серьезная проблема, хотя довольно типичная. Ты помогла ему разрешить ее?
– Нет, мой господин.
– Значит, когда он ушел, то по-прежнему страдал от этих симптомов? – вдохнул Александр. – Наверное, ему просто надоело ждать. – Он взял из шкатулки несколько монет и закрыл крышку. – Конечно, это не его вина, – добавил он, ставя коробку на место. – Если бы я работал быстрее, то смог бы принять больше больных…
– Он сказал, что головная боль у него прошла.
Александр удивленно посмотрел на Хадассу. Выпрямившись, он нахмурился, испытав какую-то неловкость. Не первый раз он испытывал такое чувство в присутствии этой женщины. Он уже едва ли не боялся прикоснуться к ней, после того как она помогла ребенку избавиться от нарыва, и он не мог найти этому никакого логического объяснения. Несомненно, ее Бог помогал ей, а к Богу, обладающему такой силой, легкомысленно относиться нельзя.
– Ты при этом призывала имя твоего Иисуса?
– Призывала? – переспросила Хадасса и слегка выпрямилась. – Если ты спрашиваешь о том, говорила ли я какие-нибудь заклинания, то нет.
– Но тогда как у тебя получилось, что твой Бог исполнил твою волю?
– Все было совсем не так! Здесь исполнилась воля Господа!
– Но ты ведь что-то делала. Что именно?
– Я слушала Боэта.
– И все?
– Я помолилась, а потом рассказала Боэту об Иисусе. Затем Бог трудился в сердце Северины, и она дала мне два кодранта для этого человека.
Александр покачал головой, совершенно сбитый с толку ее объяснениями.
– Как бы то ни было, но логически это никак не объяснить, Хадасса. Во-первых, Северина дала тебе деньги, потому что ты была добра к ней. Во-вторых, она ведь ничего не знала и не могла знать о проблемах Боэта.
– О них знает Бог.
Александр встал, по-прежнему обескураженный.
– Ты слишком свободно говоришь о своем Боге и Его власти, Хадасса. Можно подумать, что после всех тех страданий, которые ты пережила, ты лучше других знаешь мир, как тот злой царь из твоей истории. Ты ведь не знаешь никого из тех людей, которые приходят сюда, и все равно говоришь им об Иисусе, совершенно ничего не боясь.
