Текст книги "Эхо во тьме"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)
Прометей тем временем накрыл ее вторым одеялом.
Юлия укрылась поплотнее.
– Ты сможешь разыскать того врача, о котором говорил?
– Да, моя госпожа. Он приобрел известность в этом городе. Разыскать его будет нетрудно.
– Тогда пойди и расскажи ему обо мне. – Глядя, как Прометей направляется к двери, Юлия добавила: – Не возвращайся сюда, если не сможешь договориться с ним. Просто я боюсь того, что мне тогда захочется с тобой сделать. Ты меня понимаешь?
– Да, моя госпожа.
Юлия и сама теперь видела, что он ее прекрасно понимал.
– Иди, и пусть боги помогут тебе.
Прометей вышел и закрыл за собой дверь. Юлия снова предалась унынию.
Может быть, к Прометею боги будут милостивее, чем к ней.
24
Александр устало опустился на мягкие подушки своего нового дивана и глубоко вздохнул, испытывая самое настоящее опустошение.
– Рашид, если придет кто-нибудь еще, скажи, что я сегодня больше не принимаю.
– А где Рафа?
– Записывает истории болезни. Скоро закончит.
– Ты будешь есть сейчас, или подождешь ее?
Александр открыл один глаз и весело посмотрел на него.
– Подожду ее.
– Хорошо, мой господин.
Александр улыбнулся, снова закрывая глаза и собираясь немного поспать, пока не придет Хадасса.
Вошел слуга.
– Мой господин, там внизу стоит какой-то молодой человек, он хочет поговорить с тобой.
Александр недовольно нахмурился.
– Он что, не видит, что на двери написано? Никаких больных до завтрашнего утра.
– Он не умеет читать, мой господин.
– Так прочитай ему.
– Я так и сделал, мой господин.
– Скажи ему, чтобы приходил завтра.
Тут в комнату вошла Рафа, и Александр заставил себя подняться. По тому, как она хромает, он мог судить, что она сильно устала. Хадасса опустилась на диван напротив него и отставила в сторону свой посох. Плечи ее были опущены, она потирала больную ногу.
– Я скажу Андронику, что вы готовы ужинать, – сказал Рашид, выходя из комнаты.
Александр встал.
– Мне не терпится узнать, что Андроник приготовил сегодня, – сказал он, улыбаясь Хадассе. – Он прекрасно готовит, а я уже умираю от голода. Давай, я помогу тебе. – Он обнял Хадассу сзади, и она, откинувшись назад, вздрогнула от боли. – Опять ты перетрудилась. – Александр наклонился над ее больной ногой и осторожно выпрямил ее. Хадасса снова вздрогнула. – От долгого сидения у тебя сводит мышцы. – Он стал осторожно массировать ей ногу.
– Надо же мне было закончить все записи.
– Для этого я найму писца. – Массируя ей ногу, Александр обратил внимание на то, как побелели у нее пальцы на руке. – Тебе нужно как следует прогреться в бане.
– Может быть, завтра…
– Нет, сегодня, – сказал он твердым, безапелляционным тоном. – Сразу после ужина.
Рашид вошел в комнату с огромным серебряным подносом, на котором были разложены две сочные куропатки, сидящие в гнездах, красиво сделанных из нарезанных фруктов и зелени. От аромата такого блюда у Александра свело в животе.
Рафа молча поблагодарила Рашида и сняла свое покрывало. Куропатка была так умело приготовлена и оформлена, что отломить от нее кусок не составляло никакого труда. Мясо было удивительно вкусным. Рафа весь день была так погружена в свою работу, что только сейчас поняла, как она голодна. Она с интересом наблюдала за Александром. Тот явно наслаждался ужином.
Покончив с одной ножкой куропатки, Александр принялся за другую.
– Клементия сегодня оставила для тебя еще денег, – сказал он, продолжая поедать свой кусок.
Хадасса смущенно посмотрела на него.
– Я просила ее не делать этого.
Не отрываясь от еды, Александр в ответ посмотрел на нее.
– Зря ты жалуешься. Она ведь тебе так благодарна. И то, что она делает тебе подарок, ей самой доставляет удовольствие. Что же в этом плохого? То же самое делал и Орест.
Нахмурившись, Хадасса вернулась к еде. Все-таки ей такая ситуация не нравилась. В подарке Ореста она не видела ничего плохого, ибо понимала, что тогда они сильно нуждались. Теперь же, в окружении большого количества помощников, загруженная массой работы, она практически не могла найти времени, для того чтобы отыскать людей, которые действительно нуждались в помощи, – а золотые монеты тем временем в преизбытке лежали в ее шкатулке.
Александр видел, что ей это не нравится. Не стоило говорить ей о Клементии. По крайней мере, до конца ужина. Он знал, что дорогие подарки и большие суммы денег не радовали Хадассу, и знал, почему. Ее доводы казались ему глупыми. «Их благодарность принадлежит Богу», – все время повторяла она, но в том, что она принимала эти дары, он не видел ничего плохого.
На прошлой неделе какой-то мужчина склонился перед ней, когда она вошла в переднюю. До этого Александр никогда не видел, чтобы она сердилась.
– Встань! – закричала она, и тот испуганно вскочил на ноги.
– Рафа, – окликнул ее тогда Александр, пытаясь успокоить ее и разрядить обстановку, но она в гневе повернулась к нему.
– Разве я богиня, чтобы он преклонялся передо мной?
Она подошла к тому мужчине, который пятился от нее, бледнея от страха. Протянув к нему руку, она сказала:
– Прикоснись ко мне.
Мужчина робко поднял руку, но было видно, что у него не хватит смелости сделать то, о чем она его просила. Тогда она крепко схватила его за руку и положила его руку себе на ладонь.
– Видишь? Это плоть и кровь. И никогда, никогда больше не кланяйся передо мной. Понял?
Мужчина кивнул, но когда Хадасса отошла, Александр увидел, каким было выражение его лица.
Таким же было выражение лиц и у других. Этот мужчина искренне уважал ее.
– Воспринимай эти деньги как плату за работу, – сказал ей теперь Александр, пытаясь успокоить ее.
– Но ты же прекрасно знаешь, что Клементия уже внесла ту плату, которую ты ей назвал. Пусть она отдаст свое пожертвование Богу.
– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – сказал Александр, и в этот момент в комнату вошел слуга. – Что там?
– Тот молодой человек сказал, что будет ждать вас, мой господин.
Александр сжал губы. На улице шел дождь, было слышно, как капли стучат по крыше.
– Ну что ж, пусть ждет, – сказал Александр, решив до конца насладиться ужином.
– А кто это? – спросила Хадасса.
– Кто-то хотел поговорить со мной.
– На улице дождь.
– Я сказал ему, чтобы он приходил завтра. Но если он решил ждать, пусть ждет!
– Так кто же это?
– Понятия не имею, – ответил Александр, раздраженно положив косточку на поднос.
– Он болен? – спросила слугу Хадасса.
– Нет, моя госпожа. Он выглядит вполне здоровым.
– Его что-то тревожит?
– Нет, моя госпожа. Он совершенно спокоен. Когда я сказал, что ему придется ждать до утра, он поблагодарил меня и сел у стены.
Раздраженный, Александр разломил свой кусок куропатки пополам. Ну как люди не могут понять, что врачи тоже имеют право на отдых, как и все остальные? Он чувствовал, что Хадасса смотрит на него с молчаливой мольбой.
– Думаю, это не срочно, – пробормотал он.
Но она продолжала смотреть на него.
– На улице дождь, Рафа.
Удивительно, как много можно сказать молчанием.
– Ну, хорошо! – сказал Александр, сдавшись. Махнув рукой слуге, он добавил: – Пригласи его в дом, и пусть он обсохнет в передней.
– Хорошо, мой господин. Вы поговорите с ним сегодня?
– Нет. Я сегодня и так устал. – Тут он увидел, как Хадасса снова подняла на него свой взгляд. – Даже не думай об этом! – сказал он тоном, не терпящим возражений.
Рашид подошел ближе к ее дивану. Хадасса посмотрела сначала на него, потом перевела взгляд на Александра и печально улыбнулась.
– Сегодня я тебе разрешу только поужинать и сходить в баню, – сказал ей Александр.
Хадасса поняла, что он не шутит, поэтому снова откинулась назад.
– А наш гость может подождать, – добавил Александр, обращаясь к ней, после чего повернулся к слуге. – Если жаровня там не греет, добавь дров. И дай ему сухую тунику.
– Хорошо, мой господин.
Он снова посмотрел на Хадассу.
– Ну теперь ты довольна?
Она улыбнулась ему.
– Он, наверное, голоден, – разломив свою куропатку надвое, один кусок она протянула слуге. – И еще ему понадобится постель. Ведь ждать придется всю ночь.
Александр кивнул.
– Сделай все, как она сказала.
* * *
Прометей удивился, когда слуга открыл дверь и сказал, что он может войти и подождать врача в доме. Огонь в жаровне уже горел, слуга дал ему полотенце и сухую тунику. Потом слуга вышел и вернулся с подносом, на котором были половина жареной куропатки, хлеб и кувшин с прекрасным вином. Какой-то смуглый мужчина крупного телосложения принес ему постель.
– Врач поговорит с тобой утром, – сказал он. – Можешь переночевать здесь.
Возблагодарив Бога, Прометей насладился прекрасным ужином и хорошим вином, после чего растянулся на постели. Он прекрасно проспал всю ночь.
Утром его разбудил тот же сириец.
– Вставай. Врач ждет тебя.
Прометей проследовал за ним наверх по лестнице и по коридору и библиотеку. Там за столом стоял молодой человек, читавший свитки. Подняв голову, врач увидел, что вслед за Рашидом к нему входит посетитель.
– Спасибо, Рашид, – сказал Александр, и сириец вышел. – Итак, о чем ты хотел поговорить со мной?
Прометей удивился тому, что врач оказался таким молодым. Ему казалось, это будет человек в годах, умудренный опытом.
– Я пришел попросить тебя помочь моей хозяйке. Она тяжело больна, мой господин.
– В городе полно других врачей. Почему ты пришел именно ко мне?
– Она уже обращалась ко многим врачам, мой господин. Ходила к жрецам. Приносила многочисленные жертвы множеству богов. Ее служанка говорила мне, что она даже провела ночь в абатоне.
Александра заинтересовало это обстоятельство.
– А в чем проявляется ее болезнь?
Прометей изложил ему свои наблюдения.
– Она может прийти сюда?
– Мне бы пришлось нести ее, мой господин. И хотя весит она немного, путь сюда окажется неблизким.
Александр нахмурился.
– Ну, хорошо, – сказал он. – Сегодня мне нужно будет принять несколько человек, но вечером я найду время, чтобы прийти и осмотреть ее. Где она живет?
Прометей объяснил.
Александр удивился услышанному.
– Судя по адресу, твоя хозяйка не из бедных, – сухо произнес он, подумав о том, почему бы ей не прибыть сюда в паланкине.
– Бедной она стала в результате своей болезни, мой господин.
Александр закивал в знак понимания. Молодой человек повернулся, чтобы уйти.
– Постой, – остановил его Александр. – Пожалуйста, постарайся ей объяснить, что обещать я ничего не могу. Если я смогу ей помочь, я помогу ей. Если нет, то останется надеяться на милость богов.
– Я понимаю, мой господин.
– Надеюсь, что я смогу ей помочь.
– Спасибо, мой господин, – сказал Прометей. – Да благословит тебя Бог за твою доброту.
Александр удивленно поднял брови. Он поднял голову и с интересом смотрел на уходящего гостя.
В это время в библиотеку вошла Хадасса. Стоя у порога и провожая гостя взглядом, она спросила Александра:
– Кто это?
Александр поднял голову и взглянул на нее.
– Это тот самый молодой человек, который еще вчера хотел со мной поговорить. Помнишь? – Александр улыбнулся. – Ты еще отдала ему половину своей куропатки.
– Да, мой господин, но как его зовут? – Хотя Хадасса не успела его разглядеть, его лицо показалось ей знакомым.
Александр пожал плечами, вернувшись к своим свиткам.
– Я как-то не спросил его.
Позднее, вечером, у него будут все причины пожалеть об этом.
25
Марк услышал стук в дверь. Не обращая на него внимания, Марк продолжал лежать на коврике и смотреть на щелястый потолок. Сквозь щели в комнату проникало солнце. Дом пребывал в явно запущенном состоянии. Еще несколько лет дождей и неблагоприятной погоды, и крыша начнет разрушаться. Сколько еще пройдет лет, прежде чем от дома вообще ничего не останется?
Стук повторился, на этот раз громче и настойчивее.
Раздраженный, Марк встал и прошел через полутемную комнату, в которую проникали солнечные лучи. Кто знает, может, у этого непрошеного гостя хватит ума уйти отсюда, прежде чем Марк подойдет к двери. Открыв дверь, он увидел перед собой ту самую пожилую женщину, с которой разговаривал на рынке. Она тяжело опиралась на свою палку.
– Ты все еще здесь, – сказала она ему.
– Как видишь, – равнодушно ответил Марк. – Что тебе нужно?
Старуха оглядела его с головы до ног.
– Зачем ты пришел в дом мертвецов?
Марк отпрянул, будто она ударила его по лицу. Он пришел сюда, чтобы ощутить хоть какую-то близость к Хадассе, а не для того, чтобы ему напоминали, что она мертва. Он сжал дверь так сильно, что руки побелели.
– Зачем ты тревожишь меня, старуха? – спросил он, глядя на нее сверху вниз.
– Это не твой дом.
Кто, кроме этой старухи, которая вот-вот умрет, осмелится оспорить право римлянина на владение пустующим домом? Его губы скривились в мрачной усмешке.
– Ты что, пришла, чтобы вышвырнуть меня отсюда вон?
Женщина положила обе руки на свою клюку и поставила ее перед собой.
– Я пришла, чтобы узнать, зачем ты пришел сюда.
Поморщившись, Марк ничего не ответил.
Женщина не отставала:
– Что ты надеешься найти в этом месте, римлянин?
– Одиночество, – сказал он, снова закрыв дверь.
Она снова постучала, трижды, тяжело.
– Убирайся! – закричал Марк в сторону закрытой двери и сел за стол. Он провел пальцами по волосам и опустил голову на руки.
Старуха снова постучалась, снова трижды. Марк в сердцах выругался.
– Убирайся!
Она заговорила сквозь закрытую дверь:
– Это не твой дом.
Марк стиснул зубы, его сердце бешено заколотилось.
– Назови мне имя хозяина, и я куплю у него этот дом!
Наступила тишина, и Марк уже облегченно вздохнул, думая, что старуха все же решила отстать от него и удалилась.
Тук. Тук. Тук.
Марк стукнул кулаком по столу и встал. Вновь открыв дверь, он уставился на нее.
– Что тебе нужно, старуха? Скажи мне и оставь меня в покое.
– Зачем ты пришел сюда? – спросила она с завидным терпением.
– Это моедело.
– Это моядеревня. Я родилась здесь восемьдесят семь лет назад. И этот дом принадлежал человеку, которого я знала и уважала. – Женщина подняла голову и посмотрела Марку в глаза. – А тебя я не знаю.
Марка поразила ее смелость.
– Эта несчастная деревняпринадлежит Риму! И я могу взять то, что хочу, а я хочу этот дом. – Уже произнося это, Марк слышал, как высокомерно звучат его слова. Он отвел глаза от пожилой женщины. – А теперь уйди, – проскрежетал Марк, сжав зубы, и хотел было снова закрыть дверь.
Однако старуха уперлась в дверь поднятой клюкой.
– Я не уйду, пока не получу тот ответ, который мне нужен. Зачем ты пришел сюда?
– Я не знаю, – унылым голосом сказал ей Марк. – Ну что, довольна? – Отвернувшись, он пошел в глубину дома. Услышав стук ее клюки, он обернулся и увидел, что женщина тоже входит в дом. – Я тебя сюда не приглашал, – произнес он холодным тоном.
– Тот, кто пригласил сюда тебя, пригласил и меня, – многозначительным тоном сказала старуха, сделав несколько шагов внутрь помещения.
Тяжело вздохнув, Марк провел рукой по волосам и снова сел за стол. Больше он не говорил ни слова. Она тоже молчала так долго, что он поднял голову и снова взглянул на нее. Она медленно огляделась.
– Я не была в этом доме с тех самых пор, как они в последний раз ушли отсюда, – сказала старуха и посмотрела на свет, пробивавшийся сквозь крышу. Она грустно покачала головой. – Анания обязательно залатал бы эти дыры. – Потом она снова посмотрела на Марка выжидающим взглядом.
Марк встретил ее пристальный взгляд глухим молчанием.
– Ответ на мой вопрос я уже знаю, – в конце концов заговорила женщина. – Ты ведь здесь из-за Хадассы. Что с ней случилось?
– Если я тебе скажу, ты уйдешь отсюда? – сухо спросил Марк.
– Может быть…
– Она погибла. На арене, в Ефесе.
Старуха подошла к нему поближе.
– А почему смерть еще одной иудейки так много значит для римлянина?
Марк сверкнул на нее глазами.
– Она была служанкой в доме моего отца.
– И по одной этой причине ты проделал такой большой путь, чтобы посмотреть, где она жила? – сказав это, старая женщина улыбнулась.
Не в силах больше выносить ее испытующий взгляд, Марк встал и подошел к окну. Вздохнув, он посмотрел на жаркое синее небо.
– Это уже мое личное дело, старуха.
– Не такое уж и личное, если все в деревне об этом знают.
Марк обернулся к ней.
– Что они знают?
– Что какой-то римлянин пришел к нам и ищет дом Хадассы. И вот теперь, когда он его нашел, заперся в нем, будто покойник в своей могиле.
Марк гневно посмотрел на нее.
– Кому какое дело до того, что я здесь? Пусть люди занимаются своими делами, а мне предоставьте возможность заниматься своими.
– У меня ноги устали. Может, предложишь мне сесть?
– Я предложил бы тебе убраться отсюда!
Устало вздохнув, старуха тяжело оперлась на свою клюку.
– Да, гостеприимства тебе явно не хватает.
В ответ Марк лишь презрительно фыркнул.
– Конечно, разве мы вправе рассчитывать хоть на какую-то доброту со стороны римлян?
– Прекрасно! Садись! А когда отдохнешь, убирайся.
– Вот спасибо, – сказала старуха, и в ее голосе прозвучали иронические нотки. – От такого великодушия отказаться трудно. – Она опустилась на стул. Потом долго и молча смотрела на Марка. Ему стало не по себе.
– Это твой Иерусалим, римлянин?
– О чем ты?
– Наин – это твой священный город? Ты совершил сюда паломничество, чтобы прославить рабыню, которую любил?
От ее вопроса гнев Марка пропал и в нем пробудилось чувство горечи и одиночества. Он тяжело опустился на скамью, стоявшую под окном, и прислонился спиной к стене.
– Почему ты не оставишь меня в покое, старуха?
– Какой покой ты найдешь в этом доме? Покой смерти?
Марк закрыл глаза.
– Уйди.
Она не сдвинулась с места.
– Ты давно не ел?
Он мрачно усмехнулся.
– Не помню.
Она с трудом поднялась.
– Пойдем со мной. Я дам тебе чего-нибудь поесть.
– Я не голоден.
– Зато я голодна. Пойдем со мной, поговорим о том, зачем ты сюда пришел.
– Мило с твоей стороны, но я с сожалением вынужден отказаться.
– Я вижу, твое горе велико. – Ее темные глаза буквально сверлили его. – Это потому, что Хадассы больше нет?
Марк снова встал.
– Слишком много ты хочешь знать.
Старуха оперлась на свою клюку и посмотрела на него.
– А что ты сделаешь? Выкинешь старую клячу на улицу? – Она чуть улыбнулась, видя его смущение. – Я уже слишком стара и ничего не боюсь. – Она слегка стукнула клюкой, и это напомнило Марку о том маленьком пастушке, которого он встретил в горах. – Пойдем со мной, римлянин, я расскажу тебе все, что помню о Хадассе.
Марк понимал, что эта женщина пришла к нему не случайно.
– Ты хорошо ее знала?
Женщина с трудом дошла до двери и остановилась на пороге. Солнечный свет бил ей в спину, поэтому Марк не мог видеть выражения ее лица.
– Я знала ее с самого ее рождения и до того дня, как она вместе с семьей отправилась в Иерусалим на Пасху. – Сказав это, женщина вышла на улицу.
Марк вышел вслед за ней и пошел, стараясь соизмерять свои шаги с ее походкой. Пройдя по улице вниз и миновав несколько домов, они остановились, и женщина вошла в дом, выглядевший почти таким же, как и тот, который они только что покинули. Марк стоял в открытых дверях и оглядывал помещение. Все в доме было чисто и аккуратно.
– Входи, – сказала ему женщина.
– Если я войду, твой дом будет осквернен.
Она удивленно засмеялась.
– Ты что же, знаешь наши законы?
– Да, немного, – мрачно ответил он.
– Если наш Господь ел с мытарями и блудницами, то, я думаю, он мог бы есть и с римлянином. – Старуха указала ему на стул. – Садись. – Марк вошел и сел. Вдыхая аромат готовящейся пищи, он почувствовал, что действительно голоден. Хозяйка придвинула ему чашу с финиками. – На, возьми, сколько хочешь. – Марк молчал и с интересом смотрел на нее. Она ведь приготовила все заранее.
Остановившись перед горящими углями, она зачерпнула ковшом густую кашу, положила ее в деревянную миску и поставила перед Марком. Порцию поменьше она положила себе, после чего села напротив своего гостя. Затем она придвинула Марку корзину и достала оттуда пресный хлеб.
– Ты сказала, что расскажешь мне о Хадассе.
– Сначала поешь.
Улыбнувшись одними губами, Марк разломил хлеб и обмакнул кусок в кашу. Попробовав один раз, он полностью предался своему чувству голода. Хозяйка наполнила глиняную чашу вином и подала ему. Когда сосуд с кашей опустел, она наполнила его снова и стала смотреть, как Марк ест.
– Ты постился или просто долго не ел?
– Ни то, ни другое.
Женщина доела свою порцию. Заметив, что его чашка снова опустела, старуха слегка приподняла брови.
– Еще? У меня ее много.
Марк покачал головой, потом тихо усмехнулся чему-то своему.
– Спасибо, – только и сказал он.
Старуха поставила чашки одну в другую и убрала их. Тяжело встав, она прошла через комнату и, опустившись на старые, изношенные подушки, издала вздох облегчения.
– Меня зовут Дебора, – она посмотрела на него выжидающим взглядом.
– Марк Люциан Валериан.
– У Хадассы был старший брат, его тоже звали Марк. Анания стал учить его гончарному ремеслу с самого детства, но потом сказал, что у него настоящий талант. Анания считал себя простым гончаром. Марк был художником. – Старуха кивнула в сторону полки, вделанной в глиняную стену. – Вон ту вазу он сделал, когда ему было двенадцать лет.
Марк посмотрел и увидел, что эта работа ничуть не хуже всего того, что он видел в Риме.
– А когда они отправились в Иерусалим, Марку было пятнадцать лет.
Марк смотрел на вазу, и его не покидало чувство печали. Если уже в двенадцать лет этот мальчик подавал такие надежды, каких бы успехов он достиг, если бы остался жив?
– Как жаль, что он погиб совсем юным.
– Жаль для нас. А для него это благословение.
Марк мрачно посмотрел на нее.
– Ты называешь смерть благословением?
– Марк с Господом, вместе с матерью, отцом и сестрами.
Сердце Марка пронзила стрела боли.
– Неужели ты думаешь, что, если Хадассу львы на арене растерзали на куски, – это благословение? Неужели это благословение, если в тот момент, когда она умирала, люди вокруг веселились, бесновались? – И среди них была его, Марка, родная сестра.
– Ты очень зол, Марк Люциан Валериан. Почему?
Он стиснул зубы.
– Я пришел сюда, чтобы услышать о Хадассе, а не рассказывать о себе.
Женщина сложила руки на коленях и загадочно посмотрела на него.
– Что тут сказать? Хадасса была тихой девочкой, которая делала все, о чем ее попросят. В ней не было ничего приметного. Она была очень застенчивой. Каждый раз, когда Анания собирал свою семью в Иерусалим, все видели, как пугался этот ребенок. Ее вера не была сильной.
– Не была сильной? – Марк даже рассмеялся, не веря своим ушам.
Старуха внимательно посмотрела на него.
– По крайней мере, насколько я ее помню. – Когда Марк ничего ей не объяснил, она пожала плечами. – Хадасса была бы счастлива всю жизнь прожить в этой деревне, выйти замуж, родить детей и никогда не уходить дальше Галилейского моря, которое она очень любила. Ей было очень хорошо в ее доме, среди своих родных, среди своих друзей и знакомых.
– И ее Бог лишил ее всего этого.
– Может быть и так…
Марк задумчиво обхватил обеими руками глиняную чашку, стоявшую перед ним на столе.
– А кто были ее друзья?
– Мальчики и девочки ее возраста. Ни с кем из них ты не сможешь поговорить.
– Почему? Потому что я язычник?
– Потому что ее семья оказалась не единственной, не вернувшейся из Иерусалима. В этой деревне осталось много пустых домов.
Марк вздрогнул. Ему стало стыдно. Стыдно за то, как он вел себя с этой женщиной. Стыдно за то, что он римлянин. Он встал и подошел к двери. Открыв дверь, он уставился на грязную улицу. Легкий ветерок поднимал пыль. По улице шла какая-то женщина, которая несла на голове огромный кувшин, а за ней шли ее дети. У своего дома сидел старик, прислонившись спиной к стене.
– А какой была Хадасса, когда ты знал ее? – спросила его хозяйка.
Марк поднял глаза к ясному небу.
– Когда я впервые увидел ее, я подумал про нее так же, как и ты сказала: неприметная. Истощенная. Голова у нее была обрита. Волосы только отрастали. А таких больших глаз я ни у кого не видел.
Марк обернулся и посмотрел на пожилую женщину.
– Она меня боялась. Дрожала всякий раз, когда я к ней приближался. Поначалу. Позднее она мне говорила такое, что никто другой не осмелился бы сказать. – Марк вспомнил, как в саду Клавдия Хадасса подошла к нему и умоляла пощадить других рабов. И о том, как тогда же она умоляла и за него самого.
«Прошу тебя, Марк, умоляю тебя. Не бери на свою голову грех невинной крови».
Он закрыл глаза.
– Я искал ее и нашел ее в саду, ночью. Она стояла на коленях. Иногда наклонялась лицом к земле. – Марк снова открыл глаза, его лицо было напряжено. – Она постоянно молилась своему невидимому Богу. Своему Христу.
Последнее слово он произнес, словно проклятие. На его скулах заиграли желваки.
– Потом даже в дневное время, едва взглянув на ее лицо, я мог определить, что она молилась. Для нее это было подобно работе, служению. – Марк покачал головой. – Ты говоришь, что ее вера не была сильной, а я тебе скажу, что ни у кого другого в своей жизни я не видал такой упрямой веры. И никакая логика не могла ее разубедить. Даже угроза смерти. Даже сама смерть.
По щекам старой женщины потекли слезы, но она улыбалась.
– Господь очистил ее.
Эти ее слова повергли Марка в еще более сильный гнев.
– Очистил для чего? Чтобы она стала достойной жертвой?
Дебора посмотрела на него.
– Для Его благой цели.
– Благой цели? Что благого было в ее смерти? Твоему Богу было достаточно крови жертвенных агнцев. – Марк нервно и зло рассмеялся. – Ты хочешь знать, почему Хадасса умерла? Потому что Его Сыну мало старых жертв. Он уже хочет крови тех, кто в Него верит!
Дебора слегка подняла голову.
– Сядь, Марк. Успокойся и послушай.
Он сел и опустил голову на руки.
– Что бы ты мне сейчас ни сказала, это уже ничего не изменит.
И все-таки душевный голод лишил Марка желания и дальше прикрываться своим гневом как щитом. Он чувствовал в себе усталость и духовное опустошение.
Дебора заговорила с ним спокойно, как с ребенком:
– Если бы сотник приказал легионеру идти в смертельный бой, разве тот не пошел бы?
– Хадасса не была воином.
– Разве? Рим строит целые полчища, чтобы завоевывать земли и брать людей в плен, чтобы расширять границы империи до самых дальних пределов. Но Хадасса была воином другого войска, которое ведет духовную войну за освобождение человеческих сердец. И в этой войне Бог неизбежно победит.
– Она свою битву проиграла, – сердито сказал Марк, отчетливо видя перед собой, как Юлия радуется смерти Хадассы.
– Но теперь ты здесь.
Тихие слова Деборы были для него подобны удару. Марк отодвинул стул и встал.
– Что еще мудрого ты мне скажешь?
Старая Дебора спокойно смотрела на него и больше ничего не говорила.
Марк вернулся к брошенному дому. Разозлившись, он пнул ногой дверь и поклялся, что больше никому ее не откроет.
26
Хадасса молча вошла в дом Юлии. По тому, куда Александр шел, она быстро поняла, куда она попала и к чьей вилле они направляются. Она тут же узнала то чувство, от которого у нее свело в животе, потому что это чувство долгое время было ей знакомо. Страх. И в то же время она знала, что в этом Божья воля, поэтому, когда Рашид нес ее на руках наверх по мраморным ступеням, а Александр стучался в дверь, Хадасса молилась, чтобы понять, чего именно хочет от нее Бог.
Дверь открыла молодая служанка. Хадасса ее не узнала. Приветствуя Александра с глубоким почтением, служанка, тем не менее, пристально посмотрела на Хадассу. Низко поклонившись, служанка пропустила их, и они вошли, и Рашид внес Хадассу в переднюю. Чувствуя сильное волнение, Хадасса попросила Рашида опустить ее. Он послушался и продолжал поддерживать ее под руку, чтобы ей легче было стоять. «Сюда, мой господин», – также волнуясь, сказала служанка, не осмеливаясь больше смотреть на Хадассу. Она быстро повела гостей к лестнице.
Хадасса тем временем осматривала пустую переднюю. Она вспомнила, что раньше тут были две статуи нимф, по одной с каждой стороны. Теперь же здесь остались только пальмы в горшках, которые засыхали, потому что за ними, судя по всему, давно никто не ухаживал. Стены когда-то были покрыты вавилонскими шпалерами. Теперь они были пусты. Мраморных тумб, на которых когда-то стояли коринфские вазы с цветами, тоже не было.
Опираясь на руку Рашида, Хадасса направилась к ступеням. Когда они дошли до лестницы, Рашид снова взял ее на руки.
– Что случилось? – прошептал он Хадассе на ухо, поднимая ее по ступеням.
– Ничего, – ответила она, глядя вниз, на перистиль. Фонтан по-прежнему бил, но вокруг него накопилось много грязи и битой черепицы.
Служанка осторожно постучала в дверь покоев, и ей открыл какой-то молодой человек. Взглянув на него, Хадасса тут же его узнала. Прометей. Он был для нее единственным другом в этом доме.
– Мой господин, – почтительно и в то же время мрачно поприветствовал он врача, явно испытывая облегчение от того, что видит Александра. Поклонившись, он добавил: – Прошу вас, входите. – И, отступив назад, указал рукой на центр комнаты. – Госпожа Юлия отдыхает. – Он смотрел, как Рашид внес Хадассу, и в его взгляде было не столько признательности или почтения, сколько простого любопытства.
Едва Хадасса увидела Юлию, лежащую в постели, как от ее страха не осталось и следа. Пораженная внешним видом своей прежней хозяйки, она вздрогнула. Рашид остановился.
Прометей прошел мимо них к постели. Склонившись, он дотронулся до плеча Юлии.
– Моя госпожа, пришел врач.
Юлия проснулась. Протянув руку, она дала Прометею возможность помочь ей сесть. Убрав влажные волосы с бледного лица, она сонными глазами оглядела покои. Затем, опираясь на руку Прометея, неуклюже встала.
– О! – невольно вырвалось у Хадассы. – Опусти меня, пожалуйста.
Рашид в этот момент понял, что они оказались в львином логове.
– Рашид, – попросила Хадасса.
Она поставил ее на ноги, как она велела, но продолжал держать ее за руку.
– Не приближайся к ней.
Хадасса не слышала его. Она неотрывно смотрела на Юлию. Та была одета в поношенную красную одежду, волосы были убраны наверх. Стараясь выглядеть как можно достойнее перед Александром, Юлия все равно не могла скрыть своей худобы и болезненного вида. Александр поклонился ей.
– Моя госпожа, – почтительно поприветствовал он ее.
– Не желаешь вина?
– Нет, спасибо, госпожа Юлия.
– Как хочешь. Правда, то, что я могу предложить, все равно невысокого качества, – сказала Юлия, и Хадасса поняла, что она много пьет. Юлия повернулась и посмотрела на нее. – Это и есть та самая знаменитая Рафа? – В ее голосе прозвучали нотки насмешки.
– Да, – ответил Александр. Он увидел, что Хадасса стоит на почтительном расстоянии от постели и Рашид крепко держит ее за руку. Он слегка нахмурился и посмотрел в твердое смуглое лицо араба. При взгляде на Рашида Александра вдруг охватила тревога. Что случилось? Он посмотрел арабу в глаза и слегка приподнял брови. Рашид сурово посмотрел на него, после чего перевел взгляд от Юлии к Рафе. Затем он снова посмотрел на Александра и быстро кивнул головой в сторону двери.
