Текст книги "Сад Лиоты"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

Энни покраснела.

Мама Сьюзен улыбнулась:

– Если ты все-таки возьмешься за это, Энни, тебе прежде всего придется избавиться от чувства неловкости, вызванного естественными отправлениями организма. Здесь не должно быть места стыдливости. Тебе придется постараться, чтобы бабушка тоже не заостряла на этом внимания и спокойно относилась к этим естественным вещам. Если ты засмущаешься, то она тоже будет смущена.

Энни утвердительно кивнула.

– Твоей бабушке будет необходимо общение, только на непродолжительное время, чтобы оно не вызывало у нее переутомления. Тебе придется планировать также свое свободное время.

– Я вполне могу это сделать, даже знаю как.

– Нет, не знаешь. Ты должна быть реалисткой, Энни. Знаю, ты молодая и сильная, но в одиночку тебе не справиться. Мы ведь говорим о работе по двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, тридцать дней в месяц, работе, которая продлится столько времени, сколько проживет твоя бабушка. Ни один человек не способен сделать это в одиночку. Ты должна составить график и найти помощника.

– Я постоянно молюсь об этом, миссис Картер.

– Мне кажется, что ты уже достаточно взрослая и можешь называть меня Марианной, милочка. И я знаю, что ты об этом молишься. Я тоже. Как и Сьюзен. – Она многозначительно посмотрела на нее. – Как и Сэм.

Сэм. О, Боже.

– Мне ведь не нужно рассказывать, как относится к тебе мой сын? – Глаза Марианны заблестели. – Для нас с Томом ты всегда была как родная дочь. Мы даже молились, чтобы когда-нибудь Сэм обратил на тебя внимание. И сейчас у него… – Она пожала плечами. – Что ж, ему, как и всем нам, придется научиться ждать и уповать на Господа. – Она посмотрела в глаза Энни.

И Энни не отвела взгляд.

– Я люблю Сэма, но…

– Как брата?

– Не совсем. – Энни не поднимала глаз и смотрела на чашку с кофе. При виде брата у нее не пульсировала бы кровь, как при виде Сэма. – Я не знаю, как это объяснить. – Да и нужно ли?

– Сэм будет заходить и постарается, чтобы ты посмотрела на него другими глазами.

– Он может постараться, но ничего не изменится. Я молилась об этом. Молилась долго и усердно.

– Молитва – уже неплохое начало, – согласилась Марианна. – А теперь нам пора действовать. – Она встала из-за стола. – Давай заглянем в спальню твоей бабушки. Начнем оттуда. – Она вышла из кухни и огляделась по сторонам. – Хорошо, что коридор достаточно широкий для инвалидного кресла-каталки, и дверной проем тоже. – Войдя в спальню, она осмотрелась. – Как думаешь, бабушка будет возражать, если ты перекрасишь эту комнату в другой цвет?

– Думаю, что нет.

– Лучше подобрать яркие, контрастные цвета и использовать теплые тона. Тот цвет, что ты использовала на кухне, будет здесь прекрасно смотреться. Мебель придется переставить. Здесь слишком все загромождено. А эти милые фарфоровые фигурки следует вообще убрать. Можно запросто их задеть и разбить. Тяжелые шторы днем лучше раздвигать. – Она дотронулась до них, и вверх поднялось целое облако пыли. – Шторы нужно отдать в химчистку.

Марианна взглянула на потолок.

– У кровати мы поставим шест. Том знает, как это сделать. А деньги на его приобретение выделят в соответствии с федеральной программой медицинского страхования престарелых. Когда твоя бабушка сможет вставать, конечно, с посторонней помощью, она будет держаться за шест.

Продолжая в том же духе, они обошли весь дом. Энни ходила за Марианной, писала что-то в своем блокноте, отмечая, что необходимо изменить, сделать или убрать в спальне, в ванной, в гостиной, в столовой, на кухне. К тому времени, как они закончили, Энни почувствовала, что она буквально тонет в различных подробностях.

– А я и не знала…

– Ты всегда можешь передумать, Энни.

– Нет-нет, ни за что. Не хочу. Просто теперь я знаю, что нужно делать. – Она рассмеялась. Мне придется призвать на помощь всю конницу и всю королевскую рать. Сьюзен, Арбу. Корбана. И Сэма, конечно, если он пожелает потратить свое время и силы. – Энни переполняло желание тотчас же приступить к делу. Действовать последовательно, день за днем.

– Думаешь, твоя мать будет помогать?

Энни отрицательно покачала головой.

– Прости. – Марианна взяла девушку за руку, увидев слезы на ее глазах.

– Сейчас я не могу думать о желаниях матери. В первую очередь я должна побеспокоиться о бабушке Лиоте. Я не перенесу, если ее увезут куда-то.

– Есть очень неплохие дома для престарелых.

– Возможно, но это не то же самое, что остаться в своем доме под присмотром любящих тебя людей. Я знаю, вы понимаете меня. У вас же есть бабушка Эдди.

Марианна кивнула:

– Даже когда ты любишь человека, все не так просто. Иногда бабуля Эдди бывает весьма и весьма утомительной старушкой. Твоя мать… может быть…

– Моя мать не любит бабушку Лиоту. Они прожили врозь много лет. Мама считает, что я перешла на сторону бабушки, но это не так. Просто я хочу еще побыть с ней. Столько, сколько смогу, но боюсь, что у меня осталось немного времени.

Марианна со слезами на глазах погладила Энни по щеке.

– Мы с Томом очень любим тебя, Энни, и поможем тебе всем, чем сможем. Ты только скажи.

Как жаль, что мама не такая.

20

Корбан сопел и пыхтел, вынося из спальни Листы туалетный столик, один край которого держал Сэм Картер. Все ящики из столика были вынуты Энни и сложены на диване в гостиной. С большим трудом Корбан и Сэм протиснулись в дверной проем, потом вынесли эту антикварную вещь через прихожую во вторую спальню. Энни и Сьюзен в это время разобрали кровать Лиоты, чтобы перетащить ее по частям.

Все утро у них ушло на то, чтобы полностью освободить комнату от мебели и драпировок, постелить на пол линолеум и зашпаклевать на вымытых стенах дыры от гвоздей, на которых висели картины. Энни и Сьюзен принялись снимать первый слой розовой водоэмульсионной краски, а Корбан и Сэм пошли на кухню, чтобы немного отдохнуть и подкрепиться.

– Как продвигается твоя курсовая работа? – спросил Сэм, наливая себе вторую чашку черного кофе.

– Никак.

– И в чем же дело? – удивился Сэм.

Корбан пожал плечами.

– Наверное, я потерял к ней интерес. – Он продолжал исправно посещать все занятия, но курсовая работа, которую он делал для профессора Вебстера, застопорилась. Всякий раз, когда Корбан садился за компьютер, собираясь перенести в него свои записи, он ловил себя на том, что тупо пялится в пустой экран. – У меня слишком много других забот.

И убийство его первого – возможно, единственного – ребенка было главнейшей. Оно занимало все его мысли.

Теперь, когда Рут уехала и он остался в квартире один, не ее уход лишал его покоя, а сознание своей вины. Его не утешала мысль о том, что он был против аборта, все равно он чувствовал себя виноватым в смерти ребенка. Видимо, он все-таки чего-то не сумел сделать, чтобы остановить Рут. Он должен был найти такие слова, которые заставили бы ее передумать.

Интересно, мальчик это был или девочка?

Его охватило отчаяние.

Сэм подсел к Корбану, и теперь за столом они сидели рядом.

– Ты выглядишь так, словно тебя что-то гложет.

На лице Корбана появилась ироничная улыбка.

– Меня гложет очень многое.

– Хорошо хоть это не связано с Энни.

Корбан удивленно поднял брови. Сэм казался ему чересчур приземленным парнем для Энни.

– Между вами что-то есть?

– Пока нет, но мне хотелось бы. Я решил ей честно сказать об этом.

– Тогда и я поступлю точно так же. Энни мне нравится. Очень нравится. Могу признаться, что нахожу привлекательной не только ее внешность, но и многое другое. У тебя возникли какие-то проблемы?

Сэм напустил на себя загадочный вид.

– Одной женщины должно быть достаточно для мужчины.

– Согласен.

– Я слышал, у тебя серьезное увлечение.

– Уже нет.

Сэм с удивлением уставился на Корбана. Затем улыбнулся и поднял свою чашку.

– Пусть победит лучший.

Корбан нисколько не сомневался, что победа достанется Сэму Картеру.

От внимания Энни не ускользнуло, что Корбана что-то тревожило весь день, но она была так занята, что не нашла времени сесть и обсудить с ним его проблему. Еще столько всего нужно сделать, а времени осталось очень мало. Вечером, когда он собрался уходить, она проводила его до дверей, поблагодарила за помощь и с тревогой отметила, что он выглядит подавленным и озабоченным.

– С тобой все в порядке, Корбан?

– Я справлюсь. – Он улыбнулся, но улыбка получилась какая-то жалкая. – Можно с тобой поговорить, Энни?

Он оглянулся и увидел, что Сэм стоит в дверях кухни и наблюдает за ними.

– Пойдем на улицу.

Когда Энни вышла с ним на крыльцо и закрыла за собой входную дверь, она остановилась. Ждала, что он скажет.

Он почесал затылок:

– Не знаю, как спросить тебя, чтобы не выглядеть полным ничтожеством в твоих глазах.

– Просто спроси, Корбан. – Она ни на миг не сомневалась, о чем пойдет речь.

– Мне хотелось бы знать, как все сложится, Энни.

– Ты о своей курсовой?

Он поджал губы:

– Отчасти.

Она заметила, как слезы заблестели в его глазах.

– Все в порядке, Корбан. – Она улыбнулась. – Можешь признаться, что волнуешься за бабушку Лиоту. Я не буду думать о тебе хуже из-за того, что, занимаясь исследовательской работой, ты дал волю своим чувствам.

Он кивнул, но ответил не сразу:

– Я надеюсь, что она поправится, Энни. – Его голос дрогнул. – Очень надеюсь. И верю, что она проживет еще немало лет…

– Конечно, она же никогда не сдается.

– Теперь родственники ополчатся на тебя, а тебе лишь восемнадцать.

От такой нежной заботы у нее потеплело на сердце. Он хотел бы не беспокоиться о ней, но не мог иначе. И это кое-что говорило о его душе.

– Бабушка оставила мне пару козырных карт. Но сама я считаю, что всего лишь исполняю волю Божью. Кто на меня ополчится, если мне помогает Господь?

Он укоризненно покачал головой:

– Мне еще не встречались такие наивные люди, как ты, Энни.

– В пятницу я разговаривала с врачом, и он сказал, что хочет встретиться со мной, мамой и дядей во вторник утром. – Она положила руку на его плечо. – На эту встречу придут представитель социальной службы и бабушкин лечащий врач. Не хочешь поддержать меня?

– Сочту за честь.

– Встреча состоится в одиннадцать в конференц-зале на третьем этаже. Без четверти одиннадцать я буду ждать тебя в вестибюле.

– Я приду.

Она стояла на крыльце, пока его машина не тронулась с места. За последние две недели Корбан Солсек сильно изменился. И определенно в лучшую сторону.

Открыв дверь, Энни зашла в дом. Сэм стоял посреди гостиной, заложив большие пальцы рук за ремень, и смотрел на нее.

– Он пригласил тебя куда-нибудь, не так ли?

Корбан? Пригласил ее?

– Нет. Мы говорили о бабушке. Он хочет прийти во вторник в больницу на встречу врача с нашей семьей. Поскольку он согласился приходить по средам, чтобы посидеть с бабушкой и дать мне возможность выйти из дома, я решила, что будет неплохо, если он поддержит меня в этот вторник.

– А ты бы пошла с ним, если бы он пригласил?

– У него есть девушка, Сэм.

– Они разбежались.

– Правда? – Сэм внимательно следил за ее реакцией. – Не удивительно, что он был сегодня так встревожен. А он не говорил, собираются ли они снова соединиться?

– Нет, не говорил. Но думаю, это маловероятно, – мрачно заявил он.

– Корбан – мой друг. И ты тоже. Очень хороший друг.

– Но я хочу большего.

О, Господи, как же мне объяснить ему?

Вышедшая из кухни Сьюзен спасла ее от необходимости что-то отвечать.

– Я не ослышалась? Неужели Корбан свободен? Круто! – Она рассмеялась. – Замолвишь за меня словечко, а? – Она подтолкнула Сэма локтем. – Мне ведь и просить тебя не нужно, верно, ты же хочешь мне помочь. Скажи Корбану что-нибудь, чтобы у меня не было конкуренток. Собирайся, братишка. Нам пора идти. – Она чмокнула Энни в щечку. – Я убрала оставшиеся бутерброды, ты наготовила их на целую армию. Мы пробудем у наших родителей все выходные, так что можем завтра помочь тебе поставить мебель на место. Папа тоже обещал прийти, когда все будет готово: он хочет поставить шест у кровати и приделать ручки на стенки ванной.

– Я позвоню. К понедельнику все уже будет готово.

Сэм взял сестру за руку и подтолкнул ее к выходу. Когда Сьюзен спускалась по ступенькам, он шепнул Энни:

– Позвони, если понадобится моя помощь.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, но она слегка отстранилась, и поцелуй пришелся в щеку. И все равно сердце у Энни заколотилось. Сэм волновал ее, в этом не было никаких сомнений. Но из-за физического влечения к нему она не собиралась отказываться от того, к чему была призвана. И меньше всего она хотела, чтобы Сэм напрасно надеялся на это.

Он выпрямился и уныло улыбнулся, погладив ее по щеке:

– Я так быстро не сдамся.

– Не хочу причинять тебе боль, Сэм.

– Мне уже больно, Энни. Возможно, мне пойдет это на пользу. Приобрету трудный опыт.

Она закрыла за ними дверь.

– Господи, как мы оба можем быть настолько уверены в своих чувствах, и как эти чувства могут быть такими разными?

Мысли Энни снова были заняты работой, и она отправилась в спальню. Следующие несколько часов она красила подоконник в глянцево-белый цвет. Закончив покраску, отодрала скотч и свернула линолеум, которым был покрыт пол. До глубокой ночи она мыла и натирала паркет. Жалко закрывать такое великолепие, да вот бабушка могла поскользнуться. Энни внесла в комнату свернутый в рулон довольно милый розовый ковер, купленный ею на распродаже, и аккуратно расстелила его. Ковер был четыре на шесть метров, и между его краями и всеми стенами остались неприкрытые участки.

Вместо снятых Сэмом тяжелых штор Энни повесила на карнизы тюлевые занавески, потому что окна были расположены высоко от земли, и с улицы заглянуть в них было невозможно, если только не подниматься на крыльцо, яркий свет уличных фонарей сюда тоже не проникал.

Она встала посреди комнаты и осмотрелась, представляя, как все будет выглядеть, когда мебель вернется на свои места, когда снова появятся картины на стенах и кровать будет застелена. Как жаль, что у нее не хватило времени и денег, чтобы оклеить стены обоями. Бабушке придется чаще всего находиться в этой комнате. Значит, она должна быть особенно уютной и вызывать радостное чувство.

Ее вдруг осенило, и она заулыбалась от мысли, которая пришла ей в голову.

Она втащила в комнату лестницу, взяла свои кисти и краски и принялась за работу. Сегодня, конечно, она не успеет закончить, зато положит начало, и потом будет продолжать по мере сил.

Нора открыла дверь в конференц-зал и увидела стол, за которым сидела Энни с Корбаном Солсеком. Джордж ерзал на стуле, пытаясь ослабить узел своего галстука. Представитель социальной службы и терапевт негромко переговаривались между собой, заглядывая в историю болезни. Нора почувствовала руку Фреда на своей талии, он обнял ее не для того, чтобы поддержать, а просто чтобы напомнить о своем присутствии. Глубоко вздохнув, она расправила плечи и закрыла за собой дверь.

Нора заметила, что Энни даже не глянула в ее сторону. Корбан бросил на нее холодный взгляд, как будто провел разделительную черту. Интересно, между ним и ее дочерью что-то есть? Когда молодой человек вызывающе посмотрел на нее, а потом наклонился к Энни, Норе показалось, что он собрался защищать ее дочь.

– Мы рады, что вы сумели прийти, миссис Гейнз, – сказала представитель социальной службы. – Мистер Гейнз. – Она пожала руку Фреду. Нора не помнила имени этой женщины. – Присаживайтесь, пожалуйста, и располагайтесь поудобнее. Доктор Паттерсон придет через минуту.

Нора хотела спросить, зачем здесь находится Корбан. Он ведь не является членом их семьи. Какое вообще право он имеет находиться здесь? Но она промолчала, только крепко сцепила пальцы под столом, чтобы никто этого не заметил. Фред взял ее за руку. Его прикосновение было теплым, нежным, успокаивающим.

– Я заходил к маме, Нора, – сказал Джордж. – Она уже выглядит не такой безжизненной.

Терапевт закивал, присоединяясь к его словам:

– Последние несколько дней прошли вполне спокойно. Мы замечаем серьезное улучшение ее состояния.

Нора не знала, хорошо это или плохо. В любом случае, матери пока нельзя возвращаться домой.

В зал вошел доктор Паттерсон, всем своим видом показывая, что он очень занятой человек и не может терять ни минуты.

– Все в сборе?

Нора посмотрела на брата:

– А Дженни собиралась прийти?

– Она сказала, что мы с тобой должны сама принять решение.

– И со мной, – негромко заметила Энни.

Нора покосилась на дочь, очень надеясь, что Энни поймет намек и не станет докучать собравшимся глупыми и слишком эмоциональными высказываниями. Она все подробно обсудила с Джорджем по телефону и сейчас была очень удивлена тем, что Дженни не приехала. Ее отсутствие красноречиво говорило о том, что жена Джорджа не согласна с принятым решением.

Доктор Паттерсон вкратце описал состояние Лиоты. Инсульт. Частичный паралич. Нарушение речи. Недержание. В последние несколько дней наблюдалось некоторое улучшение, но предстоит длительное лечение и не исключена возможность повторного инсульта. К тому же у пациентки атрофия некоторых мышц, истощение и артрит.

– Но, по всей видимости, она почти всегда понимает, что происходит вокруг нее, – добавила медсестра.

Нора заметила, как глаза Энни наполнились слезами, но не стала задавать ей вопросов, а сидела и внимательно слушала.

– Мы рекомендуем отправить ее в больницу для престарелых, – сказал доктор Паттерсон.

Энни подняла на него глаза:

– А нельзя ли ухаживать за ней дома?

– Не глупи, Энни, – вмешалась Нора, которая пришла в ужас от такой мысли. – Разве ты не слышала, что сказал доктор? Она не сможет окончательно поправиться. И велика вероятность повторного инсульта.

– Значительная часть денег на лечение больной будет выделена в соответствии с программой медицинского страхования престарелых людей, – заметил Джордж.

– Мне кажется, бабушка предпочла бы остаться дома, – продолжала упорствовать Энни.

– Ну, что ж, я не могу за ней ухаживать. – Нора не верила собственным ушам: Энни пытается пристыдить ее за то, что она хочет отправить Лиоту в больницу для престарелых. – У меня есть личная жизнь, и у Джорджа тоже. Ему нужно заниматься делами своей фирмы, и у меня есть другие обязанности.

– Она же твоя мать! – Энни посмотрела на Нору, и ее широко распахнутые глаза помрачнели. – Как ты можешь думать о том, чтобы отправить ее туда, где за ней станут ухаживать чужие люди?

У Норы затряслись губы, когда она увидела осуждение в глазах дочери.

– Да что ты знаешь об этом? Я делаю все, что в моих силах. Почему я должна жертвовать собственной жизнью и ухаживать за матерью? Ни у кого нет права делать меня несчастной.

Корбан Солсек побледнел и весь напрягся. Таким его Нора еще не видела. Он пристально посмотрел на нее.

– Не нужно так на меня смотреть. Вам-то какое до всего этого дело? Какое у вас право вообще здесь находиться?

– Это я попросила его прийти, – отрезала Энни. – Мне нужно сделать сообщение.

– Тебе нечегосказать! – Нора буквально задыхалась от злости. – Мы с Джорджем – ее дети, и только намрешать.

Доктор Паттерсон поднял руку:

– Подобные встречи всегда очень эмоциональны. Давайте успокоимся и попробуем рассуждать трезво.

Энни тоже подняла руку. Нора сверкнула глазами в ее сторону:

– Энни, опусти руку, ты не в школе.

– Можно мне сказать несколько слов и попросить, чтобы меня не перебивали?

– Не нужно ехидничать.

Корбан наклонился вперед:

– Она вовсе не ехидничала. Она просто вежливо попросила вас заткнуться и послушать.

– Корбан… – Энни прикоснулась к его руке, как будто просила прощения.

– Я хочу, чтобы он ушел, – закричала Нора, раскрасневшись от гнева. – И немедленно.

– Так будет лучше, Энни, – ласково заметил Фред.

Девушка кивнула Корбану, не спускавшему с нее глаз, и что-то шепнула ему на ухо, после чего он поднялся с места и покинул конференц-зал.

– Теперь мне можно сказать? – спокойно спросила Энни.

– Это пустая трата времени, – заявил Джордж, взглянув на часы. – Я должен к часу дня вернуться на работу. У меня назначена важная встреча.

– Я скажу коротко. – Энни нахмурилась. – Я собираюсь забрать бабушку домой.

У Норы все похолодело внутри.

– Ты не можешь так поступать, Энни. Ничего глупее просто нельзя придумать.

– Не только могу, мама, но и сделаю.

Нора видела, что ее дочь полна решимости.

– Ты просто хочешь таким странным способом заставить меня почувствовать свою вину.

– Я хочу вовсе не этого.

Все вдруг разом заговорили, не соглашаясь с Энни, которую, казалось, ничем невозможно было пронять.

– Довольно. – Доктор Паттерсон вновь поднял руку, призывая собравшихся соблюдать тишину. – Мисс Гейнз, – начал он подчеркнуто спокойно, – сколько вам лет? Шестнадцать? Семнадцать?

– Восемнадцать, и я уже взрослая, доктор Паттерсон.

– Уже восемнадцать, но вы понятия не имеете о том, что предлагаете.

– Я ничего и не предлагаю, сэр. Я довожу до вашего сведения свое решение.

Нора опять стала возражать, к ней присоединился Джордж. Даже представитель социальной службы и терапевт ополчились на нее.

Энни смотрела на них как ни в чем не бывало и молчала.

– У меня есть доверенность, – наконец проговорила Энни.

– Что? – Джордж чуть не упал со стула. – Чтоты сказала?

Нора еще ни разу не видела его таким расстроенным.

– У меня есть доверенность, которую дала мне бабушка, и я уже переехала жить в ее дом.

Нора уставилась на дочь:

– А как же твоя художественная школа?

– Я ее бросила. На следующий же день после того, как бабушку увезли в больницу. За это время я все подготовила в доме к ее возвращению. Я все вымыла, покрасила, сделала перестановку, закупила продукты. Мне помогали друзья: Сьюзен, Сэм, Корбан. Мама Сьюзен рассказала мне, как надо ухаживать за больным в домашних условиях, и многому научила меня. Она порекомендовала сиделок, дала список разных агентств и рассказала о правительственных программах помощи таким пенсионерам.

– Сиделки, агентства? – Джордж буквально вышел из себя.

Но Энни упрямо продолжала:

– Том Картер прикрепил в ванной ручки и поставил специальный шест в спальне. Он же сделал пандус на заднем крыльце для инвалидного кресла. Корбан будет приезжать по средам, чтобы я могла сходить за покупками. Все уже приготовлено.

– И кто же будет оплачивать все это?

– Мы с бабушкой. Она предоставила мне право распоряжаться ее денежным вкладом. К тому же у меня есть свои сбережения.

– Это не твои деньги! – вскричал разозленный Джордж. – Нора, умоляю тебя, сделайчто-нибудь!

– Энн-Линн, ты не имеешь права.

Эннп поднялась:

– У меня есть полное право! Я единственный человек в этой комнате, который ее любит. – Ее глаза засверкали. – Нравится вам это или нет, но именно так все и будет. Бабушка предоставила мне право принимать решение. Слава Богу!

– Маминого пособия не хватит, чтобы оплачивать частных сиделок! – возразил Джордж, тоже поднимаясь с места. И откуда ты возьмешь деньги?

– Возможно, сиделки не понадобятся, дядя Джордж. Я сказала, если будет необходимо.

– Раз вы решили сами ухаживать за ней, то такая необходимость возникнет очень скоро, – раздался голос представителя социальной службы.

– Будут нужны деньги – я продам бабушкин дом какому-нибудь банку и буду получать ежемесячные выплаты, достаточные, чтобы…

Джордж буквально взорвался.

– Мы с твоей матерью не собираемся спокойно смотреть, как ты транжиришь наше наследство!

Энни пристально посмотрела на Джорджа и медленно перевела взгляд на мать. Нора почувствовала, как в ней поднимается волна чувств. Как мог Джордж такое ляпнуть? Это просто отвратительно. Как теперь ей выкрутиться, чтобы представить дело в ином свете?

– Дядя Джордж имел ввиду совсем другое, Энн-Линн, – начала она. – Он всего лишь хотел сказать, что долгие годы мама трудилась, исправно платила налоги и перечисляла деньги в фонд социального страхования. Поэтому будет справедливо, если государство потратит средства на ее лечение. И оно же возьмет на себя большую часть расходов, если она…

– Нет! – воскликнула, бледнея, Энни. – Нет!

– Так мы ни к чему не придем. – Терпение доктора Паттерсона было явно на исходе. – Мы должны проявлять благоразумие и идти навстречу друг другу. – Нора была уверена, что он на их с Джорджем стороне. Но ее это почему-то не радовало.

– Решение уже принято, доктор Паттерсон, – деловым тоном явила Энни. – У меня есть копия подписанной бабушкой бумаги, дающей мне право распоряжаться ее домом. Если вы хотите поговорить с моим адвокатом, такую встречу можно организовать. Поскольку вы настаивали на скорейшей отправке бабушки Лиоты в больницу для престарелых, то я сегодня же хочу забрать ее отсюда. Как только вы все подготовите.

Упоминание о доверенности привело доктора Паттерсона в смущение.

– Как скажете, – проронил он и, словно живое воплощение презрения, вышел из конференц-зала. Остальные в это время сидели пристыженные и молчали.

– Энн-Линн, не делай этого, – дрожащим голосом попросила Нора.

– Все уже сделано, мама. – Энни выглядела бледной… и печальной. Она посмотрела сначала на Нору, потом перевела взгляд на Джорджа. – Да простит вас Господь.

Сказав это, Энни задвинула свой стул и ушла.

Нора закрыла глаза.

– И ты позволишь ей так поступить? – Джордж рванул на себе галстук.

– Боюсь, что вы оба ничего не можете поделать. – Фред говорил спокойным, ровным голосом. – Если Энни докажет, что у нее есть доверенность, значит, она имеет законное право принимать решения за Лиоту.

Джордж чертыхнулся.

– Поговори с ней, Нора. Отговори се.

С гордо поднятой головой он вышел из комнаты, и за ним все остальные.

Только Нора сидела на месте, не чувствуя сил подняться. Она даже не могла ни о чем думать.

Что же сейчас произошло?

– С тобой все в порядке? – спросил Фред, склонившись над ней.

Ее губы задрожали.

– Нет, не в порядке.

Больше она не могла произнести ни слова.

Лиота растрогалась, когда увидела Корбана. Она никак не ожидала, что он станет помогать Энни и приедет в больницу. Корбан осторожно поднял Лиоту с кресла-каталки и усадил на переднее сиденье машины Энни. Она хотела поблагодарить его, но сил хватило лишь на то, чтобы потрепать по щеке. По лицу старушки текли слезы.

– Простите, Лиота. – Она так и не поняла, за что должна простить. Пока Энни укладывала в багажник машины кресло-каталку, Корбан стоял рядом и смотрел на нее. – Я был не прав во всем. – Он поцеловал ее в лоб, пристегнул ремни безопасности и закрыл дверцу машины. А Энни улыбалась, ее глаза светились радостью.

– Ну, вот, мы поедем домой, бабушка. Надеюсь, тебе понравится, что я там сделала. Естественно, нам придется еще кое-что переделывать, – Энни завела машину и наклонилась к бабушке, чтобы поцеловать ее в щеку. – Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, – ответила Лиота, но ей показалось, что ее слова прозвучали недостаточно понятно, и она повторила: – Я очень-очень тебя люблю.

Лиота проплакала всю дорогу.

Корбан на своей машине приехал к ее дому раньше, чем туда добрались бабушка с внучкой.

– Не возись с креслом, Энни. – Он открыл дверцу, отстегнул ремни безопасности, поднял Лиоту на руки и бережно вынес из машины. – Я вернусь за ним.

– Хочешь произвести впечатление на внучку? – с улыбкой спросила Лиота. Корбан не разобрал ее слов, но на всякий случай улыбнулся, словно догадавшись, что именно она сказала. Он поднялся со своей ношей на крыльцо, подождал, пока Энни откроет дверь, и усадил Лиоту в старое кресло-качалку.

О, Господи, до чего же приятно снова оказаться дома.

Лиота улыбнулась и при этом не почувствовала правой половины своего лица. Энни, вся светившаяся счастьем, показалась ей неотразимо красивой.

Корбан отправился к машине за креслом-каталкой, а Энни все еще не могла насмотреться на бабушку.

– Нам будет замечательно вместе, бабуля. Я уже переехала в спальню по соседству с твоей. Мама Сьюзен научила меня, как нужно ухаживать за тобой.

Почувствовав запах свежей краски, Лиота огляделась. Ее гостиная уже много лет не выглядела такой опрятной. Столик сиял чистотой. Ковер был почищен. Стекла окон блестели. Не только то, которое вымыл Корбан в день своего первого визита, но все до единого. Зная Энни, Лиота не сомневалась, что абсолютно все окна в доме смотрят на мир так же.

– Я люблю тебя, бабушка. – Барнаби кивал головой и сновал по своей жердочке. Лиота хмыкнула.

Она почувствовала, что к запаху свежей краски примешивался аромат чего-то вкусненького, идущий с кухни. И впервые с тех пор, как ее увезли в больницу, почувствовала голод. Подошел Корбан и коснулся руки Лиоты.

– Могу я еще что-то сделать для вас сегодня?

Да, можешь остаться и пообедать с нами, – сказала Энни.

– Не сегодня, Энни. Могу ли я получить приглашение на другой день, например, на среду?

Энни проводила его до дверей и, насвистывая, прошла на кухню. Когда она приготовила обед, то вернулась в гостиную и помогла бабушке пересесть в кресло-каталку. В кухне Лиота устроилась прямо у окна, из которого она могла любоваться своим садом. В нем уже были убраны старые листья и подстрижены кусты. По всему было видно, что в последнее время Энни пришлось много поработать. А сейчас она доставала серебряные приборы, приготовленные для сегодняшнего обеда. Ручка одной из ложек была изогнута таким образом, чтобы Лиота могла есть сама, без посторонней помощи. Энни смотрела, как бабушка ела, но не предлагала ей своей помощи.

В этот вечер Энни многое делала впервые, и все у нее получалось. Лиота была тронута нежной заботой внучки. Энни нисколько не смутилась, когда ей пришлось столкнуться с самыми интимными сторонами ухода за больной. Лиота безумно устала к тому времени, когда Энни помогла ей надеть ночную рубашку и лечь в кровать – такую замечательную и родную. Положив голову на подушку, она передохнула, потом обвела глазами комнату: стены выкрашены в нежно-розовый цвет, белые лепные узоры на потолке; на окне, за тюлевыми занавесками, высокий папоротник в горшке. Лиота остановила взгляд на словах, которые Энни написала своим каллиграфическим почерком прямо на стене: «Замки из песка. Пена для ванны. Иегова. Поцелуи. Рукопожатие. Эль Шаддай. Железная дорога. Танцы. Музыка. Спаситель. Запуск воздушных змеев. Старые фильмы. Прогулки на природе. Друзья. Приятные сновидения. Радуга. Господь Христос. Дуэли на подушках. Перины. Морские ракушки. Иисус. Животные. Пение птиц». Каждое из этих слов пробуждало самые приятные воспоминания.

Лиота еще продолжала читать, когда Энни наклонилась к ней, поцеловала и, пожелав спокойной ночи, выключила свет.

И тогда Лиота увидела на потолке светящиеся звездочки, которые наклеила Энни. Засыпая, она представляла, будто лежит в шезлонге и любуется звездным небом.