Текст книги "Сад Лиоты"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

Лиота снова закрыла глаза.

Ничего хорошего я не сделала, Господи, и вот я сижу здесь и вижу, что сделал Ты. Может быть, еще есть надежда?

Если бы она могла сказать правду. Если бы дети выслушали ее…

– …Время сберегать, и время бросать…

Эти слова вызвали в душе Лиоты бесконечную нежность.

О, Господи, своей любовью я отражу все сказанные мне злые слова. Избавлюсь от раздражения и гнева, обиды и отчаяния. Не буду без конца терзать себя размышлениями о несправедливых обвинениях, молчании и длительном непонимании. Буду думать только о Тебе. Об Энни. О цветущих в саду деревьях. О многолетних и однолетних растениях, которые и не нуждаются в особом уходе. Цветы не растут, если нет дождя, а дождь идет все время, Господи.

О, какой затяжной дождь.

– …Время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.

Лицо Лиоты выражало решимость. Да, она растопит сердце своего сына и охладит гнев дочери. Больше она не будет молчать.

О, Отец, время пришло. Не так ли? Время рассказать правду о прошлом. Я любила долго и сильно, но пришло время возненавидеть зло, которое отдалило моих детей от меня. Я буду сражаться за Эйлинору и Джорджа независимо от того, понравится им это или нет. И я буду бороться до последнего вздоха. Я долго ждала этого часа и теперь расскажу им все, что должна была рассказать. Они будут потрясены. Может быть, тогда они сойдут со своих пьедесталов, скинут своих идолов и повернутся к Богу живому, Который сотворил их и любит как Своих детей.

– Слава Отцу… – запели в собрании молящихся, и Лиоте показалось, что своды купола загудели в унисон голосам. – …И Сыну, и Святому Духу…

Лиота не пела вместе с прихожанами, она не помнила ни одного сказанного пастором слова, однако чувствовала себя обновленным человеком. Она даже не пыталась присоединиться к поющим, но их пение отзывалось в ее сердце.

Господи, омой меня Своей живой водой, окропи меня иссопом. Кровью Твоей я очищена и стала белее снега. Исцели мое израненное сердце. А потом дай мне Твой меч.

Затем все прочитали молитву, и четверо мужчин вынесли в зал тарелки для пожертвований. В это время молодая чернокожая женщина запела гимн. Ее исполнение смутило Лиоту, и она еще раз прочитала в программке название гимна, который с трудом узнала. Тогда она предположила, что женщина поет в стиле соул.Ее вибрирующий голос вызывал у Лиоты желание крикнуть: «Пойте по нотам! Пойте просто!» Энни улыбалась, и всем остальным гимн тоже нравился. Лиота видела, как молодая женщина вкладывает душу в свое пение. Boт она взяла такую высокую ноту, что у Лиоты мороз пошел по коже. Как тот день, когда соседские детишки хоронили птичку…

Святые угодники, не их ли это мать, а? Чем-то они похожи.

Лиота смотрела, как одна из тарелок для пожертвований приближалась к ней. Она открыла свою сумочку, стараясь не думать о том, сколько дней осталось до получения пособия. Все, что она смога найти, в сумме составило девять долларов. Девять долларов! Что за жалкие крохи, чтобы предлагать их Властителю вселенной, Создателю всего сущего. Смущенная, она зажала деньги в руке. Когда ей передали тарелку, она положила их под белые конверты с пожертвованиями других прихожан и вернула ее назад.

Мужчины понесли тарелки к алтарю, и все запели славословие, известное Лиоте с давних пор. Пастор прочитал одну из последних молитв, в которой попросил Бога дать всем присутствующим, когда они выйдут из церкви, силы совершить что-тово имя Иисуса. Он сошел с кафедры, и прихожане встали со своих мест. Все запели ритмичную песню, сопровождая ее хлопками в такт музыке, чем-то напоминающей еврейскую мелодию. Лиота стояла потрясенная, растерянная. Эта демонстрация истовости даже отдаленно не была похожа на торжественные воскресные службы, к которым она привыкла. И прихожане отличались от тех безмятежных, спокойных людей, когда-то сидевших на церковных скамьях.

Когда песня закончилась, все зашевелились и заговорили. Одни прихожане потянулись к выходу, где с ними прощался пастор. Другие, казалось, вовсе не спешили покидать церковь. Они собрались в группки и оживленно о чем-то беседовали.

Многое изменилось.

Не успели Лиота и Энни сделать двух шагов, как молодая чернокожая женщина, сидевшая на ряд впереди них, обернулась, видимо, желая познакомиться и перекинуться словечком. Имя этой женщины Лиота пропустила мимо ушей.

– Это моя бабушка Лиота Рейнхардт, – представила ее Энни.

– Приятно видеть вас здесь, миссис Рейнхардт, – заметила женщина. – Вы, наверное, из Сити?

– Нет. Я живу здесь и вот уже двадцать лет хожу в эту церковь.

Женщина смутилась:

– О, я в некоторой растерянности. Мне казалось, я знаю всех местных прихожан.

– Я несколько лет не была в церкви, потому что от моего лома сюда трудно добираться. Обычно я приезжала на автобусе.

Лиота взяла Энни под руку, словно искала ее поддержки. Она немного нервничала среди снующих вокруг нее людей и двигалась очень осторожно. Ей не хотелось, чтобы кто-то толкнул ее, и она растянулась бы на полу, насмешив всех. Энни положила свою ладонь на бабушкину руку.

– А где вы живете, миссис Рейнхардт? – поинтересовалась женщина.

– В районе Димонд.

– Мне знаком этот район. А на какой улице?

Вместо бабушки ответила Энни.

– Что вы говорите! – удивилась женщина. – На той же улице живет Арба Уилсон. Вы должны ее знать.

– Я уже никого не знаю на моей улице.

Лиоте не терпелось избавиться от смущавших ее дальнейших расспросов. Арба Уилсон… Теперь, по крайней мере, ей известно имя ее соседки.

Энни в замешательстве посмотрела на бабушку. По тому, как та засуетилась, внучка почувствовала, что ей неловко. Кроме того, приветливая женщина тоже не знала, что сказать. Энни пожала ей руку и вежливо объяснила, что рада приятному знакомству, но они должны попрощаться.

У дверей церкви Энни представила бабушку пастору, и он на прощанье пожал ей руку. Его рукопожатие оказалось неожиданно крепким, отчего Лиота даже вздрогнула.

– Надеюсь, вы положили карточку посетителя на тарелку для пожертвований, – заметил он.

– Нет. – Лиота увидела эту карточку, когда уже села на скамейку, но не подумала, что ее нужно заполнить.

– Ничего страшного. Надеюсь, вы получили удовольствие от службы, миссис Рейнхардт.

– Она отличалась от привычных для меня служб. – И действительно, все было совершенно другим. Новым.

– Но ведь тебе понравилось богослужение, бабушка?

– А я и не говорю, что не понравилось.

– Ну, что ж, в таком случае, замечательно, – заключил пастор.

– Мне показалось, что от голоса молодой певицы в церкви рухнет купол.

Пастор заулыбался, и его глаза повеселели.

– Она и в самом деле поет от души, мэм.

– Сейчас вы выглядите намного лучше.

– Что вы имеете в виду, мэм?

– Вашу улыбку.

– Бабушка! – рассмеялась Энни. – Давай поторопимся.

– Обязательно приводите вашу бабушку в следующий раз, мисс Гарднер. – Продолжая улыбаться, пастор повернулся к другим прихожанам, выходившим из церкви.

Всю дорогу к машине Энни посмеивалась.

– Что ты смеешься? – спросила Лиота, чувствуя себя все еще не в своей тарелке.

– Ты просто нечто, ба.

Энни усадила бабушку на переднее сиденье машины и пристегнула ремнем безопасности. Поцеловав ее в щеку, она захлопнула дверцу и подергала ручку для полной уверенности.

Когда Энни подъехала к дому Лиоты, на обочине дороги она увидела знакомую машину. Каким это ветром занесло сюда Корбана Солсека в воскресный день? Пока Энни парковалась, Корбан сошел с парадного крыльца на боковую дорожку.

– Привет, Корбан, – бросила ему Энни и, открыв дверцу машины, помогла бабушке выйти.

Лиота безуспешно возилась с ремнем безопасности, пытаясь найти нужную кнопку.

– Давай я, ба, – наклонившись, шепнула Энни и перегнулась через сиденье. Кнопка щелкнула, и Лиота освободилась от ремня. Энни заботливо его придержала, чтобы тот мягко втянулся на место.

– Вернулись, чтобы еще чуток поработать в саду, а? – проронила Лиота, когда Энни помогла ей выйти из машины. По выражению лица Корбана девушка поняла, что невинное бабушкино предложение воспринял вполне серьезно.

– Ба, не мучай его. – Энни тихо засмеялась. – Если ты позволишь ему сегодня отдохнуть, может, нам удастся воспользоваться его помощью на следующей неделе.

Лиота усмехнулась. Вот эта девушка ей по сердцу.

– Я просто заехал на несколько минут, – поспешил ответить Корбан.

Ну вот, он уже начал оправдываться, не успев даже объяснить, зачем приехал.

– Тогда здравствуйте и до свидания.

Крепко держась за руку Энни, Лиота надвигалась на Корбана. Ему пришлось сойти на лужайку, чтобы уступить им дорогу.

– Не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством, – нехотя проговорил он. – Энни, могу я записать номер вашего телефона?

Лиота остановилась и повернулась к нему:

– Зачем? Я думала, у вас уже есть подружка.

Лиота еще ни разу не видела, чтобы так молниеносно краснели.

– Так оно и есть, но я не собираюсь назначать Энни свидание.

– Тогда зачем вам нужен ее телефон?

– Я подумал, если с вами что-то случится, у меня будет возможность позвонить вашим близким.

Лиота испытующе посмотрела на него, и он опустил глаза. Пора бы ему уже придумать что-нибудь поновее, чем рассказывать небылицы и полагать, что это сойдет ему с рук.

– Вы что, приготовились сбросить меня с крыльца моего дома?

Корбан вспыхнул, и румянец на его щеках стал еще ярче.

– Теперь уже точно приготовлюсь.

Лиота весело рассмеялась.

– Ладно, пошли. Если у вас в запасе больше одной минуты, входите в дом. Я страшно устала и хочу принять ванну.

– Рядом с вами, Энни, она совсем другая. Более открытая, что ли. – Корбан говорил тихо, чтобы Лиота не могла их услышать. Упомянув о своей курсовой работе, он признался: – За вчерашний день я узнал о вашей бабушке больше, чем за несколько предыдущих недель.

– Вы рассказали ей о своей программе?

– Да. Только не сразу. Это было непростительной ошибкой с моей стороны.

– Зачем же вы медлили? Ведь бабушка могла заподозрить вас Бог знает в чем.

– Пожалуй, – сказал он, признав серьезность такого замечания.

– Она, должно быть, простила вас.

– Рад, что вы так думаете.

Энни с улыбкой посмотрела на него:

– Она любит вас.

– Да, конечно. Как бубонную чуму.

Энни расхохоталась:

– Я не так долго знаю бабушку, Корбан, но уверена в ее искренности. Если бы вы были ей неприятны, она бы не стала приглашать вас зайти в дом.

– Может, она сделала это из вежливости?

– Она искренна. – Энни улыбнулась. – Сегодня мы с бабушкой были в церкви, где многое вызвало у нее удивление, и она не скрывала своих чувств.

– Ей не понравилась служба?

– Вовсе нет, но она ожидала от нее большего.

– Не знал, что она религиозный человек. – Ему следует взять это на заметку. – Какого она вероисповедания?

Энни вздохнула:

– Можно дать вам один совет?

– Разумеется.

– Не засыпайте бабушку вопросами, просто общайтесь с ней.

– Именно так я и делаю, Энни.

– В самом деле?

– То, что мне удастся узнать о ней, я использую на благое дело.

В глазах Энни мелькнуло что-то напомнившее ему Лиоту Рейнхардт. Воспринимая сказанные им слова, она как будто постигала их сокровенный смысл. Но поймет ли она, что им движет? Иногда ему казалось, что он и сам себя не понимает. В отличие от Лиоты во взгляде Энни не было недоброжелательности. Ему хотелось, чтобы Энни поняла его. Он изучающе посмотрел на девушку, и она спокойно выдержала его взгляд. В ее голубых чистых глазах Корбан не заметил ни тени сомнения. И тут ему стало стыдно, как будто Энни Гарднер попросила его: « Пожалуйста, не надо ее использовать».

– Хорошо, – согласился он, – больше никаких записей.

Однако он подумал, что если рассказать Энни о курсовой работе, возможно, с большим сочувствием отнесется к его визиту и поможет ему.

– Энни, я хочу пригласить вас на чашечку кофе и объяснить…

– Мы выпьем кофе прямо здесь, – заявила показавшаяся в дверях Лиота. – Вам, Корбан, весьма полезно рассказать Энни все начистоту, чтобы у нее сложилось собственное мнение о вашей программе. Посмотрим, что она скажет о строительстве благоустроенных комплексов для таких вот, как я, пожилых людей.

Миссис Рейнхардт подтолкнула Корбана к более глубоким размышлениям об организации досуга стариков. Может быть, несколько его новых идей она сможет одобрить?

Энни очень внимательно слушала Корбана. За те полчаса, что он говорил, бабушка успела согреть воду и приготовить капуччино для внучки и черный кофе для гостя. Корбану казалось, что старушка непременно будет перебивать его и высказывать свои возражения, но за все это время она не проронила ни слова. Закончив хлопотать, она села на стул у окна и стала смотреть на сад.

Корбан замолчал, ожидая от Энни восторженных слов, к которым ее бабушка, конечно, прислушается.

– Звучит красиво, и намерения у вас похвальные, – проговорила Энни.

Он приготовился услышать завершение начатой фразы, но девушка молчала и в замешательстве смотрела то на Корбана, то на Лиоту.

– Вам нравится моя идея? – смущаясь, спросил Корбан.

– Не знаю. – Она покачала головой. – Просто у меня кое-что вызывает беспокойство.

– Поясните, что именно.

Энни недоуменно пожала плечами:

– Не могу объяснить. Это…

– Что?

– Что-то интуитивное. – Она вздохнула. – Простите, Корбан.

Миссис Рейнхардт отвернулась от окна, и в ее глазах заблестели слезы. Она легонько похлопала внучку по руке и посмотрела на Корбана с такой доброй и нежной улыбкой, какой он не видел никогда в жизни.

– Почему бы мне не заняться приготовлением обеда? – Лиота хлопнула ладонями по столу и поднялась, тяжело опираясь на них.

– О, бабушка, сиди, я сама все сделаю.

– Хорошо, я только выложу продукты.

В тот момент, когда миссис Рейнхардт подходила к шкафчикам, в дверь позвонили.

– Посмотри, кто там пришел, родная.

Корбан даже не предполагал, что в слове «родная» может звучал столько глубокой любви и нежности.

Энни пошла открывать дверь. Через мгновение в гостиной послышались голоса и смех. Корбан с досадой подумал, что компания гостей положит конец его мечтам провести несколько часов наедине с миссис Рейнхардт и ее внучкой. Конец надеждам узнать, по какой причине им обеим не понравилась изложенная им программа. Значит, потерян еще один день.

Энни вернулась на кухню. Вслед за ней вошла девушка, одета в стиле панк, и молодой мужчина на несколько лет старше Корбана.

– Бабушка, – зазвенел голос Энни, – это моя лучшая подруга Сьюзен Картер, моя соседка по квартире…

Соседка по квартире?Корбан посмотрел на девицу. Она тоже взглянула на него, приподняв бровь, и в уголках ее губ появилась улыбка. Внешность этой крашеной брюнетки до странного не соответствовала внешнему облику Энни: болтающиеся в ушах сережки, обтягивающие джинсы, черная майка и дерзкий взгляд, устремленный на него.

– …А это ее брат Сэм. Он учится в университете в Сан-Хосе. Изучает криминологию.

Сэм был таким же темноглазым брюнетом, как и его сестра, и выглядел он как сотни других студентов, которых Корбан видел каждый день: джинсы, коричневая спортивная куртка, белая футболка, парусиновые туфли на толстой каучуковой подошве, разумеется, надетые на босу ногу. Широко улыбаясь, он поднес руку хозяйки дома к своим губам и галантно, как какой-нибудь граф из Европы, поцеловал ее. Корбан смотрел на все это, едва сдерживая улыбку.

– Экий шельмец! – заметила Лиота, не скрывая своего удовольствия.

– Она тебя сразу раскусила, Сэм, – рассмеялась Сьюзен.

– А это друг моей бабушки, – представила Энни Корбана, который приподнялся со своего места и сделал шаг вперед, чтобы обменяться с Сэмом рукопожатием.

– Очень рад, – произнес Корбан.

Сэм окинул его оценивающим взглядом и пожал протянутую ему руку несколько более крепко, чем того требовала ситуация. Корбан едва заметно улыбнулся. Ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, на кого этот парень хотел произвести впечатление. Уж не на миссис Рейнхардт, конечно.

– Корбан учится в университете в Беркли, – пояснила миссис Рейнхардт. – Он приезжает ко мне раз в неделю и сопровождает в супермаркет. – С лукавой улыбкой она добавила: – А также он работает над блестящей программой, касающейся людей преклонного возраста.

– Мы как раз собирались перекусить, – вмешалась в разговор Энни.

– Очень хорошо. Мы прибыли вовремя, – с довольной улыбкой заметил Сэм.

Однако миссис Рейнхардт не разделила его радости.

– Не знаю, смогу ли…

– Не беспокойтесь, миссис Рейнхардт, – успокоила ее Сьюзен. – Мы решили не угощаться за чужой счет и по дороге заехали в магазин. Мой брат накупил столько еды, что хватит на целую армию: сэндвичи, картофельный и овощной салаты, пикули с укропом и морковный торт.

– О, в таком случае добро пожаловать! – провозгласила миссис Рейнхардт.

Ее слова рассмешили всех, кроме Корбана.

– Я бы очень хотел остаться, – с наигранной веселостью сказал он, обращаясь к Сэму и Сьюзен, – но у меня и моей девушки планы на сегодняшний вечер.

Во взгляде Сэма моментально исчез угрожающий блеск, а Сьюзен закатила глаза и театрально вздохнула.

– Так, святые угодники, прямо и по существу. – Она взмахнула руками, будто желала изгнать Корбана за такое его заявление. – Не стоит беспокоиться.

Эта шутка вызвала на лице Корбана усмешку. Он отвернулся от Сьюзен и стал прощаться с миссис Рейнхардт. Поцеловав ее руку, он задержал ее в своих ладонях.

– Я заеду в среду, миссис Рейнхардт. Благодарю вас за кофе. – Он отпустил ее руку и посмотрел на Энни. – Мы можем с вами пару минут поговорить наедине?

Когда они вышли в гостиную, он шепотом, чтобы их никто не услышал, сказал:

– Будьте осторожны с этим парнем.

– Сэм меня не обидит.

– Пусть только попробует. А вы будете часто приезжать сюда по выходным?

– Все зависит от моего графика работы.

– А где вы работаете?

Назвав место своей работы, Энни пообещала:

– Я постараюсь заезжать к бабушке и на неделе.

– Не возражаете, если я все-таки запишу номер вашего телефона?

– Да, пожалуйста. – Энни заметила блокнот, лежавший рядом с бабушкиным креслом.

– Надеюсь, вам не придется воспользоваться им, – сказала она, протянув блокнотный листик с записанным номером.

Он почувствовал, что его лицо заливает краска, будто его ударил по щеке.

Энни слегка нахмурилась и пристально посмотрела на него:

– Я собираюсь познакомиться с Арбой Уилсон.

– С кем?

– С женщиной из соседнего дома. Кажется, мы видели ее сегодня в церкви. Очень мило с вашей стороны, Корбан, что вы хотите присматривать за бабушкой Лиотой, но для нее будет лучше, если она познакомится поближе со своими соседями. Ведь вы приезжаете только по средам. Если что-то случится…

Итак, она поверила его объяснению, для чего ему нужен номер ее телефона…

– Думаю, вы правы.

Когда он повернулся, чтобы уйти, она взяла его за руку:

– Благодарю за все, что вы сделали для моей бабушки, Корбан. Она была одинока, пока вы не пришли помочь ей.

С кухни донесся смех.

– Теперь не одинока, – сказал он, понимая, что в доме, где слишком много людей, он не может чувствовать себя уютно.

– Думаю, здесь всегда найдется место еще для одного человека и, пожалуй, даже для двоих, если вы когда-нибудь захотите привести сюда вашу подружку.

Корбан улыбнулся. У него появилась идея.

– Пожалуй.

– А он симпатичный, – заявила Сьюзен, когда Энни вернулась на кухню.

– Неужели ты заметила это, Сью? – рассмеявшись, спросила Энни.

– И он не свободен, – подчеркнул Сэм. – Он ясно дат это понять.

– Ну и что? – накинулась на него сестра. – Мужчины тоже меняют свои решения, знаешь ли. Сколько девчонок у тебя было? И всех ты отфутболил.

Сэм помрачнел:

– «Отфутболил» – это не про меня.

– «Бросил» тебе больше нравится? Оставил их в одиночестве грезить о солнце, луне и звездах?

Энни заметила, что Сэму не понравилась шутка сестры.

– Денек разгулялся. Почему бы нам не устроить пикник во дворе? Как ты на это смотришь, ба?

– Замечательная идея! Там куда больше места для словесных баталий. – Она бросила взгляд на Картеров, которые от удивления тут же прекратили перепалку. – В чуланчике гостевой комнаты, родная, поищи армейское одеяло.

Сэм решил тоже поухаживать за старушкой и вынес на лужайку перед домом садовую скамеечку.

– Где вы хотите сесть, мэм?

– Вот там мне будет хорошо.

Энни подумала, как восхитительно выглядит ее бабушка, нежившаяся на солнце, в своей старенькой соломенная шляпке. Пока Энни расстилала на траве одеяло, Сэм помогал расправлять его края, а Сьюзен выкладывала целлофановые пакеты с сэндвичами и пластиковые контейнеры с разной снедью. Они даже догадались прихватить с собой наборы одноразовой пластиковой посуды, соль, перец, бумажные салфетки.

Энни очень удивилась, услышав, как Сэм начал читать молитву и, когда он поднял голову, посмотрела ему в глаза, чтобы узнать, не котел ли он просто произвести впечатление.

– Что вам положить, миссис Рейнхардт? – спросила Сьюзен, взяв тарелку.

– Пожалуй, всего понемножку, только не сэндвичи. Мне трудно справляться с такими большими булками.

– Моя бабушка не ест их по той же причине, – засмеялась Сьюзи. – Говорит, что боится, как бы у нее не выпала вставная челюсть.

– Ну что ж, бывает.

– Не стоит беспокоиться, – успокоила Лиоту Сьюзи. Она подцепила вилкой и положила на тарелку содержимое сэндвича. Потом разрезала половину булки на маленькие кусочки, чтобы их можно было по одному отправлять в рот. – Вот, миссис Рейнхардт, попробуйте булочки, которые пекут в Сан-Франциско.

Энни добавила на тарелку немного салата и чипсов и дала ее бабушке. В этот момент Сэм, потянувшись за сэндвичем, задел ее руку.

– Прости, – пролепетала она.

– Не стоит. Угощайся. – Сэм бросил на нее пылкий взгляд.

Сьюзен поглядывала на них своими темными, брызжущими весельем глазами.

– Знаешь, Энни, Сэм признался мне, что в пятницу вечером ты не согласилась пойти с ним на свидание. Так что сегодня он еще раз попытается тебя пригласить.

– Не нужно стараться, Сэм, – смутилась Энни.

– Ты имеешь в виду, что стоит мне предложить тебе встретиться со мной, ты тут же согласишься? – с кислой улыбкой спросил он.

Энни заметила, что бабушка ждет ее ответа.

– Нет, я не это имела в виду.

Сэм удрученно поглядел на сестру:

– Вот видишь, нет мне доверия.

– Может быть, потому, что Энни наслышана о том, какие подвиги ты совершал, когда учился в школе.

– Люди с годами меняются, – глядя прямо в глаза Энни, произнес Сэм.

– Я знаю об этом, – серьезно и искренне ответила она.

Энни не сомневалась, что теперь Сэм не тот, каким был в ранней юности, но это ничего не могло изменить в их отношениях. Сейчас она не хотела заводить дружбу с каким бы то ни былопарнем, потому что еще не разобралась в себе. В таком состоянии легко сделать опрометчивый шаг.

– Вот скажи, Энни, я хорош собой? – Лукавый огонек снова блеснул в глазах Сэма.

– Да.

– И даже слишком, – вставила бабушка свое слово, чем вызвала смех брата и сестры.

Энни опустила глаза. Брат Сьюзен казался ей очень привлекательным, и это пугало, особенно когда все внимание Сэма было приковано к ней. У нее много работы, ей нужно о многом подумать. Если жизнь Сэма так сильно изменилась, значит, и в жизни других могут произойти перемены.

Когда Сэм потянулся за следующим сэндвичем, он наклонился к ней и шепнул:

– Успокойся, Энни. Зря ты обо мне плохо думаешь.

– В этом дворе, видимо, когда-то было очень красиво, – заметила Сьюзен, оглядевшись по сторонам.

– Лучше ничего не могла сказать, – проворчал Сэм.

Сьюзи поморщилась:

– Простите, миссис Рейнхардт, я не хотела вас обидеть, случайно сорвалось с языка.

– Не надо извиняться. Это правда. Жаль только, что вас вчера здесь не было.

– Почему? – удивился Сэм.

– Для вас тоже нашлась бы работа. Вчера Энни подстригала кусты и лужайку и подрезала ветки фруктовых деревьев.

– Корбан мне помогал, – добавила Энни, отломив кусочек сэндвича.

– Да, помогал, но сейчас его нет, а работы полно. Думаю, нам поможет молодой джентльмен, страстно желающий поухаживать за тобой.

– Бабушка! – Энни чуть не поперхнулась.

Увидев, как запылало ее лицо, Сэм рассмеялся:

– Считайте, что вы меня уговорили.