Текст книги "На прицеле (СИ)"

Автор книги: Фина Ола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)

Глава 15

На следующий день Дмитрий с утра уже стоял у двери Настиной квартиры и звонил. Ольга Васильевна с опухшими от слез глазами открыла дверь:

– Дима, а Настя с тобой? – с надеждой в голосе спросила она, но, увидев его отрицательное покачивание головой, закрыла рот ладонью, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

– Она так и не вернулась? – тихо спросил Дмитрий, хотя ответ был очевиден.

– Нет, – едва слышно прошептала женщина. – И телефон молчит. Я звонила всю ночь, но он отключен.

Ольга Васильевна молча развернулась и пошла вглубь квартиры, жестом приглашая Дмитрия войти. Квартира, такая знакомая и уютная, сейчас казалась какой-то чужой, пропитанной тревогой и страхом. В воздухе витало что-то тяжелое, гнетущее.

Посреди комнаты стоял ее рюкзак – тот самый, который они вместе собирали для их планируемого побега. Сверху лежала папка с новеньким аттестатом. Все было готово к их отъезду, к началу новой жизни.

– Вот, смотри, – Ольга Васильевна указала на рюкзак. – Сбежать хотела.

Дмитрий почувствовал, как к горлу подступает комок. Он знал правду, знал, что они планировали этот побег вместе, и теперь пришло время признаться.

– Мы хотели уехать вместе, – тихо произнес он. – Планировали пожениться, начать самостоятельную жизнь. Подальше от… – он запнулся, но все же договорил, – от нападок моей семьи.

Ольга Васильевна опустилась на Настину кровать, ее плечи поникли еще больше.

– Почему же вы не сказали мне? – в ее голосе не было упрека, только бесконечная усталость и тревога.

– Боялись, что не поймете. Что будете против, – Дмитрий присел рядом с ней. – Мои родители… они против наших отношений. Особенно мать. Она считает, что Настя мне не пара, что она испортит мне жизнь.

В комнате повисла тяжелая тишина. За окном начинал накрапывать мелкий дождь, капли стучали по карнизу, создавая тревожный ритм.

– Я обзвонила всех ее подруг, – нарушила молчание Ольга Васильевна. – Никто ничего не знает. Или не говорят. В полиции сказали, что заявление о пропаже можно подавать только через трое суток. Но я чувствую, Дима, чувствую – что-то случилось. Моя девочка никогда бы просто так не исчезла, не предупредив меня. А соседи… Твердят о каком-то джипе и мужчинах. Бред какой-то! У нас сроду не было таких знакомых.

Дмитрий встал и подошел к окну. Город просыпался, спешащие на работу люди раскрывали зонты, машины разбрызгивали лужи. Обычное утро для всех, кроме них. Для них время словно остановилось, замерло в этой точке неизвестности и страха. Глядя на убитую горем мать Насти, Дмитрий понял, что россказни его матери были ложью, Настя не сбегала с другим мужчиной, Настя просто исчезла.

– Я не знаю, что думать, – честно признался Дмитрий. – Но мы должны что-то делать. Нельзя просто сидеть и ждать.

Он подошел к рюкзаку и начал его осматривать. Все вещи были аккуратно сложены – типично для Насти. Несколько комплектов одежды, предметы первой необходимости, немного денег в потайном кармане. И фотография – их совместный снимок, сделанный прошлым летом на набережной. Они были такими счастливыми тогда, строили планы на будущее, мечтали о собственном доме…

– Ольга Васильевна, – Дмитрий решительно повернулся к женщине. – Я найду ее. Чего бы мне это ни стоило, я найду Настю.

– Но как? – в ее голосе слышалось отчаяние. – Куда идти? Где искать?

– Начну с самого очевидного, – он достал телефон. – Обзвоню больницы, морги… – его голос дрогнул на последнем слове. – Потом поеду на автовокзал, расспрошу людей. Кто-то мог ее видеть.

Три дня он занимался поисками, но все тщетно. Он возвращался домой поздно вечером, уставший от безрезультатных поисков. Драгоценное время утекало сквозь пальцы, а новостей о Насте не было. Войдя в подъезд, Северский медленно переставлял ноги на ступени лестничных пролетов, поднимаясь в свою квартиру, проходя мимо Настиной двери, он оглянулся и молчаливо посмотрел на неё. Внезапно открылась дверь квартиры бабы Клавы и старушка на костылях вышла наружу:

– Тебя то я и караулю, милок. Заходи!

Дмитрий зашел в квартиру соседки, та закрыв дверь присела на стул, который стоял у стены, видимо долго сидела, ждала его.

– Настю ищешь?

– Да, третий день без результата. Куда она подевалась.

– Похитили, – прошептала баба Клава, крестясь, – Увезли двое больших мужчин, куда не знаю. Вломились к ней, я хотела выгнать, но они меня вон как уделали. А она кричала, сопротивлялась, но все бестолку. Никто не вышел, никто не спас.

– Кто увез? Куда?

– Ой не знаю! Да мать твоя видела все. Настенька ей о ребёночке сказала, просила ради него спасти, но холодное сердце твоей матери не проймешь! Она лишь фыркнула и потребовала увезти её от тебя подальше.

Дмитрий оцепенел от этих новостей. Его мать видела, как похищали Настю и ничего не сделала? А ему наврала про какого-то богатого ухажера! Вот же…

– Да потом эта нога, кости старые, не выдержали падения, в больницу увезли, вот только сейчас вернулась, – виновато произнесла старушка. – Я бы сразу сказала, но…

Не дослушав, Дмитрий бросился к двери. В его голове не укладывалось, что собственная мать могла пойти на такое. Все эти дни она смотрела ему в глаза, говорила, что Настя, должно быть, сбежала с другим, намекала на ее легкомысленность…

Не говоря ни слова, он выбежал из квартиры. Через пару минут он уже стоял в квартире, глядя в глаза матери, которая безмятежно пила чай в гостиной.

– Почему ты ей не помогла? – его голос был тихим, но в нем звенела сталь.

– О ком ты, сынок? – Елена Северская подняла брови в деланном удивлении.

– Не притворяйся! – Дмитрий с силой ударил по столу. – Я все знаю! Тебя видели в тот вечер. Видели, как Настя просила тебя о помощи! А ты не помогла, просто прошла мимо!

Чашка в руках матери дрогнула, но она быстро взяла себя в руки.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Эта девица сама сбежала, я тебе уже говорила…

– Прекрати! – впервые в жизни Дмитрий повысил голос на мать. – Прекрати лгать!

Людмила медленно поставила чашку на стол. Ее лицо изменилось, став жестким и холодным.

– Я сделала то, что должна была сделать как мать. Эта девчонка тебя погубила бы. Без образования, без связей, из простой семьи…

– Ты не имела права! – Дмитрий чувствовал, как его трясет от гнева.

– Это к лучшему, – отрезала Людмила. – Забудь о ней, Дима. У тебя впереди блестящее будущее. Хоть ты и не пошел в науку, но и в твоем направлении можно чего-то достичь…

– Замолчи! – он резко развернулся к двери. – Я больше не хочу слышать ни единого твоего слова. Ты… ты не мать мне больше.

– Дима! – в ее голосе впервые прозвучала тревога. – Не делай глупостей! Все это ради тебя!

– Ради меня? – он горько усмехнулся. – Ты разрушила мою жизнь. Ты позволила похитить человека! Это преступление, ты в курсе. А если учесть, что Настя была беременна моим ребенком – это отягчающие обстоятельства!

– Ты не посмеешь! Ты… Ты… Никто тебе не поверит, – холодно произнесла Людмила. – У меня есть репутация, связи, влияние. А у тебя что? Показания старой соседки?

Дмитрий смотрел на женщину перед собой и не узнавал в ней мать, которая когда-то читала ему сказки на ночь. Сейчас перед ним была чужая, жестокая особа, готовая на все ради своих амбиций.

– Я найду ее, – твердо сказал он. – Чего бы мне это ни стоило. А потом… потом я никогда больше не переступлю порог этого дома.

С этими словами он вышел, громко хлопнув дверью. В ушах звенело, сердце колотилось как безумное. Он не знал, с чего начать поиски, но был уверен в одном – он не остановится, пока не найдет Настю

Глава 16

12 лет назад. Август

Время шло, но поиски Насти не приносили результатов. Каждый день Дмитрий методично обзванивал больницы, морги, полицейский участок.

Ольга Васильевна таяла на глазах. Женщина, всегда отличавшаяся крепким здоровьем и жизнерадостностью, превратилась в бледную тень себя прежней. Она почти перестала есть, целыми днями сидела у окна, вглядываясь в прохожих в надежде увидеть знакомый силуэт дочери.

Соседи пытались поддержать ее как могли. Баба Клава приносила домашние пироги, которые так любила Настя, но они засыхали нетронутыми. Старушка часами сидела рядом с Ольгой Васильевной, пытаясь отвлечь разговорами, но та лишь безучастно кивала, погруженная в свои мысли.

На работе Ольга Васильевна взяла отпуск за свой счет, который постепенно превратился в бессрочный больничный. Врачи диагностировали тяжелую депрессию и прописали успокоительные, но никакие лекарства не могли заглушить боль матери, потерявшей единственного ребенка.

Через три недели после исчезновения Насти случилось непоправимое. Вечером, вернувшись с очередного безрезультатного обхода районных отделений полиции, Дмитрий обнаружил Ольгу Васильевну без сознания в ее квартире. Скорая приехала быстро, но было уже поздно – сердце женщины не выдержало постоянного стресса и тревоги.

Похороны были скромными. Пришли коллеги с работы, соседи, несколько Настиных подруг. Елена Северская тоже появилась на кладбище, но держалась в стороне, не решаясь подойти к сыну. Дмитрий же, стоя у свежей могилы, чувствовал, как внутри него что-то окончательно надломилось.

Вернувшись домой после похорон, он долго сидел в пустой квартире Минаевых, перебирая фотографии. Вот Настя с мамой на море – обе улыбаются, щурясь от яркого солнца. А здесь они втроем на даче празднуют день рождения Ольги Васильевны. Такие счастливые, такие живые…

Квартира теперь принадлежала Насте – единственной наследнице. Но где она? Жива ли? Эти вопросы не давали Дмитрию покоя. Он запер квартиру, оставив все как есть – словно в ожидании возвращения хозяев. Настины вещи, книги, фотографии – все осталось на своих местах, покрываясь тонким слоем пыли.

В полиции так и не завели дело о пропаже человека, ссылаясь на то, что официально родственники не заявляли о пропаже, а заявление Ольги Васильевны «чудным» образом куда-то потерялось.

Осень сменилась зимой. Выпал первый снег, укрыв город белым покрывалом. Дмитрий продолжал поиски. Но все было тщетно.

Родители пытались достучаться до сына. Отец, который всегда держался в стороне от семейных конфликтов, теперь пытался выступить посредником. Он приходил к Дмитрию, который теперь все чаще ночевал в квартире Минаевых, надеясь, что Настя вернется, звонил, писал сообщения. Но Дмитрий был непреклонен – он не мог простить матери то, что она сделала, не мог смириться с тем, что ее действия привели к смерти Ольги Васильевны.

Каждый день без Насти, каждая неделя безрезультатных поисков все глубже погружали его в пучину отчаяния. Но где-то в глубине души теплилась надежда – она жива, она где-то есть, и он обязательно ее найдет. Должен найти, чего бы это ни стоило.

Баба Клава продолжала поддерживать его, как могла. Она готовила ему обеды, следила, чтобы он не забывал поесть в своей одержимости поисками. Старушка винила себя за то, что не смогла предотвратить похищение, и теперь пыталась искупить эту вину заботой о Дмитрии.

– Димочка, – говорила она, – ты себя совсем не бережешь. Настенька бы не хотела, чтобы ты так себя изводил.

Но он только качал головой в ответ. Как можно думать о себе, когда где-то там, возможно, страдает любимый человек?

Однажды вечером, возвращаясь домой, он заметил возле своего подъезда знакомую фигуру. Это был отец. Они не виделись уже несколько недель.

– Сын, – начал Александр Северский, – мы должны поговорить.

– Нам не о чем говорить, – отрезал Дмитрий, но отец схватил его за руку.

– Послушай… Я знаю, что твоя мать… что она совершила ужасную ошибку. Но она делала это из любви к тебе, пусть и извращенной…

– Из любви? – Дмитрий горько усмехнулся. – Она разрушила три жизни из-за своих амбиций. Где тут любовь?

– Она раскаивается, – тихо произнес отец. – Каждый день плачет, почти не выходит из дома…

– Скажи мне, отец, когда вам статус стал важнее жизни собственного сына? Только не говори мне, что ты не причем! С твоего молчаливого согласия она так делала, своим безразличием ты потакал ей, – жестко ответил Дмитрий.

Но Елена Марковна Северская считала, что время все расставит по своим местам, что сын в конце концов смирится и вернется в семью.

Она ошибалась. С каждым днем пропасть между ними становилась все глубже, а решимость Дмитрия найти Настю – все сильнее. Он понимал, что рано или поздно ему придется сделать выбор, который изменит всю его жизнь. И этот момент неумолимо приближался.

Глава 17

12 лет назад. Осень

В один из осенних вечеров Дмитрий принял решение, которое навсегда изменило его жизнь. Он пришел в военкомат и подал заявление о добровольном призыве в армию. Сотрудники военкомата удивленно посмотрели на образованного молодого человека, который мог бы легко получить отсрочку или избежать службы, но он был непреклонен.

Когда новость дошла до родителей, разразился скандал. Елена Северская примчалась к сыну, умоляя одуматься. Она размахивала какими-то бумагами, говорила о договоренностях с престижным университетом, о блестящей карьере в крупной компании. Но Дмитрий смотрел сквозь нее, словно она была пустым местом.

– Ты губишь себя! – кричала мать. – Все эти годы мы с отцом работали, чтобы обеспечить тебе достойное будущее!

– Будущее? – тихо переспросил Дмитрий. – Мое будущее исчезло вместе с Настей. И ты лучше всех знаешь, почему.

Отец пытался воззвать к здравому смыслу, говорил о том, что армия – это не выход, что есть другие способы начать жизнь заново. Но Дмитрий уже все решил. Армия казалась ему единственным способом вырваться из той паутины лжи и манипуляций, которой опутала его семья.

Перед отправкой в часть он в последний раз пришел в квартиру Минаевых. Все вещи оставались нетронутыми, словно застывшими во времени. Баба Клава плакала, обнимая его на прощание:

– Береги себя, Димочка. Я буду молиться за тебя. И за Настеньку…

В военкомате его определили в мотострелковые войска. Физическая подготовка у Дмитрия была хорошая – в школе он серьезно занимался спортом. Да и характер, закаленный последними событиями, располагал к военной службе.

Первые месяцы в учебке были тяжелыми. Строгий распорядок, постоянные тренировки, жесткая дисциплина – все это помогало не думать о прошлом, отвлекало от болезненных воспоминаний. Дмитрий с головой погрузился в изучение военного дела, стараясь стать лучшим во всем – от строевой подготовки до стрельбы.

Командиры быстро заметили его целеустремленность и ответственный подход к службе. Через полгода ему предложили подписать контракт и продолжить службу в качестве профессионального военного. Дмитрий согласился, не раздумывая – возвращаться в гражданскую жизнь, в город, где каждый угол напоминал о Насте, он не хотел. Родители продолжали писать письма, но он отправлял их обратно нераспечатанными.

В части Дмитрий быстро завоевал уважение сослуживцев. Его спокойная уверенность, готовность прийти на помощь и полное отсутствие высокомерия, несмотря на явно более высокий уровень образования, притягивали людей. Но близко к себе он никого не подпускал – слишком свежа была боль утраты.

Через год службы его представили к первому повышению. А еще через полгода поступило предложение, от которого он не смог отказаться – перевод в специальное подразделение, действующее в горячих точках. Это была возможность не просто служить, а реально помогать людям, защищать тех, кто не может защитить себя сам.

Подготовка к отправке в горячую точку была интенсивной. Три месяца специальных тренировок, во время которых инструкторы оттачивали каждый навык до автоматизма. Дмитрий полностью погрузился в учебу, стараясь не оставлять времени на воспоминания.

В его подразделении собрались такие же, как он – люди с непростым прошлым, ищущие не славы или наград, а возможности быть полезными. Они быстро сработались, понимая друг друга без лишних слов. Каждый знал свою роль и место в команде.

Перед отправкой Дмитрий получил письмо от отца. В нем говорилось, что мать серьезно больна, что врачи обнаружили у нее онкологию. Александр Северский умолял сына приехать попрощаться. Дмитрий долго смотрел на фотографию матери, приложенную к письму – осунувшаяся, постаревшая женщина мало напоминала ту властную особу, которая разрушила его жизнь. Но воспоминание о Насте, о смерти Ольги Васильевны оказалось сильнее – он отправил письмо обратно.

В зоне военного конфликта время потекло по-другому. Каждый день был наполнен напряжением и опасностью. Их подразделение выполняло сложные задачи по защите мирного населения, эвакуации людей из опасных районов, сопровождению гуманитарных конвоев.

Дмитрий проявил себя как надежный боец и грамотный командир отделения. Его хладнокровие в критических ситуациях не раз спасало жизни товарищей. Командование отметило его успехи, представив к награде за операцию по спасению группы гражданских, попавших под обстрел.

Но даже здесь, в тысячах километров от дома, память о Насте не отпускала его. Каждый раз, спасая людей из зоны боевых действий, он думал о том, что где-то там может быть она – такая же беспомощная перед чужой волей. Эти мысли придавали ему сил, заставляли действовать еще решительнее.

Во время одной из операций Дмитрий получил ранение – не смертельное, но достаточно серьезное, чтобы провести месяц в госпитале. Там его нашло известие о смерти матери.

Война изменила его, сделала жестче, но не убила способность сопереживать. Наоборот, каждая спасенная жизнь, каждая благодарная улыбка мирных жителей напоминали ему, ради чего он здесь. В такие моменты он думал, что, возможно, это и есть его призвание – защищать тех, кто не может защитить себя сам.

После госпиталя он вернулся в строй, еще более целеустремленный и собранный. Сослуживцы уважительно называли его «Север» – за холодное спокойствие в самых напряженных ситуациях. Но те, кто знал его ближе, видели, что под этой внешней невозмутимостью скрывается неугасающая боль и жажда справедливости.

Глава 18

Время тянулось мучительно медленно. С завязанными глазами, со связанными руками она потеряла счет минутам и часам. Машина то останавливалась, то снова начинала движение. Наконец, после того, что показалось вечностью, автомобиль остановился окончательно.

Ее вывели наружу и провели куда-то внутрь помещения. Когда с глаз сняли повязку, Настя оказалась в просторном кабинете с темными деревянными панелями и массивной мебелью. За широким столом сидел мужчина лет пятидесяти с проседью в волосах и жестким, пронзительным взглядом.

– Здравствуй, дочка, – его голос был низким и хриплым. "Я – твой отец.

Эти слова ударили Настю словно током. Отец? Тот самый, который бросил их с мамой восемнадцать лет назад? Тот, о ком мама никогда не рассказывала, а на все вопросы только грустно качала головой?

– Зачем… зачем вы меня похитили? – голос Насти дрожал от страха и злости.

– Похитили? – Швец усмехнулся. – Я просто вернул то, что принадлежит мне по праву. Ты моя дочь, моя кровь. Пришло время тебе занять свое место в семье.

Он встал из-за стола и подошел ближе. Настя инстинктивно отшатнулась, но стоявший позади охранник удержал ее за плечи.

– Видишь ли, у меня большие планы на твой счет, – продолжал Швец. – Ты – Швец и должна стать ею по-настоящему! Ты – единственная, кто получит все, что есть у меня после моей смерти.

– Я ничего не хочу от вас! У меня есть своя жизнь! – выкрикнула Настя.

– Была, – жестко поправил отец. – Теперь у тебя новая жизнь. И чем быстрее ты это поймешь, тем легче тебе будет смириться и принять все это.

Он щелкнул пальцами, и в кабинет вошли двое тех самых мужчин, которые похитили её. Без масок они выглядели еще более угрожающе – профессиональные боевики, натренированные убивать.

– Покажите мисс Швец ее комнату, – распорядился он. «И помните – она здесь не пленница, она наследница. Но… присматривайте за ней».

Настю вывели из кабинета и повели по длинному коридору роскошного особняка. В голове крутился водоворот мыслей – о матери, которая сейчас наверняка с ума сходит от беспокойства, о Диме, о их общих планах и мечтах, о маленькой жизни, которая зарождалась под ее сердцем. Но больше всего ее пугала холодная решимость в глазах отца. Она чувствовала – этот человек не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что считает своим.

Комната, в которую привели Настю, была роскошной, но больше напоминала золотую клетку. Огромные окна с видом на ухоженный сад оказались бронированными и не открывались, массивная дверь запиралась снаружи, а в углу едва заметно мерцал глазок камеры видеонаблюдения.

На кровати лежала новая одежда – все вещи точно ее размера, словно кто-то заранее готовился к ее появлению. Рядом стояла косметичка с дорогими средствами для ухода. Все продумано до мелочей, как будто она почетная гостья, а не пленница.

Через час в комнату вошла женщина средних лет в строгом костюме. Она представилась как Наталья Сергеевна, личный помощник Станислава Робертовича. Её появление немного успокоило Настю – после суровых охранников присутствие женщины казалось облегчением.

– Станислав Робертович поручил мне ввести вас в курс дела, – сказала она, присаживаясь в кресло. – Прежде всего, вы должны понять – это не просто прихоть. Ваш отец – человек принципов и традиций. Он считает, что его дело должно остаться в семье.

Настя смотрела в окно, пытаясь сдержать слезы.

– А моё мнение его не интересует? Я даже не знаю, кто он такой! Восемнадцать лет его не было в моей жизни! И сейчас он мне не нужен.

– Он всегда следил за вами," – тихо ответила Елена Викторовна. – Знал каждый ваш шаг, каждое достижение. Просто время не пришло. А теперь пришло.

Она достала планшет и показала Насте фотографии. На них была она сама – в разные годы, в разных местах. В школе, в парке, во дворе, с подругами в кафе, даже с Димой – её парнем. Осознание того, что за ней все эти годы следили, вызвало волну тошноты.

– Ваш отец – не просто бизнесмен, – продолжала Наталья Сергеевна. – Он создал целую империю. Бойцовские клубы, спортивные секции – только верхушка айсберга. Его влияние распространяется гораздо шире. И вы – единственная, кому он может это передать.

– А если я откажусь? – Настя повернулась к женщине, глядя ей прямо в глаза.

– Это не тот случай, когда можно отказаться, – покачала головой Наталья Сергеевна. – Завтра начнется ваше обучение. Вас будут учить всему – от управления бизнесом до психологии. Ваш отец хочет, чтобы вы были готовы ко всему.

Настя провела бессонную ночь, прислушиваясь к каждому шороху за дверью. За окном мелькали тени охранников с собаками – территория патрулировалась круглосуточно. Побег казался невозможным. Настя подошла к окну – третий этаж, внизу каменные плиты. Даже если удастся выбраться из комнаты, дальше забора не уйти.

Она свернулась калачиком на кровати, обхватив колени руками. В голове крутились слова отца о наследстве, об империи. Что он имел в виду? Какую жизнь он готовит для неё? И главное – почему именно сейчас, после стольких лет молчания?

Утром ее разбудил стук – горничная принесла завтрак. Вместе с подносом появилась записка от отца: «Жду тебя в кабинете в 10:00. Тебе нужно многое узнать».

В назначенное время двое охранников сопроводили ее по длинным коридорам особняка. Теперь, при дневном свете, Настя смогла лучше рассмотреть свою новую тюрьму. Дорогие картины на стенах, антикварная мебель, хрустальные люстры – все кричало о власти и богатстве.

Швец ждал ее, стоя у окна.

– Присаживайся, – он указал на кресло. – Пора рассказать тебе о нашей семье и твоем наследстве.

Следующие два часа превратились для Насти в погружение в мир, о существовании которого она даже не подозревала. Бойцовские клубы, подпольные тотализаторы, «крыши» для бизнеса, связи в органах власти – империя Швеца простиралась далеко за пределы города.

– Я не ищу оправданий своим поступкам, – говорил отец, расхаживая по кабинету. – Да, я бросил тебя и твою мать. Семья – это слабость в нашем мире. Но теперь ты выросла, и пришло время вернуть тебя домой.

– Это не дом, – тихо возразила Настя. – Дом там, где любовь и забота, а не насилие и страх".

– Ты еще не понимаешь, – Швец покачал головой. – Все, что я делаю – ради тебя. Ты должна стать сильной. Мир жесток, и только сила заставляет его считаться с тобой.

После «беседы» Настю отвели в тренировочный зал. Здесь ее ждал инструктор – молодой мужчина Алексей.

Первые недели в доме отца для Насти слились в один бесконечный круговорот тренировок и занятий. Каждое утро начиналось с изнурительной физической подготовки. Алексей оказался жестким тренером – он не делал скидок на то, что перед ним девушка, и гонял её до полного изнеможения.

После физподготовки следовали занятия по стрельбе. Инструктор, бывший спецназовец Игорь Петрович, с удивлением отметил, что у Насти врожденный талант. Её руки, казалось, сами чувствовали оружие. Уже через неделю она попадала в цель с двадцати метров, а через месяц освоила несколько видов огнестрельного оружия.

– В тебе действительно течет моя кровь, – с гордостью заметил Швец, наблюдая за её тренировкой. – Ты даже держишь пистолет так же, как я.

Но Настю эти успехи не радовали. Каждый раз, когда она брала в руки оружие, её трясло от осознания того, для чего её учат этому. Она понимала – отец готовит из неё не просто руководителя бизнеса, а хладнокровного убийцу.

Вечерами проходили занятия по управлению бизнесом. Наталья Сергеевна посвящала её в тонкости империи Швеца. Легальные клубы боевых искусств были лишь прикрытием для огромной сети нелегального бизнеса – от рэкета до заказных убийств.

День за днем начал складываться новый режим – тренировки, стрельба, уроки по управлению бизнесом, изучение структуры криминальной империи. Настя чувствовала, как ее пытаются сломать и перековать, превратить в послушное орудие отцовской воли. Но внутри нее росло не только сопротивление – под сердцем билась маленькая жизнь, о которой она пока не решалась сказать отцу. Эта тайна придавала ей сил и решимости выбраться из золотой клетки.