Текст книги "На прицеле (СИ)"
Автор книги: Фина Ола
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)
Глава 57
Тишина камеры давила на Настю невыносимым грузом. Каждая секунда, каждый удар сердца отдавался болезненным эхом в висках, напоминая о неумолимо приближающемся завтрашнем дне. Завтра суд. Завтра всё изменится окончательно и бесповоротно. Настя сидела на жёсткой койке, обхватив колени руками, и пыталась собрать воедино осколки своих мыслей.
Её взгляд был прикован к серой стене напротив, но она видела совсем другие картины. Воспоминания накатывали волнами, перемешиваясь с горечью предательства и болью утраты. Дима. Её Север. Человек, который стал для неё всем – и тем, кто уничтожил её мир одним росчерком пера в протоколе задержания.
Настя прикрыла глаза, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Перед глазами всплывали моменты их близости: его нежные прикосновения, страстные поцелуи, жаркие объятия. Каждый раз, когда они были вместе, она чувствовала себя живой, настоящей, а не той холодной маской, которую привыкла носить в своей работе. Теперь же каждое воспоминание отзывалось острой болью в груди.
Металлический лязг где-то в коридоре заставил её вздрогнуть. Звуки тюрьмы уже стали привычными – шаги надзирателей, приглушенные голоса заключенных, скрип дверей. Но сегодня каждый шорох отзывался внутри неприятным эхом, заставляя сердце биться чаще.
Настя машинально провела пальцами по шраму на запястье – старая привычка, появившаяся в минуты особенной тревоги. Сколько раз она пыталась забыть то время, когда появился этот шрам, но прошлое упорно не желало отпускать. Как и сейчас – оно догнало её, настигло в самый неподходящий момент.
Адвокат, конечно, говорил об апелляции, о смягчающих обстоятельствах, но его глаза… Его глаза выдавали правду. Она знала этот взгляд – так смотрят на приговорённых. Двадцать пять лет. Эта цифра звучала в его осторожных намёках, в недосказанных фразах, в тяжёлых вздохах.
Дело безнадежно. Улики, собранные Северским, были неопровержимы. Каждая деталь, каждая мелочь – всё указывало на неё. Он провел блестящую работу, собирая доказательства против киллера по прозвищу «Призрак», против неё – женщины, которую когда-то любил. Или делал вид, что любил?
Настя резко встала и начала мерить шагами камеру. Четыре шага вперёд, четыре назад. Как заведённая, она повторяла этот маршрут, словно пытаясь убежать от собственных мыслей. Но они настигали её снова и снова. Папка с уликами. Его папка. Сколько времени он потратил на её создание? Месяцы? Годы?
Горький смех вырвался из её груди, отразившись от голых стен камеры. Какая ирония – любить человека, который охотился за тобой. Верить ему, открыться, позволить увидеть свои слабости, свою настоящую сущность. А он всё это время собирал информацию, анализировал, выстраивал цепочку доказательств.
Настя подошла к узкому окну камеры. Сквозь решётку виднелась тонкая полоска серого неба – такого же безжизненного, как её будущее. Она прислонилась лбом к холодному металлу решётки. Что ждёт её завтра? Увидит ли она торжество в его глазах? Или там будет равнодушие? Что хуже – знать, что он ненавидел её всё это время, или понимать, что она была для него просто работой, очередным делом?
Тишина камеры снова накрыла её, словно тяжёлое одеяло. В этой тишине собственные мысли звучали особенно громко, не давая ни минуты покоя. Каждое воспоминание о Диме теперь окрашивалось в новые цвета, заставляя сомневаться во всём, что казалось настоящим.
Настя сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Боль помогала сосредоточиться, не дать эмоциям взять верх. Сколько раз она использовала этот приём во время заданий? И вот теперь – в камере, накануне суда – снова приходится прибегать к старым методам самоконтроля.
Звук открывающейся где-то вдалеке двери вырвал её из воспоминаний. Настя прислушалась – шаги приближались к её камере. Сердце забилось чаще. Может быть, это он? Пришёл попрощаться? Объяснить? Но шаги прошли мимо, затихая в глубине коридора. Конечно, он не придёт. Зачем? Дело закрыто, преступник пойман.
Слёзы снова подступили к глазам, но Настя сдержала их. Нет, она не доставит ему такого удовольствия – видеть её сломленной, разбитой. Завтра в зале суда она будет сильной. Она встретит его взгляд с достоинством. Пусть все видят, что «Призрак» умеет не только убивать, но и принимать удары судьбы.
Металлический лязг замка вырвал Настю из омута мрачных мыслей. Она вздрогнула, услышав грубый голос надзирателя:
– Швец, на выход!
Сердце пропустило удар – неужели начинается? Но нет, рано для суда.
– Куда? – её голос дрогнул, выдавая внутреннее напряжение.
– У тебя свидание, – бросил надзиратель, заметив её замешательство.
Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Свидание? Сейчас? С кем? В голове Насти вихрем пронеслись возможные варианты. Дима? Нет, это было бы слишком даже для него. Адвокат? Но он был здесь вчера, и его испуганный взгляд говорил яснее любых слов – надежды нет.
Её вели по длинному коридору, каждый шаг отдавался эхом от серых стен. Настя чувствовала, как напряжение нарастает с каждым метром. Что-то было не так, она ощущала это каждой клеточкой тела. Годы работы научили её доверять своей интуиции, а сейчас все внутренние датчики кричали об опасности.
– Сюда, – надзиратель указал на неприметную дверь.
Дверь комнаты для свиданий открылась с тяжёлым скрипом. Настя переступила порог, и её сердце замерло. Этот силуэт, эта поза… Она узнала его раньше, чем он повернулся. Наум. Человек, чей образ преследовал её в кошмарах, стоял здесь, в нескольких шагах от неё.
– Ну здравствуй, милая! – его голос, как всегда, источал яд за показной любезностью.
Настя почувствовала, как холодок пробежал по спине. Она помнила этот тон – именно так он говорил перед тем, как сделать что-то особенно жестокое.
Наум приблизился, и Настя невольно отступила к стене. Его глаза, холодные и безжалостные, впились в её лицо. Она невольно отступила на шаг назад, но упёрлась спиной в стену – бежать было некуда.
– Не ожидала? – усмехнулся он, наслаждаясь её реакцией. – Думала, твой драгоценный следователь придёт попрощаться?
Каждое его слово било точно в цель, разрывая старые раны. Наум всегда знал, как причинить максимальную боль минимальными средствами.
Он подошёл ещё ближе, почти касаясь её лица своим. Настя чувствовала его дыхание на своей коже, и это вызывало волну отвращения. Когда-то эта близость возбуждала её, теперь же хотелось кричать. Но она молчала, зная, что любая реакция только раззадорит его.
– А я вот он, живой и невредимый, – продолжал Наум, упиваясь моментом. – Тот, кого ты предала, кого променяла на мента.
Его рука скользнула по её щеке – жест, который мог показаться нежным, если бы не стальная хватка пальцев.
Настя застыла, как кролик перед удавом. Она знала этот танец, знала, что любое движение только ускорит развязку. Наум играл с ней, как кошка с мышью, растягивая удовольствие от своего превосходства. Каждая секунда этого свидания была тщательно спланирована им заранее.
Воздух в комнате становился всё тяжелее. Настя чувствовала, как паника поднимается изнутри, грозя захлестнуть её полностью. Но она не могла позволить себе сломаться, только не перед ним. Она сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, используя эту боль как якорь, чтобы удержаться в реальности.
– Что тебе нужно? – её голос прозвучал тише, чем она хотела.
Наум рассмеялся – хриплый, неприятный смех отразился от стен комнаты для свиданий.
– Что мне нужно? – он оказался совсем близко, его дыхание обжигало её кожу. – Хочу посмотреть на ту, кто посмела предать меня. На ту, кто решила, что может просто взять и соскочить.
Его рука скользнула по её шее, слегка сжимая – не до боли, но достаточно, чтобы напомнить о его силе. Настя застыла, боясь пошевелиться. Она слишком хорошо знала эту сторону Наума – жестокую, непредсказуемую, способную на всё.
– Я вытащил тебя, – шептал он, наклонившись к самому её уху. – Дал тебе всё – деньги, власть, защиту. А ты… ты променяла это на постель с ментом.
Его пальцы скользнули по её волосам, почти нежно. Но Настя знала – это затишье перед бурей. Наум никогда не прощал предательства.
– Думала, он тебя спасёт? – продолжал он, и в его голосе появились нотки веселья. – Твой герой-следователь? Который так старательно собирал на тебя материал, пока ты грела его постель?
Каждое слово било точно в цель. Настя пыталась сохранять невозмутимость, но внутри всё переворачивалось от осознания собственной наивности.
– Ты ведь даже не представляешь, насколько глубоко он тебя предал, – Наум провёл большим пальцем по её губам. – Но скоро узнаешь. Завтра на суде будет очень интересно.
Его глаза блеснули опасным огнём. Настя знала этот взгляд – так Наум смотрел на тех, кого собирался уничтожить. Медленно, со вкусом, наслаждаясь каждой секундой их падения.
Комната для свиданий превратилась в клетку, где два хищника кружили друг против друга. Только один из них был сейчас в своей стихии, а второй – загнан в угол. Настя чувствовала, как время растягивается, превращая минуты в часы, каждый из которых был наполнен страхом и отвращением.
Наум резко схватил её за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Его взгляд горел яростью и чем-то ещё – болезненной одержимостью, которую она так хорошо помнила.
– Знаешь, что самое забавное? – его голос стал почти ласковым, что пугало ещё больше. – То, как старательно твой Дима собирал все улики. Каждую мелочь, каждую деталь. А документы? Те самые, что ты так тщательно прятала в своей квартире? Думаешь, как они оказались у следствия?
Настя почувствовала, как земля уходит из-под ног. Тайник. Она была уверена, что о нём никто не знал. Даже Диме она не говорила о его существовании. Но теперь…
– Видишь? – Наум наслаждался её реакцией. – Он использовал каждую минуту вашей близости. Пока ты спала в его объятиях, он обыскивал твою квартиру.
– А теперь самое вкусное, – Наум достал сигарету, медленно прикурил. Дым поплыл по комнате, создавая причудливые узоры в тусклом свете лампы. – Знаешь, что он получил за твою поимку? Повышение. Звание подполковника. Премию. Ты стала его звёздным часом, милая. Его главным профессиональным достижением.
Наум сделал ещё затяжку и выпустил струю дыма, наблюдая, как дрожат её руки.
– И ведь он даже не колебался. Ни секунды сомнений, ни тени раскаяния. Профессионал высшего класса. Использовал твои чувства, твоё доверие, твоё тело – всё ради карьеры.
Настя прислонилась к стене, чувствуя, как ноги отказываются её держать. Каждое слово Наума было пропитано ядом правды, от которой некуда было спрятаться.
– Видишь? – Наум схватил её за плечи, притягивая ближе. – Ты для него была просто заданием. Очередной галочкой в послужном списке. Трахать убийцу, чтобы получить повышение – довольно креативный подход к карьерному росту, не находишь?
Его пальцы впились в её плечи с такой силой, что наверняка останутся синяки. Но физическая боль была ничем по сравнению с той агонией, которую вызывали его слова.
– А я… – его голос стал почти нежным, что пугало ещё больше. – Я любил тебя по-настоящему. Каждый твой вздох, каждое движение. Даже когда наказывал – это было из любви. А ты предпочла ему поверить. Поверить менту, который видел в тебе только способ продвинуться по службе.
Настя рассмеялась – горько, истерично. Этот смех застал Наума врасплох, его хватка ослабла.
– Любил? – её голос дрожал. – Ты называешь это любовью? Все те годы манипуляций и контроля?
Наум отшатнулся, словно она ударила его. На мгновение в его глазах мелькнуло что-то похожее на боль, но оно тут же сменилось привычной яростью.
– Ты неблагодарная дрянь, – процедил он сквозь зубы. – Я сделал тебя той, кто ты есть. Каждый твой успех, каждое достижение – всё благодаря мне.
Он снова приблизился, но теперь его движения были резкими, угрожающими. Настя инстинктивно отступила, но стена за спиной не позволяла отойти дальше.
– Я ещё не закончил с тобой, – Наум практически шептал ей в ухо. – То, что ждёт тебя после суда… Это будет моя настоящая месть.
Его слова заставили её похолодеть. Она знала, что Наум никогда не бросает слов на ветер. Если он что-то планирует, это случится, несмотря ни на какие преграды.
– Ты думаешь, тюрьма тебя защитит? – продолжал он, наслаждаясь её состоянием. – Думаешь, там ты будешь в безопасности от меня? О нет, милая. Я найду способ достать тебя даже там.
Наум внезапно отстранился и достал из внутреннего кармана пиджака потрёпанный конверт. Он помахал им перед лицом Насти, его глаза блестели от предвкушения.
– Знаешь, что здесь? – его голос стал почти певучим. – Здесь твоё прошлое, милая. То самое, о котором не знает твой драгоценный Северский.
Настя почувствовала, как холодный пот стекает по спине. Она прекрасно понимала, о чём говорит Наум. Та часть её жизни, которую она так старательно скрывала, теперь станет достоянием общественности.
– Психиатрическая клиника, – начал зачитывать Наум, смакуя каждое слово. – Пациентка Швец Анастасия Станиславовна. Диагноз: острое суицидальное расстройство, тяжёлая депрессия…
– Хватит! – Настя попыталась выхватить конверт, но Наум ловко отскочил в сторону.
– О нет, дорогая, мы только начали, – его глаза блестели от удовольствия. – Какая жалость, что твой Северский не знает эту версию тебя. Ту испуганную девочку, которая резала себе вены в ванной.
Настя прислонилась к стене, чувствуя, как ноги отказываются её держать. Воспоминания, которые она так старательно подавляла, нахлынули с новой силой. Холодный кафель больничной палаты, запах лекарств, крики других пациентов…
Наум схватил её за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.
– Завещание твоего отца, – продолжал он. – Такая занятная вещица… Там есть специальный пункт о тебе. О том, что ты должна быть жива. Но ни слова о том, в каком состоянии.
Настя попыталась отвернуться, но его хватка стала жёстче.
– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – его голос стал резким. – Ты должна знать, какую цену заплатишь за свою глупость. За то, что предала меня ради мента.
Наум резко схватил её за волосы, заставляя запрокинуть голову. Его пальцы впились в её затылок с такой силой, что на глазах выступили слёзы.
– Думала, сможешь от меня убежать? – прошипел он, наклонившись к самому её лицу. – Думала, твой мент тебя защитит?
Его свободная рука скользнула по её шее, слегка сдавливая. Настя почувствовала, как перехватывает дыхание – не столько от физического давления, сколько от страха. Этот Наум был ей хорошо знаком – безжалостный, властный, способный на всё.
– Ты моя, – его голос стал почти нежным, что пугало ещё больше. – Всегда была и всегда будешь моей. И я не позволю какому-то менту забрать то, что принадлежит мне.
Он резко отпустил её, и Настя судорожно вдохнула, пытаясь восстановить дыхание.
– Завтра на суде будет очень интересно, – продолжал Наум, поглаживая её щёку с притворной нежностью. – Когда все узнают, что неуловимый киллер «Призрак» – на самом деле сумасшедшая девочка с букетом психических расстройств. Как думаешь, что скажет твой любовник, твой теперь уже подполковник?
Настя закрыла глаза, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Она представила лицо Димы, когда он узнает правду. Его глаза, в которых отражалась любовь, теперь будут полны отвращения и жалости.
– Ты же понимаешь, что это конец? – Наум наклонился к самому её уху. – Даже если тебя не упекут в тюрьму на максимальный срок, я всегда найду способ вернуть тебя туда, где тебе самое место – в психушку. И на этот раз это будет не уютная частная клиника.
Его слова били точно в цель, разрушая последние остатки её самообладания. Настя чувствовала, как паника поднимается изнутри, грозя захлестнуть её полностью. Знакомое ощущение – то самое, что когда-то привело её к лезвию бритвы.
– Но не переживай, – Наум отступил, убирая конверт обратно в карман. – Я буду навещать тебя. Регулярно. Ведь теперь я твой официальный опекун, согласно завещанию твоего папочки. Забавно, правда? Он всегда знал, как устроить всё наилучшим образом.
Настя почувствовала, как подступает знакомое ощущение – туннельное зрение, звон в ушах, нехватка воздуха. Паническая атака, такая же, как те, что мучили её в клинике.
– Дыши, милая, дыши, – Наум приобнял её, его голос стал почти ласковым. – Помнишь, как я учил тебя справляться с этим? Сконцентрируйся на моём голосе.
Его руки скользили по её телу – знакомые прикосновения, которые когда-то приносили успокоение. Но тело помнило – помнило не только нежность, но и боль, которая всегда следовала за ней.
– Видишь? – шептал он ей на ухо. – Только я знаю, как помочь тебе. Только я понимаю, что тебе нужно. Твой Дима никогда не видел тебя такой – сломленной, беспомощной. Он знал только ту маску, которую ты носила.
Его пальцы вплелись в её волосы, слегка потянув назад. Настя застонала от боли, но не сопротивлялась. Она знала – любое сопротивление только ухудшит ситуацию.
– А помнишь наши особые сеансы терапии? – продолжал Наум, его дыхание обжигало её кожу. – Когда ты была совсем плохой, когда демоны в твоей голове становились слишком громкими… помнишь, как я помогал тебе забыться?
Настя зажмурилась, пытаясь отгородиться от воспоминаний. Но они накатывали волнами – её жажда секса сразу после выполнения задания, алкоголя и секса, которые всегда ей давал Наум, боль, смешанная с наслаждением…
– Когда прокурор начнёт зачитывать список твоих жертв, помни – это я создал тебя, – Наум провёл пальцем по её губам. – Я превратил сломленную девочку в безжалостного убийцу. Каждое твоё достижение, каждый успешный заказ – всё благодаря мне.
Его рука скользнула к её горлу, слегка сжимая. Настя чувствовала, как учащается его дыхание – возбуждение и ярость всегда шли у него рука об руку.
– Твой Север даже не представляет, насколько глубоко ты связана со мной. – продолжал он, наслаждаясь её беспомощностью. – Он думает, что раскрыл дело «Призрака», но он видел только верхушку айсберга.
Наум резко развернул Настю лицом к стене, прижимая своим телом. Его губы почти касались её уха, когда он прошептал:
– Каждое убийство, каждый заказ – всё было частью моего плана. Ты была моим самым успешным проектом. Моим шедевром. А он… он просто воспользовался моментом твоей слабости.
Настя чувствовала, как его руки блуждают по её телу – властные, требовательные. Знакомые прикосновения вызывали противоречивые чувства – отвращение смешивалось со странной тоской по тем временам, когда всё было просто и понятно.
– Но ничего, – продолжал Наум, его голос стал хриплым от возбуждения. – Скоро всё вернётся на свои места. Ты снова будешь моей – полностью, безраздельно. Без этих глупых иллюзий о любви и нормальной жизни.
Он резко развернул её к себе, впиваясь взглядом в её лицо.
– Посмотри на себя, – прошептал он. – Ты же сама знаешь, что я прав. Ты никогда не была создана для нормальной жизни. Твоё место – в тени, рядом со мной. Только я могу принять тебя такой, какая ты есть – со всеми твоими демонами, со всей твоей тьмой.
Его слова находили отклик в самых тёмных уголках её души. Части её – той самой, которую она так старательно прятала от Димы – хотелось сдаться, признать его правоту. Ведь действительно, разве могла она когда-нибудь стать нормальной? После всего, что сделала, после всего, через что прошла?
– А теперь, – он внезапно отстранился, – пора готовиться к главному представлению. Завтра будет очень интересный день. Очень.
Наум медленно обошел комнату, словно хищник, загоняющий добычу в угол. Его движения стали плавными, почти грациозными, но Настя знала – это затишье перед бурей. Она видела, как меняется выражение его лица, как темнеют глаза, наполняясь той особой жестокостью, которую она помнила слишком хорошо.
– Знаешь, – начал он, расстегивая пиджак, – я ведь планировал всё совсем по-другому. Хотел дождаться приговора, дать тебе почувствовать вкус настоящего отчаяния. Но, глядя на тебя сейчас…
Он резко сократил дистанцию между ними, прижимая Настю к стене всем телом. Его рука скользнула по её шее, сжимая всё сильнее.
– Ты такая красивая, когда боишься, – прошептал он, наклоняясь к самому её уху. – Всегда была. Помнишь наши первые особые встречи? Когда твой страх смешивался с возбуждением?
Настя попыталась оттолкнуть его, но Наум только сильнее стиснул её горло. Перед глазами поплыли черные пятна, легкие горели от нехватки воздуха.
– Тише, тише, – его голос стал почти нежным. – Не сопротивляйся. Ты же знаешь, что это бесполезно.
Он ослабил хватку, позволяя ей сделать судорожный вдох. Его свободная рука скользнула по её телу, задирая тюремную робу. Настя почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
– Последний раз, – шептал он, покрывая её шею жадными поцелуями. – Последний раз перед тем, как всё изменится. Хочу, чтобы ты запомнила, кому принадлежишь на самом деле.
Его пальцы впились в её бедра с такой силой, что наверняка останутся синяки. Но физическая боль была ничем по сравнению с тем ужасом, который охватывал Настю. Она знала, что последует дальше – этот сценарий повторялся множество раз за те годы, когда он появился в её жизни, когда он силой сделал её своей. Это насилие над ней продолжалось до момента смерти её отца… Вот и сейчас она словно проваливалась в темное прошлое своей жизни.
– Нет, – её голос был едва слышен. – Пожалуйста, не надо.
Наум рассмеялся – хриплый, животный звук.
– Не надо? – он резко развернул её лицом к стене. – А как же все те разы, когда ты сама приходила ко мне? Когда умоляла о большем?
Его рука скользнула под робу, царапая кожу. Настя зажмурилась, пытаясь отгородиться от происходящего, но каждое его прикосновение возвращало её в прошлое – в те тёмные ночи, когда боль и наслаждение сплетались воедино.
– Думаешь, твой Северский знает, какая ты на самом деле? – продолжал Наум, его дыхание обжигало её кожу. – Знает, как ты стонешь от моих ласк? Как просишь ещё?
Настя почувствовала, как его возбуждение прижимается к ней сзади. Паника накатывала волнами, грозя захлестнуть полностью.
– Хватит! – она попыталась вырваться, но Наум только сильнее прижал её к стене.
– О нет, милая, – прошипел он. – Мы только начали. Хочу, чтобы ты вспомнила всё. Каждую нашу встречу, каждый момент…
Его руки становились всё настойчивее, движения – грубее. Настя чувствовала, как реальность начинает расплываться, уступая место воспоминаниям. Тем самым, от которых она так старательно пыталась убежать.
Внезапно в коридоре послышались шаги. Наум замер, прислушиваясь. Его хватка ослабла, и Настя воспользовалась моментом – резко развернувшись, она оттолкнула его с такой силой, что он отступил на несколько шагов.
– Сука! – прорычал он, но шаги в коридоре становились всё ближе.
Наум быстро привел себя в порядок, поправляя одежду. Его лицо исказилось от ярости, но он сдержался – годы практики научили его контролировать свои порывы на публике.
– Это ещё не конец, – процедил он сквозь зубы. – Завтра на суде ты поймешь, что я имел в виду. А потом… потом у нас будет много времени. Очень много времени.
Дверь открылась, и в комнату заглянул надзиратель:
– Время вышло.
Наум медленно направился к выходу, но у самой двери обернулся:
– До завтра, любимая. Не забудь надеть что-нибудь красивое – это будет твой последний день на свободе.
Когда дверь за ним закрылась, Настя сползла по стене на пол. Её трясло, к горлу подступала тошнота. Она обхватила колени руками, пытаясь унять дрожь, но тело отказывалось подчиняться.
В голове крутились его слова, смешиваясь с воспоминаниями о прошлом. Каждое прикосновение, каждый поцелуй – всё это оставило свой след не только на теле, но и в душе. И теперь эти шрамы снова начали кровоточить.
Настя медленно поднялась с пола, опираясь о стену дрожащими руками. Каждое движение давалось с трудом – тело словно налилось свинцом. Она механически поправила смятую робу, пытаясь стереть с кожи фантомные прикосновения Наума.
В голове пульсировала одна мысль – завтра. Что он приготовил для суда? Какие ещё документы хранятся в том конверте? Сколько грязи из её прошлого станет достоянием общественности?
Она провела рукой по шее, где ещё горели следы его пальцев. Эти прикосновения были такими знакомыми – властными, собственническими. Когда-то они приносили странное успокоение, теперь же вызывали только отвращение и страх.
Дверь снова открылась – на этот раз вошёл надзиратель.
– На выход, – бросил он равнодушно.
Настя сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. Нельзя показывать слабость, только не здесь. Она расправила плечи и направилась к выходу, стараясь держаться прямо, хотя внутри всё дрожало.
Путь обратно в камеру казался бесконечным. Каждый шаг отдавался болью – не физической, а той, что глубже, той, что разъедает душу изнутри. Слова Наума эхом отдавались в голове, смешиваясь с воспоминаниями о прошлом.
«Ты моя» – его голос звучал так отчётливо, словно он всё ещё был рядом. «Всегда была и всегда будешь моей» – и ведь он прав. Как бы далеко она ни убежала, как бы ни пыталась начать новую жизнь – он всегда найдёт способ вернуть её.
В камере Настя сразу направилась к раковине. Холодная вода немного привела в чувство, но тошнота не проходила. Она смотрела на своё отражение в металлическом зеркале – бледное лицо, расширенные от страха зрачки, следы пальцев на шее.
Завтра. Всё решится завтра. Она представила зал суда, полный людей. Дима будет там – теперь уже не любовник, а следователь, раскрывший громкое дело. И Наум – в первом ряду, наслаждающийся каждой секундой её падения.
А она? Что останется от неё, когда все узнают правду? Когда всплывут документы из психиатрической клиники, когда станет известно о её прошлом? Сможет ли она смотреть в глаза Диме, когда он узнает, кем она была до их встречи?
Настя легла на койку, свернувшись в клубок. Тело всё ещё помнило прикосновения Наума – жёсткие, требовательные, оставляющие синяки не только на коже, но и в душе.
Настя провела пальцем по шраму на запястье. Завтра все узнают её историю. Узнают о клинике, о диагнозах, о попытках суицида. Узнают о тех тёмных годах под контролем Наума, о его «особых методах терапии», о том, как он превратил сломленную девочку в безжалостного убийцу.
Она почувствовала, как по щекам текут слёзы. Впервые за долгое время Настя позволила себе плакать – беззвучно, сотрясаясь всем телом. Слёзы смывали остатки той маски, которую она так старательно носила последние месяцы.
Настя закрыла глаза, но сон не шёл. Перед глазами проносились картины прошлого и будущего, сплетаясь в причудливый узор кошмара, из которого нет выхода. И в центре этого кошмара – Наум, с его холодной улыбкой и горящими одержимостью глазами.
