Текст книги "На прицеле (СИ)"
Автор книги: Фина Ола
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)
Глава 35
Предрассветный сумрак медленно заползал в окно спальни, где на смятых простынях лежали двое. Настя лежала неподвижно, ощущая на своей коже чужое дыхание и непривычное тепло рядом. Она не спала уже несколько минут, но не решалась открыть глаза, боясь разрушить этот момент хрупкого равновесия.
Простыни мягко обволакивали её тело, храня память о прошедшей ночи – безумной, страстной, полной невысказанных слов и сдерживаемых эмоций. Каждый вздох, каждое прикосновение всё ещё отзывались в ней легкой дрожью. Настя чувствовала на себе пристальный взгляд, от которого по коже бежали мурашки. Север. Он остался. Эта мысль одновременно пугала и заставляла сердце биться чаще.
В комнате царила особенная тишина – та самая, которая бывает только на рассвете, когда ночные звуки уже стихли, а дневная суета ещё не началась. Единственным звуком было их дыхание, несинхронное, выдающее бодрствование обоих. Настя знала, что он не спит, чувствовала его напряжение, витающее в воздухе подобно грозовым облакам перед бурей.
Воспоминания о прошедшей ночи накатывали волнами: его сильные руки, властные поцелуи, шёпот, от которого подкашивались ноги.
Настя медленно открыла глаза, не в силах больше притворяться спящей. Первое, что она увидела – его внимательный взгляд. Дмитрий лежал на боку, подперев голову рукой, и смотрел на неё так, словно пытался разгадать сложную головоломку. В утреннем полумраке его глаза казались темными, а на щеках проступала легкая щетина. Он выглядел иначе, чем четырнадцать лет назад – возмужал, стал жестче, опаснее. Но что-то в его взгляде осталось прежним – та же глубина, та же способность видеть её насквозь.
Тишина между ними становилась всё более осязаемой, наполненной невысказанными вопросами и сомнениями. Они оба понимали, что этот момент – как тонкий лед на весеннем озере: один неверный шаг, одно неосторожное слово – и всё рухнет, утянув их на дно реальности, где они враги, где между ними пропасть из долга, верности и противоположных сторон закона.
За окном постепенно светлело, город начинал просыпаться. Где-то вдалеке послышался гул первого трамвая, разрезающего утреннюю тишину. Реальность настойчиво стучалась в двери их временного убежища, напоминая о том, что ночь закончилась, и пришло время встречать новый день – день, который неизбежно потребует от них решений и ответов.
Настя поёжилась, когда прохладный воздух коснулся её обнаженных плеч. Простыня слегка шуршала под её пальцами, когда она натягивала её повыше, прикрывая обнажённое тело. Не то чтобы после этой ночи ей было чего стыдиться, но утро всегда обнажает не только тела, но и души.
– Поговорим, Минаева? – его хриплый голос разрезал тишину, как нож масло. Дмитрий приподнялся, устраиваясь удобнее, подложил подушку под спину.
Настя кивнула, собираясь с мыслями. Её сердце предательски забилось чаще – не от страха, от волнения. Она знала, что этот разговор неизбежен, но готова ли она к нему? Готова ли раскрыть все карты?
– Я давно не Минаева, – тихо произнесла она, наблюдая за его реакцией.
Дмитрий дёрнулся, словно от удара током. Его брови сошлись на переносице:
– Теперь я Швец, – ответила она, намеренно не уточняя подробности.
Она видела, как в его глазах промелькнуло узнавание. Фамилия явно что-то значила для него. Настя почти физически ощущала, как в его голове крутятся шестерёнки, выстраивая связи и собирая информацию. Типичный следователь – всегда в поиске улик и зацепок.
Утренний свет становился всё ярче, безжалостно освещая их лица. Настя заметила, как дёрнулся желвак на его скуле – верный признак внутренней борьбы. Она знала этот взгляд, помнила его ещё с тех времён, когда они… Нет, лучше не вспоминать.
Воздух в комнате, казалось, сгустился от напряжения. Каждый из них понимал, что следующие слова могут изменить всё. Или разрушить. Настя молча наблюдала за Севером, отмечая, как его пальцы машинально поглаживают край простыни – старая привычка, проявляющаяся в моменты глубокой задумчивости.
Она могла бы рассказать больше, могла бы объяснить, почему теперь носит эту фамилию, но что-то удерживало её. Инстинкт самосохранения? Страх? Или просто понимание, что некоторые тайны лучше оставить нераскрытыми? Пусть копает, пусть ищет – это даст ей время. Время на что? Она и сама не знала ответа на этот вопрос.
В воздухе повисло тягостное молчание. Они сидели рядом, но казалось, что между ними пролегла целая пропасть. Каждый взвешивал слова, боясь нарушить хрупкое равновесие момента. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь шторы, рисовали на стене причудливые тени, словно насмехаясь над их нерешительностью.
– Я часто думал о том, – наконец нарушил молчание Север, – как прошла бы наша первая встреча после стольких лет.
Настя невесело усмехнулась:
– И как, соответствует ожиданиям?
– Не совсем, – он провёл рукой по волосам, – я представлял это… иначе.
– В наручниках и с зачитыванием прав? – В её голосе прозвучала горечь.
– Возможно, – он не стал отрицать очевидное. – Но точно не в постели.
Воспоминания о прошедшей ночи обожгли обоих. Страсть, вспыхнувшая между ними, была такой же яростной, как и четырнадцать лет назад. Будто и не было этих лет разлуки, словно время остановилось. Но утро безжалостно напомнило о реальности.
– Что теперь? – спросила Настя, хотя уже знала ответ.
– Ты же понимаешь, я не могу просто забыть, кто ты и чем занимаешься.
– А ты думаешь, я не знаю, что ты копаешь под Наума? – она приподняла бровь. – Мы оба играем свои роли, Дима. Просто теперь они на разных сторонах баррикад.
Он дёрнулся, услышав своё имя из её уст. Сколько лет прошло с тех пор, как она в последний раз называла его так? Тогда всё было проще. Они были моложе, наивнее. Теперь каждый нёс свой груз тайн и обязательств.
– Я верю в порядок, – наконец произнёс он. – В то, что каждый должен отвечать за свои поступки.
– Даже если эти поступки – единственный способ выжить? – В её голосе прозвучал вызов.
– Особенно тогда, – его глаза потемнели. – Выбор есть всегда, Настя.
Она горько рассмеялась:
– Какой выбор, Дим? Между плохим и очень плохим? Между жизнью и смертью?
– Между правдой и ложью. Между честью и…
– Не надо, – оборвала она его. – Давай без нравоучений. Мы оба знаем, что мир не делится на чёрное и белое.
Тишина снова заполнила комнату. За окном усиливался городской шум – начинался новый день, равнодушный к их драме. Настя чувствовала, как напряжение между ними растёт с каждой секундой.
– С какой целью ты здесь? – ей нужно было узнать причину, не для Наума для себя.
– Убит мой коллега – я веду это дело, – сухо и официально произнес Северский.
Настя усмехнулась. Как все просто – расследование дела убитого следователя, но только такая банальность майора Северского бы не привлекла. Он что-то накопал… или у него есть своя версия, которую он будет раскручивать.
– Зачем ты остался? – спросила она наконец, уходя от официоза разговора. Вопрос, мучивший её с момента пробуждения, наконец вырвался наружу.
Дмитрий повернулся к ней, его взгляд стал острым, пронизывающим:
– А зачем ты меня впустила?
Они смотрели друг на друга, понимая, что за этими простыми вопросами кроется гораздо больше. Годы разлуки, несбывшиеся мечты, предательство, боль – всё это застыло между ними невидимой стеной.
– Я должен был убедиться, – наконец произнёс он.
– В чём?
– В том, что ты всё ещё там, – его голос стал тише. – Под всей этой маской, которую ты носишь. Настоящая ты.
Эти слова задели что-то глубоко внутри неё. Настя почувствовала, как к горлу подступает комок. Сколько раз она задавалась вопросом – осталось ли что-то от той девушки, которой она была когда-то? Той, что верила в любовь, справедливость и счастливые концы?
– Ты ведь знаешь, что я не могу просто закрыть глаза на всё это, – тихо произнёс Дмитрий после долгой паузы – Я Майор юстиции Следственного комитета Северский Дмитрий Александрович.
– Анастасия Станиславовна Швец, – в тон ему ответила она. – Девушка Наума. Думаю, ты и сам знаешь, кто он такой.
– И как давно ты… – он замялся, подбирая слова.
– С ним? – Настя закончила за него. – Достаточно, чтобы знать все его привычки.
В её голосе промелькнула какая-то странная нотка, которую Дмитрий не смог разгадать. Гордость? Сожаление? Или просто хорошо отрепетированная роль?
– Ты понимаешь, что я должен буду…
– Использовать информацию против меня? – она перебила его. – Конечно. Это твоя работа. Как и моя – хранить секреты Наума. Я знаю, что ты не остановишься, пока не доберёшься до правды.
– До Призрака, – уточнил Север. – Найду его – и вся империя Наума рухнет. Никто не знает, кто он. Даже в криминальных кругах ходят только слухи и догадки.
Настя отвернулась к окну, пряча глаза. Если бы он только знал, как близко сейчас находится к разгадке. Как опасно близко. И наконец Север сказал причину своего присутствия в Вольске. Не из-за дела Пронина, не только из-за него, её Дима четко знал, что те убийства, что он связал в одно дело совершены одним человеком. И именно этого человека он ищет. Её.
– Может, никакого Призрака нет? – произнесла Настя. – Может, это просто удобная легенда?
– Нет, – покачал головой Север. – Призрак существует. И знаешь, что я думаю? Это кто-то из ближайшего окружения Наума. Кто-то, кому он полностью доверяет.
Дмитрий встал с кровати и подошел к Насте, остановившись в паре шагов позади неё. В окне отражались их силуэты – два человека, когда-то близких, а теперь разделённых пропастью тайн и обязательств.
– Думаешь, если раскроешь это дело, станешь героем? Нет, Дима. Ты просто станешь следующей целью, – она резко развернулась, и в её глазах блеснули слёзы.
Север замер, пораженный внезапной эмоциональностью её слов. В этот момент маска холодной красавицы слетела, обнажив настоящую Настю – ту, которую он знал когда-то.
– Почему ты так уверена? – тихо спросил он.
– Потому что я знаю, как это работает, – она устало провела рукой по лицу. – Знаю, что происходит с теми, кто слишком много узнаёт.
Настя оборвала себя на полуслове. Они смотрели друг на друга через невидимую стену профессиональных обязательств. Каждый понимал, что прошедшая ночь была лишь временным отступлением от правил, моментом слабости, который не должен повториться.
Каждая секунда молчания делала пропасть между ними всё глубже.
– Ты боишься не за меня, – вдруг понял он. – Ты боишься, что я узнаю правду о тебе.
– Я сделала выбор, – твёрдо сказала она. – Не самый лучший, возможно. Но он позволил мне выжить.
– И стать кем? – его голос стал жёстче. – Игрушкой бандита?
Настя вздрогнула, как от пощёчины. В глазах заблестели злые слёзы:
– Не тебе судить о том, кем я стала. Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти.
– Так расскажи, – он протянул руку, словно хотел коснуться её плеча, но остановился на полпути. – Помоги мне понять.
Она покачала головой:
– Зачем? Чтобы ты использовал это против меня? Против Наума?
– Чтобы помочь тебе выбраться из этого дерьма, – его голос смягчился.
– А если я не хочу выбираться? – она посмотрела ему прямо в глаза. – Если это моя жизнь, и я приняла её такой, какая она есть?
Дмитрий отстранился, его лицо снова стало непроницаемым:
– Тогда нам действительно больше нечего сказать друг другу.
Эти слова повисли в воздухе, тяжёлые, как свинец. Настя почувствовала, как что-то окончательно рвётся между ними – последняя тонкая нить, связывавшая их с прошлым.
Дмитрий внезапно подался вперед, его взгляд стал острым, пронизывающим. В его голове крутился ещё один вопрос, возможно, самый важный:
– Что случилось с ребёнком, Настя? – его голос прозвучал неожиданно хрипло.
Она побледнела, пальцы судорожно вцепились в простыню. Этот вопрос ударил больнее, чем все разговоры об убийствах и призраках.
– Не надо, – прошептала она. – Пожалуйста, не надо об этом.
Но Дмитрий уже не мог остановиться:
– Я имею право знать. Это был и мой ребёнок тоже.
Настя отвернулась к окну, её плечи едва заметно дрожали. Она знала, что этот момент настанет, но всё равно оказалась не готова.
Опустив голову, она медленно покачала ей из стороны в сторону. Не в силах произнести ни слова, не в силах встретиться с ним взглядом. В комнате повисла тяжелая, гнетущая тишина.
Дмитрий замер, словно окаменел. Его лицо исказилось от внезапной догадки, в глазах вспыхнула ярость. «Аборт», – пронеслось в его голове раскаленной иглой. Она избавилась от их ребенка. Желваки на его скулах заходили от едва сдерживаемого гнева.
Он стиснул зубы так сильно, что казалось, они вот-вот треснут. Внутри всё кипело от ярости и боли, но он не произнес ни слова.
Настя заметила его реакцию. Она видела, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих свою одежду, которую он медленно поднимал с пола, как напряглись мышцы на шее. Она понимала, что он думает, и от этого становилось еще больнее. Но разубеждать его… Стоит ли? Может, так даже лучше?
Север методично начал одеваться, избегая смотреть на Настю. Каждое его движение было наполнено сдерживаемой яростью – той самой, что копилась годами и теперь грозила вырваться наружу.
– Твоя мать скончалась через месяц как ты исчезла. Я похоронил её на городском кладбище, – произнес Дмитрий. Она должна была знать об этом, какой бы сукой она сейчас ни являлась, Север помнил, что она любила свою мать.
Тяжелая тишина повисла в комнате. Настя сидела, обхватив колени руками, словно пытаясь защититься от всего мира. В её глазах стояли слёзы, но она держалась. Всегда держалась, даже когда внутри всё разрывалось от боли и невысказанных слов.
Дмитрий подошел к двери, взялся за ручку. Но прежде чем открыть её, обернулся:
– Я найду правду, Настя. Чего бы мне это ни стоило.
– Я знаю, – тихо ответила она. – Именно этого я и боюсь.
Их взгляды встретились в последний раз. В его глазах была решимость человека, готового идти до конца. В её – страх и смирение перед неизбежным.
Дверь закрылась за ним бесшумно, но для Насти этот звук прозвучал как выстрел. Она медленно опустилась на кровать, всё ещё хранившую тепло их тел. По щекам катились слезы, но она их не замечала.
– Я не могла, мамочка, – шептала она в пустоту. – Я не могла вернуться, не могла рассказать…
Воспоминания нахлынули с новой силой. Мама всегда была её опорой, её защитой, её лучшим другом. А потом… потом всё рухнуло.
Дима сказал, что похоронил её сам. Конечно, кто же ещё? Он позаботился о её маме после исчезновения Насти не оставил старушку одну. А она… она даже на могилу прийти не может.
– Прости меня, – слезы капали на подушку. – Я должна была найти другой выход, должна была что-то придумать…
Но она знала – выхода не было. Тогда, двенадцать лет назад, ей пришлось выбирать между жизнью и смертью. И она сделала выбор, за который расплачивается до сих пор.
Настя подошла к окну. Где-то там, в сотнях километров отсюда, на городском кладбище стоит могила её матери. Могила, к которой она никогда не сможет прийти с цветами, у которой не сможет попросить прощения.
– Ты бы не узнала меня сейчас, мама, – прошептала она, прижимаясь лбом к холодному стеклу. – Не узнала бы и не простила.
Любовница криминального авторитета, женщина без прошлого, без будущего, живущая одним днем. Что сказала бы мама, увидев её такой? Она всегда мечтала, что дочь станет врачом, как и она сама. Верила в неё, гордилась её успехами в учебе. А теперь… Может быть тогда 12 лет назад нужно было завершить то, что она не доделала?
А сейчас еще эта встреча с Севером…
За окном занимался новый день. День, который мог изменить всё. Или разрушить окончательно. Настя знала – Север не остановится. Будет копать, искать, поднимать старые связи. И рано или поздно найдет то, что ищет. Вопрос только в том, кто доберется до правды первым?
Глава 36
Настя медленно поднималась по лестнице ночного клуба «Нау», каждый шаг давался ей с трудом. Не из-за усталости – её терзали мысли о предстоящем разговоре с Наумом. Она знала, что он не стал бы вызывать её среди ночи без веской причины. Музыка гремела где-то внизу, басы отдавались вибрацией через перила, за которые она держалась.
Полумрак лестничного пролета скрывал её напряженное лицо. В голове крутились обрывки последних событий – встреча с Севером, его пронзительный взгляд, жаркие объятия… Настя тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Сейчас нужно сосредоточиться на другом.
Охранник у входа в VIP-зону кивнул ей, пропуская без лишних вопросов. Здесь её знали все – правую руку босса, его «серого кардинала». Настя поморщилась от этой мысли. Сколько лет она уже играет эту роль? Пять? Семь? Кажется, целую вечность.
В коридоре, ведущем к кабинету Наума, было непривычно тихо. Звукоизоляция отсекала грохот музыки, оставляя лишь приглушенное эхо басов. Настя остановилась перед массивной дверью, глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. События последних дней никак не желали укладываться в голове.
Она провела рукой по волосам, поправляя выбившуюся прядь. Дорогой костюм сидел безупречно, каблуки делали походку уверенной – внешне она была олицетворением спокойствия и профессионализма. Но внутри всё сжималось от предчувствия беды.
Север… Чёртов Дмитрий Северский появился в её жизни как гром среди ясного неба. Двенадцать лет прошло, а он всё такой же – упрямый, принципиальный, готовый идти до конца. И эта ночь… Настя прикрыла глаза, пытаясь отогнать воспоминания о его прикосновениях, о жаре его тела, о том, как он шептал её имя.
Она расправила плечи и постучала в дверь. Не дожидаясь ответа, толкнула её – Наум не любил церемоний от своих людей. Кабинет встретил её полумраком – горела только настольная лампа да тусклый свет проникал через панорамные окна с улицы. Наум сидел в своём любимом кожаном кресле, вертя в руках бокал с коньяком. Его лицо, наполовину скрытое тенью, казалось высеченным из камня.
– Присаживайся, – он кивнул на кресло напротив. – Выпьешь?
– Виски, – Настя опустилась в кресло, чувствуя, как напряжение сковывает плечи. – Что случилось?
Наум налил и протянул гостье стакан, а сам сделал глоток из своего бокала, не спеша с ответом. Это была его излюбленная тактика – заставлять собеседника нервничать, ждать. Обычно Настя спокойно выдерживала эти паузы, но сегодня каждая секунда молчания казалась пыткой.
В кабинете пахло дорогим табаком и кожей. Этот запах всегда ассоциировался у Насти с властью и опасностью. Она поднесла стакан к губам, делая маленький глоток. Виски обжёг горло, но не принёс привычного успокоения
– Северский, – наконец произнёс он, ставя бокал на стол. – Этот упёртый мент копает под нас. Точнее, под Призрака.
Настя сохранила невозмутимое выражение лица, хотя внутри всё перевернулось. Значит, Север всё-таки начал своё расследование. Конечно, она знала, что это произойдёт – он сам сказал ей об этом после той ночи. Но одно дело знать, и совсем другое – услышать подтверждение от Наума.
– Что именно он ищет? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– Всё, – Наум снова потянулся к бокалу. – Убийства Лебедева, Пронина, Савельева. Ищет связи, общие детали. Ищет Призрака.
Три убийства. Три дела, в которых она принимала непосредственное участие. Три выстрела, три трупа – и везде она была исполнителем. Призраком, неуловимым киллером, о котором ходили легенды в определённых кругах.
Наум внимательно наблюдал за ней поверх бокала. В тусклом свете настольной лампы его глаза казались почти чёрными. Он словно пытался прочитать что-то в её лице, уловить малейший признак слабости или страха
– Значит, по мою душу, – произнесла Настя, поднимаясь с кресла. Она начала мерить шагами кабинет, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. В памяти всплыли слова Севера, сказанные на прощание: «Я найду правду, Настя. Чего бы мне это ни стоило.»
Она знала его достаточно хорошо – если Север что-то вбил себе в голову, он не отступит. Будет копать, искать, анализировать каждую мелочь. И рано или поздно найдёт то, что ищет. Найдёт её.
– У него есть что-нибудь конкретное? – Настя поставила стакан на стол, стараясь, чтобы рука не дрожала.
– Пока нет, – Наум усмехнулся. – Но ты же знаешь Северского. Он как бульдог – если вцепится, не отпустит.
За окном мелькнули огни проезжающей машины, на мгновение осветив кабинет. Настя заметила, как напряглись плечи Наума – едва заметное движение, которое другие могли бы пропустить. Но она слишком хорошо его знала. Что-то ещё тревожило его, что-то, о чём он пока не говорил.
– Рощин докладывает, что он запросил все материалы по нераскрытым делам за последние пять лет, – продолжил Наум. – Особенно его интересуют заказные убийства.
Настя почувствовала, как холодок пробежал по спине. Пять лет – это слишком большой срок. Слишком много дел, слишком много следов. И хотя она всегда была осторожна, работала чисто… Но от внимательного взгляда профессионала не скроешь все мелочи.
В кабинете повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем старинных часов на стене. Каждый удар маятника словно отсчитывал время до неизбежной развязки. Настя поймала своё отражение в стекле шкафа – бледное лицо, напряжённый взгляд. Нужно взять себя в руки, иначе Наум что-то заподозрит.
– Что у нас по Пронину? – спросила она, стараясь направить мысли в конструктивное русло.
Наум усмехнулся:
– Там всё чисто. В СИЗО сидит курьер Васильев Александр, взяли на месте преступления.
Настя едва сдержала горький смешок. Она прекрасно помнила, как сама нажимала на спусковой крючок, как пуля вошла точно в затылок Пронину. Этот Васильев – просто подставная фигура, козёл отпущения, чтобы полиция не копала слишком глубоко. Но Север… Он не купится на такую очевидную подставу.
– А что твои люди в ментуре говорят? Стоит беспокоиться или как? Клюнул он на Васильева?
Наум сделал глоток:
– Не клюнул он на Васильева, даже не приходил к нему, пока копает документы – червь ментовский!
Настя отметила, как изменился его тон при упоминании Севера. Раздражение? Страх? Что-то среднее между ними? За годы работы она научилась читать настроение босса, но сейчас его реакция казалась… необычной.
– И что там в архивах? – она сделала ещё глоток виски, чувствуя, как алкоголь притупляет нарастающую тревогу.
– Рощин докладывает, что особенно его интересуют снайперские винтовки, – Наум встал и подошёл к окну. – Все зарегистрированные в городе за последние пять лет.
Сердце Насти пропустило удар. Её винтовка была зарегистрирована на подставное лицо, документы безупречны. Но если копать достаточно глубоко… Если проверить все связи… Нет, об этом лучше не думать.
Еще и Рощин… Этот продажный подполковник вызывал у неё особое отвращение. Не из-за его коррумпированности – нет, она давно привыкла к продажности людей. Но его манера держаться, эти бегающие глазки, вечно потные ладони… И теперь он следит за Севером, докладывает о каждом его шаге.
В кабинете повисла тяжёлая тишина. Наум продолжал смотреть в окно, его силуэт чётко вырисовывался на фоне ночного города. Настя знала этот жест – когда босс отворачивался, это означало, что разговор принимает серьёзный оборот.
– Я отправил к нему Карину, – произнёс он наконец. – Она выяснит, есть ли у нас реальный повод для беспокойства.
Эти слова ударили больнее, чем Настя ожидала. Карина – одна из лучших «специалисток» Наума по сбору информации через постель. Красивая, опытная, умеющая получать нужные сведения, не вызывая подозрений.
Настя сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Нельзя показывать эмоции, нельзя выдавать себя. Но от мысли, что Карина будет соблазнять Севера, внутри всё переворачивалось. Ревность – глупое, непрофессиональное чувство – затопила сознание.
– Нужно всё проверить, – произнесла она, больше для себя, чем для Наума. – Каждую мелочь, каждую деталь… В голове крутился целый рой мыслей, которые перескакивали одна на другую.
Настя стояла у окна кабинета Наума, глядя на ночной город внизу. Огни фонарей и рекламных вывесок складывались в причудливый узор, напоминая созвездия на чёрном небе. Где-то там, среди этих огней, был Север. Наверняка сейчас он сидит над документами, анализируя каждую деталь, выстраивая цепочки связей.
В голове крутился целый рой мыслей, которые перескакивали одна на другую.
Воспоминания об их последней встрече накатывали волнами, заставляя сердце биться чаще. Его прикосновения, горячий шёпот, страсть в глазах – всё это словно отпечаталось на коже, в памяти, в душе. Как она могла позволить себе такую слабость? Двенадцать лет держалась, отгораживалась работой, обязательствами перед Наумом, а теперь…
Она перевела взгляд на своё отражение в тёмном стекле. Кто эта женщина, смотрящая на неё из зазеркалья? Хладнокровный киллер, известный как Призрак? Верная помощница криминального босса? Или всё ещё та девчонка, которая когда-то влюбилась в студента юриста?
Мысли о Карине вызывали глухое раздражение. Настя слишком хорошо знала методы работы этой женщины – соблазнение было её коньком. Но Север… Он другой. Он не поведётся на дешёвые трюки. Или поведётся? Прошло двенадцать лет. Люди меняются. Может быть, от того Димы, которого она знала, уже ничего не осталось? Эта мысль отозвалась болью где-то глубоко внутри. Нет, она видела его глаза – в них горел тот же огонь, та же решимость найти правду любой ценой.
Настя вернулась к креслу, взяла стакан с виски. Лёд почти растаял, разбавляя напиток. Как и её решимость – таяла с каждой минутой, проведённой в этом кабинете. Раньше всё было просто: приказы Наума, чёткие цели, холодный расчёт. Теперь каждое решение давалось с трудом.
Три убийства, которые расследует Север. Она помнила каждое из них в мельчайших деталях. Лебедев –выстрел в сердце, Пронин – пуля в затылок, Савельев – выстрел в голову. Чистая работа, никаких следов. Но теперь эти призраки прошлого возвращались, чтобы преследовать её.
Что будет, если Север докопается до правды? Если узнает, что женщина, которую он когда-то любил, стала убийцей? Настя закрыла глаза, представляя его реакцию. Разочарование? Гнев? Или что-то худшее – понимание? Почему-то последнее пугало её больше всего.
Наум что-то говорил о контроле над ситуацией, но она знала – это иллюзия. Нельзя контролировать лавину, когда она уже начала своё движение. А Север был именно такой лавиной – неудержимой, сметающей всё на своём пути. И теперь ей предстояло выбирать: остаться верной Науму или…
Или что? Сбежать с Севером? Начать новую жизнь? Смешно. Слишком много крови на её руках, слишком глубоко она увязла в этом болоте. Да и Север… Он может говорить о чувствах, но его долг – найти убийцу. Призрака. Её.
Настя машинально коснулась браслета на левой руке, закрывающего уродливый шрам – память о её поступке. Тогда всё казалось проще: раз и всё. А сейчас все слишком далеко зашло, слишком много тайн, слишком много боли.
Наум повернулся к ней, его взгляд был непривычно острым:
– Ты меня слушаешь вообще?
– Что? – Настя вздрогнула, понимая, что действительно пропустила его слова мимо ушей.
– Я говорю, что не стоит беспокоиться, всё под контролем, – он подошёл ближе, и она почувствовала знакомый запах его одеколона. – Или есть что-то, о чём я должен знать?
В его голосе появились опасные нотки. Настя знала этот тон – так Наум разговаривал с теми, в ком начинал сомневаться. Нужно было срочно что-то предпринять, отвести от себя подозрения.
– Какого чёрта ты дёрнул меня сюда среди ночи? – она резко выпрямилась, намеренно позволяя гневу прорваться в голосе. – Если всё под контролем, это могло подождать до утра!
Наум усмехнулся, и напряжение момента немного спало. Он любил, когда она проявляла характер – это напоминало ему, почему именно её он сделал своей правой рукой.
Наум остановился у неё за спиной и продолжил свои домогательства. Настя чувствовала его горячее дыхание на своей шее, его руки скользнули по её талии. Это было привычно – он всегда пытался утвердить свою власть через физическую близость. Но сегодня его прикосновения вызывали только отвращение.
– Соскучился, – прошептал он, прижимаясь ближе. – Ты давно уже не баловала меня собой.
Настя дёрнулась от его прикосновения, словно оно причинило ей физическую боль. Это движение не укрылось от внимательных глаз Наума. Он отстранился, его взгляд стал жёстким, изучающим.
– Да что с тобой такое? – в его голосе появились опасные нотки. Он снова потянулся к ней, но теперь в его движениях читалось не столько желание, сколько стремление контролировать, подчинить.
– Нервничаю из-за этого следака, – огрызнулась Настя, пытаясь отстраниться. – Я тебе уже говорила об этом. Да и копает он больше под меня, чем под твою душу!
– Под нас обоих, – уточнил Наум, делая новую попытку поцеловать её. – Он что-то знает, Настя
Его руки становились всё настойчивее, движения – более требовательными. Он явно не собирался отступать, распаляемый её сопротивлением.
Настя вырвалась из его объятий, метнулась к бару. Ей нужно было что-то покрепче, чтобы пережить этот вечер. Если придётся лечь с ним в постель, пусть это будет в полубессознательном состоянии. Чтобы не помнить, не чувствовать, не сравнивать с той ночью, проведённой с Севером.
Наум наблюдал за ней с нескрываемым раздражением. Он не привык к отказам, особенно от неё. За годы их связи она научилась умело лавировать между его желаниями и своими границами, но сегодня все её навыки словно испарились.
Настя щедро плеснула виски в стакан, даже не потрудившись добавить лёд. Алкоголь обжёг горло, но не принёс желаемого облегчения. В словах Наума явственно слышался намёк. Подозрение. Настя почувствовала, как холодок пробежал по спине. Неужели он догадывается о её встрече с Севером? О той ночи, когда она позволила себе забыть обо всём? Внутренний голос шептал, что она загоняет себя в угол. С одной стороны Наум – человек, давший ей всё: власть, деньги, положение. С другой – Север, напомнивший ей о том, какой она была раньше. О чувствах, которые считала давно умершими. О возможности другой жизни.
– Ты что, меня в чём-то подозреваешь? – она резко развернулась, глядя ему в глаза. Лучшая защита – нападение. – После всего, что я для тебя сделала?
Наум усмехнулся, но его глаза остались холодными:
– Я просто хочу быть уверен в своих людях. Особенно сейчас, когда запахло жареным.
Его рука скользнула по её шее, поднялась к подбородку. Жест, который мог показаться ласковым, но Настя знала – это демонстрация силы. Намёк на то, как легко эти пальцы могут сжаться на её горле.
– Я всегда была верна тебе, – произнесла она, глядя ему в глаза. – И ты это знаешь.
– Знаю, – согласился он, но его хватка не ослабла. – Поэтому ты сейчас докажешь мне свою верность. Как раньше, помнишь?
