Текст книги "Последнее оружие"

Автор книги: Филипп Ле Руа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

137

Натан сделал вид, что уходит, и тайком от Курта вновь проскользнул в спальню Доманжей, Вешалки в шкафу были раздвинуты, как будто кто-то хотел проложить себе путь через одежду. Перегородки шкафа были обиты фанерой, имитирующей камень. Когда он стал их прощупывать, листы обивки вышли из пазов: перегородка оказалась раздвижной. Натан уже встречался с подобной системой оптических иллюзий в одном магазине одежды в Германии, где примерочными кабинками пользовались торговцы живым товаром. Платяной шкаф Доманжей сообщался с узкой галереей, устроенной в двойной стене. Он протиснулся в темноту, спустился на несколько ступенек, толкнул дверь и оказался в подвале, в центре которого находился колодец. К краю был прикреплен крюк. Имея под рукой альпинистское снаряжение, Доманжи смогли быстро спуститься. Хотя у Натана ничего не было, он ринулся тем же путем. Стараясь использовать по крайней мере три точки касания, он углубился в пахнущее влагой отверстие. Почувствовав, что вода уже близко, Натан ослабил хватку. Он ударился о ледяную поверхность. Вынырнул освободил от воды легкие и, глубоко вдохнув, нырнул. Во влажной и холодной темноте он поплыл в направлении святящейся точки, которая по мере приближения к ней превращалась в мерцающий пучок света. Ему стало не хватать воздуха. Продолжать плыть или вернуться? Убежденный в том, что Доманжи выбрали именно этот путь, он решил продвигаться вперед между каменными стенами, которые превращались в проход. В легких начинался пожар. Чтобы хоть как-то увеличить скорость, он хотел использовать руки, но предпочел экономить кислород; энергично молотил ногами и старался замедлить сердечный ритм. Вытянув руки вдоль тела, он сосредоточился на пальцах ног, через которые уходило напряжение, на ступнях, с помощью которых продвигался вперед, на икрах, ляжках, бедрах, которые касались узкого прохода. Его становящееся все более легким тело растворялось в воде. Он ослабил давление на низ живота. В пустой груди сердце билось все медленнее. Его плечи, шея, грудь расслабились. Мозг полностью освободился от стресса. В состоянии полной релаксации, совершенно перестав двигаться, он дрейфовал по узкому проходу, в котором пошевельнуться было невозможно. Тонкие черные водоросли щекотали его лицо. Они мешали двигаться. Из толщи плотного облака с бледного лица на него смотрели два мертвых глаза. Женщина. Мертвая. Вместо волос – водоросли. Он отпрянул, ударившись о скалу. Труп приник к нему, словно любовник. Он узнал черты своей супруги, искаженные завитками водорослей. На него неотрывно смотрела Meлани. Натан глотнул воды, потерял хладнокровие, задвигал ногами и руками, с усилием прогнал видения, которые на пороге смерти посылало ему коматозное сознание. Он заторопился, понимая, что воздуха в запасе нет, что он не сможет сделать ни одного движения, вынырнул из потока воды, который стремился под уклон в глубине каньона, закашлялся в брызгах пены и прижался к скале. Ледяная вода проникала внутрь через нос, рот, глаза, уши. Наверное, Доманжи – люди очень тренированные, раз могли находиться под водой так долго. Натан вскарабкался по крутой стене до самого гребня, который нависал над потоком. По тропинке он спустился на берег. В воде, в глубине расщелины что-то блестело. Перебирая ногами, не отрывая спины от откоса, он пробрался поближе. Кислородный баллон. Доманжи использовали его, чтобы из колодца добраться до реки.

Берега здесь были особенно крутыми и отвесными. Солнце не забиралось в расщелину, зато здесь бесновался ветер и бурлила зеленоватая вода. Натана несло течением. На выходе из ущелья его подхватил водопад и, низвергнув метров на шесть вниз, чуть не раздавил под толщей воды и закружил в водовороте. Выбираясь из него, он сделал несколько сильных взмахов и добрался до края водоема, на берегу которого высился частокол молодых дубов; выбраться на берег без веревки не представлялось возможным. После нескольких попыток залезть и серии акробатических прыжков он наконец смог достичь плоского каменистого пространства, залитого солнцем. Растянувшись под благотворными лучами, Натан запрокинул голову, раскинул руки и ощутил, как молекулы тела сливаются с молекулами стихий. Ветер обдувал мокрую одежду, покрытую мурашками кожу, влажные волосы. Теплый воздух наполнял легкие, проникал сквозь поры тела, запах сосен и чистой воды просачивался в ноздри. Устремив глаза в лазурное небо и наблюдая полет орла, он вобрал в себя бесконечную энергию. Соединение тела с космосом позволило ему видеть глазами орла, плыть со скоростью воды в узком ущелье, скользить по каньону с проворством ветра.

138

Высокие остроконечные скалы из белого известняк отражали эхо. От глухого прерывистого звука скалы вздрогнули, а по воде пошла рябь. Натан увидел, как сверху надвигается гигантская тень. Он отпрянул назад. Вонзившись в узкое русло потока, кусок скалы поднял волну. Вода нахлынула на него и увлекла за собой.

На вершине скалы Натан заметил чей-то силуэт. Он нырнул и выбрался на поверхность только там, где, как ему казалось, он был скрыт от взгляда того, кто только что пытался уничтожить его. Цепляясь за неровности и выемки скалы, за корни и растения, которым удалось отвоевать себе место в мире минералов, он вскарабкался по крутому склону. Тяжелый и опасный подъем привел его на поросшую лесом площадку. Натан приблизился к тому месту, откуда оторвалась каменная глыба. Какой-то неясный отблеск привлек его взгляд к входу в пещеру, выдолбленную в скале на другом берегу реки, чуть ниже. Туда с помощью веревки как раз карабкался не кто иной, как Мартен Доманж. Клеа смотрела в ту сторону, где ее муж, совершив подвиг Геракла, перекрыл поток. Супруги отступили в пещеру. Со своего возвышения Натан на глаз прикинул глубину реки. Прозрачная вода позволила ему разглядеть яму между двух отмелей. Нужно разбежаться, но не слишком сильно, чтобы не разбиться о скалу напротив. Водоем, в который он собирался прыгать, казался не больше кропильницы. Он переждал порыв ветра, который мог бы отклонить траекторию полета, и устремился вперед. В конце прыжка сила притяжения увлекла его на скалу. Он сгруппировался, чтобы приземлиться точно на подошвы. Падение показалось бесконечным. Он вонзился в воду и вынырнул на поверхность, ощущая резкую боль в боку. Удар примял грудную клетку. Восемь метров практически вертикальной стены, что оставались до его цели, преодолеть было нелегко: несколько раз, соскользнув вниз, он оказывался в исходной точке. Почти приклеиваясь к скале, цепляясь за редкие впадины и трещины, он целых два часа, как израненная ящерица, поднимался к входу в пещеру. Грот был оснащен всем необходимым, чтобы здесь можно было выдержать длительную осаду. Керосиновые лампы освещали два больших сундука, запасы провизии, две раскладушки, одеяла, газовые баллоны. Когда он выпрямился, Клеа вскрикнула. Мартен сунул руку в рюкзак. Не дожидаясь, пока он ее оттуда вытащит, Натан бросился на него и, применив свой коронный захват, лишил возможности двигаться. На пол выпал нож Доманжа. Натан выпустил его руку.

– Что вы здесь делаете? – спросил Доманж.

– Пытаюсь согреться.

Мартен откинул крышку сундука и достал спортивные штаны и футболку.

– Это вам, наверное, подойдет.

Его забота удивила Натана.

– Как вы нас нашли? – спросил Мартен.

– Благодаря Сильви Бач, моей напарнице.

– Я помню ее. По-моему, мы ей не очень понравились.

– Она считает, что вы воздействовали на Аннабель.

– Родители всегда воздействуют на детей.

– Да, но ведь Аннабель не ваша дочь.

Супруги переглянулись. Натан натянул сухую одежду.

– Хватит вешать мне лапшу на уши, – бросил он.

– А что позволило вашей напарнице утверждать, будто мы воздействовали на Аннабель?

– Ее проницательность.

– Можете передать ей, чтобы она засунула ее сами знаете куда.

– Это будет непросто. Она уже в могиле.

Мартен пожалел о своих словах. Стоящий напротив него Лав был совершенно спокоен. Будь на его месте кто другой, он живо заткнул бы ему глотку. Мартен извинился.

– Я принимаю ваши извинения, – сказал Натан, – за то, что вы мне солгали, сказали гадость о Сильви и попытались меня убить. Но мое великодушие тоже имеет границы.

– Аннабель действительно не наша дочь, – вынуждена была признать Клеа.

– Это я уже знаю.

– Что вы хотите узнать еще?

– Чья она дочь?

– Это нам неизвестно. Мы удочерили ее, когда ей было уже восемнадцать.

– Восемнадцать?

Она покосилась на мужа, во взгляде которого читался упрек. Мартен поднялся, Натан попросил его сесть на место. Клеа продолжала:

– Когда она вступила в общину, она уже находилась под чьим-то психологическим воздействием.

– Чьим?

– Когда мы принимаем нового адепта, мы не просим его рассказать о своем прошлом.

– Но вы ведь не просто ее приняли. Вы дали ей свое имя.

Присутствие мужа смущало женщину. Натан решил бросить ей наживку:

– Я вам скажу, кто она такая. Как и двести сорок шесть остальных женщин, Аннабель была подготовлена, чтобы подорвать экономическую мощь, используя для этой цели свое обаяние и дипломы престижных университетов. Это террористка. И все наводит на мысль, что и вы принимали участие в ее подготовке, например учили, как правильно использовать свое обаяние.

– Вы не из полиции, – заметил Мартен.

– Почему вы так решили?

– Вы знаете еще меньше, чем они. На кого вы работаете?

– Ни на кого.

– Чтобы понять, заслуживаете ли вы доверия, я должен прежде всего знать, чем вы руководствуетесь.

Мартен протянул Натану дымящуюся кружку. Пока все дули на горячий кофе, стояла тишина.

– Когда я был ребенком, – сказал Натан, – отец заставил меня заучить наизусть письмо, которое индейцы хопи послали в тысяча девятьсот семидесятом году президенту Никсону. Оно начиналось так «Белый человек, равнодушный к величию природы, осквернил лик нашей Матери Земли. Следствием технологического превосходства белого человека стало его безразличие к духовной жизни и непонимание значения того, что он видит вокруг себя. Стремление белого человека к материальной собственности и к власти заставило его закрыть глаза на зло, причиненное нашей Матери Земле в поисках того, что он называет природными ресурсами. Почти все люди, и даже многие индейцы, решившие выбрать путь белого человека, уже не могут разглядеть путь Великого духа».

Натан сделал глоток горячего кофе.

– Я вырос с мыслью о том, что спасение человечества зависит от пути духовного, прежде чем понял, что религии устремились в эту брешь и взяли Великий Дух в заложники. И тогда я удалился от мира. В результате этого одиночества в жизни появились пустоты. Сильви пришла, чтобы заполнить эти пустоты.

– Как и потребность в любви? – спросил Мартен.

– Которая уступила место потребности познания и признания? – добавила Клеа.

– Мне не удается приблизиться к истине, которую я преследую, в то же самое время я отклоняюсь от пути, который и состоит в том, чтобы не приближаться к истине. Познание внутри меня, а не вовне.

– Желание быть полезным вас тоже не воодушевляет?

– Я мечтаю быть полезным. Как узловатое, скрюченное дерево, которое ни на что не годится. Его не срубят, и жизнь его будет долгой. Если бы все были такими, никто бы не знал страха.

– Тогда почему вы здесь? – спросил Мартен.

– Чтобы продолжить дело Сильви. Вдохнуть в нее душу и сделать бессмертной.

– Значит, для вас источник энергии – это любовь к женщине, – сделала вывод Клеа.

Женщина обменялась с мужем понимающим взглядом. Натан был им неопасен.

– Аннабель была не тем, что вы думаете, а как раз наоборот, – сказал Мартен.

– Она не террористка, – добавила Клеа.

– Террористы – те, кто их воспитал, – продолжал Мартен. – История, которую я вам сейчас расскажу, вам не понравится. Прежде всего потому, что вы поймете, что неправильно вычислили врага. А еще потому, что это история о людях, которые хотели быть полезными.

139

Прежде чем начать рассказ, Мартен Доманж зажег керосиновую лампу. На ущелье стремительно спускалась ночь. На стекле плясали языки пламени и отбрасывали на лица желтые тени.

– Я занимал важную должность в Нью-Йорке, когда обрушились башни Всемирного торгового центра. В тот самый день мы стали свидетелями поворотного пункта истории и человечества. Соединенные Штаты отныне не были гарантом мира. Политики оказались бессильны. Будущие поколения теперь не были защищены от войны. Шок от одиннадцатого сентября выявил все, что накапливалось в коллективном подсознании, все страхи, верования, привязанности. Я составил подробный перечень и сделал тщательный отбор, отделив реальное от того, что нам внушали. Я оценил ту власть, что мы передали другим. Я уволился из ООН и уехал с Клеа в Индию.

– Мы поменяли паспорта.

– И не только паспорта. Мы были потрясены индуизмом, тантризмом, буддизмом. Мы жили в Каджурахо. Вы знаете, что это?

– Нет, – признался Натан.

– Каджурахо был построен при династии Чанделла, адептов культа Каула, что возник под влиянием тантризма. Они ратуют за беспорядочные сексуальные связи, дабы истощить, исчерпать желание и достичь духовности. В Древней Индии половой акт был банальностью. Его coвершали в группах, как и прием пищи, и присутствовать при этом переплетении тел приглашали богов. Вернувшись во Францию, я связался с одним из бывших коллег. Мы долго говорили о состоянии планеты. Он предложил мне вступить в организацию, которая разработала стратегию возврата власти, которую мы собственными руками отдали элите нового мирового порядка. План был таким амбициозным, что требовал двадцати лет подготовки. До того, как мы сможем его применить, осталось несколько лет.

– Как называется эта организация?

– Мне этого никогда не говорили. Из соображений безопасности.

– Что это был за план?

– Мне его открыли не сразу.

– Они ждали, пока мы будем готовы, – сказала Клеа.

– Готовы к чему?

– К сотрудничеству. Чтобы мы оказались готовы понять их мотивы и разделить их.

Мартен заговорил вновь:

– В это время у Клеа и у меня появилась идея создать сообщество, основанное на любви. Мой друг меня всячески поддерживал.

– По правде сказать, он-то и подкинул нам эту мысль, – уточнила Клеа.

– Не важно. Друг помог нам устроиться на юге Франции. Однажды он привел к нам Аннабель, чтобы мы научили ее искусству любви и дали свое имя. Ей было восемнадцать лет.

– И вы на это согласились, не задавая вопросов?

– На этот раз они были откровенны.

– Хотите есть? – спросила Клеа, ни к кому конкретно не обращаясь.

На складной столик посреди пещеры она поставила вазочку с сухофруктами. Мартен продолжал:

– Задачей Аннабель было внедриться в окружение генерального директора одной французской фирмы, стать его любовницей и влиять на принимаемые им решения.

– Это была яркая, необыкновенная девушка.

– Мы все поддата под ее очарование. Несколько месяцев она оставалась у нас для обучения, потом уехала.

– Что за генеральный директор?

– Я не пытался это выяснить.

– Были и другие «Аннабель»?

– Всего семь. Но мы удочерили только Аннабель.

– И каждая из них должна была стать любовницей какого-нибудь генерального директора?

– Думаю, всего директоров было шесть. И еще президент Всемирной торговой организации.

– И всех их вы обучали?

– Они уже получили хорошее образование. Мы должны были только обучить их искусству любви, снабдить их прошлым и личностными характеристиками.

– А каково было их настоящее прошлое?

– Они все были сиротами. Больше наш друг ничего нам не сказал.

– Как зовут этого друга?

– Сейчас я не могу вам этого раскрыть.

– А когда сможете?

– Когда стану доверять вам больше. На кону стоит его жизнь. Моего друга разыскивают полиции всех стран, состоящие на службе введенных в заблуждение олигархов, которые сегодня требуют отмщения.

– Вы знаете Гордона Райлера?

Удивление супругов выглядело подозрительным. Если они будут отрицать, значит, солгут.

– Нет, а кто это?

– Это отец одной молодой американки, которая исчезла так же, как и Аннабель, и он тоже работает в ООН.

– На постоянной основе в ООН работают семь тысяч пятьсот человек из ста семидесяти стран. Он в каком департаменте?

– Операции по поддержанию мира. А вы?

– Я был в Комиссариате по делам беженцев.

– Все изменилось после истории с генеральным директором из «Моитесанто», да?

– Подозрения супруги Уоррена Андерсона очень встревожили Управление национальной безопасности. Была предпринята тайная облава в планетарном масштабе. Настолько засекреченная, что аресты ай-ка походили на исчезновения.

– Ай-ка?

– Это из японского. Сокращение от ай-камикадзе.

– Камикадзе любви, – перевел Натан.

– Божественные ветры любви, – уточнила Клеа – Так поэтичнее.

– Как вы собирались захватить власть с помощью пары сотен женщин?

– Что хочет женщина…

– Того хочет Бог, – закончил Натан.

– Вижу, вы знаете поговорки. Постараюсь обрисовать вам ситуацию на планете с помощью нескольких красноречивых цифр. Торговый оборот двух сотен самых крупных фирм превышает совокупный внутренний продукт ста восьмидесяти двух стран, то есть всех стран, за исключением девяти самых мощных экономических систем. Так, к примеру, «Эксон-мобил» стоит больше всей Австрии. Если вернуться к конкретным людям, то десять самых крупных состояний равны общему бюджету пятидесяти семи беднейших стран. Сто главных фирм контролируют семьдесят процентов мировой торговли. Их руководители, равно как и крупные финансовые и медиагруппы, осуществляют власть, используя свои лобби. Мультинациональные корпорации владеют девяноста процентами технологий и патентов…

– Ты задушишь нас цифрами, – прервала его Клеа.

– Никогда еще властители мира не были столь немногочисленны и в то же время столь могущественны. В основном они базируются в триаде Соединенные Штаты – Европа – Япония, причем половина в США. Мы окрестили их «бонзами». Их цель – абсолютная власть. И они ее почти достигли. Если бы не ай-ка, они приватизировали бы все, что имеет хоть какое-то отношение к жизни и природе.

– Значит, экономическая власть станет еще сильнее?

– Мультинациональные корпорации захватили все командные посты и создали альянсы. С одной стороны, с государствами или государственными ассоциациями, на которые они осуществляют давление, чтобы получать выгодные условия и использовать дополнительные структуры, например тайные службы, армию или полицию. И с другой – с мафией, которая выполняет черную работу и приносит дополнительные деньги, криминальный доход.

– Черную работу?

– Мафия нужна, чтобы разбираться с неудобными посредниками или слишком любопытными следователями. Я уж не говорю о политиках, судьях, адвокатах, журналистах, полицейских, которые покончили с собой, испарились или стали жертвами ДТП!

Натан подумал о Сильви, Тайандье, Музесе.

– Переходи уже к фактам, милый, – поторопила его жена.

– Двадцать пять лет назад члены нашей организации уже предчувствовали эту ситуацию. Они знали, что придет время, когда власть сосредоточится в руках очень небольшого числа людей. И они не ошиблись: сегодня четырех процентов богатства двухсот пятидесяти бонз хватило бы, чтобы накормить все население планеты и дать ему доступ к образованию и медицинскому обслуживанию. Их гениальная идея состояла в том, чтобы управлять этими рычагами власти. Был составлен список этих бонз. В основном это были члены G300, но также руководители государств и мафия.

– G300?

– Это закрытый клуб, объединяющий три сотни влиятельных лиц, принимающих главные решения в экономике. По сравнению с ними так называемая «Большая восьмерка» не влиятельнее какого-нибудь карточного клуба. Оставалось только оказывать влияние на этих влиятельных людей.

– Используя очарование ай-ка, – закончил Натан.

– Секс, – уточнила Клеа. – А за сексом – любовь.

– Единственное оружие, которым мы располагаем, чтобы действовать.

– Каковы были условия подготовки ай-ка?

– Этого мы никогда не знали. Семь девушек, которые жили у нас, были в возрасте от двадцати трех до двадцати пяти лет, кто-то уже занимался их воспитанием и образованием. После того как их обучили искусству любви, они разъехались покорять свои жертвы.

– Как долго они действовали?

– Год или два.

– С какими результатами?

– Направляя процесс глобализации, они распределяли богатства, искореняли национализм, ксенофобию, политическое насилие. Они обеспечили стабильность и создали миллионы рабочих мест.

– Деньги также уничтожили обычаи и традиции, семейные законы, безграмотность, которая мешала женщинам раскрепоститься.

– Сюзан Фокс говорила мне об этом, – произнес Натан.

– Кто?

– Одна из ай-ка. Ее целью был один английский банкир.

– Вы знали ай-ка? – удивился Мартен.

– Я встречал двух из них в Африке.

– Уже поздно, предлагаю вам провести ночь здесь. Кровати у нас только две, но зато есть одеяла.

Мартен погасил керосиновую лампу, теперь их обступил полумрак пещеры и шум реки, которая терпеливо точила скалу в двадцати метрах под ними.