Текст книги "Последнее оружие"

Автор книги: Филипп Ле Руа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

65

Поздно вечером Натан и Сильви присоединились к Санако в его кабинете. Вкратце подвели итоги. К удивлению Сильви, капитан бегло говорил на английском. Согласно показаниям работников Токийского банка, аварийный выход не открывался со времени пожара, случившегося год назад. Затем Сильви сообщила о проблемах Тайандье и Музеса. У первого на руках оказалось сразу два дела и куча начальства в придачу, вплоть до президента республики. У второго, похоже, дело пытался оттягать сам директор ФБР. Музеса особенно интересовал «Чейз Манхэттен банк» и еще «Билдерберг-груп», самая могущественная из сетей влияния. Натан в свою очередь подытожил все, что оказалось общего у шести жертв, похищенных в Париже, Вашингтоне, Токио, Нью-Йорке, Каире и Москве: дождь, красивая внешность, заботы о мире, адюльтер, имена со слогом «ан», живопись, блюз, доступ во влиятельные круги, престижные дипломы, экология…

Санако допил свое саке и взял слово:

– Означает ли это, что, слушая прогноз погоды, надо приглядывать за блестящими, симпатичными и привлекательными молодыми женщинами, которые крутятся в сферах власти, страстно увлечены искусством и у которых в имени есть слог «ан»?

– Интересны не сами жертвы.

– Кто же тогда, похитители?

– Те, кто пускает их в свою постель.

– Поясните.

– У нас президенты трех из пяти стран, имеющих постоянное членство в Совете Безопасности ООН, президент одной из пяти самых крупных транснациональных компаний, президент «Билдерберг-груп» и «Чейз Манхэттен банка». Только Кэтлин Моргенсен не президент, но она вполне способна однажды им стать.

– Нет никаких доказательств, что все эти девицы побывали в их постели. В частности, у Кэтлин Моргенсен.

– Это доказано насчет Элианы Кортес и Иваны Невской.

– Почему вы думаете, что и с остальными то же самое?

Все они – неотразимые обольстительницы.

– Что предлагаете?

– Есть еще две страны, постоянные члены Совета Безопасности ООН. Надо побольше разузнать о частной жизни их руководителей. Составить список самых крупных транснациональных компаний и проверить, не работают ли там такие девицы, как Суйани или Элиана. А главное, собрать всех шестерых президентов, которых затронули эти исчезновения, чтобы сопоставить их показания.

– Даже Генеральному секретарю ООН не удалось бы собрать их вместе.

– Он прав, Натан, – согласилась Сильви.

– Думаю, мы слишкомрано забросили еще один след – тех двоих мотоциклистов, – сказал Санако. – Задирая голову вверх, забыли про улицу.

– Что еще вы хотите из них вытянуть? – спросил Натан.

– Хочу быть уверен, что они – не та пара деревьев, за которой прячется лес.

66

Винченцо завязал платок на глазах Стефании и скользнул дрожащими руками по обнаженным плечам молодой женщины.

– Не шевелись, – приказал он.

Тишина окружала уединенную ферму в сицилийской глуши, к востоку от Корлеоне. Стефания различила звук шагов, шорох, запах туалетной воды, металлические звуки.

– Что там?…

– Тсс! – сказал Винченцо, сжимая затылок той, что теперь целиком оказалась в его власти.

Преследуемый четырьмя сотнями полицейских и карабинеров, заочно осужденный уже более сорока лет назад, Винченцо Баррано был, по словам судьи Фальконе, «одной из самых кровавых тварей в коза ностра». А после шумного ареста Тито Риины, он стал капо ди mymmu копи– крестным отцом всех прочих главарей. Агрессивный, нахальный, грубый, жестокий, мстительный, но осторожный. Он был в бегах с 1963 года, что не помешало ему усердно трудиться над усилением организации, чтобы сделать спрута еще более грозным. Регулярно менял укрытия, лицо, имя, группу крови. Известен был только его возраст – что-то около семидесяти одного года, Интерпол располагал лишь старым фото, обработанным на компьютере, от чего было мало проку, поскольку программа не учитывала изменения из-за пластических операций. Никто не знал, как Винченцо Баррано выглядит сегодня. Никто, кроме его сына Эмилиано, любовницы Стефании и троих подручных, которые сейчас суетились перед ним.

Помимо двух тысяч убитых в войне, которую он развязал в конце семидесятых, в активе Баррано имелось еще два крупных достижения. Ему удалось сделать мафию столь же скрытной, как и он сам, утвердив культ секретности и кровного родства, что затрудняло жизнь доносчикам. А вторым его подвигом был тайный сговор с миром политики и бизнеса. С помощью союзов, слияний, коррупции и ликвидации спрут распростер свои щупальца по всему миру, пользуясь глобализацией. Никогда еще мафия не была столь могущественна, она теперь строила целые империи, пользуясь мобильностью экономики, привлеченной быстрой и легкой наживой, развивала свои собственные транснациональные компании, проникая в лоно государственных структур. Валовой криминальный сбор превосходил сегодня тысячи миллиардов долларов в год. Двадцать процентов мировой коммерции. И Баррано был одной из ключевых фигур в этих преступных организациях, которые распоряжались планетой на паях с правительствами и транснациональными предприятиями.

Он втянул в себя аромат кудрявых волос Стефании. Девушка заняла место его покойной супруги, осветив сумерки его отшельнической и спартанской жизни. Кроме красоты, доброты и молодости она обладала качеством, к которому он был чувствительнее всего: верностью. Он прекрасно видел, что она волнует и его сына. И легко могла бы завести с ним интрижку, но вела себя сдержанно, хотя по возрасту молодые люди гораздо больше подходили друг другу. Стефания питала по отношению к патриарху безграничное восхищение. Потому-то он и не хотел разочаровать верную любовницу в день ее двадцатипятилетия.

– Теперь можешь смотреть.

Он развязал черный платок и поцеловал ее в шею.

– С днем рождения, Стефания bella.

На стене красовался телевизор с гигантским плазменным экраном, который только что повесили трое людей Винченцо.

– Спасибо, – сказала она.

– За что спасибо?

– За этот телевизор.

– Ты в самом деле думаешь, что я подарю тебе этона день рождения?

Он ткнул пультом в сторону телевизора, и экран зажегся.

– Осталось две минуты.

Какая-то реклама восхваляла чудодейственные свойства крема «Л'ореаль против старения», предназначенного для тех, кто этого достоин. Потом пошли анонсы вечерней программы. Потом новости RAI. Ведущая объявила об аресте Винченцо Баррано. В окружении полчища карабинеров крестный отец был доставлен в Палермо, где должен содержаться под строжайшей охраной.

– Двойник, – пояснил он недоверчиво взглянувшей на него Стефании. – Похож на того человека, каким я должен был бы стать сегодня без пластической хирургии.

– Это и есть твой подарок?

– Нет, это так, чтобы тебя позабавить.

В репортаже, посвященном упадку мафия, ведущая коснулась другого сюжета. Итальянский парламент решил запретить продукты, для которых используют тюленьих детенышей, протестуя таким образом против устроенной в Канаде бойни, где ради удовлетворения запросов моды за пять последних дней было истреблено сто тысяч животных. Ошеломленная Стефания обернулась к Винченцо.

– Это еще не все, – сказал он.

После отчета WWF – Всемирного фонда дикой природы, озаглавленного Dirty thirty, [19]19
  Грязная тридцатка (англ.).


[Закрыть]Италиянамеревалась закрыть четыре свои электростанции, попавшие в список тридцати европейских сооружений подобного рода с недопустимым выбросом углекислого газа.

– А теперь третий подарок.

Словно подчиняясь Винченцо, ведущая объявила третий сюжет: итальянская компания «AGIP», уничтожавшая экваториальные джунгли ради добыли нефти, только что объявила о своем уходе из святилища амазонских индейцев.

Остальные новости были гораздо более зловещими. «Синджента», вторая в мире семеноводческая компания, создала для выращивания в Италии маленький арбуз без семечек, специально адаптированный для холодильников и одиноких потребителей. В Кремоне пресса присутствовала на презентации клона холощеного производителя, вышедшего из лабораторий генной инженерии LTR-C12. Винченцо выключил телевизор.

– Я имею отношение только к первым четырем новостям, остальные не моя работа, – сказал он, обнимая ее. – С днем рождения, дорогая.

Она одарила его поцелуем, в который вложила всю свою благодарность.

– У коза ностра есть свои люди в административных советах «Синдженты» и LTR-C12. Хочешь, мы остановим их разработки?

– А это возможно?

– Я луну с неба достану, только бы твое лицо осветилось улыбкой.

67

«Кабуки-клуб» еще не был переполнен. Когда капитан упомянул Кенджи и Хиноширо, бармен сообщил, что видел их два дня. Санако настаивал, и тот наконец проговорился, обронив имя своего хозяина. Через две минуты Сильви, Натан и Санако вошли в кабинет Йошио Оды Владелец клуба был японцем: гнусный оскал и бегающие глазки, которые застилал к тому же дым от сигареты. Трудно было сказать, на кого он похож без своего хабарика. Ода выпроводил двух массажисток, хлопотавших у него за спиной, прервал телефонный разговор, закрыл лежавшую перед ним папку, бросил взгляд на ящик стола, в котором наверняка лежала пушка, и только после всего этого уделил внимание непрошеным гостям. Допрос буксовал до тех пор, пока Санако не пригрозил закрыть его лавочку. Ода, наверное, сопротивлялся бы и дольше, но у него были другие дела.

– Три парня забрали Кенджи несколько дней назад. На следующий день после вашего визита, – уточнил он, обращаясь к Натану.

– Откуда вы знаете, что я уже приходил?

– Я же тут хозяин. Так что меня, естественно, предупредили, когда кто-то отделал двоих клиентов в сортире.

– Кто эти три парня, о которых вы говорите? – спросил Санако.

– Якудза.

– Я у вас спрашиваю имена, а не род занятий.

– Имен не знаю. Но на вашем месте я бы, выйдя отсюда, сходил на массаж в «Каннон-холл». Одна из моих танцовщиц, которая там работала, узнала среди этих яку тамошнего завсегдатая.

– Можно узнать, какого именно завсегдатая?

Йошио Ода вызвал танцовщицу, щуплую девушку в халате не по росту. Не переставая жевать огромный комок резинки, она уточнила, что того якудзу зовут Мак-И, что он грубый и весь в татуировках, вплоть до члена. Приходит на массаж каждый вечер.

На вывеске «Каннон-холла» мигало неоном женское божество. Их встретила девица с дежурной улыбкой, испарившейся, едва они представились. Она не знала по имени ни Мак-И, ни других клиентов, поскольку правилом заведения была анонимность. Оставив Сильви внизу, составить компанию администраторше, Натан и Санако отправились по двум коридорам, в которые выходило множество дверей. За каждой открывалось одно и то же зрелище: девицы, как заведенные месившие под музыку чью-то плоть. При третьем вторжении Натан наткнулся на татуированного типа. Только его лицо избежало наколок невыводимой краской. Проверить, изукрашен ли шпенис тоже, было невозможно, поскольку он скрывался меж ягодиц совершенно голой массажистки, которая подпрыгивала, сидя верхом на животе клиента и спиной к нему – довольно рискованная позиция, поскольку стол был узким. Из динамиков неслось «Don't bust my chops» [20]20
  Зд.: не доставай меня (англ.).


[Закрыть]группы «Рамонес». Натан помедлил лишь полсекунды, прежде чем схватить обе руки клиента и завести их под стол, как ленту вокруг свертка. Он приказал массажистке не останавливаться, что позволило сохранять преимущество над тем, кого он собирался допросить. И заметил-таки в момент одного из возвратно-поступательных движений, что член якудзы тоже покрыт татуировкой. Испытывая боль в вывернутых руках и приближение оргазма в другой части тела, Мак-И, запинаясь и мямля, подтвердил, что это он.

– Где Кенджи и Хиноширо?

– Кто?… Ай…

Натан чуть сильнее вывернул ему локти в обратную их естественному сгибанию сторону.

– А-а-а-а-а-а-ай!

– Два мотоциклиста, которых ты куда-то увез из клуба «Кабуки».

– Не поняма-а-а-а-ай-го… о ком это вы…

– Где Кен лжи и Хиноширо?

Гримасничающее лицо якудзы и движущиеся перед самым носом у Натана ягодицы массажистки представляли собой довольно несуразное зрелище.

– Бутоку Ка-ан-и-и-и-и! – взвыл Мак-И, прежде чем потерять сознание.

Девица спрыгнула на пол и бросилась к выходу, наткнувшись на Санако, который прибежал на крик.

– Бутоку Каи, – сообщил ему Натан.

68

– Не знаю, как вам удалось развязать язык якудзе, да еще и беспалому, – сказал Санако, стучапо клавишам компьютера.

– Что значит «Бутоку Каи»? – спросила Сильви.

– «Союз воинских добродетелей», – ответил Натан. – Националистическая группа давления, основанная в конце девятнадцатого века для возрождения и поощрения традиционных воинских дисциплин.

– Дай Ниппон Бутоку Каи была настоящим гнездом преступников, – добавил Санако. – Преступников класса А.

– Преступников класса А? – удивилась Сильви.

– В конце Второй мировой войны американцы упрятали в тюрьму всех, кто активно содействовал конфликту. Больших вояк, ультранационалистических политиков, руководителей предприятий, производивших вооружение. Их называют «класс А». Впрочем, именно в контексте демилитаризации ДНБК прекратила свою деятельность.

– В Бутоку Каи были не одни только преступники, – уточнил Натан. – Ассоциацию оживили в пятидесятых, чтобы претворить в жизнь своего рода воинский кодекс двадцать первого века. Идея состояла в том, чтобы вновь проникнуться духом будо, развивать воинские искусства, прививать нравственные ценности и способствовать миру во всем мире. Воинские искусства тут рассматриваются не как соревновательный вид спорта, но как путь эволюции человечества.

– Обширная программа, – заметила Сильви. – И много в ней членов?

– Миллион обладателей черных поясов, рассеянных по свету, – ответил Натан.

– Похоже, вы знакомы с предметом, – сказал Санако.

– Это касается будо.

– А догадайтесь, кто состоит в Бутоку Каи?! – воскликнул Санако, уткнувшись носом в компьютер.

– Зять императора Хирохито, – сказал Натан.

– Да, но еще кто?

Он подождал несколько секунд, потом сам дал ответ:

– Курумаку и Ивасаки.

Натану было известно первое имя, Сильви ни одно. Санако знал оба.

– Курумаку – крупнейший якудза нашего времени, – сказал он. – Легенда. Богач, преступник и филантроп в одном лице. У меня тут как раз его физиономия перед глазами. Два фото, одно антропометрическое, сделано в тюрьме Сугамо, а другое в тот момент, когда он целовался с Папой Римским. Послушайте-ка его биографию. Император по сравнению с ним бедняк, Аль Капоне – шпана, а Ганди – турист. Мы говорили о больших вояках, ну так он был самым крупным. Набрал настоящую личную армию в пятнадцать тысяч ополченцев и грабил Маньчжурию, Монголию и Китай. Обзавелся даже собственной авиацией. Параллельно своим мафиозным делишкам занимался политикой. Был ультранационалистом, бахвалился даже, что он – самый богатый фашист в мире. В тысяча девятьсот тридцать девятом году он связался с Муссолини и устроил шествие своих ополченцев в черной униформе. В тысяча девятьсот сорок втором был избран в Диет [21]21
  Диет– японский парламент.


[Закрыть]… После войны его судили как преступника класса А и приговорила к заключению. Но оказалось, что в нем нуждается ЦРУ. И вот, в обмен на освобождение, американцы предложили ему бороться с коммунизмом и восстанавливать Японию. Курумаку, знакомый со шпионажем, опять возглавил свою испытанную частную армию и подчинил себе политические, мафиозные и военные группировки. Стал ключевой фигурой в восстановлении страны, финансировал либерально-демократическую партию, влиял на избрание премьер-министров, в том числе и Сато, будущего лауреата Нобелевской премии мира. Богатство дало ему политическую власть, а та еще больше умножила богатство. В тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году он вступил в Бутоку Каи вместе с тогдашним премьер-министром и… с Ивасаки, президентом «Мицубиси».

До Сильви вдруг дошло, какое отношение все это имеет к расследованию. Санако продолжил:

– В шестидесятых годах друзья Курумаку – это ЦРУ, Сока Гаккаи, [22]22
  Сока Гаккаи– буддийская секта, насчитывающая 15 миллионов приверженцев.


[Закрыть]Чан Кашли, преподобный Мун. Вместе с двумя последними Курумаку основал WALC, всемирную антикоммунистическую лигу, устраивал военные вмешательства в Южной Америке и Азии, облегчил свержение Сукарно в Индонезии, поддерживал Маркоса на Филиппинах.

– И это, по-вашему, филантроп?

– Как раз подхожу к этому. В семидесятые годы он, словно по волшебству, вдруг пустился в гуманитарные и благотворительные акции. И отнюдь не наполовину. Создал фонд со сказочным бюджетом, который вскоре стал делать самые крупные пожертвования на неотложные нужды ООН. Взамен японцы были избраны в руководство Всемирной организации здравоохранения и ЮНЕСКО. В Женеве, в холле ВОЗ попросту поставили статую Курумаку. Его фонд выделил миллионы долларов на программу искоренения проказы, софинансировал вместе с Джимми Картером сельскохозяйственную программу для стран Африки, программы по охране окружающей среды, такие престижные университеты, как Йель и Принстон, и так далее. Короче, настоящий поборник добра, снискавший многочисленные почетные награды, в том числе медаль Мира, присужденную Организацией Объединенных Нации.

– Опять фигурируют «Мицубиси», американский президент и ООН, – заключила Сильви.

– Сегодня ни Курумаку, ни Ивасаки нет в живых, – сказал Санако, поднимая голову от своего компьютера. – Но у них есть наследники.

– Которые, похоже, интересуются двумя нашими мотоциклистами, – добавил Натан.

– Они ищут Суйани.

– Между этими владыками мира и Мак-И – пропасть.

– Куда целиком поместится все человечество.

69

Натан выторговал освобождение Лин Ли. Поручился за нее и привел довод, что на свободе она им будет полезнее, поскольку знает одну из похищенных и даже вела собственное расследование. Капитан неохотно уступил, потому что сам нуждался впомощи Лава.

– Как спать будем? – спросила Сильви, входя в холл отеля «Сакура».

– Лин остается с нами.

Натан пропустил обеих женщин вперед, а сам потребовал ключ у портье.

– Вы разделите кровать, – сказал он в лифте. – А я лягу на полу.

– Почему не она?

– Последние дни Лин провела в больнице, угодила под водопад и в тюрьму. Немного удобств ей не помешает.

– Я вам не слишком нравлюсь, верно? – спросила Лин.

В обществе молодой женщины Сильви становилась сама не своя, взрывалась, теряла выдержку. Она чувствовала, что Лин небезразлична Натану, И это ее бесило.

– Звоню Тайандье, – сказала она, взглянув на свои часы.

– Пусть надавит на президента, чтобы выяснить, точно ли Аннабель была его любовницей.

Лин фыркнула. Натан заключил из этого, что гипотеза не выдерживает критики.

– Кто тогда был любовником Аннабель? – спросил он ее.

Сильви смотрела на них, словно что-то пропустила.

– Тот, у кого огромная власть.

– Больше, чем у французского президента?

– Да.

– Кто же он?

– Не знаю.

– И вы говорите это только теперь? – возмутилась Сильви.

– Я ничего не говорю.

– Звоню Тайандье.

Лин отправилась под душ и вышла из ванной нагишом. Натан перевел взгляд на Сильви, сосредоточившейся на своем телефоне.

– Я лягу на полу, – сказала Лин. – Так будет лучше для всех.

– Исключено. Прикройся, а то простудишься.

Она натянула майку и трусики и скользнула под одеяло. Сильви положила трубку.

– Кристиан поговорит с президентом, но нет никаких гарантий, что ему удастся что-то разузнать.

– Пускай и Музес сделает то же самое.

– Я ему уже сказала.

– Хорошая инициатива.

– Пойду приму душ.

Это прозвучало как приглашение. Услышав звук текущей воды, он вошел в ванную, разделся, отодвинул плексигласовую шторку и прильнул к Сильви. И немедленно получил заряд тестостерона от соприкосновения с ее мягкой намыленной кожей.

– Может, предпочитаешь присоединиться к ней в постели? – сыронизировала она.

– Потом.

Он гладил ее бедра, груди, словно хотел вылепить ее тело, вспенивая гель и заставляя пульсировать кровь. Жидкости смешивались в облаке пара, которое возносило их на седьмое небо.

70

Натан оставил Сильви и Лин, заснувших в большой кровати, и вышел подышать токийским воздухом, прежде чем его снова разбавит углекислый газ. В парке Хибия пожилые японцы уже танцевали спозаранок балет тай-цзи-цюань. Остановившись рядом с прудом, он тоже сделал несколько упражнений, расслабляя тело и впитывая энергию из земли, пока она не брызнет с кончиков пальцев.

Потом отправился в полицейский участок и выпил кофе, дожидаясь Санако. Сразу по прибытии капитан велел доставить Мак-И в комнату для допросов. Руки в наручниках были соединены за спиной. Они усадили его на неудобный табурет.

– Из какой ты семьи? – спросил Санако.

– Инагава Каи. Закурить дадите?

– Ответь сначала на вопросы, тогда еще и кофе получишь. Признаешь, что похитил Кенджи и Хиноширо?

– Да.

– Зачем?

– Я исполнитель.

– Куда ты их доставил?

– Никуда.

– Хватит заливать.

– Мы их сунули в фургон, который ждал снаружи.

– И куда повезли?

– Моя работа на этом закончилась.

– Что делал потом?

– Пошел в массажный салон.

– Кто твои двое сообщников?

Мак-И умолк, как только дело дошло до имен.

– Они из Бутоку Каи?

С проворством обезьяны задержанный подпрыгнул и поджав ноги, пропустил под ними из-за спины скованные руки. И был перехвачен Натаном, который вновь пригвоздил его к табурету. Санако даже моргнуть не успел.

– Что за игры, Мак-И? Наша компания надоела?

– Просто хотел показать вам свою правую руку. Видите, одной фаланги не хватает. Если заговорю, потеряю остальное.

Натан отпустил его шею.

– Ты уже заговорил. Назвал Бутоку Каи.

– Вы меня вынудили.

– Можно и повторить.

– Тут не массажный салон. Там вы меня врасплох застали. А тут хоть обе руки переломайте, ничего не скажу.

– Кто заказал похищение мотоциклистов – Бутоку Каи или Инагава Каи?

Никакого ответа.

– Можем пустить слушок, что ты выдал Бутоку Каи.

Санако приблизился к нему и снял наручники.

– Полиция засунет нос в их дела. И устроит там такой бардак, что ты станешь козлом отпущения для девятисот тысяч черных поясов. Вот, свободен. Можешь идти.

– Если вы это сделаете, я покойник.

– Ты в любом случае в проигрыше, ты же восемь-девять-три. [23]23
  «Якудза» означает 8, 9, 3 – проигрышную комбинацию при игре в кости.


[Закрыть]

– Что вы предлагаете?

– Выслушать меня. Я тебе расскажу, как было дело. Пока я ошибаюсь, ты останешься сидеть. Как только угадаю, встанешь и выйдешь в дверь. И я забуду твое имя. Уловил, как тебе повезло, восемь-девять-три?

Мак-И смотрел ему в глаза. Капитан начал:

– Это твой оябун [24]24
  Оябун –глава клана.


[Закрыть]поручил тебе похитить Кенджи и Хиноширо. Хотя нет, скорее, вакагашира. [25]25
  Вакашшира –правая рука оябуна.


[Закрыть]Опять неверно, раз ты все еще сидишь. Ты упомянул Бутоку Каи. Какая связь между ДНБК и таким восемь-девять-три, как ты? А, понял, это была услуга. Кто-то из ДНБК просто попросил запихнуть мотоциклистов в фургон.

На этих словах Мак-И вышел из комнаты.