Текст книги "Последнее оружие"

Автор книги: Филипп Ле Руа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)

91

Скафо остановился. Карла стиснула холодную, окоченевшую руку своей соседки. Вдруг открылось небо, серое, пасмурное. Посыпались удары дубинкой, выгоняя их из лодки. Карла растолкала Алессандру, и та очнулась. Третья пассажирка была так бледна, что казалась мертвой. Движимые инстинктом выживания, они спрыгнули в воду и добрались до берега. Мужчины, уже не те, что высадили их из грузовика, погнали пленниц градом палочных ударов к фургону, плюющемуся соляркой. Пассажирки другого скафо были уже там. Карла обернулась. H получила оплеуху. Щека запылала.

– Куда вы нас везете? – крикнула она с вызовом.

Двое громил оторвали ее от Алессандры и швырнули на землю. К ним присоединился третий, коренастый и волосатый, как горилла. Пока первые двое удержи вали ее на земле, он стащил с нее джинсы, сорвал трусики и зверски изнасиловал. Потом настал черед остальных. Угостившись по кругу, они доволокли ее, полуголую, до фургона и швырнули, словно куль, на других девушек. Живой груз закрыли брезентом, и машина тронулась.

92

Открыв глаза, Натан увидел над собой сплетенную из веток кровлю. Рядом спала семья пастухов и их собаки. Он встал и вышел. Вокруг была деревушка из двух десятков хижин, лепившихся к холму. Маленькие конусы из веток и травы посреди буйной зелени. На лугу застыло стадо коз. Несколько эфиопов спали в мягкой траве. Сборщики соли со своими дромадерами уже ушли. Он поискал уединенное место, где-нибудь повыше. Головная боль прошла. Натан уселся на круглой площадке в позе лотоса и стал медитировать. Его тело и дух вновь обрели естественное единство.

Рядом села Эзиан. Молча, уважая его дза-дзен. Он не мог бы сказать, сколько времени она пробыла здесь. В конце концов ее присутствие стало смущать его. Эзиан возбуждала его любопытство.

– Зачем вы здесь? – спросил он.

– Я тоже люблю ни о чем не думать.

– Я хочу сказать – в Африке. Вдали от Курумаку.

– Я нашла тут кое-что, чего не искала.

– Что же?

– Корни эволюции. Все мы происходим от племен Рифта. Все вышло отсюда. И процесс еще не закончился. Африка разломится надвое. Под нашими ногами родится океан.

– Так вы сюда явились, чтобы принести эту благую весть эфиопам?

– Слово – бич современного общества. Люди говорят ради выгоды, дипломатии, их побуждают к этому беспокойство, гордыня, лень. Слово портит отношения между людьми и усложняет их.

– Проблема не в слове, а в человеческом эго.

– Если бы оно у меня было, я бы выбрала другое место, чтобы его тешить. Африка способна заставить нас забыть, кто мы такие и зачем сюда явились. Я научилась ладить с ней, избавляться от того, что кажется очевидным.

Он завороженно смотрел на нее. В полумраке ее глаза казались двумя изумрудами в оправе из эбенового дерева, которым не надо дожидаться солнца, чтобы засверкать. Но Эзиан была слишком молода, чтобы на ее лице можно было разглядеть следы прошлого, и потому Натан был вынужден продолжать свои расспросы, чтобы понять ее.

– Чем же вас так интересует колыбель человечества?

– Здесь я понимаю, кто я такая на самом деле.

– И кто же вы на самом деле?

– Живая машина.

– Красивая машина.

– Запрограммированная. Которой диктуют ее цели: «Надо быть доброй, нести любовь, жить в гармонии». В человеке все это и так уже есть, но нас отвращают от истинной цели – от понимания и осознанного приложения наших усилий.

– Вы правы, все уже заложено в нас самих, достаточно убрать покров с истинного знания. То, что вы называете пониманием, в дзен называется сатори.Видеть то, что есть на самом деле.

– Где вы почерпнули эту мудрость?

– В уединении и медитации, восстанавливая связь с силами природы. При этом возникают вопросы о себе самом.

– Не только. Я осознала, что у меня есть некий дар.

– Шестое чувство.

– У вас тоже?

– Умение пользоваться тем, что называют шестым чувством, человек утратил в первую очередь, но животные сохранили. Это способность предчувствовать опасность, предвосхищать намерение, проникать в суть вещей, находиться в гармонии с окружающей средой.

Натан умолк, любуясь ею под первыми лучами солнца. Изысканный драгоценный камень, надеющийся вернуть свою первозданность в этом девственном мире. Он сосредоточился на мысли, которая ее смутила.

– Вы в самом деле так думаете? – спросила она.

– Я думаю также, что вам удалось прочитать мои мысли. Вы проделали большой путь.

Зато сам Натан был пока только на полпути. Поняв какой эта женщина была в детстве, он еще не знал, какой она стала теперь. А ведь похитителям была нужна именно повзрослевшая Эзиан.

93

Молчание, подлинный цемент непосредственных отношений, часто недооценивается. Натан нередко использовал это при допросах. И опять его ожидания оправдались.

– Предполагаю, что общество потребления вам отвратительно, – сказала наконец Эзиан.

– Зависит от того, чем все это закончится.

– Вот его-то я и импортирую в Сомали.

– А вы уверены, что это именно то, чего желают сомалийцы?

– Спросите у голодного, хочет ли он есть. Народам третьего мира плевать на мораль Запада, на его подачки, на его попытки сдержать их рост. Богатые страны, которые долгие годы обжирались до несварения, хотят сегодня всю планету посадить на диету. Но бедные страны требуют своей доли пирога.

– И эту долю вы им преподносите на блюдечке.

– Глобализация обеспечивает работу и благосостояние большинству населения, без учета границ и политических режимов. Экономический рост борется с бедностью эффективнее, чем коррумпированные правительства, военные хунты или неправительственные организации, которые распространяют в прессе снимки бесплотных детей, только чтобы пополнить свои банковские счета.

Она постепенно воодушевлялась. Натан продолжал провоцировать, чтобы заставить раскрыться:

– Один вождь индейцев сиу сказал, что Великий дух дал нам обширную землю с дичью и мир, который изменяется, чтобы живые существа не сидели на месте и всегда находили зеленую траву и спелые ягоды. Великий дух создал нас, чтобы мы жили охотой и собирательством. Но пришел белый человек и сказал индейцам, что надо работать, чтобы жить, надо владеть землей, строить на ней квадратные дома, которые не впускают солнца и не могут передвигаться. Белый человек сказал, что это цивилизация.

– Я вам уже говорила, добро и ало – вопрос точки зрения.

– Какова же ваша?

– Для многих людей Африка – это дикие заросли, межплеменные войны и бедные негры, избежавшие рабства. Для меня же это земля товарооборота, биржевых рынков, небоскребов, интернет-кафе, среднего класса. Иностранные инвестиции в Африку очень выгодны. Однако это привлекает их меньше всего. Просто потому, что богатые страны тиражируют образ голодного, недоразвитого, зараженного СПИДом континента.

– То, что «Кока-кола» разместила тут свое производство, ваша заслуга?

– А также «Дженерал моторс», «Катерпиллер», «Сити-банк»…

– Кто в Африке стоит выше вас?

– Никто.

– Вы тут полновластная хозяйка?

– В северо-восточной четверти Африки.

– Значит, вас четверо.

Она умолкла, сообразив, что сказала слишком много.

– Ваша база в Сомали. Курумаку предоставил вам полную свободу действий, чтобы развивать экономику региона. А где священнодействуют трое остальных?

Молчание.

– Разве вы не согласовываете ваши действия?

– ЮАР. Марокко. Гана.

– Вы впускаете сюда глобализацию с четырех сторон света.

– Благодаря нам такие страны, как Гана, Уганда, Сенегал, Ботсвана, сейчас быстро пошли в гору, даже если еще много предстоит сделать, чтобы искоренить бедность.

– Сомали опустошена войной и живет без правительства больше десяти лет.

– Мы использовали безвластие как преимущество, свободу. Этому мужественному народу удалось создать общество, которое функционирует без высшего руководства. Знаете, как сомалийцы соорудили первые вышки для антенн мобильной связи? Сварив их из кусков металлолома.

– Кто три остальные женщины? – спросил Натан.

– А у вас на уме только ваше расследование, а? И плевать вам на мотивации и судьбы Африки. В ваших глазах важна только миссия, которую вам поручили.

– Если вы исчезнете, что станет с Сомали?

– Инвесторы потеряют к стране доверие, и она вновь погрузится в хаос.

– Значит, моя миссия связана с вашей.

94

Натану было понятно волнение, которое испытывала Эзиан при соприкосновении с африканской природой. «Живая машина», как она сама себя определила, стала благодаря предоставленным Курумаку средствам настоящей матрицей Африки. Матрицей, которую пытались выкрасть. Чтобы уничтожить? Завладеть? Проникнуть в ее тайны? Роль Эзиан на геополитической шахматной доске Африки оставалась двусмысленной, поскольку она была связана с одним из крупнейших мафиози планеты. Надо было завести допрос подальше.

– Вы экспортируете капитализм даже в эти горы?

– Я тут для того, чтобы импортировать отсюда мудрость.

– Импорт-экспорт?

– Собиратели соли занимаются своим делом четыре часа в день – в одном из самых пустынных регионов и в самом суровом климате, который только известен. И этих трудовых затрат вполне достаточно для их выживания. Остальное время они проводят отдыхая, беседуя, танцуя, рисуя, наслаждаясь жизнью. Как раз этого-то богатые страны и не могут им предложить.

– Двадцативосьмичасовую рабочую неделю?

– Это не полное отсутствие тяжелого труда, которое имел в виду ваш Великий дух, но близко к тому, верно?

– А что вы думаете о радиоактивных бочках в море у сомалийских берегов?

– Чем богаче будет Сомали, тем меньше людей будет относиться к ней как к помойке.

– Вы сами могли бы руководить этой страной.

– Не это моя цель.

– В это нелегко поверить.

– Мне двадцать пять лет, а я уже успела спасти от нищеты больше людей, чем мать Тереза за всю свою жизнь.

– Кто остальные три женщины?

– Я не могу вам этого сказать. Особенно если, как вы говорите, они в опасности.

– Вы сами усугубляете эту опасность, скрывая их имена.

– Наша миссия важнее нашей безопасности.

– Ваша миссия – бизнес!

Эзиан взяла его за руку и повела к одной из круглых хижин. Деревня просыпалась. Поднимались дымки от очагов. По долине разносились голоса, блеяние, плач младенцев.

– Я вам сейчас покажу кое-что, чего вы никогда прежде не видели.

Она вошла. Он следом. Изнутри стены были покрыты листами алюминия. Отражаясь от них, лучи восходящего солнца давали превосходное рассеянное освещение. И везде были полки, а на них книги с семитскими буквами.

– Деревенская библиотека, – сказала Эзиан. – Все произведения переведены на амхарский язык. Раньше чтение эфиопов ограничивалось Библией или Кораном. Теперь они могут открыть для себя Шекспира, Фолкнера, Достоевского, Уайльда, Кинга, Диккенса. Некоторые пастухи даже стада свои пасут, не отрываясь от книги.

Натан вытащил одну наугад.

– «Десять негритят» Агаты Кристи, – перевела ему название Эзиан, – Издательство RKE. Это вам ничего не скажет, поскольку оно было основано специально для такого рода переводов. Знаете, как говорят в Африке? «Когда умирает старик – сгорает целая библиотека». Отныне это уже не так.

Она увлекла его в соседнюю хижину. Там на алюминиевых стенах были развешаны картины – Сезанна, Гогена, Матисса, Ренуара, Рафаэля… Миллиарды долларов средь дикой природы, без всяких охранников, бетонных стен, систем безопасности.

– В Нью-Йорке или Токио эти картины стоят астрономические суммы. Всего валового дохода Эфиопии не хватило бы, чтобы это купить. Но здесь их ценят за художественные достоинства, а не за спекулятивную цену. Приходят, чтобы полюбоваться, а не красть. А поскольку в деревне чужих, кроме вас и меня, нет, незачем запирать их в сейф.

Натан показал на полотно два метра на три:

– Чье это?

– «Расстрел мадридских повстанцев», написано Гойей в тысяча восемьсот четырнадцатом году. Здесь изображено сопротивление испанцев французским войскам.

Он нарочно подошел к картине вплотную, чтобы услышать ее комментарий:

– Так на произведение искусства не смотрят. Отступите назад. Вас поразит выражение лица одной из жертв. Ужас усилен резким светом, который отражается от белой рубахи мужчины. Гойя оказал влияние на многих художников, таких как Делакруа, Мане или Пикассо.

– Любите живопись?

– Вас это удивляет?

– Эту страсть разделяли и пропавшие женщины.

– Но не вы?

– Предпочитаю оригинальный пейзаж копии, написанной другим.

– Довольно примитивный взгляд на вещи.

Они вышли наружу и направились к кружку поселян, завтракавших лепешками и чаем. Юноша молился под акацией. Две женщины с невероятным проворством заплетали свои волосы в косички. Четверо голых ребятишек сидели верхом на суку мертвого дерева. Старик пил из консервной банки. Младенец в бусах с наслаждением сосал материнскую грудь. Здесь женщины кормили своих малышей собственным молоком, не содержащим пестицидов и антибиотиков. Транснациональные продовольственные компании для них еще не существовали. Оставалось надеяться, что Эзиан не позволит им завалить своим товаром эти горы.

– Скоро тут будет кинозал.

– В хижине?

– Чуть большей, чем остальные.

– И как вы собираетесь это сделать?

– Солнечные батареи, DVD-плеер, видеопроектор – вот все, что нужно.

– А музыку вы им даете слушать?

– Иногда устраиваем концерты.

– Какой музыки?

– Блюз, классика…

Они позавтракали вместе с остальными поселянами.

– Когда вы вернетесь в Токио? – спросил Натан.

– Сегодня. Соскучилась по Куамо.

– У вас есть кумир?

– Простите?

– Духовный наставник, ментор.

Эзиан не ответила, как и всякий раз, когда вопрос ей не нравился, поскольку не умела лгать. Стало быть, духовный наставник существовал. Кто же? Курумаку?

– Как отсюда выбираются? – спросил Натан.

– Пешком. Через горы. Двадцать километров крутых троп до Мек'еле.

– Меня там ждет самолет.

– Меня тоже, но сомневаюсь, что один и тот же.

– Завернете в Могадишо?

– Мне через Найроби.

Натан вытащил одну наугад.

«Десять негритят»– Агаты Кристи, – перевела ему название Эзиан. – Издательство RKE. Это вам ничего не скажет, поскольку оно было основано специально для такого рода переводов. Знаете, как говорят в Африке? «Когда умирает старик – сгорает целая библиотека». Отныне это уже не так.

Она увлекла его в соседнюю хижину. Там на алюминиевых стенах были развешаны картины – Сезанна, Гогена. Матисса, Ренуара, Рафаэля… Миллиарды долларов средь дикой природы, без всяких охранников, бетонных стен, систем безопасности.

– В Нью-Йорке или Токио эти картины стоят астрономические суммы. Всего валового дохода Эфиопии не хватило бы, чтобы это купить. Но здесь их ценят за художественные достоинства, а не за спекулятивную цену, Приходят, чтобы полюбоваться, а не красть. А поскольку в деревне чужих, кроме вас и меня, нет, незачем запирать их в сейф.

Натан показал на полотно два метра на три:

– Чье это?

– «Расстрел мадридских повстанцев», написано Гойей в тысяча восемьсот четырнадцатом году. Здесь изображено сопротивление испанцев французским войскам.

Он нарочно подошел к картине вплотную, чтобы услышать ее комментарий:

– Так на произведение искусства не смотрят. Отступите назад. Вас поразит выражение лица одной из жертв. Ужас усилен резким светом, который отражается от белой рубахи мужчины. Гойя оказал влияние на многих художников, таких как Делакруа, Мане или Пикассо.

– Любите живопись?

– Вас это удивляет?

–  Этустрасть разделяли и пропавшие женщины.

– Но не вы?

– Предпочитаю оригинальный пейзаж копии, написанной другим.

– Довольно примитивный взгляд на вещи.

Они вышли наружу и направились к кружку поселян, завтракавших лепешками и чаем. Юноша молился под акацией. Две женщины с невероятным проворством заплетали свои волосы в косички. Четверо голых ребятишек сидели верхом на суку мертвого дерева. Старик пил из консервной банки. Младенец в бусах с наслаждением сосал материнскую грудь. Здесь женщины кормили своих малышей собственным молоком, не содержащим пестицидов и антибиотиков. Транснациональные продовольственные компании для них еще не существовали. Оставалось надеяться, что Эзиан не позволит им завалить своим товаром эти горы.

– Скоро тут будет кинозал.

– В хижине?

– Чуть большей, чем остальные.

– И как вы собираетесь это сделать?

– Солнечные батареи, DVD-плеер, видеопроектор – вот все, что нужно.

– А музыку вы им даете слушать?

– Иногда устраиваем концерты.

– Какой музыки?

– Блюз, классика.»

Они позавтракали вместе с остальными поселянами.

– Когда вы вернетесь в Токио? – спросил Натан.

– Сегодня. Соскучилась по Куамо.

– У вас есть кумир?

– Простите?

– Духовный наставник, ментор.

Эзиан не ответила, как и всякий раз, когда вопрос ей Не нравился, поскольку не умела лгать. Стало быть, духовный наставник существовал. Кто же? Курумаку?

– Как отсюда выбираются? – спросил Натан.

– Пешком. Через горы. Двадцать километров крутых троп до Мек'еле.

– Меня там ждет самолет.

– Меня тоже, но сомневаюсь, что один и тот же.

– Завернете в Могадишо?

– Мне через Найроби…

– В самом деле это не по пути.

– Надо сделать кое-какие покупки.

Эзиан летала за покупками на частном реактивном самолете Натан откусил кусок лепешки и запил чаем, чтобы проглотить. Группа разновозрастных учеников вместе с учителем в белом балахоне направлялась к школе под открытым небом – черная доска, прикрепленная к баньяну, и неогороженный рекреационный двор.

– Пойду сложу вещи, – сказала Эзиан.

– Вы мне так и не сказали, как зовут трех других женщин.

– Я и не собиралась.

Она исчезла в хижине. Он посмотрел ей вслед.

«Исчезнуть» оказалось очень точным словом.

Поскольку она оттуда больше не вышла.

95

Какие-то типы с уголовными рожами подняли брезент. Опять брань и удары. Груда опухшей плоти зашевелилась. Семь женщин вывалились из фургона и упали на бетон. Машина стояла посреди заброшенного склада. Их окружала толпа Сплошь мужчины. Вооруженные громилы поставили пленниц на вмурованную в пол решетку для слива отработанного масла, сорвали с них остатки одежды и стали отмывать, поливая ледяной водой из шлангов. Потом построили в ряд лицом к толпе, которая возбужденно орала, как на оптовом рынке. Их начали ощупывать многочисленные руки, тщательно проверяя все отверстия. Осматривали зубы, волосы, оценивали упругость кожи. Тех, кто не давал себя щупать, били. Одна из девушек рухнула под ударом дубинки, обливаясь кровью. Охраннику, ударившему слишком сильно, сделали выговор, пока двое других поднимает бесчувственную жертву, чтобы предъявить собравшимся. Вскинулись вверх руки, прозвучали цифры. Карла помяла, что бедняжку продали за четыреста евро. На торги выставили следующую. Предложения поднялись до пятисот пятидесяти. Очередь Карлы была последней. Разряд электрошокера в поясницу подтолкнул ее к разнузданной толпе. Предложения тут же взлетели еще выше. Это продолжалось до тех пор, пока какой-то бородач в длинном пальто на меху не выступил вперед и не предложил пять тысяч евро. Потом вытащил пачку денег. Двое подручных бросили Карлу в багажник его «мерседеса».

96

Когда Натан достиг Мек'еле, солнце садилось, заливая пустыню красным светом. Одолев пешком немалую часть пути, он наткнулся на дорогу и дальше ехал на попутке, поймав ее между Идага Хамус и Вик'ро. На аэродроме он сразу же заметил реактивный самолет Эзиан, стоявший на бетонированной площадке перед ангаром.

Сомалийка исчезла так же внезапно, бесследно и сверхъестественно, как Аннабель, Галан и остальные. Не дождавшись ее выхода из хижины, он пошел за ней сам. Внутри никого не было. Однако там не было и другого выхода, кроме той двери, перед которой он ее ждал. Эзиан Зави исчезла под самым его носом.

Хасана с его «кукурузником» в назначенном месте так же не оказалось. Натан направился к японцу, осматривавшему брюхо реактивного самолета. Сообщил ему, что его пассажирка исчезла и что он как раз занят ее поисками. По мере объяснений лицо пилота вытягивалось.

– Могу я заглянуть внутрь? – спросил Натан.

– Это частная собственность.

– Предпочитаете объявить Курумаку, что возвращаетесь без его любовницы?

– Ладно, смотрите.

Дизайн салона отличали строгость и роскошь. Десятки сидений, широких, как кресла гостиной, были расположены вокруг двух столов красного дерева. В особом углублении помещались портативный компьютер и сотовый телефон. Натан включил компьютер, запустил «Outlook Express», чтобы прочитать полученные и отправленные сообщения. В архиве Эзиан ничего не хранила. Он кликнул список адресов. Ни одного зарегистрированного имени.

Поскольку батарея мобильника была разряжена, Натан отравился на диспетчерский пункт аэродрома. Бетонное строение было вполне под стать остальному декору. Два небесных стрелочника кемарили, убаюканные горячим и сладостным голосом Махмуда Ахмеда, певшего «Ere mêla mêla». Один из их владел начатками английского языка и гостеприимства. Он быстро сообразил, чего хочет иностранец, и показал ему розетку.

Вход в компьютер был защищен паролем. Натан задержал руки над клавиатурой и закрыл глаза. Ему надо было проникнуться личностью Эзиан.

Я приехала в Сомали, чтобы принести туда богатство и работу. Я приехала в Эфиопию в поисках мудрости и адекватного способа жизни. Я располагаю колоссальными средствами. Я хочу, чтобы Африка стала богатой, потому что богатые страны не знают войн. Я люблю власть, живопись, блюз, глобализацию, рыночную экономику, мир…

Натан перестал думать. Он обнаружил ключевое слово. Аннабель назвала своего пса Бариш. Суйани подарила своим родителям какемоно, на котором было написано «Хейва». Серана исчезла, когда принимала участие в обсуждении мирных соглашений на Ближнем Востоке.

Он набрал «салам» – «мир» по-арабски. Навигатор отказал ему в доступе. Неверный пароль. Натан спросил у диспетчера, который следил за ним краем глаза, как будет «мир» по-эфиопски.

– Селам, – ответил тот.

Натан набрал пять букв. Связь установилась. Пошли сообщения. В том числе и от Курумаку, разумеется. Остальные были от эфиопского премьер-министра, от Вангари Маатал, от Корнелия Аванго, от Роя Сезаны, Стивена Кори, Мичико Ишимуре, Хироши Окуда, Дуду Дьен…

Его внимание привлекло сообщение с адресом. Он кликнул и прочел:

Эзиан, мне страшно. Я звонила тебе на мобильный, но ты не отвечаешь. Сообщение оставлять не стала, потому что твоя голосовая почта без защиты. Нам надо увидеться. Срочно. Лучше всего будет, если ты отыщешь меня в кратере Нгоронгоро. Это на полпути между Йоханнесбургом и севером Эфиопии. Можешь приземлиться в Серонере, в заповеднике Серенгети. Иди по слоновьей тропе… Буду ждать тебя там. Прилетай скорее.

Сюзан

Сюзан Фокс была, вероятно, одной из трех молодых женщин, которые выполняли ту же миссию, что и Эзиан. Находясь в Южной Африке, она назначила ей срочную встречу, очевидно, в панике, осознав нависшую над ней угрозу. Натан щелкнул по иконке «ответить», набрал: «Жди меня сколько потребуется», подписался: «Эзиан», выключил компьютер, прослушал голосовую почту телефона, забитую сообщениями на английском, арабском, японском. Узнал голос Курумаку, который беспокоился, что от нее нет вестей, и идентифицировал голос Сюзан, просившей заглянуть в электронную почту.

Натан кивком поблагодарил диспетчеров и вернулся к пилоту «фолкона».

– Нашли след мисс Зави?

– Летим за ней в Танзанию.

– Где это?

– Знаете Серонеру?

– Нет.

– Это в заповеднике Серенгети. Там вы и приземлитесь.

– Но… как же это… зачем?

– Летим искать Эзиан Зави.

– Мне надо связаться с господином Курумаку.

– Сделаете это во время полета. Горючего хватит?

– Полные баки.

– Тогда летим.