Текст книги "Последнее оружие"

Автор книги: Филипп Ле Руа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)

111

Они были окружены детьми. Натан вытащил ногу, зажатую рулем «лендровера», и разбудил растянувшуюся на мм Мари. Она еще ночью переползла со своего сиденья, теперь занятого обезьяной. Дротики света пронзали верхний ярус тропического леса, превращаясь на коже в теплую ласку. Мари подняла голову. Натан попросил ее не ерзать и помалкивать. Среди всех звуков, которые он различал, только один не был естественным. Он-то его и насторожил. Шум мотора.

Он спрыгнул на землю, увлекая Мари за собой. Дети побежали к туземке, которая махала им рукой. Вспорхнули птицы. Обезьяна удрала. Из-за поворота на большой скорости вылетела «мицубиси» и резко затормозила в пыли, развернув колеса перпендикулярно к траектории, чтобы увернуться от «лендровера». Машину занесло и сбросило с тропы. Протаранив радиатором заросли, внедорожник катапультировался со склона и сквозь листву акации врезался в манговое дерево, застряв в его ветвях. Землю избороздил дождь пуль. Уцелевшие преследователи палили по всему, что движется. Дети закричали и, повинуясь приказу своей воспитательницы, брызнули врассыпную, прячась от смертоносного дождя. С мангового дерева выстрелили из базуки. Снаряд со страшной силой ударил в баньян. Натан толкнул Мари в укрытие и выпустил свою единственную пулю, чтобы отвлечь внимание стрелков на себя. В прорезь прицела успел заметить, что манговый ствол лоснится от бензина. Бак внедорожника был пробит.

– Есть у вас в машине газовая плитка?

– В багажнике.

Еще один выстрел из базуки подбросил нос «лендровера» вверх. Натан отшатнулся от ударной волны, чиркнул спичкой, поджег баллон и, подбежав поближе, бросил его в дерево, кора которого пропиталась горючим. Полыхнуло пламя и, взметнувшись вверх по стволу, лизнуло «мицубиси». Машина взорвалась. Вспыхнула листва, дерево превратилось в факел. На землю упал объятый огнем человек. Потом другой, не переставая стрелять. Даже в последние секунды своей жизни он еще пытался убивать.

Натану удалось доехать на обгоревшем «лендровере» до центральной площади деревни. Выключать зажигание не понадобилось, поскольку мотор попросту сдох. Испуганное население застыло вокруг, как на фото. На капот уселась абиссинская сизоворонка. Только коровы, козы да несколько лошадей остались равнодушными к его появлению, равно как младенцы на материнских животах. Натан был поражен красотой этих людей и их разноцветных уборов. Голубые, красные, желтые бусы, бисерные браслеты кожаные пояса, разрисованные стройные и мускулистые тела, замысловатые прически с унизанными бисером косичками и прядями. Их одеждой были стеклянные побрякушки и краска.

– Думаю, мы попали к хамерам, – сказала Мари.

Они направились к человеку, рядом с которым стояли два воина с ружьями на ремне. За его спиной стояла давешняя воспитательница.

– У них ружья времен гражданской войны, – сказала Мари. – Прежний режим мобилизовал тогда и местные племена. Они их сохранили как сувениры, но патронов к ним нет уже давным-давно.

У того, кто казался вождем племени и отцом воспитательницы, задняя половина черепа была обрита. На лоб ниспадала гроздь оранжевых и синих косичек. Серьга в правом ухе соединялась с ожерельем из раковин ниткой бирюзового бисера. Торс покрывали белые арабески. На запястьях и щиколотках – десятки браслетов. Талия перехвачена тремя кожаными ремешками. На одном из них висел кривой кинжал. Натан попробовал говорить по-английски и по-испански. Мари – по-французски. С тем же успехом.

Подошла воспитательница и увлекла Мари в середину женской группы. Деревня стала оживать в стуке барабанов и песен. Натана одарили бусами и гостеприимством. Принесли ему меда, сорго, лепешек, молока.

Он потягивал из плошки кофе со странным вкусом, когда появилась преображенная Мари – разрисованная с головы до пят и вся в бусах. Они ели и пили вместе с остальными. Мари казалась немного не в себе – видимо, опоили каким-то дурманом. Туземец с красными воллосами и изысканным макияжем не сводил с нее глаз. Если они хотели задержаться тут на некоторое время, приходилось мириться с местными обычаями.

112

Хамеры сымпровизировали пляски вокруг «лендровера», стуча в барабаны до впадения в транс, колдовали, курили длинные трубки, жадно глотали какое-то терпкое питье. К концу дня машину стало не узнать – она была обработана дубиной, пестро расписана, украшена банановыми листьями и проткнута переплетенными ветками. Захмелевший от странных напитков Натан отдался уготованной ему судьбе. Он не спешил вернуться в современный мир, где за его голову была назначена награда. Утром над долиной пролетел самолет. Вероятно, Барни Риггз, починивший свою развалюху, катал австралийцев. Мари исчезла из виду несколько часов назад, но он не беспокоился. Какая-то туземка гипнотизировала его своими большими глазами, обведенными черным на черной коже. Плясала перед ним, пренебрегая гравитацией и гармонией. Ее длинные мускулистые ноги почти не отрывались от земли. Зато туловище вихлялось из стороны в сторону, закручивалось спиралью. Ряды бус и обмазанные глиной косички подпрыгивали на груди африканской статуи. Улыбка обнажала редкие и гниловатые зубы. Она протянула руки, завлекая его в свой чувственный танец, а потом и в хижину. Она называла его «Ната». Он понял, что ее саму зовут Аджи. Их разгоряченные тела скользили, терлись друг о друга, смешивая пот. Для каждого из них кожа другого с ее текстурой и экзотичными запахами становилась открытием. Пальцы Натана натыкались на бусины, полоски кожи, глинистые косички, бугорки, жесткие волосы. Запахи леса, мускуса и манго действовали на него, как опиумные испарения. И на животе этого волнообразно колыхавшегося эбенового создания ему казалось, что он занимается любовью с самой Африкой, с первой женщиной. Они глотали пыль, кусали плоть, испускали разнузданные стоны, мириады бусин разбегались по всем четырем углам хижины. Натан почувствовал, что у него в паху взорвалась космическая энергия. Он создал новые узы между Вселенной и человеком, между зримым и незримым, между видимостью и пустотой, но также между современным и первобытным миром, между Америкой, Азией и Африкой. Быть может, в этом расплаве зародится новое человеческое существо, искорка вечной жизни, наделенная сознанием и недолговечным телом, в котором потечет новая кровь. Аджи и Ната заснули в мире, во влажной духоте леса Маго. Перед тем как погрузиться в сны, которые не были прекраснее реальности, Натан подумал, что он снова хозяин своей судьбы, – он не зависит больше ни от кого, может говорить с деревьями, получать поцелуи женщины и ласки солнца, больше не обязан творить добро, может, забравшись в глухомань, общаться без телефона, вновь обрести контакт с землей. Он нашел место, где остановиться.

113

Его разбудил шум вертолета. Головная боль напомнила, что днем он проглотил немало психотропных веществ. Он оторвался от Аджи и вышел из хижины. Машина летела на низкой высоте, распугивая птиц в сумеречном небе. Внутрь внедорожника, покрытого ветвями, юркнула обезьяна. Три старика, передвигавшие камешки по доске, не обратили внимания на гудение мотора. Вторжение туристов в их воздушное пространство было делом вполне привычным. Они знаком пригласили Натана присоединиться к ним. Игра была какой-то разновидностью авале,в тонкостях которой Натан не сразу разобрался. Все камешки, которые ему выдали, быстро исчезли с доски. Его невежество вызвало беззубый смех. Он оставил их за партией и пошел к реке. В воде плескались дети, несколько женщин мылись. Натан сел в позе лотоса, чтобы помедитировать и очистить разум. Просто ощущал, как текут его мысля, не вникая, не привязываясь к ним. Мало-помалу он устранил все помехи, собрав которые воедино мог бы установить истину. Ту, ради которой его вытащили с австралийского острова, ту, которая вела к исчезновениям. Он достиг пустоты, откуда были изгнаны и анализ, и логика, и рассуждения. Ласковый воздух, глубокая почва, тихие звуки, спокойная вода… Гудящее небо, мотор вертолета. Нарушенная гармония. Машина сделала еще один круг над деревней. Мари положила руку ему на плечо. На ней были ожерелье и браслеты. Косички выбивались из ее коротких волос. Груди разрисованы, живот тоже. Ее сопровождал туземец с красной прической.

– Вертолет видел? – спросила она.

«Плюх» в реке было ей ответом.

– Думаешь, они нас заметили?

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что в нас не стреляли.

– Надо уходить, Натан.

– Даже быстрому потоку не унести лунное отражение.

– Я серьезно. Хочешь дождаться, когда сюда нагрянет полчище убийц?

– Они охотятся не за мной.

– Как это?

– За тем, кто пытается повернуть поток.

– А мне-то как отсюда выбраться?

– Ты уже хочешь покинуть это место?

– Надо. Я не хочу навредить этому племени, я не приспособлена к их образу жизни, и меня ждет Хлоя…

Говоря, она оторвалась от хамера, который обнял ее за талию, почувствовав, что чужак вызывает ее недовольство.

– А что об этом думает твой друг?

– Камта – всего лишь приключение.

– Не уверен, что он разделяет твое мнение.

– У тебя нет детей. Потому ты и не можешь понять.

В небе опять послышался рокот смертоносной грозы, готовой обрушиться на них.

114

Какой-то посторонний звук. Негромкий, но этого оказалось достаточно, чтобы разбудить. Натан выскользнул из хижины. Заснувшую деревню освещала полная луна, словно в черно-белой иллюстрации к африканской сказке. Ночь прогнала и вертолет, и игроков в авале. Двигаясь на шум, Натан обнаружил Мари, возившуюся с мотором «лендровера».

– Далеко не уедешь.

Она вздрогнула и тихонько вскрикнула.

– Они разобрали мотор на детали, чтобы сделать из них бусы.

– Как же мне добраться до Джинки? Если пешком, это несколько дней ходу.

Он зашел в загон, погладил лошадь, шепнул ей несколько слов, провел рукой под шеей и, сделав мах правой ногой, вскочил ей на спину. Дал два удара пятками и рысью подъехал к Мари.

– Что ты затеял?

Он спрыгнул на землю с ловкостью индейца и соединил руки в виде подножки.

– Я не умею ездить верхом, – сказала Мари.

– Тогда тебе остается идти пешком.

– Натан, умоляю, помоги мне.

Ей не терпелось покинуть рай, чтобы растить свою дочь в аду. Было в ее растерянности что-то обезоруживающее и трогательное.

– Подожди меня здесь, – сказал он.

– С лошадью?

– Она тебя не съест.

Натан дошел до хижины Аджи. Та мирно спала, лежа на спине. Он приник к ее животу долгим поцелуем, впитывая одуряющие запахи, потом вернулся к Мари.

– Сядешь позади меня.

– Ты уверен?

– У нас нет ни седла, ни одежды. Хоть согреемся немного.

Он подсадил ее. Опираясь левой ногой о его ладони, а руками о плечи, она кое-как примостилась полутора метрами выше. Натан занял место впереди одним акробатическим прыжком.

– Ты что, в цирковой школе учился?

– Вырос в индейской резервации. Держись за меня.

Они галопом углубились в темные джунгли.

115

Неподалеку от Джинки они стали обгонять голых или одетых туземцев, направлявшихся на городской рынок. Уставшая лошадь уже с трудом скакала под лучами утреннего солнца. Ночью Натан ориентировался по звездам и по горе Маго, возвышавшейся на две с половиной тысячи метров. Они закончили свое путешествие шагом и спешились перед домом Риггза Ляжки саднило так, что они едва могли идти. Натан оставил лошадь в садике пилота.

– Какого черта вы голышом? – были первые слова Барни Риггза в то утро.

– Войти можно?

Риггз вылупился на Мари. Вид молодой женщины явно обострил его чувство гостеприимства.

– Чего вам надо?

– Одежду.

– Торопиться некуда, – буркнул пилот, не сводя глаз с молодой женщины.

Под его похотливым взглядом Мари вновь обрела чувство стыдливости и прикрыла лобок руками.

– Мне надо как можно скорее добраться до Танзании, – напомнил Натан.

У него была ночь, чтобы принять решение. Вернуться к Аджи, в незыблемое прошлое, или отправиться на поиски Сюзан, навстречу неопределенному будущему. Он присоединился к выбору француженки.

– Вы мне это уже говорили. Вчера. А сами все еще здесь.

– Случились помехи.

– А у меня график. Вечно сваливаетесь как снег на голову.

– Если не вылетаем немедленно, верните мне мои шестьсот долларов.

– А ружье мое куда подевали?

– Вычтите из задатка, который мне вернете.

– Ладно, не будем нервничать. Дайте пару секунд.

Он сунул свой покрасневший от алкоголя нос в записную книжку, помеченную 1999 годом, полистал, проверяя расписание, и заявил:

– Надо вылетать до десяти часов. Иначе напоремся на тех, кто забронировал места.

– Который час?

– Восемь. А вы уверены, что сможете заплатить? Потому как на первый взгляд у вас при себе мало что есть.

– Я заплачу вам даже за шмотки, которые вы нам дадите.

Риггз порылся в своем гардеробе и вновь появился с парой грязных джинсов, заляпанной рубашкой в цветочек и майкой с рекламой «Американских авиалиний». Вырядившись как бродяги, они вышли на улицу. Мари направилась в полицию, Натан – в мотель. Без бумаг, без официального статуса, с ордой убийц на хвосте, у которых тут наверняка обширные связи, он предпочитал избегать представителей закона. По словам портье, полиция ничего не нашла в номере, кроме дроби и дырок от пуль.

– А где обрез?

Взгляд портье машинально нырнул под стойку.

– Лучше вам вернуть его мне.

Тот выудил оружие из тайника и положил на газету с фотографией эфиопского президента, совершающего поездку по Судану. Пыльные часы на стене показывали 8.30. Натан засунул обрез под гавайскую рубашку и поспешил на аэродром. Им завладело странное ощущение. Что-то было не так. Но что именно? Что-то в мотеле. Он стал перебирать в памяти: лицемерная рожа портье, регистрационная стойка, ружье, часы, газета…

Газета.

Датирована августом 1999 года! Тем же годом, что и записная книжка Риггза. Ему еще больше стало не по себе. Убегая в долину Омо, он спустился в глубь времен на многие тысячи лет. А вернувшись в настоящее, застрял, похоже, в 1999 году. Что бы это значило? Он решил потребовать у Риггза, кроме патронов к дробовику, еще и сегодняшнюю дату.

– Нашли мою хлопушку?

– Верну в самолете.

– Похоже, выбора у меня нет.

– Угадали.

– Как тут не угадать – от вас одни неприятности.

– Мне нужны патроны.

– Ну вот, что я говорил!

– А какой сейчас год?

– Это как посмотреть.

И пилот сообщил ему, что в Эфиопии сейчас 2 августа 1999 года. Страна живет по юлианскому календарю, который отстает от григорианского на семь лет.

– Тысяча девятьсот девяносто девятый год тут начался, если по вашему календарю считать, одиннадцатого сентября две тысячи шестого года.

– Одиннадцатого сентября?

– Ну да. Как раз в годовщину теракта в Штатах. Будь оно проклято, это одиннадцатое сентября! Я ведь в тот день должен был сидеть за штурвалом одного из тех самолетов, которые врезались в башни. Но меня отстранили, потому что я малость выпил – из-за того, что жена смылась с курьером из Всемирного торгового центра. Тот погиб при взрыве, жена от этого так и не оправилась. А я продолжил пить.

От упоминания об 11 сентября на Барни Риггза нахлынула лавина воспоминаний. Его жизнь походила на сценарий телефильма, которому Натан собирался добавить немного действия. На часах было 8.45.

– Я пойду вперед, – сказал Натан.

– Мне только в порядок себя привести – и я за штурвалом.

Задумавшись о том, что Риггз понимал под «привести себя в порядок», Натан достиг аэродрома. Стюардесса в пестрой тунике сообщила, что вылет в Аддис-Абебу – в 9.30. На взлетном поле он заметил вертолет, самолет Риггза и лайнер «Эфиопских авиалиний», выгружавший туристов. Безопасность и таможенный досмотр небрежно обеспечивали двое военных. Все было проще, чем он думал. Мари появилась в 9.05, в более соответствующем ситуации костюме, чем Риггзовы обноски. Она ответила на вопросы полицейских, забрала свои документы и чемодан. Поль ждал ее в больнице Зенави в Аддис-Абебе.

– Вот, – сказала она, – наши пути расходятся.

Она протянула ему пластиковый пакет с одеждой.

– Это вещи Поля. Были в чемодане. Думаю, они тебе больше подойдут, чем это тряпье.

– Спасибо, Мари.

– Почему ты сам не возвращаешься к хамерам?

– «Не хочу навредить этому племени» – твои собственные слова. Они мне напомнили предсказание моих предков, что с Востока явится огромное белоглазое чудовище и по мере своего продвижения будет пожирать землю.

– Довольно злободневный прогноз.

– На этом основано мое расследование.

– Ты ни к чему не привязываешься, Натан. Это и гонит тебя с места на место.

Ей было пора на посадку.

– Я сунула в пакет свой адрес. Если окажешься в Париже, мне будет приятно тебя видеть.

– Могу я попросить об услуге?

– Если только не велишь убить кого-нибудь.

– Я не убийца.

– Шучу.

– Мне надо, чтобы ты послала кое-что по электронной почте, как толькоприлетишь в Аддис-Абебу. Там есть интернет-кафе.

– Кому?

– Сюзан Фокс. Зайдешь в Yahoo и отправишь сообщение с электронного адреса Эзиан Зави. Адрес и пароль доступа я тебе дам.

– Что я должна написать?

– «Буду сегодня после полудня» и подпись: «Эзиан».

– Ладо, поиграю в шпионские игры четверть часика.

Она поцеловала его и направилась к военным для беглого досмотра. Когда самолет исчез в небе, успокоенный Натан смог оглядеться. Взгляд наткнулся на Барни Риггза, одетого в потертую кожаную куртку и с сумкой на плече.

– Летим, – сказал он.

На сей раз Натан был с ним согласен.

– А где красивая дамочка?

– Села в другой самолет.

– Не доверяете мне?

– Просто ей в другую сторону.

– Так она не ваша?

– Внешность обманчива.

– Вот это самое я твержу тем, кто опасается ко мне садиться.

Они миновали военных, которые кивнули Барни. Оставалось пройти какие-нибудь двести метров до двухмоторника с надписью «Стелла эйрвэйз».

– «Стелла эйрвэйз»? – удивился Натан.

– Мою жену Стеллой зовут.

– Прекрасная дань уважения.

– Надо бы нам с вами потолковать.

– О чем?

– Какого черта вы делали голышом с бабой и лошадью, например.

– Это все?

– И что мне делать с клячей, которую вы припарковали на моей клумбе?

– Скажу, когда будем в Танзании.

– А мое ружьишко у вас за пазухой? Когда собираетесь им воспользоваться?

– Прямо сейчас.

116

Предрассветный туман, окутывавший лес акаций, медленно разрывался на ватные полосы. На переднем плане среди высокой травы, стал виден массивный силуэт буйвола. Тяжелое дыхание жвачного превращалось в пар, вырываясь из влажных ноздрей. Загнутые рога придавали ему вид Бонапарта при Аустерлице, созерцающего равнину перед сражением. Какая-то красноклювая птичка опустилась на его хребет и стала клевать корку засохшей грязи облепившую шкуру. С края кратера донесся рев. Буйвол-одиночка не шелохнулся. К нему присоединился десяток сородичей, окружив его молчаливым кругом. Странный хоровод длился несколько минут, потом застыл. Стадо снова разбрелось по саванне, оставив буйвола в задумчивости. Медленно появилось солнце – желтый зазубренный диск, воспламенивший небо. Маячивший на линии горизонта черный носорог пронзил огненный шар своим рогом.

Сюзан Фокс любила этот переход от темноты к свету, превращавший каждый рассвет в незабываемое зрелище, подчеркивая гигантские размеры кратера Нгоронгоро с нависшей над ним вершиной Килиманджаро. Двести шестьдесят пять квадратных километров заповедника давали приют самой богатой на планете фауне. С акации, на которой она провела ночь – еще одну ночь, – ей было видно, что буйвол истекает кровью. Вокруг животного всколыхнулась трава. Однако никакого ветра не было. Три гепарда выскочили из зарослей и бросились на раненого великана. Буйвол закружился на месте, словно хотел поймать себя за хвост, раскидывая хищников, вонзивших в него когти. Один атаковал, целя в горло, двое других сзади. Раз за разом они повторяли свои короткие броски, как пикадоры, ослабляющие своими копьями быка на арене. Они были терпеливы и не хотели рисковать, нарвавшись на рог. Еще один натиск, и буйвол пошатнулся, затряс головой и рухнул, разбрызгивая кровь вперемешку с землей и пучками вырванной травы. Две пасти вцепились в его плоть. Потеряв опору под ногами, он бодал рогами пустоту. Третья кошка бросилась на добычу, которую две другие уже начали пожирать. В последнем отчаянном усилии буйвол рванулся и сумел упереться в землю задними копытами, стряхнув с себя двух гепардов. Но третий остался висеть на его горле. Буйвол выгнулся и стал оседать на обмякших ногах, все еще не веря в свою смерть. Грозный исполин, один из самых опасных зверей в Африке, стал жалкой жертвой, пиршеством для кошек.

Сюзан закрыла глаза, не желая смотреть на его последние мгновения. Три дня назад она присутствовала при рождении буйволенка. Тот тоже спотыкался, резвясь в какой-то смешной, неуклюжей пляске. У природы нет морали, она лишь стремится к равновесию. И жизнь и смерть для нее простые насущно необходимы, чисты.

Молодая женщина свернула спальный мешок и спустилась со своего насеста из сухих ветвей. Поставила разогревать остатки кофе на примус, проглотила лекарства и сгрызла последний хлебец из пачки. Затем собрала вещи и пошла к пресноводному озеру, стараясь не попасться на глаза какому-нибудь вставшему спозаранок туристу или разгуливающим тут масаям. Вдалеке бултыхались гиппопотамы, немые свидетели ее присутствия в кратере. Она вымылась, стараясь не делать резких движений, чтобы не потревожить этих мастодонтов, которые могли оказаться опаснее даже крокодилов, если их разозлить. Что делать – ванная комната отсюда далеко, в ее иоханнесбургских апартаментах. Сюзан оделась и села в тени дерева. Пищи в рюкзаке больше не осталось. Ей придется покинуть это место. Она достала портативный компьютер, и тот ей объявил, что заряда в батарее осталось всего на две-три минуты. Это позволяло ей лишь еще раз заглянуть в свой электронный почтовый ящик.

Она отложила решение на несколько часов. Чтобы дать Эзиан последний шанс. Ее подруга, единственная, на кого она могла рассчитывать, написала, что сделает все, чтобы с ней встретиться. «Жди меня сколько потребуется». Сюзан прождала целую неделю. У нее больше не было возможности здесь оставаться. Ей придется уйти из кратера и исчезнуть – как остальным.

В кальдере этим утром было оживленно: прошел табун зебр в поисках зеленой травы, трое воинов-масаев, стадо слонов. Сюзан продержалась только благодаря непосредственному контакту с землей. Она так отвыкла от этого в своих туфельках за шестьсот долларов, в такси, самолетах, лифтах, всвоем кабинете в Сити, в своей лондонской квартире или в номере «Палас-отеля» в Южной Африке. Здесь она ходила босиком, часами лежала на голой земле, чтобы восстановить силы, обновиться. Размышляла глубже, чувствовала тоньше, погружалась в таинства жизни.

Она снова открыла ноутбук. «Outlook Express». Иконка батареи мигала, предупреждая о скором отключении. Модем ее компьютера поймал волны с антенны мобильной связи, недавно установленной в Карату. Проскочило десятка два новых сообщений, прежде чем она заметила то, что отправила ей Эзиан, датированное 18 апреля: «Буду сегодня после полудня. Эзиан»-.

Экран погас. Сюзан в возбуждении захлопнула ноутбук. Вскочила на ноги, повесила рюкзак на плечо и зашагала к слоновьей тропе.