Текст книги "Стены молчания"

Автор книги: Филип Джолович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Я провел руками по волосам. Боже! У меня в руке была кучка пепла, а от моей шевелюры осталась лишь небольшая щетина.

Я похлопал по карману пиджака. У меня все еще был паспорт, деньги и билет на самолет. Но мне надо было вернуться в отель, чтобы забрать вещи. Я должен поторопиться и уехать в аэропорт, прежде чем кто-нибудь заинтересуется личностью обугленного человека, выскользнувшего из пожара в здании Аскари и самым неблагодарным способом отказавшегося от любой помощи.

Я слышал, как поблизости визжат сирены. Я слышал рев толпы. Казалось, людям очень нравилось представление.

Боль раскалывала меня пополам, и я почувствовал приступ тошноты. Мне надо вернуться в отель.

В конце улочки был небольшой рынок, ярко освещенный и даже сейчас все еще шумевший. У меня не было выбора. Я стал пробираться через него, стараясь держаться ровно и прямо. Люди пристально смотрели на меня. Дети скакали вокруг, иногда дотрагивались, и мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не пнуть их.

Вдруг впереди я увидел дорогу. Черно-желтые такси проносились мимо, как злые шершни. Через пару секунд я буду на заднем сиденье одного из них. Я расслабился, но в ту же минуту приказал себе собраться с силами: до отеля еще далеко.

Кто-то вышел из темноты и встал между прилавками. Я увидел форму цвета хаки и дубинку, болтавшуюся на руке мужчины. Полицейский.

– Вам нужна помощь, сэр? – Крупное дружелюбное лицо выглянуло из-за дохлой курицы, висевшей на крюке.

Я отступил немного и ударился об угол прилавка, стоявшего позади меня. Боль пронзила меня, но я не собирался показывать этого.

– На самом деле я заблудился. Вы можете помочь мне? – Я услышал свой вудхаузовский акцент.

– Вы ранены, сэр.

Я вспомнил фильм без актеров, съемки которого видел по пути на улицу Доктор Дадабхой.

И беспечно рассмеялся, как человек, который точно не ранен.

– А, вы имеете в виду это, – сказал я, указывая на свою руку. – Нет, нет. Я актер.

Полицейский смотрел на меня с подозрением.

– Я не шучу, – я подошел к полицейскому. – Мы снимаем фильм где-то поблизости. На природе. Блокбастер.

Глаза мужчины расширились.

– Голли. Мне кажется, я слышал о нем. Где все это происходит?

– В этом-то все и дело. Был перерыв между съемками, я пошел прогуляться и, похоже, сбился с пути.

– Я поспрашиваю людей. Уверен, скоро мы узнаем, где вы были, и я провожу вас.

Я невозмутимо поднял какую-то пушинку с месива на моей правой руке.

– Нет, спасибо. Я хотел бы вернуться в отель. Режиссер наверняка взбешен, а я уже хорошо поработал на сегодня.

Полицейский смиренно кивнул. Чувствительность актера, ему этого было не понять. Но он читал об этом.

– Я думаю, вы остановились в отеле «Тадж», сэр, – сказал он.

– Конечно.

Он пристально посмотрел на меня:

– Вы известный актер?

– Вы видели шестую часть «Смертельного оружия»?

– Нет, сэр. Но я видел другие на видео.

Я улыбнулся:

– Подождите, скоро вы увидите и эту. Она самая лучшая.

Полицейский поднес руку ко рту.

– Боже мой, – было все, что он смог выговорить.

– Но никому ни слова. Я не хочу, чтобы меня донимали.

– Я довезу вас до отеля сам, сэр.

– Это будет здорово.

– Моя машина на улице. Идите за мной.

Когда мы дошли до машины, он уже знал мое сценическое имя, сюжет фильма, который мы снимали, и имена всех других актеров.

Когда мы доехали до отеля, полицейский уже знал полный список фильмов, в которых я снимался. Он был впечатлен не меньше моего.

– К боковому входу, пожалуйста, – сказал я. – Слишком много шумихи у главного входа.

Он подъехал точно к двери. Я расписался на куске бумаги с соответствующим выражением моей благодарности и попытался дать ему тысячу рупий за его беспокойство.

– Нет, сэр, я не могу. Мне и так выпала очень большая честь.

Я заставил его взять деньги. Вскоре он узнает, как дешево стоила ему такая признательность.

Когда новая волна боли ударила мне в спину, я пожалел только о том, что рядом не было Раджа, который мог поаплодировать моему актерскому таланту.

37

Я навалился на дверь своего номера и, как только она открылась, влетел в комнату и захлопнул за собой дверь.

И спина, и руки были источниками адской ноющей и пульсирующей боли. Я даже не обращал никакого внимания на занозы в ногах.

В комнате было темно. Я доплелся до мини-бара, достал оттуда все бутылки минеральной воды и стал обливать себя водой.

Ошибка. От этого стало только хуже.

Я закричал.

– Успокойся, – сказала мать.

Я нащупал выключатель настольной лампы и посмотрел на кровать.

Она лежала на покрывале, руки скрещены на груди, локоны наполовину закрывают лицо.

– Что ты здесь делаешь?

Она села и откинула волосы назад. Боже, как она постарела. Плотные мешки под глазами, паутинка морщинок на ее лице увеличилась раза в четыре, с тех пор как я видел ее в последний раз.

Она прикрыла рот рукой.

– Боже, что с тобой? – сказала она. Я хотел спросить ее о том же самом.

– Огонь, мам. – Я лег лицом на кровать. Пожар развели шестерки Аскари. Зачем же еще его кабинет был так тщательно вычищен, перед тем как начался пожар?

Мама встала и начала осматривать меня, морщась от вида обгоревшей плоти и одежды. Она аккуратно подняла мою правую руку, пристально посмотрела на нее и затем положила ее на кровать. Она провела рукой по моим волосам.

Глаза закрывались, но я сопротивлялся сну, соблазн был слишком велик. Скоро здесь будут ищейки, люди в костюмах с пистолетами, полицейские, вооруженные дубинками, и с большими собаками.

– Нам надо уходить.

– Не двигайся. – Она пошла в ванную, я услышал, как она сдернула полотенца с держателей и включила воду.

Скоро мама вышла из ванной. В корзине для мусора плескалась вода, от нее поднимался пар. Она стала рыться в своей узорчатой сумке. Это была та самая сумка, которую она постоянно таскала с собой по всей Европе, когда я был ребенком. Мы с отцом постоянно подшучивали над ней. Не из-за сумки, а из-за ее содержимого. В ней было все. Было сложно придумать такую ситуацию, которую не смогла бы спасти мамина сумка.

Она достала из нее маленькую бутылочку дезинфицирующего средства и два тюбика: антисептик и анестезин.

Придерживая меня за плечи, мама помогла мне сесть и стала снимать с меня пиджак. Снимая правый рукав, она задела тыльную сторону ладони, и я чуть не упал в обморок от боли.

Затем рубашка. Я выгнул шею, чтобы посмотреть, что было под ней. Это больше напоминало снятие пластика с кусочков нарезанного копченого лосося.

– Один человек умер, – сказал я.

– Тихо.

У меня перед глазами возник образ Раджа: волоски его бороды прижаты к губам, белые зубы окровавлены, может, оттого, что он прикусил язык, а может, просто лента полиняла. Мог ли я спасти его? Его убили за то, что он не смог сохранить пару кусочков какой-то вшивой бумаги. Ведь это было такое простое задание.

И все же, несмотря на всю нелепость его смерти, в ней было скрытое достоинство, ощущение того, что его жизнь сможет продолжиться в другом облике. Его религия дала ему определенное положение в обществе и подарила надежду на то, что в другой жизни все могло быть гораздо лучше. Или Радж просто был таким человеком, который мог думать о других даже тогда, когда огонь уже начинал лизать его тело. Он беспокоился о своей сестре, лесной нимфе, у которой теперь было имя. И обо мне. Несмотря на то что это я вынес из офиса то чертово соглашение, из-за которого его убили.

Мать наконец-то сняла с меня рубашку и начала намазывать меня кремом. Ей не надо было говорить, что это будет больно. Я выл от боли.

– Вот, – сказала мать, легонько хлопнув меня по плечу.

Я посмотрел на свои грязные носки.

– Там, где-то под грязью, занозы.

Мать махнула рукой.

– Ляг, – она надела очки.

– У нас нет времени, – но я все же лег.

Из сумки появился пинцет. Мама сняла носки, протерла мои ступни теплым и влажным полотенцем и начала искать занозы.

– Ты сказал, что умер один человек, – сказала она.

– Ой! – Казалось, что она вынула из меня стрелу. Она показала мне занозу, зажатую в пинцете, – это была маленькая щепка размером не больше четверти дюйма.

– Да, умер.

Я не мог рассказать ей, что у того человека была сестра, которую я встретил в нашем доме в Хэмптон Корт, что она была одной из игрушек моего отца. И я обещал обеспечить Приити будущее.

– Расскажи мне, что произошло, – попросила мама.

– Просто собери вещи. Нам надо уезжать.

– Но я только что приехала, – возразила она.

Зачем? Почему? Я знал почему – большие расстояния были для нее проклятием, но, несмотря на все, ей надо было приехать и встать лицом к лицу с опасностью.

– Я объясню все позже, – прошипел я. – Просто собери вещи.

Я сполз с кровати и открыл шкаф. Я выгреб оттуда одежду и запихнул ее в чемодан на колесиках. Я срывал с вешалок мои рубашки, брюки и пиджаки и загружал их в чехол для костюма. Я оставил лишь свежую рубашку, чтобы одеться перед уходом.

– Куда мы едем? – спросила мать.

Хороший вопрос. Куда мы собирались? Было уже почти одиннадцать. Машина была заказана на два часа ночи, самолет в Нью-Йорк – в семь десять утра, а лондонский рейс – в пять пятьдесят пять, мама полетит на нем. Первым классом.

Вопрос: взять машину сейчас и поехать куда-нибудь еще или оставаться и ждать?

Решение: заказать еще одну машину. Нет, две машины. Одну мне, а другую маме. Будет лучше, если мы поедем по отдельности.

– Подожди, – сказал я и позвонил консьержу.

Администратор начал принимать мой заказ и внезапно замолчал. Кто-то еще был на линии.

– Извините, сэр, но сейчас очень тяжелое время, все машины заказаны. Мы сможем дать вам машину приблизительно через час.

– Как насчет простого такси?

– Дождь, сэр. Я боюсь, что сейчас все идет кувырком. Вам, скорее всего, придется ждать примерно столько же, может, такси приедет на несколько минут раньше.

Для меня была важна каждая минута.

– Мне надо две машины. Одна для меня и одна для… для миссис Холден.

Я повернулся к матери:

– Тебе не надо было приезжать.

Она сидела на кровати. Сумка лежала у нее на коленях. Лицо было печальным. Слезы струились из глаз.

– Я должна была приехать, – сказала она. – Ты все, что у меня есть. Когда умер твой отец… – Ее лицо сморщилось, и она закрыла его руками. Я подошел к ней и обнял ее.

– Тихо, тихо, – успокаивал я ее. – Я знаю, знаю. Мы соберем вещи, выпишемся из отеля и посидим где-нибудь в кафетерии. Мы посмотрим, кто будет входить в отель, и затем, если все будет чисто, я пойду к такси первым. Ты подождешь пару минут и затем пойдешь за мной. Хорошо?

– Что происходит, Фин? Разве весь этот кошмар не кончился еще пять лет назад? Почему все началось снова?

– По-моему, пять лет назад ничего не кончилось, – сказал я. – Просто это было поблизости, в тени, а я не обращал на это никакого внимания.

Мама начала рыдать.

– Ты все собрала? – Нам нужно было все правильно организовать.

– Я так устала, – сказала она.

– Ты скоро уже сядешь в самолет, там ты поспишь.

Она вытерла слезы и посмотрела на меня:

– Самолет? Куда?

– В Лондон, – тихо ответил я. – Все оплачено. У меня уже есть билет, мы просто перепишем его на твое имя в аэропорту.

– Но я приехала сюда к… – секунду она смотрела куда-то в пустоту, – чтобы решить проблемы. Решить твои проблемы. Нам надо сделать это вместе. Мы никогда не делали ничего вместе. Что привело твоего отца к этому… в это место?

– Была корпорация, которая называлась «Гакстейбл». Сунил Аскари тоже замешан в этом.

– Аскари, – повторила мама едва слышно, в ее глазах загорелся огонь.

– Послушай, – сказал я. – Нам надо убираться отсюда, – я посмотрел на прикроватную тумбочку.

Мама поставила на нее фотографию отца в Корфу. Фотографию меня на том же пляже. Это был хороший отпуск. За две недели мы выиграли в кости в два раза больше денег, чем у нас было.

Еще на тумбочке стояла коричневая бутылочка с таблетками, похожая на те пузырьки, которые мама держала на столике у кровати пять лет назад, и маленький металлический слоник размером с кулак. Внимательно посмотрев на него, я узнал его. Это был Ганеш. Ганеш – божок на значке с формы Приити. Ганеш – божок, изображенный на обложке тетрадки проститутки в борделе Бабы Мамы. С четырьмя руками и двумя белыми бивнями, выглядывающими из-под его хобота. Вокруг его головы был круг с зазубринами, похожими на те лучи солнца, которые рисуют дети.

Я поднял слоника. Он был тяжелый, приятный на ощупь. На его основании было выгравировано: «Наша вечная признательность».

Я положил статуэтку Ганеша, фотографии и таблетки в сумку матери.

– В ванной есть что-нибудь? – Я вошел туда и застыл на месте, увидев себя в зеркале.

Да, мама хорошо постаралась, когда умывала мое лицо. Но волосы! Я выглядел, как псих, сбежавший из сумасшедшего дома. Я повернулся и попытался рассмотреть спину. Красное озерцо неправильной формы начиналось у основания ребер и заканчивалось чуть выше лопаток.

На полке в ванной вперемешку стояли мои туалетные принадлежности и мамины. Я сгреб все без разбора и выключил свет локтем.

Вернувшись в спальню, я кинул все в сумку матери. Затем надел рубашку и почувствовал, как хлопок прилип к моей спине.

– Пойдем, – сказал я.

Мама с усилием поднялась с постели: она была не в лучшей форме. Мне показалось, что она весила всего 110 фунтов.

– Ты не можешь нести все это сам, – сказала она, взяв у меня свою сумку.

Когда я уже собирался закрыть дверь номера, какое-то странное беспокойство овладело мной. Я никак не мог понять его причин, как вдруг меня осенило.

– Черт! – выругался я.

Я кинул багаж на пол и вернулся в спальню.

В письменном столе была полка для писем. Я порылся на ней между открыток и конвертов и наконец-то нашел сборник рассказов – «Черное и белое».

– Подержи это, – сказал я матери и дал ей книгу, пока открывал чемодан на колесиках.

– Что это? – спросила она.

– Ты когда-нибудь видела эту книгу раньше?

Мама посмотрела на обложку, удивленная рисунком индийца в тюрбане, вооруженного ножом и охранявшего содержание книги.

– У нас есть собрание сочинений Киплинга в переплете синего цвета, – сказала она, – но я не помню этой книги. Где ты ее взял? – Она отдала мне книгу, и я положил ее в чемодан.

– Я тебе потом расскажу. Пойдем вниз.

* * *

Мама неподвижно сидела за угловым столиком в баре, когда я вернулся к ней, оплатив счет за номер. Ее кофе остался нетронутым. Она смотрела куда-то вдаль. Она выглядела самым несчастным человеком, которого я когда-либо видел. Кэрол выглядела так же, когда я оттолкнул ее.

Я сел напротив мамы, осознавая, что мы находимся в помещении с одним выходом и что нам пока не угрожает опасность. Но если появятся представители власти, с нами будет покончено.

– Мы можем поговорить, если хочешь, – предложил я.

– Не здесь, – мама с презрением осмотрела бар. – Поговорим, когда сядем в самолет, пожалуйста.

Мы будем лететь на самолете, но не на одном и том же. Я еще не был готов сообщить ей это. Вместо этого я достал из чемодана книгу «Черное и белое».

Я вопросительно посмотрел на стража в тюрбане, изображенного на обложке. Но он не хотел раскрывать мне своих секретов. Он словно говорил мне, что было бесполезно смотреть на дверь, которую он охранял, и что надо было оставить его маленькую книгу в покое. Внизу обложки из-под маленькой заметки, в которой было написано, что эта книга хранилась под номером 3 в Индийской железнодорожной библиотеке и стоила одну рупию, выглядывал слоник. На этот раз это был не бог, а цирковой слон, который умел делать всякие трюки и у которого были спилены бивни.

Казалось, все было спокойно.

– Еще полчаса, мама, – сказал я. Она смотрела в пустоту. Я решил не тревожить ее.

Я открыл книгу. Это был сборник коротких рассказов. Всего их было восемь. О черных людях, как говорилось в предисловии, об обычных людях. Я пролистал книжку и не увидел ничего, что могло бы заинтересовать одновременно Мэндипа, Эрни и Бабу Маму.

Такую книжку отец мог почитать мне на ночь. До тех пор, пока мне не исполнилось восемь лет, он всегда читал мне перед сном. Потом у него появилась куча дел, и он заходил ко мне, только чтобы узнать, что все было в порядке.

Первым был захватывающий рассказ о мести. Всего несколько страниц, поэтому я прочитал его быстро.

Следующие два тоже были неплохие.

Затем четвертый – «Близнецы». Я не стал вчитываться в текст. Название сразу привлекло мое внимание. В качестве эпиграфа была местная поговорка: «Велико правосудие белого человека – но еще более велика сила лжи».

Так говорила Баба Мама. Совпадение? В Индии просто не могло быть таких совпадений.

Я прочитал рассказ о двух близнецах. Они поменялись местами, и один ограбил второго по ходу рассказа. Милая история, но мне она ничего не подсказала.

Внезапно я почувствовал, что хочу пить. Официанты, казалось, избегали моих горестных сигналов. Поэтому я встал и подошел к барной стойке, чтобы заказать минеральной воды.

Когда я снова сел за столик, мама, надев свои очки для чтения, переворачивала страницы рассказа «Близнецы». Она выглядела не так, как пять минут назад: теперь она больше походила на ту маму, которую я помнил. Я улыбнулся.

– Ты знаешь, существовал клуб, – сказала она. – Идиотская выдумка студента.

– Что это был за клуб? Что это был за студент? Отец?

Она покачала головой:

– Нет. Не твой отец. Это было до него, но он знал об этом. Клуб «Близнецы», – мама закрыла книгу и отдала ее мне.

– И? – сказал я.

Мама сняла очки:

– Это было яркое проявление оксфордской заносчивости. Смокинги, секретные разговоры и забавные рукопожатия. Все было шикарно. Единственной проблемой было то, – она рассмеялась, – что никто не хотел присоединяться к этому клубу. Или, может быть, просто секретарь этого общества очень осторожно зазывал к себе людей. Членами этого клуба были Сунил Аскари, Чарльз Мэндип и двое других. Маловато. Слишком эксклюзивно. Но они относились ко всему этому очень серьезно: тайные встречи, дорогая еда. Они заявляли, что занимаются благотворительностью. Все это смахивало на мошенничество, так думал твой отец. К тому времени как он появился в Оксфорде, никто уже не помнил о клубе «Близнецы».

– А кто еще был членом этого клуба? – спросил я.

Мама пожала плечами:

– Какой-то американец, получавший стипендию университета. И еще был немец. Я помню его. Он общался с твоим отцом и пару раз был у нас в доме. Странный мужчина. Он производил впечатление умного человека, но я помню, что считала его чересчур назойливым. Его звали Штайн. Я не помню его имени. Может быть, Конрад? Нет. Но в любом случае оно было немецкое. Может, еврейское.

– Ты знаешь еще что-нибудь? Чем занимался клуб?

– Все, что знала, рассказала тебе. Глупые надменные мальчишки, готовящиеся к взрослой жизни. Иногда они втягивали и твоего отца в какие-то проделки. Твой отец говорил, что это было связано с благотворительностью, – мама постучала пальцами по сумке. – Металлический слоник. Его подарили нам в знак признательности за какой-то проект Аскари, в котором участвовал твой отец. Он никогда не говорил, с чем была связана эта сделка, но она много значила для него. Милая вещица. Я умудрилась спасти ее из того бедлама, который обычно устраивал твой отец, когда напивался, – мама печально вздохнула. – К тому времени, когда он умер, у нас почти не осталось памятных вещей. Казалось, отец хотел разрушить все вокруг себя. – Ее лицо опять стало несчастным. – Может быть, если бы он доверился мне, я смогла бы спасти его. Но я была слепа. Я видела проблему в выпивке и надеялась, что она разрешится сама собой.

Отец доверял мне. Он послал мне сигнал, но я его проигнорировал. Вместо этого ему следовало позвонить матери. Может быть, она смогла бы что-нибудь сделать, что-то более простое, чем соорудить крест после событий, как те печальные гробницы на краях дорог, стоящие на месте смерти кого-нибудь.

Я посмотрел на часы:

– Мне пора, я пошел. Оставайся здесь, подожди пять минут, затем подойди к консьержу и попроси такси на имя миссис Холден. У них есть номер, и они вызовут тебе такси.

Слушала ли она меня? Она должна была слушать. Это было очень важно.

– В аэропорту подойди к стойке продаж билетов на «Эйр Индия». Я буду там. Если нет, просто дождись меня.

Мама кивнула:

– Не беспокойся, Фин. Я понимаю.

Я взял ее за руку и улыбнулся.

– Когда мы будем на борту самолета, тогда и поговорим по-человечески, – сказала она.

Я все еще не мог рассказать ей.

38

– Вам нужен зонт, сэр? – Это был сикх, которого я обокрал сегодня утром.

– Спасибо, но мне нужна просто машина. – Я холодно посмотрел на него в ответ. – Она заказана на фамилию Бордер.

Сикх посмотрел на лист бумаги, прикрепленный к пюпитру, и выкрикнул номер, а потом повернулся ко мне спиной.

Я ждал уже пять минут, но мое такси так и не появилось. Я подошел к краю площадки, скрытой под навесом, и увидел целую армаду такси, ожидающих вызова. Там было машин пятьдесят. Водители стояли, прислонившись к машинам, болтали, курили, пользуясь тем, что не шел дождь. Все эти разговоры о том, что такси не могло добраться сюда, оказались полнейшей чушью.

– Мистер Бордер, сэр.

Я повернулся и увидел водителя в униформе, стоявшего рядом с черным «мерседесом» С-класса. Он подошел ко мне. Это был водитель «Аскари и Ко».

Мое сердце забилось чаще.

– Говорят, вы ждете такси, – спокойно произнес он. – Я ждал здесь, чтобы забрать вас, сэр. Позже, сэр. Однако я безмерно рад забрать вас прямо сейчас. Я полностью свободен. – Он взял мой чемодан на колесиках и пошел к машине.

– Планы изменились, – сказал я. – Все в порядке. Я поеду на такси.

Я увидел, как мама вышла из отеля и заговорила с сикхом.

Она заметила меня, и я замедлил ход.

Водитель «Аскари и Ко» был шокирован моим предложением поехать на такси.

– Боже, нет, сэр. Что скажет мистер Аскари? Вы поедете со мной. Ба, грязное такси. Нет, сэр.

Он снял с моего плеча чехол для костюма и положил его в багажник на чемодан. Ожог резко заболел от движения ткани по моей обгоревшей спине.

И пока все это происходило, я молился о том, чтобы мама выполнила мои инструкции и проигнорировала меня.

– Пожалуйста, – сказал я. – Я хочупоехать на такси. Не могли бы вы вернуть мне мои вещи?

Мама подошла к такси, которое появилось сразу же, после того как сикх выкрикнул номер. Она села в него, но такси не могло выехать с парковки, потому что «мерседес» заблокировал всю дорогу.

– Вы поедете в этой машине, – раздался голос позади меня. Он был низкий и вкрадчивый. Казалось, что его обладатель был самоуверенным малым. Я почувствовал, как в мою поясницу что-то уткнулось.

– Да, это пистолет, – произнес незнакомец. – Не оборачивайтесь и садитесь в машину.

Этого голоса нельзя было не послушаться.

Я открыл заднюю дверь машины и сел. Дверь тут же захлопнулась. Водитель был уже за рулем и направил на меня дуло пистолета, от его былой вежливости не осталось и следа. Второй человек сел рядом с водителем и пристроил дуло пистолета в щели между подголовником и верхом сиденья прямо напротив меня. Пистолет смотрелся очень органично, словно в «мерседесе» была продумана каждая деталь, даже место для пистолета.

Водитель завел машину, и мы выехали с автостоянки.

Я смотрел на пистолет. Я не привык к огнестрельному оружию: пару раз стрелял в школьном тире и немножко – по тарелкам в чьем-то доме в Вестсчестере, где проявил свою британскую надменность и спросил, что за птица была тарелка. На этом заканчивалось мое знакомство с огнестрельным оружием.

– Вы знаете, кто я? – спросил мужчина с пистолетом. Я посмотрел на его лицо. Где-то я его уже видел. Где-то в Нью-Йорке. Да. В «Редженте» с Сунилом Аскари в вестибюле. Тот возбужденный парень, который шутил с Шелдоном Кинесом. Большие зубы, много украшений. Лицо плейбоя с небольшими оспинками.

– Меня зовут Даминдра Кетан. – Сын Ашиша, брат Парвеса. Держатель свечей в храме совершенства под названием «Кетан Секьюритиз».

– Чего вы от меня хотите? – спросил я испуганно, даже как-то по-детски. У меня разболелась вся спина и рука.

– Я назвал вам свое имя, – сказал Кетан, – и этого достаточно.

Опять начался дождь, капли дождя были видны в свете фар редких машин в этот ночной час.

– Ваш визит в Индию подошел к концу, – сказал Кетан.

Тишина была врагом, тишина давила и сковывала. Разговор должен был помочь, он должен был улучшить ситуацию, а не ухудшить. Тишина была как та красная лента, которой был связан Радж, по всей видимости, безвредная, но оказавшаяся смертельной.

– Что вы хотите со мной делать? Просто скажите мне, ради Бога.

– Ш-ш-ш, – прошептал Кетан и приложил ухоженный палец к губам, по форме и цвету напоминавшим скорлупу бразильского ореха.

Я посмотрел в окно. Дождь пошел еще сильнее, редко встречающиеся машины, казалось, скользили по дороге, как поезда по рельсам. Мы миновали небольшой мыс и снова двигались вдоль побережья моря. Светящиеся белые барашки пенились на волнах. Было ли какое-то вещество в пене, которое заставляло ее светиться? Как-то раз отец сказал, что там было что-то.

Когда я ждал счет у стойки администрации в отеле, я решил, что вернусь в Англию после Нью-Йорка. Конечно, я не смог бы постоянно жить с матерью, но мне очень хотелось видеть ее хоть иногда. Я уже стал обдумывать, как уговорить Кэрол поехать со мной.

Увижу ли я их обеих еще? Слишком много планов.

Мы проехали мимо пляжа Чоупатти. Синие пластиковые щиты закрывали небольшую ярмарку с аттракционами.

Если бы мы ехали в аэропорт, то должны были ехать в другую сторону от пляжа, в глубь материка. Но мы ехали по первым уступам Малабарской гряды. У меня сжалось сердце, и ожог на спине начинал болеть после каждой новой волны пота.

– Куда мы едем? – спросил я. – Это не дорога в аэропорт. – Идиотское замечание – конечно же, это дорога не в этот чертов аэропорт. Но я почувствовал, как тишина снова сковала меня.

– Мне не кажется, что вы так же умны, как ваш отец, – сказал Кетан. – Я полагаю, он учился в Оксфорде. Был умный паренек, – он печально покачал головой. – А вот мне, к сожалению, не удалось. Я был нужен отцу в Бомбее, чтобы заниматься делами. Хотя Парвес учился в Оксфорде. Он сказал, что это за нас обоих. Я не возражал. Он хорошо закончил университет. Философия, политика и экономика.

Я тешил себя надеждой открыть дверцу машины и выпрыгнуть на ходу, но мы ехали слишком быстро.

Свободной рукой Кетан стал ковыряться в зубах.

– Сунил Аскари очень ненавидит вас. Я посоветовал ему не расстраиваться так сильно. Он ведь пожилой человек, и ему надо больше отдыхать. Для него вы ассоциируетесь с двумя вещами, которые он ненавидит: с вашим отцом и с электронной почтой – его современным бичом, как он говорит. Разве не смешна по своей сути комбинация величественного и смешного, которая так занимает мысли пожилого человека? Но я думаю, что ваш отец – главная навязчивая идея Сунила, он считает, что вы очень похожи на своего отца. А во многих аспектах ваш отец был чрезвычайно глупым человеком. – Неожиданно он спросил: – Вы сын своего отца, Фин Бордер?

Я заметил в его глазах неподдельный интерес.

– Почему я должен думать об этом? – спросил я в ответ.

Кетан передернул плечами и пробормотал что-то водителю. Водитель быстро посмотрел на меня и рассмеялся.

– Вы знаете, куда мы направляемся? – спросил Кетан.

– Я спрашивал вас об этом, – сказал я.

Кетан улыбнулся:

– Но мне кажется, вы уже и сами могли догадаться.

Я мог, но слова были мне ненавистны, они пугали меня. Дважды за два дня.

– Возможно, – сказал я.

– Ваш отец совершил великое святотатство. Он сделал большую ошибку. Я не парси, но Бомбей – большой город, и мы уважаем религии друг друга. Очень жаль, что ваш отец избрал именно такую смерть. Мистер Аскари попал в очень затруднительное положение из-за необдуманных поступков вашего отца. Мистер Аскари учился в Оксфорде. Он не может понять, почему человек из Оксфорда так себя вел.

– Я не думаю, что мой отец знал, что он делал.

– Может быть, – согласился Кетан. – Мистер Мэндип тоже не может объяснить этого. Еще один человек из Оксфорда. Он был там с мистером Аскари, как вы знаете.

Я знал, Мэндип-близнец.

– Я понимаю, он ваш крестный, – недоверчиво произнес Кетан. Он покачал головой. – Я боюсь, что мистер Мэндип был слишком добр по отношению к вам, и его друзьям пришлось собраться, чтобы защитить его от самого себя. И от вас.

Мэндип – мой наставник, друг моего отца. Меня начало тошнить. Воздух в машине был прохладным, но от Кетана так сильно пахло мускусным лосьоном после бритья, что он действовал на меня, как катализатор страха. Прерывание тишины не помогло, не улучшило ситуацию.

Кетан убрал пистолет на секунду и вытер его платком, перед тем как вернуть обратно на огневой рубеж.

– Вам необходимо искупить грех, пожертвовать храму. Может, Аташ Бахрам. Вы знаете, что это? Это самый священный из огненных храмов парси. Он содержит огонь из шестнадцати разных источников, один из которых должен быть зажжен молнией. Вы не считаете, что у парси очень загадочная религия?

– Остановите машину, – попросил я, хотя знал, что это бесполезно. – Меня сейчас вырвет.

Машина закачалась. Я почувствовал, что тормозная система работала на пределе из-за грязи и мокрой гальки. Мы свернули с главной дороги и быстро поехали по какой-то тропинке.

Машина остановилась. Водитель выключил двигатель. Был слышен только шум дождя.

Меня собирались убить. Они больше ничего не хотели от меня, им была нужна только моя смерть. Улица Доктора Дадабхоя была репетицией, и мужчина, залитый кровью в кипе книг, был всего лишь моим двойником, просто небольшой задержкой моей смерти.

– Ляг лицом вниз, – приказал Кетан.

Я стал медленно поворачиваться, стараясь не задеть ни спиной, ни рукой обо что-нибудь.

Кетан наклонился через спинку переднего сиденья.

– Давай, пошевеливайся, – зло бросил он. Он ударил ладонью по моей голове и грубо толкнул меня, так что я упал. Я вскрикнул от боли.

– Теперь задери ноги вверх.

– Хорошо. Хорошо! – крикнул я.

– Только двинься, и я прострелю тебе колени.

Я слышал, как открылись обе передние двери и тут же захлопнулись. Несколько секунд было тихо, слышался только шум от капель дождя, барабанящего по крыше машины.

Потом открылась дверь около моей головы. Я почувствовал, как теплый дождь лил в машину. Мою руку загнули к шее.

– Встань, – это опять был Кетан.

Он схватил меня за руку всего в нескольких дюймах от ожога. Небольшое движение – и я окажусь в мире, полном боли.

Я перевернулся, чтобы сесть, и затем выполз из машины. Водитель стоял около Кетана с зонтом в одной руке и тонким синим полиэтиленовым пакетом в другой. Кетан продолжал держать мою руку скрученной. Я чувствовал холод от дула пистолета, приставленного к моему виску.

Даже в темноте при проливном дожде я понял, куда мы приехали. Примерно в тридцати ярдах слева от себя я увидел очертания хижины, позади меня к дороге шла узкая тропинка, и над собой я чувствовал стены, подобные скалам, которые охраняли Башни Молчания.