Текст книги "Пленительная страсть"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)
– Я так не думаю. Но в то же время я уверен, что ей было известно о нашем плавании, и наверняка сейчас, в эту минуту, она смеется над нашей глупостью. Я признаю, что было смешно отправляться в море вот так, как мы. Когда на карту ставится все состояние, то человек способен совершить много глупостей. Пиратка снова выиграла.
– Как она могла выиграть, если даже не последовала за вами? – спросил озадаченный Калеб.
– Она нас всех одурачила! – войдя в помещение офиса, Риган закрыл за собою дверь и сел в кожаное кресло. – Не подашь ли ты мне сигару, Калеб?
Мальчик окинул взглядом небольшой кабинет и направился к тяжелым деревянным полкам. Пробежав глазами по многочисленным предметам, стоявшим там, он наконец наклонился и протянул руку к квадратной кожаной коробке для хранения сигар, но вдруг, поколебавшись, вместо большой коробки взял другую, размером поменьше, деревянную. Схватив коробку обеими руками, он протянул ее менееру.
Глаза у ван дер Риса сверкнули, а зубы оскалились, как у охотничьей собаки.
– Почему ты взял именно эту коробку? – строго спросил он.
Испуганный его тоном, Калеб отступил назад, прижав коробку к груди.
– Но... вы... сказали... достать вам сигару.
– Я прекрасно знаю, что я оказал. Но откуда тебе известно, где они лежат?
– Я... не знаю, должно быть, я видел, как вы их доставали когда-нибудь в моем присутствии. Я что-то сделал не так? В этом коробке не сигары, а что-нибудь другое, чего я не должен видеть? Простите меня, менеер!
Риган устыдился, что испугал мальчика, и тон его сразу смягчился.
– Извини меня, Калеб. Все дело в том, что мой сын обычно доставал мне сигары из этой коробочки. Прежде я хранил сигары в большой кожаной коробке, но моему малышу не было еще и пяти лет, ему было тяжело поднимать ее. Потому я переложил сигары в небольшую коробочку, которую ты сейчас держишь. Когда ты вот так наклонился за этой коробкой, мне что-то показалось... я вспомнил далекие дни. Извини, если я испугал тебя, думаю, что это все от усталости. Наверное, я был слишком долго в море. Иногда прошлое так вдруг накатит, что я теряю ощущение реальности и власть над собой.
– Должно быть, вы очень любили своего сына, – неуверенно произнес Калеб.
– Да, очень, – тихо отозвался Риган. – Но тебе лучше отправиться домой. Увидимся за ужином. Скажи сестре, что я прибыл целым и невредимым, если она поинтересуется.
– Я обязательно передам, менеер, – ответил мальчик, закрывая за собою дверь.
Риган мерил шагами небольшой кабинет, и мысли путались в его голове. Он был уверен, что никогда не доставал сигары из маленькой коробки в присутствии Калеба. Дело в том, что Риган предпочитал марку сигар с обрезанными концами, которые хранил дома, но всегда носил с собой несколько штук в кармане рубашки. Обычные же сигары он держал в офисе, угощая приезжих купцов. Сердце бешено забилось в груди, когда одна мысль пришла ему в голову...
* * *
Легкий бриз, дующий из гавани Батавии, раскачивал китайские бумажные фонарики, которые на расстоянии напоминали сотни светящихся мотыльков, танцующих над тропическими деревьями, окружавшими дом сеньора Альвареса. Расположенный на элитной улице Лиан-авеню дом Цезаря превосходил по роскоши и красоте другие городские дома.
С просторной веранды в сад лилась музыка. Грандиозный бал удался на славу. Гости пили превосходное вино из бокалов на длинных ножках, провозглашая тосты в честь хозяина. На празднество явились все многочисленные приглашенные: испанцы, голландцы, португальцы... Даже английские и французские купцы были здесь.
Супружеская чета ван дер Рисов примерно на час опоздала, так как в последнюю минуту Ригана задержало неотложное дело в порту. Сирена не знала, что это было за дело, но настроение мужу оно порядком испортило. Лицо его было мрачнее тучи: густые брови соединились в одну хмурую линию, желваки играли на чисто выбритых щеках, а черные зрачки сузились, превратившись в колючие точки, источающие едва сдерживаемый гнев.
Перед тем как отправиться на бал к Цезарю, Сирена робко спросила Ригана, что произошло. Она даже решилась предложить не идти на бал, если ему не хочется. В ответ он расхохотался, и смех его был злым и ядовитым.
– Остаться дома?! – воскликнул он. – Никогда! Я пошел бы туда, даже если бы мне пришлось ползти.
Озадаченная Сирена села в экипаж, подобрав свои юбки и освобождая мужу место рядом с собой. Всю дорогу, до самого дома Альвареса, они ехали молча. Менеер сердито пыхтел сигарой, крепко зажав ее в зубах.
И теперь они стояли у входа в зал, где бал был в разгаре. При ярком свете свечей волосы Ригана казались серебристыми, а глаза его беспокойно обшаривали зал – не с простым любопытством, а с какой-то иной целью. Сирень поняла, что он ищет что-то... или кого-то.
Мефрау ван дер Рис раньше своего мужа заметила приближающуюся к ним Гретхен. Когда блондинка шла через весь зал, все головы повернулись в ее сторону. И тому была причина! Платье немки было попросту бесстыдным и шокирующим! Сшитое из яркого голубого шелка и украшенное драгоценными камнями по глубокому вырезу, оно плотно обтягивало фигуру, ясно показывая, что под платьем больше ничего нет. Обтягивающее платье, словно змеиная кожа, подчеркивало каждый изгиб тела вдовы, откровенно выделяя впадину между ягодицами и углубление пупка. И тем не менее, несмотря на свое бесстыдно-откровенное платье, Гретхен несла себя с таким достоинством и грацией, словно была богиней, а не потерявшей стыд распутницей. Женщины были возмущены, а мужчины очарованы.
Насмешливая улыбка появилась на лице Ригана. По оценивающему взгляду, которым он окинул Гретхен, Сирена поняла, что холмы и долины ее тела были для него знакомой территорией.
На фоне этой искусительницы Сирена почувствовала себя одетой скучно и старомодно. Яркая голубизна блестящего шелкового платья придавала волосам Гретхен серебристый оттенок, почти как у Ригана. А в ее замысловатой прическе поблескивали бриллианты, соперничающие с блеском глаз красавицы-вдовы.
Когда Риган и Гретхен обменивались многозначительными оценивающими взглядами, Сирена чувствовала себя как последняя идиотка, но, слава богу, на помощь ей пришел дон Цезарь Альварес. Подойдя к Сирене, хозяин дома низко склонился, чтобы поцеловать ей руку, а затем быстро увел в другой конец зала, чтобы представить нескольким гостям с дальних островов. Новые лица мелькали перед ее глазами, а новые имена путались в голове, так как Сирена ничего не видела и не слышала и ревность кипела в ней: Риган и Гретхен, обмениваясь милыми улыбочками, покинули зал. Только усилием воли она заставила себя не последовать за ними.
Сеньор Альварес, будучи истинным джентльменом, ни на секунду не оставлял соотечественницу без внимания. Он являл собой образец гостеприимного хозяина, безупречно продумавшего программу бала и всячески заботящегося, чтобы гости не скучали. Музыка была веселой, вино превосходным, столы ломились от аппетитных закусок на любой вкус. Когда Цезарь на минутку оставил Сирену, чтобы проинструктировать слуг по поводу марочных вин, к ней поспешила подойти Хельга Клосс.
– Ты должна поделиться со мной секретом, дорогая, – выпалила она, запыхавшись. Ее маленькие круглые глазки сверкали от возбуждения. – Тебе, конечно же, дон Цезарь рассказал, какой сюрприз он приготовил! Ты должна поделиться со мной, иначе я умру от неизвестности.
– Я представления не имею, о каком сюрпризе идет речь, мефрау, – засмеялась Сирена. – Если, конечно, вы не имеете в виду удивительный наряд фрау Линденрайх.
На лице Хельги отразилось недоумение, прежде чем она сообразила, что имелось в виду. И тут же ее круглые щеки порозовели.
– О да! Ты уже видела ее? Ну конечно, разве такое можно не заметить?! – захихикала она. – Капитан Клосс просто возмущен! При появлении на горизонте фрау Линденрайх мой бедный муж не знает куда смотреть. Однако нет, Гретхен – это совсем не тот сюрприз, который Цезарь приготовил специально для гостей, съехавшихся на бал. Это что-то другое. Он весь вечер делал намеки. Разве ты не заметила?
Хельга озадаченно посмотрела на Сирену. Что случилось с девушкой? Мефрау Клосс всегда считала ее очень умной. Чем была занята ее голова, если она не слышала прозрачных намеков дона Цезаря о гвозде программы, эффектном зрелище и предстоящем сюрпризе?
Сообщив молодой испанке свою новость и пригласив ее в ближайшее время прийти на чай, Хельга удалилась искать своего мужа. Сирена почувствовала облегчение, оставшись одна. Шумное общество, музыка, пышные яркие наряды женщин немного утомили ее. Захотелось побыть наедине со своими мыслями, и она вышла на веранду.
Прохладный ночной воздух остудил ее пылающий щеки, а звуки музыки, доносившейся из зала, здесь, при луне, казались нежнее.
Через несколько минут она почувствовала, что не одна на веранде. Вечерний бриз донес до нее из-за больших кустов тихий женский смех. Сирена уже хотела было вернуться в зал, но замешкалась, и в этом смехе ей послышались знакомые нотки. Слегка надменный, переливчатый, хрипловатый, но молодой... Гретхен!
Сразу вдруг вспомнилось, как она ехала в грузовой повозке по пыльной дороге: солнце припекало спину через бумазейное черное платье, а густые темные волосы, растрепавшись, прилипли к вспотевшей, влажной шее. И отголоски смеха, издевательского и презрительного, и выглядывающее из кустов веселящееся, высокомерное лицо женщины, наслаждающейся жалким видом измученной несчастьями, жарой и дорогой испанки...
Приступ ненависти пронзил Сирену, и ее охватило неуемное желание залепить немке такую затрещину, чтобы ее пухлые, насмешливые губы раздулись и потекла кровь.
Не задумываясь, она пробралась сквозь кусты и увидела то, что и предполагала увидеть: Гретхен и Риган стояли крепко обнявшись.
На какое-то мгновение Сирена остолбенела. Гнев затмил в ней всякое благоразумие. Она только видела, как слились в поцелуе губы Ригана и Гретхен. Одна его рука поглаживала ее твердые круглые ягодицы, а другая проникла в глубокий вырез переливчатого голубого платья.
В мгновение ока рассвирепевшая супруга напала на застигнутую врасплох парочку. Отрывая их друг от друга, она, как шипящая и царапающаяся кошка, выплеснула на Гретхен всю накопившуюся ненависть.
– Так как вы склонны выставлять свое тело напоказ, фрау Линденрайх, – прошипела Сирена, – пусть ткань вашего платья не разделяет вас с моим мужем!
Быстрым кошачьим движением она схватила платье за край выреза и разорвала почти до подола.
Вдова с удивлением восприняла атаку Сирены, но тут же пришла в себя и выпустила свои когти. Ругаясь и рассыпая проклятия, она попыталась схватить испанку за волосы, но верткая мефрау уклонилась от цепких рук немки. Женщины стояли друг против друга, как две обезумевшие кошки, готовые схватиться, чтобы разорвать соперницу в клочья.
– Я давно уже хотела стереть с твоего лица усмешечку! – продолжила Сирена. – А теперь я еще выцарапаю тебе и глаза!
Она произнесла это негромко, но в голосе прозвучала такая угроза, что Риган поразился. Он никогда не предполагал, что его сдержанная жена способна на такое! Скорее из желания получше рассмотреть Сирену, нежели защитить Гретхен, он встал между ними. Мгновенно его действия по-своему были истолкованы обеими женщинами.
– Отойди в сторону, Риган! Ты уже позабавлялся с этой немецкой шлюхой, теперь моя очередь! – глаза мефрау сверкали злобой. Она примерилась и выгнулась, как кошка, готовая к прыжку. – Если ты собираешься защищать ее, то я тебя предупреждаю: я уберу тебя с дороги и все равно доберусь до нее!
Вдова внезапно испугалась: взбесившаяся испанка обещала выцарапать ей глаза, и, глядя на нее, Гретхен нисколько не сомневалась, что эта дикая кошка выполнит свое обещание. Поэтому, когда Риган встал между ними, немка расплакалась: до нее вдруг дошло, что натворила с ней эта испанская богомолка.
– Мое платье! – запричитала Гретхен. – Посмотри, что она с ним сделала! Оно теперь уже ни на что не годно! – вдова шагнула к любовнику, надеясь на его защиту, и в этот миг что-то хрустнуло у нее под ногами. – Мои украшения! Она разорвала их! Риган, помоги мне их собрать, они стоят целое состояние! – ползая на коленях, она стала искать крошечные бусинки, которые были пришиты к ее платью.
Сирена взглянула на немку, ползающую по земле в поисках рассыпавшихся бусин, и увидела, что груди фрау Линденрайх очень непривлекательно вывалились из разорванного платья, а волосы, недавно уложенные в изысканную прическу, растрепались и рассыпались по спине.
Риган тоже взглянул вниз и, увидев смехотворную позу Гретхен, громко расхохотался. Однако брошенные на него убийственные взгляды обеих женщин, охладили его веселье, а смех застрял у него в горле.
Послышались шаги, и на веранде появился дон Цезарь. Его присутствие несколько разрядило накалившуюся атмосферу.
– Цезарь! – рыдала вдова, вскакивая на ноги. – Посмотри, что она сделала со мной!
– Я вижу... Гретхен, – сказал спокойно испанец. – Однако у нее это потрясающе получилось!
Немка, обескураженная его реакцией, широко раскрыла глаза от удивления. Она уже собралась было сказать в ответ что-нибудь оскорбительное, но, перехватив взгляд Альвареса, брошенный на Сирену, осеклась: в его глазах светилось неподдельное, искреннее восхищение. Обернувшись к пострадавшей, он произнес:
– Ты можешь обогнуть веранду и пойти в мою спальню. Там надень один из моих халатов, чтобы было в чем добраться домой. Я прикажу своему кучеру подогнать коляску к задней двери. Ты сможешь уехать так, чтобы никто тебя не увидел. Полагаю, ты не очень хочешь щеголять перед гостями в таком виде.
– Мне плевать, если меня увидят! – выпалила она в сердцах.
– Зато мне не плевать! – угрожающе произнес Цезарь. – Я не позволю, чтобы ты устраивала представление в присутствии моих гостей!
Ригана и Сирену поразило, как быстро успокоилась Гретхен под властным взглядом Альвареса, покорно направившись в обход дома, подчиняясь приказу испанца.
Когда растерзанная немка скрылась из виду, мужчины смущенно посмотрели на Сирену. Удивительно было то, что она, минуту назад вся кипевшая злобой, теперь являла собой образец спокойствия и невозмутимости.
Хозяин дома ослепительно улыбнулся соотечественнице и с почтительной вежливостью предложил ей руку.
– Забудем об этом, дорогая! Ничто не должно испортить настроение в этот вечер. Забудем эту маленькую неприятность!
Однако в его глазах читалось совсем другое: ссора Сирены и Гретхен была кульминационной точкой этого вечера.
– Супруги ван дер Рис должны вдвоем вернуться в зал. Я подготовил для гостей кое-что интересное – сюрприз, как все предпочитают это называть!
От взгляда Сирены не укрылось, как нахмурился Риган. Он выглядел явно недовольным легкостью в обращении Цезаря с его женой, а также всеми этими упоминаниями о сюрпризе.
– Да, Альварес, – заговорил ван дер Рис резким голосом, – мне очень интересно увидеть гвоздь твоего вечера. Хватит мучить нас загадками. Пойдем в зал, Сирена, – желваки заиграли на его щеках, а шея вздулась от злости.
«Вероятно, по этой причине Риган выходил из себя по пути сюда! – весело подумала Сирена. – Каким бы ни был маленький сюрприз Цезаря, но Ригану о нем известно, и ему он явно не по душе. Интересно, что же произойдет дальше?»
Когда все трое вошли в бальный зал, нетерпеливые взоры публики, ожидающей сюрприза, устремились на них. Музыканты прекратили играть, и все гости столпились возле закутанного тканью предмета, возвышавшегося посреди зала. Послышался голос Хельги Клосс:
– Не тяни резину, Цезарь! Я сейчас умру от нетерпения! Хотя я, кажется, догадываюсь, что это. Скорее всего, распутник, ты привез из Европы одну из греческих статуй, не так ли? Одну из тех, что полностью обнажены... – голос капитанши внезапно оборвался, перейдя в сдавленное хихиканье.
Те, кто стояли рядом с четой Клоссов, негромко засмеялись. Сирена тоже улыбнулась, догадавшись, что Антон заткнул жене рот, желая прекратить рассуждения болтушки.
Цезарь, оставив ван дер Рисов, с апломбом подошел к закутанному предмету и, прочистив горло, произнес:
– Дамы и господа! Как вам всем известно, в последнее время в морях, омывающих острова Ост-Индии, появился один необычный пират. Думаю, что не скажу неправды, если замечу, что до сих пор таких в истории не бывало! Кое-кому посчастливилось своими глазами видеть эту пресловутую разбойницу в море, на ее черном корабле. И среди нас есть один человек, на которого она произвела такое сильное впечатление, что он заказал изваять ее скульптурный портрет.
Стоя рядом с Риганом, Сирена почувствовала, как он напрягся. Его рука, легко касавшаяся ее руки, с силой сжалась в кулак.
– Без дальнейших промедлений, дорогие гости, я показываю вам Морскую Сирену!
Цезарь легонько дернул за шелковый шнурок, и драпировка спала. На возвышении стояло носовое украшение корабля, выполненное по заказу Ригана.
Возгласы восхищения наполнили зал. Это было великолепно! Мастерски вырезанная из дерева фигура, практически в натуральную величину, в нормальный человеческий рост... Сирена сразу же заметила, что скульптура имела очень большое сходство с нею самой. Но как она была красива! Казалось, будто ветер дул в ее точеное лицо и волосы, как настоящие, развевались за спиной. Руки ее были тесно прижаты к телу, а концы рубашки завязаны узлом под высокой, полной грудью. Тонкая талия плавно переходила в округлые бедра. Фигура была вырезана очень точно – даже повязка на лбу и усмешка на губах.
Сирена обвела всех собравшихся в зале испуганными глазами: не заметил ли кто-нибудь разительного сходства? Наконец, осмелившись, она взглянула на Ригана, который внимательно рассматривал скульптуру. Как сумел он так точно запомнить облик Морской Сирены? Глядя на мужа, который не отрывал восхищенного взора от фигуры деревянной красавицы, Сирена уловила в его глазах то же самое желание, что и тогда, когда она вызывающе стояла перед ним на носу своей «Раны».
Гости оживленно столпились вокруг скульптуры: одни внимательно рассматривали, другие трогали руками полированное тиковое дерево. Сирена отошла в конец зала, от волнения у нее начались спазмы в желудке. Она взяла с подноса слуги бокал с вином и, стараясь стоять ко всем в профиль, потягивала хмельной красный напиток.
Чуть позже она вернулась в круг гостей, опасаясь, что подобное безразличие к скульптурному образу Морской Сирены, может показаться неестественным. В глазах хозяина дома она увидела то, чего так опасалась: узнавание.Дон Цезарь посмотрел, как Сирена поднесла бокал к губам, и выражение испуга вперемешку с удивлением пробежало по его лицу.
Наконец и Риган отвернулся от скульптуры. Уловив выражение лица испанца, переводившего взгляд с деревянной Сирены на живую, он тоже быстро взглянул на свою жену, а затем опять на скульптуру – с таким же вниманием, что и дон Цезарь.
Вдруг пронзительный взгляд ван дер Риса встретился с черными глазами хозяина дома.
– Если твоей целью было поставить меня в неловкое положение на этом балу, то ты просчитался, дон Цезарь Альварес! Красота этой фигуры затмевает ее скандальность! Посмотрим, будешь ли ты завтра выглядеть таким же самонадеянным, когда, подталкиваемый моею шпагой, водворишь на мой корабль его носовое украшение!
Цезарь облизал языком пересохшие губы... С рапирой голландца шутки были плохи!
ГЛАВА 16
Спустя несколько дней после бала, в прохладную благоухающую ночь, Сирена бесшумно пробралась в комнату Калеба и разбудила мальчика. Все в доме давно улеглись и наверняка уже спали.
– Одевайся, братишка. Мы выходим в море, – прошептала она.
Калеб мгновенно проснулся и потянулся к одежде.
– Жду тебя в моей комнате. Спустимся вниз, как всегда, по решетке. Поспеши! После ужина, проходя мимо кухни, я слышала, как фрау Хольц сказала, что один из кораблей менеера отправляется в плавание сегодня ночью. Возможно, он уже вышел, но мы можем догнать его. Быстрее!
– А команда? Я же не предупредил Яна, чтобы команда была на борту!
– Я отправила в Титоа Лин Фу с запечатанным посланием. Не хотелось беспокоить тебя, так как надо было, чтобы ты хоть немного поспал. Старый китаец не станет задавать лишних вопросов, к тому же он ни о чем не подозревает. Наверняка он давным-давно вернулся и спит, десятый сон видит. Сейчас около двух часов ночи. Команда уже должна быть на «Ране».
* * *
Через несколько часов первые лучи солнца осветили горизонт. Сирена, Калеб и Ян стояли на мостике. Капитанауверенно держала штурвал.
– Теперь уже скоро, – произнесла она. – Ян, прикажи всем подняться на палубу.
– Слушаю, капитана.
– Когда я начну разговор с противником, ты, как обычно, заменишь меня здесь. А ты, Калеб, как только мы к ним приблизимся, спустишься вниз. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из голландцев узнал тебя. Слишком многим в Батавии ты известен, братишка!
– Сирена, – тихо произнес мальчик, – ты на этот раз потопишь корабль и не дашь морякам сесть в шлюпки?
– Нет, я не стану так с ними поступать. Если ты вспомнил испанских торговцев, то разве я не предупредила их честно? Они сами были виноваты!
Через несколько минут раздался крик:
– Вижу корабль!
Сирена крикнула Яну:
– Прицеливайтесь и стреляйте! Сначала по корме, потом по носу!
– Он слишком далеко, капитана, —отозвался Ферхоок.
– Это правда, Ян. Но необходимо, чтобы хотя бы один из наших выстрелов попал в цель. Главное – неожиданность. Мы успеем дать залп еще раз, прежде чем они подготовятся к обороне.
– Зачем ты так рискуешь? – с тревогой опросил Калеб.
– Потому что сейчас не ночь.
«Рана» вздрогнула от залпов двух своих пушек.
– Отлично! – крикнула Сирена команде, глядя в подзорную трубу. – Одна из наших пушек попала в цель, повредив носовую часть голландского корабля. Я же сказала менееру ван дер Рису, что ни с одного голландского судна больше не выстрелят в мой фрегат.
С подбитого брига раздался залп из мощной пушки, но раскаленное ядро, не долетев до черной «Раны», упало в воду.
– Они стреляют, Калеб, но вслепую. Они в панике. А теперь, братишка, уходи вниз!
Ян Ферхоок прибежал, чтобы стать у штурвала вместо Сирены, когда корабль подплыл к пылающему голландцу.
– Просите пощады, и я позволю вам сесть в шлюпки! – закричала Сирена, наблюдая за рукопашной схваткой.
– Сдаемся! – раздался чей-то пронзительный голос.
– Ты видишь, что у них на борту тяжелая пушка? – крикнула Яну девушка.
– Да, капитана.Но она им не помогла.
– Если бы они попали в нас, мы бы сейчас здесь не стояли. Не поддайся они панике, могли бы потопить нас.
Объятый клубами огня и дыма бриг резко накренился на правый борт. Скоро этот красивый корабль найдет себе пристанище на морском дне.
– Эй! Голландцы! Всем наверх! Есть среди вас человек по прозвищу Крюк?
– Нет такого человека на нашем корабле!
– Вытяните вперед руки и снимите перчатки! – ее приказу немедленно подчинились, и, посмотрев в подзорную трубу, она удовлетворенно кивнула.
– Когда вы вернетесь в Батавию, передайте привет менееру ван дер Рису. Скажите, что до меня дошли слухи, будто он не желает передать мне Крюка, если найдет его первым. Я дважды не предупреждаю. И вот мое единственное предупреждение: в следующий раз, когда я захвачу голландский корабль, горе будет тому человеку, который сообщит мне, что главный представитель голландской Ост-Индской компании не отступился от своего намерения и не собирается передать мне Крюка! – она вонзила кончик сабли в рею и внимательно обвела взглядом команду брига. – Что за груз вы везете?
– Гвоздику, мускатный орех и перец.
– Ну теперь цены на специи в Европе взлетят вверх! – засмеялась Сирена.
Голландский капитан, дерзкий и бесстрашный человек в добротном, хорошо сшитом костюме, поднялся на ноги в одной из спущенных на воду шлюпок и угрожающе потряс кулаком.
– Если голландская Ост-Индская компания и разорится, то не думай, что в этом только твоя заслуга, Морская Сирена! Ты должна благодарить некоего испанца за то, что он помог тебе!
– Как это?! – крикнула она, не понимая.
– Местные жители поговаривают, что где-то на Яве тайно хранятся необработанные мускатные орехи. Рабы, обрабатывающие семена мускатного ореха, нередко говорят о том, что бушели[10] семян исчезают. Ни один голландец не посмел бы этого сделать! На такое способен только испанец! Они на все готовы пойти, чтобы подорвать нидерландскую торговлю пряностями. Проклятый ибер[11] мечтает разбить плантацию где-нибудь поближе к берегам Европы. Вот в чем все дело!
Жалобы голландца внезапно оборвались.
– Вижу корабль! – раздался крик с мачты «Раны».
– Что такое? Еще один корабль? – удивилась Сирена.
– Мили две от нас по правому борту, капитана.Судя по всему, это испанский или португальский корабль.
– Ослабить парус! – крикнула она команде. – Мы должны обойти его так, чтобы оказаться сзади.
Через четверть часа голландский бриг был похоронен в глубинах моря, шлюпки с его командой маячили где-то вдали, а черный фрегат приближался к испанской бригантине, недавно вышедшей из Батавии.
Стоя позади Яна, управлявшего кораблем, Сирена ровным голосом отдала приказ:
– Не стрелять, пока я не скажу. Пожалуй, мы не станем трогать это судно. Пропустим их.
Заметив озадаченное лицо первого помощника, она улыбнулась, вспомнив, что Ян все-таки голландец.
– А что, если они начнут в нас стрелять, капитана? —спросил он.
– В таком случае мы пойдем на таран. Но только по моему приказу! Видишь ли, Ян, это судно испанское, и если я позволю ему плыть дальше, после того как потопила голландский бриг, то, полагаю, менеер ван дер Рис схватит дона Цезаря за горло, заподозрив его в сговоре со мной, и в течение какого-то времени менеер будет занят слежкой за испанцем, забыв о Крюке.
Посмотрев в подзорную трубу, Сирена прочитала название испанской бригантины: «Алый огонь».
– Слушайте меня внимательно! – крикнула она в рупор. – Я вижу, что ваши люди подготовили пушки, поэтому хочу сообщить вам: перед вами – Морская Сирена! Один выстрел с вашей стороны – и вам всем будет крышка! Однако... хочу проявить доброту, – засмеялась она в рупор и обратилась к чернобородому мужчине, стоявшему у штурвала: – Капитан, прикажите своим людям отойти от пушек, и пусть они все покажут мне руки. Тогда я позволю вам продолжить плавание!
Подождав минуту, она закричала в рупор:
– Ну, я получу ответ?!
С испанского корабля дали залп из пушки, и ядро попало в парус фок-мачты. Но грохнуть еще раз они не успели. Сирена приказала канонирам дать ответный огонь.
Пока канониры готовились к залпу, она посмотрела в подзорную трубу и увидела, что испанский капитан улыбался. Он решил, что быстро проучит этот черный фрегат, так неумело управляемый, как ему показалось.
Один за другим последовали пушечные залпы с «Раны», повредившие палубу и снасти бригантины. Развернувшись к испанцам носом, фрегат продолжал палить из пушек и готовился к тарану более крупного противника.
Когда два корабля сблизились, капитан «Алого огня» поспешно закричал в рупор:
– Просим пощады!
Затем он бросил саблю на палубу.
– Мы сдаемся, мы сдаемся!
Испанские пушки почти не нанесли урона «Ране», однако Сирена не была настроена прощать напавшее на нее торговое судно. Ян предложил ей, что раз уж они не позволили испанцу плыть дальше и главный представитель голландской Ост-Индской компании теперь не заподозрит ее в сговоре с Альваресом, то, по крайней мере, надо хотя бы отпустить команду «Алого огня», как были отпущены матросы голландского брига.
– Зачем заставлять Альвареса думать о сговоре с голландцами?
– Ты прав, Ян, – согласилась Сирена. – Но на этот раз мы заберем груз и поделим между членами нашего экипажа! – она весело засмеялась. – Пусть испанцы садятся в шлюпки. Мы проверим их руки и, если среди них нет Крюка, отпустим с Богом. Пусть плывут на Яву! Надеюсь, они не захотят попытать счастья добраться до Испании! – захохотала она. – Два корабля за один день! А я искала только один!
Восторженные крики команды приветствовали своего удачливого капитана.
Сирена стояла на палубе захваченного торгового судна, шутя и посмеиваясь. Вдали виднелись шлюпки с «Алого огня», направлявшиеся вслед за голландскими в Зондский пролив. Какое это будет зрелище, когда четыре лодки с усталыми, измученными матросами медленно войдут в порт Батавии поздно вечером или даже на следующее утро!
Команда «Раны», обыскав трюмы бригантины, вытащила наверх шелка и другие товары, но мускатный орех, перец и прочие специи были оставлены внизу. Для чего они им, жителям Островов Пряностей?! А что касается остальных товаров, то жены моряков в Титоа найдут им в хозяйстве отличное применение. Кроме того, в трюмах испанца были обнаружены бочонки с яванским ромом, которые очень быстро перекочевали на хранение в трюмы черного фрегата.
– Поторопитесь, ребята! – наконец крикнула Сирена. – Мы должны успеть до начала прилива, чтобы войти в устье реки в полдень. Нужно пройти мимо четырех шлюпок прежде, чем они увидят, как мы повернем в устье реки Смерти.
Она лихо повернулась на каблуках, услышав сзади шумное дыхание. Это был Якоб, кок «Раны».
– Что тебе нужно, старина?
– Очень интересный сундучок, капитала.Я нашел его в капитанской каюте испанца и... – он хитро усмехнулся, – открыл его с помощью моего кухонного ножа.
Многозначительно подняв крышку сундучка, он протянул его Сирене: сундучок был полон сверкающих бриллиантов.
Поиграв дорогими камушками, она положила несколько штук в карман и позвала остальных членов команды.
– Посмотрите, моряки, что отыскал для вас наш добрый, славный Якоб! Однако быстрее, ребята, заканчивайте потрошить эту гордую бригантину. Нам нужно поторапливаться!
Черный фрегат легко скользил по спокойной глади моря, оставив в нескольких милях позади себя медленно тонущий «Алый огонь». Калеб снова стоял рядом с Сиреной, крепко державшей штурвальное колесо.
– Как ты думаешь, что будет после того, как четыре шлюпки вернутся в Батавию? – спросил мальчик.
– Дон Цезарь Альварес упадет в обморок, а менеер ван дер Рис начнет метаться по своему офису, как разъяренный бык.
Калеб засмеялся, но лицо Сирены оставалось задумчивым. Заговорив о Цезаре, она вдруг припомнила странные слова голландского капитана о необработанных мускатных орехах. Что бы это значило?
Ее размышления были прерваны приходом кока. Якоб поднялся к ней, неся кружку крепкого ароматного кофе.
Взяв у него из рук кружку, она спросила:
– Якоб, ты был на палубе, не так ли, когда мы захватили голландский корабль?
Он кивнул.
– Что их капитан имел в виду, когда говорил о необработанных мускатных орехах и о каком-то испанце, который намерен разбить плантацию муската поближе к Европе?
