Текст книги "Пленительная страсть"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)
– Я сказала фрау Хольц, что никого не принимаю. Я в трауре! – задыхаясь, произнесла она и опустила веки, чтобы скрыть опасный блеск в глазах.
Разозлившись на ее замечание, Риган горячо возразил:
– Я пришел, чтобы поприветствовать вас в вашем новом доме и извиниться за недоразумение, заставившее вас добираться в грузовой повозке, – представив, как эта испанская аристократка ехала в грузовой повозке в жару по пыльной дороге, он едва сдержал улыбку и продолжил, стараясь придать своему голосу сочувственное выражение: – Как только Ян Ферхоок рассказал мне всю историю вашего с братом спасения с полузатонувшего фрегата...
– Я принимаю ваши извинения, менеер, – прервала его Сирена и, отвернувшись, стала смотреть в окно, выходящее в сад.
Риган понял, что на самом деле она не приняла его сбивчивые извинения, но решил не настаивать.
Он был поражен представившейся ему картиной: возле длинного окна, в которое проникал свет послеобеденного солнца, стояла девушка. Ее стройное, слегка округлое тело с полной грудью и тонкой талией, угадывавшееся под тонкой тканью легкого халата, не могло не вызвать восхищения. Разглядывая ее прекрасное лицо, Риган вдруг осознал, что ему крупно повезло. Другим мужчинам потребовалась бы вся жизнь, чтобы найти себе такую красавицу-невесту! Ее темные блестящие волосы оттеняли слегка смуглую, но безупречную кожу лица. Тонкие черты, большие и широко расставленные зеленые глаза, опушенные густыми и длинными ресницами, полные манящие губы... Она была прекрасна!
Риган ван дер Рис привык к тому, что всегда вызывал непреднамеренную зависть у окружающих. Он немедленно осознал, как украсит эта женщина его гостиную. У него был самый роскошный и ухоженный дом, самые плодородные плантации; он занимал самое высокое положение в голландской Ост-Индской компании на островах. А теперь у него будет самая красивая жена на Яве! Белая жена, и при этом не «дочь компании». Она не была одной из тех жестоко эксплуатируемых девушек, которые, в соответствии с разработанной в компании схемой, должны были заботиться о том, чтобы торговые агенты чувствовали себя довольными. Этих девушек посылали в Ост-Индию для продолжения белой расы на Востоке. «Дочери компании» – это, в основном, девушки из бедных семей. Некоторые из них были из самых низших слоев общества, с задворок голландских портовых городов. Им за счет компании давали некоторое образование, немного воспитания, а затем эксплуатировали как любой другой продукт общества: их выдавали замуж за торговых агентов, плантаторов, купцов или служащих компании, которым ранее не удалось подыскать для себя белых жен. Причем, зачастую в результате подобных браков возникали счастливые семьи, ведь лишь немногие «приличные» девушки решались добровольно покинуть родину и променять относительно спокойное существование на полную неизвестности жизнь в тропиках, да еще с мужем, которого они раньше и в глаза не видели.
Если бы единственным критерием для жены было иметь белую кожу, то Гретхен Линденрайх подходила бы как нельзя лучше. Но репутация немки не подняла бы престиж Ригана на острове.
Ван дер Рис совсем не склонен был жениться на ком бы то ни было, но поскольку он должен былжениться, эта испанская сеньорита обещала быть завидной женой...
Видимо, все его мысли отразились у него на лице, но Сирена приняла это за выражение удивления тем, как ей удалось остаться невредимой после нападения пиратов. И тут она внимательно посмотрела на своего жениха. Ее зеленые глаза расширились от удивления. Вместо пожилого, толстого дикаря перед ней стоял высокий, сильный, загорелый мужчина с копной светлых волос.
Уловив изумление девушки, его голубые глаза весело блеснули. Риган заговорил мягко – его испанский был с сильным акцентом.
– Мы обо всем сейчас договоримся, и вы сможете вновь предаваться вашей скорби, – насмешливо заметил он. – Наш брак был устроен нашими отцами. Их соглашение будет нами выполнено, как только это станет возможным.
Сирена опустила глаза, мысли ее путались. Она не была готова увидеть красивого и сильного мужчину. Такой вряд ли позволит своей жене изображать из себя целомудренную, всю в молитвах «монашку». Только не такой мужчина! Сердце ее бешено заколотилось. Девушка подняла глаза, стараясь придать своему лицу спокойное, безмятежное выражение.
– Я прошу вас, менеер, отнестись с уважением к моему трауру, который продлится год. Мне нужно много молиться. И я должна присматривать за своим младшим братом...
– Наша свадьба состоится ровно через месяц. Это достаточный срок, чтобы вы оправились от перенесенных испытаний. Вам скоро станет известно, что, хотя Ява и находится очень далеко от европейских дворов, приличия должны быть соблюдены.
Риган решил, будто изумление, мелькнувшее в ее глазах, относится к тому, что он настаивает на слишком раннем сроке свадьбы. На самом деле Сирене стоило большого труда не броситься на него с кулаками, требуя ответа на вопрос о том, какую роль он сыграл в этом «испытании», о котором так легко говорит.
Риган, желая сгладить выражение тревоги на ее красивом лице, решил смягчить жесткость своих предыдущих слов.
– Сеньорита, я всего лишь забочусь о вашем честном имени. В ваших же интересах, чтобы свадьба состоялась как можно быстрее. Но я не требую от вас делить со мною постель, пока ваш траур не закончится.
«Как великодушно с его стороны!» – язвительно подумала Сирена, но вслух пробормотала:
– Благодарю вас, менеер.
Она сжала перед собою руки, чтобы остановить их дрожь. Что такое нашло на нее? Еще ни один мужчина не заставлял ее дрожать, за исключением отца, и то лишь когда она была в чем-то виновата и знала, что заслужила его гнев. Даже капитан пиратов, когда стегал ее плеткой по обнаженной спине, не заставил ее дрожать!
Риган подошел ближе. Его высокий рост поразил ее.
– Сеньорита... – начал он, поколебавшись, – я не могу постоянно обращаться к вам так: «сеньорита Кордес». Не правда ли?
– Разумеется, менеер. Учитывая наши отношения, это было бы абсурдно, – подняв глаза, она произнесла с высокомерием: – Вы должны меня называть Сиреной.
– Сирена... Ваше имя вам очень подходит. Такое спокойное, парящее в воздухе...
А в это время все внутри Сирены клокотало: «Ты трус! Сын гадюки! Hijo de puta – сын проститутки! Знаешь ли, что девушку, на которой ты должен был жениться, звали Исабель и что она действительно была такой, как ты сейчас говоришь?!
Риган увидел, что сеньорита опустила глаза, и почувствовал: она как-то отдалилась от него. И это рассердило его.
– Посмотрите на меня! – тихо приказал он.
Сирена подняла на него глаза и снова поразилась его росту. Ей редко приходилось встречать мужчин, на которых приходилось смотреть снизу вверх. Так как она сама была высокой, то большинство мужчин были равного с нею роста. Но, стоя рядом с Риганом, она доставала ему только до плеча. А еще он был очень загорелым. Наверное, тоже любитель уходить в море и подставлять лицо соленым брызгам? Сирена взглянула на его руки. Да, так и есть: он знает, как поднимать паруса и держать в руках штурвал. Его большие и сильные ладони покрыты мозолями. Интересно, как эти руки прикасаются к женщинам?.. Вспыхнув, она снова опустила глаза.
Заметив, как покраснели ее щеки, Риган улыбнулся. Что-то такое было в этой девушке. Или это ее глаза? Он так и не понял, отчего она избегала смотреть ему в лицо. Неужели он каким-то образом оскорбил ее чувствительную душу? Чушь! Он всегда предпочитал женщин с характерами, которые даже в постели знают, чего хотят. Ба! Эта перепуганная девчонка будет лежать рядом с мужчиной как новорожденный теленок, хныкая и просясь к мамочке на родину. Придется искать удовольствия на стороне! Испанка будет сидеть с ним за столом, а он будет воздавать ей должное как жене: будет кормить и одевать ее и брата, а в свободное время она может молиться за его грешную душу!
Внезапно он протянул руки и сжал ее лицо в своих мозолистых ладонях. И держал крепко, но нежно. Его насмешливый взгляд встретился с холодным взглядом ее зеленых глаз. На какое-то время Риган растерялся. Что-то взволновало его, когда она смело и испытующе посмотрела ему в лицо. На этот раз не она, а он в смущении отвел взгляд.
– Я полагаю, вы сдержите свое слово, менеер. И мне не нужно будет выполнять свои супружеские обязанности, пока я в трауре.
И снова ее изумрудные глаза опасно сверкнули. Риган замер. Возможно, он слишком поспешно сделал свои выводы. Кажется, этот новорожденный теленок с характером. И если с умом...
Через минуту он уже шел по темному коридору, не помня, как покинул ее.
Сирена без сил упала на край бело-голубой постели, стараясь совладать с охватившей ее дрожью. Риган ван дер Рис будет опасным противником! Она поняла, что это не тот человек, которого легко одурачить. Острый ум светился в его голубых глазах. По его квадратной челюсти можно было судить об упрямстве этого человека. Тщательно все обдумав, она поняла, что не рост и сила менеера взволновали ее, а он сам, его животный магнетизм.
Сдержит ли голландец свое слово и действительно не станет предъявлять свои супружеские права? И хочет ли она, чтобы он сдержал свое слово?
ГЛАВА 6
Солнце, проникавшее сквозь листву, бросало кружевные тени на гравиевую дорожку, прямо под ноги Сирене, гулявшей по роскошному саду ван дер Риса. Шагая, она мысленно прикидывала, какое примерно расстояние отсюда до бухты, где тайно бросила якорь «Рана». Поместье Ригана находилось на западной окраине города Батавия и было несколько изолировано от других домов, что соответствовало положению главного представителя голландской Ост-Индской компании.
Затем внимание девушки привлекли цветы, буйно разросшиеся здесь – разноцветные, яркие, необыкновенно красивые. И, залюбовавшись, Сирена на какое-то время забыла о корабле. Она уже видела из окна, как садовники тщательно ухаживали за цветочными клумбами, пропалывая, обрезая и поливая всю эту пышную красоту; своим трудом они превратили дикие джунгли в кусочек рая, в благоухающее разноцветие. Наклонившись над клумбой с особенно яркими цветами, Сирена сорвала крупный ярко-красный бутон. Понюхав его, девушка была разочарована: цветок не имел запаха.
– Как раз эти цветы совсем не пахнут, хотя обладают другими интересными свойствами, – услышала она голос Ригана и замерла, удивленная его появлением. Интересно, как давно он наблюдает за нею?
– Мне бы хотелось прислать вам в комнату букет цветов, но только не этих. Было бы неразумно вызывать лишние пересуды слуг, – заверил он чересчур поспешно.
Не обратив внимания на его комментарии, Сирена спросила:
– Но почему я не могу поставить букет именно этих цветов в свою комнату? Неужели такие красивые цветы могут кого-то оскорбить? – вопрос этот был задан тихим, ровным голосом: нужно помнить, что она испанская сеньорита в трауре!
– Оскорбить? Это совсем не то слово... Вообще-то, во многих частях света эти цветы пользуются большим спросом, – осторожно заметил он.
– Они очень похожи на маки, – недоумение заставило ее голос зазвучать резко. – Мне кажется, что цветы эти прекрасны, и я... хочу поставить их в своей комнате. Я велю одному из садовников нарезать мне букет, – холодно и упрямо заявила она, отведя взгляд в сторону.
Девушка с удовольствием заметила, что Риган рассердился. Сейчас, наверное, он расскажет о каком-нибудь банальном предрассудке, связанном с несчастным цветком.
– Раз вы настаиваете, придется мне самому этим заняться. Я завалю всю вашу комнату этими цветами, украшу балкон гирляндами из них, добавлю лепестки вам в вино. Куда бы вы ни пошли, их яркий цвет будет приветствовать вас, но одновременно вы будете замечать лукавые взгляды островитян, – Риган сделал вид, что злится.
Довольная тем, что вывела его из равновесия, Сирена сдержанно заявила:
– Пожалуйста, менеер, сделайте это. Я не могу дождаться, когда увижу все, что вы так красочно описываете.
Ее пальцы ласкали яркий цветочный бутон.
Риган прищурился.
– Ваше желание для меня закон, – сердито сказал он. – Но сначала вам придется кое-что узнать. Именно этот цветок местные жители используют для особых целей: тычинки и семена перетирают в мелкий порошок, который любовники прикладывают к интимным частям тела. При помощи этого порошка половые органы увеличиваются в размерах и набухают. Я слышал, что некоторые пары часами не могли разъединиться и...
Сирена побледнела.
—Понимаю, менеер... – сказала она, остановив взгляд на густых зарослях бесстыдных цветов. – И в вашем саду довольно много этих цветов, – при этих словах пальцы ее разжались, уронив злосчастный цветок. Уходя прочь, она намеренно наступила ногой на ярко-красный бутон и вдавила его в землю.
Ригана поразила ее реакция.
Он совсем не собирался рассказывать историю цветка, но, когда Сирена стала разговаривать с ним так холодно и высокомерно, не сдержался.
– Черт бы меня побрал! – пробормотал ван дер Рис, чувствуя себя как мальчишка, которого застали с банкой варенья.
* * *
– Думаю, на сегодня достаточно, Калеб. Ты уже переутомился, – усмехнулась Сирена, но, увидев растерянное выражение на лице мальчика, ободряюще добавила: – Ты хорошо сегодня поработал, братишка. Не торопись и не отчаивайся. Мне потребовались годы, чтобы постичь то, чему я тебя сейчас учу. Навигация – это искусство и требует внимательности и точности. Ошибка бывает чревата смертью. Но ты не расстраивайся, у тебя все идет прекрасно. Ты прирожденный моряк, – сказала она, скручивая карты в трубочку и пряча их под кровать.
– Давай помолимся, чтобы фрау Хольц не вздумала убирать эту комнату. Нужно найти какое-то другое место для твоих карт, – голос его был веселым, но в глазах промелькнуло разочарование.
– Что тебя тревожит, Калеб?
Мальчик переминался с ноги на ногу, стоя на толстом мягком ковре, покрывавшем пол.
– Ты обещала научить меня фехтованию, – ответил он, смущенно краснея.
– Я обещала и сдержу свое слово. Завтра дам тебе первый урок. Я нашла в саду одно укромное место. Но должна тебе сказать, что занятия навигацией будут на первом месте. Терпение, Калеб, только терпение! – вздохнула она.
С тех пор как они прибыли в Батавию, поведение и стиль жизни Сирены должны были соответствовать не только ее трауру и новому положению хозяйки дома ван дер Риса, но также и погоде. И она сама, и Калеб с трудом привыкали к местному климату. В утренние прохладные часы девушка занималась пополнением гардероба братишки. А послеобеденная жара и ежедневные грозы, затягивавшиеся порой на целый час, замедляли ритм жизни. Сирена дремала или давала Калебу уроки по навигации. По вечерам было душно, но ночи стояли приятно прохладные. Внешне сеньорита Кордес выглядела сдержанной и спокойной. Однако чего ей стоило это! Она находилась в состоянии постоянной борьбы с самою собой: приходилось сдерживать бьющую через край энергию и желание поскорее приступить к осуществлению своих дерзких планов. А пока коварная мстительница старалась как можно больше узнать о торговом бизнесе ван дер Риса, чтобы потом иметь возможность употребить свои знания для собственных целей.
– Да, Сирена, ты права, как всегда, – отозвался Калеб, – но я хочу научиться фехтовать, чтобы защищать тебя. Возможно, придет время, когда тебе понадобится моя помощь.
– Почему бы тебе не пойти прогуляться, братишка? Дождь уже перестал – сходи на пристань. Может быть, ты узнаешь что-нибудь интересное для нас.
—Сделаю все что смогу, Сирена.
– А я должна пойти с фрау Хольц за покупками к свадьбе, – горько заметила девушка (ей так и не удалось убедить Ригана отложить свадьбу). – Боюсь, что она будет удивлена отсутствием у меня энтузиазма. Несмотря на вежливость в обращении, эта женщина относится ко мне подозрительно. Она ревниво охраняет положение, которого достигла здесь за многие годы, и очень боится, что власть в доме скоро перейдет ко мне. Что касается моего к ней отношения, – продолжила Сирена, – то я считаю ее слишком властной. «Да, сейчас вы можете позавтракать, юфрау!» – девушка передразнила фрау Хольц, заставив Калеба рассмеяться. – Нет, действительно она ведет себя так, будто все богатство и роскошь этого дома существуют только благодаря ее стараниям.
– Но, Сирена, она совсем не такая плохая женщина. Скорее всего, в том, что вы не понимаете друг друга, виноват немецкий язык, на котором вы разговариваете.
– Да нет, дело не в этом. С языком – другая история. Когда мы только приехали сюда, я не могла слушать, как она спотыкается на каждом слове, говоря по-испански. Поэтому я сказала ей, что владею несколькими языками, в том числе и немецким. И теперь она говорит со мною по-немецки, а я отвечаю ей на таком...
– Знаю, знаю! – засмеялся Калеб. – Видел, как она закатывает глаза, когда ты говоришь на своем ужасном немецком...
– Если бы только это! – тоже засмеялась Сирена. – Теперь она говорит так громко и произносит слова так четко и раздельно, словно я плохо слышу! Ей, наверное, кажется, что я глупый ребенок, которого она обучает немецкому языку. Сказать по правде, Калеб, – глаза девушки озорно блеснули, – иногда я нарочно коверкаю слова или неправильно их употребляю только для того, чтобы позлить старую немку!
Не успела она произнести эти слова, как в дверь постучали. Приложив палец к губам, чтобы предупредить смех мальчика, Сирена громко произнесла:
– Открой дверь, Калеб! Должно быть, это фрау Хольц.
Он подбежал к двери, отвесив перед этим низкий шутовской поклон и согнувшись до самых носков блестящих сапог. Покраснев, он выпрямился, переводя взгляд с Сирены на вошедшего Ригана.
– Я пришел за Калебом, – заявил голландец с невозмутимым видом, а про себя подумал с удивлением: «Неужели эти двое, сохраняющие сейчас такие постные мины, лишь мгновение назад весело смеялись?»
Девушка опустила глаза и стала шарить в кармане в поисках четок. Наконец, нащупав бусины, она вытащила их и с силой сжала в руке.
– Сирена, почему каждый раз, когда я прихожу, вы сразу же достаете четки? Неужели я вас настолько пугаю, что вы начинаете искать утешение в молитвах? – тон у Ригана был несколько ироничным, но желваки на щеках гневно напряглись.
– Нет, не пугаете, – тихо ответила она, стоя к нему вполоборота. – Но мне нужно продолжить свои молитвы, поэтому, если вы позволите...
– Конечно! – великодушно разрешил он, беря Калеба за руку. – Как я вам уже говорил, вы можете сохранять свой траур и молиться столько, сколько пожелаете! Однако это не должно мешать нашей общественной жизни на острове.
– Неужели у вас нет уважения к мертвым? – ее тихий голос слегка возвысился, когда она резко повернулась к Ригану.
– Боюсь, что очень мало, – холодно отозвался он. – Я не люблю преувеличений. Мертвые есть мертвые. Какая польза для них от ваших молитв? Живые должны жить. И сегодня вечером вам придется жить в моеммире. Я устраиваю небольшой ужин. Придут несколько моих друзей. Я должен им представить вас. Надеюсь, что вы с Калебом будете присутствовать при этом.
– Но мой траур...
– Ваш траур вы будете соблюдать только в этой комнате! – Риган посмотрел за окно, а затем неторопливо перевел взгляд своих голубых глаз на Сирену. – У вас есть еще пять часов для ваших молитв. Думаю, этого достаточно. Но вы должны сохранить силы для приема гостей. Мы с Калебом к вечеру вернемся.
Сирена сощурилась, глядя на жениха. Калеб уловил опасный блеск в ее глазах, но надеялся, что Риган ничего не заметил.
Взгляд сеньориты очень удивил голландца. Может, он ошибся? Или действительно гнев мелькнул в ее зеленых глазах? Гнев у этой сдержанной и холодной монашки? Нет, не похоже. Вероятно, это просто игра света.
И, ничего не сказав, Риган кивнул Калебу, чтобы тот следовал за ним.
Когда дверь за ушедшими закрылась, Сирена со злостью швырнула четки на покрывало и выругалась.
– Как он смеет?! Кто он такой?! Фактически он приказал мне быть на этом ужине! Что за наглость! – ярость клокотала в ней, когда она мерила шагами комнату. Да, никуда не денешься, придется исполнить его приказ, но это не значит, что она подчинилась!
В двери снова постучали.
«Вероятно, это фрау Хольц», – подумала Сирена. Быстро опустившись у кровати на колени, она схватила четки, зажала их в руках и потупила глаза.
– Войдите! – крикнула девушка.
Увидев эту сцену, экономка поморщилась. Неужели сеньорите больше нечем заняться, кроме своих молитв? Верить в Бога похвально, но такая одержимость! У старой женщины возникло желание взять за шкирку и встряхнуть как следует тихую, замкнутую испанку, приросшую коленями к полу. Но фрау Хольц направилась к окну и сложила руки на груди.
– Я пришла, чтобы обсудить некоторые детали, касающиеся вашей свадьбы.
Сирена подняла на экономку отрешенный, потусторонний взгляд.
– Полагаю, фрау Хольц, что вполне могу довериться вам. Как вы с менеером решите, так и будет.
– Юфрау, все не так просто, как вы...
– Почему? Позвольте мне спросить! – перебила ее Сирена, приподнимая свою красивую бровь. Экономка сразу отступила, заметив гневное мерцание в зеленых глазах. – Менеер такой властный, такой знающий и так любит давать указания! Думаю, он уже обо всем распорядился.
– В основном – да. Он уже распорядился насчет приглашенных и тех гостей, которые после свадьбы останутся ночевать здесь, из-за того что живут на других островах. Но есть еще сотня всяких мелких деталей... – фрау Хольц запнулась, – менеер считает...
– Менеер считает правильно, – спокойно заявила Сирена. – Делайте как считаете нужным. Я не буду возражать, что бы вы ни решили. Я заранее согласна со всеми распоряжениями моего суженого. Но, – она подняла палец, – я не стану помогать. Я в трауре. Это понятно?
– Конечно, юфрау, – холодно ответила экономка и повернулась, чтобы уйти.
– Фрау Хольц, я хочу поговорить... кое о чем. Когда я сюда приехала, то просила поставить задвижку на дверь. И все же этого так и не сделано. А также я прошу теперь новый замок, ключи от которого будут только у меня. Как я вам уже говорила, нет необходимости, чтобы слуги приходили в эту комнату, разве что когда я сама попрошу убрать здесь. Даже Джулии известно, что она не должна приходить, если я ее не зову. Я желаю быть одна. ОДНА! Порой вы не увидите меня по нескольку дней – значит, я отрешилась на какое-то время от всего мирского, уйдя в полное уединение. В такие периоды со мной будет только брат.
– А как же ваша еда, юфрау?
—Вы можете оставлять еду за дверью. Если нам понадобиться еда, мы возьмем ее. Ни при каких обстоятельствах вы не должны пытаться войти в эту комнату, когда я в уединении. И вообще прошу меня не тревожить. Проследите, чтобы задвижка и новый замок были поставлены. То же самое потребуется сделать с дверью в комнате брата.
– Это неслыханно! В доме нет комнат, которые замыкаются!
– Вы слышали, что я сказала? Задвижка и новый замок должны быть к утру! А теперь оставьте меня одну. Идите и готовьтесь к свадьбе. И не скупитесь, так как всем известно, что менеер богат; пусть на свадьбе всего будет вдоволь! – Сирена подавила улыбку, заметив выражение ужаса, промелькнувшее на лице экономки. – А теперь идите! Мне нужно продолжать молиться, – властно произнесла девушка, взмахнув четками. – Я потратила на вас слишком много времени. Мы, испанцы, посвящаем молитвам большую часть дня, иначе как попасть на небеса? Возможно, вам, протестантам, это трудно понять. Вы не видите в молитвах смысла, и я боюсь за вас. О, уверена, мы не встретимся на небесах!
Она быстро опустила голову к сложенным для молитвы рукам. Взрыв смеха готов был сорваться с ее губ.
Услышав, как дверь за фрау Хольц закрылась, Сирена скорчилась в беззвучном хохоте. Интересно, что за свадьбу организует эта немка?
* * *
Стоя у причала, Риган исподволь рассматривал мальчика, который скоро станет его шурином. Калеб выглядел стеснительным и тихим ребенком, но его робость можно было понять: он приехал в новую страну, живет среди незнакомых людей. Однако в мальчике таилось что-то еще. От глаз Ригана не укрылись жесткие мозоли на ладонях Калеба. Скорее это руки моряка, а не аристократического ребенка. Также любопытно и то, что брат и сестра, хотя оба смуглы и темноволосы, мало походят друг на друга. Калеб совсем ничем не напоминает испанца. Однако не хотелось смущать мальчика расспросами, тем более что Риган намеревался подружиться с ним.
– Как тебе нравится мой новый корабль? – спросил ван дер Рис.
– Он прекрасен! – восторженно ответил Калеб, и глаза его засверкали. – Мне бы хотелось когда-нибудь выйти на нем в море.
Риган вопросительно взглянул на мальчика: тот говорил как опытный моряк, а не юноша знатного происхождения.
– Это вполне можно устроить, – сказал голландец. – Судно отправится в свой первый рейс в Голландию с ценным грузом специй и шелка на следующий день после свадьбы. Не подумаешь ли ты, как назвать корабль?
– Хорошо, менеер, – застенчиво ответил Калеб, – я подумаю.
– Почему бы тебе не обращаться ко мне просто по имени? Скоро мы породнимся, и нет никакой необходимости сохранять все эти официальности. Тем более, что мы будем жить вместе, пока ты не вырастешь и не захочешь вернуться в Испанию.
Мальчик казался взволнованным и смущенным. Понимая, что он испытывает неловкость, ван дер Рис мягко добавил:
– Если тебе трудно называть меня Риганом, продолжай называть по-прежнему. Когда ты освоишься и почувствуешь себя со мной свободно, тебе будет легче обращаться ко мне по имени.
Калеб облегченно вздохнул. Голландец нравился ему, и временами было трудно представить, что он враг. Называть этого человека по имени означало дружеские отношения, а мальчик не был уверен, что тем самым не предаст Сирену.
– Зайдем со мною в офис, Калеб. У меня назначена встреча со служащими, и я должен там быть. Правда, пока еще рано. Но я хочу сменить эту мокрую рубашку, а заодно покажу тебе макеты моих кораблей. Один из местных жителей вырезает их для меня, и я уверяю, что это произведения искусства.
* * *
Не замечая духоты офиса голландской Ост-Индской компании, Калеб с любовью и восхищением касался миниатюрных макетов кораблей.
– Как они прекрасны! У человека, вырезавшего их, золотые руки! – восторгался мальчик.
Риган, сбросив с себя сырую рубашку, подошел к ребенку и взял один из макетов в руки.
– Это был корабль моего отца. Он назывался «Тита» – в честь моей жены. На этом самом корабле мы с женой и маленьким сыном направлялись в Европу. Тита, моя жена, была местной принцессой, дочерью верховного жреца, она впервые покидала Яву. Мы почти достигли мыса Доброй Надежды в Атлантике, когда на «Титу» напали пираты... – глаза у Ригана затуманились. – Мою жену убили у меня на глазах, а мой сын...
Глаза Калеба светились сочувствием.
– Меня посадили в шлюпку, снабдив пищей и водой. Я так и не узнал тому причину. Через два или три дня я был подобран испанской бригантиной. Но капитан не поверил мне, что я и отец – владельцы разграбленной «Титы». Я даже не знал, на плаву ли еще она или потоплена. Когда я стал настаивать, чтобы мы начали искать ее, капитан сообщил, будто видел, как этот корабль затонул. Затем я был несправедливо обвинен в том, что будто бы сам являлся членом экипажа голландского пиратского судна, нападавшего в те времена на испанские и португальские корабли неподалеку от мыса Доброй Надежды...
– Так я никогда больше и не увидел своего сына, – продолжил Риган свой печальный рассказ. – Я даже не знаю, жив он или мертв. В последний раз, когда я видел ребенка, он плакал от страха, крепко вцепившись в штурвальное колесо.
Повисла долгая пауза, прежде чем ван дер Рис смог закончить свой рассказ.
– Меня доставили в Испанию как преступника и бросили в тюрьму, где я томился долгих шесть лет. Мой отец со временем сумел добиться, чтобы меня освободили за очень большие деньги. Твой отец, Калеб, тоже очень помог мне. Он употребил свое влияние там, где это было необходимо. И я очень благодарен ему за это.
Когда Риган отвернулся, Калеб пришел в ужас, увидев глубокие шрамы, протянувшиеся через всю широкую, сильную спину голландца. Возглас изумления невольно вырвался у мальчика.
– Память об испанской тюрьме, – жестко произнес ван дер Рис, обернувшись. – А они еще называют голландцев дикарями!
– Не все... не все испанцы дикари, – неуверенно заметил Калеб.
– Верно, – холодно сказал Риган. – Так же, как не все голландцы и не все немцы. Может быть, тебе удастся объяснить это своей сестре...
Надев свежую батистовую рубашку, ван дер Рис закурил сигару и сел на край массивного письменного стола, помахивая ногой.
– Итак, молодой человек, что вы думаете об Ост-Индской компании?
– Очень впечатляюще! Я уважаю вас, менеер, за вашу успешную деятельность!
Если Риган и заметил официальное обращение мальчика, то не показал вида.
– Эта дьявольская работа оставляет мало свободного времени, а теперь, когда я женюсь на твоей сестре, времени будет еще меньше. Работа, работа, работа, – пошутил он.
– Вы богаты, менеер?
– По определенным меркам, думаю, да. Но несколько пиратских нападений на мои корабли могут оставить меня ни с чем. Почти все мои доходы связаны с флотом, даже плантации окажутся практически бесполезными, если корабли не смогут перевозить мускатный орех в Голландию. Мне пришлось бы пользоваться услугами других кораблей, а это, соответственно, было бы намного дороже!
– Вас часто беспокоят пираты?
– Нет. Я стараюсь предотвратить это всеми возможными средствами. Пришлось потратиться и оснастить свои корабли оружием.
Риган не стал говорить о том, что иногда нанимал пиратов охранять не только свои корабли, но и суда голландской Ост-Индской компании от испанцев.
– Вы потратили свои деньги? Но если корабли принадлежат компании, почему она не платит за это?
– Платит, Калеб. Но сейчас я говорю о своих собственных кораблях! Я снабдил свой флот пушками, самыми крупными и современными. В настоящее время судоходство стало слишком опасным. Если не найти способ противостоять всем бедствиям, можно потерять свое дело, – он выглянул в окно и увидел, что солнце уже клонилось к горизонту. – Думаю, тебе уже пора вернуться к сестре. Наверное, она уже прочитала все необходимые молитвы и волнуется за тебя, – усмехнулся голландец.
Калеб покорно собрался уйти.
Риган задержал его, обратившись уже более мягко:
– Я уже говорил тебе, какую роль твой отец сыграл в моем освобождении из тюрьмы. Я всегда чувствовал себя его должником, хотя ни разу с ним не встречался. И я рад, что познакомился с тобой, его сыном, – ван дер Рис положил руку на плечо мальчика. – Ты сможешь найти один дорогу домой? Если нет, я попрошу одного из служащих провести тебя...
