Текст книги "Торжественное открытие (ЛП)"
Автор книги: Эйва Майлс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
38
Во время чтения субботнего выпуска «Вестерн Индепендент», Пегги неожиданно услышала, как что-то сильно ударило в ее входную дверь. Она навострила уши. Стукнули явно не рукой, она пошла посмотреть. Кит продолжал смотреть мультфильмы, пребывая в каком-то трансе от анимации. Она открыла дверь и поняла, что издало этот звук – трость Артура.
Он потер свою седеющую бороду.
– Надеюсь, ты не возражаешь, что я пришел без предупреждения.
Кто-нибудь когда-нибудь говорил «да», когда ему задавали такой вопрос? Она чувствовала себя так, словно торговец наркотиками пытал ее всю ночь, узнав, что она работает под прикрытием. Наверное, и выглядела также, не слишком привлекательно в данный момент.
– Нет, конечно, нет, – солгала она. – Кит будет в восторге. Он, наверное, заставит тебя играть в шашки, пока глаза не начнут слезиться.
Он фыркнул.
– Надеюсь, что нет. В моем возрасте, это обычно означает, не глаза слезиться, а инсульт или ты умер.
Желание прикрыться или даже лучше переодеться было сильным. Она проспала, наверное, на час, прежде чем натянула шорты полицейской академии и футболку всю в дырках. Артур же выглядел выглаженным и отполированным в темно – синих брюках и белой рубашке на пуговицах. Ее одежда напоминала о комфортных днях, когда она не задавалась вопросом, кто она такая. После прошлой ночи она больше не была уверена, что у нее есть ответ на этот вопрос. Горечь сожаления опустилась на нее, как саван, как только она покинула дом Мака и остыла. Ее попытка шантажировать его была низкой. И тут уже она не могла забрать свои слова назад, о чем очень жалела.
Она боролась сама с собой, хотела ли узнать, отправился на игру Дэвид на турнир Мака. Однако не могла поднять трубку и спросить об этом Таннера, не после вчерашнего вечера.
Артур постучал тростью, возвращая ее в настоящее.
– На самом деле я пришел к тебе. Мы можем где-нибудь поговорить?
Непрекращающаяся чесотка у нее на спине усилилась.
– Что-нибудь случилось?
Его рука легла ей на плечо.
– Никто не умер, но Джилл устраивает что-то вроде поминок. Я только что вышел из кофейни. Давай куда-нибудь присядем. Бедро начинает беспокоить. Бурсит.
Ее мышцы напряглись. Она повела его внутрь, пока вопросы, не переставая, крутились в голове. Что случилось? Разве недостаточно дерьма произошло в ее мире за последние двадцать четыре часа?
– Мама! Кто это?
– Это мистер Хейл, но ему нужно поговорить со мной. Ты смотри свои мультики. Мы будем в моем кабинете.
Ее взгляд пересчитал ступеньки, а затем упал на его трость.
– Ах, может нам не стоит подниматься в мой кабинет.
Он зарычал.
– Не оскорбляй меня. Я могу справиться с несколькими ступеньками.
Ноги Кита застучали по полу, когда он подбежал.
– Привет, мистер Хейл. – Он осторожно обнял его, как она его учила.
Артур погладил мальчика по голове, а затем полез в карман за одной из своих вездесущих жгучих конфеток.
– Вот, держи. Лучше вытащи шашки. Я побью тебя, когда закончу разговор с твоей мамой.
Кит не стал открывать конфету так быстро, как обычно. Он изучал Артура.
– В чем дело? – спросил он.
Артур подмигнул.
– Газетный материал. Твоя мама будет моим источником.
Его рот открылся.
– Круто. Ее имя появится в газете?
Взгляд, которым наградил Пегги журналист-ветеран, заставил ее вспомнить о своем первом капитане полиции. Что-то было неправильно.
– Она может быть конфиденциальным источником – лучшим из лучших. А теперь проваливай. Возможно, ты захочешь немного потренироваться перед игрой. Это единственный способ победить.
Кит закатил глаза.
– Я побеждал тебя много раз.
– Не напоминай мне. А теперь проваливай. Мы скоро к тебе спустимся.
Кит поплелся к телевизору. Трость Артура постукивала по каждой ступеньке, пока он медленно поднимался на второй этаж. Пегги вытянула руки, следуя за ним, готовая поддержать, если он вдруг споткнется.
Он задержался на мгновение наверху лестницы.
– Я бы хотел застрелить того, кто изобрел лестницу.
Она слишком нервничала, чтобы ответить, поэтому просто проводила его в свой кабинет. Доска, которую она достала из шкафа прошлой ночью, теперь стояла в углу. Ее внутренности сжались. Она бросилась к ней, чтобы ее перевернуть лицом к стене.
Смешок Артура остановил ее.
– Неужели ты думаешь, что я не узнаю полицейское управление, когда увижу его? Мак довольно фотогеничный парень.
Ее руки сжались, когда он появился рядом с ней. Рядом с доской у нее снова зачесалась спина. Глядя сейчас на свою коллекцию, все, что она собрала, Пегги испытывала настоящий стыд. Она обращалась с Маком как с преступником, а он не сделал ничего, чтобы заслужить такое обращение с ее стороны. Она была ужасным человеком и полным неудачником как офицер. Она пыталась шантажировать его личной информацией, чтобы он выполнил ее просьбу, личную просьбу. Она нарушила все клятвы, которые когда-либо давала.
Несмотря на то, что у нее внутри живота полыхал огонь, она расправила плечи.
– Что вы хотели обсудить? – Она не могла заставить себя произнести имя Джилл. Ее подруга возненавидела бы ее, если бы узнала, что Пегги натворила. Черт возьми, каждый бы возненавидел ее.
– Какое-то время назад мы заключили с тобой сделку, – напомнил ей Артур. – Ты сказала, что будешь рассказывать мне все, если узнаешь что-нибудь о Маке.
Ее рот открылся.
– Что? Я имею в виду…Я думала, это как-то связано с Джилл. – Боже, неужели Мак уже рассказал Джилл, как она ему угрожала?
Он указал на ее офисное кресло.
– Можно мне?
– Пожалуйста, садитесь. – Желание расхаживать по комнате заставило ее упереться ногами в ковер.
– Джилл устраивает поминки в кофейне, потому что Мак заявил сегодня утром, что он и его семья на этой неделе возвращаются в Аризону, он оставляет Цинса ответственным за Джилл в качестве его заместителя. Джилл в бешенстве, она думает, что ты, должно быть, разбила ему сердце.
Ее собственное сердце разбилось от правды. Как она могла так ужасно подорвать его доверие после всего, что он для нее сделал?
Артур потрогал свою трость.
– Мак заверил ее, что все будет хорошо, но он так и не сообщил ей, почему уезжает. Я полагаю, что это должно быть нечто большее, чем разбитое сердце. Мак не стал бы кривить душой из – за чего-то подобного. Он слишком похож на мужчину. Я полагаю, ты что-то нарыла на него, заставив его уехать. Я пришел, чтобы выполнить нашу сделку и выяснить, что ты отыскала. Я хочу опубликовать это в завтрашней газете, если смогу подтвердить информацию сегодня.
Шок прокатился по ней, как огонь по перекати-поле.
– Он уезжает? – воскликнула она вслух. Она не могла представить, что больше не увидит его.
Кустистая бровь Артура взлетела вверх.
– Ты не знала?! Что ж, теперь мне, как репортеру, очень любопытно узнать, как ты выгнала его из города.
Его откровенность отбросила ее на шаг назад. Выгнала. Его. Затем она посмотрела на доску. Она подпала под его чары, когда искала способы его уничтожить. В словаре, чтобы охарактеризовать ее, было недостаточно плохих слов.
Она прижала руки к лицу и резко обернулась.
– Артур, я не могу говорить… прямо сейчас. Пожалуйста. Иди поиграй… с Китом.
Что-то вцепилось ей в горло. Ногти впились в ладони.
Рука, опустившая ей на плечо, заставила ее подпрыгнуть. Ее глаза распахнулись при виде нахмуренного лица Артура.
– Сейчас и здесь. За эти годы я утешал многих женщин. Узнаю несчастную женщину из всех. Поговори со стариком.
Ее губы задрожали, годы сдержанности дали трещину.
– Нет. Я… не могу. Артур, ты должен оставить меня одну.
Он покачал головой и потянулся, обняв ее. Она слишком боялась причинить ему боль, поэтому не стала отталкивать. Его костлявые руки обхватили ее. Боль, шок и боль – все это пробило лед внутри нее. Она развалилась на части, в большой клубок уродливого плача.
Его бормотание и похлопывания отдавались в ее сознании, когда эмоции захлестнули, оставив головокружение, духоту и тошноту в животе. Когда она не смогла дышать через заложенный нос, то отстранилась. Артур вложил ей в руку матерчатый носовой платок.
– Выпусти все наружу. Тебе полегчает.
Она подумала о Ките, помолилась, чтобы он не слышал ее рыданий из-за звука телевизора. Она не хотела пугать его. Он никогда раньше не видел ее плачущей, потому что она никогда не плакала, даже после ухода Фрэнка.
Теперь она не могла остановиться.
Когда ее лоб упал на плечо Артура, он переместил свой вес. Она не навредит его бедру? Она отступила и вытерла нос.
– Я в ужасе, мне так стыдно, Артур. Мне никогда не было так стыдно.
Его рот дернулся.
– Знаю. Всегда можно сказать, кто самый крутой. Но даже самые крутые плачут, воют, как койоты в каньоне. Я видел многих в слезах. Я смогу это вынести.
– Пожалуйста, сядьте, – выдавила она из-за жужжания в ушах.
Он присел. Ее тело опустилось на пол, так как она больше не могла стоять на ногах.
Его локти покоились на коленях.
– Почему бы тебе не начать с самого начала?
Ее руки потянули за футболку, нерешительность переполняла ее.
– Я не могу тебе рассказать. Ты хочешь написать в газете.
Он поправил очки на носу.
– Почему тебя волнует напишу ли я в газете?
У нее перехватило горло.
– Потому что я не хочу, чтобы там что-то было о нас.
Мак все это время был честен. А она свою совесть вчера выбросила в мусорное ведро.
– Как насчет того, – продолжил Артур, – сейчас с тобой я не журналист. А просто буду твоим дедушкой на сегодня. Тебе столько же лет, сколько Джилл и Мэре. Поговори со стариком. Ты почувствуешь себя лучше.
Она села по-индийски и уставилась на ноги. Затем слова стали вырываться сами собой. У нее даже заболело горло. Ее голос охрип, но она продолжала говорить. Он кивал, пока слушал, его мрачные голубые глаза не отрывались от ее лица. Он передвинулся вперед, чтобы положить ей руку на плечо. Она вытерла с глаз чертову уйму слез. Она была похожа на гейзер, отчаянно нуждающийся в клапане.
Когда она наконец закончила, то обхватила себя за бедра и стала ждать его суждения.
Артур нежно погладил ее по плечу.
– У семей есть такая способность всю логику и здравый смысл пустить под хвост коту. Некоторые из моих самых больших просчетов в жизни произошли именно в семейных отношениях. Моя жена, если до сих пор была бы жива, рассказала бы тебе истории о нас. Я ударил одного из своих лучших друзей по лицу, когда мы только поженились, потому что он слишком долго смотрел на мою жену в ее новом белом платье и чулках. Он всегда был неравнодушен к ней. Это разрушило нашу дружбу.
Он вздохнул, долго и глубоко.
– Есть много дерьма, через которое приходится пробираться, когда ты связан с другим, и, как я сказал Брайану, когда у него были проблемы с Джилл, если на пути есть дерьмо, тебе просто нужно разгребать его сильнее и чаще. Главный вопрос – единственный, который имеет значение – любишь ли ты Мака?
Ее грудь раскололась, когда женщина внутри вырвалась на свободу, держась за сердце. В ответ последовало еще больше слез.
– Боже. Да. Я просто не знаю… – Ее рука повернулась в нетерпеливом жесте. – Как мне…
Смех Артура вырвался наружу.
– Никто, на самом деле, не знает, как вернуть любимого человека. Существует множество руководств, но нет никаких секретных, надежных инструкций, как любить в нашей жизни. Моя жена не любила подарки, как другие женщины, которых я знал. Она также ненавидела мои долгие часы в газете. Однако она знала, что я должен добиться успеха, поэтому у нее вошло в привычку каждый день приносить мне еду в офис. Мы ужинали с ней около пяти часов. Потом я работал еще несколько часов. Мы нашли свой ритм. Любить – значит слушать другого, быть вместе. Ты слушаешь Кита, даже не задумываясь об этом.
– Но… непривычно и странно с другим, – призналась она.
Его узловатые пальцы почесали щеку.
– Да, конечно, странно. Любить кого-то – это непрерывный процесс, поскольку мы все меняемся. Странность, о которой ты говоришь, показывает, что вы совершенствуетесь в своем мастерстве. Когда ты все делаешь правильно, нет ничего более совершенного.
Она вспомнила моменты с Маком, когда между ними все казалось совершенным, таким легким. Внезапно она точно поняла, когда влюбилась в него. Именно в тот момент он протянул ей яблоко и велел выстрелить в него. И она помчалась через двор в его объятия – это было самое прекрасное чувство в мире. Иначе она никогда бы не легла с ним в постель.
Чудовищность того, что она наделала, обрушилась, как карающий меч.
– Мак ненавидит меня. Он никогда не простит.
– Ты пыталась защитить своего брата, спасти его, как не смогла спасти своего отца. Ты просто зашла слишком далеко. – Он положил трость на пол и придвинулся ближе. – Мне кажется можно простить, особенно если он любит тебя. А он любит. Любовь нельзя выключить через несколько часов.
Разве он не решил уехать из города? Может, у него все еще были чувства к ней, но он делал все возможное, чтобы ее забыть.
– Я не уверена.
Его мягкая улыбка вызвала слезы на ее глазах.
– Что ж, тогда сейчас самое подходящее время это выяснить. Я не смогу сказать тебе, сколько раз я говорил: «Прости» своей жене или она мне. Ты храбрая женщина, иначе бы не выбрала полицию. Если ты готова рисковать своей жизнью, то сможешь справиться и с извинениями.
– Но он решил уехать! Как мне его остановить?
Артур похлопал ее по плечу и встал.
– Ты остановишь, если захочешь. – Его трость застучала по полу, когда он направился к двери. Затем оглянулся через плечо. – Я дам тебе подсказку по поводу мужчин. Когда женщина говорит мужчине, что любит его, он готов сделает для нее все, если любовь взаимна. Мак любит тебя. Будь честна с ним. Я думаю, он способен будет тебя удивить.
– Да, удивит, вышвырнув из своего отеля, – пробормотала она, страх сдавил ей горло.
Даже его смешок не мог заставить ее улыбнуться.
– Мне всегда нравилось освещать истории людей, которые приковывают себя наручниками к зданию для сидячей забастовки, отказываясь уходить. Есть много вариантов, моя дорогая, и ты производишь на меня впечатление находчивой женщины. Я был бы рад провести день с Китом, если ты хочешь сейчас воплотить свой план. Я думаю, чем скорее ты все сделаешь, тем лучше.
Дверь за ним закрылась.
Собранная доска с материала на Мака, словно издевалась над ней, поэтому она закрыла глаза. Она с самого начала делала неправильные шаги с Маком. Как она могла это исправить? Признаться ему в любви, ей казалось недостаточным. Он сказал, что второго шанса не будет. Может Артур ошибался. Признаться ему в любви, но от этого она может выглядеть еще глупее.
Ей захотелось поднять руку, как в младшей школе и спросить совета у учительницы, что ей стоит сделать. Но рядом не было учительницы, да и она уже была не в младшей школе.
Боже, она чувствовала себя такой больной и разбитой. Она снова открыла глаза и посмотрела на доску, ища ответ в разных картинках, когда пыталась собрать на него компромат.
Что-то сдвинулось внутри нее. Она увидела нечто новое, словно смотрела на доску другими глазами, то, что не видела раньше или не хотела видеть. Истории в картинках, которые вырезала, имели мало общего с ним, как с игроком в покер. На одной картинке он перерезал красную ленточку в новом отеле вместе с мэром и морем людей позади. Он хотел быть частью их сообщества. В другом случае он передавал выигранные деньги с турнира по покеру женскому приюту. Да, деньги шли из покера, но он использовал их, чтобы помогать другим, строить и улучшать новое.
Мак был прав. Он совсем не был похож на ее отца, наконец поняла она. И не имел ничего похожего с Дэвидом.
Он поддерживал Эбби и Дастина, приспособив свою жизнь и занятия, чтобы быть рядом с ними, несмотря ни на что. Он обучал таких людей, как Джилл, чтобы они смогли сделать карьеру. Он сделал себя частью сообщества, в котором жил, зная многих поименно, а также интересуясь историей людей. Разве она не видела, как ему нравилось разговаривать с людьми в Дэа, после того, как они одобрили его бизнес-план? С его стороны не было притворства. Он искренне заботился о людях.
Он любил ее и относился к ней с таким терпением, хотя для него она почти ничего не сделала.
Как она могла убедить его, что любит его? Чего он хотел от нее больше всего на свете?
И ответ пришел, как озарение.
Она поняла, что ей нужно сделать.
39
Покерное зрение Мака было острым, как лазер, когда он выиграл еще одну раздачу. Другие игроки за столом притихли, чувствуя его настроение. Он был акулой, жаждущей разорвать на части любого, кто встанет у него на пути. Он играл безжалостно, намеренно стараясь сократить время за столом.
Ему нужно было кое-что сделать, завершить подготовку к переезду в Аризону.
У него не было на это времени.
И сгребая фишки, когда он выиграл еще одну раздачу, не принесло ему обычной искры радости. Пегги отняла у него все, и будь он проклят, если позволит ей это. Возможно, сейчас она и побеждает, но он привык к боям. Он восстановится.
После того как он покинет Дэа, будет курсировать туда и обратно, чтобы убедиться, что в отеле все идет гладко. Будет участвовать здесь в нескольких турнирах в год. С надеждой, что больше никогда не столкнется с Пегги. Это было довольно просто сделать, если он не будет выезжать в город.
Если он смог заставить себя выигрывать, а он это сделал, то сможет заставить и стереть Пегги из своих мыслей.
Мак посмотрел на следующие две карты, которые протянул ему дилер. Это были не самые лучшие карты, но он играл. Вероятно, теперь он мог бы блефовать в каждой раздаче. Ни у кого за столом не хватило бы смелости бросить ему вызов. Двое ушли раньше. Он даже не взглянул на них.
Время от времени он оглядывал зал, не спуская глаз с брата Пегги, который играл за три стола от него. Дэвид МакБрайд долго не протянет. Он слишком тщеславен и навязчив, не в состоянии справиться с давлением. Большинство наркоманов ломались. Он ничем не отличался от других. И все же Мак вздрогнул, заметив решительный подбородок Дэвида и карие глаза, такие похожие на глаза Пегги.
Сегодня он заставлял себя не испытывать ни малейшего сочувствия к МакБрайдам. Таннер не играл, только кивнул ему. Он стоял у стены, стиснув челюсти, с ничего не выражающим лицом, наблюдая, как его брат проигрывает свои фишки за рекордно короткое время.
Федералы еще не прибыли, но он не сомневался, что приедут. Он сказал Эбби подготовиться, заверив ее, что их адвокат позаботится об этой проблеме. Сначала она плакала, а потом пришла в ярость, называя Пегги всеми словами, которыми он не стал бы произносить в обществе. Когда она успокоилась, они договорились рассказать Дастину о переезде после сегодняшней игры.
Эбби согласилась все рассказать Ретту, сказав, что ему нужно знать, что они уедут, чтобы он мог перестроить свои планы. Ретт сказал, что последует за ними, а затем притянул Эбби в свои долгие объятия. Она тихо прижалась к нему, Мак счел это хорошим знаком. Потом Мак нашел Цинса, рассказал ему.
В конце концов, они были семьей.
Другое дело – Джилл. Он изложил ей свой план, но не стал выкладывать причины. Она дружила с Пегги, но даже не зная причин, она высказалась слишком эмоционально. И все же он стойко выдержал шквал ее вопросов о нем и Пегги.
Он ни с кем не обсуждал Пегги.
Аарон направился к нему сквозь море столов. Его присутствие указывало на то, что прибыли федералы. Мак велел ему немедленно сообщить об этом. Его внутренности горели от ярости. Итак, она действительно это сделала. Последняя частичка его умерла. Он никогда больше не будет доверяться женщинам.
Он подал знак дилеру, тот кивнул и встал, разглаживая пиджак. Время сыграть в другую игру с более высокими ставками. Они могли обвинить его в препятствовании правосудию и во множестве других вещей. Они, вероятно, наслаждались бы этим. Закон ненавидел таких, как он. Если Пегги думала, что он просто собирается признаться во всем ради сделки со следствием или сдать друга Дастина с распростертыми объятиями, то ей следует еще раз подумать. Он не был стукачом, поэтому не доставит ей такого удовольствия. Он и его адвокат могли бы противостоять лучшим из них. У них не было ничего, никаких веских доказательств против него.
Мак встретил Аарона в углу.
– Помощник шерифа МакБрайд внизу. Она попыталась войти в отель, но охранники остановили ее по вашему приказу. Она требует, чтобы ее впустили. Когда я сказал ей, что она внесена в черный список, спросила, есть ли у нас постановление судьи.
– Федералы с ней?
– Нет, она одна.
Мак сжал челюсть. Значит она не собиралась разбираться с ним открыто. Федералы не спешили сюда наведываться, чтобы помешать ее брату играть, поэтому она решила начать все сама. Что она собиралась делать? Арестовать его? Он стиснул зубы, чтобы не дать боли в сердце распространиться дальше.
– Очистите главный вход от гостей. Я хочу, чтобы там были только охранники. Перенаправь всех в другое место. Я разберусь с ней, но я не собираюсь устраивать сцену, которую она жаждет. Скажи Биллу, чтобы он встретил меня внизу.
Господи! Часть его не могла поверить, что это происходит на самом деле.
Он направился вниз вместе с Аароном, перепрыгивая через две ступеньки.
– Очистите вестибюль тоже. Предложите всем желающим бесплатный напиток в баре. Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь услышал.
– Да, сэр. – Аарон начал двигаться к гостям, легко улыбаясь и указывая в сторону бара.
Мак направился к выходу. Швейцар поспешил ему открыть дверь, и Мак вышел на яркое полуденное солнце, жалея, что не надел солнцезащитные очки. Он посмотрел вперед. Двое его самых мускулистых охранников возвышались над Пегги, уперев руки в бедра. Ее палец был направлен в сторону отеля, она спорила с ними.
Очень важно было найти минутку, чтобы собраться с мыслями. На ней не было формы полицейского, что было полной бессмыслицей. Разве она прибыла сюда, не представляя закон? Вместо этого на ней было то чертовое желтое платье с красными драконами из шкафа Джилл и черные босоножки на низком каблуке. Солнце высвечивало рыжие блики в ее темных волосах. Солнцезащитные очки сидели у нее на носу.
Он шагнул вперед, напрягаясь, отбросив все эмоции. Если она думала, что, увидев ее в этом платье, он даст слабину, то видно выжила из ума.
Она перестала спорить с охранниками, заметив его.
Он вышел вперед, положив руки на талию.
– Дайте нам немного пространства, – сказал он своим парням.
Они отступили к входу, но знали, что лучше оставаться снаружи. Аарон сказал им, что Маку нужны свидетели всего, что запланировала Пегги и федералы.
– Тебе необходимо покинуть мою собственность сию минуту, – сообщил он ей. – Я же сказал тебе, что не собираюсь останавливать твоего брата, если он решит вдруг сыграть. Таннер внутри, смотрит, как он играет, но боюсь, что мой отель способен вынести сегодня только двух МакБрайдов.
Она сняла солнцезащитные очки, чем проделала здоровую вмятину в его броне. Он никогда раньше не видел, чтобы она красилась. Но потом он заметил ее покрасневшие, опухшие глаза. Он судорожно сглотнул, осознав, что она тоже сильно страдала. Хоть это открытие не должно было поколебать его решимости, так и было.
– Если это тебя утешит, твой брат долго не протянет. Он полный отстой в покере.
Ее губы приподнялись в подобии улыбки.
– Как и мой отец. Вот почему у нас никогда не было денег. Не знаю почему, но сейчас это кажется мне довольно забавным. – Вырвавшийся смех был лающим, слегка истеричным.
Его тревога возросла.
– Ты что, напилась?
Ее смех затих.
– Нет. Подумывала что-нибудь выпить, прежде чем прийти сюда, но тогда я была бы похожей на отца. Кроме того, я пришла не из-за Дэвида.
Хорошее прикрытие. Он собрался с духом. Значит она хотела сказать, что поджидает федералов, пришла разобраться по поводу угрозы взрыва.
– Мой адвокат, Билл Перкинс, стоит за этими дверями. – Он указал на фасад здания. – Он слышит все, что ты говоришь.
Она посмотрела на камеры, расположенные напротив входа.
– Понимаю.
– Я знаю, что ты собираешься сделать то, что обязана, но я не позволю тебе устраивать сцену в моем отеле. Ты можешь уйти сейчас, или посмотрим, как далеко ты готова зайти. Мы можем начать с подачи жалобы на преследование шерифа. Если это тебя не остановит, я готов ходатайствовать о судебном запрете. И так твой выбор?
Пульс на ее шее бился, как крылья колибри, быстро и сильно. Она открыла сумочку и достала наручники.
– Ты можешь попытаться заставить меня уйти, но могу сказать, что я полна решимости остаться и заставить тебя выслушать меня.
Он скрестил руки на груди.
– Так ты планируешь арестовать меня за препятствование правосудию до того, как сюда приедут федералы? Почему они задержались, играли в гольф?
Билл вышел через двери. Мак поднял палец, остановив его, желая услышать ее ответ. Если она действительно хотела его арестовать, то как женщина и человек умерла бы для него насовсем.
– Разве ты сегодня не играешь в покер? – спросила она срывающимся голосом.
Он прищурился, не понимая, какую игру она затеяла.
– Играл, пока ты не появилась. Я встал из-за стола, попросив перерыв.
У нее перехватило дыхание.
– Ну, тогда тебе лучше вернуться. Я хотела бы встать у твоего стола, посмотреть, как ты играешь.
Он больше не мог с этим бороться. Он встретился с ней взглядом. Ее карие глаза выглядели… не как обычно. Настороженность и недоверие исчезли. Золотое кольцо вокруг ее радужной оболочки излучало… теплоту.
– Я не понимаю. Зачем тебе смотреть, как я играю? – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – О, понял. Ты хочешь заставить меня снова проиграть. Что ж, помощник шерифа, думаю, что уделил вам достаточно своего драгоценного времени. Ты арестуешь меня? Если нет, я вернусь внутрь.
Он не стал дожидаться ее ответа. Ему было невыносим ее ответ. Он развернулся и направился ко входу, на лбу у него выступили капельки пота. Билл подошел к нему и вдруг ахнул. Раздался отчетливый металлический лязг. Мак остановился и развернулся.
Пегги пристегнула себя наручниками к латунному ограждению у автостоянки.
Он побежал к ней обратно.
– Что ты делаешь?
– Следую совету одного друга. Я устраиваю сидячую забастовку, пока ты меня не выслушаешь.
Ошеломленный, он даже не мог выразить словами свои чувства.
– Сейчас же прекрати! – Боль начала распространяться по всему телу, его стены снова рухнули. – Пег, прошу тебя. Ты только делаешь себе хуже. Ты оставляешь мне очень мало выбора. Нам нет нужды воевать друг с другом.
Сама мысль об этом заставляла его внутренности сжиматься в дрожи.
Внезапно Эбби выбежала из здания. Билл схватил ее за руку, удерживая.
– Пожалуйста, не делай этого, Пегги! – выкрикнула его сестра.
Ее отчаяние пригвоздило Мака к месту.
– Эбби, иди внутрь! Я справляюсь. Билл, отведи ее к Ретту. – Его сестра пыталась высвободиться из хватки, разрывая Мака в клочья.
Пегги махнула свободной рукой.
– Эбби, я здесь не выставлять обвинения. Я здесь, чтобы поговорить с Маком. Успокойся!
Мак одарил ее презрительной усмешкой.
– Мы закончили. Я не разговариваю с теми, кто поставил перед собой цель уничтожить мою семью. – Он повернулся и снова пошел прочь.
Она бросилась к нему и поймала свободной рукой его за пиджак, дергая другой в наручнике. Ее страдальческий крик остановил его на полпути.
– Боже! Прошу тебя, прекрати этот балаган, Пег. Разве ты не видишь, что делаешь?
Слеза катилась по ее лицу.
– Пожалуйста, выслушай меня, Мак.
Ее слезы и звук его имени, прошелестевшего шепотом, сделали еще одну прореху в его броне. Он чувствовал, как падают стены, даже когда пытался укрепить их.
– Что? – наконец спросил он. – Что ты хочешь мне сказать? – спросил он, хотя и не был уверен, что сможет это вынести.
Выражение ее лица изменилось, мышцы напряглись, как будто она пыталась усиленно вспомнить, что хотела сказать.
– Прости. За то, что я совершила, и за то, что наговорила…
– Господи! – ответил он, и ее хриплые слова вспороли ему живот. Он даже не мог себе представить, что она способна на извинения. Для нее это было похоже на подвиг.
– Не уверена, что ты сможешь меня когда-нибудь простить. – Она резко выдохнула, но продолжала пристально смотреть на него. – О Боже, это сложнее, чем я… Мак, я… – Наручники звякнули о металл, когда она попыталась двинуть рукой. – Я люблю тебя.
Ее вымученное признание заставило его замолчать, боль у него в сердце уничтожила любой убедительный ответ.
– Мне очень жаль! – Она прижала свободную руку к лицу. – Я все испортила, и вчера вела себя с тобой как самый ужасный человек на планете.
Он изучал ее склоненную голову и мучительный язык тела. Позволяя ее тону и словам полностью проникнуть внутрь. Что-то изменилось. Он чувствовал это. Его броня упала на землю, контроль рухнул. Раз она пришла к нему, чтобы загладить свою вину, он не мог отказать ей в этом.
– Может ты не самый ужасный человек на планете.
Она опустила руку. От ее слез у него задрожали ноги. Он никогда не представлял себе ее плачущую, и при виде ее слез готов был встать перед ней на колени.
– Ну, я худший человек и ненавижу себя за это. Прости. Я не знаю, что еще сказать.
И он тоже не знал. Мак осознал, что тишина была такой глубокой, что он мог слышать, как упала бы булавка. И все слушали их разговор в микрофоны в стратегических зонах отеля, готовясь к прибытию федералов. Внезапно он почувствовал себя беззащитным.
– Аарон, отключи этот чертовый канал безопасности! – рявкнул он. – Все, идите внутрь.
Лихорадочный взгляд Эбби задержался на нем на долгое мгновение, затем она кивнула, показывая ему свое доверие. Ее вера всегда помогала ему сворачивать горы.
Он повернулся к Пегги, до сих пор владевшей его сердцем.
– Давай начнем сначала. Почему бы тебе не снять наручники? – предложил он, потянувшись к ее запястью, желая погладить красные отметины, где металл впивался в ее кожу.
– Ты же не собираешься вышвырнуть меня со своей территории? – прошептала она, роясь в сумочке.
Он провел руками по волосам и прислушался к своему внутреннему голосу.
– Ты сказала кое-что ранее, я хотел бы получить более подробное объяснение. Например, когда ты сказала, что любишь меня.
Она выронила ключ от наручников, у нее сильно дрожала рука, он решил ей помочь. Он боролся с желанием обнять ее, когда освободил. Засунул наручники в карман своего пиджака и снова внимательно посмотрел на нее. Ее губы дрожали.
Он заново оценил ситуацию.
Она надела это платье и накрасилась не для того, чтобы ослабить его стены, а, чтобы произвести на него впечатление. И поскольку это было так на нее не похоже, его сердце ожило и снова забилось.
– Ты сказала… – предположил он.
Она высморкалась.
– Да. Я глупая неудачница – во всем. Я ужасный…
– Ты уже это говорила. Меня больше интересует, почему ты пришла сюда, чтобы посмотреть на мою игру в покер. – Он решил начать с самого начала. Скрестил руки на груди, чтобы не дотрагиваться до нее.
